Подлинная история его печальна
Этнический немец
Волею судьбы оказавшийся в Венеции
Имел звание ефрейтора в отставке
Но не имел ни средств для жизни в этом мире
Ни ключей к мирам иным
Ни ног, оставленных бранному полю
На память.
Проклиная сырость Венецианских ночей
Он собственноручно искрошил свое колено
Превратив его в мешок деревянной стружки.
Доковыляв до рыночной площади на одной ноге
Он обменял мешок своей деревянной плоти
На рулон холстины.
Вернувшись домой, он не стал запирать дверь
Весь день он рисовал что-то на холсте
Расстелив его под окном мансарды
Прижав края рулона булыжниками.
В сумерках он завесил холодный
Давно забывший пламя очаг
Холстом.
Устало упав в кресло перед очагом
Он уставился на темный холст
Луна не стала мучить его ожиданием
Ветер проник в окно мансарды и всколыхнул холст
Сосуды с вином заиграли бликами
Вино качнулось в нарисованных чашах
Словно живое.
Он смотрел на батарею нарисованных бутылок
Блаженно прикрыв глаза.
Под остатками волос щекотно текли
Угловатые немецкие слова
Складывавшиеся не то в стихи
Не то в заклинание.
Луна закрыла собой окно мансарды
Оставив Венецию снаружи.
Остались только
Он
Луна
И батарея сосудов
Кубков
Наполненных спасительным вином.
Сквозь размытое
Расплавившееся
Полузабытье
Он услышал скрип.
Он сразу понял:
Это открывается тайная дверь
За холстом.
Путь был открыт, и он
Ни секунды не сомневаясь
Покинул постылую Венецию.
В опустевшей мансарде
Посмертно скрипело
Одинокое деревянное
Колено.