Хрустальную крышу домика, в котором тихо плакала Душа, венчала массивная чаша.
Надпись на ней, сделанная старинной вязью, давала понять, что это Чаша Терпения.
Женщине, которая отрешённо наблюдала за всем со стороны, вдруг поняла, отчего так тяжело на душе. Ведь это Её Чаша была наполнена до краёв.
Ещё миг, и Душа под тяжестью Чаши будет повержена. Раздавлена. Уничтожена.
И не хватало только последней капли, чтобы крышу снесло.
Сейчас эта грустная Женщина была зрителем.
Она следила за происходящим отстранённо, видела всё панорамным зрением и как будто в замедленной съёмке.
Вот Последняя Капля сорвалась с неведомой высоты и неумолимо движется навстречу Чаше.
Женщине было известно, что будет потом.
Последняя Капля, коснувшись поверхности жидкости, сработает как детонатор.
Содержимое Чаши Терпения, подобно горячей лаве из кратера вулкана, хлынет наружу, выплеснется, обожжёт Душу, запустит программу самоуничтожения.
И Душа сгорит дотла, оставив после себя только горстку серого пепла.
И в этот короткий миг, судьбоносный, ставший невообразимо длинным вопреки всем законам физики, у Неё вдруг мелькнула мысль: «За что?»
Эта мысль загнанной Белкой принялась метаться в колесе, нагнетая ситуацию короткими хлёсткими фразами:
— За что? За что? Как так? Как так? Как жаль, как жаль…
Тут, решив покончить с этим одним ударом, выступил вперёд Разум.
Он пустил в ход своё холодное оружие. Обнажил клинок.
На его блестящей широкой поверхности, как на экране, прошли хороводом перед глазами Женщины одна за другой прежние Капли, жуткие в своем безобразии и черноте предательства.
И вдруг откуда-то из самой глубины хрустального домика Души выплыло почти бесплотное Сострадание в длинных, мягких, обволакивающих одеждах.
За пазухой оно держало нечто, что было крошечным, но живым.
Птица? Птенец? Не рассмотреть.
Кто это? Кто?
Неужели…
Любовь? Та белоснежная гордая птица, на сильных крыльях которой они вдвоём взлетали под небеса и парили, когда были едины и неразделимы?
Сейчас это слабое и беззащитное существо покорно ожидало своего последнего часа.
Женщина понимала, что Последняя Капля, едва коснувшись поверхности жидкости, убьёт птенца.
В круглых карих глазах исковерканного предательством слабого существа читалась такая беспросветная тоска, что наблюдательница, бесстрастная до этого мгновения, усилием воли отвела глаза.
Видеть это было невыносимо. Увиденное удесятеряло её муку.
Последняя Капля, замедленная гениальным режиссёром по имени Жизнь, на тончайшей паутине зависла над поверхностью Чаши.
Ещё секунда.
Доля секунды.
Миг.
И вдруг она услышала:
-Мааааам!
Рванулась на голос.
И увидела глаза сына.
Его глаза…