Парадокс в моей голове

Малахова Елена Валентиновна
1
Смертный приговор
Весна – пора головокружительной любви, романтики и душевного обновления. Не зря именно весна вдохновила такое количество поэтов, писателей и других величайших людей на сотворение ими неподражаемых шедевров. Её освежающее дыхание наполняет легкие, мысли обретают воздушную консистенцию, а в измотанной душе распускается сакура. И тогда наступает время перемен.
Это была моя двадцать пятая весна, и началась она, как обычно, с бегущих ручьев по асфальту. Я стояла в парке имени Гоголя, закутанная в снуд и кашемировое пальто. Ветер пронизывал насквозь, и я начинала жалеть, что покинула своё тёплое гнездышко на улице Октября в субботний вечер. Но долгожданная встреча с сестрой, которую не видела более трех месяцев – дело святое, не требующее отлагательств. Я смотрела на памятник Гоголя и тешилась мыслью, что ему сейчас намного хуже: он торчит здесь целыми днями в любую погоду, такой унылый и несчастный…
– Катюшка! Прости, что так долго! Я стала неуклюжей черепахой.
Я вздрогнула. Неподражаемый Гоголь закрутил мысли в балаган, потому я не заметила, как подошла она. Обернувшись на голос, мой взгляд упал на круглый животик беременной сестры, растягивающий куртку по бокам до неприличного треска.
– Похоже, кто-то не на шутку перестарался с пончиками?  – сказала я с улыбкой, положив руки на Викин живот. – Кстати о стараниях: за углом есть пиццерия. Предлагаю уничтожить все запасы их кухни! К тому же ты добросовестно подготовилась, – кивнула я вниз.
– Сестрёнка, я бы с радостью! Но нам надо успеть в одно местечко… Пообещай, что выполнишь мою просьбу!? Для меня это вопрос жизни и смерти!
– Конечно обещаю, если твоя просьба не требует моего присутствия на родах и нарушения общественного порядка.
Я рассмеялась, не понимая, что своим блиц-ответом подписала себе «смертный приговор».
– Тогда стоит поторопиться! – улыбнулась Вика. – Здесь недалеко.
– Может уже скажешь, куда мы несёмся?
– Неважно, ты дала слово!
Мы быстро топали по дороге, делясь новостями минувших дней. Дождь плакал жалобней, заразив идущих надсадной минорностью. Скрываясь в тени мелькающих зонтиков, беззащитный город напоминал стену щитов. Хмурые люди, совсем не обрадованные весне, прятали руки в карманах, а носы в платках, обмотанных на шее. Казалось, жизнерадостными улыбками мы сильно порочили фон их мрачного недовольства погодой.
Наконец, мы подошли к двухэтажному зданию с панорамными окошками и, преодолев ступени, оказались в просторном зале, где находились металлические станки и зеркала в полный рост. По всем критериям стало понятно, что это школа танцев, причём латиноамериканских, и я совсем потерялась в догадках, зачем Вика притащила меня сюда. Посредине зала шесть разнополых пар синхронно отрабатывали танцевальные элементы на счёт. Техника выполнения вырисовывала основы доминиканского танца страсти под названием Бачата. Голос, ведущий счёт, имел красивую тембральную окраску и ненавязчивый акцент. Он принадлежал крепкому, высокому шатену, с виду лет тридцати. Его кожа хвастала пленительным загаром, а лёгкая щетина на лице добавляла ему брутальности. Прижимая к себе партнершу – пластичную девушку в коротком платье, он сразу заметил нас и обратился к танцующим парам:
– Молодцы, теперь поработаем с музыкой.
Что-то шепнув партнерше, он включил музыкальный центр и с улыбкой двинулся к нам.
– А вот и моя прекрасная леди! Как ты?
Цвет его глаз совмещал в себе сразу две стихии. Казалось, снаружи морская волна захлестывала синеву лазурных небес внутри, до уровня зрачка. Пока я пыталась определить из каких природных явлений состоит его радужная оболочка глаз, Вика поздоровалась, непринуждённо обнажая белые зубы.
– У меня всё замечательно, и спешу обрадовать, что твои дела тоже наладятся! Алекс, познакомься, это Катя – моя сестра и твоя новая партнерша по танцам.
От неожиданности заявления у меня провисла челюсть. Растерянно скользя взглядом от сестры к шатену, я собиралась возразить, но Вика, нагнувшись ко мне, напомнила.
– Ты дала слово!
Алекс потонул в назидающей ухмылке.
– Сними, пожалуйста, пальто, – попросил он.
Я слегка опешила, подумывая снова возмутиться, и прежде, чем успела это сделать, Вика расстегнула пуговицы на моей верхней одежде, и я невольно освободилась от пальто. Алекс раскрутил меня, с придиркой осматривая мои скудные формы. 
 – Фигурка неплохая… Чувствуется грациозная гибкость. Теперь посмотрим, что ты умеешь на деле, – он повернулся к ученикам. – Ребят, отдохните. Перерыв десять минут.
Мои щеки вспыхнули. Я укоризненно взирала на сестру, а та довольно улыбалась. Теперь мне хотелось поставить танцующего наглеца на место. Занимаясь Бачатой с восемнадцати лет, я была полностью уверена, что сражу его талантом в хореографии.
Когда зал опустел, мы вышли в его центр. Алекс обхватил меня за талию, а наши руки плавно соединились в замок. Он вёл в танце, не сводя голубые омуты глаз, в океане которых я б с удовольствием растворилась дотла. Энергично покачивая бедрами, мы совершали повороты под рукой. Немая усмешка растеклась по губам Алекса, а в моей душе звучали фанфары от мысли, что он пожалел о своей необоснованной предвзятости. Вдруг он остановился, отпустив меня из объятий. Его усмешка на губах стала более выраженной, чем прежде, и оскорбительным образом воздействовала на меня.
– Танцуешь ты паршиво, – едко бросил он. – Приходи завтра, я постараюсь исправить твои скверные навыки.
Я почувствовала, как краска огнём разлилась по моим щекам. Бросив негодующий взор на Вику, я схватила пальто и вылетела из класса, несмотря на умоляющий голос сестры подождать её.
Начинало смеркаться. Холодные капли дождя нещадно били в лицо. Я мчала в сторону остановки и мысленно понос`ила его на чём свет стоит. Да что он о себе возомнил? Подумаешь, плясун какой! Хоть я и дала обещание Вике, но НИКТО и НИКОГДА не заставит меня вернуться в место позора! Да я так решила! Окончательно и бесповоротно. И пусть небеса обрушатся на землю, или грянет конец света – но ноги моей там не будет!


2
Непредвиденная встреча
На следующий день я покорно шла к двухэтажному зданию, где накануне сгорела от стыда. Улицы казались пустынными. Сырая погода не радовала взор. Скитаясь в тиши воскресного вечера, город отдыхал от вечного наплыва жителей и провинциальных студентов. Рядом со мной щебетала Лилька. Будучи однокурсницами аграрного института, с первого дня нас связала карма неудач и, выйдя дипломированными ветеринарами, карма эта никуда не делась.
– Когда мы наконец займемся твоей личной жизнью? – спросила Лилька, открывая мороженое.
– Как только - так сразу, – ответила я.
Лилька порицала мою ленивую натуру и, зная нерасторопность в отношении парней, частенько давала мне «пинка». Конечно, душе моей хотелось обыкновенного женского счастья, а также любить и быть любимой; но те претенденты, что окружали ежедневно – оставляли желать лучшего.
– Честно говоря, я так и не поняла, зачем мы сюда пришли? – заявила Лилька, продолжая уминать вафельный стаканчик с видом отчаянного скептика.
Всегда, глядя как она безжалостно расправлялась с десертом, я улыбалась. Её овальное лицо в сочетании с греческим носом и багровыми губами от помады изрядно привлекало внимание мужчин. Волосы, собранные в хвост, и бантик из шоколадных прядей поверх него смотрелись на голове забавно, а глубокие глаза изумрудного оттенка не требовали грима за счёт роскошных ресниц, подаренных ей природой.
– Я пообещала Вике выполнить её просьбу, а сама сбежала. Она вчера так расстроилась, что я всю ночь плохо спала. Ей нельзя нервничать, а я веду себя, как эгоистка!
– А в чём состоит просьба?
– Я должна стать партнершей по танцам высокомерному Павлину из этой школы, которого зовут Алекс. Раньше Вика была с ним в паре. Они получили приглашение на известный танцевальный конкурс, и Вика грезила поехать. Однако её беременность перечеркнула планы, и тогда она решила, что вместо неё на конкурс поеду я.
За оживленным разговором мы достигли места назначения. Я дёрнула ручку входной двери, но та не поддалась. В панорамных окнах не горел свет. Уличные фонари бросали робкие лучи на белые полоски закрытых жалюзи. Осмотрев безжизненный фасад без единой вывески и таблички с режимом работы, я стала сомневаться, что мы пришли по верному адресу. Но, окинув панораму вокруг, убедилась, что ошибки быть не может: вдали виднелась остановка, с которой вчера троллейбус забрал униженную и промокшую меня, а напротив располагался магазинчик бытовой техники.
– Ты уверена, что он пригласил тебя на урок именно сегодня? – уточнила Лилька.
– Уверена, – я улыбнулась. – Как славно: я пришла, его нет, заручусь твоими свидетельскими показаньями, и договор расторгнут, причём не по моей вине.
Я достала телефон и набрала номер Вики: абонент оказался недоступен.
– Мобильный отключен.   
– Не беда, скоро перезвонит. Зато теперь нашлось время для знакомства с очаровательным принцем.
Мы посмеялись в унисон, направляясь к остановке. Душа моя, сбросившая груз вчерашнего обета, тонула в умиротворении. Я больше не чувствовала себя виноватой. Ведь я сделала всё, чтобы исполнить Викину просьбу!
Придя на улицу Октября в квартиру-студию, где прожила я, Лилька бросилась к закрытому ноутбуку, и пока её длинные пальцы набивали текст на клавиатуре, я включила телевизор, заказала пиццу и присоединилась к ней.
 – Взгляни! – давясь восторгом, сказала она. – Заполнила за тебя анкету.

«Имя: Екатерина Семёнова,
Возраст: 25 лет,
Цвет глаз: светло-карий,
Цвет волос: рыжий,
Рост: 170 см,
Вес: 55 кг,
Ищу любовь и счастье»
А внизу моё улыбчивое фото.
 
– Лиль, ты уверена, что это анкета на сайте знакомств, а не фоторобот в уголовном деле?
– Ой подруга, ты совсем отстала от жизни! Знаешь, как удобно искать молодого человека по расширенным параметрам, а не только по возрасту и семейному положению?! Я уверена, здесь твой принц непременно отыщется! К тому же, разместив анкету, какое-то время ты будешь в самом верху поисковой системы.
Перечить Лильке дано не каждому, и я дала добро. Через пятнадцать минут посыпались сообщения, а сверху тем временем что-то упало, создавая впечатление, что натяжной потолок свалится на наши головы.
– Давненько там не было никакого шума, – сказала я, уходя на кухню. – Соседка продала квартиру, и похоже, что…
Я сбилась с мысли, услышав голос, ещё вчера опустивший меня ниже плинтуса. Я подбежала к телевизору и, схватив пульт, добавила громкости. В программе «Местное время» транслировали интервью Алекса. Два океана бездонных очей светились уверенностью. Я не верила своим глазам! Лилька следом уставилась в экран телевизора.
– Какой хорошенький, да?
– Лиля, ни слова больше!
Но было уже поздно – я прослушала вопрос корреспондентки. Он говорил твёрдым голосом, тем не менее некая доля печали отразилась в небритом его лице.
«Всё верно, я и моя партнерша получили приглашение на участие в шоу „Игры теней“ во Франции. Она не поедет на конкурс в виду своего положения. Потому не берусь утверждать, смогу ли участвовать в нём и я.»
Интервью закончилось.
– А это случайно не твой учитель танцев? – догадалась Лилька.
– Он самый. Видимо, для них действительно важен этот конкурс…
– Неужели ты упустишь возможность проявить себя? Вдобавок ты не осадила этого дьявольски привлекательного нахала!
В раздумьях я вернулась на кухню. Мне бы очень хотелось, чтобы тот извинился, причём публично! Но в первую очередь меня умоляла Вика. А ей нельзя нервничать!
Привезли пиццу; мы живенько разделались с ней, обсуждая какого претендента, ответившего на зов моей анкеты, выбрать для свидания. Часы будто ветром сдуло, и без четверти одиннадцать Лилька уехала домой на такси.
Я приняла душ и посмотрела в зеркало. Вид у меня был измотанный, лицо бледное, а на фоне вампирского облика рыжие волосы смотрелись ещё ярче. Душа требует перемен… Может, стрижку сделать покороче? К примеру, до плеч? Или перекраситься в светлые тона?
Сверху что-то снова упало; раздался топот, будто там не ходят, а отбивают чечётку. Ничего не поделаешь, до одиннадцати часов закон на стороне нарушителей тишины.
Одетая в пижаму я села на диван и включила телевизор. Взгляд мой гулял по комнате. Хочется перемен… Может мебель переставить? Думаю, Антонина Григорьевна – хозяйка квартиры – будет не в восторге от моего креатива. Хотя… Диванчик стоит правильно, в самом центре гостиной. Хорошо бы его сменить, поскольку каждое движение моим телом вызывает у него недовольство противным скрипом. Хм... Чем меня не устраивает привычная расстановка предметов? Напротив дивана – телевизор на старомодной тумбе, шкаф-купе – слева у окна, в углу – четырёхъярусный комод, на окне – тюль и бордовые портьеры. Точно! Сменю-ка я шторы. На голубые, например. Будет вполне веселенькое окошко!... Не-ет! Кидаться из одной крайности в другую – коварный признак климакса. Благо, до этого времени мне ещё далеко. Хм… Тогда переклею обои! Да, именно так я и поступлю в ближайшее время. Осталось определиться с тоном… А зачем гадать? Обои всех цветов радуги – универсальный выбор. Едва красный начнёт раздражать, я обращу внимание на жёлтый или фиолетовый…
Грохот сверху усиливался. Время 22:59. Извольте, сколько можно!? Пойду туда и устрою взбучку!
Я натянула джинсы, одела майку и поднялась на четвёртый этаж. Дойдя до квартиры номером 54, я назойливо постучала. Никакого ответа. Я повторила попытку.
– Без меня не начинайте! – крикнула девушка, открывшая мне дверь.
Это была белокурая смуглянка с длинными волосами, располагающая приятной внешностью. Её бесстыдную наготу скрывало махровое полотенце.
– Вы не могли бы вести себя потише, пожалуйста, – попросила я.
Послышался мужской голос, а затем в обнимку с высокой брюнеткой показался и сам мужчина. Я оторопела, поняв, что это Алекс – высокомерный Павлин из школы танцев. Он тоже узнал меня, и наглая усмешка растеклась по его лицу.
– Та-а-ак… кто тут у нас!? Ты что меня преследуешь?
Я вспыхнула, испепеляя его взглядом дикой ненависти, а девушки лукаво переглянулись.
– Может, она присоединится к нам? – спросила блондинка. – Получится сочный букет: светленькая, темненькая и рыженькая!
Мои щёки начинали гореть. И почему я несколько лет постигала искусство танца, а не приёмы современного бокса?..
– Идите, сладенькие, я скоро вернусь.
Шлепнув девушек по ягодицам под звуки их радостного визга, он проводил их вожделенным взглядом, с улыбкой, затем подбочился, посерьезнел и уставился на меня.
– Я не даю уроков на дому. Приходи завтра.
Алекс продолжал усмехаться, а мне всё сильней хотелось его поколотить. Всё-таки стоит записаться в секцию по боксу или на худой конец освоить самооборону!... Он стоял: высокий, крепкий, плечистый и обернутый в полотенце ниже пояса. Выпирающие мышцы его тела, переходящие в накаченный торс, без воли бросались в глаза. И я уверенно заявляю, что его презираю.
– Не стану я брать у тебя уроков, даже если ты мне заплатишь! Время 23:00, и я прошу соблюдать тишину.
– Конечно постараюсь, но обещать не могу. В спальне кровать скрипит не на шутку. Не думаю, что на полу будет тише… – он взглянул на наручные часы. – И между прочим, сейчас только 22:57: у меня есть как минимум три минуты, а ты стоишь и в пустую тратишь моё законное время.
– Всего три минуты? Какая жалость! Девушек огорчат твои недюжие способности.
Я повернулась и горделивой походкой отчалила восвояси. Довольная собой, я собиралась раздеться, и тут раздался звонок в дверь. Я открыла. Вытянутой рукой на дверной косяк опирался Алекс, одетый в футболку и джинсовые шорты.
– Я хочу завтра в полдень видеть тебя в своей школе.
– А я хочу видеть себя на Бали, – отрезала я, закрывая дверь, но Алекс успел остановить её ногой.
– Да ты просто боишься снова опозориться! Разумно. Тебе есть, чего стыдиться. Танцуешь ты и впрямь паршиво!
С этими словами и тошнотворной ухмылкой он развернулся и зашагал прочь. А я кипела, как вода в закрытой кастрюле. И что за мерзкий человек!?
Желая остыть, я полезла в ноутбук и принялась изучать анкеты мужчин, приславших мне сообщения. Одним из них был Вадим с предложением погулять следующим вечером. Я осмотрела единственное фото на странице Вадима, и его лицо показалось мне достаточно милым.
Из головы всё равно не шёл дотошный Павлин. А Вика по-прежнему не объявилась. Странно…
Нет, я не пойду туда снова!


3
Общипанный цыпленок
На следующий день с паршивым настроением я заявилась на работу в животный приют «Ласковые лапы», где обитали искалеченные кошки, брошенные собаки – им мы подбирали кров на личном сайте приюта – а также подстреленные, раненные птицы, которых по выздоровлению отпускали на волю.
Моим начальником был Степан Рогов – парень среднего роста, обладатель лохматой прически и заурядной внешности. Его сероватые глаза располагали к себе, и Лилька быстренько прибрала его к рукам сразу после первой встречи. Фамилия Стёпки её смущала; она говорила, что, будучи верной женой, не хочет носить рогатую фамилию и останется Пришвиной. Лилька работала в ветеринарной клинике и часто подменяла меня в случае отпуска или болезни.
Я зашла в маленькую комнату, обустроенную по стандартам медицинского кабинета, и переоделась в халат. Осмотрев клетки с брошенными котятами, я направилась к рыженькой кошке Журе (мы практикуем не оставлять животное без имени; в приюте их не менее сорока, и так проще понять в разговоре, о ком идёт речь). У неё было порвано ухо, перебиты задние лапы и содрана шкура по бокам. Накануне её принёс Стёпка, обнаружив у стен приюта.
Как только с обходом было покончено, я вернулась в кабинет, где Стёпка снимал верхнюю одежду. Его сонное лицо смотрелось дивно, а голос звучал жалобно.
– Доброе утро. Лилька разбудила меня, пиная ногой.
– Представь себе, я прожила с ней пять лет, и до сих пор, несмотря на расстояние, она умудряется держать меня в тонусе!
Мы от души посмеялись.
– Она проболталась, ты в поиске на сайте знакомств!?
К Стёпке я относилась с завидным доверием и делилась с ним подробностями личной жизни без особых прелюдий.
– Да. И сегодня я иду на свидание. Разрешишь уйти пораньше? Перевязки сделала, котят покормила.
– Конечно, твоя личная жизнь для меня святыня!
После обеда я неслась домой с целью привести себя в порядок. Сегодня явно мой день: наведение марафета заняло у меня всего лишь 3 часа! Я одела чёрное гипюровое платье, куртку, а сверху меховую жилетку. С Вадиком мы условились встретиться в центре, и я отправилась в путь.
На улице пахло настоящей весной. Асфальт несколько подсох. Кругом мельтешили люди, отреченные, суровые, с озадаченным взглядом, равным внутреннему состоянию моей души. Переписываться куда проще, чем общаться в живую, и я изрядно волновалась перед этой встречей.
Ещё издалека, у назначенного места я заприметила парня, высокого, одетого в темные спортивные штаны и синюю куртку. Когда подошла ближе, он обернулся. Его овальное, крохотное лицо нарушало пропорцию длинного тела. Маленькие уши слегка топорщились; тёмно-русые волосы были классически острижены. Он поздоровался, растекаясь в тошнотворной, до жути слащавой улыбке.
– Ты как плюшевая мишка! – коснувшись меха моей жилетки, сказал он. Его голос был настолько мягким, что со стороны его следовало отнести к группе лиц нетрадиционной ориентации.
– Да, в лесу состоялся побег, – я выдавила глупую улыбку, предчувствуя тот ещё вечер. – Давно ждёшь?
– Нет, только подошёл. Идём гулять?
Мы побрели по площади вдоль театра. Я не чувствовала преграды в общении, и наш разговор складывался удачно. Он поведал, что работает машинистом на пригородных электричках и живёт вместе с мамой. Мне показалось странным, что в 31 год он не ведет самостоятельной жизни и, судя по флегматичному спокойствию, с которым распространялся о том, абсолютно не стремился покинуть отчий дом. В моём понимании несамостоятельность мужчины – главный порок сильного пола. Ведь я сбежала от родителей учиться в большой город и на данный момент снимала своё маленькое гнездышко порядка трёх лет.
Конечно, я не могла ни спросить о предыдущих отношениях и причине расставания. В ярких красках описал он девушку – примерно его ровесницу – от которой была в восторге его мама, и обожал он сам. Увы, она проживала в другом городе; постоянные ссоры из-за немалого расстояния потушили пламя любовного костра, и она его бросила. Я внимательно слушала, а он долго листал фотографии в телефоне, стараясь отыскать её снимок. Решив не накалять обстановку, я промолчала, что на первом свидании с потенциальной невестой такая откровенность была излишней. Но в то же время мне было любопытно узнать, как выглядит «красивая девушка» в его мужском представлении.
Наконец, Вадим показал фото блондинки в розовом нижнем белье. Повернутая в пол-оборота у стены, она выглядела неуклюже и вульгарно, точно женщина в эпоху Викингов, с черными от карандаша, размазанными глазами. Мой взгляд упал на объемную грудь не меньше четвёртого размера, и я сразу поняла, в каком месте сосредоточена вся её красота.
– Правда она привлекательна? У неё был богатый внутренний мир!
 – Безусловно, куда уж богаче… – иронизировала я, не сводя глаз с её груди.
Вадим удивлённо посмотрел на меня.
– Ты такая проникновенная девушка! Такая забавненькая, рыженькая… Ну просто чудо!
Я снова выдавила улыбку. Конечно, ему далеко до идеала, но может стоит попробовать?
Мы продолжали беседовать о любимых блюдах, увлечениях и музыке, после чего он галантно предложил отвезти меня домой. Не долго думая, я согласилась. Мы окунулись в потрепанный салон автомобиля, где уши поджидало нелёгкое испытание. Со всех сторон: снизу, сверху, сбоку – что-то скрипело, дребезжало и свистело. Казалось, я попала на технический завод, где идёт непрерывная штамповка металлических деталей, а под моими ногами в полу зияла немалая дыра, по краям объеденная ржавчиной.
– По-моему, на сборке попутали многое: эта машина – не кабриолет, а пол – это не крыша, – сказала я, с опаской поглядывая вниз.
Вадим невозмутимо посмотрел на меня.
– На, возьми вот это, – он дотянулся до заднего сидения и взял коврик, служащий обычно подспорьем для плитки в туалете.
Я удивлённо заморгала, а он, видя мой конфуз, самостоятельно расправил его у моих ног, из чего я сделала вывод, что Вадик – заботливый кавалер.
– Так лучше? – с невинной улыбкой спросил он.
– Да, намного. Если провалюсь - упаду хотя бы на коврик.
– Шутница!
Вадим вкрадчиво рассмеялся, а я между тем говорила серьёзно.
Прибыв на улицу Октября, на прощание он чмокнул меня в щечку и уехал, поскрипывая кузовом убитого транспорта; а я, обдумывая, как объяснить Вадику, что ездить на таком автомобиле небезопасно, зашла в магазинчик возле дома.
Меня переполнял дух кулинарного вдохновения. Хоть к еде, приготовленной моими руками, не подходила ни одна блудная кошка, когда выкладывала остатки у подъезда, я всё же теплила надежду, что когда-нибудь стану готовить, как мама. Она работала поваром в школьной столовой и славилась талантом на всю округу.
Купив курицу и отыскав приличный рецепт в интернете, я разогрела духовку, натерла тушку специями и отправила в плиту. Запахи прованских трав окутали комнату, вызывая чувство голода. Пока с курицей происходила магия загара, я села на диван и зашла на сайт знакомств, ожидая сообщение от Вадика. Отвечать никому не стала, поскольку теперь потребуется время, чтобы разобраться в собственных предпочтениях. Вдруг Вадик просто создан для меня, а я напрасно ищу альтернативу!?
Наконец, пришло сообщение, открыв которое я растерялась. На экране бликовало черно-белое фото по пояс, сделанное телефоном в зеркало. Обнажённый торс Вадика с едва заметными кубиками пресса и та самая приторная улыбка рассказывали о завышенной самооценке моего нового ухажера. Я слегка приблизила фото, поморщившись от мысли, что на фоне крепкосложенной фигуры хамоватого соседа сверху тело Вадика терялось и походило на тушку общипанной курицы, которую отправила в духовку. Следом за фото пришло текстовое сообщение:

 «Сладких снов, плюшевая мишка. С нетерпением жду нашей встречи.»

С кухни донеслись запахи горелого. Курица! Я помчалась на кухню, бросая ноутбук на стол, а из духовки тоненькими струйками валил чёрный едкий дым. Выключив плиту, я всплеснула руками. Да уж... Для того, чтобы научиться готовить, одного рецепта недостаточно.
В дверь позвонили. Как же не вовремя! Я поплелась к двери и, отворив её, увидела нежеланного гостя.
– Мм. Готовишь что-то вкусненькое!? – с издевкой в голосе спросил Алекс.
– Тебе что надо?
– Вообще-то я только заехал, и не хочется переезжать снова только потому, что кто-то не только паршиво танцует, но и с тем же успехом умеет готовить.
Я пришла в ярость. Удивительно, как быстро ему удаётся вывести меня на эмоции! Попытка захлопнуть дверь у его носа провалилась от выставленной им вперёд ноги.
– Хочешь ты этого или нет, но теперь мы соседи. И наше знакомство, как мне показалось, прошло не совсем гладко, – он протянул мне коробку пирожных, ранее прятанную за спиной. – Впустишь на чай?
– Нет, я не люблю гостей.
Оскорбительная ухмылка отравила его вздутые губы.
– Боишься, увижу, какая ты неряха?
Я скривила гримасу и молча показала в сторону гостиной. Меня задевало несправедливое отношение Алекса ко мне. Он разулся и, заметив светящийся экран ноутбука с фотографией полуобнаженного Вадика, подошёл к нему.
– А вот и причина сгоревшего ужина! Это твой бойфренд?
Я поспешила захлопнуть ноутбук.
– Тебе-то что?
– Он тебе не пара.
– Неужели?
– Вспомнишь меня, когда маменькин сынок с жуткими тараканами в голове добьётся своего и бросит тебя. Лучше опереди его, иначе потом будет больно!
– Ох, какова забота, – я наигранно улыбнулась, подумывая о боксе, и тут же посерьезнела. – Как-нибудь без тебя разберусь!
– Хорошо, злыдня. Почему ты не пришла сегодня в школу?
– Я вчера тебе всё сказала.
– Завтра придешь?
– Да, как сегодня.
Он поставил коробку с эклерами и направился к выходу.
– Включи вытяжку или открой окно. А то мне в квартире дышать нечем.
Я невольно сжала кулаки под звуки хлопнувшей двери. И почему я всегда предстою перед ним в худшем свете?!


