- Что-то ты такой сонный сегодня? – спросил Сергей, Сашу, когда тот вошёл в комнату из коридора.
- Да это я снотворное в пятницу выпил.
- Так ведь сегодня понедельник уже!
- Так только начало действовать.
- Слушай Саш, звонил Развалов, говорит, чтобы мы с тобой, вдвоем зашли к нему на третий этаж. А я забыл тут же. Тебя увидел и сразу вспомнил. Наверно твой сонный вид этому способствовал?
- Началось.
- Ты думаешь?
- Конечно. Ты пойми, мы ему покоя не даем своей Богадельней. Он во сне мечтает заняться нами. Вон смотри Раскуров выгнал Абрикосова перед самым своим уходом. Причем, не Лидию Аркадьевну, вместе с Ириной Константиновной уволил, как действительно, самый настоящий балласт, а Пашу. Это ж явный пример того, что они не ведают, что творят. Им бы суровости нагнать. Даже не понимают, что дни прогулов Абрикосова, которые он нагулял, ничто, по сравнению с саботажем и бабскими склоками этих пенсионерок. А творческого человека на улице, да и тем более за такие деньги – не найдешь! Им не понять этого никогда! Они готовы и дальше жрать этот вредный для остальных салат из цифр, пропитанный соусом из трусости, - объяснил Саша.
- Ладно. Пошли к мальчику Пете. А то ему нечем кормить своего волка наверно уже.
- Быстро поздоровавшись с серой женщиной, секретарём Развалова, Саша спросил её:
- Один? Можно зайти к нему?
Молча, с пренебрежением взглянув в их сторону, словно перед ней в рабочей одежде стояли мойщики стёкол, с вёдрами и оконными швабрами в руках, она кивнула в знак согласия и тут же отвернулась, чтобы не замарать свой взор об их пыльные комбинезоны.
- Добрый день. – поздоровался Развалов, не вставая из-за своего стола.
- Добрый день Пётр Ильич, - ответили Саша и Сергей.
- Присаживайтесь, - коротко ответил Развалов.
Они молча сели.
Наступила длинная пауза. Развалову было нелегко. Принятое, не только по своей инициативе, решение, не дававшее покоя ранее, теперь, когда оставалась самая малость – озвучить его, не находило в нём правильных слов. От этого он говорил быстро и решительно, будто боясь выглядеть слабым, понимая, что делает что-то не так. Но, став со временем узником своего же решения, Развалов не мог остановиться. Ведь он должен быть мужественным и беспощадным.
- Я позвал вас обоих для того… - замялся Развалов.
Саша, скромно сидевший за столом от волнения смотревший на свои руки, теперь поднял голову и устремил взор прямо в глаза Развалова, не моргая, с полным безразличием на лице. Развалов отвёл взгляд в сторону:
…чтобы сказать, что хочу освободить Сашу от управления мастерской, при этом, сократив её…
Опять взглянув на Сашу и встретив тот-же неморгающий, но, теперь, вопрошающий взгляд, он, посмотрев вниз, поправил ручку на столе и, словно убеждая самого себя, слегка наклонив голову, продолжил:
…Да-да, ты не можешь быть руководителем, потому, что не справляешься. Ты, прежде всего архитектор. И талантливый. Я сделаю тебя главным архитектором второй мастерской, где руководитель сейчас Давыденко. А Сергея переведу в шестую, к Хазанову главным инженером мастерской, - громогласно откашлявшись для устрашения, но так и не хрюкнув, закончил Пристроев.
- Но ведь Хазанов сам инженер! Зачем ему главный инженер в мастерской?
- Хазанов руководитель мастерской! А то, что он инженер, так это может быть и лучше для дела! А вот Давыденко бывший ГИП второй мастерской, и ей нужен помошник архитектор, - сказал Развалов, явно задумавший переворот в проектировании, положив начало в отстранении архитекторов от руководства.
Безусловно это был человек не умеющий прощать. Малейшая ошибка со сторноы подчинённого могла послужить основой для последующих гонений. Он не видел в людях потенциала, замечая лишь только мелкие промахи. Это был яркий представитель того нового поколения руководителей, интересующихся сиюминутным результатом.
