Фантомный пятак

 
 
  Ключ без права передачи...
По образованию я связист. И большую часть жизни работаю с телефонными станциями. В строительно-монтажном управлении я помогал монтажникам, если у них возникали проблемы с настройкой маленьких АТС.  Одно время  руководил строительством большой  междугородной телефонной станции и потом много лет доводил её работу до максимального обмена информации. Работал в  Монголии, где делал проекты на строительство новых (Чойболсан)  и реконструкцию действующих (Улан Батор) АТС. На протяжении всей почти жизни приходилось преодолевать  технические  трудности, решать технические задачи и руководить техническим персоналом. Имея соответствующие задатки, из  далекого Узбекистана я поехал поступать в театральный институт в Ленинград.  Но в дороге передумал, (было время - поезд шел пять дней и друзья отговаривали ) и поступил в технический вуз. И это было правильное решение. Таким образом, мне удалось избежать мерзопакостного лицемерия Сталинского режима, в котором купалась  тогда вся сфера искусства. Больше всего мне нравилось в новой профессии преодоление технических трудностей и,  особенно захватывал  поиск причин различных сбоев в работе оборудования и повреждений. Здесь нужна была логика мышления, выстраивание сценариев различных вариантов нестандартного "поведения" аппаратуры, подставы, ловушки, догадки. И конечно опыт и интуиция. Это была сфера чистого детектива. В ту пору в аппаратуре, построенной на той элементной базе, все повреждения заключались в трёх взаимоисключающих ситуациях: наличие контакта для протекания тока там, где его не должно быть, отсутствие контакта там, где он должен был быть. И третья ситуация: когда событие происходило с замедлением или опережением  истинного нужного момента времени. Обычно такие повреждения, как правило, устранялись без особых трудностей. А вот, самым сложным повреждением в работе аппаратуры была ситуация, когда сбой в работе оборудования происходил не постоянно, а периодически. Причём в периодичности сбоя не  вы являлась никакая закономерность.  Помню случай, когда для отладки телеграфного аппарата СТ-35 из областного центра - в районный выехал хороший электромеханик. Телеграфный аппарат, представлял из себя - большую груду хитроумных металлических и электрических деталей, хитрым образом взаимосвязанных, который позволял телеграфистке печатать  как на машинке текст, который в виде электрических импульсов отправлялся по каналам из Москвы скажем в Ташкент. Отладив аппарат, наш электромеханик пошутил с девушками и, отметив командировку, пошёл на автобусную станцию. К сожалению, вместо билета девушка из кассы на автовокзале сказала: нам позвонили и сказали, чтобы билет мы вам не продавали, так как  телеграфный аппарат снова испортился. Это был курьезный и почти смешной случай. Но такого вида непредсказуемость в поведении оборудования в другой ситуации, с другим масштабом ответственности приобретала иногда драматический характер. И вот об одной подобной ситуации, в которую завела меня судьба, я хочу рассказать немного позже. А работая руководителем  большой автоматической междугородной телефонной станции, строительством которой я руководил четыре года и потом  семь лет выводил ее на максимальный обмен информации, я столкнулся с другой работой, в которую втягивала меня эта огромная груда металла и электроники  (Три зала на двух этажах здания).   И это была чистой воды работа следователя. Иногда мне приходит мысль, что если бы мне пришлось выбирать другую профессию то, несомненно, это была бы работа следователя. Постепенно кроме технического руководства работой большой сложной машиной, в обслуживании которой повседневно участвовали 30 человек, в том числе 6 инженеров, в мои обязанности стало входить расследование фактов отказа абонентами оплачивать междугородные разговоры. А речь иногда шла о крупных суммах. Отказы оплачивать междугородные разговоры почти никогда не были связаны с желанием сэкономить на оплате реально проведённых состоявшихся разговоров. Чаще всего причина была в  непредвиденных обстоятельствах, о которых абоненты  и не  подозревали. Не зная пока о скрытых для них фактах, люди справедливо возмущались «несправедливостью».
Расследование  и выявление технических  нарушений в работе аппаратуры плавно перетекало в социальную сферу. Технические  загадки и проблемы  порождали социальные. Конечно, такая огромная машина, содержащая сотни тысяч электронных и механических  элементов, имела право на какой-то ничтожный процент нарушений надежности, даже по теории вероятности.  И касалось  это больше  предварительных этапов работы: отказ от соединения, неправильное соединение, прерывание разговора, и так  далее. А на заключительном этапе работы: определение суммы стоимости разговора и назначение ее определенному абоненту  нарушений почти не было.  Но были реальные люди-факты, которые  приходили, возмущались  и негодовали. На границе соприкосновения   живых людей и  бездуховной аппаратуры возник пограничная сфера конфликтов. И единственным человеком, который  должен был выступить в роли арбитра и взять на себя ответственность за решение конфликта, естественно, должен стать технический руководитель, досконально знающий все закоулки скажем «технической души» электронного комплекса. Итак, конфликт и два подозреваемых: бездуховная аппаратура, распростертая на двух этажах, в трех огромных залах и человек, в котором бьется сердце, пульс и разум. Аппаратура, пропустившая через себя 25 тысяч разговоров за сутки и которая даже по теории вероятности имеет право на допустимую ошибку, скажем на тысячную долю процента. И вот он живой человек иногда с божественным обликом и чистыми иногда прекрасными глазами, смотрящими на меня.