4
Новое обещание
Я вспомнила, что Вика не перезвонила, и тогда мне пришло на ум набрать её мужу – Павлу Рощину. Намечался заговор… Его мобильный также не отвечал. Мне ничего не оставалось, как дождаться вечера.
Я приняла новую партию бездомных собак. Это были дворняжки: голодные, несчастные и потрепанные. После купания наступило время обязательной вакцинации, и уже к полудню состояние моих сироток было стабильно весёлым.
После работы за мной собирался заехать Вадик. Я потратила на сборы два с половиной часа, чему была предельно удивлена. Надушенная, с легким макияжем и в красном облегающем платье я вышла к нему.
– Привет, плюшевая, – мягким до тошноты голосом молвил Вадик, протягивая алую розу. – Это тебе…
Я рассыпалась в словах благодарности, смотря на него с положенной гордостью. Вот так должен выглядеть истинный джентльмен современности! Не то что этот самоуверенный Павлин с верхнего этажа… В голову нагрянуло его пророчество о Вадике. Интересно, каким чудом Алекс угадал, что тот живёт с матерью? Может они знакомы, или просто ляпнул наугад?
После некоторых дискуссий на тему, как занять вечер, мы направились в торговый центр и взяли билеты в кино. Фильм категории современной фантастики с элементами ужаса оказался безумно скучным. Я елозила на кресле под вздохи сзади сидящего парня в очках, явно недовольного моей подвижностью. Я посмотрела на Вадика. Он уставился на большущий экран печальными глазами, а редкие кустистые брови едва не сошлись в поединке между собой. Я с трудом подавила утомительный зевок.
По левую сторону от меня сидели двое парней. Один из них, с отвисшей челюстью таращился в экран, не забывая по необходимости положить комочек попкорна себе в рот. Другой откинулся на спинку кресла и, запрокинув голову, сопел под крики орущей героини фильма. Прищурив глаз, я мысленно подсчитала расстояние и силу броска шариком попкорна, чтобы тот целенаправленно угадил в открытый рот спящего парня. Рука Вадика, положенная на мое колено, оторвала меня от забавного увлечения. Наши глаза встретились. Он поцеловал меня в щеку, медленно подбираясь к губам. Парень, сидящий сзади, вздохнул ещё громче, с переливами возмущения в голосе.
Наконец, пытка закончилась. Вадику предстояло работать в ночную смену, а так как вокзал находился в десяти минутах от улицы Октября, он предложил заехать к нему домой, чтобы собрать вещи, а уже оттуда попутно закинуть меня. Эта схема могла сэкономить порядка часа времени. Я не хотела торопить события, но мне было необходимо узнать поближе человека, за которого почти собралась замуж.
Квартира Вадика находилась в отдаленном районе города. Всю дорогу он повторял, как фильм сразил его наповал, пересказывая красочные сцены кино. Я же смотрела на него, а думала о Вике, которая так и не дала о себе знать. Вскоре мы завернули к пятиэтажному дому старого образца.
– А твоя мама не будет против незваной гостьи? – спросила я.
– Мама на работе до восьми. И вообще, она у меня очень славная.
Я поверила Вадику на слово. Разве можно обманывать, когда дело касается самых родных?
Дверь квартиры встретила нас пронзительным скрипом несмазанных петель. Вадик направился в душ, а я расположилась в зале на промятом диване. Комната была тесная, ремонт – устаревший, а вся мебель перекочевала из советских времен. На застекленных полочках стенки стояла хрустальная посуда, а на открытых – фотографии маленького Вадика и мамы в молодости. Улыбающаяся женщина с прической а-ля девяностые облокотилась на каменный каркас фонтана, под пальмой; похоже, дело было на курорте…
В комнату вошёл Вадик, обёрнутый в полотенце. На его распаренной коже блестела вода, а волосатая грудь подтверждала теорию Дарвина о происхождение человека посредством мохнатых обезьян. Вадик подошёл ближе и, наклонившись, потянулся к моим губам. У меня затрепыхалось сердце (видимо, он хотел сэкономить время не только, чтобы приехать на работу без опозданий, а ещё и продвинуть наши отношения на два этапа вперёд, включив значительную перемотку). Я постепенно легла на диван, а Вадик навис полуголым телом, страстно целуя меня. Его руки зарылись в мои рыжие волосы, и на минуту показалось, что он вовсе не наслаждается их мягкостью, а решительно намерен выдернуть их с корнями. Мы долго целовались, пока его рука не спустилась ниже, скользя по внутренней стороне бедра вверх.
– Вадик, думаю, мы слишком торопимся… Да и на работу ты опоздаешь!
Он приторно улыбнулся, продолжая дёргать мою шевелюру.
– Прости, плюшевая, не смог сдержаться. Пойду лучше оденусь.
Вставая с дивана вслед за ним, я облегченно выдохнула. Опасность нарушения моего личного пространства миновала. На полу повсюду виднелись мои рыжие волосы. А это значит, мне тогда не показалось, и он действительно их выдергивал!..
Одетый Вадик причесывался в прихожей, и я вышла к нему.
– Ты такая красивая. Тебе очень идёт красный!
Улыбаясь, он обнял меня. Его массивные ладони съехали на мою скудную пятую точку. И тут внезапно послышались звуки по ту сторону двери: кто-то пытался её открыть. Вадик отстранился, а моё сердце ушло в пятки. На пороге появилась мама Вадика – короткостриженая, светловолосая женщина с бородавкой на вздернутом носу. Она одарила нас пристальным взглядом, особо акцентируя внимание на моём коротком платье цвета страсти.
Мы поздоровались.
– Здрасте, – процедила славная мама, разуваясь.
– Это Катя, мам, – монотонно прогундел Вадик.
Мама промолчала. А как же: рада нашему знакомству? Или: польщена встречей с избранницей сына?..
– Мне сегодня в ночь, вещи уже положил, – добавил Вадик.
– Подожди, я соберу тебе еду, – ответила мама.
Исподлобья поглядывая на меня, она проследовала в зал.
– Я за сумкой. Сейчас вернусь, – Вадик подмигнул мне и направился в спальню.
Я стояла, блуждая взором по неприметным обоям и думая, что танцующий Павлин оказался прав: Вадик – самый что ни на есть маменькин сынок.
В прихожей снова появилась мама. В её сжатом кулаке рыжел пук моих волос, подобранных с пола.
– Теперь понятно, кто раскидывает волосы по всей моей квартире, – возмутилась она, проходя на кухню.
Я призадумалась: что значит раскидывает? Меня смутила не только суть предложения, но и настоящее время глагола, которое та выбрала в отношении меня. Я впервые попала в квартиру Вадика и надеюсь, рыжая шевелюра больше не покинет скальп ни при каких обстоятельствах. Парики в наше время стоят дорого, а лишние растраты мне ни к чему…
Вадик принес дорожную сумку, и мы стали одеваться. Его мать, вернувшись с тремя контейнерами, протянула их сыну, и Вадик горячо поблагодарил её.
– Чуть не забыл удостоверение. Мам, а где моя чёрная куртка?
– В спальне посмотри, сынок.
Вадик пошёл в комнату, оставляя меня и славную маму наедине. Та продолжала осматривать меня с неким презрением.
– Катя, вы коренная жительница города? 
Хоть это было первое знакомство с родителями в моей жизни, ещё и при курьезных обстоятельствах, я сразу сообразила к чему каверзный вопрос. Похоже, маменька переживала за «царские хоромы», на которые после свадьбы я бы могла претендовать.
– Нет, я из разряда «понаехали», – оскалилась я, наблюдая, как маменька поменялась в лице, очевидно расстроенная моим ироничным ответом.
– А сколько вам лет?
– Двадцать четыре года и 11 месяцев если быть точной, – бойко отчеканила я.
– Такая молоденькая… У вас с Вадиком почти что семь лет разницы… – она бросила на меня испытующий взгляд, заставляя чувствовать не в своей тарелке. – Вы понимаете, что от таких посиделок дома возникают неприятные последствия, которые вряд ли кому-либо будут на руку?
Я оторопела. Прекрасные цветы жизни – они же дети – являлись для неё неприятным последствием. М-да, с будущей свекровью мне повезло в высшей мере!... Вскоре мы откланялись, и в глубине души я загадала желание никогда больше не встречать этой прелестной женщины на своём пути.
Убитая Лада-старушка доставила нас к моему пристанищу на улицу Октября. С видом человека, знающего толк в галантности, Вадик открыл мне дверцу машины, так как та сломалась накануне и открывалась только с наружной стороны. Какой-то мужчина в летах, проходящий мимо с пожилой дамой, оглядели моего избранника с восхищением,наверно подумав: не перевились ещё на земле русской достойные кавалеры, умеющие искусно ухаживать за женщиной.
У подъезда мы страстно поцеловались, и моя рыжая голова осиротела ещё на десяток волос. Я прикинула, через сколько та будет блестеть, как натертая столешница, и какой лучше выбрать платочек для моего лысого черепа…
Дома я заварила жасминовый чай и устроилась на скрипучем диване. Мобильный светился от пропущенных звонков от Лильки и мамы. Я набрала маме, которая огорошила печальным известием.
– Вика в больнице, её положили на сохранение.
– Откуда ты знаешь?
– Паша недавно звонил.
Паша… ненавистный Паша! Он так и не смирился, что я сестра его жены. Но молчание в такой ситуации переходит все мыслимые границы.
– Что с ней стряслось?
– Днём упала в обморок прямо на улице.
– А что с телефоном? Почему мне не сообщила?
– Говорит, когда очнулась на каталке в больнице, обнаружила, что телефона рядом нет. А из всех номеров наизусть помнит только Пашин. Потому и позвонила ему.
Моё сердце сжалось. Вдруг она винит меня в случившемся? Вика сильно разнервничалась после нашей последней встречи. Амбиции и гнев затянули пеленой моё сознание, и я смутно предполагала, что подобными выходками доведу сестру до нервного истощения.
Уточнив у мамы адрес, я нагрузилась фруктами и помчала в больницу на такси. Здание оказалось закрыто. С боем отвоевав у охранника десять минут на посещение, я прошла в палату номером три. При виде меня пузатая, краснолицая девушка поспешила в коридор. Вика лежала с закрытыми глазами, подперев щеку двумя руками, сложенными будто для предстоящей молитвы.
– Ты никогда не умела тихо подкрадываться, – открывая припухшие веки, сказала она.
– Ради бога, сестренка, прости! – переживания за Вику подчинили мой голос себе, и звучал он весьма необычно. – Я вела себя, как упёртый баран!
Всего несколько дней миновало после нашей встречи, но Вика здорово осунулась. Её бледное, как снег, лицо с выраженной синевой под глазами выглядело страдальчески. Скулы выступали сильнее, чем раньше, а щёки впали, делая нос длиннее.
– Это ты меня прости, – прошептала Вика, а в карих глазах зародилась влага. – Я навязала тебе свою мечту… Пойми, только тебе я могла уступить место лидера.
Не желая видеть её слез, я отошла и молча уставилась в окно. Тучи обложили свинцом, и на улице накрапывал мелкий дождик. Больничная территория выживала в мире темноты, а фонари, точно доблестные слуги Атланта, подпирали столбами угрюмое небо. Вика говорила так мрачно, что мне хотелось разреветься.
– Я освобождаю тебя от обещания. Я думала, вы поладите с Алексом. Он такой чуткий и весёлый человек.
« Более чуткого человека я не встречала!» – мелькнуло в моей голове.
– Что за имя такое странное: Алекс? Он нерусский?
Вика тихонько засмеялась.
– Это псевдоним. Его настоящее имя Алексей Соболин. Он родился здесь, но до пятнадцати лет рос у тётки в Прибалтике, уж по какой причине не знаю. – («Так вот откуда у него лёгкий акцент иностранца.») – Мы вместе танцевали ещё в школе Романовых. Он тогда учился в финансово-экономическом институте, а я была на третьем курсе педагогического. Мы стали выступать на праздниках и получали приглашения на различные танцевальные конкурсы. Позже он арендовал здание и основал свою школу. Получив приглашение на «Игру теней» в Ницце, мы прыгали от счастья, пока я не узнала о своём положении…
Я не нашлась, что ответить, по-прежнему смотря в пустоту прилегающей территории больницы.
– Алекс! Как я рада тебе.
Обернувшись, я увидела алые розы и полный пакет вкусностей в руках учителя танцев, который сверкнул глазами сперва на меня, а затем с добротой на Вику.
– Моя прекрасная леди, ты сдаёшь позиции… Так дело не пойдёт!
Никак не пойму: то ли я сошла с ума, то ли у него раздвоение личности? Вечные издевки в мой адрес и необузданная нежность к Вике сбивали меня с толку. Кто ты такой, Алексей Соболин?!
– Я пойду, – заторопилась я с прощанием. – Иначе в следующий раз охранник не пропустит. Завтра после работы пулей к тебе. Поправляйся!
Чмокнув сестру, я покинула палату и прикрыла дверь так, чтобы подслушать их разговор.
– Алекс, ты не поедешь на конкурс в Ниццу?
– Без тебя у меня нет ни единого шанса на победу. Давай не будем об этом. Сейчас куда важнее здоровье твоё и малыша!
– Пожалуйста, предложи Кате ещё раз начать репетиции. Она способная, правда! Ты не пожалеешь!
Выслушивать, как Вика жалостливо упрашивает самодовольного Павлина, было выше моих сил, и я вернулась в палату.
– Я здесь случайно не оставляла своего мобильника? – я бегло пробежалась глазами по мебели, потом открыла сумочку, наигранно перебирая в ней содержимое. – Ой! да вот же он. В кармане провалился… И как я сразу не заметила?! Пора в салон оптики «Слепая Курица». Поговаривают, шикарная сеть магазинов. Специалисты от Бога, а линзы какие шикарные…
Мою несусветную чепуху Алекс слушал, скрестив руки на груди, а его голубые глаза лукаво смеялись. Очевидно, что обвести его вокруг пальца мне не удалось. Я присела к сестре на корточки и взяла её бледную руку в свою.
– Я не отказываюсь от своих слов… и… выполню обещанное.
Викино лицо просияло, а внутри меня заиграла скрипка душевного равновесия. Мы крепко обнялись.
– Ты самая лучшая на свете, – сказала мне Вика, а я лишь тяжело вздохнула, в полной мере осознавая в какую трясину вляпалась.

 
Покинув стены больницы, я прочитала сообщение от Вадима.

«Пушистая, скучаю по тебе. Давай увидимся завтра? Я познакомлю тебя с друзьями – любителями погонять.»

Я быстро дала согласие на приятный вечер и позвонила Лильке. Наша беседа увлекла разум, и я даже не успела моргнуть глазом, как усатая железяка доставила меня домой.


5
Напасть на золотую жилу
Суетливый день пролетел на одном дыхании. Под самую дверь приюта неизвестные личности подбросили очередную коробку маленьких котят. Пушистые комочки едва открыли глаза, а вместо родной шерстки матери-кошки, увидели мою выкрашенную румянами физиономию и рыжую бабетту на голове. Наполнив крохотные желудки молоком, они дружно сплотились в ящике, отправляясь навстречу снам.
После работы я заскочила к Вике с тремя блюдами из кафетерия, где мы с Лилькой частенько устраивали праздник набитых животов. Она только и делала, что благодарила меня за вчерашний обет по поводу танцев. Я оттягивала час визита в школу - судорожные мысли об Алексе кипятили кровь. Я позвонила Вадику, и мы обозначили время встречи.
Собравшись за 2 часа 32 минуты к положенному часу, я уселась к окну в ожидании, когда разбитая колымага Вадика покажется у подъезда. Телефон по-прежнему молчал. Странно… Вадик ни разу за два дня наших встреч не опаздывал. Неужели что-то случилось? Я набрала ему. Длинные гудки в телефоне вызывали подергивания моей ноги. Наконец, послышался дружный смех, а затем и весёлый голос Вадика.
– Пушистая, мне очень жаль, сегодня я не смогу приехать. У нас тут машина сломалась, – на заднем фоне смех стал более заразительным, и чей-то посторонний голос призывал к тишине остальных, которые сокрушались пуще прежнего.
Моя нога отбивала голливудскую чечётку.
– Ещё час назад она была исправна, что с ней случилось?
– Сам не знаю, что-то не заводится.
Теперь от смеха не удержался и он сам. Внутреннее чутье подсказывало, что причиной их веселья была я с китайской лапшой на ушах.
– Знаешь что, Вадик? Оставь это для тех… у кого богатый внутренний мир! На этом всё.
Я бросила трубку, чувствуя, как лицо багровеет. В своих собственных глазах я выглядела, как индюшка с бестолково выпученными глазами. Поучительные слова Алекса буква за буквой вырисовывала память, и теперь негативные пророчества окончательно сбылись. Представляю, как бы он потешался надо мной! На душе скребли кошки. Конечно, я не влюбилась в Вадика, но такое отношение к моей персоне унижало меня куда сильнее, чем издевки соседа сверху.
Запиликал телефон. Сообщение от Вадика. Наверно, будет извиняться!

«Ты права, нам лучше расстаться…»

Моё сердце упало, а разум покинула чёткость здравого мышления. Мысли стали расплывчатыми, а затем вовсе испарились. Не-е-ет, только не слезы… В сериале хотя бы из-за любви рыдают, а я чего? А ничего! Обидно быть брошенной. Испытав подобное чувство один единственный раз, о котором старалась не распространяться, я тщательно избегала отношений с парнями. Но назад пути нет… Одна ошибка не должна перечеркнуть всю жизнь! И я непременно должна найти нового кавалера...
Пока мои планы на будущее преобразовались в наполеоновские, телефон принял очередное сообщение от Вадика.

«Прости, не хотел причинить тебе боль. Просто мы встретились не вовремя…»

Я начинала подозревать, что тот находится под воздействием алкоголя или дурманящих веществ. И снова смс:

«Ты мне безумно нравишься, но мы не можем быть вместе…»

Какая жестокая ирония! Парень жертвует своими чувствами ко мне во имя… во имя… Нет, он точно издевается! Предчувствуя шекспировскую трагедию, моё настроение подскочило вверх.
Тем не менее я потратила кучу времени на сборы, плюс косметику и любимые духи, что натолкнуло меня на идею поехать в школу, где Алекс добьет меня окончательно (а уж в этом сомневаться не приходилось).
Через полчаса я поднялась по ступеням школы и вошла в танцзал. Те пары, что прилежно оттачивали навыки в прошлый раз – во всю репетировали под музыку. Непринуждённо беседуя, Алекс стоял в компании упитанного, краснощекого парня и, заметив меня, сразу подошёл ближе.
– Явление христа народу: наконец-то, ты бросила валять дурака! Раздевайся, я как раз заканчиваю с группой, – его голубые омуты заблестели, когда он иронично добавил. – Нижнее бельё только оставь. До него дойдём позже…
Я скривила губы в нечто похожем на улыбку. Поразительно, как мало едкости было в его словах. Я повесила пальто и оккупировала скамейку у стены. Когда помещение опустело, Алекс направился ко мне.
– Ты самоучка или занималась профессионально? – осведомился он.
– С 18 лет с преподавателем и бросила в прошлом году.
– Почему?
– Мне стало не интересно.
– Понимаю. Я бы тоже потерял интерес, если бы танцевал так паршиво.
Закипая от ироничного яда, я «навострила лыжи» на выход, но Алекс остановил меня рукой.
– Не злись, больше не буду! – моё лицо приняло вид щедрого снисхождения, и он отпустил меня. – Ты танцевала только Бачату со своим преподавателем?
– Нет, ещё Танго.
– Танго нам не понадобится. Конкурс в Ницце состоит из трех этапов: Бачаты, Вальса и третьего задания, которое объявят непосредственно на конкурсе. Пока Бачату отложим и начнём осваивать Вальс.
Я покорно согласилась. Показав танцевальное движение, Алекс падал на скамью и следил за мной с похотливым вожделением, словно щеголяла я в неглиже. Мои повороты с воображаемым партнером выглядели неуклюжими; я то и дело сбивалась со счета, подумывая, что Алекс – носитель сильнейшего магнитного поля и нездоровой ауры. При встрече с ним у меня всё идёт наперекосяк, и я становилась настоящей бездарщиной.
Пока мы разучивали танец, на улице окончательно стемнело, а два часа времени исчезли, как тени прошлого.
– На сегодня хватит, – сказал он, стянув с загорелого торса рубашку, и повернулся ко мне. Я тотчас отвела глаза. – Признавайся, ты переспала с тем холеным маменьким сынком?
К моим щекам вновь прилила краска. Одевая пальто, я отвернулась.
– Допустим, тебе что с того?
Он не ответил, и обоюдное молчание начинало раздражать. По всей видимости, он не расслышал моего вопроса.
– Завтра не опаздывай. Четыре месяца – срок немалый для обычного человека, а для танцора – это капля в море.
Я собиралась уйти, как вдруг Алекс преградил мне дорогу, заключая в крепкие объятия. В тот момент я смотрелась, как дохлый ягненок в лапах бурого медведя.
 – … если да, то ты - полная дура! И я снова прав в отношении тебя.
– Я не обязана отчитываться, трех-ми-нут-ка!
Он прожег страстным взглядом мои губы, не прекращая ухмыляться.
– Ты поедешь со мной. Я пообещал Вике, что ты не будешь возвращаться домой в одиночку. Хотя… – он резко отстранился, показывая пренебрежительное отношение. –  Позвони своему красавчику. Пускай приедет за тобой. Если, конечно, ему мама разрешит…
Только мой разум просветлел, как новая пелена ненависти повисла в белоснежных облаках сознания. Он громко расхохотался, а я взяла сумочку и умчала прочь на остановку.
Мерзкий холод заставлял ноги в капроновых колготках покрываться мурашками. Время позднее, троллейбусы ходили редко. Я искала в телефоне номер такси, как возле меня остановилась белая Тойота Camry. Переднее стекло плавно покатилось вниз, и в поле зрения снова возникло ненавистное лицо с наглой улыбкой.
– Твой бойфренд, похоже, застрял в депо, – съязвил Алекс.
Я скорчила гримасу.
– Ладно, садись уже.
– Я не поеду.
– Садись, говорю!
– Нет.
– Прекрати упрямиться!
– Нет.
Он вышел из машины, открыл пассажирскую дверцу и, перекинув меня через плечо, будто мешок с опилками, усадил на сиденье. Мои глаза роняли молнии, от безысходности хотелось плакать. Но вместо слёз, сама того не ожидая, я влепила ему звучную пощечину и мысленно испугалась возмущения, сарказма и боевой отдачи Алекса. А он, в свою очередь, вместо предсказуемых реакций на мой протест метнул на меня страстный взгляд и поцеловал прямо в губы с жаром и некой грубостью. Я растерялась. Не знаю, почему в тот момент не оттолкнула его, а дождалась, пока отстранится он…
Закрыв пассажирскую дверцу, он сел за руль. Всю дорогу мы слушали сонету гробовой тишины. Мысли о Вадике отзывались ноющей болью, и я отгоняла их прочь. Каким образом Алекс угадал насчёт него? Безумный порыв обсудить с ним, какой типаж мужчины подходит мне больше всего, с трудом не вырвался наружу. Как только мы приехали, я пулей выскочила из авто, и уже в десять часов вечера сидела в пижаме на диване своей миниатюрной квартирки.
На сайте знакомств пришли двадцать сообщений от новых поклонников, одним из которых был Александр. Его анкета содержала в себе весьма коротенькую информацию. Может, А. П. Чехов прав, что «Краткость – сестра таланта», и на сей раз жизнь столкнула меня с отшлифованным алмазом? Я ответила на его банальное приветствие.
Пока минута сменялась другой минутой ожидания ответа Александра, я пролистала список сообщений и остановилась на неком Илье. Его страница включала порядка двухсот девушек в друзьях и одну тёмную фотографию, где были различимы цвет глаз, волос и худощавое лицо. Ответ с его стороны последовал мгновенно, и у нас завязалась довольно любезная переписка. Темы были самые что ни на есть тривиальные, в основном, о вкусах, предпочтениях в музыке и студенческих годах. Он рассказал, что работает администратором в кафе с игровыми автоматами и на сайте зарегистрирован недавно. Конечно, я ему поверила! Ведь он показался мне невероятно простым парнем. Симпатия оказалась обоюдной, в конечном итоге мы договорились увидеться на следующий день в 17:00 возле театра.
Пока продуктивный диалог складывался с Ильей – мне ответил Александр. Его предложения были сформулированы корректно и правильно, знаки препинания расставлены по всем правилам пунктуации. К сожалению, в анкете не было фотографий, а мне не терпелось узреть человека, умело воссоздающего из слов грамотные словесные дворцы, причём не прибегающего к молодежному сленгу. В наше время такие люди – величайшая редкость. И, похоже, я напала на золотую жилу: два интересных парня, с которыми так легко беседовать. Наверно, где-то там, в небесной канцелярии наконец учли мои добрые дела и хотели вознаградить за умение довольствоваться тем, что ниспослано судьбой. В частности, это касалось Вадика.
Наш диалог с Сашей закончился предложением встретиться также на следующий день, только в 18:00. Он обозначил, что для него не составит труда подъехать в любое место, которое предпочту. Я прикинула, что вполне успею на обе встречи, при этом получая только сплошные плюсы: экономия косметики и три часа времени, потраченные на сборы. Убить двух зайцев одним махом – гениальная идея!


