Князь Мещерский

Михаил Илекский
               
 
 
   Зима выпала ранняя.

   В конце октября во всю уже мело, был настоящий зимний вид. Сильный холодный ветер поднимал сухой рассыпчатый снег, кружил в воздухе  и дул по земле, передувая, наметая возле всякой выбоины, кочки глубокие сугробы. В воздухе летала какая-то серая мгла, плотное движущееся месиво.

   Мещеру совсем замело. Ветер носил к нему снег со всей степи, шумел в трубах, трепал жиденькие соломенные крыши избенок. Светало, но мрачное северное небо было по-прежнему темное и мутное, только на востоке прорезался бело-серой полоской горизонт.
   
   Немного прояснилось, но вдали по-прежнему  ничего не было видно.  Быстродвижущаяся полупрозрачная мгла закрыла городище, и оно осталось одно во всем мире, с этой голой степью, под этим мутным скучным небом.
   
   Пасмурно. Грустно.
   
   Городище уже проснулось. Из труб кое - где пробивался дымок, который быстро подхватывал ветер и, разрывая на клочки, уносил куда-то.
   
   В небольшой избе захудалого князя Михаила Волостеля тоже встали.
   
   Только жене да дочери-невесте  позволяли спать подольше, ведь  утренний сон  так сладок.
   
   Сам Михаил, мужик лет 65-ти, давно забывший о своем княжестве, еще крепкий, среднего телосложения с небольшой  седеющей бородкой, с глубоко сидящими глазами на задумчивом лице, сидел на лавке и накручивал на ногу ветошку.
   
   - Что - то Василий запропал? – обратился Михаил в сторону хлопотавшей у печки старухи. Та не отвечала, да ответа и не потребовалось.
   
   Дверь из сеней отворилась, и в избу вошел сын Михаила  Василий. Он был высокий, крепкий молодой человек. Красивое породистое лицо выражало  энергию, но вместе с этим где-то  в складках губ в нем сквозило отражение отцовской мягкости.
   
   Войдя в избу, Василий отряхнулся и обтер красное мокрое лицо.
   
   - Ну и погода, - сказал он, снимая полушубок.
   
   -  Как там погодка, все пуржит? – спросил отец.
 
    - Пуще вчерашнего, так и вертит. Свету вольного не видать. От дороги и следа нет.
   
   - Избави Бог в такую непогодь в степи пребывать – завеет. Умрешь без покаяния.
   
   - Погано. А я сейчас видел Савелия. Говорит, вечор к Аристарху кто-то с Москвы приспел с вестями, и с худыми. Что принес, доподлинно не слыхал. А только говорит, дурные вести.
   
   - Худо. И так, почитай, всех наших ватажных братьев  перебили, либо в пыточных извели, либо в узилищах сгноили. Худо. … Немного остается верных братьев воли.
   
   - Не бывать этому. Не погибнем, небось. Не смущайся за меня сынок, не все зима, и лето будет.
   
   - Да, вижу. …  Только говорю, батюшка, что далеко еще, до лета. Нам нужно на Волгу уходить. Недавно служивые казаки все воеводство перевернули, разыскивая воров.  Вот почитай полгода не могут поймать, скоро доберутся до нас. Трошки ватажных ребят похватали, небось, у кого с языка и соскользнёт  что лишнее....

   
   В начале 1514 г. Василий Михайлович Волостель был назначен пятым воеводой Мещеры. До этого он жил в Рязани на попечении отца. Князь Михаил Волостель был ясельничим  у Сукова при дворе великого князя Ивана Ивановича, двоюродного племянника Ивана III. Жили скромно, но когда не стало хватать денег, тогда- то он стал хлопотать за сына, подал на имя царя челобитную, в которой просил назначить сына на воеводство.
 
   А когда получили разрядный приказ, утвержденный Боярской думой, в скорости отъехали по месту службы сына.


   
   "Воевода - это сложное понятие, составленное из двух частей:
(вой) - (войско), а также (вода) - (вождь, водитель). Буквально мы получаем (водитель войска).
   
   Слово (воевода) - славянское, в латинском языке ему соответствует dux, а в немецком - Herzog. В древние времена у славян быт был в основном военный, и существовал обычай выбирать предводителей на племенном вече на случай военной угрозы. Когда она заканчивалась, власть воеводы прекращалась.
   
