Микита Стернов, несмотря на отсутствие левого глаза, был непревзойденным охотником и незаменимым порученцем Матвея Евсеева. Вот и сейчас Микита отправлялся в Кяхту с письмом для Евграфа Евсеева. Но для начала он отправился на ближнее пастбище, где ожидали его верные спутники Кондрат и Иван. Эта неразлучная троица знала все таежные тропы, они могли преодолеть и горы, и болота, и реки. Для своего путешествия они отобрали шесть низкорослых, но очень выносливых лошадок степной породы и отправились в путь дорогу…
Только к вечере Иван Кухарев дождался своих приказчиков, которых отправил последить за тем, что там происходит у его заклятых друзей Евсеевых, но связанно отвечать на вопросы они смогли только утром следующего дня, да и то ничего интересного сказать не могли, Семен и Иван крепко знали свое дело. От своих недалеких приказчиков купец Кухарев услышал разные небылицы о том, что восточные товары в Москве перестали продаваться, и сейчас Евсеевы терпят убытки и отправленный вчера товар продадут оптом по заниженной цене, а то и с убытком, что все это китайское барахло покупают только в Париже, а до него поди доберись, а с самими китайцами так вообще сладу никакого нет, все пытаются обмануть и подсунуть залежавшийся товар. Из всего сказанного правда была только про китайцев, обмануть европейца, было для них чуть ли не делом чести. Об этой особенности восточных соседей Кухарев отлично знал, его старший брат практически разорился, когда захотел наладить торговлю с Китаем, и теперь у него осталась только посудная лавка в Иркутске, они все никак не могут понять, как Евсеевым удается вести успешную торговлю с китайцами.
В городе у Евсеевых было несколько лавок и одна из них торговала только китайскими товарами, покупатели приезжали со всей губернии, но вот на качество товаров никто не жаловался, но Кухарев чувствовал, что на виду в этой лавке лежали обычные, как он для себя объяснял товары, но были у них еще и необычные товары для избранных. Вот их очень сильно хотел заполучить в свои лавки Кухарев, но не мог их купить даже для себя лично. Два года назад Кухарева пригласили на день рожденье дочери золотопромшленника Первушина. В качестве подарка Кухарев выбрал огромную турецкую шаль, но виновница торжества едва взглянула на его подарок. Буквально минут через пять прибыл Евсеев с женой и протянул дочери Первушина резную шкатулку, девица открыла шкатулку и ахнула, а потом достала из нее веер из голубого шелка, расписанный необыкновенной красоты цветами. Даже сам Первушин восхищенно крякнул и тут же подошел к Евсееву и со слова – Ну, что тут скажешь, угодил, так угодил. Девица же больше и не выпустила из рук этот веер.
Вот сущее наказание, -- думал Кухарев, -- Что это вдруг купцы начали, как благородные господа рядится, и это у нас в глуши, что же там, в столицах делается? Он недовольно хмурился, но что бы такое сделать, чтобы встать вровень с Евсеевыми придумать не мог.