Глава 23. Юл Бриннер и его голова

Рияд Рязанов
    После моей взволнованной речи-обращения никто из шоферов не проронил ни слова, молча поднявшись из-за стола и бросив свои недоеденные гуляши и компоты. Также молча, ограничившись только безмолвными кивками прощания в адрес хозяйки придорожного заведения, они споро пошли со мной на выход. Враз посерьёзневшая повариха в свою очередь отозвалась  только кратким " С Богом!", и, встретившись со мной встревоженными глазами, дала понять сочувственым выражением их, чтобы я не беспокоился за машину и не падал духом в поисках похищенной девушки. В этот момент мне показалось будто она подтянулась, мгновенно похудев и похорошев, и превратилась в древнерусскую полусказочную Ярославну, страдательно и строго смотрящую большими серыми глазами, наполненными глубокой скорбью о нежеланном расставании с полюбившимися витязями.

   Все шофера были удивительно похожи друг на друга, отличаясь только небольшой разницей в возрасте. Мы промчались с бешеной скоростью по трассе в сторону Новгорода и сбросили её только у поста ГАИ. Здесь единодушно и дружно обратились за помощью к служивым людям. Как я и предполагал, при изложении обстоятельств и даче необходимых показаний, выяснилось, что все мои отзывчивые сподвижники - родные братья, объединившиеся в общем семейном деле.

   " Братья Медведи! " - мелькнуло вдруг в голове. Возникшие образы решительных и неустрашимых литовских братьев из гениального фильма Жалакявичуса " Никто не хотел умирать " укрепили мой дух, избавив от временной растерянности, и кстати успокоили. Я сразу понял, что следует делать. После недолгого разговора с дорожной милицией, не выразившей заметного интереса к срочно требующимся поискам и ограничившимся лишь записью изложенных нами данных и проверкой личных документов, я проехал с братьями до недавно покинутого Порхова и отправился сразу звонить.

   Мне нужен был Артур с его железной хваткой и холодным рассудком. Но с автомата на пейджер звонить было бессмысленно и я набрал московский номер Марата, нервно досадуя, что он, наверное, пьёт или спит. Однако трубку взял не он, а Григорий, чему я несказанно обрадовался.

   - Брат! - закричал я. - Брат!

   - Перестань орать - я не глухой, - со спокойной иронией ответил мне Гриня, что-то пережёвывая. - Как там ваш медовый месяц? Не обвенчались ещё в Иса-акиевском соборе?

   - Брат, - сказал я, стараясь казаться спокойным. - Мне нужен Артур.

   - Артур уехал. Известил папу, что Люся в очень надёжных руках и уехал.

   - Куда уехал? - упавшим голосом спросил я.

   - Обратно в Сибирь. Какого чёрта ему здесь толочься? Тут и без него хватает молодцов-удальцов.

   - А может он в Ленинград поехал? - на всякий случай переспросил я с надеждой.

   - Нет, брателла. Он уехал на восток. Я сам провожал его, а машину он оставил мне. Сказал, что могу пользоваться ей почти месяц, а потом надо будет вернуть её хозяину, некому Владимиру Павловичу Колесникову. Слышал о таком?

   - Не слышал... Чем ты сейчас занимаешься?

   - Ничем. Вероника дурит. Сначала приласкала, а потом отставила в сторону. Марат гуляет с мамой. Хочется напиться, да чужую машину боюсь разбить.

   - Брат! Только не пей без меня! Я тебя умоляю!

   - Ну ты даёшь! Разве можно о таком умолять?

   - Можно... Мне очень хочется с тобой выпить и ни с кем больше другим! Приезжай, брат! На машине приезжай...

   - А зачем? У Люси своё авто есть... Малинового цвета.

   - Авто малинового цвета стоит на приколе, а хозяйку похитили.

   - Туристы? Оставили тебя одного? Пошёл бы вместе с ними. Она хорошо проводит экскурсии. Даже мне понравилось.

   - Я бы пошёл, да меня не взяли... Её на самом деле похитили... У придорожного кафе...

   - Беса не гони! Таким не шутят.

   - Я не шучу.

