Мне часто снятся странные сны. За всю свою жизнь я встретила всего одного человека с подобной особенностью. Эти сны не являются плодом моего воображения. Но они настолько своеобразны, что продолжают влиять на меня и после пробуждения. И самое удивительное, – я не перестаю их помнить. Возможно, что это всего лишь небольшая особенность моего мозга, предпочитающего работу в бессознательном вот в таком режиме. И с психикой у меня все абсолютно нормально, препараты никакие не принимаю. Я обычный человек в обычной среде.
Есть у меня две подруги. Это очень близкие мне люди, и мы часто рассказываем друг другу вещи весьма личные. Иногда мне снятся такие потрясающие сны, что я не могу не поделиться этим с ними. Поэтому содержание некоторых снов оформлены в виде переписки, - так, как она есть.
Записи этих снов – просто записи, в них нет ничего литературного. Это записано так, как обычно люди рассказывают друг другу свои сны в жизни.
[19.05, 9:07] Ольга: Девчонки, со снами вообще коза. Снится мне, что я (внимание!) мирообразующая богиня. Вечная. Попала на Землю со своим коллегой-мужчиной и прислужницей. Все молоды и прекрасны. И вот в итоге я отказываюсь в заточении в башне на 4000 лет. В конце-концов, предприняв очередную попытку, я освобождаюсь (помню, летала вдоль стен из каменной белой кладки, пытаясь вырваться; видела изо дня в день в просвет крыши на фоне синего неба – палящее солнце). Деревянные конструкции вокруг башни выстраивались и исчезали, на них стояли и пропадали какие-то люди. И наконец я оказываюсь на свободе и нахожу своих придурков , которые, пока меня не было, быстренько сделали христианство. Прислужница получила от меня по первое число, причём начала мямлить, что по-другому было никак, а то мало ли что, все бы друг друга перерезали и все такое.. Как будто и так не перерезали.. В общем, как видно, ни хрена у них не вышло.
Я говорю - а этот где? Оказалось, где-то тоже заточенный сидит. Пошла выручать. Бегала его искала вместе с прислужницей по каким то замкам из тёмных камней. В процессе ругалась за христианство, а она оправдывалась. Одеты мы были в свободную восточную одежду. И судя по тому, что ткань не истлела, - она тоже была божественного происхождения. Говорили мы на языке, который я никогда доселе не слышала. Чем кончилось, не знаю, проснулась от будильника.
[19.05, 9:09] Девчонки, приснился мне опять сон. Будто я боярыня, среднего роста, русая, с косой, в жемчугах и расшитом сарафане. Муж мой блондин, высокий, стройный, в красном камзоле, тоже вышитом, в сапогах. У нас сын лет 10. Кругом прислуга. Дом из цельных бревен, новенький, ещё потемнеть не успели. Все деревянное, расписное. Лавки кругом. Потолки низкие, окна маленькие. И я такая хожу в рубахе дома. Он приезжает, потому что при дворе служит, мы обедаем. У нас с ним любовь. Потом в возке выезжали куда-то. Пацан у нас тоже беленький. Я хожу приказанья раздаю. Дома тихо и светло. Сон очень реальный. Так вот. Я проснулась. Офигевшая. Покрутилась. Засыпаю, он мне опять снится. Дальше. Очень реальный.
[22.06, 6:35] Мне приснилось,что я иду на битву, Веду за собой армию в Мархотское ущелье. Мы знали, что мы идем умирать. Я собрала народы, разные племена. Они встали под мои знамена и мы пошли. Я говорила :"Мы мужчины и мы воины". Потому что я была мужчиной. В шлеме. В кольчуге. В латах. Мы знали, что мы идём на смерть. Их было много. Племён, наверное, 6-7, кроме моего народа.Мы шли и ощущали тяжесть доспехов на своих плечах. Я чувствовала запах пота и железа. В руках у нас были тяжелые бердыши и копья, на них были навязаны разноцветные ленты. Помню воздушные потоки на лице от флагов впереди. Мы шли молча, слышны были только звяканье лат и тяжелый топот сотен ног. Мы были подавлены, каждый понимал, что идет на смерть. Нам было страшно. Но мы шли. Коней не было. Рядом со мной шел мой заместитель, главный военачальник, и мой оруженосец -прислужник, он нес копье. Мы надеялись на победу.
