Фото после экзамена. В первом ряду сидят учителя.
Страницы из дневника Лины Сергеевны.
РЕПОРТАЖ С ЭКЗАМЕНА 11 КЛАССА (1966 г.)
Посвящаю моим первым ученикам
Деревянная школа-одиннадцатилетка – длинный одноэтажный большой дом. С одной стороны – сельская улица, с другой – деревья тощего садика, отделившие школу от озера. Оно всегда виднелось из окон, то синея меж хрупких ветвей берёзок, то расстилаясь зимой покрывалом Белого безмолвия. И можно было наблюдать порывы ветра, гнавшие колючую позёмку: словно маленькие смерчи взвихривались, устремляясь к низкому серому небу.
Но за долгой зимой приходила весна. А там и – экзамены…
Пока ученики готовятся, Лина Сергеевна незаметно заполняет свою тетрадь.
5.06 1966 г. 9 часов утра. Экзамен по истории и обществоведению в 11 кл.
Солнечные тёплые лучи скользят по черной поверхности парт и чёрной блестящей доске. На окнах белые занавески, на стенах потрёпанные карты, испещрённые разноцветными островами стран, исчерченные остроконечными стрелками
За столом - комиссия. Строгая, во главе с грозно нахмурившимся директором. Не зря у него такая фамилия - Романов.
Перед комиссией – первая группа выпускников. Волнуются, естественно.
У окна за партой Генка Иванов, опасный для учителей тип вследствие самостоятельности, независимости и упрямства, то бишь «упёртости»: переубедить его почти невозможно, это могла сделать только Катерина Павловна. Но она уже уехала, а Генка после её отъезда стал ещё упрямее. У него рыжий чуб до глаз, медные веснушки на носу и щеках.
Билет ему достался, по-моему, интересный и несложный: а) «О развитии в СССР литературы, науки, техники, о достижениях в космосе», б) «Суд и прокуратура в СССР».
Но Генка неуверенно качает головой, почёсывая за ухом.
За ним – Галя Левина, красивая девочка со светлой гривой густых волос и нежным румянцем. На ней аккуратная школьная форма, белый фартучек, на груди - комсомольский значок. Это она играла шута в "Двенадцатой ночи".
Билет у неё №35: а) «Мартовский и сентябрьские пленумы ЦК КПСС», б) «Классовая борьба – движущая сила истории в эксплуататорском обществе».
Галя сжимает губки и сосредоточенно думает, машинально грызя карандаш.
Ещё дальше – её закадычная подруга Галя Маслова внимательно рассматривает карту на стене. У неё вопрос о гражданской войне.
Галя была вожатой в моём классе. Вместе с ней мы шифровали записки для всех отрядов, придумывали сложные задания для игры «Поиски знамени». Она возглавляла Тимуровскую команда класса: помогали старикам в селе, поздравляли фронтовиков. А сколько репетировали к конкурсам самодеятельности! Галя хочет поступить в педагогический. Уверена: обязательно поступит. (И поступила!)
Иванов, наконец, обречённо вздыхает: «Ну, ладно, иду!»
- Билет обратно не положите? – предлагают ему. Но Гена не отдаёт, поясняя:
- Предкам своим отдам на память.
Отвечает он не бойко, смеша «перлами», вроде «Сталин прищемлял творчество некоторых писателей и учёных».
- Всё я, - скромно морщит лоб и исподлобья смотрит на комиссию. Директор не удержался от критики:
- Поверхностно как-то. Хоть к физике лучше подготовься. Ещё что-нибудь есть у тебя? Добавишь?
- Ничего у меня нет, - грустно, но честно признаётся Генка.
- Тогда иди, отдыхай. Пусть зайдёт следующий.
Люба Захарова небрежным жестом поднимает со стола карточку с номером 25. У неё красивый профиль, белая ленточка в светлых волосах, белые гольфы. Как блестяще она сыграла и Оливию, и Джульетту, а ещё баронессу Штраль в "Маскараде"!