6
Цена позора – глоток чая
Новый день подарил приюту нового пациента. Гончий пёс породы Бигль перебегал дорогу, и на глазах у Стёпки его сбила машина. На нём были ошейник и серебряный медальон, на обратной стороне которого выгравирована кличка Барон. Состояние Барона оставляло желать лучшего. Но дух непобедимого борца, засевшего в нём, не давал ему скулить и вырываться. Я приступила к наложению иммобилизованной шины, а Стёпка облегчил его страдания уколом.
– Как там твой личный фронт? – спросил Стёпка.
– Бьёт ключом. Столько достойных кандидатур, что я прямо теряюсь в выборе между Ален Делоном и Брэдом Питтом местного разлива.
Стёпка захохотал, подталкивая на мысль, что его каверзные вопросы имеют корыстные побуждения использовать меня, как шута горохового.
После лечебных процедур я поместила Барона на матрац в отдельную клетку, и тот проводил меня до двери глазами, преисполненными благодарности. Рыжая кошка Жура начала привставать на задние лапы – налицо положительная динамика! Котятки, получив очередную порцию молока, безмятежно спали в корзинке. Меня сильно заботила их участь. Как обеспечить их теплом и заботой? Я заметила, как трехшерстная кошка по кличке Тигра посматривала на них с материнским любопытством, и меня посетила идея.
Я достала Тигру и, одев ей ошейник с поводком, поднесла к плетенной корзинке. Улавливая чужеродные запахи, кошка остановилась. Её розовый носик подскакивал то вверх, то вниз, и я ждала, что зрачки её  вот-вот расширятся, хвост станет дугой, и она, как безумная собака, бросится терзать котят. Вместо того она спокойно двинулась к корзине и обнюхивала сирот по очереди. Не открывая глаз, один из них жалобно запищал, Тигра склонилась к нему и лизнула его холку. Моя душа торжествествовала победой.
– Сегодня один парень заберет двух котят, – сообщил Стёпка, когда я вернулась в кабинет, – в подарок сестрёнке.
– Какая замечательная новость! Стёп, а можно мне уйти пораньше?
– Мне кажется, ты открыто пользуешься моей добротой! – с улыбкой подметил он. Я сделала щенячьи глаза, и он рассмеялся.
В начале второго в кабинет постучали, и я вышла в коридор. Передо мной возник высоченный, крепкий парень под два метра ростом, со светлыми волосами и крупными чертами лица. Глаза цвета неба смотрели большими пятаками.
– Здравствуйте, – басистым голосом сказал он.
– Добрый день, – радушно ответила я. – Чем могу помочь?
– Я звонил Степану по поводу котят.
– Да, Стёпка говорил. Буквально пару минут, я возьму ключи от зала.
Он осклабился, и его широченная улыбка на фоне красноватой кожи изрядно пугала. Складывалось впечатление, что он не улыбается, а тужится, причём даётся ему это с величайшим трудом.
Мы прошли в помещение для здоровых животных. Тигра, прикрыв собой пушистые комочки, подёргивала во сне усами и мохнатыми лапами, а в клетке, стоящей в углу, резвились одиннадцать котят на любой вкус: чёрные, дымчатые, в полоску и трехшерстные.
– Вот наш ассортимент, выбор за вами.
– Какого посоветуете?
– Здесь уже дело вкуса. Чёрные котики на любителя, ведь кто не знает суеверия про чёрного кота, приносящего неудачу?! Трехшерстных наделяют уникальными способностями исцелять. А детки в восторге от экземпляров в полоску, похожих на Матроскина, или дымчатых антидепрессантов.
– А вы умеете убеждать! Возьму полосатого и дымчатого, – он растянул губы в улыбке, которая по-прежнему представляла угрозу. – Меня зовут Антон.
Доставая котят из вольера, я добродушно представилась ему.
– Могу я узнать твой номер телефона? – спросил Антон, когда я протянула закрытую коробку с питомцами. – Не вижу причин, чтобы нам не сходить погулять.
Его самоуверенность и голубые глаза с монету непонятным образом притягивали меня.
– А я не вижу причин, чтобы отказать тебе в этом.
Мы в унисон засмеялись, хотя на весь кабинет раздавался только мой голос. Я продиктовала ему свой номер, и мы попрощались.
В скором времени я вернулась домой и занялась подготовкой к двум встречам. Собрав волосы в высокую прическу, я одела коронное гипюровое платье, куртку с меховой жилеткой и понеслась на театральную площадь.
На улице также грустила погода, город томился в плену повышенной влажности и холода. Темпом олимпийской пробежки я быстро очутилась на месте. У фонтана стоял парень ростом чуть выше меня, в траурной одежде.
– Катя? – (я кивнула, но неуверенно), – Привет.
– Добрый вечер…
Имидж его сильно резонировал в свете моего нарядного платья. Куртка висела на нём, как на вешалке; шапка была натянута до глаз, а огромные ботинки визуально походили на сабо Пиноккио (казалось, тонкие ноги в чёрных брюках едва ли поднимали кожаную обувь). Он выглядел, словно нищий мальчишка, одетый с барского плеча. Думаете, я циничная стерва? Да, именно так и есть! Я «встречаю по одёжке и провожаю по уму». Не зря когда-то умудренные опытом люди придумали эту великолепную поговорку.
Мы медленно шагали мимо лавочек и застывших фигур городских фонтанов. Вечер спустился на уставшие здания мегаполиса. Я спросила об увлечениях. Илья горделиво рассказал, как собственноручно собрал модель легендарного корабля «Цесаревич». Я слушала его отвлеченно, всматриваясь в лицо каждого идущего навстречу нам человека. Меня преследовала мания, будто все пялятся на Илью, его шапку и огромные ботинки, неподходящие худому телу. Мысленно я решила, что сегодня состоялась наша первая и последняя встреча. Конечно, я не стану озвучивать причину своего решения, если он спросит о том. Ведь кому приятно узнать, что у человека полное отсутствие вкуса, и вряд ли так думаю только я.
– Не хочешь зайти в кафе? – предложил он. – Я знаю одно приличное на следующем перекрёстке.
«А это выход! Людей там значительно меньше», – решила я мысленно, и предложение Ильи было рассмотрено с задвидной быстротой и обнадеживающей улыбкой, на что он тоже смущённо улыбнулся, не зная, какой безошибочный план зрел у меня в голове.
Мы зашли в местечко, где на двери висела вывеска с незатейливым словом: «КофеЁчик» (название многообещающее...). Внутри кафе делилось на два зала: курящий и некурящий. Официант, у барной стойки по центру спросил о наших предпочтениях, и мы выбрали здоровый образ жизни. Удивительно, как я забыла уточнить о вредных привычках!? Я представила Илью заядлым курильщиком. Когда никотин заберет всю энергию из доходяжного тела – тяжеленные ботинки станут для Ильи непосильной ношей, и тогда переставлять тощие ноги придётся не посредством группы мышц, а при помощи худых бесполезных рук.
Тем временем моя скрупулезная паранойя набирала обороты. Попытка избежать большого скопления народа провалилась, и теперь нас окружало ещё большее количество людей, чем на улице, поскольку восемь занятых столиков могли одаривать нас не просто мимолетным взглядом, а разглядывать часами. Ведь, наслаждаясь изысками, они никуда не спешили.
Повесив пальто на вешалку, я села и открыла меню, продолжая коситься на шапку Ильи из-под верхнего края буклета. Он снял её, и показалась миленькая прилизанная голова и темно-русые волосы. Классическая стрижка с небольшой челкой треугольником делала из него обычного смертного, и я, всё ещё закрывая лицо меню, облегченно выдохнула в сторону. Вот бы ещё от ботинок избавиться! Хотя нет. Ботинки лучше оставить! Неизвестно, какой сюрприз мог поджидать меня там…
– Ты выбрала что-нибудь?
Илья расположился в кресле и небрежно швырнул на столешницу толстое портмоне. И тут меня озарило: тот не растрачивался на одежду, чтобы такой гигантский кошелёк не валялся пустым! Вряд ли он носит такую махину в карманах просто так, с целью произвести впечатление обеспеченного человека.
– Да, я буду чай с жасмином.
Теперь он начинал мне нравиться. Без шапки его лицо казалось взрослее; на бледном фоне кожи глаза становились цвета горького шоколада; а приятная улыбка сверкала белизной. Открывая второй экземпляр меню, он с удивлением насупился.
– И всё?
– Много чая! – добавила я.
– Ты не любишь сладкое?
– Нет, это сладкое не любит меня.
Он снова обнажил белые зубы.
– Бережёшь фигуру?
«Скорее твой кошелёк,» – подумала я про себя, миленько улыбаясь.
– Да приходится, раз фигура о себе не заботится.
– Вижу тебя не переубедить.
Улыбнувшись, Илья подозвал проходящего официанта и сделал заказ. Когда его принесли, у Ильи зазвонил телефон.
– Это с работы. Я отлучусь на минутку. Извини!
Я налила горячий напиток в чашку и, делая маленькие глоточки, спокойно огляделась по сторонам. Блуждающий взгляд упал на светловолосую девушку в фиалковом платье, сидящую в профиль за столиком у окна. Её спина, точно натянутая струна гитары, была открыта до поясницы, ненавязчиво обнажая ягодичный разрез. Я наблюдала, как она томно выпячивает губы, затем окунает их в узкий бокал с шампанским, а в то время крепкая мужская ладонь гладит девушку по вытянутой вперёд руке. Интересно, для кого она так старается?.. Я отхлебнула ещё немного чая и уставилась на кавалера манерной девицы. Им оказался Алекс!
Округляя глаза от удивления, я почувствовала, как вода попала не в то горло. Приступ безудержного кашля распирал меня изнутри. На глазах появились слёзы, а в голове – нелепые фантазии, где я раздуваюсь во все стороны, как рыба-ёж, а после ароматными брызгами чая лечу на физиономии ничего неподозревающих клиентов. Во избежание того я прикрыла рот салфеткой, еле сдерживая порывающийся наружу выдох.
– И всё-таки я взял тебе пирожное, – возвращаясь с тарелкой в руках, сказал Илья.
Увидев моё закрытое лицо и мокрые глаза, Илья забеспокоился.
– Тебе плохо?
Не в силах больше держать в себе порыва, я громко закашлялась, и все занятые столики обратили любопытные взоры ко мне. Алекс ухмыльнулся, узнав в лице непристойного перхуна свою рыжеволосую партнершу по танцам и, сказав что-то белокурой спутнице, бесцеремонно подошёл к нам. Я продолжала кашлять, как пациент туберкулезного отделения, стараясь продышаться, свистя и булькая чем-то в горле. Алекс постучал по моей спине и надменно оскалился.
– Девушка, как же вы так? Надо быть осторожнее, когда кушаешь. И не только…
Понижая интонацию, он оглядел перепуганного Илью, который рядом с Алексом смотрелся лузером-восьмиклассником.
– Мы разберемся… как-нибудь сами. Спасибо.
Мой голос звучал на два тона ниже, как у заправского мужика. А в голове крутился только один вопрос: ну почему я всегда попадаю впросак!? Алекс вернулся к себе за столик и как ни в чем не бывало продолжил полировать руку расфуфыренной девушке.
 – Всё нормально? – спросил Илья. – Как ты умудрилась?
Что-что, а сочинять на ходу я умела!
 – Не волнуйся, – все ещё не своим голосом прохрипела я. – На экране увидела козла… Очень большого и рогатого.
Илья обернулся назад, где на стене висела плазма, транслирующая беззвучные клипы на музыкальном канале, и в недоумении пожал плечами.
– Пойдём отсюда, – сказала я. – Чая больше не хочется.
 Я испытывала некую симпатию к Илье, но его бездействие в критической ситуации настораживало. И почему он не влез, когда другой стукнул меня по спине?! Мог бы на крайний случай возразить: не твоё, мол, дело. Да и Алекс хорош! Всегда всё портит. Наверняка, он заметил гулливерские ботинки Ильи… а теперь ещё шапку, которую тот прилежно натягивает на голову, поправляя, чтоб та ровно сидела, будто это в корне поменяет дело (я отвернула лицо в сторону). Ой, мамочки… Как превратиться в невидимку?
Илья заплатил по счету. Одевая пальто, я ощутила взгляд Алекса на своей спине. Нет, обернуться сейчас значило бы вновь увидеть в голубых глазах оскорбительную насмешку. И я, не поддавшись соблазну, поспешила выйти из кафе.
Через пару минут мы шли с Ильей, разговаривая о любимом времени года. Он предпочитает лето, а я люблю зиму.
– У тебя день рождение в марте, разве не весна – твоя пора? – спросил он, когда мы остановились на светофоре.
– Кажется, я начинаю её тихо ненавидеть… – вспоминая злополучную встречу с Алексом, ответила я.
Подойдя к торговому центру, я отказалась от сопровождения до дома, солгав, что здесь меня подберет двоюродный брат Саша. Конечно, не вся моя фраза являлась обманом. Ведь Саша действительно должен был приехать за мной. Мы тепло попрощались, и я сразу отвернулась, желая избавиться от причины назойливой мании.
Предупредив Сашу звонком, куда подъехать (при этом подробно описав свою одежду в качестве ориентира), я прочла два сообщения от Вадика, пришедшие недавно.

«Пушистая, привет. Мы можем поговорить?»

«Не игнорируй! Это важно, выслушай хотя бы.»

Интересно, что он поведает…
«Вся во внимании…» – написала я, после чего последовал текст следующего содержания:

«В тот вечер случилось ужасное. Я был дома, собирался к тебе, как вдруг позвонила мама. У её подруги есть дочь восемнадцати лет, она не отвечала на звонки. И та, будучи на работе, попросила меня сходить и проверить. Я приехал по адресу. Дверь была приоткрыта. Я зашёл в квартиру. Она лежала на полу без сознания (похоже, наглоталась таблеток)… А потом всё как в тумане: я держу её на руках… Сирена.... Машина скорой помощи… Если можешь, дай мне ещё один шанс?! Я не пришёл не по своей воле.»

От несусветного вранья Вадика у меня закрутило в животе. И он полагал, я поверю в изложенную им драматическую ахинею!? Моей злости не было предела! Хотя нет… Предел наступил несколько позже, когда увидела, как подъехала белая Тойота, а из нее показалась голова довольного Алекса.
Он обошёл машину и, открыв пассажирскую дверцу, протянул руку длинноногой девушке из кафетерия. Я отвернулась в надежде, что тот меня не заметил. Спустя минуту выяснилось, что очередная надежда в отношении него не оправдалась.
– Как ты узнала, что я приеду сюда? – спросил Алекс.
Я промолчала, а в душе моей плясали разъяренные бесы.
– Здесь с торца есть хороший отельчик. Я освобожусь через пару часов. К 9 придешь в школу? – не дожидаясь моего согласия, он продолжил. – Не думаю , что тебе хватит смелости. И кстати, у тебя не только с танцами проблема… Тебя магнитом тянет на потрепанных сморчков.
Всё-таки он оценил странный гардероб Ильи… Я повернулась к нему лицом, чувствуя, как оно наливается кровью.
– По крайней мере, я не покупаюсь на глянцевую обложку. И мой выбор не на одну ночь.
Приторная ухмылка покинула его наливные губы, и я торжествовала. Правда недолго. Алекса что-то привлекло позади меня, и спустя миг злорадный огонёк снова разжегся в глазах цвета морской волны.
– Кажется, на горизонте есть ещё подходящая кандидатурка для тебя...
Я обернулась. Парень чуть выше среднего роста, вполне себе приземистый, остриженный под каре, внимательно бегал глазами по лицам прохожих. На нём были одеты чёрный плащ до самых пят, лакированный, блестящий, как начищенные ботинки; и кожаные чёрные штаны, а на плечах кусок плотной материи смахивал на гвардейские эполеты. Моё сердце ушло в пятки. Только бы это был не Саша…


7
На кладбище с охапкой кольев
Парень уставился на меня, а затем оглядел мою одежду.
– Катя?
Я сглотнула комок, перекрывающий возможность голосовым связкам озвучить ответ.
 – Она самая! Я Алексей, – Алекс протянул ему руку, – её коллега по работе.
 – Александр.
Саша выглядел растерянным. Его губа отвисла, добавляя выражению его лица с буржуазными мотивами слегка глуповатый вид. Он вяло пожал протянутую руку Алекса, а я искала брешь в асфальте, чтобы провалиться под землю и не видеть всего этого. И почему мне всегда так «везёт»?
– Не смею больше задерживать, – с издевкой в голосе сказал Алекс. – Хорошего отдыха.
Тихонько посмеиваясь, он зашагал к стеклянным дверям торгового центра, где его дожидалась девица. А между нами повисло неловкое молчание, которое оборвал Саша.
– Пойдём гулять или в ресторан?
«Не-е-ет уж! Хватит с меня общественных заведений!» – подумала я, покосившись на чёрный плащ, больше напоминающий костюм Блэйда.
– Ты вроде на машине. Давай лучше прокатимся!?
– Как пожелаешь.
Улыбнувшись, он выставил вперёд согнутую в локте руку, подразумевая, чтобы я за неё ухватилась. Улыбка далась мне с трудом, и Лилька бы в миг разгадала фальшивый оскал умиления. Неспеша мы побрели к припаркованному авто.
 – Ты не замёрзла в платье? – спросил Саша. – На улице довольно холодно.
Сказанная им речь была произнесена строгостью заботливого родителя.
– Нет, возможно в моем роду были полярники, закаленные Севером. Мне всегда тепло.
Саша глядел перед собой, а я, поджав губы и прищурившись, пронзала ненавидящим взглядом скользкий материал плаща, перебирая его на руке Саши.
– Значит ты теплокровная, а я всё время мёрзну.
– У меня на голове костёр пылает, с таким не замерзнешь.
Рот его растянула умиляющая улыбка, а внутри меня теплилась надежда, что в машине он скинет нелепый наряд. Иначе всё время, проведённое вместе, я буду представлять, как мы набираем охапку осиновых кольев и смело идём на кладбище искать вампиров. Мне стало значительно легче, когда наши тела погрузились в замкнутое пространство серебристого Соляриса.
– Значит, ты закончила аграрный институт?
– Да, а ты наверно строительный или финансовый?
Он улыбнулся. В проникновенном взгляде было столько глубокого смысла, что я перестала презирать чёрный плащ. Каждое сказанное им слово было тщательно продумано. Прежде, чем произнести мысли вслух, он делал секундные паузы, смотря то на меня, то на кожаную оплетку руля.
– С чего такие выводы? – уточнил он.
– У тебя лицо начальника или строгого управляющего.
Я не кривила душой. И, вероятнее всего, он чувствовал мою неподдельную искренность.
– Моя жизнь сложилась несколько своеобразно. Я поступил в технический университет на факультет лазерной техники. На четвёртом курсе начал понимать, что меня не интересует выбранная стезя, – он выдержал секундную паузу, затем, переведя взгляд с оплётки на меня, спросил. – Ты не против, я закурю?
Я кивнула в знак согласия, решив пока не демонстрировать негативного отношения к никотину. Интрига, которой веяло от его рассказа, захватила меня целиком и полностью.
 – Я стал пересматривать прожитые годы, мотая их, как кинопленку, день за днём. Всё казалось до омерзения простым и бесцельным, всё было не так! Я ничего не достиг в жизни, а за плечами – сплошная пустота. Проживая с матерью и младшей сестрой в одной квартире, я понимал, что не могу жениться – мне нечего предложить своей супруге… Я хочу поведать тебе одну притчу, – затягиваясь сигаретой, он стряхнул пепел в приоткрытое окошко. – Однажды ученик пришёл к мудрецу за советом: «Учитель, у меня возникло непредвиденное препятствие в жизни, и я не понимаю, почему не могу его преодолеть?». Мудрец взял пустой стакан и наполнил его до половины вином, спрашивая: «Что ты видишь, юноша? Пуст ли тот стакан наполовину или он наполовину полон?» … – Саша резко замолчал, пристально посмотрев мне в глаза. – Как бы ты ответила на этот вопрос?
Я не знала поведанной притчи и чувствовала подвох, причём грандиозный.
– Думаю, он наполовину полон.
Саша опустил глаза на фильтр сигареты, по которому водил большим пальцем. Его задумчивое лицо и мудрый взгляд навивали фантазии о японских сенсеях, познавших вселенские тайны мира; о людях, которые ведали наверняка, как выглядит добро, и видели зло. Они знали истоки темных сил и светлое начало бытия….
Пока мои мысли окончательно не отправилась на урок философии, я прервала полуминутное молчание собеседника.
– А ученик что ответил?
– Что он наполовину пуст. Тогда мудрец сказал: «Истинно говорю тебе, ты потерянный пессимист, и потому преграда тебе кажется немыслимой. Если нет сил изменить то, что предначертано судьбой – измени отношение к возникшей преграде, и та исчезнет сама собой».
Мне нравился ход его разумных мыслей, а также концепция правильной речи, в тени которой терялся мой бедный словарный запас. Общество Саши занимало меня. Не могла припомнить таких интеллигентных людей в кругу близкого общения за последние годы.
– Расскажи ещё о себе, – попросила я, усаживаясь поудобнее.
Он обнажил ухоженные зубы. Вероятно, ему льстило, что я проявляю живой интерес к его автобиографии.
– Я, точно как тот ученик мудреца, всегда полагал, что стакан моей жизни пуст. Каждую ночь эта мысль не давала мне покоя. Именно тогда я принял решение: бросить университет. Не взирая на потраченные в пустую четыре года, я забрал документы и сразу почувствовал себя счастливейшим человеком, словно избавился от ужасной зависимости! Меня всегда притягивала музыка, потому с ребятами из универа мы создали группу. Я стал играть на гитаре, сочинял песни. Мы выступали в ресторанчиках, клубах, нас приглашали в другие города. Я, наконец, обрел себя!
– А учёба? 
– Позже я поступил в институт управления бизнесом. После его окончания вместе с другом основал собственное дело. Теперь, в основном, работаю дома за компьютером, а по выходным с ребятами даём масштабные концерты.
«Так вот из какого репертуара его блестящий плащ! Он - звезда и строптивый человек, бросающий вызов людям и сардоническим мнениям.» – промелькнуло в моей голове, и я невольно закивала в такт своим умозаключениям.
Мы долго и непринуждённо болтали о насыщенных эпизодах его обновленной жизни, о моей работе, и я неустанно восхищалась им. Когда на часах пробило 20:30, Саша привёз меня на улицу Октября.
– Ты замечательная! – сказал он, трепетно взяв мою руку, а меня, между тем, начинало мутить.
К глубочайшему сожалению, я не питала к нему нежных патетических чувств, как к представителю мужского пола. Для меня он стал источником познания мудрости, интересным собеседником, но не более того. Мужчины, к которым я была холодна всем телом, вызывали приступ тошноты при их открытых попытках завладеть мной.
– Поцелуешь меня? – попросил он. – Хотя бы в щечку?
Ощущая лютую брезгливость, я чмокнула его, а когда отстранилась – увидела закрытые глаза и счастливое лицо Саши. По всей видимости мой поцелуй доставил ему небывалое удовольствие.
Дома я быстро переоделась и, вызвав такси, через пятнадцать минут поднималась по ступеням школы танцев. Алекс прижимал к стене очаровательную брюнетку в коротком синем платье, что-то нашептывая ей на ухо, а та смеялась мелодичным голосом.
Плохая идея придти сюда!...
– Злыдня, подожди! – крикнул он, едва я направилась к выходу.
Вика была права – подкрадываться тихо не в моём стиле. Я побежала по ступеням вниз, но попытка трусливого бегства была пресечена на корню: Алекс настиг меня на первом этаже и крепко схватил за плечо. Обжигающая ненависть захлестнула меня. И только голубые глаза напротив, точно волны бескрайнего океана, потопляли корабль моего недовольства.
– Нацеловалась с Александром?
– Не твоё дело!
– И как тебе? Понравилось?
От стертых воспоминаний поцелуя с Сашей к горлу подкатила тошнота, и я виртуозно перескочила на другое.
– Сегодня будет урок?
Он отпустил мою руку, будто только и ждал момента, чтобы закрыть неприятную тему.
– У нас мало времени, идём.
Друг за другом мы поднялись наверх. Девушка сидела на скамье, поправляя рукой волосы. Она горделиво любовалась своим отражением в зеркале, складывая губы в трубочку. Увидев нас, она шагнула навстречу Алексу. Тот страстно поцеловал её, и крепкие руки настоящего мужчины зарылись в её густую шевелюру. Я невольно отвела взор, снимая пальто. Мне вспомнился Вадик, который слегка проредил мою копну на голове. Интересно знать, Алекс наслаждается шелковистыми волосами или тоже собирается их выдернуть? Вдруг тайная миссия всех мужчин, посланных на землю, состоит в том, чтобы все женщины выглядели, как лысые гуманоиды?...
– Давай сперва повторим предыдущее занятие, – сказал Алекс, когда девушка покинула класс.
– Я уже всё забыла. Напомнишь?
Стоит ли говорить, что увидела я на небритом лице, закончив свою маленькую бескорыстную просьбу?! Верно. Ироничная ухмылка, унижающая и дерзкая, торжествовала на губах Алекса, и я начинала догадываться, что последует за ней.
– Я же говорил, что танцуешь ты паршиво! – мои щеки охватил злобный румянец, и он смягчился. – Хорошо, начнем заново.
Мы встали лицом к зеркалам, поставив ноги вместе.
 – Правой ногой делаем шаг вперёд – это раз. Насчёт два: левой шагаем в сторону, и подставка. Давай на счёт. И-и-и раз...Два... Три...
Мы несколько раз повторили вместе. Затем Алекс развалился на лавке с отреченным видом знатока, а я, смотря в зеркало, вальсировала без него и думала, как быть дальше? У меня сразу два ухажера. В будущем Илья мог бы составить мне неплохую партию, тогда как Саша был исключительно для духовного развития. Конечно, вновь узреть ботинки и ненавистную шапку Ильи для меня равносильно попасть в передачу «Голые и смешные» (однако, не знаю, что больше компрометирует богатое воображение на сумасшедшие фантазии: Сашин чёрный плащ или одежда Ильи). Но где же выход? В ситуации с Сашей он очевиден: наши встречи будут проходить в замкнутом пространстве автомобиля. А что делать с Ильей? Возможно, судьба ниспошлёт ему озарение, и одним прекрасным утром его толстое портмоне похудеет за счет обновления гардероба…
– В любом танце есть своя изюминка, – приятным тембром начал Алекс. – Как думаешь, что придает ту самую изюминку Вальсу?
Я растерялась, и он продолжил коварный допрос.
– Может скажешь, что главного в Бачате?
– Ритм.
– Нет, страсть! Бачата – соблазнительный танец страсти и огня. Ты должна чувствовать его в своём сердце. А Вальс – прямая противоположность Бачаты. Это наивысшее проявление нежности… воздушности… парения над землёй! И что же ты делаешь не так?
Он начинал напоминать мне предыдущего учителя-скрягу. И как только Вика его терпела?... Я пожала плечами.
– Ты слишком рассеяна, несконцентрирована и неуклюжа. Когда я показывал третий раз, ты слушала мои слова, но не смотрела на мои ноги. Легкость и парение в Вальсе достигаются путем скольжения ноги по паркету. А ты словно маршируешь! Если у тебя и дальше будет такое отношение к нашим урокам, то я в пустую трачу своё драгоценное время.
Вот зануда! В глубине души я знала, что он прав. Однако, моё спесивое упрямство толкало меня только на грубые ответы.
– Если ученик ничего не умеет, – сказала я, – значит, учитель ничему его не научил, лишь потому что сам полная бездарность.
Злобный огонёк промелькнул в голубых глазах.
– А есть такие ученики, которые подобно камню, лежат себе мёртвым грузом на земле. И никакая сила не сможет сдвинуть его с места без желания камня. Либо ты изменишь своё отношение – либо не появляйся здесь больше!
Гордость моя громко вопила, побуждая к исполнению второй части предложения Алекса, а совесть тихонько нашёптывала о предательстве. Бледное лицо Вики, впавшие щеки и синие круги под глазами всплыли в памяти, не давая сдвинуться с места. Я молча приняла исходное положение и стала повторять элементы танца с максимальной сосредоточенностью на скольжении. Алекс внимательно следил за мной, а в бегающем взгляде его заиграла дикая надменность.
Ближе к десяти часам он привез меня домой. Я бы осталась довольна репетицией, если бы Алекс не посеял в моём сердце огромное зерно сомнения. Теперь, казалось, у меня не только нет соответствующих навыков для победы в конкурсе, а ещё и полное отсутствие таланта, который так остро ощущался раньше.
Мой телефон разрывало от сообщений и звонков. Илья написал:

«Уже начинаю скучать. Ты мне очень понравилась!»

«Спасибо за прекрасный вечер! Я бы отдал всё, чтобы он никогда не заканчивался,» – прислал Саша.

Голова идёт кругом. И зачем я закрутила роман одновременно с двумя? Теперь мне понадобится закись азота, чтобы успевать работать на оба фронта.


