Конечной точкой моего автопробега была маленькая деревенька в Рогачёвском районе, за которой находится пионерлагерь. Попасть в него у меня были три причины. Первая, повидать дочь. Она в этом году отправилась в лагерь впервые. Вторая, мне давно хотелось посмотреть на те места, в которых я несколько лет подряд проводил две-три смены. Третья причина – поручение администрации, парт- и профкома по случаю приближающейся в следующем году круглой даты, а в тех местах во время войны шли бои, отмеченные братскими могилами, одну из которых рядом с лагерем взялась благоустроить наша организация. Да не просто благоустроить, а даже поставить небольшой памятник классической формы из гранита.
Когда-то территория лагеря была барской усадьбой со всеми полагающимися для неё атрибутами, жёлтый .барский дом, парк, фруктовый сад, спускающийся у пруду.
В повседневной лагерной жизни мы редко спускались к пруду, путь к которому преграждали заросли барского сада, плантации крапивы и прочими острыми сорняками. Все деревья в саду одичали, и то, что росло на них даже нас, мальчишек не привлекало. Единственной приманкой в саду была черёмуха, которой мы объедались всю вторую смену.
Пройдя по берегу пруда можно было незаметно по оврагу, мимо одинокой могилы, огороженной низкой загородкой, выйти за территорию лагеря. Над почти стёртым холмиком фанерная пирамида с бело-розовой звездой и еле различимой надписью. Каждый год 22 июня лагерное руководство устраивала около могилы пионерский пост с подобием вечного огня, питаемого от газового баллона, спрятанного в кустах.
Дочь моему приезду не сильно обрадовалась. Тем более она просила привезти джинсы, плохая замена которым по её мнению была плетёнка клубники, смолотив которую она тут же убежала.
Я уже отчаялся увидеть Мухина, когда располневшая за летнее время фигура, показалась в аллее. Тот самый Мухин, который чуть не ставший моим отчимом.
-Леонид, какими судьбами?
- Приехал дочь навестить, да с вами надо кое-что перекашлять.
- В каком она отряде?
- В четвёртом.
- Помнишь, как сам в её возрасте?...
- Я всё помню.
- А я с тех памятных тобой времён до начальника лагеря дорос, а начинал отрядным вожатым.
- Прогресс! Владимир Михайлович. Ваши подчинённые без вас совсем самостоятельность потеряли.
- И почему ты так со мной разговариваешь? За что ты на меня сердишься? Я тебе в отцы гожусь и мог бы им стать.
- И почему не стали?
- Старая история. Всё давно травой проросло. А мог бы тебя усыновить. Любил я твою мать. Эх! Что я тебе сделал?
- По-вашему – ничего.
- Уж не ту ли девчонку мне в укор ставишь? Что нам было делать? От тебя одни глаза остались. Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Да и что я перед тобой оправдываюсь? Квиты. Теперь относительно памятника. Военком, его команда, на днях вскрыла могилу. По результатам эксперт установил: два праха принадлежат двум женщинам. Нет никаких признаков, относящихся к ранениям и вообще к военным действиям. Захороненных эксперт определил как монашенки.
- Оскоромились, значится, пионеры…
- Вроде того. Про памятник придётся забыть