Пристроев закрывал глаза на многое, понимая, что сложно найти замену на стороне, а для того, чтобы вырастить человека для должности требуются годы.
Райкин же был просто очень жёстким руководителем. легко меняя людей, словно напёрсточник, манипулируя кубиком между колпачками. Но он догадывался о том, что за словом профессионал, стоит что-то, пусть и не понятное ему, но яркое и привлекательное для окружающих. Для него это выражалось в хоризме человека, перед которой он мог преклоняться, но, только первое время. Он отличался от Развалова вкусом. Словно Карабас Барабас своим театром, он управлял институтом, радуясь качественным и ярким куклам, не вложив и копейки в их внешний вид.
- Да, но Хазанов и так еле тянет свои объекты, - зачем-то, возразил Саша.
- Всё! Это обжалованию не подлежит! Вместе с Сергеем, туда пойдут ещё, бригада ГАПов Зайцевой, Светлахиной и ГИПы Лебедев и Мирошич с бригадами. У Хазанова людей мало. ГАПа Биатрису Михайловну с бригадой отдадим Давыденко, а то у них там архитекторов совсем нет, - заключил Развалов.
- А, как же объекты? – спросил Сергей.
- Все уходят со своими.
- А куда пойдёт ГИП Арканин с бригадой?
- С тобой Саш останется.
- Как это Пётр Ильичь? Я же к Давыденко иду.
- Пока приказа нет, с ним поработаешь.
- Но ведь объекты все перемешаны, и их придётся делать силами всех мастерских. ГАП в одной. ГИП в другой. Тогда уж лучше вообще все мастерские расформировать.
- Разберётесь Саша. Не маленькие. А мастерские трогать не будем.
- Ага. Понятно. Только нашу, где больше всего работы, - словно сам себе, сказал Сергей.
Развалов пристально, как на внезапно исцелившегося от недуга, душевно больного человека, посмотрел на Сергея.
Саше захотелось теперь называть его просто Петя.
- Но, он же не умеет найти пропорцию купола в храме!? – словно бы сам себе, задал вопрос Саша, даже и не глядя уже в сторону беспощадного Пети.
- Для руководителя мастерской это не главное! – с улыбкой палача, ответил Петя.
- Возможно и не главное. Да. Но, тогда почему его люди ходят с вопросами именно к нам, а не советуются со своим руководителем, которому главное и не главное вовсе!? – не унимался Саша, теребя в руках толстый, цанговый карандаш.
- Хазанов не обязан знать всё Саша! Главное у него нет срывов сроков, как у тебя сплошь и рядом! И давай мы прекратим весь этот неуместный спор! – словно Саша был худосочный, рахитичного вида ребёнок, перед явно страдающим ожирением сверстником, запросто отнявшим у него совочек – парировал Петя.
- Так у него же все сроки и так давно сорваны, естественно ему и срывать-то нечего, – отмеил Сергей.
- Сорваны, но не им! А теми, кто до него делал обьекты! – защитил своего любимца Петя.
- Не им. Да, но у него никогда не отбирали объекты, чтобы отдать кому-то другому и не переводили людей из мастерской в мастерскую!? Мы же вынуждены исправлть те, что начинали, а теперь спасаем после того, как они побывали в руках Красавиной! Это вечная, искусственно созданная нервозность, на фоне абсурда с Раскуровым, которого мы выгуливали по стройкам, – возмутился Сергей.
- Вы отдаёте Хазанову лучших людей, и, чтобы вы не говорили, у меня складывается впечатление, что тем самым хотите помочь, словно неравнодушны к нему. Что ж, вы генеральный. Вам виднее. Мы вынуждены согласится. Но, имейте ввиду, качество выпускаемой продукции от этого не улучшится, а срывы сроков только увеличаться. Это даже не полумеры. Это смута, - обьявил Саша.
- Вопрос решён! И я считаю, что я выслушал все ваши доводы, - отбив барабанную дробь по столу одновременно обоимим руками, словно бы он бравый барабанщик, Петя слегка привстал, тем самым показывая, что он их больше не задерживает.