[22.06, 6:35] Сегодня мне сон прислся ещё пуще. Это было вне времени. Я была бесполым ангелом. Наблюдала за жизнью большой семьи в течение многих лет. Там было 4 сына. К старшему приехала невеста. Состоятельная семья. Отец какой- то полковник, мать умерла у них, и он женат на другой женщине. Представительный такой, на хорошей служебной машине. Помню, как они лечили младшего мальчика, у него было плохое зрение и он был в очках. Однажды вся семья, вместе с девушкой, поехали на прогулку в зимний лес, на санях. Отец был в штатском. Кучер их привёз к дому деревянному, это было место, куда экскурсии привозили, смотреть крестьянский быт.
И там на них напала стая волков – люди все оказались на снегу, уже почти рядом с домом. Волки вырезали всех, один кучер увидев стаю, тут же сел в сани и уехал. Я помню то отчаяние, что я ничего сделать не могла. Я билась над ними в воздухе, я плакала, но они не видели меня. Они умирали на моих глазах, на какой-то соломе, залитой кровью. Я все знала об этих людях. Невеста старшего сына тоже погибла. Она разругалась со своими родителями, они не пускали её к ним на дачу. Вот они с дачи на прогулку и поехали.И мальчика этого в очках помню, самого маленького, как он умер в своем маленьком черном треухе и пальтишке.
Потом я поняла, что это было сделано намеренно родственником семейства и их мачехой, его любовницей. И кучера они подкупили. И радостные такие. Из- за наследства и денег. Семья была богатая. И все наследство им доставалось. А семью нашла следующая экскурсия. Их останки были порисыпаны сеном и снегом. Тоже кучер постарался.
Я тогда спустилась с неба, и этот мужик, родственник, шёл по улице. Я остановила его; кроме него, меня никто не мог видеть. Я ему сказала, что жить он будет со своей этой бабой счастливо и богато. Но после смерти попадёт в ад. Какие страшные кары я ему обещала. Я говорила, что душу его железными крючьями будут рвать на части и это намного больнее, чем рвать тело. Душа тоже кровоточит. Я показала ему картину, как это будет, какую он боль и страдания будет испытывать. И я показала их ему. Он скорчился. Он изменился внешне. У него было такое лицо, что как будто он хотел закричать, но не смог. Что-то ему мешало. Он как бы постарел и похудел в одно мгновение. А был красавец. И в конце я выжгла ладонью ему печать на животе. Прямо сквозь одежду. От его живота шёл дым. Он кричал. Я сказала, что оставляю ему это, чтобы он не думал, что моё появление ему померещилось. И чтобы он вечно помнил о том, что его ждет.
Потом я полетела в церковь и попала на исповедь. Там стояла мачеха и кучер. И вот их священник благословляет и спрашивает, в чем грешны - на исповеди. Кучер молчит. А баба эта говорит ему (она рядом стояла: что ж ты не говоришь, что повинен в смерти целой семьи? Она ответственность хотела на него свалить.
Он с лица сменился и побелел. Тут я проснулась. До бабы этой добраться не успела.
Я там была. Я все это видела. Я была в каждом из них. Я видела все это их глазами тоже.
[22.06, 6:35] Варюшка: По этому сну можно хороший сценарий написать для фильма. Со спецэффектами.
[22.06, 6:35] Ольга: Между прочим, Хельга в переводе со скандинавского "читающая сны". А я видящая.
Самый повторяющийся сон в моей жизни, в который я постоянно возвращалась.
Вокруг сумерки. Ни темно, ни светло, все видно, но источника света нет. И вот в этих сумерках я летаю. Сначала мне было тяжело оторваться от земли, я разбегалась и размахивала руками, чтобы взлететь, но все равно не всегда удавалось. Поэтому я использовала чердачные окна, карнизы и все такое, чтобы прыгнуть прямо в воздух. С каждым сном мне становилось летать все легче и легче, и это превратилось в обычную жизнь. Я летала уже так искусно, что могла подняться над облаками; видеть внизу леса и здания; подниматься в безвоздушное пространство, где уже становилось темно без атмосферы. Однажды я поднялась на такую высоту и развила такую скорость, что поняла, что города внизу мелькают пестрой лентой, и что если я упаду, то сразу разобьюсь в лепешку. У меня замер дух. Дальше я стала летать осторожнее, но всегда следила, чтобы не задеть провода. Провода мешали.
Я стала путешествовать. Я бывала в старинных замках, библиотеках, дворцах, музеях. Обставленных и заброшенных, богатых и пышных; в руинах. Чего я только не видела – рыцарские доспехи и старинные фолианты, ковры, мебель черного дерева, удивительных рыб и черепа динозавров, чудесную китайскую посуду и золотые блюда.
Потом мое искусство полета становилось все отточенней. Я летала среди людей и машин, видела знакомых. Однажды над моим городом ночью была страшная гроза. Молнии сверкали беспрерывно, стоял неумолкающий грохот. Я летела над крышами района, где я выросла, под сплошным потоком воды, в непроглядной тьме и пела. И сила моего голоса перекрывала раскаты грома. Я пела какую-то оперную арию.
Все это я помнила всегда и помню сейчас доподлинно. И однажды я рассказала об этом непрекращающемся сне своей знакомой. А знакомая эта умеет лечить заговорами, - эта способность ей передалась по наследству от бабки, которая вылечивает наркоманов и психических больных, от которых отказалась официальная медицина. И вот эта знакомая, выслушав меня, сказала: «В этом сне ты попадаешь во вневременье. Не суйся туда больше. Если будешь там часто бывать – заболеешь, а может, и умрешь. Все люди, которых ты там встречала, рискуют точно так же или уже больны. Вали оттуда» И я отвалила. Больше этот сон, снившийся мне из года в год, не снился мне больше НИ РАЗУ.
И еще сон. Немного нудный и путаный, но очень похожий на приключения Алисы. Во всяком случае, я очень хорошо понимаю Л.Кэролла, откуда у него возник замысел книги.
Необыкновенные приключения Олега и мамы в необыкновенной школе
Олегу не давался английский. Ну никак. А на носу маячил экзамен.
- Я договорилась с Ниной Петровной, она с тобой позанимается – скала мама. - Завтра нужно сходить в школу, где она работает, познакомитесь и все такое.
Что мама имела в виду под «всем таким», она не уточнила. Олег не стал спорить и без энтузиазма согласился. А что ему оставалось делать.
На следующее утро тандем из мамы и унылого Олега на буксире рассекал волны школьной толпы, вывалившейся на перемену. Школа была необычная. Во всяком случае, совсем не такая, какие привык видеть Олег. Удивительной была ее планировка. Здание состояло из четырех больших трехэтажных прямоугольников, соединенных посредством длиннющих коридоров и переходов в центре одноэтажным поменьше, а так же и между собой. Пока они блуждали по зданию, мальчик с удивлением рассматривал ковровые дорожки и никелированные блистающие поручни. Ученики были обыкновенные, в черно-синей форме в клетку, а вот школа, наверное, была «богатенькая», - подумал Олег. В итоге они набрели на какой-то кабинет, где сказали, что Нина Петровна во втором корпусе на третьем этаже, где у нее должен быть урок, там и ищите. И они пошли искать.
По дороге встретили дальнюю знакомую, которая шла туда, где может оказаться НП. Пошли с ней по коридорам, спрыгивали со ступенек, съезжали с горки в виде трубы и обыкновенной, в итоге знакомая ушла, так как ей оказалось в другую сторону. А они остались, не зная, где находятся. Пошли обратно по каким- то коридорам, которые меняли высоту по дороге, без окон, то ныряя вниз, то поднимаясь вверх за какими-то девочками, и поняли, что окончательно заблудились. Тогда пошли на шум и вышли прямо в бассеин. Вдоль стен плескалась вода. Он представлял собой зал, залитый водой. Оказалось, чтобы попасть во второй корпус, нужно переплыть бассеин. Олег прыгнул в воду прямо в одежде и кроссовках. Потому что там многие плавали в майках и шортах. Мама повздыхала, но в воду не полезла. Но ей тоже хотелось. Однако, в маминой сумке лежали дорогие смартфоны и паспорт, а им купание противопоказано. Тогда мама велела Олегу ждать ее с той стороны, пока она будет искать обход. В бассеине она увидела плавающего дедушку. Стала разворачиваться, но неосторожно махнула сумкой и та угодила прямо в воду. Сумку вытащила, жутко расстроившись. Подумала, раз уж все равно телефоны погибли, тогда почему бы мне не пуститься вплавь за Олегом. Зря у меня, что ли, разряд по плаванию. Но передумала и ушла. Ходила-ходила, опять по коридорам, каталась по горкам и в итоге набрела на какую то игровую комнату с массой игрушек, там был мини-город из огромных лего (надо потом сюда будет привести Олега, подумала мама, он когда то очень любил лего, когда был помладше), шахматы в человеческий рост, пол был застелен огромными мягкими разноцветными паззлами. А еще там были миниатюрные игрушки - совсем как настоящие лошадки, домики, машинки и т.д. Там была бабушка с девочкой, девочка играла в куклы, дети другие качались на качелях, бабушка сказала куда идти. Пошла туда и по звуку поняла, что приближается к бассеину.
Точно, попала в комнату, где на лавочках сидели родители и ждали своих детей, там она увидела дедушку, которого видела в бассеине в воде. Он сидел с мокрой бородой. Нашла, - радостно подумала мама. Ведь не исключено, что в этой удивительной школе был не один бассеин. Там еще там была комната «сушилка». Она была похожа на парную, но там было не жарко, а скорее очень тепло. Там сидели дети, кто в одежде, кто в полотенцах , сушились и смотрели плазму на стене. В углах там были натыканы ветки с листиками и пахло как от травяного чая. Ингаляция, наверное, для пользы здоровья, подумала мама. Спросила у девочек азиаток, сидящих в сушилке в форме, они сказали, что мальчика в желтой майке (Олега) они не видели. Мама вышла из сушилки, побродила по огромному залу, Олега не нашла, устала и присела на деревянную лавочку отдохнуть.
Пока сидит, решила посмотреть, что с телефонами и полезла в сумку. В сумке она нашла: крохотный разборный домик с мебелью, шторками, окнами, коврами и прочим, причем в окна домика лился откуда неизвестно солнечный свет, под окно прилагался крохотный огородик с кочанами капусты и тыквами, в крошечной вазе с водой стояла миниатюрная сирень и совершенно по -настоящему благоухала. И это еще не все. С другой стороны домика, где окна выходили на улицу, полагалось ехать маленькому трамваю, который в движении дребезжал стеклами и тренькал, а в окнах у него колыхались самые настоящие занавески. Она все это достала с недоумением и разложила на лавке. Бабушка с маленькой девочкой подошли посмотреть поближе. Мама обещала все это подарить девочке. Полезла дальше в сумку и обнаружила телефоны и паспорт, упакованные в непромокаемый контейнер. А так же и все остальное, запаянное в сумке в пластиковые пакеты. Все было сухое. Выдохнув с облегчением, оставила домик с садиком девочке и пошла дальше искать Олега.
Увидела его, наблюдающего с остальными детьми за плавающими в бассеине. Он сидел по-турецки в почти уже сухой майке, и на голове у него был гребень из сложно переплетенных и уложенных косичек. Из его же волос, хотя до этого у него была обыкновенная прическа «ежик». Подивившись, (Олег новой прически совершенно не замечал), мама затолкала его в сушилку, чтобы он досох и они пошли к Н.П. Заканчивается все так, что Олег позанимался и сдал в итоге экзамен на пять. Вот так-то.
Вторая мировая война. Я еду в крытом кузове грузовика с мальчиком лет восьми и мужчиной в шинели. Я молода и тело это не мое. Но это я. Мужчина мой жених. Этого мальчика мы нашли около разбомбленного фургона с пассажирами. Все, кто ехал там, погибли, и его родители тоже. Мы забрали парня к себе. Мы едем втроем в город, находящийся в тылу. Мальчик говорит - "пора создавать семью.Ведь теперь у вас я." После этих слов мужчина заплакал. Мы приезжаем, высаживаемся на крыльце дома, где будем жить с мальчиком. Кругом ходят люди в военной форме, ездят машины. Перед домом - дорога, а за дорогой городская площадь, окруженная различными строениями. Я говорю мужчине: "Мы не знаем, какой он национальности, мы даже фамилии его не знаем.", и обращаясь к мальчику: "Оська, какая у тебя фамилия? Как твое полное имя?"
"Оскар Белоржецкий". "Так ты -поляк?" "Не знаю", - отвечает он.
Мой жених уходит на фронт. Перед тем, как уйти, он провожает нас с Оськой в квартиру, где мы остаемся ждать его с фронта. Мы ходим по пустым комнатам в обуви, наши чемоданы стоят рядом с пустыми шкафами. "Что же мы будем делать без тебя?", - спрашиваю я. "Отведи Осипа в городской Дом культуры, запиши его в какой-нибудь кружок, будешь его водить на занятия", - отвечает жених. "Что ж его водить, вон ДК через дорогу. Сам уже большой, будет бегать без меня", - отвечаю я. Мужчина уезжает.
На мне пальто по моде того времени, высокая прическа с буклями , туфли. Мы идем с Оськой в дом культуры, стоящий слева на краю площади. Заходим в белый, с колоннами ДК и долго блуждаем по пустым кабинетам. Наши шаги гулко звучат в пустом здании. Оська бежит впреди меня. Наконец мы находим на втором этаже в маленькой комнатке с фанерной дверью полную женщину в возрасте, заведующую. Она меня спрашивает, кто мы, зачем пришли, и мой ли это ребенок. Нет, - отвечаю я. Начинаю рассказывать, как мы его забрали себе и теперь он наш сын, и тут зазвонил будильник. Не успела я записать Оську в кружок..