Она была до крайности проста и обычна, даже без мысли в глазах. О таких, как она, принято говорить «как не целуй – в принцессу не превратится». Те из мужчин, кто «райских кущ плоды вкушал», обходили ее стороной. А другая, лихая во всех отношениях, часть мужского населения учила ее азбуке счастья.
С ней, вроде, на первый взгляд, никогда ничего «путного» не происходило. Но в то же время она ежедневно ощущала, будто что – то или кто- то ведет ее по узкой дороге, предназначенной только для нее одной, мимо грязи в мозгах и смрада в глубинах сердец тех, кто встречался ей на жизненном пути. Справедливости ради надо отметить, что большая часть этих людей на самом деле готовы были отвернуться от нее сразу (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляли за собой право переключить свое внимание на кого – нибудь другого в любой подходящий для них момент.
С самого своего рождения для нее не было совпадений случайностей необходимых для рождения того, что называют любовью или дружбой.
- Неужели родительская любовь тоже совпадение случайностей?
- Для нее - неужели…
Мать она не помнила. Она умерла, когда ей не было и года. Как ей рассказывала бабушка, после очередной пьяной драки с мужем мать оказалась на больничной койке, на которой и отдала Богу душу на второй день, а отец на нарах, за убийство жены. Отец вернулся, когда она училась в пятом классе. Мельком, поморщившись, взглянул на нее, вздохнув, молча прошел мимо… Вот, пожалуй, на этом и закончилось ее общение с отцом. Потом еще пару раз она видела его издалека, а через год он сгинул. Бабушка заявила в милицию, но его так и не нашли.
Любила ли ее бабушка? Она не понимала слово «любила», понимала только слова «обременяешь мою старость, Божье наказание…». Но после ухода бабушки в мир иной, не было с ней рядом человека, которому она хотя бы досаждала. Случайные люди стали маятой ее жизни.
Ее неприкаянная душа слышала от своих безликих собеседников о любви, и о дружбе. При этих словах ей казалось, что даже воздух, который она жадно вдыхала в этот момент, становился цветным: переливался радугой цветочного разноцветья, благоухал ароматами. И хотя, насколько она помнила, дальше - никогда не было, но это ощущение... Оно приходило к ней в пустоту бессонных ночей будоражило, звало летать по небу. Но маята жизни, не дремлющая даже ночью, вновь опрокидывала и опрокидывала ее лицом в подушку.
Ей нравились люди, способные удивить. Он – удивил сразу. Работяга – молчун не опустошал душу беспредметной болтовней, а просто шел следом за ней от заводской проходной, до крыльца ее дома. И так день за днем, вот уже целый год.
Он, как и она, уже сполна изведал «соль земли». По жизни основательный, во всем искал предельную ясность, искал ее он и в своем отношении к ней. Она была ему дарована, как страсть, мимолетное прикосновение любви, но он хотел ее, как светлую нить, ведущую по жизни.
В канун лета он сорвал последний стоп – кран своей жизни.
Она шла в последний день весны, улыбаясь и прислушиваясь к основательности его поступи. Уже с утра все: окружающие предметы, улыбки случайных прохожих, даже воздух и солнечные лучики, купающиеся в нем, кричали, говорили, шептали ей: "Сегодня что-то случится! Сегодня случится что - то очень замечательное..."
Он не остановился, как всегда, у двери ее дома, а молча вошел вслед за ней, с авоськами в руках.
- Вот решил сегодня сам приготовить для нас ужин. Ты как? Не против?
Она не была против, она улыбалась от счастья, переполнявшего ее… Счастья? А может Любви? Смутилась, утонув в его внимательно – вопрошающем взоре.
Работяги обычно – молчуны. Он не умел говорить красиво, он умел так жить: искренне, честно, без вранья…
Мир должен стоять на чем-то, так вот он, возможно, на них и стоит?..
- Здравствуй, негаданно мой замечательный… (Сказоч-Ник – Юрий Егоров)
Картина Theresa Goubran Discussion Carrie Vielle