...Инка недавно приехала с юга, где на нервной почве проявила неразборчивость в связях. Обычное дело – синдром свежеразведенок (Инка не разведенка, она молодая вдова - несчастный случай на производстве. Инка, хотя брак идеальным не был – молодой муж был не дурак выпить – честно отгоревала год, но молодость взяла наконец свое): самоутверждаются, пробуют новую свободу на зуб, доказывают себе и бывшему (хоть он об этом и не узнает) свою востребованность – все только начинается, «как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок», мы их срочно начинаем исправлять, и уж на этот раз не ошибемся. Эйфория первых месяцев после развода часто заканчивается глупыми курортными интрижками, нелепыми абортами и даже плохими болезнями – море, звезды, вино, свобода!
Инкина «послеразводная разнузданность» закончилась не так плачевно, но все-таки неприятно: кавалер, очевидно приняв скромную Инку за искательницу южных приключений, не сильно с ней церемонился на следующее утро. Как именно это произошло, что именно сказал герой курортной однодневки, Инка не помнила или предпочла забыть, или, наоборот, не хотела признаться, что помнит, но для ушата холодной воды, профилактической прививки той курортной интрижки ей вполне хватило. Теперь Инка была как новенькая, с жизненным опытом и с добрачной готовностью к большой и чистой любви.
И принц не замедлил явиться. Наряженным не в корону, а в обычную докторскую шапочку и белый же халат – принц извлекал из нежного Инкиного тела воспалившийся отросток – аппендикс, чуть не погубивший бедую Инку во цвете лет. Проявляться тот аппендикс стал еще в поезде, а с вокзала Инку срочно увезли на операцию. Доктор внимательно следил за Инкиной поправкой всю неделю в больнице и вот сейчас «пользовал» (в хорошим смысле слова) молодую вдову на дому.
Когда Ника пришла, Инка с медицинским «принцем» как раз пили чай с «Птичкой». «Птичка» и квартира Коротенко прочно ассоциируется рядом в Никином сознании. Иркин папашка, председатель профкома на кондитерской фабрике, а конфеты «птичье молоко» фирменный знак их фабрики – жутко вожделенный дефицит тех советских времен.
В этой квартире всегда пахнет семечками и здесь всегда угощают чаем с «птичкой». Ника любит Инкиных родителей, и они ее тоже любят. Добрый толстяк Михаил Иванович, худющая тетя Настя… Тетя Настя тяжело переживает климакс, а Никина непосредственность и оптимизм действует на нее тонизирующе.
-Ты бы хоть почаще приходила, - просит она. Я потом два дня без лекарств хожу. И давление в норме.
В данный момент судьба подарила свободной юной вдовице Инке еще один сюрприз: родители уехали в санаторий вместе с инкиным сыном, пятилетним Димкой. Отпуск продолжается.
- Обожаю мужчин в белых халатах! В пять раз мужественнее выглядят, чем даже в военной форме. И сексуальнее. Ника выпила рюмочку коньяку под кофе с «птичкой» и веселилась от души. – Но не везет. Архитекторшей была, художницей, музыкантшей, писательницей, инженершей раза 4, врачихой – хоть бы раз.
- За чем дело стало? – смеется инкин Доктор. – С десяток на выбор. Хоть сейчас.
- Десяток много. Я выбирать не люблю. Я же – «Весы». Штук пять вполне хватит. Желательно поинтеллектуальней. Как у врачей с эрудицией? И с чувством юмора?
- По-разному, – уклончиво ответствовал инкин Доктор. – А юмор в основном специфический. К нему привыкнуть надо, не то чтобы черный, но… такой, близкий к природе, я бы сказал…
- Это ничего, это не главное. Очень хочется побыть Врачихой.
Инка смеялась: «Кто-нибудь со стороны решит, что все эти инженеры-художники твои мужья или любовники – целая толпа. А это она поклонников считает».
- Не оправдывайся за меня. Все равно я на кроткую голубицу не потяну. Это Светка у нас под химочку косит. Краснеет чуть что. Везет же некоторым, особенность у нее такая. Сосуды близко. А тут внутри сто раз покраснеешь, а на лице – хоть бы хны.
- В общем, ловлю на слове. В субботу организовываем пикник, – смеется доктор. Ничего, если форма одежды будет свободной? Впрочем, один белый халат можем с собой прихватить.
- И колпак, пожалуйста – шапочку эту вашу. Очень впечатляет.
Вечер прошел очень мило, смеялись, болтали, слушали музыку. Инка сияла и совсем не была похожа на послеоперационную больную. До дома они ее проводили – довезли на докторском «жигуленке». Вечер был нежно-теплый, ароматный, августовский: «Август – астры. Август – звезды…» Господи, как она любит август!
...
(продолжение следует...)