проснувшись в кровати в островном доме, я мысленно целую леди, которая тут жалась ко мне калачиком, мысленно перекрещиваю ее мудрую голову, коротко молюсь о намерении дела, быстро одеваюсь и бегу строить придуманную в честь этой дамы гавань. Изделие мое великолепно в смысле тренировки пружин между костями. Моторки и швертботы могут заходить в освобожденный от булыг фарватер, если ищут пристанища, если пытаются швартоваться, если утоляют жажду милосердия твердой почвы, наконец. Аллегория моей дамы - это маяк со свечкой - дрожит и зовет, махая руками ко всем отягощенным волнам. Местные властолюбивые туристы своевременно поднимают вверх пальцы:
- Бородач возводит филиал нашего Кентерберри.
Рано или поздно правда настигает нас всех. Значит, и филиал поглотит Берри. И верю, что прототип моей восковой палочки с маяка вернется в место для калачика.
Солнце выскочило из красот ломанного горизонта и дало уставшим от тьмы надежду загорать. Я ковыряюсь с ломом в морской капусте с мыслью, что благословенный союз с калачиком уже породоил много выдающихся объектов, людям на удивление, а выдаст еще большее масштабное количество. Тогда маяк засияет на всю Великобританию. Пока таскаются камни, внутренний воск свечей потенциально наполняется светом, крепится уверенность, что много уставших на волнах душ придет к нам на чай с барбарисом.