- Значит мне теперь руководить только пятью конструкторами во главе с Арканиным? Но ведь там работ с гулькин нос и архитектор им уже не нужен1 – Саша всё ещё пытался мыслить, как настоящий организатор, руководитель мастерской, несмотря на то, что вести себя таким образом ему было запрещено, после прозвучавшего Петиного приговора. Если кто-то другой в таких случаях начинает бороться за коллектив, что-то доказывать, кричать, то Саша не то, чтобы не умел этого. Вовсе нет! Он старался не применять эти, как он считал, недостойные его приёмы. Да и зачм? Если самому его руководителю он был не нужен, как знающий, ратующий за дело специалист. Теперь ему меньше всего на свете хотелось что-то доказывать, причём ещё и такому человеку, которому нет никакого дела до его жалкого лепета. Саша больше не мог бороться. Он словно бы устал, потерял веру в логику и здравый смысл за все эти лихие последние годы. Его протестом сейчас являлось молчание. Он не хотел уподобляться в своём поведении Красавиной, или Опле, которые, возможно и добилась бы результата на непродолжительное время. Саша был бесзащитен в неуважении к нему со стороны Развалова. Он ненавидел его и в то же время надеялся на капельку здравого смысла, которая может вдруг перевесить в нём всю ту глупость, которой он был заполнен с головы до ног.
- Пока будешь с ними, а вот остальных сразу переведем, - сказал Развалов, окончательно встав из-за стола.
И Саша понял, что в голове Пети нет никакого стратегического плана. Просто сегодня он решил действовать, не продумав до конца всю стратегию своего поступка, не будучи способен на это.
- Но, то, что вы оставляете мне только конструкторов, противоречит тому, что вы сказали обо мне, как о талантливом архитекторе? Зачем вы это делаете? И потом Арканин ведет конно спортивный комплекс с бригадой ГАПа Биатрисы Михайловны, а её вы переводите во вторую мастерскую, разваливая объект! Ничего не понимаю! – уже, словно бы сам с собой, растерянно общался Саша, и не надеясь услышать сколько-нибудь логичного ответа.
- Все будет так, как я сказал! - с жесткостью в голосе произнес Развалов, и громко хрюкнул, как он это любил делать в подобных ситуациях.
Саше не хотелось сейчас ни спорить, ни упираться, ни играть в отказ. В один миг он понял, что не нужен институту больше, ни как руководитель мастерской, ни, как архитектор. Не нужен, ни в каком виде. Но, почему его пока не увольняют? Может быть Петя хотел поиздеваться над ним? Но, зачем, с какой целью? Ведь Саша никогда не шутил над ним, и его стилем руководства? Думал он. Но, на ум приходили одни лишь вопросы.
- А, кто же будет теперь ответственным за объекты? – спросил Саша, Развалова.
- Оба! Ты и Хазанов.
- Но ведь они разойдутся, таким образом сразу по трем мастерским. ГАП, во второй, ГИП, в седьмой, главный инженер мастерской, который вел объект, в шестой. Зачем вы все это делаете? Как же мне теперь отвечать за весь этот бардак!? Неужели та цель, которую вы хотите достигнуть, настолько велика, что ради неё нужно ставить под угрозу срыва работу мастерской, которую удалось хоть как-то наладить после всех этих переводов, увольнений, объединений, и разъединений, начатых Райкиным? Вы словно бы переняли у него эстафету! Или может быть, что-то не договариваете, и у вас есть какая-то тайная, неизвестная нам цель? Такая, которую мы, до поры, до времени не должны знать? - спросил Саша.
- Люди прекрасно справятся со своей работой, продолжая её делать и дальше в новых коллективах. И может быть от этого она будет выполнятся еще лучше, чем прежде, - ответил беспощадный Развалов.
Сергей в этот момент посмотрел на Сашу так, словно хотел сказать: - По-моему он сошёл с ума.
Но, Саша и сам хотел бы задать ему тот же вопрос.
- Все, можете начинать работать в новом составе! Я вас не задерживаю! – подъитожил Развалов, теперь ещё больше претендуя на роль хозяина кукольного театра, делящего кукол на разные составы, для игры в новых, бездарных постановках его убогого балагана.
