В начале 50-х, то есть ещё при жизни и полновластии в СССР Сталина, мне случилось услышать в чужом доме передачу на русском языке радиостанции «Голос Америки». Звучала хорошо известная сказка Корнея Ивановича Чуковского «Тараканище». Но памятные мне строчки комментировались ведущим передачу как сатирическое изображение советской жизни под руководством большевиков, а главный персонаж сказки трактовался как заранее продуманное отражение автором фигуры советского вождя и диктатора – Иосифа Виссарионовича Сталина.
Надо отметить: шли первые годы после ареста в 1950 году моих и сестры родителей. Продержав их несколько месяцев под так называемым следствием во внутренней тюрьме Харьковского управления МВД (но арест провело управление МГБ, то есть советская политическая полиция) и не предоставив им ни одного свидания ни с детьми, ни с другими из родни и близких, им (и мне как явившемуся по специальной повестке в управление этой службы родственнику арестованных), всем троим поврозь, зачитали заочно вынесенный приговор таинственного «особого совещания» о наказании каждого из наших родителей к 10 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях с особо строгим режимом содержания. За что?! – в приговоре указана была только статья: 58-я уголовного кодекса России, пункты 10 и 11, означавшие что наши папа и мама, во-первых, вели антисоветскую, контрреволюционную агитацию (где? когда? среди кого?) , во-вторых, состояли в неназванной контрреволюционной антисоветской организации (какой?! – ничего сказано не было…) И никто на эти вопросы нам так и не ответил, да мы и не спрашивали. На многочисленных к тому времени примерах своей родни и друзей семьи хорошо знали: такое уже происходило с ними, многие уже давно отбывали наказания – и тоже неизвестно за что, а двое были даже расстреляны, и тоже по никому не разъяснённой причине.
И вот теперь, если верить словам далёкого американского комментатора, выходило, что под видом детской сказочки, известной мне почти с младенчества, дедушка Корней написал сатиру на весь советский строй и лично на Вождя народов товарища Сталина. И слова :
Покорилися звери Усатому,
Чтоб ему провалиться, проклятому, -
относятся именно к нему, к Сталину, и к покорившемуся его безраздельной власти советскому народу.
Такое толкование слишком было похоже на правду, чтобы от него отмахнуться.. Само появление властителя и диктатора в сюжете сказки звучало в изложении заокеанского чтеца и комментатора как гипнотический, сверхъестественный акт:
Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
Таракан, Таракан, Тараканище!
Он рычит, и кричит,
И усами шевелит:
"Погодите, не спешите,
Я вас мигом проглочу!
Проглочу, проглочу, не помилую ".
Угроза со стороны явного ничтожества, «козявочки» и «букашечки» (как Таракан справедливо назван чуть позже), приводит всех персонажей в оцепенение и испуг:
Звери задрожали,
В обморок упали.
Далее следует описание частных ситуаций, к которым любой слушатель мог бы подобрать свои аналогии:
Волки от испуга
Скушали друг друга.
В самом деле, разве не принимались попавшие под следствие ЧК - ГПУ – НКВД – НКГБ – МГБ обвиняемые топить или «поедать» друг друга, чтобы спасти собственную шкуру? И «крокодил» с перепугу глотал «жабу», и «слониха», в состоянии полной прострации, «садилась на ежа»… Ну, всё из нашей жизни!!!
Отлично помню, как я на какое-то время вдруг поверил: добрый дедушка Корней и в самом деле коварно изобразил в остром сатирическом ключе
горькую российскую, советскую действительность. Тут вам и «оппозиция» - но, как и было, и хвастливая, и трусливая:
"Не боимся мы его,
Великана твоего:
Мы зубами,
Мы клыками,
Мы копытами его! "
И весёлою гурьбой
Звери кинулися в бой.
Но, увидев усача
(Ай-ай-ай!),
Звери дали стрекача
(Ай-ай-ай!).
По лесам, по полям разбежалися:
Тараканьих усов испугалися.
Тут и «эмиграция»:
А лихие обезьяны
Подхватили чемоданы
И скорее со всех ног
Наутек.
И акула
Увильнула,
Только хвостиком махнула.
А за нею каракатица -
Так и пятится,
Так и катится.
Тут и студенистая обывательская масса:
И сидят и дрожат
Под кусточками,
За болотными прячутся
Кочками.
Крокодилы в крапиву
Забилися,
И в канаве слоны
Схоронилися.
Только и слышно,
Как зубы стучат,
Только и видно,
Как уши дрожат.
В то время ещё не было столь широко, как ныне, известно знаменитое стихотворение О. Мандельштама «Мы живём, под собою не чуя страны…», стоившие ему свободы, а вскоре и всей жизни. Но сейчас мне подумалось: как же близко оно стилистически и всей своей образной системой к сказке Чук5овского:
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
А вот слова «того же героя» в изображении старого сказочника, если принять за истину не лишённую подобия вероятности версию заокеанского «голоса»:
А он между ними похаживает,
Золоченое брюхо поглаживает:
" Принесите-ка мне, звери,
ваших детушек,
Я сегодня их за ужином
скушаю! "
В нынешних комментариях к сказке сообщается, что и сам её автор опасался подозрений и толкований этой сказки как злостной аллегории! У него, однако, было неоспоримое доказательство, что это - не так: сказка была написана в 1921 году, а начало возвышения Сталина, приведшее в конечном счёте, к его личной диктатуре в партии и стране, то есть его избрание на пост Генерального секретаря ВКП(б), относится к 1922 году. Характерно, однако, что в статье о «Тараканище» в Википедии уделено немало места опровержению истолкования сказки как антисталинской сатиры.
Конечно же, при всём своём литературном таланте и житейской наблюдательности, Корней Иванович Чуковский никак не мог в 1921 году предвидеть и описать будущте бесчинства советской власти и коммунистической диктатуры (а уж тем более личной диктатуры одного коммунистического вождя). Но, по-видимому, что-то в тенденции общественного развития своей страны и эпохи он уловил. И невольно как бы «предсказал» своей сказкой печальный и ужасающий итог «Великого Октября».
Что же до стилистического и образного сходства стихов О.Э.Мандельштама с этой сказкой К. Чуковского, то, надо полагать, Осип Эмильевич знал эту сказку, читал её, и аналогия сказки с антисталинской сатирой, а личности Сталина – с Тараканищем вполне могла возникнуть в его подсознании, а, возможно, и в сознании.
Но, как бы там ни было, в результате детская сказка со стороны выглядит подобием пережитой нашим поколением «социалистической» действительности «в одной, отдельно взятой, стране» - да и в других, на время ей уподоблённых. И мы, таким образом, вправе считать великого критика, педагога и сказочника также невольным, вне собственных замыслов и намерений, социальным предсказателем, под влиянием «шестого чувства» и своей житейской искушённости, сам для себя незаметно создавшим социальный прогноз, футурологическую сказку.
Но и – предостережение!