Открывается дверь и в мой кабинет входит седовласый ветеран, увешенный медалями и планками, и бьет палкой по столу.
- - Я вас спрашиваю, когда этот бардак прекратиться?
Не по тому столу, за которым я сижу и на котором стекло, а по второму, примкнутому к моему.
-- Я вас спрашиваю,- говорит ветеран эмоционально, - когда этот бардак прекратится? Первый раз я заплатил, не выясняя. Но, сколько это может продолжаться.— Достает из кармана бумаги, -  У нас нет никого в Москве.
-- Не волнуйтесь, дайте мне ваши счета, -  встаю из-за стола. – Не волнуйтесь. Садитесь.
 Понимаю, сейчас главное, чтобы второй удар палкой не пришелся по моему столу со стеклом или хуже, по моему черепу.  Смотрю мельком на бумаги.
--Конечно, ошибка.
Чувствую, ситуация требует экстра ординарной реакции.
--Так, идемте со мной.
Беру ветерана за локоть и веду в аппаратный зал, подвожу к стативу и открываю дверки. Щелкают десятки  реле, электромагнитов соединителей , мигают разноцветные лампочки.
--Вы видите, что творится?  Вот посмотрите, что она выделывает, шельма.
Ветеран достает  очки, одевает их и приближает лицо к внутренностям статива.
-- Вот, видите, и таких стативов сотни на двух этажах. Так что вероятность сбоя существует. Я обещаю вам разобраться во всем и сообщить. Телефон ваш   у нас есть.
Методика расследования у меня уже была наработана. Если не выявлялись  технические причины, необходима была информация из встречного города. Необходимо было получить информацию от встречного абонента как подтверждение, что разговор был. Потому что в разговоре всегда участвуют, по крайней мере, два человека. И вот тут наступал ответственный момент. Требовалась ювелирная, тонкая работа со словом. Неподтверждение факта разговора из встречного города загоняло проблему в тупик. На языке следователя в работе  появлялся «глухарь».  Но по опыту я уже знал, что неподтверждение может  и не быть абсолютно достоверным. И может быть браком в моей работе. Недостаточно деликатно, разговаривал, неправильно задавал вопросы, насторожил, напугал  человека в другом городе.  Прежде всего, важно было выяснить число потенциальных участников в разговоре. Проще, если это организация и очень сложно, если квартира. Оптимальный вариант превратить незнакомого собеседника в сообщника не всегда получался. Путаются оттенки взаимоотношений. Одинокий человек - один вариант и разведенные супруги, живущие в одной квартире - другой.
С ветераном дело осложнилось, так как в Москве телефон оказался квартирным и хозяин квартиры не подтвердил факт разговора. «У нас нет никого, с кем бы мы моли разговаривать в вашем городе».  Но ведь был повторный разговор. Это было для аппаратуры алиби. Аппаратура не может «случайно» выбрать дважды ошибочно один и тот же номер из миллиона в Москве. Как пуля не может случайно попадать дважды в десятку.  Значит,  на подозрении остаются люди. Я добыл информацию о первом, оплаченном ветераном разговоре. При сравнении бросился в глаза странный факт: оба разговора были ближе к часу ночи,  и длительность их наводила на мысль, что абоненты не беспокоились о стоимости разговора, хотя и выбирали для разговора ночной льготный тариф.  Я ломал голову, но ни одна из версий не появлялась для расследования. Интересно было бы задать вопрос о составе семьи, а это помогало иногда.  Но в данном случае  категоричный тон хозяина квартиры в Москве, почему то остановил меня, и я не решился вторгаться в тонкие хитросплетения семейных отношений. Учитывая прежние случаи грубоватых   встречных вопросов: «зачем вам это нужно знать?». Решил пойти на хитрость. Решил несколько раз в день набрать квартиру с отбоем без разговора и выяснить хоть что-то: кто ответит. В разное время дня до обеда отвечал ребенок. После обеда телефон не отвечал. Родители работают, а ребенок учится во вторую смену. На следующий день я решил поговорить с ребенком. Я люблю детей. Маленькие дети - моя слабость.  Умею разговаривать с ними. Они источники чистой информации. Все расскажут и ничего не скроют, если найти нужный тон. Когда я узнал, в каком классе учиться Леночка и чем увлекается, я передал ей привет из нашего города, и спросил, знает ли она от кого привет? «Конечно, знаю, это от Валеры».  Не составило труда выяснить, что  Леночка, как и Валера, увлекаются бальными танцами, и участвовали в конкурсе в Москве, куда приезжал Валера и где они познакомились. А ночью Валера звонит, когда родители спят, и  чтобы никто не слышал их разговоров, накрывается с телефоном одеялом. И Лена тоже накрывалась одеялом.