   В XV веке выросла угроза у славян, как с востока, так и с запада, опасность подстерегала с разных сторон, поэтому народное правление немного изменилось.
   
   Воеводы имели теперь власть не только военную, но и гражданскую и духовную. Появились начальники племени. Владавцы или так называемые верховные воеводы. С течением времени у многих славян название "воевода" преобразовалось в понятие "князь". В удельный период у каждого из них было собственное войско. И воевода - это был человек, выполняющий в военное время ратные функции, а в мирное ведающий различными гражданскими делами.
   
   Когда утвердилось единодержавие, воевод назначали только московские государи. Помогали воеводам дьяки, которые выполняли перепись и вели денежные расчеты. После начала военных действий нужно было проверить всех ратных людей в списках, а также составить новые для выдачи денежного жалованья. Звание военных воевод было упразднено при Петре Великом, оставлены были лишь гражданские.
   
   В начале XVI века произошла небольшая реформа. Местные воеводы стали называться годовыми, так как назначались на год, впоследствии - городовыми. В XVII веке произошло всеобщее введение этой должности. В Смутное время назрела необходимость в военной власти для каждого города, а также в связующем органе управления для Москвы и провинций, который имел бы власть над всеми общественными классами. Посылался обычно не один воевода, а несколько (вторые и третьи воеводы), дьяки и подьячие. В распоряжении воевод находилась большая часть отраслей местного управления. В их обязанности входил набор войска, выдача жалованья деньгами или хлебом, поимка воров и разбойников. Они должны были принимать меры защиты от пожаров, эпидемий, отслеживать запрещенные игры и зрелища, искоренять раскол, следить за духовенством и посещением церкви прихожанами. Воевода - это, кроме всего прочего, судья. Он решал гражданские дела, а те из них, над которыми воеводы не имели власти, направлялись в Москву. Смертная казнь чаще всего не входила в их полномочия, однако некоторым было предоставлено и это право. Воеводская служба была очень выгодной, (корыстной). Этим объяснялась ее краткосрочность: служба длилась год, два, три были и исключения.


   
   …. На ту пору промышляли по Руси бродники-разбойники, совершали набеги на купцов да на барские усадьбы. После разбоя прятались в таёжных лесах. Князю Михаилу Волостелю Мещерского рода было это не по возрасту, и положение не обязывало скрытничать в глухих лесах да подстерегать обозы на проезжих трактах. Тогда-то он и поведал сыну Василию о том, как он стал промышлять разбоем, пытаясь поправить тяжкое родовое положение.
   
   Василий смотрел на отца почти с испугом: его простой душе была непонятна горящая мистическая душа отца.
   
   - Ну вот, теперь ты все знаешь.
   
   - Да, ну и дела. … Только сказывай, батюшка, кто еще с тобой ватажничает?
   
   - Да почти все наши служивые: Аввакум, Федор, Ивашко, Петро и Никита. …
   
   - Нынче ясно. … У воеводы отец разбойничает и наши служилые люди с ним, походя. Да, худо, когда я энтой-то думой и живу, а сам и пальцем не поворошил – все жду, что с неба упадет. Так далее вам более по лесам бегать не надо. Теперь Мезецкий Федор Семенович по лесу всех выискивает, а пумат сразу в пыточную. Зараз и до городища доберется, и здесь не будет вам покоя. Нужно что-то придумать такое, чтобы отвесть его в другую сторону.
   
   - Вот и Михайло говорит то ж: нужно-де уходить на Волгу, а лучше дальше на Яик. А мы сидим. Надо идти строить крепость, где жить.
   
   - Не то говоришь,  батюшка, что уйти. Это ли дело? На что Бог дал человеку разум, лучше подождать на людях.
   
   - Сынок, негоже или что-то ты, кажись, замыслил.
Василий взволновался. Страх отца в том, что он думает только о своем спасение, задели его.
   
   - Батюшка, не себя спасать надо, не о себе думать надо. О семье думать надо и о тех, кто с тобой в ватажниках. Вот что я думаю - жизнь наша стала поганая, князь Мезецкий обложил всех, живем только на жалование, что он подаст.
   
