Жара. Жара такая, всегда. Зимой, в минусовую погоду ты только и мечтаешь о тепле, о солнечных лучах. Но когда они приходят, когда долетают до нас из крайне далёкого космоса и начинают обогреваться в тени, ищешь островки прохлады и покупаешь на последние деньги воду и мороженное. Так было и сегодня. Я вышел из дома рано, не было и девяти часов утра, и пошёл к остановке. Там я сел бы в автобус и за двадцать минут в пути добрался бы до метро, где поехал бы в центр города. Да, жил я далеко. Хоть и не за тридевять земель, как многие в этой области.
Жара, жара. Жаренное не солнце, а все мы. Сухая земля, трава, бродячие собаки, облезлые коты, люди, и даже мухи с прочими насекомыми. Жил я недалеко от кладбища. Ну, или, кладбище было недалеко от меня. Нас это соседство друг с другом ничуть не смущало, и иногда мне было даже немного стыдно перед ним, обычно, когда я приходил домой пьяным. Мол, как это, там кладбище, а я пьяный. Непорядок. Впрочем, наши взаимоотношения в этот день было не важны, был важен лишь факт, что оно рядом. Сегодня был какой-то праздник у люда православного, и все они, правда, в основном старые бабушки, ринулись на это кладбище.
Такое скопление людей нужно было контролировать, поэтому на подмогу к мёртвым пришли живые — полиция, охранявшая входа и просто смотрящая за порядком. Но — жарко. Градусов тридцать точно было сегодня, хоть день только и начинался. Поэтому видя, что автобуса вблизи нет, я ринулся в магазин, где должен был купить простой воды. Сделав выбор, я взял из холодильника стоящего внутри магазина, бутылку воды и пошёл к кассе, поглядывая в окно, в поиске своего автобуса. Пропустить его я не хотел. По выходным ходили они паршиво.
— Молодой человек, — послышался голос справа и чуть сзади меня, — Предъявите, пожалуйста, ваши документики.
Чёрт. Только этого мне сейчас и не хватало. Ну что им, делать нечего, чтоли? До людей простых докапываться, лучше бы свою работу делали, думал я, разворачиваясь к полицейскому и доставая из кармана брюк свой паспорт.
— Да, пожалуйста, товарищ… — договорить я не успел, но успел увидеть этого полицейского. Он был в своей обычной служебной форме и держал в руках упаковку мороженного. Среди прочих его отличий было то, что этим полицейским был Альберт Эйнштейн. Точнее, Мишка Скопин, а Альберт — его прозвище. Одноклассник это был мой, бывший одноклассник. Не виделись мы с ним уже давным давно, хоть и жили почти в соседних домах.
— Михаил, вот это да! — воскликнул я, почти не притворяясь радости.
— Отож, Пашка! — так же воскликнул он.
— Ты здесь по заданию, стало быть? — спросил я сразу?
— Ага, ага. За порядочком следим, а ты как сам? Что делаешь? — ответить я не успел, одна из кассирш крикнула, чтобы люди шли к ней. Пересеклись вновь мы уже на улице. Встав в прохладный тенёк, мы опять заговорили.
— Ну давай, рассказывай, как ты? Чем живёшь? — спросил Мишка меня. Договорив, он двумя руками порвал упаковку мороженного, обычного вафельного стаканчика, выбросил мусор себе под ноги и принялся его облизывать. Стаканчик с мороженным, то есть.
— Как-как, жив пока. Работаю, не женился. Ничего особого, наверное. В отпуске давно не был только.
— Поня-я-ятно, — протянул он. Рация, висевшая у него на поясе внезапно заговорила и послышалось негромкое бурчание, разобрать которое было невозможно постороннему человеку. Миша на разговоры в районе пояса не реагировал. — А я вот в полиции сейчас.
— Да, я приметил, — Был Мишка небольшого роста, ниже меня, а я же не дотягивал и до ста восьмидесяти. Лицо его было круглое и щеки немного закрывали оттопыренные уши. Глаза карие и по-детски наивные. Правда, это не мешало ему в начале своей полицейской карьеры конвоировать заключенных. Это я узнал давно и от другого одноклассника.