8
Как достать соседа
Разбудил меня надоедливый звонок в дверь. Сонная и лохматая от прически, которую Лилька в шутку называла Улей, в клетчатой пижаме я подскочила с мыслью, что проспала. На часах 6:30. И кого это принесло в такую рань?
Пока я умывалась с быстротой кроликов в брачный период, мне вспомнился сон. Дело обстояло в Ницце на танцевальном конкурсе. В жюри сидели Илья и Саша. Кружась в лёгком танце, Алекс страстно припал к моим губам в точности, как вчера к устам жгучей брюнетки. Музыка резко стихла. Илья принялся кидать на сцену тухлую рыбу, а Саша хохотать, да так зловеще, что челюсть выпала из его открытого рта и весело запрыгала по полу, лязгая зубами. Я проснулась посреди ночи, громко смеясь. В панораме воображения поцелуй с Алексом усладой растекся по телу, и меня бросило в жар…
Звонок раздавался снова и снова. Я нехотя поплелась к двери и, открыв её, увидела бодрого Алекса.
– Доброе утро, – улыбнулся он. – Клёвая пижамка! У бабушки взяла?
И снова попытка захлопнуть стальные врата моей обители не увенчалась успехом.
– Ладно, не злись! Я к тебе с просьбой: на нашем этаже что-то с напором воды случилось, можно принять душ у тебя?
– Конечно нет!
– Кать, пожалуйста!?
– Нет.
– А с меня завтрак.
– Нет!
– В таком случае я буду трезвонить до тех пор, пока не сломается звонок.
Я тяжело вздохнула. Видимо, иного пути избавиться от надоедливого соседа не существует. Я молча указала на дверь ванной комнаты. Он прошёл туда, а я плюхнулась на диван. Сон, как рукой сняло, но вставать с постели раньше времени не в духе ленивой натуры. Включив ноутбук, я зашла на сайт знакомств, любопытствуя, появлялся ли там Саша или Илья после нашей встречи.
Загрузилась лента новостей, и я увидела новую фотографию Вадика, от которой чуть не выронила челюсть на пол. Забыв причину визита на сайт, я приступила к изучению фотографии. Вадим сидел на стуле, а на коленях лицом к нему – рыжеволосая девочка, на вид лет шестнадцати (маму точно хватит удар, ведь она куда моложе меня!). Сильно накрашенные глаза похотливо смотрели на тонкие губы Вадика, растянутые слащавой улыбкой. Поразило меня не их лучезарное счастье: девочка сидела в кружевной пижаме, едва прикрывающей грудь и другие сокровенные места, а Вадик - только в штанах. Обида напомнила о себе болью в сердце от мысли, что он осознанно пудрил мне мозги. К сожалению, Алекс оказался прав, и теперь всё встало на свои места: волосы раскидывала не я, и что скорее всего он давненько крутился с этим несовершеннолетним подростком. М-да, тараканы у него таких размеров, что мои тараканчики нервно курят в сторонке, боясь подойти ближе!...
Я решила избавиться от назойливого присутствия Вадика в моей жизни, предприняв все необходимые для того меры. А вместе с блоками в интернете, он с той же поспешностью был вычеркнут из моей памяти.
– Злыдня, дашь полотенце?
Я оторвала задумчивый взгляд от монитора ноутбука и поглядела вперёд. Алекс стоял посреди комнаты, сверкая прелестями атлетичного, нагого тела. С мокрых волос и загорелой кожи соскальзывали большие капли воды. Мышцы красивыми рельефами намекали о богатырской силе, сокрытой в недрах его фигуры. От возмущения мои глаза едва не выскочили из орбит.
– Ты нормальный вообще?! Немедленно оденься!
– Я не могу взять твоё полотенце, – в его голосе звучала издевка, – или оно у тебя одно?
Он направился ко мне наглой походкой, и мой взгляд перепуганной лани невзначай упал на самое непристойное место человеческого тела.
– Господи, да прикрой ты это уже наконец!..
Я подскочила к шкафу и без разбора подала ему первое попавшее под руку полотенце.
– Тебя смущает моя нагота?
– Нет, твоя безграничная наглость!
Закутываясь в мягкость полотенца, Алекс подошёл ко мне сзади и прошептал на ушко.
– Если захочешь удовлетворить свои животные потребности, я всегда готов помочь, как истинный друг и партнер, – его акцент становился более выраженным с последующими словами. – Только не спи с этими гадкими сморчками!
Мои щеки охватил пожар. Я убежала в ванную комнату и включила воду, оптимистично полагая, что через пару минут он уйдёт…. Каков нахал! Да за кого он меня принимает?! Как будто я не располагаю богатым выбором любовников!... Ну да, не располагаю. Но это не означает, что я сразу брошусь к нему в постель. Только бы он не залез в ноутбук… Не хочется давать лишнюю пищу для шуток в мой адрес. Теперь начинаю верить, что сны бывают вещими...
Прошло, наверно, не менее пятнадцати минут прежде, чем мои мысли стали последовательны, и я решила выбраться из убежища. По ту сторону стены было тихо: ничто не выдавало присутствия в квартире отъявленного нахала. Выключив воду, я, словно опытная разведчица, медленно просунула лицо в приоткрытую дверь. Быстрый взгляд метнулся слева-направо: в гостиной никого. Я продвинулась ещё немного, чтобы осмотреть пространство кухни. И тут моё сердце заколотилось, как сумасшедшее.
– Я уже начал подумывать, не сбежала ли ты по трубам, – Алекс звонко рассмеялся, ставя на стол скворчащую тарелку. – А вот и обещанный завтрак: вкуснейшие горячие бутерброды с колбасой и сыром. Извольте откушать!
Я изумилась. Помнится, холодильник одинокой девушки давно не видывал таких съедобных продуктов (в последнее время завтракаю я со Стёпкой в кабинете). Выйдя из ванны, я подошла к столу и недоверчиво покосилась на бутерброды.
– Где ты взял всё это?
Расхаживая по пояс в полотенце, будто хозяин апартаментов, Алекс разлил по кружкам кипяток из чайника и сел за стол. Мысленно я пыталась восстановить хронологию событий: неужели за время, которое я отсиживалась в укрытии, он сбегал наверх за продуктами? Тогда почему он не оделся?...
– Не переживай, травить тебя не собираюсь. А если бы собирался, то выбрал более действенный метод, – он невинно уставился на меня. – Кофе добавишь, или мне кипяток хлебать?
На пару мгновений мой внутренний непокорный «Спирит» призывал меня поднять мятеж против невинной просьбы учителя танцев. Но, оценив возможные риски своего протеста, решила, пускай лучше сидит на стуле смирно, а то мало ли… полотенце упадёт, и я снова превращусь в атлантического лангуста.
Я подала банку растворимого кофе, и мы приступили к завтраку. И оказалось, готовит он на порядок вкуснее меня.
– Ты ищешь свою любовь на сайте знакомств?
Я вспыхнула. Неужели он все-таки изучил  мои переписки?!
– И что с того?
– А то что меня там нет.
– Не понимаю, к чему мне эта информация? – я демонстрировала полное безразличие, а пульс тем временем зашкаливал.
– К тому, что нормальные парни там не регистрируются. Подобные сайты представляют собой сборище похотливых уродов с низкими моральными устоями, которых достаточно для привлечения внимания наивных девочек, верящих в сказки из детства.
Я молчала. Внутреннее чутье подсказывало о правоте Алекса. Но моя упрямая натура заявляла открытый протест разумному мнению; не может быть, чтобы всё было так, как говорит он! Ведь Саша не такой, и Илья – неплохой парень, если не брать во внимание их дурные предпочтения в одежде.
Не желая обсуждать свою личную жизнь, я перескочила на другую тему.
– Конкурс будет проходить во Франции?
– Да, в Ницце. В течении недели я должен дать ответ: поеду или нет, в противном случае наше приглашение отдадут другим парам.
На том наш плодотворный разговор был окончен. Чаепитие продолжали в безмолвной тишине, что ужасно нервировало. Тщательно, но быстро пережевывая бутерброд, Алекс поглядывал на меня придирчивым, изучающим взглядом, а я отводила глаза в сторону. Моя радость была непомерна, когда завтрак подошёл к концу.
– Сегодня приходи в школу к восьми, – Алекс вставал из-за стола, собираясь уходить. – Нам есть над чем поработать.
У двери он обернулся с лукавой улыбкой.
– Ах да! Забыл отдать полотенце.
– Нет-нет, оставь себе! – я поторопилась закрыть глаза рукой. – У меня есть ещё.
Алекс весело расхохотался, затем была пауза.
– Здравствуйте, Анна Альбертовна.
Я поняла, что в коридоре он встретил мою пожилую соседку, которая отвесила ему не по возрасту игривый комплимент. Кокетничая с ней, он закрыл дверь, а я громко выдохнула.
Спустя час в приюте я выполняла свою работу размеренным темпом. Меня радовало, что пушистые пациенты были сытыми и стремительно шли на поправку.
Когда я и Стёпка сели обедать, он спросил:
– Нашла подходящую пару на сайте?
– Да, – усмехнулась я, – решила на собственной шкуре испытать поговорку: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь». Знал бы ты, что мне ночью снилось…
И я красочно изложила детали, намеренно умолчав, что целый день хожу сама не своя от поцелуя с Алексом, который мне привиделся во сне.
– Зачем ты связалась сразу с двумя? – возмутился Стёпка, смеясь во весь голос.
– Хотелось сэкономить время.
– Сэкономила?!
– Давай не язви. Я итак пожалела о содеянном. Что посоветуешь?
– Выбери одного. Того, кто больше нравится.
– А если оба так-сяк?
Стёпка допил чай с ароматным бергамотом, почесав лохматую голову.
– Тут два варианта: либо бросай обоих, либо выбирай одного. Иначе вымотаешься как гончая, бегая от одного к другому. Ещё и огребёшь, когда они узнают о существовании друг друга.
И действительно, я разрывалась на части, особенно сегодня. Сперва нужно было проведать Вику, и после работы я отправилась к ней. Весь путь в больницу я делилась впечатлениями о новых знакомствах с Лилькой, которая увязла в работе из-за нехватки персонала.
Вика выглядела лучше; щёки слегка округлились, на них играл ровный красивый румянец, точно нарисованный свеклой. Разумеется, не обошлось без чуткой заботы мамы. Она взяла недельный отпуск и сидела у Вики с обеда и вплоть до закрытия больницы. Мы недолго поговорили. Из нашего разговора я узнала, что муж Вики – Павел Рощин, заходит к ней редко и всего на десять минут. Мне стало жаль, что она намеренно связала судьбу с этим никчёмным человеком.
Зная в каких надёжных она руках, моя совесть ослабила хватку, и я могла спокойно её оставить, чтобы привести себя в божеский вид перед двумя свиданиями. Илья предложил провести время у него дома, и я, не раздумывая, согласилась. Суровые небеса благоволят мне. Прощай, огромные ботинки и ненавистная шапка!
Чёткий распорядок дня сформировался в голове: сперва я встречусь с Сашей, затем тот отвезёт меня на улицу Комарова к «двоюродному брату» Илье. А тому поведаю, что на машине меня подвезёт «кузен» Саша. Гениально! Так я не запутаюсь в отборном вранье.


9
Дай мне посмотреть на твоего друга – и я скажу тебе, кто ты
На улице воцарилась сухая и солнечная погода. Несмотря на то, что температура по-прежнему не превышала отметку в +5° на столбике термометра, я не сумела отказаться от платья. Ожидая Сашу у подъезда на улице Октября, я наслаждалась свежестью весеннего воздуха.
– Здоро;во, – послышался охрипший голос с балкона второго этажа.
То был мой сосед Николай Петрович – седоволосый мужчина лет пятидесяти с круглыми очками на широком носу. Трикотажные штаны с вытянутыми коленками всегда выделяли Николая Петровича из толпы, добавляя его облику сходство с дружелюбным Карлсоном. Хотя, когда он начинал материться – а причин всегда находилось предостаточно – дружелюбным его назвать было сложно. Главным достоинством для всего нашего дома являлась детальная наблюдательность Николая Петровича. Согласно выражению: «высоко сижу – далеко гляжу», с балкона ему были видны все передвижения соседей и происходящее на детской площадке перед домом. Он досконально знал планировки квартир в каждом подъезде, а также кто был собственником, а кто квартиросъемщиком.
Я любезно поздоровалась с ним, а он спросил:
– Далече собралась?
– Навстречу своему счастью. А что у вас с голосом? Никак заболели?
– Ой, Кать, – Николай Петрович стряхнул пепел с сигареты, – болячек хватает! Геморрой как назло обострился, утром к проктологу ходил. Сказал, узлы надо лигировать. Черт бы их побрал, этих бюрократов!
– Не расстраивайтесь так. Скоро будете, как новенький! – я усиленно сдерживала улыбку.
– Не расстраиваться? Да от одной мысли об этом слезы накатывают. Сажусь на стул и сразу врача вспоминаю. Пропади он пропадом...
Я ненавязчиво улыбнулась. Весьма поразительно, что из обширного списка заболеваний он решил поделиться именно этим. Скорее всего, тот разглядел во мне по истине врачебный потенциал. И пускай занимаюсь я благополучием животных, однако суть та же: лечение телесных недугов. Другие на моём месте не обратили бы никакого внимания на подобную беседу, ведь излишняя откровенность Николая Петровича – уже не для кого не новость.
– Поправляйтесь! – ответила я, встречая глазами подъезжающий Солярис.
Нырнув в салон автомобиля, я не заметила чёрного плаща на Саше, что радушно настроило меня по отношению к нему.
– Ты сегодня выглядишь прекрасно! – воскликнул он, проведя рукой по моей румяной щеке.
– Ты тоже…
Мы спустились ближе к набережной, где суетливая молодёжь пряталась в тишине от шумного города. Здесь спрятались и мы, обоюдно делясь новостями прошедшего дня. Он снова и снова поражал правильностью речью с философским подходом ко многим вещам. Будучи страстным поклонником творчества Лепса, его горластые композиции не замолкали в машине ни на минуту. Потому Мудрец нашего времени (так я прозвала Сашу) и знаменитый Лепс слились магией воображения в единое целое. А когда заиграла песня «Уходи красиво», я вспомнила, что не задала излюбленного вопроса о причине расставания с бывшей дамой.
– Она изменила мне, – брезгливо ответил он. – Я презираю ветреных людей, которые не могут разобраться в элементарных желаниях. Они думают, что изменили своим партнерам, но это не так! Примитивные животные, неверные прежде всего себе, своему выбору и убеждениям! Ничтожные и слабые духом, не иначе; ведь соблазн – удел безвольных.
В его блестящих глазах полыхал гнев. Казалось, та боль до сих пор находила отклик в его разбитом сердце. Он выдержал короткую паузу, прежде чем спросить:
– А почему разошлась с возлюбленным ты?
Тема о бывшем парне – единственном в своём роде – всегда находилась под строжайшим запретом и обсуждалась разве что с Лилькой и то один раз с целью утешить беднягу, когда Семен безо всякого на то аргумента бросил её. Потому делиться заповедной тайной совершенно не входило в мои планы.
– А я по шпалам…. опять по шпалам иду-у домой по привычке. Па-ра-па-пара-пара-пара-рам.
Великолепная идея: брякнуть первое, что пришло на ум.
Саша повернулся ко мне с загадочной улыбкой. Я насторожилась, слегка угнувшись в плечи. И вовсе не зря. Саша подвинулся ближе, протягивая руки к моим коленям.
– Ты мне дико нравишься. Скажу больше: ты просто сводишь меня с ума…
Признание одухотворило в нём уверенность. Ловким движеньем он потянулся к моей шее, обсыпая кожу горячими поцелуями, один пламенней другого. Я сидела ни жива, ни мертва, скорчив жалобное лицо. Брови сложились домиком, а зубы стиснулись до боли. Меня одолела паника. Спасите! Умоляю! Нужно срочно бежать… Бежать и не оглядываться! Ещё чуть-чуть и мне потребуется бригада со смирительными рубашками. Он такой хороший, умный, мудрый. Но меня от него тошнит…
– Слушай, я обещала двоюродному брату приехать. Он заболел, и мне надо посидеть с его дочкой. Отвезешь меня?
Что ты несёшь, Катя? Запланировано только сказать про кузена. Откуда взялась дочка и болезнь брата?! Фух, я здорово перенервничала…
Одарив меня вожделенным взглядом, Саша согласился. А я поблагодарила небеса, что его рука занята рычагом механической коробки передач, а не частями моего тела. На протяжении всей дороги уста мои изливали поток несуразной речи. Я лепетала невпопад первое, что приходило в голову. А как известно, те самые мысли лучше не произносить вслух. Он был настолько упоен моим обществом, что суть сказанного мной, видимо, совершенно не волновала его.
По прибытию на улицу Комарова я сдобрила слова прощания милой улыбкой и уже повернулась, чтобы открыть дверцу машины, и тут Саша поймал меня за руку.
– А поцеловать?
Я возвела глаза к небу, мысленно умоляя даровать мне спасение. Но небо по-прежнему молчало. Мне не оставалось ничего другого, как притворяться дурочкой.
Чмокнув его в гладковыбритую щеку, я снова отвернулась, чтобы выйти.
– Теперь хочу в губы!
Я прищурила глаза. Взывать к небесам бесполезно – как минимум они имеют на меня зуб, а может все три!.. На той скудной ноте проблеск юмора во мне иссяк, паника начинала переходить в отчаяние. В ту минуту я бы с радостью продала душу нечистому, лишь бы тот избавил меня от свирепой пытки.
Борясь с абсурдными мыслями, я повернулась к Саше. С игривой страстью он заглотил мою нижнюю губу, и мне показалось, Илья непременно догадается, что с ними не всё в порядке. Приступ тошноты накатывал с большей силой, и я отпрянула.
– Как там пел Лепс: «Уходи красиво»? И я пошла, а то брат будет сердиться.
– Напиши, я буду ждать.
Он проводил меня глазами до подъезда. Когда машина развернулась на парковке в обратную сторону, тяжелый вздох покинул мою грудь. В тот момент я окончательно поняла, что не смогу подставлять интересы своего тела под интересы обычного любопытства в общении.
Илья спустился ко мне по звонку, и мы вместе поднялись на девятый этаж. Мрачные стены подъезда были сильно исписаны, краска потрескалась. Сама квартира оказалась просторной, ремонт далеко не свежий, из чего я сделала вывод, что кошелёк Ильи умеет хранить деньги не хуже сберегательной кассы.
Мы прошли в его тесную комнату, давно не знававшую хозяйской руки. Порядка не было ни на стуле, где в хаотичном порядке валялись вещи; ни на пыльном подоконнике среди игровых и музыкальных дисков. На светлых обоях висели плакаты пышногрудых девушек в бикини возле отполированного Мустанга.
– Располагайся. Хочешь фильм посмотрим?
«Разумеется, лучшее занятие для едва знакомых людей – молча уставиться в ящик!» – подумалось мне.
Оставляя на лице осторожную улыбку, я лишь кивнула.
В поисках фильма он сел за компьютер, а я подумала, как противоречиво устроено внутреннее «я» в каждом из нас: передо мной парень – худенький, но жилистый, чуть выше меня ростом, с карими глазами и небольшой щетиной – словом, ничего примечательного. И моя симпатия к нему необъяснимым образом росла. Тогда как после нашей первой встречи я и мысли не допускала, что снова окажусь рядом с ним. Неужели я влюбилась!?...
– Комедию или ужасы? – спросил Илья, и тучи странных мыслей рассеялись.
– Комедию.
Он нашёл американский фильм на основе вульгарных шуточек, и лёг на кровать.
– Ложись ко мне, – мягко предложил он.
Я будто загипнотизированная тут же повиновалась, положив голову ему на плечо. Мы уставились в монитор. Фильм оказался скучным, с бедным молодежным сюжетом. Чуть ли не каждые две минуты грудь Ильи сотрясалась раскатистым хохотом, а я не понимала: то ли юмор специфический, то ли я - кошмар комедианта. После замысловатой сцены с раздетыми студентами он сильнее прижал меня к себе, а его губы медленно потянулись к моим губам. Сама не знаю почему, я вспомнила приятный отрывок вчерашнего сна. Алекс… Наверняка, он божественно целуется! Чего не сказать об Илье. Несмотря на всю пламенность тонких губ, которыми старался пробудить во мне животные начала, моё тело оставалось холодным и безразличным. И тогда он пустил в ход руки. Звонок его мобильника снизил амплитуду решительных действий, и он нехотя оторвался от меня, чтобы ответить.
«Только не спи с этими гадкими сморчками…» – шёпот Алекса пульсировал в моих висках. Ему-то какое дело?!
– Звонил мой друг Жора, – голос Ильи вернул меня в реальность. – Он живёт на одной площадке со мной. Говорит, к нему тоже приехала девушка, и было бы неплохо посидеть вместе, раздавить бутылочку вина.
А что? Превосходная идея! Не зря говорят: «Дай мне посмотреть на твоего друга – и я скажу тебе, кто ты». 
Всего несколько минут прошло, и мы, как безнравственные подростки, уже стояли на лестничной площадке в обшарпанном подъезде, беседуя на отвлеченные темы. Хотя, как сказать «беседуя» – разговаривали только Илья и Жора.
Упитанный Жора по годам был не старше меня и располагал самой заурядной внешностью человека, отрицающего для себя существование ванной: сальные темно-русые волосы, которые пару дней назад, скорее всего, имели русый оттенок; отросшие грязные ногти; да и смуглость его кожи - один большой вопрос: то ли загар азиата, то ли призыв к чистоте. Помимо всего прочего у него были короткие ноги относительно оплывшего тела и до омерзения узкие глаза.
Я молча слушала, как два несостоявшихся танкиста обсуждали, какой движок на что способен, и за сколько секунд разгонится та или иная модель автомобиля до скорости 100 км/ч. На меня напала непрерывная зевота. Пока они проясняли нюансы автомобильного дела, я успела сосчитать количество окурков, непринуждённо валявшихся в углу справа от лифта. Господи, угораздило же меня оказаться здесь!
Инга – безликая девушка Жоры, обладала идеальной осанкой и многочисленным пирсингом на лице. Она, как и я, смотрела на замызганные стены, думала о чем-то своём, периодически просовывая поросячий нос и очерченные чёрным карандашом губы в пластмассовый стаканчик с вином.
Между тем разговор о машинах зашёл в тупик. Илья достал из кармана пачку сигарет, я мысленно обрисовала картину его болезненной худобы, которую представляла во время нашей первой встречи в кафе «КофеЁчик». Распираемая возмущением и заботой, я выкатила на него свои большие карие глаза:
– Ты куришь?!
– Да, – без колебаний в голосе ответил Илья.
Он сразу угадал неодобрение в моей мимике. Наблюдая за происходящим, Жора закурил. Чёрные глазенки хамоватого дружка блестели: уж не знаю от алкоголя или в предвкушении скандального шоу.
– Я не понял, кого-то что-то не устраивает?
Тон заданного им вопроса оскорблял  меня куда хуже издевательских насмешек Алекса. И тогда в полной мере я осознала, что Алекс – добро, а Жора есть зло, и как показала практика: зло не дремлет!
– Какая проницательность, – буркнула я, ставя полупустой стаканчик на пол. Расслабляясь под чарами мерзкого вина, я почувствовала себя падшей женщиной.
– Илюх, кури спокойно, – напутствовал Жора. – Кому не нравится, пусть не смотрит!
– А может нам ещё и не дышать?
Моя кровь начинала закипать. Илья, сломленный напором моих возмущенных глаз, убрал неподожжённую сигарету обратно в пачку.
– Илюх, ты чего?! Будет тут всякая матросня командовать! Сегодня тоже один вздумал меня жизни учить. Пе..к одним словом!
– По себе людей не судят! – с жаром выдала я.
Жора застыл на месте.
– Ты поняла, что ляпнула, курица? – глаза Жоры начинали менять форму: из узких они превратились в средне нормальные, а тело его начало потряхивать. – За такие намёки я тебе язык отрежу!
Илья молчал. Успокаивая Жору, Инга преграждала ему путь ко мне распростертыми объятиями. Ярость моя достигла апогея! Сердце не прекращало колотиться. Подобное хамство опровергало теорию, что дикари вымерли вместе с мамонтами в Ледниковом периоде. Однако, больше всего возмутило меня не аморальное поведение Жоры – с ним итак всё понятно – а полнейшее бездействие Ильи.
– А силенок-то хватит?! – поддразнивала я Жору, и он был готов извергнуться нецензурной бранью.
– А ты проверь! Проверь!
Он достал ключи и направился к двери своей квартиры. Инга жалобно взмолилась, но он не слушал её. Охватившее его чувство гнева и безумия всецело управляло им.
«Только не хватало разукрасить лицо в фиолетовых оттенках! Интересно, Алекс будет потешаться или посочувствует мне?»
Илья вмешался в конфликт только, когда увидел в руках друга канцелярские ножницы.
– Всё, хватит, Жор! Ты переборщил!
«Не стану я больше слушать эту ахинею!» – мелькнула в голове мысль, и я с решительными намерениями забрать свои вещи строго приказала Илье открыть квартиру. Он смотрел на меня теми же испуганными глазами, что тогда в «КофеЁчике», когда подавилась. Неужели он так боится этого коротконогого хоббита ?
Залетев в душную комнату, я достала из сумки телефон, чтобы вызвать такси. Илья вбежал следом и закрыл ладонью экран моего мобильного.
– Кать, он перебрал слегка… Ну с кем не бывает. Прости! Я не должен был вас знакомить.
Отвратительное вино обрело власть над моим телом. Я силой вырвала телефон и увидела сообщение от Саши.

«Я очень пьян, и я тебя хочу…»

Вероятнее всего, оно открылось случайно, в момент, когда Илья закрыл дисплей своей рукой. Моя вычурная фантазия нарисовала аффективное вожделение Саши, и к горлу подкатило странное ощущение нехватки воздуха. Страх, что Илья прочитает компрометирующее сообщение, овладел мной всецело, и последующие действия вышли из-под контроля.
Я бросила телефон на стул и припала губами к его губам. Он крепко обнял меня. Его рука скользила по спине, пробираясь ниже. За поцелуями мы очутились на кровати, и моя одежда полетела на пол вслед за его. Степень опьянения с каждой минутой становилась всё сильнее, ослабляя мышцы совести. Пока в итоге на волю не вырвалась хищница Катя.

Очнувшись утром на костлявом плече Ильи, я еле подняла голову. Во рту стояла засуха пустыни, а сердце колотилось так, словно всю ночь бежала марафон. Такого грандиозного похмелья не припомню с выпускного вечера в институте…
– Доброе утро, малышка.
Я перевела взгляд на часы. 8:30. Стёпка сделает из меня котлету! Я что отрубилась здесь? И пропустила уроки танцев.
– Алекс…
– Что ты сказала? – переспросил Илья.
Вероятно, я всё ещё путаю реальности…
– Ничего. Доброе утро.
– Ты сказала: «Алекс»? Я слышал это имя ночью.
«О-о!»
– Не может быть!
– Я чётко помню, ты шепнула мне на ухо после нашей страсти: «Я люблю тебя», а потом добавила: «Алекс».
– Чушь какая-то! – отреклась я. – Я опаздываю на работу. Где можно привести себя в порядок?
– По коридору прямо и налево.
–  Мы дома одни?
– Да, родители час назад ушли, – он с умиротворенной улыбкой положил руки за голову. – И ванна в твоём распоряжении.
Я поспешно начищала зубы пальцем, смазанным эвкалиптовой пастой, а голова разрывалась от жуткой боли и мыслей. Что за вздор?! Как я могла так облажаться? И что значит «люблю» Алекса!? Все мои чувства к нему сводятся к великой ненависти…. Больше никакого алкоголя! Он сильно путает меня и пугает окружающих…
 Так и не найдя логичного объяснения ночному признанию в любви, я оставила попытки докопаться до истины. Было в этой неразберихе понятно одно: Илья сделал меня счастливой, и теперь я останусь с ним.


10
Никогда непьянеющий друг
В кабинет приюта я подкралась на цыпочках и закрыла дверь максимально тихо, чтобы та не хлопнула. Получилось весьма оперативно, без шума и резких движений. Думаю, начальство и не заметило моего отсутствия на рабочем месте…
– Ты опоздала на целый час, Екатерина Владимировна, – прогремел Стёпка.
"Прогнозирование не иначе дало сбой…"
– Стёпочка, не ругайся! Прости меня грешную. Хочешь, я сегодня задержусь?
Подготавливая инструментарий к стерилизации, он иронично улыбнулся.
– Не хочу. Вместо этого пошлю тебя к спонсорам. Включишь свою неподражаемую харизму, пощебечешь им, что деньги нужны на медикаменты и корм. Для тебя не составит особого труда расщедрить их на нужды приюта.
– Когда встреча?
– В конце месяца. И отговорки: пропал голос, застряла в лифте или хозяйка квартиры приехала – уже не оправдание.
Я засмеялась. Стёпка даже ругался с лицом отчаянного проповедника, а его всклоченная прическа смотрелась потешно, когда он примерял на себя маску делового человека.
Одев белый халат, я достала телефон из сумки. Вверху мигал зелёный индикатор. Может написал Илья!? Нет, сообщение от Саши.

«Никогда больше не пиши, не звони и не ищи меня. Я никогда тебя не прощу!»

С чего такая враждебность в мой адрес с самого утра? Стоит прояснить детали… Открыв полноценную переписку, я лишилась дара речи.

«Я очень пьян, и я тебя хочу …»
«Меня оскорбляют твои несбыточные желания! Ты мне вовсе не симпатичен, не говоря уже о чем-то большем. Я люблю другого, и если хочешь знать, ты отвозил меня не к двоюродному брату, а к молодому человеку.»
«Это какая-то шутка?» – спросил он.
«У меня нет времени паясничать. Избавь меня от своего присутствия.»
«Никогда больше не пиши, не звони и не ищи меня. Я никогда тебя не прощу!»

Оказывается, вчера ночью мы общались, и Катя была хищницей не только с Ильей… Кто знает, выдержит ли мужское самолюбие беспощадный удар от легкомысленной женщины, или Саша захочет отомстить? Не лишним будет обезопаситься…
– Стёп, а ты меня до дома подбросишь?
– Что у тебя с лицом? – рассмеялся он. – Ты словно привиденье увидела.
– Есть вероятность, что привидением стану я.
Я выложила историю вчерашнего протеста и причину опоздания, а Стёпка от души потешался.
– Зачем ты говорила, где работаешь?
– «Знал бы где упасть – соломки подстелил бы».
– Знание поговорок – дело похвальное. Только помимо знаний нужна соответствующая практика. Хитрее надо быть, понимаешь?! Раз уж ты ввязалась в разгульный мир сердцеедки, никому не называй своих адресов местонахождения, а то мало ли на что ты решишься после очередного перепоя.
Меня мучила совесть. Да, Саша позволил себе лишнего, но он изрядно напился. Смею предположить, нескончаемые песни Лепса в его машине теперь адресованы исключительно падшей женщине Екатерине. И надо бы полагать вполне себе заслуженно. Однако, ещё немного поразмыслив, я отреклась от совестливых сожалений и почувствовала облегчение от мысли, что больше не придётся себя насиловать.
Полностью успокоенной я пошла на обход. Тигра тщательно вылизывала своих подопечных, и те рядом с ней выглядели невероятно счастливыми.
– Я тоже счастлива! – сказала я, ласково потрепав Тигру за гладкую шерстку.
Мурлыкая, она оторвалась от кропотливого дела и посмотрела на меня. От её пристального взгляда веяло безоговорочным пониманием.
В другом зале я провела доскональный осмотр больных пациентов, уделяя особое внимание Барону. Маленький Бигль отказывался от еды и почти не двигался. Он был плох, и моё сердце наполнилось жалостью. Печальное предположение, что Барон не выкарабкается, отравляло во мне оптимиста. 
После обеда я собралась домой, а Стёпка уже поджидал в машине. По пути мы забрали Лильку и всю дорогу судачили о моих кавалерах. В конце разговора Лилька подвела итог.
– Тебе просто необходимо развеяться! Рекомендую посетить многолюдное общественное заведение, к примеру, ночной клуб. Мы целую вечность там не были! Мой домовенок же отпустит меня, правда? 
Нежный псевдоним Стёпки из уст Лильки всегда воздействовал на него безотказно. Пока они цивилизованно разбирались в отношениях, пришло сообщение от Ильи.

«Скучаю, малышка. Жаль, сегодня не увидимся; до ночи буду на работе.»