   Дверь в избу снова отворилась, и вошел гость, заметивший, что при его входе Василий оборвал речь.
   
   - Али помешал?
   
   Василий смотрел на него по-прежнему настороженно-изумленно.
   
   - А ты расскажи ось по порядку, сосед, как и когда, сподобился ты и пошел в разбойники.
   
   Ивашко испугался. Ему не хотелось рассказывать Василию, захотелось убежать, но ноги не слушались, и стоял, поглядывая на дверь. Послышались голоса, и он нашел выход.
   
   - Ну вот, кажись и Никита Ворчун с кем-то. Его поспрошайте. А я пойтить должно.
 
    - Остой! Сядь!
   
   Ивашко присел на лавку.
   
   Дверь отворилась, и в избу вошли, отряхиваясь от снега, старик Игнатий небольшого роста, худой с желтым лицом, еще Никита Ворчун и двое были сверстники Василия.
   
   Вошедшие поздоровались, и старик Игнатий на вопрос Василия ответил:
   
   - Нет, Василий, таить нам нечего. Одно у нас с вашим батюшкой. Все толкуем и не столкуемся.…
   
   - Так-то оно так, - усомнился Никита Ворчун, а Ивашко пока не встревал в разговор, слушал их внимательно, страх куда-то ушел.
 
   - А как мы можем улучшить нашу участь? В лес податься - там  Мезецкий с казаками, и не заметёт же их непогодь. Да в лесу,  должно, не зябко, вот пущай выйдуть в степь.
   
   - Да нет, Никита, в лес мы не пойдём, но и отворачиваться от него не станем. Он нам ещё для скрытных наших дел послужит, – заговорил долго молчавший Василий.
   – У нас проходит тракт торговый через Мещеры, и всякий торговый обоз останавливается на ночлег. Вы же во дворе при этих обозах - накормить напоить лошадей. А в то время, когда торговые люди будут спать, заменим подводу с товаром, подсунем им точно такую же телегу, со всяким барахлом за место их товара, за ночь наши люди с их товаром до Рязани пойдут на стругах по реке Оке. А там по реке Москве этот товар отправим в Москву на продажу. В нашем деле участвуют уважаемые и знаменитые купцы. Так что знать их ни кому непотребно.
   
   - Это конечно хорошо, но опасно, а попробовать надо. Только какая нам от этого выгода, если товар мы будем отдавать купцам? - отозвался, доселе молчавший, Печуга  Путивлец.
   
   - Сказываю, мы за товар будем сразу получать  деньги, но только половину назначенной цены. Далее будет всё ясно - после первого нашего воровства. – Василий перевел взгляд на молчавшего Игнатия. - Что молчишь, Игнатий? Молви слово - что об этом думаешь?
   
   - Ладно сказываешь, всё будет понятно после первого нашего воровства. Так что, можем приготовляться.
   
   - Я с вами попутно, - подтвердил своё согласие Никита Ворчун.
   
   Игнатий был обучен прожитыми годами,  у него была заложена природой тяга ко всякому роду мошенничествам и обманам. Купцы тоже не сразу повелись на это дело. Сблизили человека, с кем иметь дело будут. Только после того как узнали от Игнатия всё что надобно, они согласились  с его предложением и обговорили денежный вопрос. Купцы же нашли сбыт товара в Китай - городе и в Гостином дворе. Они же выделили Игнатию денег для подготовки на их воровское дело.
   
   Время шло стремительно, пролетела зима, и весна своими ручейками побежала, радуя детвору, бегающую по водным  струйкам, радуясь солнышку и всему цветущему на земле.
   
   Первым делом раздобыли дроги для погрузки товара, лошадей для замены. С лошадьми и  повозками хлопот не было, поскольку перевозили товар одни и те же извозчики. По пути лошадей в городах меняли, а тележники с товаром оставались одни и те же. Подвод с товаром обычно было много, и всегда  требовались конюхи для кормления и обихода  лошадей, да и сторожить обоз с товаром, пока сопровождающие и кучер спали. Обычно обоз подходил в Мещеры к ночи, чтоб спозаранку  выехать в непростой и сложный путь до Спаса и в Рязань. Трудный и опасный был тракт в дождливую погоду, лошадям было сложно преодолевать тот путь, да ещё между Спасом и Рязанью  могли напасть шайки разбойников, коих в этих глухих местах предостаточно. От Мещеры обоз не охранялся, а вот в Рязани к нему приставлялась охрана из десяти конных стрельцов, которые проживали в стрелецких избах и  состояли на довольствии купцов, их нанявших.
   