   - Как это случилось?

   - Я в туалет отлучился... А она с ментами осталась. С виду приличными. Один на Анискина похож, только усы как у Фридриха Ницше.

   - Менты всегда с виду приличные... Испугал, болван! Наверное, штрафовать повели. Подожди немного, придёт.

   - Не придёт. Они её увезли в направлении Новгорода. Я сразу рванул в погоню с дальнобойщиками, но их и след простыл.

    Я замолчал, думая не трачу ли я зря драгоценное время в долгом разговоре с Григорием, вместо того чтобы идти в милицию?. Но индифферентная реакция  гаишников накануне мало побуждала к такому движению.

    Григорий тоже замолчал, проникаясь наконец серьёзностью ситуации. Пауза длилась почти минуту.

    - С усами говоришь? - услышал я неожиданно спокойный голос брата. - А какие у  Ницше усы были?

    - Как у Тараса Шевченко! - стал я громко раздражаться. И добавил, чувствуя что и такая наводка немного говорит моему телефонному собеседнику. - Или как Будённого, чёрт побери! Только висячие и пышные... Какая, вообще, разница? Лучше ехай скорее на помощь. На своей машине. А то Люсина закрыта и ключи у неё.
   
    - Ключи у меня есть. И доверенность тоже. Я, ведь, сам её натаскивал на этом "Рено", - также невозмутимо ответил Григорий. - А ты не кипишись! Упустил сестру и невесту, так и веди себя соответствующе... тише воды и ниже травы... А насчёт усов у меня есть кое-какое соображение... Если это он... Ты где сейчас?

   - В Порхове. Это в Псковской области.

   - Как вас туда занесло?

   - Поехали в Великие Луки по приглашению её второго отца, но не доехали немного. Тормознулись у кафе чтоб подкрепиться, а тут нас и подрезали...

   - Подрезали... Великие... Дураки вы великие! Возвращайся к машине и жди меня там. Я приеду на своей и Марата в добавок возьму.

   - Зачем тебе этот обалдуй? Без него мороки хватит.

   - Как показывает текущая реальность, тебя он нисколько не обалдуистей ... А там он будет как раз очень нужен. Один обалдуй хорошо, а два лучше! Главное, чтобы командир был толковый. Тем паче - эти аллигаторы его не знают. А ты уже засветился... Короче, я его беру. Будет кому этим жуликам баки забивать. Да и машину он водит как бес! Мне до него далеко. А нам это понадобится...

   Я послушно притих. Это была правда. Марат был непревзойдённым водилой, поднаторев на разных легковушках и особенно усердствуя и пугая своим лихим гарцеванием девушек-пассажирок. Я сам наблюдал не раз как он устраивает свои трудновообразимые шоу на дорогах. Это был один из его коронных способов впечатлить молоденьких пассий. И по идее, за такие фокусы, его давно было нужно арестовать и надолго упрятать за решётку.

   - Говори. На каком километре и на какой дороге твоё несчастное кафе? И жди, никуда не удаляясь. Я возможно ещё кое-кого прихвачу... если согласится. Будем действовать на двух авто - красном и чёрном.

   Я не понял кого он имеет ввиду под "ещё" и переспросил с настойчивостью в голосе:

   - Всё-таки хочешь Артура вызвать?

   - Артур уже далеко. Ему дали отпуск. Направился к родственникам куда-то в Зауралье... Название забыл. Попробуем сами справиться. Тем более, что твои похитители его наверняка знают, а нам, чтобы их насадить на кукан, нужны люди-инкогнито... Короче, жди в своём кафе и никуда не уходи. Оно, я полагаю, круглосуточное?

   - Да, конечно.

   - Ровно в полночь мы нарисуемся! - с непонятным мне энтузиазмом он закончил своё вполне разумное выступление. Выхода не было. Я  согласился с его установкой и дал ориентировку на местности, удивляясь игривой реакции брата на похищение сестры и его неистребимому оптимизму. Должно быть, для этого были неизвестные мне основания.
 
  Смущённый и озадаченный, я вернулся к терпеливо ожидавшим меня шоферам,  курившим у своих машин с прежней балтийской сдержанностью.