Ветерану я не позвонил, зная о его крутом нраве. Я пригласил для разговора  бабушку Валеры. И мы решили, что разговоры она оплатит, но об этом никто из взрослых не узнает.
Я бы мог рассказать о других интересных расследованиях, но ограничусь одним…
Заходит ко мне в кабинет молодая очаровательная особа. Вся из себя. По всему видно с южным загаром. Присаживается к столу, и, порывшись в сумочке, достаёт документы. "Вот путевка в санаторий, вот лечебная книжка процедур, в которой отмечены все дни, в которые я якобы разговаривала со своего квартирного телефона. Вот билеты на самолёт, туда и обратно. Я живу одна. Скажите, каким образом я могла наговорить эту сумму находясь в Ялте.  Причем, по неизвестному мне номеру?" - спросила она, ехидно улыбаясь  мне как последнему дурачку. 
--Как там Ялта? - Спросил я, перебирая документы. Это любимый мой город. Однажды мне предложили горящую путевку  - 15 сентября и я купался  там, в море до 10 октября. И весь год ни одна хворь ко мне не пристала, зная, что я закален намертво. Потом я семь лет подряд ездил дикарем в Ялту. Лайнеры по-прежнему швартуются у набережной? А  эта женщина,  со скрипкой, по прежнему играет на берегу туристам, бросающим сверху доллары? Между прочим, она преподаватель  музучилища.
Блондинка моя оттаяла. Она сняла тёмные очки, под которыми были спрятаны изумительно красивые глаза.
-- Нет, к сожалению,  весь берег  около лайнеров ограждён временной оградой и милиция дежурит.
 Я заверил блондинку в явном недоразумении и пообещал разобраться с проблемой и позвонить ей.
На этот раз ничего экстра - ординарного не оказалось. Все оказалось довольно банальным любовным треугольником. Я позвонил встречному абоненту, но телефон не отвечал. Не отвечал несколько дней в разное время  суток. Он молчал даже в три часа ночи.  И я стал терять надежду и  конструировать и придумывать обходной маневр. Я придумал: добраться до ЖЭСа, и узнать, кто живет в этой квартире. И вообще живет ли там кто. Адрес и номер я узнал на АТС. Я понимал, что блондинка, в самом деле, не приделах и по эту сторону разговора  в нашем городе никакой информации получить не получится. Но совершенно неожиданно, однажды вечером мне ответил приятный женский голос.  Мне повезло: я попал в настроение. Опущу диалоги, хотя они  достойны отдельного интересного повествования. Мне удалось выудить имя, телефон, автора звонков из квартиры блондинки. Я пригласил его и прежде всего, спросил, знает ли он блондинку? Оказалось, что знает. Вернее знал и очень смутился, когда я показал ему квитанции. Я попросил его оплатить все счета и не говорить с блондинкой, а принести квитанции мне. Получив оплаченные счета, я пригласил блондинку, сказал, что никаких претензий к ней нет. Разговоры оплачены ее хорошим знакомым.  Услышав фамилию, она открыла шире обычного свои прекрасные глаза и повторила несколько раз: «Откуда вы узнали?  Я не стал объяснять механику расследования. А просто сказал: « Лучше, когда все ключи без права передачи».
Кстати, примерно через год, мы встретили  вместе  с ней Новый год.

        МЧС
Собственно вся эта статья посвящена коварному и трудному явлению в электронной аппаратуре – фантомным повреждениям. Как видно, главная трудность в этой ситуации состоит, прежде всего, в выявлении виновной стороны.  Если у абонента было стопроцентное абсолютное алиби, «преступление» перемещалось в АМТС. И мне и техперсоналу предстояло направить все усилия на то, чтобы выловить этот  неуловимый, всплывающий периодически и исчезающий фантом. Ну а что искать, если в  аппаратуре  технического  повреждения нет, а конфликт - результат   стечения каких - то  обстоятельств в человеческой сфере.  И в конфликте скрыт человеческий фактор. Иногда фантомные повреждения вырастают до большого масштаба и могут стать  причиной драматических событий. Судьба повернула так, что с руководством АМТС мне пришлось расстаться и перейти на другую, более ответственную работу. Пришлось заниматься оборудованием ЧС (Чрезвычайных Ситуаций).
