из серии «СКАЗКИ ДЕМИУРГОВ»
Самый темный час бывает перед рассветом
Моя миссия подходит к концу. Всего одна, заключительная, деталь, и можно собираться в путь. До момента инициации осталось 6 часов 23 минуты и 45 секунд. Объект находится на 40; 43' 62" с.ш. и 73; 59' 19" з.д., и у меня не так уж много времени, чтобы все уладить.
* * *
Небольшой бар на углу одной из центральных улиц крупного мегаполиса Она сидит за вторым столиком у окна. Позвала официанта, заказала еще один виски, уже третий. Из-под длинной медной челки смотрят глаза затравленного волчонка. Я некоторое время незаметно наблюдаю за ней издалека, потом подхожу и сажусь напротив.
Вблизи она выглядит еще хуже. Ее разум — поле боя, где алкоголь борется со страхом, но постепенно сдает позиции и, в конечном итоге, проигрывает. Страх охватывает все ее существо, да нет, не страх — ужас. Ее зрачки расширены, дыхание неровное, лоб покрывает испарина, тело сотрясает крупная дрожь. Трясущимися руками она пытается поднести очередной бокал ко рту, но не может сделать ни глотка. Краешек бокала стучит о зубы, и янтарный напиток тонкой струйкой проливается на дорогой костюм натурального шелка.
Она недовольна тем, что я являюсь свидетелем ее слабости. Бросает на меня один за другим неприязненные взгляды. Наверное, принимает за незадачливого ухажера. Что ж, мне это только на руку.
Подзываю официанта и заказываю кофе. Через пару минут на столике дымится ароматный ристретто. Я отпиваю глоток божественного напитка и в упор смотрю на девушку.
- Почему такая красавица пьет в одиночестве? - начинаю беззаботным тоном.
- Что вам от меня нужно? - недовольно передергивает плечами моя собеседница.
- Ну что вы, ничего! Ровным счетом ничего, кроме, разве одного, - при этих словах девушка напрягается. - Элементарного желания быть полезным.
Она бросает на меня недоверчивый взгляд.
- С чего это вдруг?
- Видите ли, мне показалось, что у вас неприятности...
- Неприятности? Ха! - девушка издает странный смешок, больше похожий на всхлип. - Можно и так сказать...
- Расскажите о своих проблемах. Раскройте душу. Сразу полегчает, - я стараюсь говорить как можно убедительнее.
- Это глупо, бессмысленно. Пустая трата времени... - шепчет она. Я храню молчание.
- Хотя... Не все ли теперь равно? - размышляет она вслух. - В конце концов, почему бы и нет?
- Нет, вы меня все равно не поймете... - выдает она последний аргумент, но как-то совсем неуверенно.
- Вы уж начинайте, а там посмотрим, - самым располагающим тоном предлагаю я. - Кстати, не хотите чашечку кофе?
- Если можно, каппучино, пожалуйста, - бормочет моя собеседница и замолкает, собираясь с мыслями.
Когда официант приносит заказ, она ставит чашку перед собой и обхватывает ее ладонями, словно пытаясь согреться. Ее по-прежнему трясет, но не от холода, а от страха.
- Некоторые люди, - так начинает она свой рассказ. - Из кожи вон лезут, чтобы быть непохожими на других. Глупцы! Они не понимают своего счастья быть такими, как все.
Я делаю вид, что внимательно слушаю, и после небольшой паузы она продолжает.
- То, что отличаюсь от других, я поняла очень давно, в далеком, невинном детстве. Хотите верьте, хотите нет, но мои желания всегда сбываются!
Она ожидает недоверия с моей стороны. Любой усомнился бы в ее словах, но не я. Ведь я точно знаю, что она говорит чистую правду.
Мне не интересно. Я знаю все, что она скажет, кроме незначительных подробностей, которые могут варьироваться, но необходимо, чтобы она выговорилась. Поэтому и решаю ей подыграть.
- Неужели все? То есть абсолютно?
- Ну, не совсем...
- Понятно, - разочарованно протягиваю, чтобы ее подзадорить. - Так и знал...
- Не торопитесь с выводами, - с нажимом говорит она. - Сначала дослушайте до конца.
Молча киваю и стараюсь изобразить на лице заинтересованность.
- Мои желания сбываются всегда, но есть два ограничивающих условия. Их я вывела позже, анализируя последствия, которые зачастую доставляли мне уйму неприятностей.
Во-первых, пока не исполнится первое загаданное желание, никакие другие не сбываются, поэтому перезагадать неудачное желание не получается. Волей-неволей приходится расхлебывать все последствия его воплощения в жизнь.
Во-вторых, мои желания исполняются не изолированно от мира, не посредством чуда, а через обычные жизненные обстоятельства и людей. Они могут выходить далеко за рамки желаемого, затрагивать самые разные интересы и иметь непредсказуемые последствия.
Девушка надолго замолкает. Как я и ожидал, разговор ее немного успокоил. Она отключилась от реальности, перенесясь в призрачный мир воспоминаний. Когда наступила разрядка, плотина ее души прорвалась, и на меня хлынули нескончаемые потоки слов. Ее реальность коснулась моей, пытаясь увлечь в бешеный хоровод эмоций. Но этот рассказ не затронул во мне ни одной струны. Я гордился собой, ощущал себя настоящим профессионалом.