Сперва я сомневалась насчёт лилькиной идеи. Всё-таки будучи девушкой занято;й, мне бы в пору сидеть дома под тёплым пледом и читать любовные романы…Хотя… Минуточку! Я же не в святые монахини записалась! Нет ничего зазорного в том, что немного развлекусь. Тем более я непременно поставлю Илью в известность завтра… Или послезавтра… Может, через неделю… Рано или поздно – точно!...
Лилька поднажала на Степку, и тот в силу податливости характера уступил ей при условии, что она вернётся не позднее двух часов ночи. Мы уговорились встретиться у меня дома, и уже оттуда отправиться в молодежный клуб «Соски дракона» после стандартной процедуры градусной подготовки к таким заведениям.
Стоя под тёплым душем, я не могла избавиться от приятных воспоминаний: нагое тело Алекса и его крепкие мышцы отчетливо маячили на экране моего сознания. Интересно, как он отнесся к тому, что меня не было на вчерашнем уроке? Совесть надоедливо пищала о том, что веду себя безответственно.
После скромного ужина на скорую руку я занялась внешним видом, потратив всего 2 часа 15 минут, что становилось на грани фантастики. Сверху стояла безмолвная тишина. Может Алекса нет дома?...
К десяти часам приехала Лилька, разодетая и при полном боевом раскрасе. Мы открыли бутылочку шампанского и завели душещипательную беседу.
– Согласись, всё как в старые добрые времена: я, ты, шампанское и ночные приключения, – сказала Лилька, разваливаясь на диване с бокалом. – Разница в одном: нет подросткового волнения перед словом «клуб».
Я мечтательно улыбнулась, припоминая то волнение, о котором помянула Лилька. Первый курс института; мы и две подружки с потока гуськом ковыляли в ночное заведение. С виду мы не тянули на возраст совершеннолетия, потому тревожась, что на входе потребуют паспорт, мы дрожали, как общипанные куропатки. Охранники словно чуяли страх веселой четверки и, внимательно осмотрев нас сверху вниз, спрашивали возраст. Тогда Лилька сокрушалась на них всяческими ругательствами. Ведь она девушка, а у девушки неприлично спрашивать возраст. Они невозмутимо скрещивали руки на груди и наблюдали за разъяренной Лилькой. И нам ничего не оставалось, как попытать свое счастье в другом клубе, где пускали всех в подряд, без разбора.
– Да, – согласилась я. – Интересно, где они подбирают такой дотошный персонал? Ручаюсь, в черте города есть подпольный клуб занудства, откуда выходят типы наподобие здоровенных охранников у входа.
Мы расхохотались, ещё битый час обсуждая прелесть студенческих лет. Когда бутылка опустела, мы вызвали такси и отправились в клуб. Он находился на Ленинской улице. На крыше его сверкала вывеска с красным драконом из диодной ленты и две мигающие лампочки сосков. Одноэтажное здание было неприметным, обшарпанным, но это не останавливало молодёжь, изнывающую по веселью и отдыху, похоронить там бесценные часы своей жизни.
Охранники пропустили нас безо всяких формальностей, и я поймала себя на мысли, что мы отнюдь не молодеем… Спускаясь по крутым ступеням на цокольный этаж, мы избавились от верхней одежды и прошли внутрь. Основная масса народа была сконцентрирована посередине зала, на танцполе. Мы прошли к бару у дальней стены и заняли последние два табурета. С одной стороны от нас сидел несчастного вида парень, доливающий остатки алкоголя из графина в рюмку. С другого – безжизненное тело мужчины в стильной шляпе (я позавидовала его умению сохранять равновесие и держаться вертикально при закрытых веках).
За барной стойкой суетились красавчики-бармены. Я обратила внимание на статного брюнета бальзаковского возраста. Он тоже заметил нас и подошёл ближе. Его чёрные глаза пронзали насквозь, обдавая будто пламенем настоящего огня.
– Что сделать двум прекрасным дамам? – спросил он, обворожительно улыбаясь.
– «Пинаколаду» и «Клюквенный Мохито», – без особой учтивости ответила Лилька, зная, что я ещё полвечера буду сновать по алкогольной карте.
Энергичными движениями он принялся за напитки, высверливая по очереди меня и Лильку откровенно жгучим взглядом.
Ах, какой же он хорошенький!… Катя, не обольщайся! Наверняка, у человека с таким инертным взглядом дома сидит жена, куча детей и несколько любовниц в разных частях города…
Пока мы распивали коктейли, продолжая обсуждать мою личную жизнь, наш диалог прервал грубый мужской голос.
– Пришвина и Семёнова. Вот это встреча!
Одновременно обернувшись, мы увидели нашего замечательного однокурсника – Мишу Курагина.
– Мишка! – взвизгнула Лилька, бросаясь к нему обниматься с россыпью щедрых комплиментов. – Ты возмужал! Погоди дай угадаю, что в тебе изменилось?!
Конечно нос! Его широкими ноздрями можно поливать огород или сушить волосы посредством жаркого дыхания.
Мишка никогда не имел выдающейся внешности: лопоухий, с огромными длинными руками и выпученными серо-голубыми глазами. Он заинтересовал исключительно чувством юмора и стойким убеждением по жизни. На момент нашего обучения я считала его обладателем аналитического склада ума, причём развитого на десять лет вперёд. У него были всего две девушки, и они, как правило, были старше его лет на шесть. После нашей последней встречи его тело стало куда пропорциональнее, чем раньше, благодаря активному посещению волейбольных тренировок.
– Наверно, глаза стали взрослее. Скажи, Кать?
Мы разговорились. Его жизнь складывалась как нельзя лучше. Собираясь жениться в конце месяца, он выбрался в клуб компанией лучших друзей для того, чтобы  последний раз на правах холостяка насладиться благами свободы. Правда, названивая каждые пять минут, их дамы не дали им спокойно отдохнуть. Мальчишник закончился невероятно быстро. Друзья Мишки с повинной отправились домой, оставляя новоиспеченного жениха в одиночестве.
Курагин заказывал Абсент за Абсентом, и я, сбиваясь со счету, дивилась его необычайной стойкости. Это ж надо столько пить и ни капельки не пьянеть! Лилька взглянула на часы и сообщила, что ей пора в путь-дорогу.
– Кать, не переживай, ты в надёжных руках. Видишь, Михалыч, как огурец! Он точно не подведёт.
– Семёнова, успокойся! Я никогда не пьянею. Часок повеселимся и спать.
Я посмотрела время на телефоне. Илья прислал сообщение полчаса назад. Прочитать или сделать вид, что уснула?... Пожалуй, прочту. Хочется услышать его ласковый голос.

«Работать совсем неохото, хочу к тебе в тёплую постельку.»

Пока я наслаждалась сообщением, Лилька покинула нас; мы остались с Мишкой вдвоём. Он продолжал опрокидывать бокалы Абсента, закрепляя результат сигаретой.
– Скажи мне, Семёнова, – деловито начал он, жадно вдыхая дым. – Почему Лиля никогда не воспринимала меня всерьез? Она мне всегда нравилась. А я ей - нет.
Его язык начинал заплетаться, и моё настроение возвращало себе радужные краски.
– Ты слишком хорош для нее, – утрировала я. – А она не привыкла к роскоши.
Обратив ко мне своё круглое красное лицо, он оттопырил нижнюю губу, что в совокупности с торчащими ушами напоминало род мартышковых. Вскоре к вышеописаннному добавился кивок понимания и согласия. Меня забавляла его неординарная мимика, не без труда я сдержала улыбку.
– А пойдём потанцуем? – предложил он. – Сто лет не танцевал медляк.
Я согласилась. Мы вышли на свободное место в центре танцпола, и я положила руки на его широкие плечи, а он обхватил меня за талию. Слыша, как его дыхание становится шумным, прерывистым, я мысленно засмеялась, воображая одновременное растяжение его огромных ноздрей. Он уткнулся мне в шею, и я почувствовала, как его тело обмякло.
– Семёнова, а почему бы нам не закрутить?
А только что без пяти минут «верный» муж распинался, как сильно ему нравится Лилька. Мужское непостоянство налицо, или как я всегда выражаюсь в подобных случаях: «Куда ширинка – туда ноги».
– Спешу напомнить, что ты практически женат.
Курагин промолчал. Медленную музыку сменила быстрая, и Мишка поймал кураж. Прикрывая глаза, он бойко мотал головой невпопад. Я поняла, что грузным телом никогда непьянеющего друга всё сильнее овладевал алкоголь.
Тем временем народ на танцполе рассосался, и в центре его остались только мы. Колонки грохотали уже новой мелодией. Курагин сбавил темп; его пляска создавала ощущение танца «Умирающих лебедей»: размахивая длинными руками, он виснул на мне всей массой под видом автралийской коалы на дереве. Наблюдая за абсурдом происходящего, бармен с инертным взглядом сочувствующе покачал головой.
Не знаю, что стукнуло Курагина в голову, он, крепко схватив за руки, раскрутил меня в быстром хороводе. И тут в моем кармане завибрировал телефон. Илюша! Я ловким движением избавилась от Мишки, даже не подозревая, что от моей прыти тот потеряет устойчивость, отлетит к барной стойке и зацепит спиной сидящего парня. Извинения, принесенные Мишкой, не повлияли на возмущенное лицо крепыша. Чувствуя, что назревает конфликт, вмешалась я. Парень несколько подобрел и, как ни в чем не бывало, переключился на своего собеседника. 
– Миш, я на улицу. Скоро вернусь.
Он уставился на меня мутными пятаками, и я не была уверена, что смысл сказанного мной дошёл до нужного отдела в головном мозге. Я выбежала на улицу и ответила на звонок.
– Не спишь ещё, малышка? – спросил Илья.
– Не спится почему-то…
«Видел бы ты распахнутые ноздри моего однокурсника, и тебе бы не спалось.» – мелькнуло в голове.
– Как проходит твоя рабочая ночь? – уточнила я.
– Без тебя скучно. А ты чем занимаешься?
Я повернулась лицом к парадному входу и заметила Мишу, преодолевающего ступени цокольного этажа. Его тело шатало из стороны в сторону, и, казалось, тому виной незримый ветер.
– Да передачу смотрю… «В мире животных» называется.
– А поинтересней ничего нет? – рассмеялся Илья.
– К сожалению, это единственный канал, который сейчас показывает...
Мишка медленно плелся ко мне вдоль голых кустарников, облагораживающих узкий тротуар с обеих сторон. По всей видимости в нем утратилась не только функция устойчивости, но и необходимая в любом случае бдительность. Он схватился за безжизненные ветки, полагая, что те помогут ему избежать падения «всем Мишей» на грязную брусчатку. Чуда не случилось: Мишка с треском упал на сухую, холодную землю, и я заторопилась с прощанием.
– Мне пора спать, а то завтра на работу. Доброй ночи.
– Знаешь… – Илья сделал паузу, – кажется, я начинаю в тебя влюбляться! Сладких снов, мой целитель.
Я умиротворенно улыбнулась. Как приятно слышать подобное от человека, небезразличного тебе… Положив телефон в карман, я подскочила к Мишке, который упорно намеривался вернуть пьяному телу вертикальное положение.
– Семёнова, ты хотела от меня удрать? Но я далеко не слепой. Запомни, я никогда не пьянею!
– Разумеется ты никогда не пьянеешь…
Я усиленно тянула его за руки, напоминающие плетки, вялые и безжизненные. Под этим усилием он расслабился ещё больше.
– Ты такая же, как и все бабы, Семёнова, потому что хотела меня бросить!
Наконец, он встал на ноги, покачиваясь словно маятник под действием законов физики.
– Миш, пошли в гардероб. Я заберу одежду и по домам.
При виде повисшего на моей руке Курагина охранники осклабились. Я притащила его к гардеробу и поставила возле стены. Начинало казаться, что в моей беде не осталось равнодушных: и посетители клуба, и многочисленный персонал мне искренне сочувствовали. Пока я пыталась одеть ему куртку, Мишка валился во все стороны, как неваляшка.
Вскоре нам удалось покинуть здание клуба, но пройти незамеченными по улице, как бы мне того хотелось – вовсе нет. Ближе к проезжей части стояла галдящая кучка парней. Они что-то весело обсуждали, затягиваясь сигаретой, а их лица, обращенные к нам, заиграли насмешливой улыбкой. Ну и влипла же я! В отличии от моей интуиции шестое чувство Лильки её ни разу не подводило. Не подвело и сейчас, в чём я наглядно убедилась. В сию минуту я бы отдала всё, чтобы оказаться на её месте – дома в полной безопасности. А с каждым звонком в службу такси раздавался один и тот же ответ: «По вашему заказу не найдено машин».
Пока я пытала счастье с транспортом, Мишка снова упал в те поломанные кусты. Оказывается, накачать мышцы как у бодибилдеров совсем не сложно, когда у тебя есть вечно падающий однокурсник весом не менее 72 кг.
– У меня брат работает в такси, – пролепетал Мишка, когда я вновь пыталась его поднять. – Давай ему наберу?
Я запыхалась так, что мой голос звучал как одышка толстого гипертоника.
– Что же ты молчал, родненький! Действуй!
Прищуривая глаза, он с трудом отыскал номер в мобильном справочнике, а я перевела дыхание. Стоило мне только отвернуться, как он снова рухнул на землю.
– Ничего себе сходила отдохнуть! – злобно причитала я. – Лежала бы дома, смотрела бы сериал из ста пятидесяти серий и не подрабатывала грузчиком на добровольных началах.
Курагин абсолютно не чувствовал почвы под ногами. Я снова взвалила его на хрупкие плечи, вспоминая, что пропустила уже два урока танцев. Любопытно узнать, Алекс приходил ко мне? Или предпочитает отсиживаться?...
Пока я тщательно размышляла, ко мне обратился один из парней весёлой компании у проезжей части.
– Девушка, да бросьте вы его уже!
– Не могу, – ответила я, – он мой друг.
– Девушка, а дружите со мной, а?
Они зычно расхохотались.
Тем временем к зданию завернул малиновый автомобиль с шашкой «Taxi» на крыше. Из машины вылез худощавый парень – полное подобие Мишки только с темными волосами. Он поздоровался и помог усадить его на заднее сиденье. Я села спереди. Спустя пятнадцать минут с довольным лицом, что ночной кошмар закончился, я собиралась уходить, но брат Мишки огорошил обременительной просьбой.
– Слушай, а ты бы не могла оставить его у себя на ночь?
– Нет проблем, – иронизировала я. – Я как раз обдумывала, с кем скоротать остаток ночи…
– Вот и отлично.
– Я пошутила! Хватит с меня миссии альтруиста!
– Я всю ночь буду работать, а невеста на порог его не пустит , когда увидит в таком состоянии, – я молчала, размышляя, как поступить. – А утром я заберу его сразу, как закончу смену.
План казался безобидным, но где-то явно скрывался подвох. Однако, как бы ни так: на улице было холодно, и я не могла бросить своего однокурсника на произвол судьбы.
Я дала согласие. Приложив усилие, Мишка выгрузился из машины и стал терять равновесие. На сей раз мне удалось спасти однокурсника от болезненных ушибов. Его брат оказался абсолютно бессовестным человеком. Вместо того, чтобы позаботится о доставке Мишки на третий этаж, он дал по газам и был таков. Взгромоздив его на свои плечи, я поняла насколько сильно прогневила небеса. В кратчайшие сроки надо понять чем именно, дабы не остаться навеки пропащей неудачницей.
 Играя по пыльным ступеням, как на клавишах фортепьяно, мы делали уверенный шаг вперёд и два назад, пробираясь в сторону лифта.
– Кать, меня кажется мутит.
"Нет, только не это!"
– Миш, не вздумай, мы почти…
Не успела я договорить мотивирующую речь, как всё содержимое желудка Мишки этюдом оригинальных красок излилось на ступени. Лилька… Завтра устрою ей Варфоломеевскую ночь! Чтоб я ещё раз согласилась пойти с ней в подобные места!...
Пока я сетовала на судьбу и всех виновников ужасного отдыха, пикнул сигнал домофона, и сзади послышались энергичные шаги. С невозмутимым лицом по ступеням поднимался Алекс. Только этого мне не хватало! Сейчас из него польется фонтан чёрного юмора.
Но случилось то, чего я никак не могла предположить, находясь в здравом уме.


11
На обиженных воду возят
Алекс прошёл мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания. А как же издевки, сарказм и ядовитая усмешка?
– Доброй ночи тем, у кого плохо со зрением, – сказала ему я, удерживая на себе полусонное тело Мишки.
– Я бы предпочёл никогда этого не видеть, – не оборачиваясь, он целенаправленно шёл к лифту.
– У меня возникли некоторые трудности… Но уже завтра я приду в школу.
– В этом больше нет необходимости, – его каменное лицо было непробиваемо. – Я поеду на конкурс с другой девушкой.
Сказав это, Алекс скрылся в открытой кабине лифта. И какая муха его укусила? Таким серьёзным я его ни разу не видела. Надо всё выяснить!...
Вскоре я скинула Мишку в туалете по его просьбе, а сама поднялась к высокомерному соседу.
– Ты на меня обиделся? – спросила я, когда Алекс открыл дверь.
– Понравилось кувыркаться с ним?
Его лицо выражало крайнее презрение, казалось, ему даже разговаривать со мной противно.
– Почему ты всё время лезешь в мою личную жизнь?! Я не говорю тебе, какую девушку выбрать, а какую нет.
– Я же просил тебя не спать с ними! Зачем ты идёшь наперекор моей просьбе?
– Твоей просьбе? Ха. Ты слишком много на себя берешь! Кто ты такой?! Моя мать или муж, чтобы указывать мне?
Он резко схватил меня за руку, а его небесные глаза разгорелись неистовой злостью.
– Партнер по танцам – это не просто человек, с которым ты на танцульки ходишь; это твоя вторая половина! Ты должна чувствовать партнёра, как себя, иначе не получится идеального танца. А ты затыкаешь уши и отказываешься почувствовать меня!
– Мне кажется, ты заигрался.
– Тебе никогда не стать такой, как Вика…
Отпустив мою руку, он зашел внутрь и захлопнул дверь прямо перед моим носом.  Я сжала кулаки, а мои щеки охватил пожар. Какой самодовольный, самоуверенный, высокомерный павлин!...
Первым делом, вернувшись в квартиру, я зашла в туалет. Свернутый калачиком Мишка спал, крепко обнимая унитаз. Плитку вокруг него устилала туалетная бумага, в углу валялись сорванный держатель для нее, смятый коврик, веник и совок.
– Чудно! Вот и определились со спальным местом, – сказала я, закрывая дверь туалета.
Тёплый душ вернул свежесть волосам и коже. Спустя двадцать минут я радовалась дивану, как многомиллионному наследству. Неприятный диалог с Алексом то и дело всплывал в памяти. Может, я ему нравлюсь? Я припомнила всех, кто за последнее время признавался мне в симпатии. Его экстравагантное проявление чувств не имело ничего общего с галантным поведением других мужчин. Нет, навряд ли. Может выдуманная им чушь про тесную связь между партнерами и есть логичное объяснение тому, почему он ведёт себя по-варварски?!... Я провалилась в сон.

Разбудила меня надоедливая вибрация телефона. Мой мобильник беззвучно лежал рядом на журнальном столике. Тогда откуда вибрация?
Злая и сонная, я поплелась в ванную. Отражение бледного, помятого лица в зеркале напомнило мне соседа, живущего напротив, у которого каждый божий день на физиономии наблюдались багровые полосы, а после него оставался стойкий шлейф перегара. Вода постепенно возвращала меня к жизни, а телефон по-прежнему не унимался. Странно, никогда раньше не слышала у соседей таких отчетливых звуков…
Открыв дверь туалета, я отчаянно вскрикнула.
– Миш, какого черта ты до сих пор здесь?! Я думала, мне это приснилось… Вставай немедленно!
Мои слова были сказаны в пустую. Подложив под голову руку и смятый коврик, Мишка громко сопел под аранжировку вибрации. Я наклонилась. Источник утомительной бессонницы находился за унитазом. Я аккуратно переступила части Мишкиного тела, словно ловкач-грабитель, способный не задеть инфракрасные лучи сигнализации, и дотянулась до телефона. Звонил брат Курагина.
– Миш, вставай сейчас же!
– Мам, мне ко второй паре.
– Тебе брат звонит, возьми трубку!
Я трясла его изо всех сил, но Мишка так легко не сдавался. Я перешла к крайним мерам: захватив с кухни чайник, наполненный водой, я вернулась к «прогульщику пар» и окатила его расслабленное лицо.
– Семёнова, ты в своём уме? – вылупив красные глаза с узким зрачком, он мгновенно присел. – Где это я?
– В чистилище! Брат тебе названивает, возьми трубку.
И зачем только я связалась с «никогда непьянеющими» людьми!?
Мишке понадобилось минут десять для того, чтобы осознать, как он оказался у меня, а затем исчезнуть, как страшный сон. До будильника оставалось полчаса. Ничего не скажешь, то ещё выдалось утречко…


12
Вранью короткий век
Рабочий день пролетел мимолетным кадром. Илья встретил меня на остановке в районе улицы Комарова. Медленным шагом мы побрели по тротуару от остановки в сторону его дома. Стоял смиренный, ясный день. Лысые деревья тянулись ветками к ослепительному солнцу, а между старыми высотками, похожими как две капли воды, бродил северный ветер.
– Можешь меня поздравить с новосельем, – радостно сказал Илья. – Родители купили однокомнатную квартиру неподалеку и скоро переедут. А эта квартира будет полностью в моём распоряжении.
– Поздравляю! Теперь ты совсем взрослый мальчик.
– Да, можно женой обзаводиться.
Я невольно улыбнулась. Неужели в скором будущем меня ожидает предложение руки и сердца? Алекс наверняка удивится, когда на моем безымянном пальце засверкает обручальное кольцо!
По дороге мы обсуждали, чем порадовать животы; впереди половина дня и прекрасная ночь, и было бы не лишним подкрепиться. Илья терпеливо уповал, что я стану автором кулинарных идей, а я тем временем вспоминала соседских кошек, бегущих в разные стороны от одного вида тарелки в моих руках. Но ещё не время показывать «рога и копыта»…
 Судорожно перебирая в голове список блюд, которые невозможно испортить, я предложила устроить вечер итальянской кухни. А что? Итальянцы – непревзойденные гении в этом вопросе! Блюдо из салями, сыра, соуса и обычных макарон у нас считается пищей простолюдина; у них называется величественно – Паста с Пепперони! Скорее всего, мой итальянский собрат – настоящий профан в сфере кулинарии, но весьма находчивый – быстренько сообразил, как замаскировать недостатки под оригинальным названием. И я воспользовалась его сообразительностью. Илья охотно согласился и, купив необходимые продукты, через полчаса мы топтались на кухне.
– Ты вкусно готовишь, – подытожил Илья, когда мы сели ужинать.
«Уличные кошки с тобой не согласились бы» – подумала я, а в ответ миленько улыбнулась.
После ужина Илья направился в душ, а я устроилась в его комнате на кровати. Мне так повезло с ним; он хороший, не изменяет и ест мою стряпню. Алекс после моей курочки с африканским загаром наврядли решился бы её попробовать. В глубине души я сожалела, что всё так вышло с Алексом. В конце концов его небесные глаза и медвежьи объятья были единственными в своём роде…
Минуты долгой тишины оборвались коротким сигналом, и следом на мониторе компьютера появилось окно одного, затем другого и третьего сообщений.
У Ильи должно быть личное пространство, и я горжусь тем, что могу полностью ему доверять. К тому же его простодушное лицо никак не подразумевало в себе скрытого обмана. У меня непревзойденная сила воли! Далеко не каждая сумеет удержаться от соблазна узнать о возлюбленном всю подноготную. А я большая молодец! Отношения строятся на доверии. Но мой отец, как человек военный, всегда говорил: «Доверяй, но проверяй». Правда, он адресовал те слова Отчизне, ни раз желающей запихнуть его в те точки земного шара, в которые добровольно здравомыслящий человек не поедет. «Доверяй, но проверяй»….  Родителей надо слушаться!
Я села за компьютер и приступила к изучению полученных сообщений. Отправителями были три разные девушки.
«Я брюнетка, размер второй, фото старое. Мне ровно час езды до вашего города, я буду на машине.»
«Могу заехать к тебе в кафе. Когда ты работаешь?»
«Я так соскучилась по тебе. Быстрее бы завтра.»
Отец – великий человек! Благодаря его опыту у меня есть незыблемый ориентир по жизни. Я погрузилась в чтение полноценной переписки, и по мере прочтения меня одолевал гнев. Вот животное! Он крутил романы одновременно с четырьмя девушками! (Оказывается, быть обманутой весьма неприятное чувство.) Я обидела Мудреца нашего времени ради человека, у которого куда ширинка – туда ноги. А кроме того, я бросила танцы и, возможно, блестящее будущее после конкурса в Ницце.
Ярость моя перешла в ритмичное подергивание ноги, когда в комнату вошёл Илья.
– Позволь уточнить, кто такая брюнетка со вторым размером?
Я старалась держать себя в руках, однако глаза мои возмущенно выпучивались с каждой секундой.
– Это Карина.
Невозмутимый, он сел на кровать и прижался спиной к стене. Ни один мускул на его простодушном лице не отражал глубочайшего раскаяния или страха человека, уличенного в преступлении. Создалось впечатление, что я слетела с катушек, и врач предупредил Илью о моей невменяемости, при этом советуя поддакивать и не сопротивляться.
– Я поняла, что не Петя! Ничего не хочешь мне объяснить?
– Ты сама всё видела. Зачем спрашиваешь? Мы просто общаемся. Что в этом такого?
– Что такого? Некая Алёна написала, что так скучает по тебе. С чего бы ей писать о своих чувствах, если между вами только общение?
Илья непринуждённо улыбался, посматривая то на меня, то на монитор, а мне было не до улыбок. Стоило мне только подумать, что Илья - обычный парень среднестатистического воспитания, как всё сразу оборачивалось с точностью до наоборот.
Понимая, что продолжать пристрастный допрос бессмысленно, я удалилась. Вслед пришло сообщение от Ильи.

«Да, я общался с другими девушками. Многим из них я нравлюсь. Алену же я никогда не любил, потому что в моем сердце одна ты.»

Мне было противно от его вранья. Душу заполнила пустота непредвиденной фрустрации. И почему я такая доверчивая? Пора бы уже повзрослеть, Катя!