    - Спасибо, ребята! - поблагодарил я своих немногословных помощников. Они в ответ молча кивнули. Похоже было на то, что эти суровые ребята дали обет молчания и говорили по-русски только в исключительных случаях. Но такое их поведение соответствовало моему настроению и вызывало к ним признательность. - Можете ехать дальше без меня.

    - Мы будем возвращаться по этой дороге через неделю, - сказал старший из них. - И будем думать о вас. Если появится возможность - оставьте информацию в кафе. Или подождите нас там. Как можем - поможем!

    - Хорошо, - сказал я и пожал им на прощание их крепкие руки.

    Проводив взглядом разворачивающиеся сухопутные корабли, я побрёл в сторону крепости, на развалинах которых хотелось собраться с мыслями и прочувствовать дальнейший план действий. Я очень доверял своей интуиции, которая не раз выручала в труднейших ситуациях. Из головы не выходили слова Григория про усы и про то, что они ему знакомы. И необходимость Марата, как незнакомого этим людям человека. Но я мало доверял Марату, зная его слабости. Конечно, наводить понт  он умел, очень убедительно обманывая своих умных и опытных женщин. Но в предстоящих делах, в предполагаемом общении с бандитами и оборотнями, его гламурные способности казались сомнительными. На крутых мужиков его флёр бонвивана скорее произвёл бы обратное впечатление.

    В своих уже конкретных раздумьях, обходя древние стены крепости, я набрёл на трактир и зашёл в него, чувствуя необходимость подкрепиться. Здесь подавали пиво и шашлыки - именно то, что мне было нужно.

   - А репчатый лук у вас есть? - спросил я у девушки, которая выдала мне заказ.

   - В смысле? - не поняла она.

   - Лук! Обыкновенный лук! Можно попросить у вас просто головку лука?

   - Можно, - она посмотрела на меня как на забавного ухажёра, видимо, решив, что я таким необычным способом заигрываю с ней.  - Я спрошу на кухне. Вам его очистить?

   - Да, если можно.

   - Конечно, можно. Подождите немного, - ответила она и отправилась в скрытую глубь заведения походкой модели. А  я машинально, в свою очередь, смотрел на её нижнюю часть, отмечая достоинства.

   Вот и не верь после этого Фрейду! В какой бы критической ситуации человек не находился, всё равно никуда ему не деться от своих основных инстинктов...

    Я щедро накрошил лук на поджаристое пахучее мясо и решительно стал его поглощать, запивая каким-то незнакомым мне пивом с медвяным привкусом. Чувствуя как тело наливается силой, а голова, как не странно, начинает продуктивно работать, я первым делом решил изменить свою внешность. Деньги у меня были, хоть и небольшие, но достаточные, чтобы купить какую-нибудь другую немудрящую одёжонку, тем более что на нынешних рынках можно было нарыть  любое китайское барахло совсем по дешевке. Одним словом, проблемы в этом не было. Но вот что сделать со своей природной фактурой?

   Уже на выходе у туалетов я посмотрел на своё лицо. Оно мне показалось довольно примечательным, хотя раньше я никогда не придавал этому значение. Видимо от пережитого оно выглядело одухотворённым и неприятно красивым. Хотелось плюнуть в него, но я удержался, приняв вместо этого жесткое решение относительно своего романтического облика.

   Парикмахерская оказалась неподалёку. Молодая девушка, улыбчиво-милая и доброжелательная, пригласила меня к единственному свободному креслу. Других посетителей я вообще не увидел.

   - Вам, наверное, просто подровнять? - спросила она, затягивая мне на шее удушающую простыню. " Сильная ", - подумал я, выкручивая свою шею влево и вправо.

   - Подровняйте меня как газон... Или нет. Сбривайте всё, чтобы голова сверкала как у Юла Бриннера!

   - Юлия Борисовича Бринера? - весело откликнулась парикмахерша.

   - Почему Борисовича? - удивился я, не ожидав такого быстрого и необычного отклика уверенной в себе обаятельной девушки.