- Помню самый первый раз, когда мое желание сбылось, и я это осознала - моя собеседница мечтательно улыбается. Ее светлая улыбка неожиданно проступила на лице, словно солнышко выглянуло из-за тучки. И глаза лучатся теплом, как два кусочка небесной лазури.
Мне три года, и дом полон гостей. Пока взрослые шумно обсуждают за столом важные вопросы, дети беззаботно резвятся на лужайке перед домом. Густая сочная трава встает изумрудным ковром до пояса, она, как сказочный лес, хранит с себе множество маленьких сюрпризов. Красной черепашкой взбирается на краешек листа шустрая божья коровка, выпускает нежные прозрачные крылышки и отправляется к своим деткам. Зеленые кузнечики играют на невидимых скрипочках среди густых травинок. Радужная стрекоза носится над лужайкой, как маленький вертолет. Неутомимый муравей, словно цирковой силач, тащит тяжелую длинную палочку в родной муравейник.
Голубые и лимонные бабочки порхают над клумбой, но они никому не интересны. И вдруг, неизвестно откуда, появляется красно-черная бархатная красавица с большими глазками на каждом крылышке. Малыши бросают занятия и, задрав кверху головы, наблюдают за мотыльком. А он, словно почувствовав внимание, начинает кружиться над поляной, то опускаясь до острых верхушек травинок, то взмывая в небесную высь. Все начинают гоняться за нарядной бабочкой. А я спокойно стою посреди всего этого шума и чувствую, как во мне нарастает желание обладать этой красавицей. Ведь сегодня мой день рождения, значит, бабочка должна быть моей!
Не принимая участия в царящей вокруг суете, я протягиваю руку вверх, и неожиданно для всех, бабочка приземляется мне на ладонь. Тоненькие цепкие лапки щекочут мой средний палец, устраиваясь поудобнее. Наконец, она застывает в неподвижности, словно попала именно туда, куда хотела. Ярким цветком распускается она на моей руке. Затаив дыхание, я наблюдаю маленькое чудо. Набежавшие со всех сторон дети не спугнули странного мотылька. Они рассматривают его, даже касаются руками, а он и не думает улетать! Это был самый дорогой подарок в моей жизни — я впервые почувствовала, что значит доверие живого существа.
С удивительной легкостью я всегда получала все, что хотела, будь это большая говорящая кукла, нарядное платье или коробка конфет. Эти желания были невинны, они не причиняли никому вреда, но во мне разжигали алчность и желание обладать. И, чего скрывать, мне нравилась зависть подружек, у которых подобные подарки случались не в пример реже.
Школа стала новым этапом в истории развития моих желаний. Началось с того, что я хотела хороших оценок, часто незаслуженно. Для того, чтобы исполнялись мои желания, окружающему миру часто приходилось напрягаться.
Помню, как-то похвасталась родителям, что принесу домой высший балл по литературе. Училась я средне, но не потому что была глупой, а из-за лени и небрежности. С литературой у меня была особая история — я терпеть не могла стихотворений, которые мистер Смит, наш учитель, задавал каждую неделю. Я сама немного писала, и мне было совершенно не интересно чужое творчество. Учитель был строгий, но справедливый, и нужно было изрядно потрудиться, чтобы получить у него хорошую оценку. Но я решила воспользоваться своей способностью, чтобы порадовать родителей.
Даже не удосужившись прочитать стихотворение перед сном, я пожелала завтра получить за него «отлично» и спокойно уснула. Все утро ломала голову, что же должно произойти, чтобы мистер Смит поставил мне за незнание высший балл. Но того, что случилось, предугадать не смогла. В тот день учитель на урок не явился. Вместо него пришла молоденькая девушка, практикантка, которая нам объяснила, что мистер Смит попал в больницу, и она проведет у нас несколько занятий, пока он не выздоровеет.
Она была неопытной и очень доброй. Не заметив наших уловок (мы все довольно бойко прочитали стихотворение из открытых на парте книг), а может, сделав вид, что не заметила, она поставила всем ученикам в классе высший балл. Желание исполнилось, но, честно говоря, удовольствия оно мне не принесло. Меня мучило раскаяние за то, что я обманула родителей, ведь стихотворения я так и не выучила, но особенно за то, что мистер Смит заболел по моей вине. Он был старым ворчуном, что правда, то правда, но все равно я его по-своему любила.
Мои запросы росли вместе со мной, а с ними и папина карьера, и зарплата. До какого-то момента мне хотелось всего, но в один прекрасный день я ужаснулась количеству вещей, которыми себя окружила, и потеряла к ним интерес. Что достается легко — не ценится.
С этого дня я направила свое внимание на сверстников. Решила стать принцессой, самой популярной в школе. Чтобы все завидовали, искали моей дружбы и благосклонности. Не по возрасту дорогих нарядов у меня было более чем достаточно, как и косметики, бижутерии, гаджетов. Но этого было мало, ко всему этому я привыкла, воспринимала как само собой разумеющееся. Мне захотелось чего-то особенного. Например, стать самой красивой.