 Однажды, открывается дверь  и в кабинет  входит бывший мой сотрудник, который проработал  инженером у меня несколько лет.  Потом он внезапно перешел на работу в органы безопасности. Это был хороший, грамотный инженер и мне было жаль такой потери. Поговорив немного «обо всем», он перешел к делу. « Дело в том, что наше руководство решило привлечь вас к сотрудничеству с нами. У вас в подчинении 30 человек, ответственный объект и нам нужна постоянная информация о нем. Вы понимаете насколько важно нам иметь информацию о таком важном и крупном объекте. Да и вообще,  руководитель 30 человек обязан  с нами сотрудничать». Я объяснил, что понимаю важность их работы и готов сотрудничать, если  появится какая-нибудь угроза безопасности, но официально с присвоением клички  и подписанием каких - то бумаг, я сотрудничать не хочу. «Ты думаешь, почему я столько лет работаю инженером и не поднимаюсь по служебной лестнице? И ты думаешь, меня не вербовали раньше? Было несколько раз. Но, по моральным соображениям, я не могу «стучать» на родственников, или людей, с которыми каждый день разговариваю и  которым улыбаюсь». Он сказал, что тогда они, вынуждены, будут, меня уволить. Я рассмеялся: «как же вы меня уволите, если я в течение четырех лет руководил монтажом этой махины и в течение семи лет поднимал ее обмен,   вместе с тобой кстати.  И награжден   медалью всесоюзной выставки ВДНХ.   Ко мне постоянно приезжают делегации, чтобы набраться опыта?».Я хотел спросить его, знает ли он, что я знаю, что лучшим достижением его ведомства в моей личной жизни является моя жена? Но передумал. И, решил не разочаровывать его, соблюдая тонкости и традиции двойной игры. Но дело было сделано грубо и топорно. Подходит ко мне дежурная по смене и говорит: « Один абонент жалуется на плохую слышимость и просит, чтобы   вы его послушали». «А что инженер, она его слушала?». Дежурная не ответила, но на лице ее появилось странное выражение чего - то недосказанного. «Он просит, чтобы послушали именно вы». Я подошел к стативу, около  которого стояла инженер, отвечающая за это оборудование. Включился в канал, послушал несколько фраз и выключился. «Чего он хочет, слышимость хорошая. Хорошо слышно обоих абонентов»,- Сказал я.- А вам он что говорил?». Инженер промолчала. Через несколько дней меня вызвали к начальнику междугородной станции и показали стопку рукописных документов. Это была жалоба абонента и  несколько докладных моих подчиненных, в которых описывался эпизод с подслушиванием мной абонента. Меня уволили по мотивам незаконного подслушивания абонентов. Хотя по иронии  в мои многочисленные обязанности входил и контроль  качества слышимости разговоров абонентов. Немного позже мои, теперь уже бывшие, подчиненные  девочки рассказали мне, что жалобщик был любовником  моего инженера, которая написала в докладной о том, что она стояла рядом, когда я подслушивал абонента. 
Итак, новая работа. Я не забыл, что темой статьи являются фантомные повреждения аппаратуры, которые как призраки возникают и пропадают, как привидения, не оставляя следов. А если я отклоняюсь в сторону, то это по необходимости прояснить ситуацию. Итак,  новая работа МЧС (Министерство Чрезвычайных Ситуаций). Теперь я предстал перед общественностью, сотрудниками, знакомыми в новом качестве. И хоть на лбу у меня не стояло клеймо: « бесчестен, подслушивал, уволен», как тавро на скотине, я знал, что за спиной у меня должны быть и будут шепот и разговоры. Ведь никто не знал истинной причины моего увольнения,  даже  среди бывших моих подчиненных, тех,  с которыми я работал много лет. И  я знал о законе  Дюкенджиева: «Положительная информация о вас передается из уст в уста в среднем двум слушателям, зато отрицательная - девяти».   И я никогда ни с кем не говорил об истинной причине моего увольнения. До этого момента. И другое. Они думали, что сотрут меня в порошок. Ошиблись. Жизнь научила меня быть сильным и твердым.
Итак, МЧС. Я сидел в комнате, в которой был стол с телефоном, стул и у входа железная вешалка для одежды. После той кутерьмы, которая окружала меня на АМТС с утра до вечера из планерок,  текущих проблем и разговоров с людьми и по телефону, это был абсолютный вакуум. За целый день никто не позвонил мне, и я никому не позвонил. На столе лежал альбом  технического описания   нового для меня оборудования, который я читал. Альбом был толщиной сантиметров в десять. Таких альбомов с описаниями и схемами в перечне было всего двенадцать. Но хранились они в другой части города в опечатанной комнате. Дело в том, что в момент моего перехода для обслуживания этого оборудования, аппаратура была секретной. И в мои обязанности в это время входила  ежедневная процедура проверки по утрам целостности 16 пластилиновых  пломб на блоках аппаратуры. Я проверял целостность пломб и подтверждал этот факт росписью в прошитом и опломбированном   сургучной печатью журнале. Но ведь тема статьи- фантомные повреждения, которые как призраки возникают и пропадают не оставляя следов. Я решил переделать свой пустой кабинет в лабораторию по ремонту и испытанию блоков. И я смонтировал два комплекта оборудования: приемный и передающий. Соглашаясь перейти на эту работу, я и понятия не имел, в какой капкан я сую голову.  Для ощущения масштаба драматизма фантомных повреждений в этой аппаратуре нужно в общих чертах  рассказать о структуре и конфигурации сети оповещения. В этом нет ничего секретного. Такая структура существует на всей территории необъятной России: от Калининграда до Владивостока.  Оповещение чего? Во – первых, оповещение руководства, республики, края, области города о возникновении чрезвычайной ситуации. Чтобы  эти руководители разного ранга приняли экстренные меры. Прорвало плотину, и огромный вал воды мчится на города и села. Взорвался цех на заводе или атомной электростанции и  ядовитое облако покрывает землю, ударило землетрясение… И так далее. Второй этап: оповещение населения об угрозе опасности.