В довершение ко всему он ещё раз сурово хрюкнул им в спины.
Сергей и Саша, вышли из Петиного кабинета.
- Это всё Правова, - сказал Саша.
- Ты думаешь? – не поверил Сергей.
- Да. Ну, может еще чуть-чуть и сам Раскуров на дорожку подгадил.
- А вообще. Что это все было? Ты понял?
- Нет. По-моему, он заболел. Я совершенно не могу понять, чего он добивается этим? Может под этим всем тщательно маскируется приказ Венеровой, разрушить остатки всего в кратчайшие сроки? – предположил Саша.
- Возможно. Ведь ещё никто не наказывал разрушением.
- Эти люди не понимают, что делают. Поэтому их не переубедить. Хорошо, что мы ничего не просили. И не спорили. Унижаться перед Петей нельзя. Это уже совсем низкое падение было бы для нас.
- Да. Но переезжать никуда не будем. Я вообще, если честно, задолбался коллектив по этажам собирать. Мне кажется, что сейчас все это уже бесполезно. Останемся на своих местах, до следующего наказания, - предложил Сергей.
- Да, и я так тоже считаю, - согласился Саша.
Разговаривая таким образом они уже подходили к своей комнате, когда, по дороге им втретился Ложкин, начальник отдела наружных сетей. Он вышел из своего кабинета, доставшегося ему, так же, как и Саше, от предыдущих цивилизаций. Только, в отличие от Саши, Ложкин принял отдел один раз, и навсегда, так, как мастерских было много, а наружных сетей – раз и обчёлся. Правда до него, за последние пять лет, сменилась пара руководителей, но он уже сел прочно и основательно. Сашу долго волновала причина такого долгого сидения на данном месте. Он перебирал все наивозможнейшие варианты, но не мог остановиться ни на чем.
Петр никого не подсиживал и не отличался карьеризмом. И скорее всего причина крылась в футболе. В том, что он, как и Петр Ильич – любил эту игру. Но, в отличие от Развалова, думающего ногами, или тем местом, к которому они крепятся, Ложкин обладал не только умением мыслить, но и анализировать ситуацию. При этом ему удавалось делать правильные выводы. Ложкин любил, и ценил своих сотрудников - это тоже очень сильно различало этих двух футболистов.
Развалов занимал должность капитана футбольной команды холдинга, в которой являлся ещё и нападающим. Если кто-то, открывая сайт моспроекта находил там его фамилию, то мог очень много узнать о Петре Ильиче, как футболисте. Там было даже прописано количество забитых им голов. Но, только те, кто играл с ним, в этой команде, могли знать о нем гораздо больше.
Ложкин, рассказывал Саше, как Развалов заставлял засчитывать отбитые мячи, как голы. Многие из тех, кто из любви к футболу первое время учавствовали в дружеских матчах между институтами, поняв, что представляет собой их капитан – ушли из команды, а потом вынуждены были уйти и из института. Искусственно там была создана такая же обстановка, что и в самом институте, заключающая в себе, страх, тревогу, и постоянное унижение.
Ложкин, будучи не просто хитрым, но и умным человеком, понимал, что если он выдержит весь этот беспредел в футбольной команде - ему удасться сохранить и занимаемую им должность.
И сегодня, проходя мимо него, Саша понял, что нужно спросить о том, что пришло ему только-что в голову. Да, да, Саша считал, что это озарившее его решение сможет ему помочь. И он попытался.
- Привет Петь, - поздоровался он.
- Добрый день, - присоединился Сергей.
- Здорово мужики! – бодро ответел Ложкин.
Сергей не задерживаясь пошёл дальше в комнату. И тогда Саша продолжил:
- Петь, слушай, у меня к тебе дело есть.
- Дело, говоришь. Ну, давай, валяй тогда. А чего вы оба такие грустные? Что случилось-то у вас?
- Вот, как раз об этом я и хочу поговорить, - придав таинственности, сказал Саша.
- Ну, валяй.
- Понимаешь, Рарвалов чего-то решил мастерскую мою разрушить, а меня перевести к Давыденко под крыло, главным архитектором, так, как прежде он у неё всех архитекторов выжил.