Я была, если честно, ничем не примечательной девочкой-подростком, одной из многих. Моим идеалом красоты в то время была Вивьен Ли, и, увлеченная своей идеей, я представляла, как проснусь однажды утром, а из зеркала на меня смотрит прекрасная незнакомка, как две капли воды похожая на любимую актрису.
Не помню, кто сказал: бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться. Мне нужно было с самого начала взять на вооружение этот совет, но я оставалась легкомысленной и недальновидной. Оборотная сторона любого желания каждый раз заставала меня врасплох. Так случилось и на этот раз.
Однажды, возвращаясь со школы, я заметила мужчину, который показался мне подозрительным. Скрываясь в тени раскидистого клена, он внимательно наблюдал за учениками, выходящими из школы. Как оказалось, он выжидал, пока мои подружки разойдутся, и я останусь одна.
Как только я лишилась своего окружения, он подошел и заговорил. Долго распространялся о своем открытии, о новом методе, о прорыве в области пластической хирургии, о скорой победе над конкурентами. Ему нужно было на ком-то испытать свой метод. Он предлагал мне попробовать. Совершенно бесплатно. Почему бы и нет? Я согласилась.
Серия операций прошла успешно, и когда через неделю я посмотрелась в зеркало, то не поверила своим глазам: на меня смотрела красавица Вивьен! Я была на седьмом небе от счастья. Мне хотелось танцевать от радости. Поблагодарила своего благодетеля, и только тут вспомнила о родителях. Я ведь ничего не сообщила им о своем решении, и они находились целых семь дней в неведении относительно моего местопребывания.
Я поспешила домой, на душе было чудесно. То, что я обнаружила дома, быстро меня отрезвило. Мама почти полностью поседела, папа слег с сердечным приступом. Ведь они обзвонили все больницы и морги, да и полиция сбилась с ног, пытаясь меня отыскать, но все было бесполезно.
Конечно, они меня не узнали, приняли за сообщницу моих похитителей, предлагали деньги за информацию о том, где держат их дочь. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить их, что я и есть их дочь. Их реакция оказалась неожиданной. Мама закрылась у себя в спальне и проплакала всю ночь, папа отвернулся к стене и, невзирая на мои извинения и мольбы, не проронил ни слова.
Слишком запоздало задумалась я над последствиями своего скоропалительного поступка. Ведь если даже родители меня не узнали, то и с остальными будет не лучше. Начнутся вопросы, кривотолки. Нам пришлось переехать в другой конец страны, где нас никто не знал и начинать все с нуля на новом месте. Так что продолжать учебу мне пришлось в другой школе.
Потом было окончание элитного колледжа, поступление в престижный вуз, самый красивый парень ответил мне взаимностью... Я была счастлива и искренне уверовала в то, что научилась управлять обстоятельствами своей жизни. Как же я заблуждалась!
Для того, чтобы иметь все, ничего при этом не делая, нужно держать свою жизнь под жестким контролем. Постоянно просчитывать ходы, увязывать между собой последствия, держать в голове одновременно все ключевые события. А я расслабилась, купаясь в лучах славы и внимания, пустила события на самотек, и пропустила тот важный момент, начало конца.
Все когда-то заканчивается. Пришел конец и моей беззаботной жизни. Только начиная терять то, что считала обыденным и само собой разумеющимся, я начала отличать истинные ценности от надуманных, фальшивых. Родители погибли в автокатастрофе, и я осталась совершенно одна в целом мире. Пришло осознание, что исполнение желаний не решает всех проблем. Потому что невозможно предугадать абсолютно все. До сих пор я жила, не особенно задумываясь, откуда что берется. После гибели родителей я лишилась средств к существованию. На сессии вскрылось отсутствие у меня элементарных знаний, и меня с позором изгнали из университета. Парень, которому я верила как себе, предал меня. Просто ушел, ничего не объяснив, к моей подруге.
Похороны прошли как в тумане. Дальние родственники, приехавшие проститься с моими родителями, предложили мне погостить у них на ферме. Я подумала, что смена обстановки поможет мне хоть немного успокоиться, и согласилась. Сборы заняли совсем немного времени, и вот я вдали от цивилизации. Куда ни брось взгляд, до самого горизонта тянулись выгоревшая на солнце серая степь да темно-зеленые безрадостные поля.
Привыкшая к жизни в большом городе, я впервые оказалась в захолустье. Тоска, пустота, безнадежность — так бы охарактеризовала я жизнь в этом месте. С раннего утра до поздней ночи все от мала до велика были заняты на ферме, даже дети, помогая родителям, занимались, как мне казалось, непосильным трудом. Меня не просили о помощи, я не настаивала. Предоставленная сама себе, бродила по степи и думала, думала... Пережив не просто потрясение, а настоящий шок, я переосмыслила свою жизнь и решила, что стану жить как все люди, начну учиться добиваться всего своим трудом, что больше не буду полагаться на желания. Но придерживаться этого было невероятно трудно. На каждом шагу меня преследовали искушения.