Это если коротко.  Назначение сети оповещения: информировать население и руководителей различного ранга о возникновении экстремальных ситуаций для принятия экстренных мероприятий. Повторяю. Здесь нет никакого секрета. В каждом государстве, крае, области существуют бункеры, как правило, запрятанные под землю, нафаршированные оборудованием оповещения, в которых непрерывно посменно дежурят оперативные дежурные. Соответственно из бункера тянутся каналы передачи информации во все города, районы страны, края или области. Кроме речевых сообщений по каналам  при необходимости передаются,  как правило,   одна из шести команд. Одна проверочная и пять боевых. По одной из команд оперативный дежурный может перехватить трансляцию радио, телевидения,  уличные динамики и передать речевое сообщение населению о возникшей угрозе. По другой команде дежурный может подключить себе по подготовленному заранее списку  группу аппаратов АТС  для передачи   в них многократно слов "Объявлен сбор!" При этом все: от президента страны до ответственных работников соответствующих  министерств и ведомств обязаны в короткий срок (например,  за 20 минут) прибыть в пункт сбора, для руководства в экстремальной ситуации. Есть команда,  посылая которую оперативный дежурный включает в работу десятки, а может и сотни уличных сирен для привлечения внимания населения. Теперь вы представляете  ответственность техперсонала за исправность этого огромного и сложного комплекса оборудования. Представьте себе непередачу команды, когда прорвало плотину водохранилища и огромный водяной вал несётся на спящий город. А аппаратура забастовала. Или, например, в три часа ночи аппаратура сама, без участия оперативного дежурного передала  ложную команду "Объявлен сбор!" на уровне страны или области. Теперь вы представляете, в какую петлю я сунул голову, перейдя с деликатной неопасной работы технического руководителя междугородной телефонной станции на должность главного специалиста оборудования МЧС. И не просто  исправно действующей системы оповещения области, а дефектной, имеющей свойство иногда воспроизводить и передавать различные команды по своему усмотрению без участия людей. Здесь уместно рассказать о надёжности системы. Во - первых, организационные положения и мероприятия исключающие какую либо возможность (кроме меня -  ответственного за техническое состояние аппаратуры) и оперативного дежурного запустить в аппаратуру и сеть в целом какую либо команду. Каждое утро я начинал с того, что проверял исправность пломб на всех блоках,   и подтверждал этот факт росписью в прошитом и опломбированном  сургучной печатью журнале. Принципы работы аппаратуры на тот момент были секретными. Чтобы устранить неисправность в блоке,  из здания, где находилась аппаратура и моя лаборатория, я ехал через весь город в  другое здание, и в отдельной комнате открывал один из десятка альбомов технической документации. Записывал часть схемы и возвращался к аппаратуре.  Но вскоре секретность аппаратуры была снята. В аппаратуре была заложена фантастическая надёжность. Чтобы сформировалась команда, необходимо было несколько сотен раз повторение определённой комбинации из нулей и единиц. Команда не формировалась, если хотя бы в единственном месте вместо единицы проскакивал нулик. Дальше шёл черед подсчета исправных команд. И только потом аппаратура решала, что команда истинная и в самом деле готова для передачи в сеть. И вот при такой надёжности и ворохе защитных мероприятий,  в сеть запускалась  все - таки, иногда несанкциональная команда. И все это случалось до моего появления в МЧС. И выли по ночам сирены, и собиралось запыхавшееся руководство по команде: "объявлен сбор!".  И лучшие связисты во главе с  областным начальником ломали головы и ездили в командировки в резервные пункты управления для проверки исправности аппаратуры. Но нигде  при бесконечных проверках не выявлялась неисправность. В конце концов, губернатор области приказал выключить аппаратуру и опечатать  ее везде, даже у оперативного дежурного до достоверного доказательства источника фантомных команд. И вот, меняются посменно в бункере  оперативные дежурные в погонах с запретом прикасаться к опечатанным пультам управления. Второй месяц я проверяю пломбы и получаю зарплату за это. А системы оповещения в области нет.  