13
День рожденья – грустный праздник
Прошло две недели после расставания с Ильей. Очевидно, наши отношения носили характер «око за око, зуб за зуб», и я ничуть не убивалась.
Мой день рожденья в этом году пришёлся на пятницу. С раннего утра телефон разрывало силой входящих звонков. Сперва поздравила бабушка, которую ругала мама, что та, ровно как в детстве, не даёт покоя бедным девочкам. Бабушка в свою очередь сказала, что не в пору «яйцу поучать курицу». Они ждали меня в деревне к обеду для праздника в семейном кругу.
Затем позвонила Вика. Она по-прежнему находилась в больнице и очень грустила, что не поедет к родителям со мной. Когда она спросила о репетициях, я сильно занервничала. У меня язык не повернулся сказать правду о том, как я всё испортила собственными руками, а если быть точной – ногами, которые понесли меня не в школу танцев, а на лестничную площадку, чтобы выслушивать оскорбления Жоры, а затем в ненавистный клуб. Я заявила, что мы усиленно работаем, и о возможном успехе говорить ещё рано.
– Горжусь, что у меня такая сестра, как ты! – говорила Вика. – В Ницце вы без труда возьмёте первое место.
Я сгорала от стыда, что так бесцеремонно обманываю родного человека, и муки совести становились навязчивой болезнью. Она удивлялась, почему Алекс не позвонил поделиться совместными достиженьями о наших репетициях. Вика набирала ему, но абонент который день недоступен. Странно… Я тоже больше не видела его после приключений с «непьянеющим» Мишкой. Может, теперь он избегает Вику!?
Как бы там ни было, эти думы заботили меня меньше всего, ибо проблема будущего материнства звучала куда серьезнее всяких пустяков… Частые приступы тошноты, головокружения и отсутствие регулов – все признаки указывали на то. Аптечные методы проверки дали сперва положительный, а затем отрицательный результат. Нервно листая номера в телефонном справочнике, я записалась к врачу на 16:00.
Трудно передать словами, какая паника охватила мой разум! В поисках действенного метода успокоения я вспомнила ход разумных мыслей Саши, когда тот в корне поменял свою жизнь. Так… Он осознал, что живёт не один, подумал о полноте налитого стакана и всё бросил. Последую поучительному примеру: стакан наполовину полон, я оптимист, а, значит, непременно должна найти выход… Да он и впрямь есть: в самых непристойных местах человеческого тела, если говорить об этом в буквальном смысле. А что я имею за спиной? Двадцать пять прожитых лет в полнейшей свободе действий, без собственного крова над головой и небольшим доходом в месяц, которого могу лишиться, уйдя в декретный отпуск. Есть вероятность, что скоро моё место займёт новая помощница Оксана. Её взяли в приют спонсоры, чтобы та кормила и ухаживала за животными, а я выполняла непосредственные обязанности ветеринара. Теперь появилась масса свободного времени, но оно было мне ни к чему. Чем дольше я находилась в четырёх стенах, тем больше непредвиденная беременность выглядела как безвыходный тупик. Родив ребёнка, у меня не будет возможности не только снимать своё скромное жилье, но и внатяжку хватит на пропитание и другие расходы. Останется вернуться к родителям с низко опущенной головой.
Но как преподнести такую необычную новость? Да так, чтобы мама не опечалилась, а папа не пришёл в ужас. Приду и скажу: «Мам, пап, знакомьтесь – это Эйнштейн, мой сын». Да, моему сыну очень подошла бы фамилия  великого человека в качестве имени. Мало кто знает, что основоположник современной физики не разговаривал до трехлетнего возраста и только в семь лет мямлил заученные фразы. Мой сын тоже не заговорит рано, особенно после того, как мой отец – обладатель неподражаемого баса и густых бровей, нависнет двухметровым ростом над ребёнком с вопросом: «Кто тут у нас такой сладенький?»
Ну или приду к бабушке и скажу: «Бабуль, как ты просила, я остепенилась и выбрала дорогу счастливого материнства». Только первоочередно она подразумевала моё замужество, а не рождение правнуков.
И тут меня осенило: почему я ломаю голову в одиночку? У будущего ребёнка есть отец, и я обязана ему сообщить.
«Привет, ты скоро станешь отцом.» – не резковато ли? Вдруг от внезапной радости у него случится инфаркт?! Этот недуг «молодеет» с каждым годом, а я не выяснила анамнез его хронических заболеваний.
Я стёрла сообщение и написала заново.
«Привет. Ты мечтаешь стать отцом? Тогда спешу обрадовать, мечты сбываются!»
Нет, от подобного текста есть шансы на всю жизнь остаться заикой. Делема… Оказывается, сообщить такую новость не так легко, причём абсолютно не важно собственной семье или отцу ребёнка.
«Привет. Нам надо поговорить. Это важно.»
Отправив последний вариант, я ходила из угла в угол. Ответ пришёл спустя десять минут.
«Привет. В чем дело?»
В душе проплывали только мрачные тучи сомнения насчёт того, что Илья – ответственный человек. Дважды на его глазах мне угрожала опасность, и он ничего не предпринял, чтобы её ликвидировать. А ребёнок – это не приступ удушья от глотка чая и не угрозы разъяренных хоббитов; это большой вклад времени, чувств и денег.
«Нам надо встретиться, это не телефонный разговор.» – ответила я.
Меня настигло крайнее разочарование в нём, как в личности, когда мои глаза пробежались по следующим строкам.
«Я сильно занят, можем послезавтра.»
Я не смогла удержаться от сарказма.
«В принципе, можем через девять месяцев в роддоме!»
«Вечером заеду, напиши куда.»
На сердце отлегло. Всё-таки Илья – надёжный человек, и я поторопилась с выводами. Сообщив ему точное время и адрес частной клиники, куда собиралась после обеда в кругу семьи, я направилась на вокзал.
На улице торжествовало тепло. Солнце нещадно слепило глаза, и вся природа заиграла особенными красками. Как давно я не ездила на электричке! Минуя платформу, я зашла в предпоследний вагон поезда. Тамбур, насквозь пропахший сигаретным дымом, словно кричал о помощи скрипом двери, заедающей в одном положении и хаотично украшенной отпечатками пальцев.
Я облюбовала себе местечко в среднем ряду вагона у окна. Вагон был практически пустым, не считая первого ряда, где сидела бабушка в затертой одежде и жареным пирожком в руках, и второго ряда, на сиденье которого торчали только ноги в пыльных ботинках. По всей видимости, человек сильно устал, добираясь сюда, и устроился полежать на твёрдых лавках.
Как только состав тронулся с места, набирая скорость, в вагон вбежал рослый мужчина с крючковатым носом. Хитрющими глазенками он внимательно бегал по сиденьям. За широкими плечами висела хозяйственная сумка, в руках – запакованная коробка. Я сразу узнала в нем торгаша. В студенческие годы тот подсаживался ко мне, предлагая хрустальные стопки, бокалы и другую подобную утварь, а после моего отказа всегда находил время почесать языком. Я дала ему прозвище Гусь хрустальный ввиду его поразительного сходства с этим домашним животным и родом его занятости.
– Катя! Давно тебя не было видно, – протараторил он, продолжая бегать глазенками по сторонам. – Привет.
– Добрый день.
– Домой едешь?
– Да. Не думала, что вы до сих пор торгуете по электричкам.
– А как же?! Работать-то надо. Сейчас доедем до Сортировочной станции, и я на другую электричку побегу. Ты знаешь, посуда всегда в моде. К тому же я делаю божескую наценку на товар отменного качества. Кстати, тебе бокалы не нужны? Смотри, какие у меня есть новинки!
Он положил коробку на сиденье, доставая из сумки упаковку расписных фужеров для свадебного торжества.
– Гляди. Правда, красота?! Ты замуж-то вышла?
Стоило мне только открыть рот, как он продолжал сыпать вопросами, совершенно не дожидаясь моих ответов. Вероятно, ему нравилось вести монолог.
– Знаешь, какой дом я себе отгрохал!? Ты ахнешь, когда увидишь! Жаль, прибирать в нем некому.
«Навряд ли кто-то сумеет выносить его 24 часа в сутки,» – подумала я.
Оставив попытки вести диалог, я слушала хвастливую болтовню. Он отыскал в телефоне свежую фотографию недостроенного дома, от которого я должна была ахнуть, и показывал мне. Я же глядела сквозь экран телефона, думая, как меня угораздило так вляпаться с Ильей?
– Ладно, Катюш, побежал я. Скоро остановка, а надо ещё два вагона обойти. Если время останется, я вернусь.
"Надеюсь, этого не случится!"
Я уставилась в мутное заляпанное окно, вспоминая Сашу. Неужели он никогда меня не простит? А как же понятие милосердия?... Хотя я не думала о милосердии, когда писала жестокую правду.
Спустя сорок минут я гарцевала по высокой платформе, где меня встречала мама. Её короткую стрижку и красную голову я заприметила издалека. Она слегка поправилась и выглядела, как подкаченный атлет в преддверье соревнований. Накрашенные губы в тон волосам и бледная кожа прекрасно гармонировали. После объятий она ещё раз поздравила меня с днем рождения.
– Как доехала, доченька?
– Отвыкла от роскоши пригородных электричек. Меня уморило так, что очнулась с приоткрытым ртом и угрозой пустить слюнки на стекло.
Мама рассмеялась.
– Пойдем скорее, стол уже накрыт.
– А папа вернулся или по-прежнему бороздит просторы вселенной?
– Бороздит, дорогая, сегодня уходит в открытое море. Утром звонил, просил передать тебе его поздравления.
За разговором о папе мы ускорили шаг; от станции до нашего двора не более десяти минут ходьбой. Увидев силуэт дома на окраине деревни, на душе подул теплый ветер ностальгии. Всё здесь казалось родным; каждая улочка таила в себе ценность воспоминаний.
Вот центральная улица; прямой, гладкой линией простиралась она вдаль, утопая в раздолье лугов. Одинаковые дома из белого кирпича, построенные лет сорок тому назад, вереницей уместились вдоль дороги. По ней мы носились с соседской детворой, играя в прятки. Меня искали дольше всех, когда я пряталась за старым колодцем на заднем дворе.
Вот две плакучие ракиты у нашего дома. Их прочные ветки служили опорой качелям, которые смастерил мне отец, и где я часами исполняла хиты того сезона. У деревянного забора, изнурённого временем, притаилась крашеная лавочка. Вы думаете, это обычная лавка? Нет, это площадь бессменного караула деревни, где изо дня в день, из года в год её существования «выносятся приговоры» неравнодушных по делам местных жителей. Ничто не ускользает от взора людей, не видящих за собой греха, и, будто от меча на смертной плахе, никто не сможет укрыться от языков тех, кто носит на голове мнимый нимб непорочности (первые ряды безгрешников занимали соседские старушки, в особенности тетя Оля).
И наконец, та самая песочница у дома напротив. Некогда в нём проживал мой весёлый приятель Ванька Трошин. Когда его отец сгрузил огромную кучу песка, Ванька принёс машинки, и мы никак не могли наиграться. Признаться, уже в те времена с готовкой у меня не сложилось: куличики я не лепила, а гаражи, дороги и ограждения мы возводили с утра и до позднего вечера. Лёгкая грусть на мгновение накрыла меня: теперь от песочницы осталось одно название и мои безмятежные воспоминания…
Мы зашли на просторную террасу дома, и первой навстречу нам вышла теть Зина – старшая сестра мамы. Мало кто смотрел в её чёрные глаза больше минуты; силой пронизывающего взгляда она могла заставить любого отвернуться. Её возраст – огромная тайна. Никто из родственников не знал, сколько ей лет на самом деле. Вопрос о прожитых годах она воспринимала, как оскорбление. Шумный скандал и обида на всю жизнь – вот что ожидало смельчака, посягнувшего на неприкосновенность тайны. У мамы была плохая память на даты, потому сестру она поздравляла торжественно, всякий раз как будто с юбилеем, и к выбору подарка подходила весьма основательно. Ведь в случае ошибки, не смотря на родственную связь, маму ожидала жестокая опала, подобная той, что известна во времена смуты на Руси. Небеса не одарили теть Зину детьми, потому к Вике и особенно ко мне она относилась, как к родной дочери. В свою очередь я тоже любила её. Такую сварливую, сдобную женщину с большим румянцем на щеках и пристальным взглядом грифа.
– А вот и наша именинница! – воскликнула теть Зина, заключая меня в дюжие объятия. – Душевно поздравляю! Надеюсь, погостишь пару дней?
Я ответила, что не могу остаться, поскольку наша страна отъявленных работяг не терпит открытого тунеядства.
В дверном проёме показалась рослая фигура дяди Феди.
– Иди-ка сюда, именинница, согласно традиции подёргаю тебя за уши. Говори, сколько тебе стукнуло?
Оторопев от услышанного, тёть Зина замерла на месте.
– Что за невоспитанность такая? – возмутилась она. – У дамы неприлично спрашивать возраст.
(Ну, а я что говорила!?)
– Неприлично спрашивать, если тебе на шестой десяток! А ей надо гордиться расцветом своей молодости.
Румянец теть Зины, охвативший щеки и нос, указывал на раскрытие многолетней тайны. Усевшись на стул, дядя невозмутимо продолжал парировать колкие замечания тети. Я смотрела на его овальное, грубое лицо и седые волосы, и мне вспомнился папа – двух кровных братьев сразу не отличишь, разве что по гусиной походке и росту.
Вид у дяди был добродушный, но всё было не так просто, как могло показаться. Жадность и щепетильная бережливость – главные черты слесаря высшего разряда. Он волочил домой всё: инструменты, старинную посуду, металлические предметы; иногда продавал их втридорога кому-то из родственников, заявляя, что сделка выгодная, так сказать, на условиях «родня родне»; скупал на распродажах потрепанную мебель, делая перестановку в квартире раз в месяц. Та мебель, что была изжита из дома, годами пылилась в двухэтажном гараже вместе с тремя машинами марки «Москвич», которые тот дотошно перебирал в выходные дни. Запчасти на такой автомобиль уже перестали производить, и с того момента дядя Федя больше не эксплуатировал коллекцию своих автомобилей. Вдруг те сломаются, а деталей купить негде.
– Когда замуж, Катерина? – бойко спросил он.
По всей видимости, очень скоро. Ведь пока вы не знаете, что моя тайна куда интимнее секрета тёти Зины…
– В этой жизни точно! – с улыбкой ответила я.
Все рассмеялись. Каждую встречу дядя соблазнялся возможностью позлорадствовать над моим незамужним положением в обществе. Два года назад он причислил меня к категории «Старые девы» и несказанно радовался безусловной своей проницательности.
– Вон, погляди Васька: ему только двадцать стукнуло, а летом уже женится, – горделиво вставил дядя.
С улицы зашёл мой двоюродный брат Васька. За три года, что мы не виделись, он вытянулся и в значительной степени похудел (полагаю, всё ушло в рост). Я взглянула на его строгое лицо; оно выглядело неестественно, как у бескровного мертвеца (а говорят ещё я хожу бледная), и сквозь белую кожу проглядывали синие тонкие прожилки капилляров. Хипсторский пучок на голове и белесая щетина делали его взрослее своих лет. Мы обменялись поздравлениями, а между тёть Зиной и дядей тем временем назревал конфликт.
– И что хорошего в том, что парень угробит молодость, одев на себя хомут? – возмущалась тетя.
– Ничего он не угробит! А только обретёт: уют, дом и пищу. Нечего болтаться холостяком! Свободные люди идут по наклонной: либо спиваются, либо вообще не женятся. Пускай лучше сейчас определяется, чем потом будет локти кусать. Я с 18 лет при жене, и всем доволен.
Появилась теть Лена – жена дяди Феди – низенькая женщина лет пятидесяти с пышными формами. Её короткие волосы всегда зачесаны назад и залиты лаком так, что даже урагану Галвестону  не под силу навести беспорядок в её солидной причёске.
– С днем рождения, Катюша, – с изрядным акцентом сказала она, протягивая поздравительный конвертик.
Я поблагодарила её. Спорщики взяли голосом на два тона выше, и разрушительные последствия катастрофы казались неминуемы. Я прошла на кухню.
Там, держась за спину, у плиты корпела бабушка. При виде меня она побросала лопатку, прихватку и ринулась ко мне. Три месяца томной разлуки заставили взглянуть на неё другими глазами. Теперь было отчётливо видно, как неизбежная старость въелась в её доброе, терпеливое лицо. Прядка волос, выбиваясь из-под власти ситцевого платка, переливалась серебром; морщинки исполосовали желтоватую кожу, веки устало провисли под тяжестью лет, а безликие глаза глубоко впали.
– Внученька моя дорогая! Дай-ка посмотрю на тебя… – она сделала шаг назад и внимательно оглядела меня. – До чего же ты худа, голуба моя! Ну ничего-ничего, я курицы нажарила, поешь хоть по-божески!
Я засмеялась. Бабушку никогда не устраивала моя фигура. Она всегда говорила: «Худоба не красит женщину, та что повзбитнее – красавица. У нее и спинка лоснится, и глазок блестит, и на щеках румянец рдеет».
Мама мельтешила на кухне. Поставив последнее блюдо в зале, она позвала гостей за стол. Когда все немного подкрепились, настало время поочередных поздравлений с денежными конвертами (как я рада, что ушло время ненужных подарков, которые потом валяются или передариваются в целях экономии). Бабушка подкладывала мне курицу и рыбу, а мне, между прочим, кусок в горло не лез! Если Илья откажется от ребёнка, что мне делать?...
Желая подготовить почву, я начала издалека.
– Ходят слухи, моя одноклассница, Ира Тюрина, ждёт малыша. И она никому не говорит, кто его отец.
В воздухе повисло напряжение. Мама остановила стакан у рта, видимо, позабыв вообще, зачем его поднесла; дядь Федя перестал жевать, а его жена уставилась на него с немым вопросом: «Чего ты молчишь, Федь? Скажи уже, что думаешь.». Васька продолжал наяривать тушеное мясо. Ему не было никакого дела до разговоров, пока его живот не наполнится до отвала, а чувство насыщения не заставит его плюхнуться в мягкое кресло в углу зала. Бабушка, не теряя времени даром, всё подкладывала мне курицу.
– Ешь, ешь! От травы-то мясо не нарастет, – шепнула она.
Дядь Федя проглотил пищевой комок, вкладывая в голос открытое пренебрежение.
– Уж не собирается ли она стать матерью-одиночкой?
– А что в этом такого? – возразила я. – Разве лучше взять на душу смертный грех?
– Милочка, о каких грехах речь? Придумали себе, куда колени гнуть, теперь чуть что сразу: грех, кара, ад! Ты посмотри, на чем ездят ваши безгрешные легионы, у которых вы о прощенье молите! Раз они такие набожные, почему не боятся гореть в аду за сребролюбие?
Тема невзначай перетекла в русло, где дядь Федя, будучи рьяным атеистом, не знал себе равных. При нём лучше не упоминать о святых вещах.
– А если посмотреть на ситуацию с этической стороны? Разве жестокий поступок – это не аморально!?
Все уставились на меня любопытными глазами. Дядь Федя откинулся на спинку стула, сдвинув брови.
– Я всегда говорил, у Тюриных одни дурынды в роду: что мать, что дочь – всё одно! И похоже, наша Катя из того же теста...
– Неправда! – вмешалась мама. – Чепуху не говори! Да и, в конце концов, что плохого в детях?
Тёмные тучи над моей головой рассеивались. Пока я безмолвно торжествовала, мама продолжила речь:
– Ты сравнил несопоставимое. Ира всегда была сомнительной репутации, Катя другая. Посмотри, как она парней отметает, а про детей и заикаться незачем. Обе мои девочки воспитаны правильно, и они не принесут мне в подоле нагулянного внука!
С трудом я проглотила плохо пережеванный кусок мяса. Тучи снова сгустились. Не найдя и проблеска надежды на поддержку и понимание родных, я почувствовала, что почва будто уходит из-под ног. Теперь проблема выглядела куда серьёзнее, чем до приезда домой. Оставалось только верить в настоящее чудо…
Остаток часа я сидела за столом, не проронив ни слова. Шёл оживленный спор на тему Васькиной свадьбы (как ее провести и где отметить, причём Васькиного мнения никто не спрашивал). Перед отъездом бабушка позвала меня на кухню и села рядом на стул.
– Тихая ты сегодня, скрытная. Слова из тебя не вытянешь. Ты мне вот что расскажи, голубчик, нашла ли ты себе парнишку по душе?
Её взгляд оставался добрым, как прежде, но я предчувствовала неладное, словно бабушка что-то подозревает.
– Есть один экземпляр. Только я немного сомневаюсь...
Я растянула рот в наигранной улыбке, а бабушка взглянула на меня ещё добрее.
– Ты копайся, копайся – да не закапывайся! Молодость быстро проходит. Когда-то и я была, как ты: энергичная, видная, звонко смеялась. А время, что сквозь пальцы водица – убежит, не воротишь. Теперь во рту всего два зуба, а лицо навеки потеряло красоту. Я лишь об одном тебя прошу, когда будешь выбирать, помни: «с лица воды не пить». Красоту легко отобрать, голубчик, а душа твоя навеки вечные с тобой останется, – она взяла меня за руку и посмотрела ещё глубже, проникновеннее. – Не слушай ты Фёдора, сам не знает, чего мелит. Чувствую, сердце твоё мечется… Не делай того, о чем всю жизнь у Бога прощенье вымаливать будешь!
Я нервно проглотила слюну. Бабушка обо всём догадалась. В тот момент она выглядела не просто бабушкой, а седовласой жрицей, умудренной житейским опытом. Я вспомнила, что дед в молодости был очень красив. Гуляя налево и направо, он прослыл ловеласом, и даже бросал бабушку на семь долгих лет с двумя малыми детьми. Она ждала, терпела нужду, ходила в церковь и верила во все христианские святыни. Её искренние молитвы, читаемые три раза в день и по любой потребе, всегда доходили до неба. Непоколебимая вера, что на всё есть воля Божья, ни единожды не пошатнулась в ней. Эта вера оправдала себя : дед вернулся, но возвращение блудного супруга счастья ей не принесло, поскольку тот одну блажь сменил на другую. Алкогольное безумство подкосило его достаточно быстро. Когда дед почил в иной мир, ей исполнилось всего 38 лет. Неоднократно к ней сватались вдовцы и другие деревенские холостяки. Но бабушка наотрез отказалась выходить замуж и вплоть до старости хранила верность недостойному мужу.

Ровно через два часа я елозила на мягкой кушетке перед кабинетом гинеколога. Смотря на стены с плакатами о грудном вскармливании и климаксе, я заставляла себя верить в чудо. Не может быть! Так не бывает! Только не со мной! Что скажет Алекс, когда увидит мою шарообразную фигуру колобка? Наверняка, будет шокирован. Илья, похоже, тоже не пришёл в себя и подозрительно отмалчивался…
Напротив меня сидели две беременные девушки. У одной из них были выпученные, карие глаза, другая – сильно намалёванная, точно картина, и на высоких каблуках. Они разговаривали так громко, что мне невольно пришлось слушать их абсурдный диалог.
– Вчера выбирали кроватку, – сказала намалеванная пучеглазой. – Я хочу овальной формы, а муж говорит, надо брать обычную, но с маятником.
– Моя первая дочка спала исключительно со мной, мы её не качали, поэтому маятник нам был не нужен. А вы матрас какой брали: ортопедический или мягкий?
Я уставилась в потолок, лишь изредка поглядывая на странных мамаш. Очень любопытно, как предыдущим поколениям удалось вырастить детей без подобных примочек…
– Только ортопедический! – ответила намалеванная. – Спинка должна развиваться правильно или в будущем не избежать проблем с позвоночником. А вы уже решили, где будете рожать?
– Да, хочу испробовать новую методику: роды в воде. Говорят, это совсем не больно.
Я не находила себе места, блуждая взглядом по серому коридору. А присутствие чокнутых мамаш только усугубляло моё волнение. Вдруг и меня гормоны превратят в шизофреничку с маниакальными идеями?...
– А мы договорились в роддоме, что муж будет снимать на камеру, и за отдельную плату впустят свекровь. Она хочет видеть, как рождается на свет её любимый внук.
Страшно представить, как чертыхался бы дядь Федя, услышав их разговор. Вероятнее всего, ребёнок тоже будет не в восторге от снятого видео, когда подрастёт. Не зря матушка-природа так тщательно скрывает жуткие подробности выхода младенца из родовых путей, отключая с той целью долговременную память малыша. Фу, какая гадость!
Я скривила лицо, и пучеглазая одарила меня мягкой улыбкой.
– А вы тоже кого-то ждёте? – спросила она у меня.
– Я врача.
Девушки весело засмеялись, воспринимая мои слова в переносном смысле.
– А мы над профессией малыша ещё не думали.
В этот момент вышла тощая женщина в колпаке и желтом халате, озвучив мою фамилию.
Момент истины настал! Все духи, джины, ангелы и прочие волшебные твари (если, конечно, вы существуете), помогите мне! Ибо я совершенно не готова стать несносной мамашей.


14
Грядут перемены
Илья ждал меня у дверей частной клиники в положенное время. Я едва не выругалась, когда увидела, что он был не один, а с коротконогим Жорой. Мы сухо поздоровались. Узкие глаза Жоры переливались злорадством.
– Давайте обсудим ситуацию, – деловито начал он, убирая руки в карманы. – Кать, ты же понимаешь, что сейчас вам ни к чему обременять себя лишними хлопотами?
Я вскипела, не понимая, во-первых, почему со мной говорит Жора, а не сам Илья. Во-вторых, нравоучениями он напомнил мне славную маму Вадика, называющую детей ненужным балластом.
– Тут вроде не заседание суда, – обратилась я к Илье. – Зачем ты нанял себе адвоката?
Он не ответил. Его безжизненные глаза потупились вниз. Я крепко сжала кулаки в карманах пальто. И как я ошибалась на его счёт… Сгорбленный, растерянный и убитый горем, он не готов к крутому повороту событий. А я чуть было не вышла за него замуж!
– Слушай, давай без твоей иронии!? Илья оплатит расходы, но ты должна избавиться от ребёнка.
Жора достал из кармана маленькую стопку номиналом по тысяче рублей и протянул мне. Я взяла деньги.
– Какой же ты жалкий… – с чувством неимоверного отвращения проговорила я. – Ты даже не в силах ответить за свои поступки! Ходишь тут со всякими… адвокатишками. Странно, что ты не звал его к нам в постель за компанию. Жалкий, беспомощный трус! Забери это, видеть тебя не хочу!
Я подкинула деньги вверх (всегда мечтала так сделать), и те закружились в воздухе красивым Вальсом. Сожалела я лишь о том, что асфальт оказался сухим. Шагая к остановке, я старалась успокоиться.
Бабушкина вера в чудеса не подвела. Врач опровергла наличие беременности, ссылаясь на гормональный сбой. Ещё бы! Столько чудиков за короткий промежуток времени – как тут не быть сбою?! Но меня всё ещё ужасала мысль, что я могла остаться наедине с собой для принятия важного решения.
Алекс… Второй раз он «как в воду глядел», и предостережение: «только не спи с ними» оказалось весьма дельным. Я бросила уроки, и Вика наверняка расстроится, когда узнает. Да! Решено, загляну к соседу сверху. Пара оскорбительных издевок, и он снова примет меня в команду.
Положив сумку, я поднялась на четвёртый этаж и постучала в дверь квартиры Алекса. Вышла светловолосая девушка с расплывчатыми чертами лица, держась за поясницу. Её живот напоминал огромную дыню. Видя, как я тщательно разглядываю ее фигурку, она спросила.
– Вам кого?
– Алекс дома?
– Алексей? – переспросила она, полагая, что ослышалась.
– Да.
Взгляд её стал враждебным и подозрительным. Она смерила им меня с головы до пят.
– Это мой муж. Сейчас позову.
– Муж?!
Я почувствовала, как кровь устремилась вниз, а в глазах появились прозрачные круги. Я поплелась по коридору в обратном направлении, едва переставляя ноги. Девушка что-то кричала вслед, но меня как будто оглушило снарядом. Алекс женился, и за две недели у него появилась беременная жена – вот это да!
Остаток вечера я провела на диване с ноутбуком на коленях. Внутри надоедливо точило разочарование. Я больше не читала поздравлений; они потеряли смысл. Всё стало не в радость, а скорее наоборот – звуки входящих сообщений раздражали настолько, что хотелось расколотить монитор. Я больше не думала об Илье. Его трусость сразила до глубины души. Но Алекс не шёл из головы; никогда ещё не видела таких необычных глаз, как у него. Я улыбнулась. Язвительная усмешка, которой он реагировал на мои неуклюжие движения на репетиции, не имела себе равных. А тот мимолётный поцелуй? Как горячи были его губы! Они, как раскаленное железо, обжигали кожу, а щетина покалывала тупыми иголками. И теперь он женат… Нет, я точно разобью ноутбук!