   Игнатий и Печуга Путивлец нанялись на постоялый двор в Спасе сторожами и конюхами. Отбор вёл десятник Федоров Лука, пристально разбирая дело каждого кандидата на службу. Претензий не обнаружилось, да показная грамота  на них была чистая, и их с небольшой проволочкой всё-таки зачислили на службу.
   
   - К делу надо подойти не торопясь, с рассмотрением всего происходящего, - науськивал Василий безудержных воров Ивашку да Никиту Ворчуна. Службу они исполняли великолепно, всегда лошади были ухожены, напоены, накормлены, да и товар был в целости и сохранности. За неделю их службы на постоялом дворе был порядок и затишье. Купцы были довольны такой обслугой, не то что на тракте между Рязанью и Москвой, иногда даже лошади оставались не кормлены, да воровство часто стало случаться: набегали из леса разбойные шайки. Хотя часто менялись сторожа да конюхи, а  порядка как не было, так и нет.
   
   Четверо ватажников, расположившись на берегу Оки  неподалеку от ятови,  таскади  бредень. К ним скрытно подошёл Василий и сказал:
   
   - Пришел первый заказ, нынче вечером, как стемнеет, в условном месте у берега ожидайте товар. Как перегрузите в струги, отправляйтесь в Москву, вас там уже поджидают.  – И также незаметно ушел. 
      
   Дождавшись  нужный товар, Игнатий и Печуга его подменили так, что никто и не заметил. Первое воровство прошло хорошо. Купцы ничего не заметили, да и десятник Лука их прельстил к похвале.

   В свободное от воровства время ватажные продолжали таскать бредень, в ту пору рыбы много было. Часть для себя оставляли, а излишки несли на продажу или меняли на что-то. Семьёй никто из них не хотел обзаводиться, так и ходили бобылями. Бабы вдовые из Спаса  хотели было прибрать их, да где там: у всех деток полна изба, да и ватажным воля была дороже.
   
   Следующий обоз пришёл через неделю  после первого воровства. Обоз состоял из десяти подвод с иноземным товаром. В этот  раз для них и начнётся испытание на ловкость и смелость. Встретив обоз под вечер, Игнатий и Печуга Путивлец распрягли лошадей, подвели их к привязи,  дали им овса и сена,  напоили, прошлись по ним щётками, вычищая из них весь дорожный мусор и пыль. После того как путники отвечеряли  и отправились на покой, убедившись  что всё тихо и спокойно, ватажники принялись за дело. Подкатив дроги с пустым скарбом  к навесу, другую телегу с товаром впрягли в своих лошадей, тихонечко отъехали к месту, где их поджидали струги. Там поджидали их подельники с Василием, Михайло, Аристарх, Савелий и Ивашко. За ночь всё было проделано  тихо, без подвоха.
   
   Вступило утро, купцы, отдохнувши, двинулись в путь. Игнатий ещё раз осмотрел  окрестность, не осталось ли чего подозрительного после ночи, да всё было в порядке. Когда обоз скрылся из виду,   Печуга Путивлец шепнул, как будто его кто-то услышит:
   
   - Главное без досмотра  прошел бы обоз через Рязань, да ночку простоял бы на следующем дворе.
   
   - Будем чаять на Бога да на судьбину, а там опосля ищи свищи ветра в поле. – Сказал Игнатий.
   
   Купцы  ходили разные и в разное время, одни и те же встречались раз в два месяца. И слух о пропажах не распространился.
   
   Василий с ватажными делали своё дело, повторяя раза два в месяц. Всё проходило гладко и слаженно. Денег у них теперь было предостаточно. Но не столько, чтобы жить на широкую ногу. Да и служба на постоялом дворе  становилась тоскливой и нудной. Хотелось воли и рискованных событий на реке Волге с казаками разбойниками. …
   
   .... Вот злой или добрый поворот судьбы. Ворон ворону глаз не выклюет, а вор у вора товар выкрадет. Да только этого ещё не знал Василий, сблизившись с Никитой ворчуном, они продолжали опасаться за личную судьбу и своих ватажных.
   