Точнее: она есть, но выключена по приказу высшего руководства. Нельзя сказать, что я только проверял исправность пломб на выключенной аппаратуре и все. Нет, я думал. Ведь с меня  начальство все время требовало: найди причину. Но как можно найти причину периодически взбрыкивающей аппаратуры с фантастической надежностью, если включать её запрещено? Я думал около обесточённой аппаратуры. Решил я съездить в запасной пункт управления, чтобы проверить одну идею. Подписывая командировку, начальник управления сказал: " Бесполезно туда ездить, я лично с инженерами туда ездил и ничего не нашли. Все работает исправно, как положено. Ничего ты там не найдешь". И я ничего там не нашёл. Но я думал, около обесточенной аппаратуры и придумал я написать заявление об увольнении. Я же говорил раньше, что самое трудное повреждение в аппаратуре,  то, появление которого непредсказуемо во времени и которое нестабильно в повторяемости. Но  против фантастически надёжной аппаратуры нужно, подумал я, применить фантастически абсурдное средство. И я решил, пойду я к оперативному дежурному  в бункер и попробую уговорить его включить аппаратуру в проверочном режиме для проверки одной фантастической версии появления несанкционных команд, которая возникла в моей обескураженной голове.  Авторитета я ещё не наработал, за два месяца на новом рабочем месте  проверяя исправность пломб. А ведь известно, что сначала мы работаем на авторитет, а потом он на нас. Я выбрал воскресение, чтобы меньше было свидетелей. Не буду называть фамилию этого человека.  Бывший полковник  в отставке.  Я убеждал его и так и эдак.  И верить мне, он не имел права.  Я убеждал его, что ничего страшного не произойдёт, так как в городе в который придёт  возможная несанкционная    (спровоцированная мной ) команда, я попрошу инженера обесточить исполнительные блоки. Но возможно нам удастся открыть ящик Пандоры. Было воскресение, и в его бункер никто не заглядывал. Мы были одни. Конечно, я не говорил ему, что в кармане у меня  было заявление на увольнение. Но вся ответственность за нарушение приказа губернатора области о выключении аппаратуры ложилась на него. Не знаю что произошло.  Да разве дано нам знать, причину всего содеянного в жизни. Когда я уже собрался встать и уйти, он вдруг принял, может одно из самых трудных в жизни решений. "Ладно, хотелось ещё поработать. Но ты ведь представляешь,  что будет, если сейчас  сработает "объявлен сбор!"? Они побегут, конечно, в точку сбора, а мне на кладбище". Пока он отвернулся, чтобы скинуть пиджак, я чуть-чуть продвинул динамик в сторону окна. Я попросил его дать проверочную команду и произнести  в микрофон  фразу о проверке. Мы связались с городом, который выбрали для эксперимента. Инженер, которого я заранее вызвал на работу, уже ждал моего звонка. Иван Владимирович включил тумблер питания, поправил микрофон   и начал читать обычные фразы проверочного содержания.  И затем  послал проверочную команду. Я держал трубку около уха. "Готово, принята команда для включения сирен, сообщил инженер из другого города". Я продвинул ещё динамик и попросил повторить  проверочную безобидную команду и   прочитать текст. "Принята команда "Объявлен сбор".  Я поблагодарил инженера и отпустил домой.  «Иван Владимирович, все, причина найдена. Спасибо за смелость». Я пожал ему руку. На следующий день с утра мы впаяли в цепь микрофона резистор для снижения его чувствительности и отодвинули динамик. Видели бы вы, как кричал полковник, начальник связи МЧС,  узнав о включении аппаратуры и  нарушении приказа губернатора. Его меньше интересовало содержание моей докладной и  результат раскрытия «преступления» аппаратуры. Я позвонил главному инженеру завода, выпускающего эту фантастическую надёжную аппаратуру. Я спросил его, бывают ли случаи  возникновения самопроизвольных команд в аппаратуре на необъятном просторе Советского Союза. Он сказал, что бывают, но не из-за несовершенства аппаратуры.  И я рассказал ему,  как акустическая (звуковая) форма проверочной,  безобидной команды, пролетев по воздуху от динамика к оконному стеклу и отразившись от него  под углом сорок пять градусов, изменяла произвольно фазовые сдвиги, попадала в микрофон уже  преобразованной в боевую команду и заставляла мчаться начальников в точку сбора и доводила стариков до инфаркта воем сирен. Пока токовые комбинации невероятной надежности перемещались  внутри аппаратуры по проводникам, транзисторам, микросхемам и другим элементам они вели себя, как и было задумано конструкторами, корректно и безукоризненно. Но стоило им вырваться в другую среду обитания - воздух, они обезумевали и нарушили запланированную для них норму поведения.  Я считаю это расследование «преступления аппаратуры» лучшим из всех, выпавших на мою долю.