   - Потому что папа его был Борис. Он, правда, бросил семью во Владивостоке и уехал в Москву, связав судьбу с актрисой МХАТа, когда Юлий был ещё маленьким.

   - Да? Понятия об этом не имел. Я знаю его только по "Великолепной семёрке". Этот фильм часто крутили в детстве и я думал, что он американец. Выходит, он наш? Эмигрант из евреев?

   - Нет. Происхождение у него русско-немецко-бурятское.

   - Даже так?

   - Да. Наклоните голову... Посмотрите на него внимательнее и увидите проглядывающиеся монгольские черты... Вообще, присутствие такого элемента делает людей весьма интересными. У Человека-амфибии, который Коренев-Ихтиандр, бабушка тоже была буряткой.

   - Да? Надо же.. Откуда вы всё это знаете?

   - С детства хотела стать киноактрисой и даже пыталась дважды поступить во ВГИК, но не получилось... И не жалко вам такие локоны?..

   - Не жалко... Рассказывайте дальше, не отвлекайтесь, пожалуйста!

   - Вам, действительно, интересно?

   - Очень! У вас такой приятный добрый голос. Вы привносите в душу успокоение и надежду.

   - Да?!. - она засмеялась. - Ну, слушайте дальше... Тогда я выучилась на парикмахера, решила на худой конец стать гримершей. Но вышла замуж за рокового человека и сейчас уже не до этого. Осталось только читать биографии актёров.

   - Какая вы интересная!.. А вы, вообще, родом отсюда?

   - Нет. Это родина мужа. Привёз сюда после смерти родителей. Домик от них остался. Мы, ведь, до этого кочевали по углам.

   - А он актёр?

   - Муж? - она засмеялась. - По жизни актёр. А на самом деле вообще никто.

   - Как это?

   - Бездельник и вор. Он сейчас либо в тюрьме сидит, либо гастролирует где-нибудь в Сочи. А я одна с тремя детьми.

   - Сколько же вам лет? - вырвалось у меня. - Извините...

   - Извиняю... Двадцать девять.

   - Да? - искренне удивился я. - А я думал лет девятнадцать.

   - Все так говорят... Ведь это хорошо, не правда ли?

   - Конечно, хорошо... Погодите! - я схватил её за руку, которой она пыталась сдёрнуть с моей шеи простыню, закончив стрижку головы "под ноль". - А брить?

   - Я думала вы пошутили.

   - Я не пошутил. Стриженный я похож на новобранца или юного колониста ( Я, действительно, выглядел теперь как призванный и только что остриженный Иван Бровкин ) - Какая-то в этом проглядывается беспомощность! А мне нужен Юл Бриннер.

   - На Юла Бриннера вы всё равно не похожи... Вы больше похожи на Ихтиандра! - засмеялась она. - Хоть он и был с шевелюрой...

   - Но мне нужен Юл Бриннер!.. Сделайте что-нибудь! Вы же хотели стать гримером...

   - А что я могу сделать?.. Оттопырить вам уши и утолстить веки? У меня нет таких возможностей.

   - Оттопырить и утолстить... Слушайте, а ведь это идея! У вас нет знакомых пчеловодов?

   - Есть, конечно. Городок небольшой и каждый третий мужчина - мой клиент.

   - А вы не могли бы меня свести с одним из них. Прямо сейчас. Я вам возмещу за потерянное время и возможных клиентов. Это, ведь, ваше предприятие?

   - Моё, - Она внимательно посмотрела на меня. - А вы кто? Уголовник, который скрывается от правосудия?.. Вроде не похожи... Впрочем, они всякие бывают.
 
   - Я не всякий и не уголовник... Я скорее - жертва... - последние слова я сказал дрогнувшим голосом, чуть не плача, что совсем уже никуда не годилось. Однако как раз такая допущенная слабость возымела действо, и моя продвинутая и разговорчивая собеседница молча и быстро побрила мне уже оголенный машинкой череп и намазала его чем-то приятно и вкусно пахнущим и освежающе прохладным. И руки у неё были приятные - будто она ими ласкала мою бедовую и несчастную голову... и утешала.


 

 






    

    -