15
Мой пернатый друг
Пасмурная погода накрыла город, и я с горем пополам отнесла своё протестующее тело на работу. Животный приют «Ласковые лапы» спрятался за пятиэтажками Поселковой улицы. Я прошла мимо кирпичных домов, минуя аптеку и палатку с выпечкой, размышляя о рыжей кошке и Бароне, не оправдавшем трагичных опасений. Он вёл подвижный образ жизни, встречал меня радостным лаем, а его хвостик вилял из стороны в сторону, как стрелка магнитного компаса в аномальной зоне. К счастью или на великую беду, нашёлся его хозяин. И Стёпка поручил мне отдать пса в родные руки. За прошедшее время я успела привязаться к нему больше, чем к ассорти из маленьких котят, и сильно расстраивалась на этот счёт, хотя знала, что Барон - не уличная дворняжка, и рано или поздно так должно было случиться.
Подойдя ближе к зданию, где с двух сторон росли рябины, ягоды которой сморщились и потеряли сочность, моё внимание привлекла маленькая птичка серо-розового оперения. Яркие полосы янтарного цвета на хвосте и крыльях являлись визитной карточкой свиристелей. Прыгая по ветке головой вниз, клювом свиристель тянулся к ягоде и, не дотянувшись до неё, соскальзывал с ветки. Затем взмывал обратно и снова падал. Все действия в хронологическом порядке повторялись вновь и вновь. Его странное поведение озадачивало. Может, проблема в крыльях?.. Не похоже на то. Пораженная тем, что в весеннюю пору лицезрела одинокого представителя рода, всегда кочующего стаями, я притаилась вдалеке, чтоб не спугнуть птенца. Очередной раз поднимаясь вверх, свиристель начал красиво парить. И мне вспомнились слова Алекса о том, что только лёгкие движения придают воздушность Вальсу.
Свиристель перелетел на другую рябину. Внезапно движения его крыльев стали паническими. Стремительно теряя высоту, он врезался в пластиковое окно приюта. Я подбежала; глаза свиристеля были прикрыты, а маленькое тельце расслаблено. Подхватив птенца, я зашла внутрь и устроила его в обувной коробке. И что с ним не так? Я приступила к осмотру. В глаза бросались крылья: они имели неодинаковую расцветку. Одно крыло было чёрного цвета с янтарной полоской и алыми вкраплениями. А другое было полностью белым. Очевидно, что он являлся особенным представителем своего рода. Его забавный хохолок и чёрные стрелки вокруг глаз навивали мысли о египетских фараонах. Но кличку птенцу я дала из другой оперы…
Желая показать его Степке, чтобы тот озвучил окончательный вердикт по состоянию бедняги, я оставила коробку на столе, а сама направилась к Барону. Спустя некоторое время я шествовала по коридору в кабинет. Дверь приюта открылась, и в помещение вошёл высоченный парень моих лет. Средней длины русые волосы каскадом неопрятных паклей свисали вниз, овальное лицо имело нездоровый цвет. Он жевал жвачку, беспардонно ею причмокивая.
– Здрасте, – сказал пучеглазый парень. – Я звонил по поводу Барона.
– Подождите минуточку, я его приведу.
Глаза его обдавали похотью, и он, не переставая жевать, улыбнулся.
– Как зовут спасительницу моей собаки?
С первых минут появления я испытывала неприязнь к нему и вовсе не старалась этого скрывать.
– Я не спасаю людей, поэтому плюсы в нашем знакомстве сведены к нулю.
Он с нежностью взял меня за руку и поднёс ее к своим нелицеприятным губам.
– Можешь не отвечать. Буду называть тебя крошкой. А давай увидимся сегодня, крошка?
Я скривила гримасу. Он был настолько худым и высоким, что я ощущала себя на лесной опушке под ветками чахлой сосны.
– Меня зовут Катя. Не думаю, что это хорошая идея.
Я вырвала руку и вошла в зал, где Барон встречал меня привычным ритуалом.
– Да, дружок, твой беспечный хозяин нашёл тебя.
Барон лизнул мою ладонь, смотря на меня глубокими, искренними глазами, и мне стало жаль расставаться с ним. Пока Барон переминался с лапы на лапу, я одела ему ошейник, вывела в коридор и передала поводок хозяину.
– А меня зовут Рома. Давай всё же встретимся сегодня?
До чего назойливый тип! Он не внушал доверия, и я искала хоть малейший повод не отдавать Барона в руки беззастенчивого нахала.
– Как получилось так, что собака осталась без хозяина?
– Я привязал его у входа в магазин, на велопарковке. А когда вернулся с пакетами – его уже не было. В социальных сетях выложил пост о пропаже, расклеивал ориентировки на столбах, подъездах в том районе. А потом друг предложил позвонить сюда. Мужчина сказал, у вас в приюте недавно появилась внешне похожая собака с именным медальоном. Маме очень дорог пес.
И мне тоже… Я наклонилась к Барону, который облизал мою щеку.
– Барон, наглая морда! – вскричал Рома, резко дергая собаку за поводок, и Барон снова превратил тонкий хвостик в магнитную стрелку. – Я не лезу с поцелуями к милой девушке, и ты потерпи.
– Будь добр, в следующий раз привязывай его покрепче. Чудо, что он остался жив.
Я повернулась в сторону кабинета. Барон жалобно заскулил, и моё сердце заныло тоской. В ту минуту мне хотелось вырвать поводок у Ромы, а самого пучеглазого выставить за дверь.
Нет, я должна убедиться, что собака в надёжных руках!
– Ты живёшь с мамой? – обернувшись, спросила я.
Он приторно осклабился, обнажая неровные резцы.
– Да, но она уехала на отдых, и я совсем один. Хочешь приехать ко мне?
– Да, вечером заеду.
Что я несу? Зачем мне это нужно? Он - хозяин Барона. Я не могу опекать пса, у которого без того есть кому позаботиться о нём, и не важно насколько весома эта забота.
Но, увидев, как Бигль радостно виляет шоколадным хвостом, мой сумасшедший порыв приобрел твердые формы. Я оставила ему свой номер телефона, и мы условились, что подъеду после шести вечера.
Когда вернулась в кабинет, увидела, как Стёпка расхаживает из угла в угол, озабоченный и грустный, разговаривая с Лилькой по телефону.
– Дорогая, зачем ты так? Я не запрещал тебе покупать тот комплект. Просто не понимаю, зачем тебе два одинаковых?
Я слышала на расстоянии метра, как Лилька срамила его, на чем свет стоит. Через пару минут запас её терпения подошёл к концу, обида достигла критической отметки, и она положила трубку. Стёпка рухнул на стул с видом великомученика. Надо бы дать ему время перевести дух…
Я подошла ближе к перевязочному столу и, не обнаружив там коробки с птицей, взревела, ничуть не уступая громогласной Лильке.
– Стёп, а где коробка? Я её тут оставляла!
Он устремил на меня потерянный взор.
– С дохлой птицей? Я понёс её на мусорку, но Лилькина опала кого хочешь остановит. Я даже забыл, зачем пошёл на улицу. Коробка у входной двери.
«Только не это!»
С испуганными глазами я помчалась на улицу.


16
Проклятущие комары
– Фух, Алекс! – выдохнула я. – С тобой всё в порядке.
Птенец лежал в том же положении с закрытыми глазами. Я подняла коробку и вернулась в кабинет.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он живой? – изумился Стёпка.
– Живее всех живых.
– Не могу поверить! Лилька уничтожила мою бдительность. Откуда он взялся?
– Утром клевал рябину возле приюта, затем взлетал и падал. В итоге, его занесло в окно. Я долго наблюдала за ним. Поведение было из ряда вон выходящее. Не пойму, что на него нашло?
Стёпка осмотрел птенца со всех сторон, поочерёдно поднимая крылья, и обнаружил, что одно полностью не расправляется, очевидно, после удара. И тут свиристель приоткрыл чёрный глаз, и на мгновение мне показалось, что я вижу ту самую ядовитую усмешку, которую всегда наблюдала на лице учителя танцев. Никогда ещё не ошибалась я с выбором клички для животного!
– Да он просто пьяный!  – Стёпка весело расхохотался, направляясь к раковине. –Объелся забродивших ягод, теперь у него похмелье.
– Ты шутишь?
– Серьёзно. Такое опьянение могло бы стоить ему жизни. Я слышал подобные истории; птичьи обжоры переедают испорченных ягод, а затем врезаются в здания, машины, деревья – да куда угодно! Ему повезло, что ты окончила его пьяное путешествие без летального исхода.
Я подошла ближе к коробке. Птенец устремил на меня «подведенный» глаз, и я осмотрела поврежденное крыло, которое имело значительный дефект. Пернатый старался вызволить крыло из моих рук, но слабость, окутавшая тельце, не давала добиться желаемого результата.
– Алекс, мы тебя обязательно вылечим!  Пришлёшь ещё нам весточку из дальних лесных массивов.
Стёпка вытер руки полотенцем, поставив на меня удивлённые глаза.
– Ты назвала птицу в честь того учителя танцев?
Я опешила. Неужели мой монолог с птицей прозвучал настолько громко? К ушам прилила краска, и они вспыхнули, как две свечи. Поразительно, что при Степке я покраснела впервые! Высокомерный Павлин имел прямое влияние на мое артериальное давление, причём для этого совсем не обязательно его личное присутствие.
– Чушь всё это. Он в прошлом.
Без особой охоты я поведала Стёпке о вчерашнем визите к соседу сверху, и он неодобрительно покачал головой.
– Упустила ты, Катюха, своё счастье, упустила!
– Никому не пожелаю такого счастья. Всё, что не делается – всё к лучшему! – буркнула я в заключение, ожидая другой реакции. – А у вас с Лилькой что за буря?
– Она обвинила меня в том, что я не люблю её, представляешь? Она купила два комплекта фирменного белья, причём абсолютно одинаковых, и обиделась на мой вопрос: зачем ей две идентичные пары лифчиков и трусов? В итоге, вышло, что я примитивный скряга и жмот, который упрекает её в расточительстве.
Мой заразительный смех сотряс белые стены кабинета. Мужчинам никогда не понять наших нафуфыренных тараканчиков с бигудями на голове. А Лилькины насекомые даже для меня являлись загадкой.
По телефону я аккуратно задала ей вопрос Стёпки. Из моих уст он не казался ей оскорбительным. Оказывается, второй комплект был последним. Ей стало не по себе от мысли, что кто-то его купит, и Лилька перестанет носить титул обладательницы единственного экземпляра той коллекции.
– Не буду я ходить, как в инкубаторе! – с жаром заявила она, и мне представилось, как Лилька в тот момент скрестила руки на груди в знак протеста.
– Его кроме Стёпки и меня никто не увидит.
– Ничего себе! А о моих чувствах кто-нибудь подумал? Я не хочу превратиться в овечку Доли, зная, что мой комплект клонировали. А какая-нибудь замарашка будет думать, что он эксклюзивный! Это мой принцип, и я прошу его уважать.
Лилькина логика поражала эксцентричностью! Но переубеждать её в обратном я не стала.

Решив забрать коробку с Пернатым Алексом на обратном пути от Ромы, я оставила её в кабинете и двинулась в дорогу. Природа неимоверно грустила, и дул неприятный ветер. Пока я добиралась до улицы Набережной, где в новом доме десяти этажей обосновался Барон, на телефон пришло сообщение от неизвестного отправителя следующего содержания.

«Ты по-прежнему не видишь причин, чтоб не отказать мне во встрече?»

Я подумала, что в роли отправителя выступает Рома. Какой странный парень… Мы ведь обо всём договорились.

«Я уже в пути. Как Барон?»

Пока я отправила ответ, ветер взбунтовался. Под его ураганными порывами провода панически болтались; вывески и указатели на фонарных столбах трепало из стороны в сторону. Мимо пролетали газеты, упаковочные обёртки, целлофановые пакеты из переполненных мусорных баков. Прохожих становилось всё меньше. Я оказывала стойкое сопротивление природе, а телефон принял новое сообщение. 

«Как это в пути? Дай мне полчаса, и я выйду навстречу.»

Затем ещё одно.

«Какой Барон? Мы его Лордом назвали.»

Наша последующая переписка представляла собой диалог людей у подножья Вавилонской башни, когда Создатель намеренно смешал языки, и люди перестали понимать друг друга.

«Не стоит. Подхожу к твоему дому. Не забудь включить домофон. А кто такой Лорд?»

Очень странный парень…

«В смысле к дому? Я не говорил, где живу!»

Я просто взбесилась. Ну до чего далёкий ум! Пора положить конец игре в «кошки-мышки».
Выслушав череду гудков, грубый и басистый голос ответил мне короткое: «Да». Я слегка растерялась. Голос Ромы имел более нежные ноты, чем тот, что раздался в динамике телефона.
– Что у тебя с голосом? – спросила я, с превеликим трудом идя против ветра.
– Это мой обычный голос. А что не так?
И тут я поняла, что беседую вовсе не с пучеглазым Ромой, а с высоченным парнем, который забрал из приюта двух котят для сестрёнки, пугая меня причудливой улыбкой. Он тогда записал мой номер, но так и не объявился. Как же его зовут?... Убей, не помню. Назову любое имя, а он поправит. 
– Дима?
– Нет.
Моя уловка не сработала. Как же его…
– Юра?
– Мимо!
Я не выдержала.
– Может уже напомнишь своё имя?
– Только при встрече. Ты в поле находишься?
Меня сносило так, что разъяренный ветер создавал помехи в трубке не только ему, но и мне. Голос его заикался, и от сильного порыва я вцепилась в железные перила у порога. Угораздило же в такую погоду творить добро!
– Я тебе перезвоню, а то на улице сносит. Пока.
Я положила телефон в карман, дерганными пальцами набирая номер квартиры на вызывной панели домофона. Дверь открылась сразу, будто Рома ждал у переговорной трубки. Отныне дом – это безопасно, улица – небезопасно. Я поднялась на четвёртый этаж. Рома стоял в открытых дверях 48 квартиры.
– Ка-а-ать, погодка-то совсем не лётная, да?
– Очень даже лётная. И без метлы можно взлететь, не будь спасительных перил у подъезда.
Он захохотал, любезно предлагая войти, а я вкрадчиво улыбнулась. Радостный Барон мчал ко мне по ламинату, а его задние лапы заносило на поворотах.
– Бароша, какой ты счастливый! Значит, хозяин тебя не обижает.
Пёс лизнул мою ладонь и скрылся за стенами смежной комнаты.
– Будешь чай? – мягко спросил Рома. – Или, может быть, пивка? У меня всегда стоит бутылочка. Так, на редкий случай.
Он улыбнулся, в один шаг сократив расстояние между нами, и тогда я внимательно заглянула в его выпученные глаза. Они были мутными, имели странный блеск. Похоже, баночка пива припасена не только на редкий случай…
– А кирпичей не найдётся? С ними есть шанс добраться домой целой.
– Зачем тебе уходить? Ты только пришла, к тому же на улице апокалипсис. Пойдём, я поставлю чайник.
Его доводы были весьма убедительны. Я разулась. Без каблуков мое происхождение напоминало род благородных лилипутов. Рома был таким тощим и высоким, что на его фоне у меня появилась пара-тройка лишних килограммов, причём ощущались они по всему телу, не исключая икры. Мы прошлепали на кухню. Рома включил телевизор и достал чистую кружку, а я устроилась на кухонном уголке ближе к окну.
 Кругом господствовал беспорядок. Немытая посуда горой высилась над краями засаленной раковины; на плите стояла грязная сковородка, окружанная жирными пятнами на варочной панели. На столе лежали целлофановый пакет с чешуей таранки, заляпанный стакан, кусочек хлеба в прозрачном салатнике, использованная зубочистка и планшет, а сверху всё засыпано мелкими крошками от чипсов.
– А надолго твои родители уехали? – осведомилась я, переживая за мать Ромы, которая, судя по дорогой обстановке и расставленным по фэншую баночкам на полках гарнитура, – настоящий педант в сфере чистоты и дизайна.
– Хочешь помочь с уборкой? Я слегка подзапустил хату, да? У меня двухнедельный отпуск, имею право расслабиться.
Слегка? Подзапустил? Достойная самокритика, ничего не скажешь! Да благодаря ей спустя неделю от квартиры одно название останется…
Он налил кипяток в кружку и кинул одноразовый пакетик чая.
– Я работаю токарем на заводе, работа сложная. Поверь, мне не до уборки! Я там пашу, как конь, поэтому дома не собираюсь выкладываться. И, если уж говорить о чистоте: не мужское это дело. У нас полно техники, она пускай напрягается. А я умею только чай заваривать и кнопки на машинках нажимать.
Это видно!
Мне вспомнилось, как бабушка однажды сказала: «Раньше, казалось бы, жизнь была тяжелее, и люди мечтали облегчить ношу забот. Случился прогресс. В мире современных технологий жить проще. Только это что? Люди стали ленивей, поскольку есть техника, выполняющая любую работу; глупей – так как машины считают за них; бесчувственней – ибо экран телевизора учит жестокости. Неволей задумываешься: прогресс – движение ли это вперёд или верный шаг назад?». Глядя на Рому я определённо нашла ответ.
По новостям предупредили о красном уровне опасности, советуя не покидать дома без особой надобности. Ураган повалял деревья в соседнем регионе, оборвал провода, кроме того, есть человеческие жертвы.
М-да… Я взглянула на Рому, который, вскрыв очередную банку пива, достал из пакета нечищеную таранку. Специфический запах донесся до моих ноздрей, и я поморщилась.
Тем временем злобный ветер продолжал всё рвать и метать на своём пути. Его зловещий свист проникал сквозь закрытое пластиковое окно, нагнетая страх. Я покорно улыбнулась Роме. Ничего не остаётся, как переждать ураган здесь…
– Ка-ать. А Кать?
Он произносил слова с некой издевкой в голосе, и я начинала тихонько ненавидеть своё имя.
– Что?
– Я ведь сразу тебе понравился?
Я едва не подавилась чаем. Откуда такая самоуверенность, причём абсолютно необоснованная!? Наружу просились слова: ты себя в зеркало видел? Но бабушкина поговорка: «с лица воды не пить» одержала победу. Вдруг он положительный персонаж, а я так жестоко о нём отзываюсь...
– Нальешь ещё чая?
– Кать, кипяток в чайнике. Я, кажется, совсем окосел.
Отличное гостеприимство! Ничего не скажешь. И надо было природе разбушеваться именно в этот день? Как же всё не вовремя…
Часом позже Рома опустошил ещё четыре банки и бормотал невесть что. Я отреченно уставилась в окно. Как там Пернатый Алекс? Я должна забрать его из приюта на обратном пути, а теперь меня саму некому забирать…
Барон засеменил к миске и, подкрепившись сухим кормом, свернулся калачиком у моих ног. Моргнул свет; затем ещё раз, и комната утонула в кромешной темноте. Обезумевший ветер взял высокие ноты, швыряя летящий мусор, сломанные ветки и частицы дорожной пыли к небу.
– Без света куда романтичнее, – подытожил Рома. – Устроим ужин при свечах. Ужина правда нет, но не суть. Главное свечи.
Заливаясь смехом, он направился в другую комнату, подсвечивая себе под ноги дисплеем телефона. На часах было только 20:00.
– Не знаю, куда их маман припрятала, – сказал Рома, вернувшись на кухню. – Возможно, опять делала какие-то обряды, порчи, заговоры. К ней иной раз соседка приходит – сущая ведьма! Они тут такое вытворяют! Мама не горюй! Копоть от свечей на потолке потом содой приходится оттирать.
Лишенная дара речи, я в удивлении округлила глаза.
– Да шучу я, шучу! – Рома закатился сатаническим смехом. – Видела бы ты своё лицо! Умора! Свечей и правда нет. Будем сидеть скромно, с фонариком на телефоне.
Он сел обратно, а я, всё ещё ошарашенная резонансом в его поведении, перебирала в голове день за днём в надежде отыскать момент, где нагрешила так, что злая судьбинушка воспринимает меня, как предмет мебели, который можно переставлять, не взирая на его чувства и желания.
– Пойдём лучше спать, – сказала я, желая покончить с пьяными посиделками, боясь, что он снова выкинет что-нибудь эдакое.
Рома хитро оскалился, а его левый глаз всё больше стал отклоняться от курса в сторону, походя на всевидящее око Саурона в долине Мордора .
Зло не дремлет…
Выкинув очередную пустую тару в мусорку, Рома сел в непосредственной близости ко мне.
– Ка-ать.
«Началось…» – подумала я, делая вид, что не расслышала.
– А Кать…
– Что?!
– А давай целоваться?
В необъяснимом порыве я повернула голову к Роме. Мутные глазенки лихорадочно блестели, и он потянул ко мне свои отвратительные, невзрачные губы. Вновь ощущая себя падшей женщиной, я отвернула от него лицо, вцепилась в кружку двумя руками и пригубила пустую посудину.
– Кать...
Интересно, где у него аптечка? Вдруг там есть снотворное или успокоительное? А что? Прекрасный способ от него избавиться.
– Ром, у меня голова сильно болит. У тебя нет обезболивающего?
– Я не пью таблетки, но где-то должно быть. Сейчас посмотрю.
Я ничуть не удивилась его протесту медицине. Логично: зачем традиционные методы, если есть альтернатива из магазина с 4-7% оборотами на выбор?!
Обшарив кухонный гарнитур, он удалился в другую комнату и вернулся спустя несколько минут.
– Ищи сама, – он протянул мне небольшую подарочную коробку с медикаментами. – Я в таблетках не спец.
Я улыбнулась. Коварный замысел вполне реализуем…  Мои упования на спасение таяли с каждым неподходящим случаю блистером таблеток.
– Нашла?
– Нет, придётся потерпеть…
Рому окончательно развезло. Речь его становилась малопонятной, утомительной, потому в голове моей играла музыка Чайковского. Когда его телефон полностью разрядился, он предложил идти спать.
– Диван у меня большой, – пролепетал он. – Вдвоём поместимся.
– А больше лечь негде?
– У родителей спит Барон, так что извини.
Мы направились в комнату, освещая путь моим телефоном. Рома быстро стянул с себя футболку, и я практически успела пересчитать количество его выступающих ребер. Он рухнул на диван в трико и перевернулся на живот.
– Кать, можешь раздеваться, я не смотрю.
Всё равно с утра снова одеваться, зачем впустую тратить время!?
– Я последую твоему примеру.
Ужасный день! Просто ужасный!
Я легла на спину, а Рома, подвинувшись ко мне, положил тощую руку на мой живот.
– Ка-ать.
Дальше будет: «А Кать», и я поспешила ответить.
– Да, Ром.
– У нас ничего не будет?
Я лежала без движенья, притворяясь спящей. Не отрывая головы от подушки, он дважды пошевелил меня рукой. Я не среагировала, и вскоре звонкий храп сотрясал стены оперными переливами. Я уставилась в потолок, припоминая загорелое тело Алекса и большие капли на его крепких мышцах после душа.
Алекс… Почему он женился? Не представляю его семьянином или добропорядочным отцом. И откуда ровный загар на его теле весной?...
В несуразных думах я провалилась в сон, но всего на пару минут. Раздался громкий шлепок в пределах моего уха. Я повернула голову к пьяному соседу по дивану, желая узнать, что случилось, и поняла, что он приложился ладонью себе по лбу. До смерти перепуганная я тихонько выдохнула. Похоже, пронесло…
Вскоре я успокоилась и снова прикрыла глаза, что было весьма некстати. Посреди полной тишины, где между собой боролись рыки пьяного Ромы, прозвучали грозные слова:
– Проклятущие комары!
И новый удар спящего – только на сей раз ладонью по моему животу – заставил мои глаза предельно округлиться. Дыхание сбилось, и чувство пронзающей боли разлилось до груди. Я лежала на спине, подавляя лезущий наружу стон. Затем монотонное сопение, переходящее в храп, снова захватило комнату, и мои мысли вылезли из окопов больших полушарий. По всей видимости, Рома был лунатиком, и ему почудилось, как его кусают комары. Теперь главное не разбудить его, а то вдруг белая горячка и он – давние друзья… Помимо гнусных пошлостей, которые придут ему на ум (что для меня хуже Сашиного поцелуя и чёрного плаща), под угрозой окажется моё собственное здоровье.
Прошло достаточно много времени прежде, чем стала дремать. Рома был тут как тут: закинув на меня руки и ноги, он приступил к исполнению булькающих мотивов мне в ухо. Напрасно я старалась избавиться от тяжести расслабленных конечностей Ромы! Как только пыталась сдвинуть их с места – он замолкал, и я вновь оставляла его в покое.
Так я и пролежала всю ночь на спине, а на улице вскоре занимался рассвет. Когда потоки яркого света пробились в окно, я уставилась в узоры потолочной плитки. Надеюсь, буря миновала, и пора вернуть моему телу потерянную свободу движений.
Повернув голову в сторону перегара, я чуть не взвизгнула от страха… Рома лежал на подушке с приоткрытым ртом, а его выпученные, распахнутые глаза безжизненно смотрели в пустоту. Похоже, он не дышит...


17
Двое из ларца с одинаковым именем
Настоящая паника охватила меня. Неужели он умер? В таком случае я занимаю лидирующую позицию в числе подозреваемых. В голове тут же нарисовался сюжет моего ареста: шумно врывается многочисленный отряд ОМОНа в чёрных масках и с автоматами в руках. Главный из них кричит: «Всем оставаться на своих местах! Вы арестованы за совершение преступления по статье….»
– Ром! – не своим, писклявым голосом завизжала я, впечатленная фантазией, и болтая расслабленное тело за плечо.
Он часто заморгал, вытаращив на меня возмущенные глаза.
– Ты совсем больная? Зачем так орать?
– Что у тебя с глазами?
Моё сердце бешено колотилось, и несколько внеочередных ударов неприятно сдавило грудную клетку (не иначе я заработала аритмию). Благо хоть, лишение свободы мне не грозит!
– А-аа, забыл предупредить: я всегда сплю с открытыми.
– Вот черт!
Я бросилась в прихожую. Барон прибежал на мой истеричный крик, но я, никого не замечая, подхватила пальто и кинулась к двери, даже не взглянув на собственное отражение в зеркале. Сбегая по ступеням вниз, от испуга мои глаза всё ещё стремились покинуть орбиты. С той минуты меня не пугали предостережения метеорологов, жуткий ураган и катаклизмы – ничто не сравнится с мертвецкими глазами Ромы по утрам!

Дома я очутилась в шесть утра, мысленно целуя родные стены. Бедный Пернатый Алекс! Как он пережил кошмар этой ночи?
Оказавшись на работе, я ринулась в кабинет. Коробка лежала на столе, но в ней было пусто. Я осмотрелась вокруг – Пернатого Алекса и след простыл. До чего же я невезучая! Мне не по силам удержать в неволе больную птицу, тогда что говорить о парне со здоровыми ногами!?
Вошёл Стёпка.
– Привет. Я еле добрался, – сказал он, снимая куртку. – Ну и дел наворотил вчерашний ураган! Весь квартал сидел без света, интернета и тепла.
– Ты когда уходил вчера, Пернатый Алекс был в коробке?
– Да, а ты чего такая озадаченная?
И куда он мог подеваться? Возможно, сюда заходила Оксана и случайно выпустила его. Или, следуя примеру Стёпки, сочла его мёртвым и отнесла на помойку. Для прояснения ситуации дождусь Оксану…
– Пернатый пропал. Нигде не могу его найти.
Стёпка пожал плечами, одевая сменную обувь.
– Слушай, Кать, для Тигры нашлась хозяйка, моя старая знакомая – Ева Аргольда.
Моя озабоченность сменилась протяжным смехом.
– Должно быть, она известная личность!?
– С чего ты взяла?
– У нее выдающаяся фамилия для Российской Федерации!
Степка мечтательно улыбнулся.
– Верно. В школе все называли её – Эдемская.
– Постой, дай угадаю. Ночью она перелезала через забор и воровала соседские яблоки!?
Я покатилась со смеху, и Стёпка тоже рассмеялся.
– Нет, она могла обольстить любого Адама.
– Даже тебя? – я скривила ироничную мину. – Надо бы предостеречь Лильку, чтобы держала тебя подальше от Эдемских садов.
Я закатилась пуще прежнего, а Стёпка покачал головой.
– До чего ты вредная, Кать! Мне и так хватило вчерашней трёпки за то белье… Будь оно неладно!
– А ты не называй меня по имени. Теперь понадобится целая вечность, чтобы отмыть его от грязных ассоциаций с придурковатым хозяином Барона.
Закрыв шкафчик с верхней одеждой, Стёпка направился ко мне.
– Сдается мне, ты снова куда-то вляпалась. Ну-ка поподробнее!
Опираясь на стол, с любопытством он вникал в повествование моего злосчастного приключения, а в последующие часы рабочего дня его одолевали внезапные приступы смеха.
В обеденный перерыв я созвонилась с Лилькой. Она убеждала меня не опускать руки, и тогда мой мужчина непременно отыщется. Её посетил сон, где я выловила большое количество рыбы порванным неводом. Никто не сомневался, что Лилька обладала эзотерическим даром предвиденья. Если её вещие сны не сбывались, она заявляла, что наша ошибка в неверном толковании, а не в отсутствии дара.
Обсудив проблемы насущные с подругой, я направилась проведать пушистых пациентов. Жура потихоньку ковыляла за мной след в след. Маленькие котятки Тигры подросли. Один из них – кипельно белого окраса – подскочил ко мне и принялся тереться о ногу. Я подняла котёнка вверх, а его голубые глазки напомнили мне бездонные очи Алекса. От воспоминания о нём по телу разлилось неприятное чувство досады и тоски.
Всё-таки он был неплохим человеком. А глаза?! Два океана чистейшей воды захлёстывали в омут своего бесподобного очарования! Невероятно, но я, кажется, скучаю по нему…
– Не понимаю, почему куда бы я не пошёл, мне встречаешься ты!?
Да, его голос… Он тоже был необычным. Какой-то мелодичный акцент иностранца присутствовал в нём. Я помню его, как наяву.
– Наверно, ты паршиво танцуешь, потому что плохо слышишь.
Я остолбенела. Нет, этот голос звучит не в памяти…Я обернулась. Сердце отчаянно заколотилось в груди, а потом ушло в пятки. В кожаной куртке передо мной стоял Алекс, держа руки в карманах.
– Ты что здесь забыл? – выпалила я, сама не ожидая такой агрессии со своей стороны.
– Я первым задал вопрос.
– Я работаю здесь.
Его довольное лицо обнажило приторную улыбку.
– Бедные животные, и как они тебя терпят?
Я вспыхнула, чувствуя, как уши наливаются кровью. И что за вздорные мысли засоряли мою голову пару минут назад? Он самый мерзкий и отвратительный тип на всем белом свете!
– А как терпят такого зануду жена и будущий ребёнок? – сухо ответила я, опуская котенка на пол.
С неизменным лицом Алекс гордо давал отпор.
– Чувство юмора у тебя такое же паршивое, как и чувство ритма.
– Не паршивей, чем вкус у твоей жены.
Он подошёл ближе и крепко обхватил меня за талию.
– Да ты никак ревнуешь! – Алекс притянул моё тело к себе.
– Нет, я ни одной минуты не вспоминала о тебе!
– Так и не вспоминала!? – лазурные глаза испытующе прожигали меня. – Даже тот день, когда принял у тебя душ и смутил своей наготой?
Моё тело полыхало огнем, и от этого я разозлилась ещё больше.
– Будто мне заняться больше нечем, как вспоминать о твоей наглости!
Распахнулась дверь, и в комнату влетел радостный Стёпка со словами:
– Кать, я нашёл Пернатого Алекса в шкафу с одеждой!
Ой, как не вовремя… Как не вовремя! Алекс перевёл смеющийся взгляд с лохматого Стёпки на меня.
– Не вспоминала значит?
Я отвела стыдливые глаза в сторону, и он отпустил меня.
– Вы, должно быть, от Евы? – Стёпка протянул руку Алексу. – Она предупредила по телефону, что сама не успевает заехать за кошкой.
Так-так, в голове совсем всё смешалось…
– Совершенно верно.
Алекс ответно пожал его руку.
– Сейчас принесу её, – сказал Стёпка, отходя к углу, где Тигра вылизывала шерстку в гимнастических позах.
Алекс шагнул ко мне.
– Признавайся, ты искала меня?
– Нет, – соврала я, не понимая, что необдуманной ложью загоняла себя в тупик.
– Ты поднималась ко мне. И открыла тебе упитанная девушка. Не так ли?
– Беременная, а не упитанная! – выпалила я.
– Ага! Значит, всё-таки ты приходила!
Хитро придуманная ловушка Алекса захлопнула железные тиски (в Лилькином сне явно перепутаны роли мои и сетей, раз я с такой невероятной легкостью попалась на вранье).
Я посмотрела на Стёпку, несущего Тигру в закрытой переноске, которая лапами старалась вернуть себе свободу, просовывая их между толстых прутьев.
– Передаю ценный груз, – сказал Стёпка, отдавая переноску Алексу. – Обещайте её не обижать?!
– Обещаю.
После рукопожатия Стёпка направился к выходу, а за ним Алекс. У двери он, помедлив, обернулся.
– Я продал квартиру в том доме, а та беременная девушка – твоя новая соседка. Если захочешь найти меня, я каждый день в школе с шести вечера до девяти.
Я продолжала стоять на месте. Ненависть и лютая злоба вывернули мою душу наизнанку. С каждым днём становилось яснее, что обещание, данное Вике, превращалось в непосильную для меня ношу. Казалось, я только обрела покой и даже заимела хорошее мнение о танцующем Павлине. Но встречаясь лицом к лицу с Алексом, я всякий раз теряю над собой контроль…