  Дочитав до этой точки, читатель может задать вопрос: а причём здесь ПЯТАК в заголовке. А это вторая история с непредсказуемым  фантомным повреждением в аппаратуре.

           Фантомный пятак...
Три года я работал в Монголии в качестве специалиста от министерства связи Советского Союза.. По контракту я должен был работать на центральной АТС в  столице Улан Баторе. Фактически выполнял любую работу по просьбе министерства связи Монголии. Ремонтировал существующие АТС в аймаках (районах), проводил учебу с монгольскими  работниками, давал различные рекомендации. А последний год работал с группой монгольских связистов  над  двумя проектами:  расширением емкости существующей центральной декадно-шаговой  АТС  в Улан-Баторе до 10 000 номеров и проектом строительства новой координатной АТС в городе Чойболсан. Здесь я буду называть настоящие имена участников событий.  Как-то, начальник отдела  электросвязи министерства  связи Монголии  Лантуу, попросил меня съездить в город  Хатгал  и отремонтировать там небольшую АТС координатного типа.  В попутчики мне, а может быть в помощники, прикрепили монгольского инженера связи  Ризабека. Ризабек по национальности был казахом. Это был грамотный инженер свободно говорящий по  русском. Он закончил мой, родной институт связи в Ленинграде - ЛЭИС. Надо сказать, что в любой командировке, при решении любой задачи всегда присутствовал монгольский инженер, хорошо говорящий по-русски и, как правило, закончивший  в разное время ЛЭИС. Перед любой командировкой я ходил в русский культурный центр в Улан Баторе и знакомился с информацией о городе или селении, в который предстояла командировка. Хатгал находится на севере Монголии, на южном берегу озера Хубсугул.  Крупное пресноводное озеро  рядом с границей России. Второе по площади и самое глубокое озеро в Монголии. Глубина озера 262 метра, По своему происхождению (озеро является частью Байкальского рифта), гидрологическому режиму и минеральному составу воды очень похоже на Байкал, иногда озеро называют «младший брат Байкала». Ежегодно озеро замерзает в конце ноября, лед имеет толщину до 1,4 м. Длина озера 136 километров, максимальная ширина 36,5 километров. В озеро впадает 96 рек и ручьев. Из Хубсугула вытекает река Эгийн-Гол(бассейн Селенги). Замерзает с декабря по май. Судоходно. Составляет часть транспортного пути из России  в Монголию. Пристани Хатгал (на юге) и Ханх (на севере). Хубсугул — высокогорное озеро, оно расположено на высоте 1646 метров над уровнем моря у южного склона Восточных Саян. Возраст озера превышает 2 миллиона лет.  Когда мы летели с Ризабеком в небольшом самолете, он сказал; «Бесполезно летим, ничего ты там не найдешь. Я уже летал дважды с вашими инженерами, которые приезжали к нам на работу - никто ничего не нашел. Дело в том, что эта АТС постоянно хорошо работает. Но иногда, вдруг половина  абонентов АТС выключается и ни исходящей, ни входящей связи с ними нет. Потом сама вдруг начинает работать нормально.  Цепи исправны. Прозвонки ничего не дают. Я думаю, где-то в  пережатых жгутах  есть непостоянное сообщение. Мы собираемся поменять эту АТС».  Я спросил, исправна ли АТС сейчас.  Он ответил, что не знает.  А если и работает, то в любую минуту может  выйти из строя. Когда мы пришли в  АТС,  Ризабек сказал: « Я не буду с тобой тут терять время. Все равно ты ничего не найдешь. Я лучше пойду охотиться на коз. Местный монтер – хороший охотник». Я спросил монтера, сколько коз он добыл в этом году. Ответ поразил меня. « В этом году он  подстрелил 70 коз»- перевел Ризабек. « Мы вам оставим второго монтера в помощники,- сказал Ризабек улыбаясь. И они ушли на охоту. Я открыл свой «волшебный» чемодан, с которым я не расставался ни в одной командировке и в котором было все: от пакетов супов до измерительных приборов, паяльников и запасных частей. Развернул альбом со схемами. Присел на стул перед очередным фантомом и взял паузу, как сеттер стойку перед броском на дичь. Я понимал, что мне предстоит бой, с тенью, которая ускользает от человека. Я понимал почему те два наших инженера не нашли и не схватили за хвост это ускользающее мифическое существо под названием фантом. Его не только нельзя было схватить и уничтожить, нельзя было даже почувствовать его  присутствие. Потому что в тот момент его просто не существовало. И если я сейчас столкнусь с фактом отсутствия повреждения и нормальной работой этого электронного организма, мне нечего здесь делать. Потому что нельзя найти то, чего в данный момент нет. И я напишу в отчете о командировке, что не обнаружил повреждения. И знаю, никто мне не скажет ни слова упрека. Особенно монголы. Я хорошо был осведомлен о врожденной деликатности монголов. Не дипломатичности, а природной деликатности. За три года работы в Монголии я ни разу не слышал, ни слова упрека или недовольства монголов по отношению друг к другу, тем более по отношению к русскому.  Ну и авторитет мой будет не очень подмочен, учитывая фиаско тех двух наших спецов, думаю, не  без опыта и знаний.  И еще я подумал, что задание это - проверка нового специалиста. А вдруг что-то найдет?