Побродив несколько дней в одиночестве, я заскучала и потянулась к людям. Стала больше времени проводить с родственниками, и сразу же обратила внимание на то, что все молчаливы больше обычного и как будто чем-то огорчены. Прислушавшись к разговорам, поняла, что все ждут дождя. От того, пойдет ли он в ближайшие дни, многое зависело для этих людей. Их судьба была напрямую связана с урожаем, на который они возлагали большие надежды.
Между тем, метеопрогноз был неблагоприятным, синоптики на ближайшие две недели дождь не обещали. Мне стало жаль этих людей, которые любили свою землю, отдавая ей все силы, но могли ничего не получить взамен. Я решила нарушить данное себе обещание, помочь этим людям, загадав желание. Это будет моей им платой за гостеприимство — успокаивала я себя.
Ужин проходил в неестественной тишине, не слышно шуток, привычной возни мелюзги. Все задумчиво жевали и избегали смотреть друг другу в глаза. Я решила, что наступил подходящий момент для «подарка».
- Не переживайте, сегодня ночью будет дождь! - воскликнула я в порыве сострадания. Но окружающие моего энтузиазма не разделяли.
- Откуда ты можешь знать? - строго спросил дядя Генри.
- Слышала днем прогноз погоды, - не придумав ничего лучше, соврала я.
- Неправда, дождь на сегодня не передавали, я не пропускаю ни одной метеосводки, - возмутилась кузина Молли.
- И все-таки дождь сегодня будет, - упрямо повторила я. Аппетит пропал, мне стало неуютно под осуждающими взглядами родственников. Оставив половину ужина на тарелке, я поднялась и демонстративно вышла из-за стола, хотя и знала, что подобное поведение в этой семье не приветствуется.
А ночью начался дождь, настоящий ливень, вполне достаточный для того, чтобы начавшие было засыхать растения ожили и пошли в рост. Окружающие были удивлены неожиданному подарку судьбы, начали странно посматривать, шептаться за спиной и даже сторониться меня. Я недоумевала: почему? Ведь произошло то, чего они ожидали, и все получили от этого пользу. Неужели нельзя просто радоваться тому, что есть, не копаясь в причинах произошедшего?
Вскоре вопросительные взгляды окружающих стали действовать мне на нервы, и я, сердечно поблагодарив хозяев, вернулась домой, осознав одну важную истину: оказывается, сделать подарок, доставить кому-то радость не так-то просто...
Но и дома меня не ожидало ничего хорошего. Конечно, все можно было быстро исправить с помощью нескольких желаний, но, наученная горьким опытом, я решила впредь быть острожнее. Между тем, дела мои шли из рук вон плохо. Найти работу мне по-прежнему не удавалось, ведь я не смогла окончить университет, а кому нужен журналист без диплома? На разосланные в несколько редакций резюме я получила отказы, а денежные запасы почти полностью истощились, и как их пополнить, не прибегая к своему дару, я не представляла.
Последней каплей стала статья в газете, где уже несколько лет подряд печатались мои стихи, много раз хвалившей меня, называвшей «маленьким гением» и «юным дарованием». Как оказалось, старый редактор ушел на пенсию, а новый открестился от всех прошлых публикаций и навесил на меня ярлыки графоманки и бездарности.
Все навалилось так неожиданно и одновременно, что я оказалась не готова. Помню, как меня охватило настоящее бешенство, и в порыве чувств я воскликнула: «Проклятый мир! Да провались ты пропадом!» И вот, теперь все пропало...
И теперь, как ни странно, у меня перед глазами стоит мотылек из моего детства. У него была своя жизнь, у меня — своя, но вот он сел ко мне на ладонь — и все изменилось! Он проявил ко мне доверие — доверие маленького беззащитного существа, доверие безоговорочное и бескорыстное. Можно ли обмануть подобное доверие? - и, не дождавшись реакции с моей стороны, ответила сама. - Это было бы чудовищно!
- При чем здесь бабочка? - недоуменно бормочу я, озабоченный более важными делами — положенное время подходило к концу, и нам пора было уходить. Пришло время прекращать ее пустые словоизлияния.
- Как Вы не понимаете?! - с болью в голосе воскликнула она. - Я предала этот мир! Он меня растил, баловал, радовал, а я его погубила! - ее губы искривились, глаза заблестели.
Очередной истерики допустить я не мог. Пришла пора действовать решительно.
- Все это очень интересно, но у нас мало времени, - я демонстрирую ей хронометр на запястье, стрелка которого неумолимо приближается к критической отметке. - Ты должна кое о чем узнать.
Красиво очерченные бровки взмывают вверх, мгновенно затерявшись под асимметричной челкой, голубые глаза распахиваются, словно два окна навстречу приближающемуся утру. Но мне не до сантиментов.
- Слушай меня внимательно и не перебивай. Все вопросы потом, - несмотря на смятение чувств, она просто кивает. Сказываются годы работы над собой.
- Итак, ты не та, кем привыкла себя считать, - медленно произношу я, не переставая наблюдать за ее реакцией. Но она лишь впивается в меня глазами, ожидая продолжения.
