Представьте оркестр из пятидесяти человек, исполняющий симфонические произведения: сюиты, различную эстрадную музыку… Вот это — университет!
Музыкант Борис ЛюдковскийРасскажу о тех людях, с кем довелось познакомиться в эти годы. Начну, пожалуй, с более старших выпускников консерватории, которым предстояло отслужить в армии после ее окончания. Это композитор Борис Ривчун, наш замечательный фаготист-настройщик роялей и хранитель органа зала Чайковского – Игорь Кобызев, гобоист –- Андрей Баршай, кларнетист – Марк Зисман, валторнист-виртуоз – Анатолий Шаропан, аккомпаниатор Иосифа Кобзона – Алексей Евсюков, шоумен и трубач — Александр Чиненков, замечательный контрабасист и педагог – Александр Михно и другие.
Отдельно расскажу про человека, с которым меня связала большая братская дружба. Это замечательный, неповторимый аранжировщик и композитор Дмитрий Атовмян. Пишу о Диме, а у самого наворачиваются слёзы, он покинул нас в совсем мальчишеском возрасте — пятидесяти двух лет. К огромному сожалению, прожив только половину жизни. С Димкой мы познакомились в тот день, когда его привели на факультет учиться. Он пришёл из «кадетки» (военно-музыкального суворовского училища) и с самого начала не хотел учиться на «факе», как его все называли. Но поначалу, если мне не изменяет память, его всё-таки пристроили на первый курс. Немного промучившись, он упросил руководство чтобы ему дали возможность просто отслужить армию в оркестре и не становиться военным.
Так мы и были неразлучно вместе, целыми днями. Именно тогда мы увлеклись джазовой музыкой по-серьёзному. Слушали в каптёрке, надев наушники, и балдели, это был настоящий кайф.s05_32
Элла Фитцжеральд, Луи Армстронг, Чарли Паркер, Майлз Девис, Дюк Элингтон… Этот список можно продолжать долго. Мы их всех обожали. Тогда я уже начал мечтать об Америке, но, забегая вперёд, скажу, что попал не в Нью-Йорк, а в Тель-Авив. «Ехал к Ленину в Разлив, а приехал в Тель-Авив. Вот какой рассеянный, сын Софьи Моисеевны…»
Так вот, Боря Ривчун, о котором было сказано выше, в те времена писал классные оркестровки и не пользовался инструментом (фортепиано). Димка смотрел на него, и ему ужасно хотелось делать то же самое. Как впоследствии сказал на вечере памяти, посвящённом Диме, наш общий приятель, композитор Максим Дунаевский, Дима учился всему просто на лету. Так оно и было. Вскоре у Димы начали получаться первые оркестровые пьесы, которые мы исполняли в нашем военном джаз-бенде.
Димка был замечательным, добрым человеком с тонким чувством юмора. Мы постоянно шутили и хохмили на тему военных наших начальников. Например, начальник нашего оркестра некий майор Коробейников, хороший дядька, только собирался куда-то выйти из кабинета, как Димка ему говорил: «До свиданья, товарищ майор!» А он, странно посмотрев на нас, серьёзно отвечал: «Я ещё «не до свиданья”.
Ещё у нас был супер полковник, герой Советского Союза, он проводил с нами противопожарную подготовку. Он в нас вдалбливал то, что «солдат обязан блюсти устав и следить за огнетушителями». А мы его совсем не слушали, сидели и смеялись. Как-то он разозлился и как закричит: «И все должны быть пожарниками, ми, ми… » И мы с Атовмяном пропели: «Ми бемоль…»
Ну, это всё шуточки. Так пролетели наши армейские годы, после которых мы стали встречаться реже, каждый занялся чем-то своим.
Димка писал виртуозные оркестровки, стал сотрудничать со знаменитыми людьми в сфере музыки. Союз композиторов к нему поначалу относился очень настороженно, в кулуарах стали называть его «американский мальчик», и не напрасно. Да, как видно, не прошли даром наши часы, проведённые в каптёрке. Димка ухватил американскую мелодику, структуру и звуки. И в Российском кинематографе зазвучал… Голливуд.
mel-favour-f-11Диму признали, к нему стали обращаться все крутые «артисты–вокалисты». Все самые-самые запели под аранжировку Дмитрия Атовмяна: Алла Пугачёва, Тамара Гвердцители, Игорь Николаев и другие. Тут пошли интересные проекты, типа “Романса о влюблённых” c Александром Градским. Большая и плодотворная работа с Максимом Дунаевским. Это “Три мушкетёра”, ”Ах, Водевиль”, “Карнавал” и многое другое.
Дима выступал и в качестве аранжировщика, но как заметил Максим Дунаевский, также в качестве его соавтора. Мне тоже посчастливилось принимать участие в записях музыки в качестве саксофониста. Так, благодаря Диме и Максиму, я получил возможность поработать в самом лучшем коллективе на тот период — оркестре “Мелодия” под управлением Георгия Гараняна.