Рядом стоял в национальном наряде «помощник» с огоньком интереса в узких, явно с китайской кровинкой, глазах.  Помощник был одет в дели, национального покроя халат, или пальто, с запахнутыми  одна в другую полами и подпоясанный кушаком. Помощник не зал ни одного  русского слова.  «Ну, что, дружище, идем на бой?»- сказал я и  по широкой улыбке понял, что соратник у меня надежный. Прежде всего, я пробежался ретроспективно по всем десяткам абонентов и понял, что судьба благоволила ко мне. Большая часть станции не работала.  Есть! Есть, не фантом, а реальное коварное существо, которое могло в любой момент исчезнуть, оставив меня в дураках. И пока оно реально сидит в аппаратуре, я должен успеть выявить его. А, устранить повреждение, как правило, не составляет труда. Главное расшифровать, обнаружить природу повреждения. Главное, не спугнуть, и  неумелыми неосторожными  действиями  помочь   ему исчезнуть. От общего нужно идти  к конкретному. Окружая проблему, сужая область и загоняя ее в точку. Стал шарить  индикатором по цепям и наткнулся на заземленную цепь, особой важности, по которой активизировался маркер-группа реле как эквивалент  мозга этого организма.  Не буду описывать устройство умного координатного соединителя, изобретенного шведами, на базе которого завод в Риге изготавливал разнообразные АТС. Соединитель  имел жесткую металлическую раму прямоугольного профиля. На которой были смонтированы десять вертикальных  и 20 горизонтальных элементов коммутации. При срабатывании горизонтального и вертикального электромагнитов происходило нужное соединение в точке их пересечения. В конце концов, я добрался до короткого отрезка соединителя - вертикальной струны длинной  сантиметров 20, которая почему то была закорочена  с корпусом АТС, хотя крепилась в изоляторах. Я отпаял все проводники от этой струны. Теперь она висела на изоляторах в воздухе и  все равно показывала соединение с корпусом АТС. Я взял фонарик и стал рассматривать этот феномен. На корпусе соединителя я заметил металлический дефект, образованный, по видимому, при механической штамповке рамы. В узкую щель между магнитами  была видна  крошечная часть  полукруглого дефектного наплыва. Я решил «пощупать» это странное образование, которого не было  на других рамах АТС. Решил сделать щуп из проволоки, чтобы просунуть его в узкую щель. В моем «волшебном» чемодане было все кроме куска жесткой проволоки толщиной миллиметра в два. Я обратился к помощнику: «Нужна проволока, небольшой кусок». Я попытался  пальцами изобразить кусок проволоки. Не получалось. Помощник смотрел на меня, добродушно улыбаясь. Я стал шарить по комнате и в одном из ящиков нашел провод, из которого изготовил крючок хитроумной формы. К моему удивлению, как мне показалось, крючок сдвинул на миллиметр таинственный предмет. Значит, это был не дефект рамы, а какой- то обособленный предмет.  Струна теперь не показывала соединение с корпусом АТС. И станция заработала нормально в полном объеме. А дальше: два крючка, деревянная планка, несколько неудачных попыток. И наконец: триумф и победа над глупостью, а не фантомом.  Из соединителя выпала к моим ногам пятикопеечная монета. Как мог попасть этот коварный пятак в соединитель никто никогда не сможет ответить. Она могла попасть на заводе, в Риге. Могла провалиться из дырявого кармана монтажника при монтаже АТС. Но монголы тут не причем. Монета была советского производства.  Мне был понятен эффект фантомного повреждения. При срабатывании электромагнита   сила удара якоря по сердечнику, наверное, эквивалентна удару небольшого молотка, который сотрясал не только магнит, но и весь корпус статива. От сотен  сотрясений монета перемещалась по раме соединителя и периодически закорачивала жизненно важную цепь АТС на корпус. Потом она отпускала АТС в нормальное плавание до следующего дня «Х». Я сказал вернувшемуся Ризобеку:  "Можешь сделать сто проверочных наборов до отлета самолета, я гарантирую сто процентную работу АТС». Но не раскрыл ему тайну. И только в самолете на обратном пути, я разжал кулак и показал на ладони злополучный фантом, воплощенный в конкретный предмет. Всю дорогу Ризабек повторял одну  и ту же фразу: «Ну, как ты мог найти?». Да я и сам не знал, как я мог найти. Думаю, просто он  много лет ждал  именно меня этот фантомный пятак. В дебрях Монголии.