- Ты не одна из них. Ты не землянка, - глупое слово, но другое подбирать было некогда.
На лице девушки проступает немой вопрос.
- Все, что тебе нужно сейчас — это пойти со мной. Все подробности потом. Нам нужно спешить. Ты блестяще выполнила свою миссию. До момента инициации осталось чуть больше тридцати минут, ровно столько, чтобы успеть отдалиться на безопасное расстояние от этой несчастной планеты, которую вот-вот разорвет на куски.
- Кто ты? - побелевшими губами спрашивает моя собеседница.
- Я же сказал: некогда! - я подхожу к ней и беру за плечо, тяну к себе. Она резким движением сбрасывает мою руку.
- Я никуда не пойду, пока не объяснишь, кто ты, - в ее голосе столько твердости, что я не сомневаюсь: она легко выполнит обещанное.
- Хорошо, только давай я отвечу на все интересующие тебя вопросы на борту, - одной рукой я достаю содержимое кармана и выкладываю на стол: монеты, смятые купюры, искренне надеясь, что этого будет достаточно для оплаты наших заказов, а другой осторожно, но крепко придерживая за локоть, подталкиваю девушку в нужном направлении.
Окинув беглым взглядом столик, она неожиданно легко освобождается от моего захвата. Открывает сумочку, не торопясь извлекает нужную купюру, аккуратно расправляет и кладет ее к лежащим, небрежно бросает: «Здесь принято давать на чай!», как ни в чем ни бывало, берет меня за руку и направляется к выходу.
Но на этом наши приключения не закончились. Сделав несколько шагов по тротуару, мы стали свидетелями небольшой сценки, довольно типичной для этого мира. Неизвестно откуда в нескольких шагах от нас появился большой рыжий кот. Пушистый, вальяжный, он важно шествовал по одному ему известному маршруту, не замечая ничего вокруг. Еще несколько секунд — и он на проезжей части. Должен признать, что этот зверь был не глуп — он ступил на дорогу в тот самый момент, когда светофор приветливо мигнул зеленым глазком.
Стоящая на тротуаре толпа едва преодолела первый метр пути, а наш пушистый красавец был уже на середине дороги. И тут какой-то мотоциклист на ярком байке, решил проскочить на красный. Не ожидавший подобного подвоха кот заметался на месте, и, ослепленный страхом, оказался под колесами тяжелого байка.
Наблюдавшие за безобразным зрелищем люди, повздыхав, двинулись по своим делам, пока не переключился светофор, мотоциклист умчался прочь, даже не обернувшись. Зато моя спутница потащила меня прямо к агонизирующему животному. Бережно взяла его на руки, совсем не боясь испачкать дорогой костюм, прижала к груди, словно сокровище, и убедившись, что кот умирает, громко разрыдалась.
- Я не могу ему помочь! Сделай же что-нибудь! - дергала она меня за руку. Избалованная девчонка, привыкшая к потаканию своим прихотям! Что я мог сделать в данной ситуации?
- Боюсь, что ничего не изменить. Все произошло по законам этого мира, и мы не должны в это вмешиваться. Оставь кота и идем!
- Я его не оставлю!
- Что за глупости? Зачем он нам?
- Может, ему еще можно помочь? - у нее, как у ребенка, дрожал подбородок.
Я смягчился.
- Ему уже не помочь. Но он, хоть и погиб, должен остаться в своем родном мире, чтобы включиться в круговорот веществ своей родной планеты.
Я настаивал, она противилась. Наконец, потеряв последнее терпение, я с отвращением беру из ее рук бездыханное тело, кладу его под дерево, прямо на траву, и увлекаю ее за собой, потому что время катастрофически убывает.
До спасительной капсулы мы добираемся за пару минут, я сразу же включаю программу автоматического пилотирования. Только после этого поворачиваюсь к девушке в надежде, что она хоть немного успокоилась: «Вот теперь я готов ответить на любые твои вопросы. Что ты хочешь услышать?» Меня ничуть не удивило ее короткое: «Все!» Облегченно вздохнув, готовлюсь к длинным пояснениям, ведь это одно из условий моего задания.
- Что же, спрашивай! - приглашающим жестом указываю на кресло напротив. Но она продолжает стоять.
- Почему ты включил автопилот? Почему сам не ведешь капсулу? - я был готов к длительным расспросам, но первый же вопрос меня озадачивает.
- Потому что я не пилот.
- Значит, не умеешь... - в голосе чувствуются нотки презрения.
- Так что ты хотела узнать? - пробую я вернуть ее в нужное русло, но она меня не слышит.
- А что будет, если автопилот откажет? - она продолжает вести одной ей понятную линию.
- Ничего особенного. Капсула потеряет управление. Либо сами поведем, либо разобьемся.
Она кивает с таким видом, будто услышала что-то очень приятное.
- Если я не землянка, то кто я такая и как оказалась на Земле?
Ну наконец-то! Начинаем добираться до сути.
- Ты, как и я, обитательница другой планеты, мы называем ее Нубиру.
- Нубиру? Я что-то слышала... Шумеры считали ее кораблем, на котором живут Боги, так?
- Все верно. Мы и есть Боги!