— Ну ты помнишь, наверное, я сразу как девятый класс забросил, ну, то есть, в десятый не пошёл, хотел в полицейский колледж устроиться, но экзамены завалил.
— Да, что-то такое припоминаю, — я, конечно же, такого не помнил.
— Ну так вот, — он откусил небольшой кусок от вафельного стаканчика и прожевав, продолжил, — Ну в армию я пошёл потом, конечно. Там водителем ГАЗа был, лафа была. Пришёл когда домой после армии, чуть отдохнул, поспал, да работу начал искать. Не хотелось на шее у родителей сидеть, тем более сестра только в первый класс пошла, деньги нужны были.
— Дело святое.
— Ага. Сначала машины корейские по Москве гонял, из салона в салон, потом в гараже у нас на районе чинил то одно, то другое. А потом батя мой пришёл ко мне и сказал, чтобы я перестал дурью маяться и дело его продолжил. А он во ФСИН работает. Зеков, короче, охрнаняет. Я подумал-подумал, посидел-посидел, да согласился. Работёнка хоть и довольно странная, но я хотя бы к органам ближе стал. А это моя мечта была. Ну, кроме той, где я дальнобойщиком стать хотел, ха-ха!
Я вспомнил момент из прошлого. Мы, тогда ещё глупые семиклассники, пришли в торговый центр в макдональдс, чьё-то день рождения был, уже не и вспомнишь, чей. Поев и набив животы, Мишка отсел за соседний стол, который, как и все столы в округе, был круглым, начал крутить его как огромный руль, представляя что это руль едущей сквозь российские просторы, фуры, и напевал популярную песню из не менее популярного сериала. «Тихий огонёк моей души», вроде бы. Было смешно, и мы тогда смеялись до слёз, а другие посетители торгового центра — нет.
— Помню-помню, было и такое, — я ухмыльнулся и на моём лице появилось что-то подобное улыбки. Ветер, должны помогать нам переживать такую жару, совсем делать этого не хотел, и лишь работал как обычный фен. Но лучше так, чем безветрие в такую жару.
—Ну, в общем, поработал я эдаким тюремщиком, да переманили меня в обычную полицию. Я и не против, вон, видишь, — он кивнул на свои погоны, — До старшего лейтенанта уже дорос. Благодать!
Погода действительно была неплохая.
— А Лёшку помнишь нашего? Помнишь, конечно.
— И правда, помню.
Я выпил почти полову бутылки и начал подозревать, что мне пора будет скоро идти за новой.
— Отож! Он сейчас Кремль охраняет!;— Это как так?
— Ну, в ФСО работает.
— Нихрена себе! — я неподдельно удивился.
— Ха! У меня такая же реакция была.
— Он же даже и не служил, — мне показалось, что в моём голосе прозвучали нотки зависти. Но это не так. Я ведь так же не служил.
— Угу, по здоровью. Но что твоё здоровье, когда у тебя есть знакомые в нужных места?
Как просто, подумал я. Ну, ничего удивительного.
— И правда что.
Жару я любил, а жара любила меня. Ещё я любил не опаздывать на автобус, но только что на моих глазах он отъехал от остановки и покинул её без меня.
— Ладно, Мишка, пойду я. Перекур закончился. Бабушки сами себя охранять, не могут, к сожалению.
— Или к счастью, — сказал я, пожимая протянутую руку полицейского.
— Бывай! Если что, звони, помогу чем смогу.
— Конечно, спасибо.
Мы разошлись, каждый своей дорого. Я забежал во всё тот же магазин, предварительно оглядевшись в поиске очередных одноклассников, и не найдя угрозы моему времени, купил вторую бутылку холодной воды. Мишка вернулся к своим коллегам и встал у входа на кладбище.
Я сел на скамейку подле остановки и открыл бутылку с водой. Ветер был таким же тёплым. Автобуса всё так же не было. И, казалось, что в мире вокруг мня всё осталось именно таким, каким было и раньше.