За ней Маша Неупокоева, выбирая билет, набрала полную грудь воздуха: «Ужас какой!». И выдохнула облегчённо: «Ох, седьмой!»
Александр Николаевич, учитель истории, задаёт наводящий вопрос Левиной:
- Что же они хотели сделать с Николаем Романовым?
- Только не со мной! – открещивается от однофамильца наш директор.
Галя отвечает уверенно. А Люба за партой машинально щёлкает пальцами, ломая их, - волнуется. Взгляд её – там, за окном, где беззаботно чирикают воробьи, прыгают важные скворцы, прилетевшие не так давно, а тощие саженцы (подарок школе от выпускников) качают тонкими ветками. Чуть дальше – забор, камыши, серо-голубая рябь озера, сине-зелёная гребёнка юрт-угуйского леса, а над ними, в голубизне неба – белые хлопья облаков.
Входит - нет, вбегает Яша Арзамасов: «Можно?». Хватает билет, зажимает в кулаке и двумя шагами – к последней парте. Александр Николаевич успевает сказать:
- Что же ты, Яша, стащил билет, а нам даже номер не сказал.
Яша заглядывает в кулак и сообщает:
- Аж 18-й.
- Аж 18-й? Ну, тогда готовься.
У Яши, как всегда, ноги не помещаются под партой. Он шевелит губами, руками, листами бумаги – в общем, всем, чем возможно. Потом Яше пришлось вешать для своего ответа диаграммы, и он, конечно, повесил их под самый потолок, при этом заботливо осведомился: «А снимать их кто будет?» Да, с таким ростом, как у него, у нас во всей школе, да и в селе, пожалуй, не найдётся другой кандидатуры на снятие его диаграмм.
За соседней партой Катя Алеева, тоненькая смуглая татарочка из Юрт-Угуя, тихое, скромнейшее существо. Это чудо, что она доучилась до 11 класса – большинство её сверстниц уже после 8 класса выходили, по решению семьи, замуж, и мы их больше не видели.
Володя Масютин, красивый брюнет с выразительными глазами, выбирая билет, сосредоточенно щурит глаза, хмурит широкие брови, напряжённо улыбается, пытаясь скрыть волнение. У него №31: а) «Послевоенное восстановление народного хозяйства». б) «Рабочий класс – движущая сила революционного преобразования общества».
Он вздыхает то ли облегчённо, то ли огорчённо. Переглядывается с Галей, исподтишка улыбается ей. Потом солидно садится, пишет план, подходит к карте, долго всматривается в неё, наклоняя голову то вправо, то влево, что-то списывает с неё в свой листок. Отвечает умно, неплохо. Я поставила бы пять, да историк, мне кажется, придирается к нему.
- Можно уже? – приоткрыв дверь, интересуется очередной выпускник.
- Нужно уже! – сердится Н.Т. – Что ж, мы до вечера тут сидеть будем?
Осторожно, как разведчик через минное поле, подходит к столу худенький Витя Аникеев, морщит лоб. Хохол на его макушке торчит, как у задорного петушка. Билет №4, видимо, устраивает, и Витя за партой сразу осваивается, интересуется Яшиным билетом, за что и получает от бдительной комиссии замечание. Но Витю это не конфузит, он таращит голубые глаза на потолок и ворует карандаш у Кати Алеевой.
Следующий - Петя Иутин, от волнения невообразимо взлохмаченный, улыбается всеми ямочками, картавит, здороваясь. Прочитав номер доставшегося билета «Тринадцатый!», он в ужасе прячет его в карман. Мы, как можем, успокаиваем Петю. За партой он зажимает уши руками, пытаясь сосредоточиться, что-то пишет, вздыхает, снова пишет и снова вздыхает, дёргает себя за чуб, кусает палец…- смешной Петя.
В коридоре из первой смены страдает один Иванов: «Мог бы лучше сдать. Узнайте, а второй раз нельзя ответить?»
Директор категорически против и вновь советует: «Иди, лучше физику учи». А физика – это его предмет, вот он и беспокоится.
На крыльце школы расслабленно сидит подвыпивший школьный завхоз Илья Шилов, говорит самонадеянно:
- Пойду и я сдавать. О, я историю хорошо знал!