- А вот с этого места поподробнее, - и бросив на меня испытующий взгляд, тихонько добавила, - пожалуйста!
- Наша цивилизация — одна из древнейших во Вселенной.
- Откуда такая уверенность? - ее скептицизм зашкаливал.
- Это прописная истина. Мы появились после создания первой галактики.
- Ага, а кто же создал эту галактику?
- Ну, на самом деле мы не настолько могущественны, чтобы творить миры...
- А что мы способны творить?
Внутри начало закипать раздражение. С этой девчонкой все не так просто, как я ожидал. Я перевожу дыхание, считаю про себя до пяти и, изо всех сил стараясь быть спокойным, продолжаю.
- Мы бессмертны, - но под ее насмешливым взглядом спешу исправиться. - Почти бессмертны, ведь наша жизнь по длительности сопоставима со временем жизни Вселенной.
Она молча ожидает продолжения.
- Ну и вот... За миллиарды лет совместного сосуществования на одной планете мы все смертельно надоели друг другу. И перед нами со всей серьезностью встал вопрос расселения. Нашей конечной целью на данный момент является полное расселение, то есть каждый нубирец должен получить свой отдельный мир.
В последние несколько миллионов лет мы активно разыскиваем пригодные для обитания планеты. А если быть точным, то не столько планеты, сколько звезды. Единственное, что нам необходимо из внешнего мира — это излучение звезд. Оно подпитывает нашу энергетику. Но все мы разные, и каждый облюбовал энергию определенных спектра и интенсивности.
Далее все просто. Тот, кто определился, делает заявку на звезду желаемых характеристик. После этого заявка переходит к искателям, которые отправляются на ее поиски. Искателей очень много, ведь мы по натуре путешественники, зачастую их гораздо больше, чем заявок.
А вот с внедренцами дела обстоят намного хуже. Их очень мало, главным образом из-за того, что нахождение в плотном теле для нас более чем мучительно.
- Подожди, кто такие внедренцы?
- Это те, на ком лежит задача предварительной подготовки планеты к заселению.
- Ты имеешь ввиду уничтожение всего живого?
- Ну вот, ты и начала вспоминать. Когда мы находимся в плотном мире, наша способность вспоминать пропадает. Но стоит выйти из поля притяжения планеты, и она восстанавливается. Но вообще-то, если быть точным, внедренцами называют всех, кто способен вселяться и действовать в плотных телах. Мы с тобой оба внедренцы, хотя и выполняем разные задачи.
- Значит, то, что я уничтожила планету, не случайность?
- Во-первых, ты уничтожила не планету, а только жизнь на ней, ведь именно в этом и состоит суть предварительной подготовки планеты к заселению. Во-вторых, случайностей такого масштаба не бывает, уж слишком мощные тут задействованы силы. И, наконец, в-третьих, это далеко не первая планета на твоем счету, таких уже не менее трех десятков.
- Ящик Пандоры... У нас это называется открыть ящик Пандоры...
- У нас? Ты что же, ассоциируешь себя с этим мирком?
Она вскинулась: «Не говори о том, чего не понимаешь. Я любила этот мир...»
- Ага, и именно поэтому тебе захотелось его уничтожить...
- Это был минутный порыв, в котором я раскаиваюсь...
- Не нужно ни в чем раскаиваться, работа выполнена отлично, и гораздо раньше намеченного срока. Ты все сделала правильно!
- Не смей судить о том, в чем не разбираешься! Ты не жил в этом мире, не встречал у моря рассвет, не ощущал нежность шелковистой травы под ногами, не слышал звучание ночного неба ... Зачем уничтожать жизнь? Разве нельзя жить на обитаемой планете?
- К сожалению, нельзя. Биоэнергетика живого дестабилизирует наше поле, снижает интенсивность процессов энергообмена и разрушает наше тело.
- Выходит, мы несовместимы с обладателями плотных тел?
- Выходит, что так...
- Но как, в таком случае, я могла жить в плотном теле и прекрасно себя чувствовать?
- Изменения начинают развиваться через определенное время. Ты прожила в плотном теле недостаточно долго.
- И как это проявляется?
- Дестабилизирующим фактором является эмоциональность. Нашему народу она не свойственна. Но все внедренцы, рано или поздно, становятся подвержены эмоциям, которые ведут к неконтролируемой утечке энергии и нарушению структурности. Поэтому внедренцами можно стать ограниченное количество раз. Ты, например, выбрала свой лимит, и этот акт внедрения был для тебя последним. Твоя эмоциональность уже достигла предела, за которым следует разрушение.
Она никак не прореагировала на мои слова. Сидела в глубокой задумчивости, изредка шевеля губами. Видимо, к ней возвращалась память, что избавляло меня от дальнейших объяснений.
Наконец, она подняла голову и заговорила:
- Я вспомнила... Ты не умеешь управлять капсулой, потому что в этом нет необходимости. Даже если она разобьется — с нами все рано ничего не случится. Погибнут лишь эти тела. Разумеется, они тоже имеют свою ценность, ведь их создание требует определенных усилий. Ты не пилот, ты отвечаешь за сбор биоматериала... Ну разумеется, может ли быть иначе? Для тебя миры — не более чем источник биоматериала для эксперимента... А внедрения... Они дают возможность получить свою звезду вне очереди, раньше других. Хотя, что для нас время? Пыль...