18
Четыре чуда света
Спустя две недели я ждала Лильку за столиком в кафе «Три ложки» с целью выложить пикантные подробности круговорота событий. Активные похождения на свидания привели моё сознание в ужас, и я зареклась больше не знакомиться на сайтах, где подробная анкета пользователя имеет далёкие представления о том, кто на самом деле сидит по ту сторону монитора.
В голове крутился разговор с бабушкой. Вика сообщила родственникам о конкурсе во Франции, и теперь мне точно не отвертеться.
– Ты приглядись к парню-то, – говорила бабушка. – Вика так расхвалила его. Глядишь, чего и сложится у вас.
Эх, Вика… Она не только превратила полгода моей жизни в сущий кошмар, но и просватала меня Павлину в глазах уважаемой родни. А подобные действия в нашей семье бесследно не проходят!
Я открыла меню. Кафе «Три ложки» являлось фаворитом среди других заведений, где прекрасно кормили, а для меня и Лильки – излюбленным местом, где можно устроить праздник живота и спокойно посудачить.
Проходящий мимо официант обратился ко мне:
– Готовы сделать заказ?
– Нет, я дождусь подругу. А пока сделайте мне стаканчик апельсинового сока.
Паренёк, улыбаясь, кивнул и подошёл к соседнему столику. Было время ланча, и свободных мест оставалось немного; да и на тех табличка «Зарезервирован» отпугивала новых едоков, норовивших примоститься на мягком диванчике. Спиной ко мне сидела ухоженная дама. Вся во внимании она слушала бородатого мужчину в деловом костюме, развалившегося на стуле подле неё.
Пока я разглядывала посетителей, показалась Лилька. Без особых трудностей она отыскала мою рыжую голову посреди толпы. Её коронная прическа и ярко-алые губы навивали ощущение, что я проживаю один и тот же день, который никак не закончится.
– Я так и знала, что мы не успеем занять нормальный столик у окна, – досадовала Лилька, бросая сумку на диванчик.
Она избавилась от верхней одежды и села, махнув низенькому пареньку.
– Странно, что до сих пор ты надеешься на фортуну и её беззубую улыбку, – ответила я. – Меню смотреть не будешь?
– А зачем?! Мы никогда не заказываем новинки, а остальное содержание у меня итак в памяти.
Когда официант поставил стакан сока и принял заказ, Лилька сложила руки, как школьница в предвкушении моей исповеди.
– А теперь рассказывай, как прошли без меня две недели.
– Прям не знаю с чего начать.
– Начни с понедельника, после того, как мы поболтали по телефону.
– Да, знакомиться в первый день недели было огромной ошибкой. После встречи с Алексом в тот день меня атаковала бессонница, и я включила ноутбук. Мне написал некий Денис. На затемненном фото Денис сидел за рулём автомобиля в зажатой позе. На первый взгляд это был обычный светловолосый парень с орлиным носом, уши торчали, но не критично. Мы пообщались на банальные темы, договорились о встрече, и на следующий день вечером припарковались у водохранилища, чтобы поближе познакомиться. Приглядевшись к нему основательно, в который раз я убедилась, что фотография – коварная ловушка: люди выбирают такие позы, где меньше всего видны их недостатки. В отличии от фотографии, в живую он походил на блеклую серую мышь. В профиль его внешность соответствовала наружности обыкновенного парня в лёгкой ветровке, в анфас - его уши торчали так, что мне сразу представилось, как он хлопает ими на концерте вместо ладошек. Бабушка всегда говорила: «С лица воды не пить», потому я решила не обращать внимания на скудность внешнего облика. Из нашего разговора я узнала, что он заядлый работяга, недавно брошенный девушкой. Причём выглядел он расстроенным, когда поведал о былом. Их шестимесячные отношения продвигались к свадьбе, как вдруг она поняла, что Денис мало зарабатывает, и родив ребёнка, им придётся сводить концы с концами.
Пока я поведала начало короткой истории, другой, более шустрый парнишка принес нам по Греческому салату.
– Получается, ей понадобилось полгода, чтобы понять, сколько он зарабатывает? – спросила Лилька, накалывая на вилку маслину.
– Я тоже заподозрила неладное. Но наивный Денис винит в разладе только себя.
– И чем закончился вечер?
– Пока мы мирно болтали, с машиной поравнялся серебристый седан. Денис менялся на глазах: стал весёлым, непринуждённым при виде лица мужчины лет тридцати. Кстати, тебе бы он наверняка понравился: брюнет, глаза тёмные, ясные, а улыбка – бесподобная.
Изумрудные глаза Лильки засверкали, как два маяка в непроглядном море.
– Если ты когда-нибудь задумаешь предать нашу дружбу, то мне придётся от тебя избавиться! – призналась Лилька.
– Потому что ты не терпишь предательства?
– Нет, ты слишком много знаешь!
Мы от души расхохотались, да так громко, что манерная женщина, сидящая спиной, обернулась, одаривая нас недовольной миной. Мы перестали смеяться, и Лилька спросила:
– Полагаю, всё изменилось, и ты перехватила этого брюнета?
– Нет, что ты! И в мыслях не было! Так вот, этот самый Коля заговорил о каких-то машинах, а потом предложил отдохнуть на загородной даче. Он собирался туда с девушкой и настойчиво уговаривал меня пуститься в путешествие вчетвером. Конечно, я не горела желанием, но необходимость узнать, моя ли судьба – Денис или нет, толкнула меня на согласие. Спустя час вчетвером мы сидели в деревянном доме глухой деревни, перекидываясь в карты. Разумеется, я выбыла после первой же партии, а старинные часы тем временем пробили полночь. Кристина – девушка Коли, подавала себя, как особа королевских кровей; по одной царской походке было понятно, с кем имею дело. Так и не став для неё закадычной подругой, я уставилась в старый телевизор, где начинался фильм «в Осаде» со Стивеном Сигалом в главной роли. Голодная и злая, что согласилась променять свой уютный диван, приличную плазму и ароматную пиццу на вечер непонятно где и с кем, я стала вникать в сюжет фильма. Неподражаемый Сигал увлёк мысли, и я не заметила, как Денис открыл банку пива, что для меня означало остаться с ночевкой в той деревне. Я была так возмущена, что деликатные мои речи превратились в несвязные ругательские фразы. Впоследствии лицо Дениса выражало испуг. Коля рыцарски защищал друга и его верную позицию. В конце концов он звал нас отдыхать, а отдых без пива, в его понятии, что в театр сходить – чересчур культурное мероприятие. Я сбавила обороты, понимая, что скандал только усугубит непростую обстановку. Когда пиво беспощадно уничтожили (а его без малого было пятнадцать банок), мы перешли в комнату, где одна кровать стояла в левом углу возле окна, другая – в противоположном около печки. Пришлось ложиться в одежде – ведь никому и в голову не пришло, что печка сама не топится. Коля устроился с Кристиной, тихонько перешептываясь и хихикая. Окосевший Денис лег на кровать к стене, а я заняла место рядом с ним, с краю, не отрываясь от фильма…
Я прервалась, когда официант принёс порцию горячего Жульена с грибами.
– Какое кощунство! – возмутилась Лилька. – Я бы умерла со скуки.
– Мне не давал умереть Стивен Сигал! Удивительный мужчина! На протяжении всего фильма ему ни разочку не съездили по физиономии. Но сейчас не об этом, потому что абсурд того вечера поджидал меня несколько позже. Денис положил руку мне на талию, ссылаясь, что сильно замёрз, а вдвоём согреться куда проще. Железные аргументы! Несмотря на то, что пальцы мои прозябли до самых кончиков, обниматься с кем-то в тот вечер никак не входило в мои планы (особенно, когда этот кто-то не имел ничего общего с могучим Стивеном, а был всего-навсего ушастый пьяный Денис). Тем временем парочка на соседней кровати «не тянула кота за хвост». Накрывшись одеялом с головой, они без стеснения начали ублажать друг друга. Я хоть и старалась не смотреть в ту сторону, но мой глаз так и косился туда. Денис осознал, как повезло его другу и совсем наоборот – ему, и предпринял множество попыток совратить меня. Но я не реагировала. Когда его дыхание стало прерывистым и тяжёлым, я вовсе пришла в бешенство! Денис, предвидя неудачный исход (а может алкоголь сморил его на сон), решил больше не растрачиваться на знаки внимания и амбициозно спросил: «Долго ты собираешься в телик пялиться?». Мой ответ: «Я досмотрю кино» спровоцировал его на злость. «Вот и смотри на своего любимого Сигала!» – сказал он, демонстративно отворачиваясь спиной. Наши активные соседи по комнате управились под конец фильма, и я выключила телевизор, чтобы немного поспать.
Лилька громко засмеялась.
– Досталось же тебе, подруга!
– Это ещё не всё. Через двадцать минут соседняя кровать скрипнула. Затем снова… и снова. Сначала я подумала, они ворочаются с бока на бок, но это было не так. В гробовой тишине различались стоны, издаваемые приятным голосом Кристины. Коля привлекал её к дисциплине, но девушка не поддавалась дрессировке. Потом звуки становились громче и громче, а затем всё стихло. И я в тщательных раздумьях, живы они там или нет, отрубилась.
Заливаясь протяжным хохотом, Лилька никак не могла остановиться, а манерная женщина снова обернулась, бросив немой укор.
– А что утром? 
– Я разбудила Дениса, и мы поехали домой в полной тишине. И, как понимаешь, с того дня в контакт мы больше не вступали.
– Приревновать тебя к актёру! Что за чушь!? – продолжая хихикать, Лилька доела свой Жульен.
– Думаю, это был повод поссориться. Он сожалел о былых отношениях и, кажется, не готов отправиться в новое плаванье. Впрочем, всё сложилось весьма удачно. Я бы никогда не смогла полюбить его, как и мудрого Сашу.
– Интересно, а Саша всю жизнь на тебя будет дуться?
– Меня это тоже интересовало. А ты знаешь, я плохо контролирую себя, когда дело касается до проверки чужих принципов на прочность. В среду я написала ему.
Лилька перестала жевать, округляя чудесные изумруды.
– Не томи! Он тебе ответил?
– Да, слогом неразлучной дружбы. Казалось, он давно отпустил обиду и был очень рад моему внезапному появлению. Но я ошиблась. Он сказал, что никогда не забудет моего предательства, и в его глазах я навсегда останусь жалкой вертихвосткой, если выражаться цензурно.
– Небывалая стойкость! – Лилька качнула головой с поджатыми губами и провела по воздуху рукой. – Сказал – как отрезал. Я его прям зауважала!
Лилька позвала официанта и, попросив счёт, уточнила:
– А кто такой Витя? Кажется, в четверг я застала тебя в превосходном настроении.
– Витя довольно необычный экземпляр.
– Чем? Внешностью?
– Как раз-таки с лицом у него всё в порядке: красивый, худощавый.
– Характер?
– Скорее, некая двойственность. Накануне мы долго переписывались. Он был невероятно мил и любезен. Когда мы встретились, поняла, что телефонный разговор и беседа в живую имели некоторое отличие. Я болтала без умолку, а он поддерживал диалог отстраненно, будто наблюдатель, а не главный участник беседы. Он явно не относился к застенчивым людям, но складывалось впечатление, что он теряется и робеет. После встречи я не бралась судить о его чувствах ко мне.
Звонящий телефон в моем кармане прервал эпопею прожитых дней. Я ответила.
– Сестрёнка, привет, – сказала Вика. – Ты не могла бы сегодня заехать в больницу?
– Нет проблем, к вечеру подкачу.
Я попрощалась с Викой, и мы оплатили счет. Спустя некоторое время ласковый ветер сопровождал нас в сторону парка имени Гоголя. Благодатное тепло ютилось на тёмном материале моего плаща, а свежий воздух после еды взбодрил сытый и довольный организм.
– И чем закончилась ваша встреча? – спросила Лилька, цепляясь за мою руку.
– Ничем интересным. Он доставил меня домой.
– А поцелуй на ночь?
– Видимо, на спящую красавицу я не тяну… Однако, в час ночи пришло сообщение: «Я скучаю, не могу заснуть. Приедешь ко мне?» Признаться, я сильно обрадовалась нежным словам. Он мне очень понравился. Но демонстрировать симпатию в открытую было не в моих интересах, и я решила поломать комедию. Наша последующая переписка складывалась следующим образом, я ответила:
«Навряд ли. Ни за что не променяю свою тёплую, уютную кроватку!»
«В твоей кроватке есть огромный минус – там нет меня! Представь, как нам будет тепло, когда ты оденешь мою рубашку, прыгнешь под одеяло, и я крепко тебя обниму.»
«Звучит настолько соблазнительно, что будь то правдой, я бы согласилась.»
«Тогда одевайся. Через полчаса буду у подъезда.»
И он не обманул. А самое главное, был достигнут личный рекорд по сборам на свидание: макияж, причёска, переодевание заняли всего двадцать минут моего времени.
– Иди ты! – махнула Лилька. – По всей видимости, он обладал чем-то исключительным, раз тебя понесло к нему в половину второго ночи после смывки макияжа!
– Самой не верится, но так оно и было! Мы сидели в машине, а разговор не клеился. Речь уже не шла о совместной ночевке, объятиях и его футболке в качестве пижамы для меня. Казалось, со мной общаются два разных человека. Мы поболтали о его работе, причём только благодаря моим наводящим вопросам. И, в конечном итоге, я вернулась домой спустя час, злая и растерянная. На следующий день история повторилась. По телефону он писал, как сильно скучает и всё бы отдал, чтобы уснуть рядом. А при очной ставке передо мной сидел отреченный парень, не проявляющий инициативы ни в разговоре, ни в действиях. В редких случаях на его лице мелькала подозрительная ухмылка. Будто он знает обо мне что-то такое, чего даже я о себе не знаю. Наши встречи походили одна на другую: по телефону – ласковый обольститель, наяву – бесполезное бревно. Меня стало напрягать раздвоение его личности, и на том я поставила точку.
– Что сказать: у красивых свои причуды, – подытожила Лилька.
Её слова спровоцировали меня на вздох. И действительно, как много в жизни странных людей, не похожих на других. В этом, наверно, и заключается прелесть земного шара. Но самым чуждым для моего восприятия оставался Алекс – единственный мужчина, раздражающий до корней волос и который легко сменял во мне милость на опалу...
Я и Лилька шли по дорожке шумного парка, где гуляли умиротворенные люди. Я обратила внимание на двух мужчин: один – среднего роста, сухощавый; другой – дородный, краснощекий блондин, в котором я тотчас признала Антона, объявившегося в день урагана.
– Видишь того двухметрового? – я кивнула в сторону памятника. – Его зовут Антон.
– Случайно не тот, который пугал тебя широкой улыбкой?
– Именно! Своеобразный человек, вся его сущность – больной абсурд, зацикленность на психологии и работах Фрейда. Было в нем что-то неестественное и манящее на уровне безумия.
Лильке хотелось небывалого экшена в моих отношениях.
– Вы просто общались, или был мимолетный поцелуй?
– Был, но про поцелуи чуть позже. После продолжительной первой прогулки он спросил меня, хочу ли стать его девушкой. И я подумала: «А почему бы нет?!» Несмотря на то, что я одела каблуки, в его тени я верно проигрывала. Наглядный пример тому, когда мы взялись за руки: моя рука вытянулась вверх, а его полностью согнулась в локте, – Лилька рассмеялась, а я сосредоточенно продолжала. – Улыбка Антона по-прежнему носила характер силового натуживания, но светло-небесные глаза компенсировали этот недостаток. Потому спустя два свидания его улыбка не попадала в поле моего зрения. У него напрочь отсутствовали комплексы, и его ни капли не интересовало, что смотримся мы комично. Как-то раз я пошутила, что чувствую себя рядом с ним недоростком, и тогда он поведал мне потешную историю: "Однажды один парень сказал мне: «Ты такой огромный, как платяной шкаф. А ты знаешь, что шкафы громко падают?» На что я ответил: «А ты такой маленький и толстый, как тумбочка, а всем известно, тумбочки дальше летят.»" И тут я поняла: Антон, будто скала, его мнение устойчиво, непоколебимо, и он всегда даст отпор недовольным.
Я выдержала паузу.
– Ах да, поцелуй! Как думаешь, почему люди закрывают глаза, когда целуются?
Лилька хохотала без устали, и я уже не знала конкретно, над чем она смеётся. Мы прошли памятник, оставив Антона, незаметившего нас, и его собеседника позади.
– Потому что получают удовольствие.
– Я тоже так думала. Пока Антон не возразил мне. Согласно его мнению, под закрытыми веками люди скрываются от реальности. Они не хотят видеть перед собой лицо избранника потому, что в тот самый момент представляют, как целуют другого человека.
Лилька подняла на меня два удивлённых пятака и громко закатилась.
– Бедная моя! Я начинаю подозревать, что кругом одни идиоты и психопаты, причём большинство из них знакомы тебе.
– Представь пораженных людей, которые видели, как нестандартная парочка: короткий и длинный экземпляры, целуется с открытыми глазами, совершенно не моргая и пристально глядя друг на друга.
Лилька засмеялась пуще прежнего. Под её глазами появились чёрные подтёки туши.
– Перестань! – взмолилась Лилька, доставая носовой платок из сумки. – Я сейчас умру от смеха!
Навстречу нам шёл Стёпка, сгорбленный от ветра.
– Ты плачешь? – удивлённо спросил он Лильку.
– Ой, Домовенок мой, ты у меня такой замечательный!
Я улыбнулась.
В поисках счастья мы часто ищем его, всматриваясь куда-то далеко: в самую даль. Тогда как подлинная судьба спокойно разгуливает у нас под носом…


19
Выбраться сухой из воды
Вечером я торопилась в больницу. В часы посещения охранники расслабленно сидели на стульях, не беспокоясь о толпах, груженных продовольствием и снующих туда-сюда от палаты к двери. Как они дышат здесь, когда вокруг одни серые стены?...
Вика ковыляла по длинному коридору с пелёнкой, рукой придерживая поясницу. На мраморном лице под глазами выделялись синеватые круги. Живот округлился ещё больше, а расплывчатую фигуру будто притягивала земля.
– Сестренка! Надеюсь, не устала ждать?
– Я только пришла, не волнуйся. Когда ты уже перестанешь есть столько сладкого?
Я любила поддразнить сестру. Зная мою пропащую натуру сатира, она никогда не обижалась.
– Я так боялась, что не успею повидаться с тобой.
Мои губы отразили широкую улыбку.
– Вроде бы войну не объявляли, и про конец света помалкивают. Чего бояться?
То ли не расслышав, то ли восприняв мои слова, как очередную шутку, Вика проигнорировала их.
– Пойдем ко мне, всё расскажешь.
В палате было темно и душно. Вика включила свет. Соседняя кровать была прилежно застелена.
– Твою соседку выписали?
– Нет, она следующая на УЗИ, – ответила Вика, аккуратно присаживаясь на стул.
– И что сказали? Есть, чем порадовать тётю?
– Есть, определили пол ребёнка!
Лицо Вики светилось счастьем. Я припала руками к теплому животу сестренки, а Вика лукаво добавила:
– Только тебе не скажу, пока не порадуешь итогами конкурса! Ты уже собрала чемодан? Во сколько вылет? Ну не тяни! Я должна всё знать!
– А разве я уезжаю!?
Вика застыла в выжидательной позиции с улыбкой на губах.
– Не притворяйся! Я всё знаю. Вчера звонил Алекс, хвастался, что завтра едет в Боснию на три дня по нашей путевке, которую выиграли на конкурсе в Москве, со своей партнершей по танцам.
Опа! Вика до сих пор не знает, что у Алекса другая партнерша. Интересно, как он выкрутился?
– И что он говорил насчёт вылета?
– Ничего. Он торопился. Сказал, ты посвятишь меня в детали.
Вика поставила на меня любопытные глаза, полные восторга. Ну Алекс... И когда он ответит за все пакости, причиненные мне? Разум активно соображал, как «выбраться сухой из воды», а пальцы набирали текст в браузере: «Босния, вылет завтра, Москва».
– Да что тут рассказывать… – поиск выдал время, и я озвучила первое попавшееся. – Самолёт в 14:15. Насчёт отеля пока не решили.
Вика глянула с подозрением.
– Отель указан в путёвке, и он уже оплачен.
Я растерялась. Ну Павлин… Теперь моя злоба к нему воспылала с удвоенной силой. Когда-нибудь я ему покажу!..
– А я даже не знала. Алекс прям Бенни Хилл : всё отшучивается и не говорит лишнего.
Как бы ложь не вышла мне боком... Вика поменялась в лице и вскрикнула.
– Что с тобой? – перепугалась я.
На её бледных щеках зародился румянец.
– Он толкается! Потрогай.
Она приложила мою руку к своему животу.
– Сейчас, погоди. Чувствуешь?
Я уловила едва ощутимый толчок, а глаза Вики увлажнились.
– Он так редко двигается, врачи обеспокоены. О выписке и речи не идёт. Я очень боюсь его потерять…
Она горько заплакала, а я крепко обняла её за плечи. Беспредельная жалость захватила меня в сети беспросветного обмана. Теперь я окончательно поняла, что не смогу сказать правду о себе и Алексе.
– Дорогая, не расстраивайся так! Думай о хорошем. Я уверена, скоро всё наладится! Дай малышу время.
Она утерла слёзы. В её голосе звучала мольба.
– Прошу, не пренебрегай мнением Алекса! Он настоящий знаток своего дела. Танцы у него в крови, – она сделала паузу. –Алекс сказал, вы неплохо вальсируете. Покажешь?
Я нервно проглотила комок, выражаясь мысленными ругательствами в адрес Павлина, который намеренно отравил моё спокойное существование. Теперь я точно пропала…
Но свершилось чудо! Вошедшая пожилая медсестра в квадратных очках спасла от неминуемого разоблачения.
– Рощина, на укол.
Вика неуклюже встала, придерживая руками живот.
– Видно не судьба. После Боснии покажешь. Напиши информацию, чтобы я могла отследить рейс. До ужаса боюсь самолётов! Так мне будет спокойнее.
– Конечно.
Вика ушла, а я следом, выполнив её просьбу.
Пробираясь к выходу в густой толпе пассажиров троллейбуса, я ответила на звонок неизвестного абонента.
– Ты бесстыжая! И почему я нисколько не удивлён?
Алекс… Ему ещё хватает наглости так называть меня!?
– Между прочим, мы одинаковые: я бесстыжая, а ты бессовестный.
Моё сердце плясало в ритме Танго. Не понимаю, почему внутри меня бьет целый фонтан страстей от одного сказанного им слова?
– Вылет завтра в 10:00, аэропорт Домодедово; поездка займёт три дня. Встретимся у стойки регистрации. С собой возьми загранпаспорт и вещи. Да! И не бери много тряпья – багаж оплачивается отдельно и каждый платит сам за себя.
Я хотела возразить, но вместо приятного голоса Алекса послышался короткий сигнал сброса вызова.
Сначала мной овладела паника. Что делать? Что собирать? Как добираться? Ой, ну надо же так вляпаться! Потом я позвонила Лильке, чтобы та утвердила моё решение никуда не лететь. Она между тем лишь посмеялась над моей трусостью.
– Подними уже свою ленивую пятую точку и хоть раз в жизни прими бесплатный подарок судьбы! Такой шанс слетать в страну, где плещутся волны, рядом страстные босняки, и где можно наконец забыть о карме постоянной неудачницы! Насчёт Степки не переживай – я всё улажу. И Пернатого Алекса беру на себя. Приеду через час, упакуем тряпки. И не вздумай больше сомневаться!
Лилька была права. Что я в самом деле веду себя, как старая зануда!?


20
Небесный Аполлон
В начале восьмого утра открылась регистрация на боснийский рейс, и я, с чемоданом на колесиках, спешила к объявленной стойке. Ни разу не приходилось мне летать на самолёте, и я изнывала волнением по этому поводу. Но снующие красавцы-работники аэропорта отодвинули гнетущий страх на второй план.
Вот он – неподражаемый Олимп со всеми его блистательными богами! Возле стойки – отлично сложенной Гефест в чёрных брюках и жакете, подчеркивающем его могущество. Рядом, в мини-баре прекрасное подобие Диониса с видом знатока предлагает клиентам вино, навряд ли сделанное из лучшего винограда районов Бордо. В бутике сотовой связи утонченный Гермес оформляет покупку телефона для чернокожего парня с дредами. И на фоне всех богов в конце коридора я увидела истого Зевса – загорелого Алекса, его сверкающие глаза, в руках – маленький чемодан, рядом – белокурую девушку на высоких каблуках. Одетая в розовый тренч, она навивала мысли о кукле Барби: гладкие длинные волосы; серо-зеленые глаза; глубокопосаженные, вычерченный рот с большой нижней губой и маленький носик с приподнятыми ноздрями, который закруглялся плавной линией. Её приторная красота и броская одежда напрягали, как апельсиновые обои в спальне.
Алекс обнажил белые зубы, как только подошла я.
– Это все твои вещи, или будет отдельный кортеж?
Я скривила гримасу, переводя взгляд на девушку.
– Познакомьтесь, это Ева – моя партнерша по танцам и любимая девушка, – особый акцент он возложил на последние слова. – Ева, это Катя.
Значит, именно так выглядит красота первой леди падшего рая! Я вспомнила её необычную фамилию – Аргольда – и невольно улыбнулась. Девушка оказалась весьма приветливой.
– Да, Лёша говорил о вас.
Негодяй! Похоже, моя репутация шагает впереди меня. Причём, скорее всего, шагает с лозунгом негативной рецензии.
– Очень интересно, что он успел рассказать… – ответила я, поглядывая на учителя танцев.
Тем временем подошла наша очередь. После сладкой парочки мой чемодан скользнул на транспортную ленту, и я протянула паспорт кучерявой девушке. Она работала так шустро, что я не поспевала за её прыткими движеньями.
– А место в самолёте можно выбрать подальше от предыдущей двоицы? – полушепотом уточнила я, показывая большим пальцем себе за спину.
Она виновато улыбнулась.
– Сожалею, ваше место в самолёте уже выбрано человеком, который его бронировал.
Надежды на лучшее растворялись сахаром в горячей воде несбыточности. Я поняла, что рассчитывать на приятный отдых нет никакого смысла.
Утомительная процедура досмотра была окончена, и я с радостью примостилась на жёсткое сиденье зала ожидания. Ева села рядом.
– Малышка, хочешь кофе? –  спросил Алекс Еву.
Та кивнула, и он, наклонившись, припал к её вытянутым губам. Меня ужасно воротило от пламенного проявления их чувственности. А мысль, что стану извечным свидетелем подобных сцен, в конец испортила настроение.
После жаркого поцелуя Алекс уставился на меня.
– А ты будешь?
Я отрицательно качнула головой, и он подался в ближайшее кафе.
– И давно вы знаете Лёшу? – спросила меня Ева.
– Слава богу нет!
– Почему слава богу? – в её голос просочилось тревожное волнение.
Говорить ей истинную точку зрения было никак нельзя. Кто знает, что она за птица…
– Это моё слово-паразит. – Я наигранно оскалилась, и она облегченно выдохнула.
– Я уж подумала, ты о нём что-то знаешь. Что-то плохое, порочащее. Например, что он сущий бабник, – она умоляюще взглянула на меня. – Он сказал, что я вторая девушка в его жизни. И ему хочется длительных, серьёзных отношений.
М-да… Алекс не только сущий бабник, а ещё и редкостный трепач. Бедная Ева Аргольда! Не того Адама она выбрала для зачатия Каина и Авеля. