Лень. Обычная лень. Лень было тянуться, добиваться. Лень стараться, лезть из кожи. Доказывать. Пробиваться. Расти. Идти вперёд. Сам себе я всё доказал. Я могу. Я смог. Я поступил. Я доучился. Я заканчивал с одной четвёркой. Одной. И это был второй красный. Без блата. Десять лет. По-моему - достаточно. Да, я слышал, что движение это всё. В том числе и карьерный и духовный рост. Никогда не останавливаться. Остановка – смерть. Мотивации выше крыши. Но порой так хочется регресснуть. Дауншифтинг, я узнал это слово совсем недавно, наверное, тогда же, когда и все. Но до этого я знал историю Гаутамы. Боже упаси сравнивать себя с буддой. Но что-то же в этом есть – пойти с чашкой по миру, сколько риса насыпят добрые люди, столько и ладно. А ещё Диоклетиан: «Вы видели, какая у меня капуста?» Или – «Если бы вы видели, какая у меня в огороде капуста!» А потом смерть от голода и (!) кручины. Вечный бег по лестнице не для меня. Я пробовал. С первого по десятый этаж общежития ВГИКа. Заколебёшься.
Почему я уехал из Москвы. Версия 937
Почему бы не довериться судьбе? Просто - бросить монету? Выпало – вернуться.
Почему я уехал из Москвы. Версия 9365
Почти все, кого я знал и знаю, хотели или хотят выиграть. Даже бомж хочет оставить последнее слово за собой. Мой сын Богдан, не умеет проигрывать, плачет или психует. Поэтому мы пока не играем с ним в шахматы. Я хочу быть честным. Он хочет всегда побеждать.
В детских играх Серёжу (меня) отправляли в слабую команду. Всем хочется показать себя сильными, работать в дружном коллективе, насладится поражением противника. Друзья-одногодки говорили: «Ну ты же любишь с малышами. Ну, видишь, их много. Может вы ещё и победите нас. Но кто-то должен быть с ними, для равновесия. Иначе совсем-совсем неинтересно». И я шел в команду малышей. Хотя - хотелось с друзьями. И мне тоже нужно победить. Но мы неизменно проигрывали.
Может быть, дело в том, что больше, чем победить, мне хотелось играть. Если бы я не шёл в более слабую команду, то никакой игры бы не получилось. Так, избиение младенцев. А со мной - хотя бы появлялись гипотетические шансы, что первоклашки разобьют пятиклассников. Гипотетические… всегда представляю при этом слове стадо гиппопотамов. К чему?
А когда играли в другую войну, ну, игрушками. Высыпали коробки на песке. Солдатики, танки, бочонки лото и шахматные фигурки, которые тоже в этой игре солдатики. Делили песок и ресурсы. Окапывались и начинали войну. Я мог выиграть, мог спорить, сопротивляться. Так бывало, до крика, до кидания песка в глаза и первой крови. Со мной боялись связываться: «директор психбольницы».
Но тогда прекращалось главное – игра. А для меня смысл и был в игре, а не в победе. Что победа – миг, и забывается, и проходит. А - отступление, оборона, перегруппировка, снова отступление, оборона, борьба с минимум ресурсов – вот это я понимаю интерес! Я уверен, друзьям нравилось играть со мной. Потому что их почти наверняка ждала в конце победа. Я тоже побеждал, но это была какая-то другая, победа, в непонятном нам,детям, смысле.
О нет, я не был мазохистом. Я не терпел ни боли, ни унижения. Я мог ответить. Только вот драки со мной затягивались и изматывали. И почти всегда заканчивались ничьей. Впрочем, как и многие игры, потому что - в искусстве затянуть поражение до бесконечности и усталости противника, мне не было равных. Впрочем, по иронии, именно так я и приобретал друзей. После драки в ничью, мальчишки становились - не разлей вода. Никто не был унижен, все достойны, все равны. Как-то мне удавалось создавать такую иллюзию.
Но не всегда. Есть люди, для которых победа – это всё. И за ценой не постоим. Часто они заканчивают глобальным поражением. Но о таких - большинстве, погибших и сошедших с дистанции, не помнят, а помнят и видят - яркие единицы, которые достигли, осуществили, сбылись. Я бы хотел позавидовать. Но не могу.
Во-первых, мне страшно. Да, ты взошел на вершину, молодец. Но, вдруг, это совсем не та вершина, на которую ты должен взойти? Как ты определяешь, что она именно та? Внутренним чутьём и мнением окружающих? Правда? Хороши критерии истины.
Во-вторых, всегда встает вопрос: а что дальше? Многие на нём ломаются. Тыкаются туда, сюда. А со всех сторон пропасть, потому что с вершины один путь – вниз. Ну, или ещё выше, но тогда надо вообще всё менять, то есть уже не идти дальше, не карабкаться, а лететь, причём не планировать, а взмывать.
В третьих, там, наверху, покой невозможен. Ветра, нехватка кислорода, холод. Надо опять двигаться.
А потом эти старушки… Которых надо переводить через дорогу. А мы - пионеры. А мы ходим по домам, квартирам, помогаем. А они показывают нам фотографии своей молодости. И как в это поверить? Большинство моих одноклассников и не верит. Не-за-ду-мы-ва-ет-ся. А я поверил. И ужаснулся. Что делает с человеком время? Неужели и с мамой будет так же? Я не мог смириться. Я хочу, нет, я требую, чтобы всем старушкам немедленно и прямо сейчас вернули молодость! Пионер, иди в жопу, отвечает мироздание или снисходительно молчит. Есть такой закон: все стареет, портится и умирает. Энтропия – сука, а совсем не одиночество.
И всё бы ничего, если это были такие временные мысли и со временем прошли. Но они не прошли. Они дали корни в моей голове. И вот уже одиннадцатый, и я совсем не туда иду, куда тянет (в литературу), я иду, куда зовет долг, на борьбу с гадким законом мироздания – в медицину. Чтобы никто не старел и не умирал. Но мироздание говорит: охолонись! И щелкает по носу – я не поступаю. Но не так-то просто остановить человека осененного сверхценной идеей. Я иду работать на станцию переливания крови санитаром. Готовлюсь основательно.
Но вот что странно, кому бы я не говорил, чего хочу добиться от этой вселенной, как изменить закон (всё живое умрёт), никто не воспринимал это всерьёз («ты прикалываешься?»). Никому это бессмертие и вечная жизнь нафиг не сдались. Все заняты распадом державы и собиранием земель, стяжательством и строительством, разрушением и войной, а лучшие - садоводством и книгами. И все хотят победить. И большинство - победить друг друга.
Может, секрет в истории? Там спрятана тайна человечества. Понять, почему люди поступали и поступают так, и потом найти способ это исправить? И вот уже не медицинский, а педагогический, истфак. И, чем глубже в историю, не в смысле хронологии, а в смысле событийности и параллелей, тем красочнее вырисовывается охренительное упорство, с которым народы наступают на одни и те же грабли. Люди любят устраивать себе периодический п… апокалипсис. И всё с выдумкой, с огоньком. И каждый, каждая нация (почти каждая) старается победить. Уступил – показал себя слабым, пошёл на компромисс – значит, боишься, отказался от прямого столкновения, значит, и дальше будешь уступать и тебя можно дожать. Слабых за борт, потому что мы, люди, всегда Спарта.
Тренировка по единоборству. Клуб «Юный десантник». Сенсей объясняет: «Главное – желание победить, а техника, сила – это всё придёт». И ещё он говорит (может, врёт?), что может сразу определить, ещё по тому, как бойцы готовятся к бою, кто из них победит. По стойке, по взгляду. Но если знать, кто победит, зачем тогда вообще бороться?
И вот моя очередь. Схватка тянется долго. Всем надоедает. Обычно же как – пара приёмов и вот он – победитель. А тут все устали, даже зрители и сенсей тоже. «Решетнёв, блять, ты будешь нападать? Опять сиськи мнём? Где стремление к победе? Где стальные яйца?» Я очень хорошо знаю, что яйца мягкие и защищаю их как могу. Но дать в рыло так, чтобы противник откинулся, я тоже не в состоянии, живого человека да по лицу! «Не выйдет из тебя десантника, боец, иди в шахматисты».
Да, в шахматах есть ничья. Но нельзя вечно всё сводить к ничьей. Я видел в пионерском лагере, юный гроссмейстер, в шаге от чемпионского титула, в решающей схватке, проиграл. Друзья не могли его утешить, он ревел, как девчонка. Я видел, что происходит с лицами красавиц на конкурсах красоты. Потому что выигрывает одна! Наши турниры, соревнования, работа, жизнь так устроены, что первыми становятся немногие. И это, наверное, справедливо. И в какой-то степени, честно. Но не однозначно. Потому что: что же делать остальным? За борт? Со скалы? Куда девать неудачников?
Она красивая и загорелая. Ей шестнадцать. На неё можно смотреть как на песок или море. И лежа, и сидя, и сверху, и с боку. Я бы женился на ней прямо сейчас и навсегда. Но слишком многие хотят на ней жениться. «Решетнев, ты собираешься за меня бороться?» «Я борюсь». «Странная борьба. Число моих поклонников, благодаря тебе, почему-то не убывает, а прибавляется». Я не знаю, что сказать. Девочки в этих вопросах умнее. К тому же, при ней я просто перестаю адекватно думать, мне при ней хочется, чтобы всем было хорошо. И даже моим соперникам. И я понимаю, что это ненормально. А ведь ей, шестнадцатилетней, нужны нормальные отношения, нормальный парень рядом, так зачем же я буду мешать её счастью? «Решетнёв, хватит пялиться, поцелуй меня скорей!» Чего хочет женщина, того хочет бог. А кто ещё мог придумать такую интересную игру для сперматозоидов? Вы все умрёте, а я за вас там, в будущем, передам привет!
И педагогика не дает ответов, как это изменить. Оценки, олимпиады, берите пример с… надо идти вперед, поверь в мечту, всё по плечу тому, кто по-настоящему хочет. Как это не ново! Таков закон джунглей. О, спорт, ты мир! Каждая звезда стремится нажраться вещества, втянуть в себя всё до состояния чёрной дыры. Я так не хочу.
Я хочу выращивать капусту. Делать то, что нравится, без оглядки первый я в этом деле или сто тысяч пятнадцатый. Одно время я хотел жениться на девушке… ну, в общем, на ней никто не хотел жениться и никогда бы не захотел. Но это несправедливо! Что же ей делать? Как ей-то быть счастливой? Но я не смог побороть себя. Потому что, я почти такой как все. Потому что я ищу какую-то красоту. Даже в женщинах. И мне нужна победа. Хоть иногда. И у меня тоже сидит этот вирус: «Всё или ничего». Будь он проклят.
Но иногда я всё же могу совершать поступки. Просто самоубийственные. Хотя бы для таланта. Я оставил столицу победителям. Я уехал. Нарушил закон. Устроил эксперимент. А что если - не пойти как все, вперёд и с песнями, а вот, в сторону шагнуть, в сторону - которая всегда – назад и в зад, взять и нарушить этот закон, сумею ли я победить в себе этот комплекс победителя? Ну кто по доброй воле отказывается от того, от чего отказался я? И вот я там, где я есть. И только через какое-то время прорезалось: да ведь это была гордыня. Я - уникальный, не такой как все, и вот вам, я поступлю уникально и неповсехнему пойду пути. Только зритель у этой гордыни один – я сам.
Но, что-то заболтался я - пора поливать капусту, и это уже не метафора. Потому что июнь, жара.
© Сергей Решетнев