Перед каждым выходом на сцену я теряла ощущение реальности. Голова слегка кружилась, словно я выпила бокал шампанского на пустой желудок. Всё тело пронизывала мелкая дрожь, ноги отказывались слушаться, а роскошное концертное платье вдруг начинало казаться таким грубым, холодным и тесным, что хотелось сей же час убежать обратно в гримёрную и переодеться. Кровь отливала от лица, и я знала, что выгляжу смертельно бледной. Но меня терзала мысль лишь о том, что сейчас объявят мой выход, а я попросту не смогу дойти до рояля. Или споткнусь по пути, нелепо запутавшись в пышной шуршащей юбке. Или дойду, но не смогу издать из него ни звука...
В этот момент мама всегда была рядом. Она не видела из зрительного зала ни одно моего выступления и никогда не давала понять, что ей этого хотелось. А я была слишком поглощена своими страхами, чтобы помыслить о подобном. Мама брала меня за руку и о чём-то говорила. Я почти никогда не слышала, о чём. Но её ласковый голос, тёплая ладонь, надёжно укрывающая мою дрожащую ладошку, и наполненный любовью взгляд зажигали во мне искру, которая пламенела в тот же миг, когда я слышала своё имя. Глупая юбка и ватные ноги, строгие судьи и любопытная публика, яркий свет и мокрые клавиши - всё оставалось позади. Были только я, Музыка и та её частичка, что жила на кончиках моих пальцев...