   Как-то очередные купцы разгулялись не на шутку, в пьяном угаре начали швыряться денежкой. Тут надо было их поскорее спроваживать с постоялого двора. Тогда Игнатий и донёс свою жалобу десятнику, что некие купцы ведут себя недостойно на постоялом дворе, в пьяном угаре угрожают расправой над постояльцами. Просьба отправить их в дорогу под присмотром извозчиков. Десятник жалобную грамоту принял  и проверил тех людей. От того принял свой наказ отправить сих купцов и их людей в дорогу  и  приставить к ним досмотрщиков в лице их же кучеров. А коли те купцы будут руку подымать на тех извозчиков, то по их сказу и жалобной грамоте те купцы на суд пройдут людской. Таким образом, Игнатий избавился от ненужных постояльцев и  облегчённо вздохнул, когда их сани скрылись за пригорком деревни.
   
   Но хорошего всегда бывает мало. Василия, Никиту - ворчуна и Печугу Путивлеца потянуло дальше на разбойные дела. Промышляя в Мещерах, много торгового люда пострадало от их разбойной шайки.
   
   Еще целый год Василий Волостель по прозвищу «Мещеряк» грабил купцов на трактах и на реке Оке. Когда воевода Мезерский  со служилыми казаками обложили ватагу Василия со всех сторон, он на стругах увел ватагу на Волгу, а потом далее на Яик.
   До сих пор ходят слухи о кладах этой ватаги, которые зарыты в Мещерских лесах. А жизнь и судьба каждого из ватаги менялась по-разному, но это уже другая история.



*****
   
      В Ногайских книгах за 1551-1556 гг. есть сообщения о нападениях казаков на торговые суда на Волге. Источники называют имена атаманов, стоявших во главе Волжских (Волгских) казаков: Василий Мещерский (Вероятно это и есть Василий Гугня) и Печуга Путивлец и др.
   
     МЕЩЕРСКИЕ, российский княжеский род татарского происхождения. Согласно «Государеву родословцу» (1555–56) и «Бархатной книге», ведёт начало от кн. Уссейна, принадлежавшего, возможно, к знатному крымско-татарскому роду Ширинов. Сын Уссейна князь Бахмет в конце XIII в. завоевал часть Мещеры и основал там полунезависимое княжество. Во 2-й половине XVв. представители рода влились в состав служилого сословия Русского государства. Они были помещены в различных частях страны, в частности в Каширском уезде и в Новгородской земле. Род стал быстро разрастаться. Некоторые Мещерские были записаны в Тысячной книге 1550 и Дворовой тетради (1551/52 – нач. 1560-х гг.). В генеалогии Мещерских остаётся много неясных мест (явные несообразности содержатся, в частности, в «Бархатной книге»), о происхождении некоторых лиц и даже об их принадлежности к тому или иному колену рода существуют противоречивые данные.   
   
     Младшая отрасль рода князей Мещерских, в свою очередь, разделилась на три ветви. 1-я ветвь происходила от сына Б. К. Мещерского Константина Борисовича (2-я пол. XV в.), помещика Каширского уезда. Известен его внук – Василий Михайлович Волостель, Василий Михайлович Волостель  5-й воевода в Мещёре (1514 – 15), затем воеводствовал на Толстике в Мещере 1519 всего один год, в Кострому был отправлен седьмым воеводой в 1520 и еще раз в 1529 вторым воеводой.

      
     Ясельничий — (от ясли - ящик для корма скота), придворный чин и должность в дворцовом хозяйстве и государственном управлении XV - XVII веков. В XV - XVII веках — помощник конюшего. По рангу считался выше стольника, а иногда наравне с думными дворянами. Чин существовал до начала XVIII века.
       
     Печуга – ср. эрз. печтямс переправить, переправиться (через реку и т.п.)  Э-РС 1949: 165, печкемс перейти вброд, переправиться Вершинин 2004- III 349.
Историческая справка:
   
     В годы правления Василия I (1389 – 1425). Присоединил к Москве в 1392 году Нижний Новгород, затем Муром, Городец, Тарусу, Ржев, Мещеру.
   
    Первое упоминание о Городце Мещерском в 1152году.