- Да, ты права, время здесь не при чем. Я уже говорил тебе о скуке. Это всего лишь один из видов немногочисленных развлечений, которые нам доступны.
- Вот, значит, как? Развлечения, говоришь? - ее голос сорвался на крик. - Так взгляни же на результат своих развлечений! - и она указала на экран заднего вида, на котором тот участок неба, откуда они летели, начал наливаться багровым и пурпурным. Она замолчала, крепко сжав кулаки, готовая вот-вот расплакаться, неотрывно всматриваясь в свое прошлое. Или в будущее. Как странно все перемешалось!
* * *
Пройдя через систему порталов, капсула прибыла к месту назначения. Память возвращалась к Элии постепенно, приоткрывая завесу то над одной, то над другой тайной. Она вспомнила, что Вселенная представляет собой гигантский кристалл, ячейки которого — порталы, своего рода входы в энергетические тоннели. Поэтому для передвижения на любые расстояния достаточно обычного челнока. Автопилот выбирает ближайший к планете портал, попав в который, челнок по системе внутренних энергетических коридоров, или тоннелей, прибывает к месту назначения, зачастую с опережением времени.
И еще к ней пришло осознание, что ее способность заставлять мир исполнять свои желания, невозможная для обладателей плотных тел, не является чем-то особенным для ее народа. Просто во время внедрения присущие любому нубирийцу свойства притупляются, проявляются скорее инстинктивно, чем осознанно. И еще ей стало страшно. Она задумалась, что произойдет с ней после дезинтеграции. Вдруг к ней вернется свойственная всем нубирийцам безэмоциональность, и она тоже станет рассматривать гибель живого на планете как развлечение?
Когда капсула прибыла на базу, она еще не вышла из состояния легкой задумчивости. Из встречающих она помнила только наставника Мелитона. Седая шевелюра, сеть морщинок вокруг глаз, сутулая спина. Его внедрение затянулось, поговаривали, что он не может найти достойную замену, что грозило ему неприятными последствиями.
- Элия, вам необходимо пройти дезинтегрирование. Вижу, что вы очень взволнованы. Идемте, я проведу вас...
- Мелитон, прошу вас, мне надо прийти в себя. Память уже начала ко мне возвращаться, и я вижу, что в мое отсутствие многое изменилось. Неужели вам удалось найти менее энергоемкий способ хранения биообразцов?
Старый наставник улыбнулся в усы, морщины на лице разгладились, глаза заулыбались. Посвятивший себя работе, требующей длительного пребывания в плотном теле с риском для жизни, он был необычайно горд своими достижениями и польщен вниманием Элии. Она попала в точку. Он подхватил ее под локоть и повел к высоким зданиям лаборатории.
Первым на их пути оказался инкубаторий, место, предназначенное для выращивания носителей. Огромное куполообразное здание было сделано из материалов, напоминающих стекло и бетон. Они вошли внутрь через главный вход, прошли по системе круговых коридоров. Элия заглянула в несколько прозрачных дверей, долго не могла понять, что ей это напоминает. Внезапно ее осенило: камера-инкубатор с биомассой внутри была очень похожа на земной плод, внутри которого вызревает семя...
По ее просьбе они зашли в несколько камер, в которых носители находились на разных этапах развития: от стадии эмбриона до почти зрелого носителя. Растущие тела свободно плавали в густой прозрачной жидкости, связанные с системой жизнеобеспечения подобием пуповины.
Рядом с инкубаторием расположилось такое же куполообразное здание криохранилища. Оно было братом-близнецом предыдущего и снаружи, и изнутри, с той лишь разницей, что из каждой криоячейки шел пар. Элия понимала, как важно многократное использование носителей, которые в перерывах между использованием покоились в морозильных камерах. Это экономило массу времени и ресурсов.
В банк образцов биоматериала необходим специальный пропуск, но у Мелитона был допуск абсолютно ко всему на этой планетке, ведь он был главным руководителем проекта. Здесь было интересно, они ходили как по музею, хранящему генетический материал тысяч и тысяч живых существ со всех уголков Вселенной. Каждая комната была посвящена определенной планете, ее животному и растительному миру, а так же миру микроорганизмов.
Напоследок зашли в мастерскую. Почему она так называлась, Элия так и не поняла. Скорее, это был ангар, в котором челноки проходили профилактический ремонт после полетов и откуда стартовали до ближайшего портала. Челноков было не менее двадцати, но Элия почти сразу определила ту капсулу, на которой они прилетели с Фреем.
- Учитель! Мне так больно! Я уничтожила мир, который искренне любила, любила всей душой... До сих пор помню ощущение тонюсеньких черных лапок, доверчиво обхвативших мой палец. Это прекрасное хрупкое существо доверяло мне! Этот мир доверял мне! А я его предала!
- Элия, успокойтесь! Это временно... скоро пройдет! Вам нужно срочно оставить носитель, и душевное равновесие восстановится. Не сразу, конечно, но...