Тем временем комиссия недолго совещается, суммируя баллы и выводя средний. Поспорили о Яше и всё-таки поставили 5 – ура! Мой замечательный артист будет рад.
Через час сдаёт вторая смена.
Валерка Ситников мрачен, как жук, на глазах чуть ли не слёзы. Это он приставал ко мне в коридоре, признаваясь: «Ни одного билета не учил. Вы поможете?» Не надо было, Валера, все вечера с девочками гулять, да на гитаре бренчать. А тема у него хорошая: «Разгром немцев под Москвой». Неужели и этого не знает? Стоит молча, чешет в затылке. С надеждой на помилование смотрит на комиссию.
Кузьмин ещё мрачнее, нервно грызёт карандаш и хмурит кустистые светлые брови. Колоритная у него внешность: пшеничный пышный хохол и длинные баки под француза прошлых веков.
Миша, не поднимая над партой коротко стриженной головы, быстро пишет – значит, знает материал. Он очень возмужал за прошлый год, стал серьёзнее, не дерзит, как бывало, учителям.
Только глаза... то сумрачные, как море перед грозой, то задумчиво-грустные, скользят мимо её взгляда. Отвечал он громко, уверенно, на Лину Сергеевну не смотрел.
Тем временем Кузьмин гипнотизирует директора. Надеется на что-то или что-либо замышляет?
- Ты готов? – спрашивают его.
- Да так, маленько, могу рассказать кое-что…
Его «перлами» можно развеселить самого мрачного меланхолика.
- Строительство машиностроения… была построена Уральская магнитная аномалия… а в Сибири был построен Донецкий бассейн… - И тому подобное.
Заходит Саша Осипов, любимец некоторых учителей, пижон и хитрец. Вот кто умеет приспособляться и, возможно, кое-чего добьётся в жизни. А вот сверстники его недолюбливают.
Наконец-то я дождалась Вали Шуньковой. По-моему, это самая умная девочка в классе. У неё смуглая кожа и родинка на правой щеке. Черты неправильные, но очень милые, тёмная коса и выразительные ярко-чёрные глаза. Вопросы её билета довольно сложны: а) «Московские совещания» и б) « Образование СССР».
Готовится Машенька Сороквашина, милая, очень симпатичная, с нежным овалом щёк, правильными чертами лица. Её иначе и не зовёт никто – только Машенька. Очень славная, и при этом нет в её характере или в поведении ни кокетливости, ни мещанства, ни эгоизма, напротив – она готова помочь всем, безропотно возьмёт на хрупкие плечи чужую беду. Она была секретарём комитета комсомола школы. Чего ей не хватает, на мой взгляд, так это боевитости, требовательности, напора.
Больше всех волнуется Ольга: стоит, дрожа, у стола, не решаясь взять билет, меняясь в лице. Плохо то, что при всей глупости, она считает себя лучше других. Отвечая, смотрит в глаза Александру Николаевичу, постоянно переспрашивая: «Да?». И он, жалея её, откровенно подсказывает.
За окном всё ниже опускаются тёмно-синие тучи, воздух становится густым и душным. Наверное, вечером или ночью гроза будет...
После экзамена фотографировались во дворе школы. Вышли на фотке мелкими, нечёткими, расплывчатыми... Но Лина Сергеевна смотрит на лица с грустной улыбкой.
Миши на фотографии нет - он ушёл.
Уйдут, разлетятся выпускники! Будут ли помнить азартные КВНы, шекспировские трагедии, поездки с агитбригадой, лесозаготовки и осенние работы на полях, театральный кружок и радиогазету?..
А танцевальные вечера в клубе и угуйскую полечку или сумасшедшее регби (куча мала)в школьном дворе?
А Новогодние костюмы и Комнату ужасов - детище Яши и Валика?
Ох, много всего было!
Встретимся ли когда-нибудь?..
P.S. И всё-таки встретились! Через 45 лет.
Продолжение на
http://www.proza.ru/2017/07/10/1426