«…Хорошо там покататься на мопеде
Или, на худой конец, на старом верном велосипеде…»
(из песни Юрия Клинских «Хорошо в деревне летом» )
Толик сразу согласился на предложение товарища, Макса, съездить на недельку-другую в деревню, помочь бабушке по хозяйству. После смерти дедушки, справляться со всей работой бабушке было трудно, и мужская помощь ей таки требовалась. Природа, чистый воздух, смена обстановки, — всё это Толика привлекало; год назад, когда дедушка Макса ещё был жив, он уже гостил у них летом. Дедушка тогда вполне себе исправно ходил, но разговаривать не мог, только шевелил губами. Бабушка умела читать по губам и переводила ребятам его слова. Толику же казалось, что она всегда несколько смягчает смысл сказанного дедушкой. Например, когда дедушка решил повалить старый полуразвалившийся железобетонный столб во дворе, он взял для этого палку и начал этой палкой лупить по столбу, сколько было сил. Через некоторое время из пустотелой сердцевины столба вылетела оса. За ней вылетела и вторая. Толик забеспокоился, подошёл сзади и стал кричать глуховатому деду:
— Дед! Не надо! Дед! Не надо!
Дед повернулся, злобно посмотрел на Толика и пошевелил губами. Бабушка тут же спохватилась и стала переводить:
— Он сказал…
— Я понял, что он сказал, — опередил её Толик.
Столб деду удалось только чуть наклонить. А осы его конечно обработали. Когда он от них убегал, то шевелил губами так энергично, что Толик уже не сомневался: бабушка — смягчает.
Хотя вторая поездка в село в чём-то и походила на прошлогоднюю, но чем-то и отличалась. Выкопать траншею для водопровода, наколоть дров на пару зим, помочь сдать металлолом, повычищать навоз за скотиной, покопаться на огороде, — работа в деревне, как известно, всегда найдётся. Работы Толик не пугался, беспокоили его совсем другие обстоятельства. Самым удручающим моментом жизни в селе было вечернее питание.
— Что его, утром-то кушать? Такая жара… — говорила бабушка, — Вы бы лучше встали пораньше.
— Чтобы поесть? — приободрился Толик.
— Поработать, — сказала бабушка, — пока не так печёт.
Поэтому питание было только вечером. Картошка, овощи с огорода. Без мяса. Днём можно было только попить молока с хлебом. Но для этого, его нужно было у бабушки попросить. А так как просить было неудобно, то никто его и не пил.
Спустя несколько дней по приезду, Толик как обычно вышёл ранним утром во двор и обнаружил лежащего без чувств дохлого гуська. По воле случая, именно в этот день, за ужином на столе оказался приготовленный гусь, и, что вдвойне приятно, — целиком. Не какой-то там несчастный крохотный кусочек, а весь целый гусь, запечённый в духовке и поданный бабушкой на стол во всём великолепии.
— Я это есть не буду, — сказал Макс.
Бабушка к гусю тоже не притронулась. «Ну, что ж…» — подумал Толик и сожрал всего гуська.
И снова потянулась мучительная пытка вечерним питанием, без мяса. Но однажды, ближе к обеденному времени, произошло чудо. Бабушка приготовила вкусненькую манную кашку, поставила ребятам на стол, и в каждую миску бухнула по здоровенному куску сливочного масла. Такой чудесной каши Толик не мог и припомнить. Каша волшебно таяла во рту и затекала в организм своим ходом, ласково грея усохший желудок и душу.
— Сейчас и на ставок сходить было бы вам самое время, освежиться-то. Такая жара, ужас, какая жара… — заботливо говорила бабушка, убирая пустые, вылизанные миски.
В прогретой солнцем, коричневатой воде ставка было хоть какое-то спасение. Выскочить из воды друзья не успели. Не успели даже толком снять трусы, — настолько внезапно бабушкино кулинарное чудо нашло свой скользкий и извилистый путь к свободе. Что его, утром-то кушать. Такая жара.
Пёс Тузик жил у бабушки на самообеспечении. Когда и чем его кормили — Толик не видел. Возле будки всегда было чисто, какашки нигде не валялись. Длина цепи была как раз такая, чтобы подойти вплотную к открытому окошку, за которым спал Толик, и выть всю ночь от голода. Закрывать окошко было нельзя, комната сразу превращалась в духовку. Тузик был не чужд милосердия. Он иногда давал Толику возможность погрузиться в лёгкую полудрёму, когда кажется, что вот-вот улетишь на белом прохладном облачке. В этот самый момент, Тузик радовался за Толика и снова начинал отчаянно завывать. Белое прохладное облачко пугалось и исчезало, а вечно голодный воющий Тузик — нет.
В последний день, к приезду родителей Макса, бабушка состряпала знатный обед. Было и мясо, были и вкуснейшие духовые пирожки с вишнями, и творог, и сметанка, и ещё много всего, чего сразу и не вспомнишь. Толику запомнились именно пирожки. Ноздри трепетали от их неземного аромата, живот свело судорогой в сладостном предвкушении, руки сами так и потянулись к заветным пирожкам, но бабушка сказала:
— Подождите, пока приедут.
Родители Макса приехали в отличном настроении. Глядя на ребят, которые накинулись на пирожки как сумасшедшие, мама сказала:
— Вижу, умеет бабушка готовить! Смотри, едят так, будто вообще никогда не ели!
Что его, утром-то кушать. Чай, не зима на дворе.
© Алексей Свириденко, Донецк, 2018г.