- Прикольно! Ч` это он совсем что ли с ума сошел? Резвится мальчик! Хотя, да, у него бывает иногда.
- Ну, вот. А мне чего-то не хочется так резко терять возможность приносить пользу институту. Хотя он и сказал, что на этой должности я безполезен. Но я с ним не согласен и вот мне сейчас, когда я увидел тебя, и пришла в голову такая мысль.
- Ну, ну, гни дальше. Какая, такая мысль?
- Дело в том, что мой троюродный дядя Висенте Дель Боске, бывший тренер Реаль Мадрид… - начал Саша излагать свою мысль, понимая, что тем самым идет на компромисс со своей совестью, ведь он ненавидел футбол, да и хоккей, заодно вместе взятые.
- Да ладно!? – не поверил Петя.
- Да Петя, это так. Ты же знаешь, про мою маму историю?
- Да, весь институт знает.
- Ну, вот, а он не знает этого. Может ты ему сможешь, ну, я не знаю, где-нибудь в раздевалке, перед матчем, это рассказать? Не поможет это, как ты думаешь?
- Нет! Не поможет! Он давно тебя хотел убрать! А, как ты знаешь – это безжалостный человек.
- А ты попробуй сказать. Это же интересно будет даже.
- Я попробую, но еще раз говорю, ему по барабану все это! Ты вот пиво дома варишь?
-Нет.
- И в футбол не играешь?
- Нет.
- Кому сказать? - на людей не орёшь! Нет, ты ему не интересен! Ты опасен для него! Более того, он боится тебя!
- Странно это. Он же должен понимать что-то, - смотря уже мимо Пети, в даль коридора, произнёс Саша.
- Он понимает. Но признает только себя, как в футболе, так и в институте.
- Да, ты прав. Извини за то, что отвлёк, - сказал Саша, и впав в задумчивость, пошел к себе.
- Ничего страшного. За то я теперь про тебя ещё что-то узнал интересного. Всем рассказывать-то можно?
- Да, - не поворачиваясь, ответил Саша.
- У меня дочка компьютер залила тушью! Представляете себе? – произнесла полная женщина, среднего роста, с туловищем на тоненьких ногах, Ложкинская сотрудница, которая только, что вышла из лифта, так, как приходила на работу поздно, и увидев в коридоре расходящихся в разные стороны начальников отделов, решила поделиться новостью, даже не обращая внимания на то, что один из них очень грустен.
У неё были длинные, зачесанные назад волосы, собранные в пучок. На круглом лице выделялись серые выпученные глаза, придающие лицу хронически удивлённый вид.
- Как залила? – спросил, Петр, посмотрев, при этом на свои часы.
- Ну, как, как? Чертила курсовик ночью и залила! – ещё больше вдохновляясь от возможности поделиться своим рассказом, женщина.
- И что теперь делать-то? – спросил Саша, остановившись и обернувшись к ним лицом.
- А ничего. У меня страховка есть! Я, когда покупала его ей, оформила от всего, всего, что только можно было! – с гордостью добавила она.
- Как это от всего? И от туши тоже? – спросил Петр.
- Да! И от туши, и от удара молнии, и от падения с велосипеда, и возгорания! От всего на свете!
- А зачем? – ошарашенный, поинтересовался Саша.
- То есть как это зачем? – С еще более раскрывшимися от удивления глазами, спросила расчетливая женщина. Явно не понимая причины возникшего вопроса.
Саша вошёл к себе в комнату, где уже сидел Сергей. Он прошёл мимо него, и присел за своё рабочее место. Он думал о побеге. Именно сейчас в его голове зарождалась идея бежать. Но, так, чтобы остаться в своей должности. Он думал, что его возьмут везде. Но, как он тогда ошибался! Уже повсеместно наступило время «варягов». Но не тех, кого звал сам народ, прося их покняжить над ними, а тех, которых навязывали им вышестоящие чиновники. Но, среди всевозможных причин их привода, не было, да и не могло быть ни одной, хоть как-то связанной с самой той работой, за которую они должны были отвечать.