- Учитель! Зачем эти слова? С каких пор Вы стали… врать? - сказала и осеклась.
- Прости... Элия... Я слишком долго являюсь узником этого тела. Оно меняет меня, и я ничего не могу с этим поделать. Но ты права: все, что приобретено нами, никуда не девается. Оно влияет на нас, и если это вредные приобретения, то они медленно разъедают нас, как кислота...
Экскурсия подошла к концу. Больше тянуть было нельзя, и Элия это понимала. Чтобы не вызвать подозрений, она должна была явиться в лабораторию для дезинтеграции. Но она оттягивала этот момент, словно никак не могла на него решиться. Наконец, легонько махнув рукой, девушка подошла к учителю и обняла его на прощание. Тот постарался незаметно смахнуть скупую слезу. Она улыбнулась ему грустной улыбкой.
- Прощайте, наставник! Не думайте обо мне плохо!
Удивленный Мелитон вопросительно посмотрел на Элию, но та, не проронив ни слова, быстрым шагом направилась к лаборатории. Однако, стоило девушке завернуть за угол, как она развернулась и пошла в банк образцов, вертя в руке пропуск, позаимствованный у Мелитона во время прощальных объятий. Элия не узнавала себя — настроена она была более чем решительно. Вряд ли бы нашелся кто-то, кто сумел бы ее остановить.
Из банка образцов она вышла с небольшой тележкой и направилась в мастерскую. Там она прошла к капсуле, на которой несколько часов назад прилетела с Фреем. Как она и ожидала, капсула была в полной готовности, поэтому, не теряя времени, девушка проникла туда вместе с тележкой и задраила люк.
* * *
О ее побеге стало известно, как только заработали двигатели челнока, но она сумела сделать все так быстро, что помешать ей не сумели. Это был научный городок, и те, кто здесь работал, были исследователями, узкими специалистами в своих областях. Погони не было — это посчитали нецелесообразным. Вскоре все вернулись к своим обязанностям. И лишь Мелитон так разволновался, что вынужден был выйти на балкон, чтобы немного успокоиться. Странно, но ему казалось, что он понимал мотивы этой девушки. Они оба провели в плотных телах слишком много времени, и у них была сходная эмоциональность. Он часто ловил себя на том, что тоже хотел бы убежать отсюда куда-нибудь. Только, в отличие от Элии, он не верил, что это может быть выходом, ему казалось, что это путь в никуда.
Быстро разобравшись с блоком связи, Элия передала одно сообщение, после которого, как она надеялась, ее оставят в покое.
Я ВОЗВРАЩАЮСЬ НА СВОЮ ПЛАНЕТУ. ПРОШУ ОБ ОДНОМ: ЗАБУДЬТЕ О ЕЕ СУЩЕСТВОВАНИИ НАВСЕГДА. ЭТО МОЙ МИР, И Я БУДУ ПОСТУПАТЬ С НИМ ТАК, КАК ПОСЧИТАЮ НУЖНЫМ. ЭЛИЯ
Планета сияла девственной чистотой. Всходило солнце. Умытое утренним дождем небо разливалось нежной лазурью. С шумом бились о скалы волны прибоя. Горы в торжественном молчании несли к небу свои острые пики. Планета дышала покоем.
Посадив капсулу на красивой поляне, Элия выгрузила ее содержимое. Постояла немного, проникаясь очарованием летнего утра. Один за другим, открыла все контейнеры и выпустила наружу их пленников — маленькие частички жизни. Наблюдая, как ветер разносит их все дальше, в разные стороны, она чувствовала, как ее охватывает ощущение радости и счастья.
Осталось сделать еще одно, самое главное. Она осторожно открыла узкую дверцу и вошла в тесное помещение. Когда дверца открылась снова, та, первая, земная Элия, продолжала стоять, слегка улыбаясь, в узком пространстве камеры дезинтегратора. А вторая, освободившаяся из плена плотного тела, взмахнув руками, словно крыльями, стала подниматься вверх. Она ощущала радость полета, ее пьянило чувство свободы. Сверкающая мириадами огоньков, флюоресцирующая на солнце, отливающая на изгибах перламутром, переливающаяся всеми цветами радуги, она поднималась все выше, истончаясь и сверкая, пока не обняла крыльями, словно руками, всю планету, как любящая мать с нежностью прижимает к груди своего единственного ребенка.
Тончайшим флером окутав планету, она почувствовала теплые прикосновения солнца, посылающего через космические пространства свои живительные лучи. Она наполнялась спокойствием и тихой радостью, в ней росла и крепла уверенность в том, что снова возродив во всех подробностях тот мир, который однажды погубила, она сумеет позаботиться о том, чтобы с этим миром никогда не случилось ничего плохого. Ведь теперь это ее родной дом, который она будет неусыпно защищать от любых опасностей, и даже от угрозы, исходящей от него самого. Ее планета, на которой она научилась любить и ненавидеть, радоваться и грустить, ощущать гармонию и несовершенство. Маленький островок жизни, затерявшийся в бесконечных глубинах Вселенной. Прекрасная голубая жемчужина на темно-синем бархате неба.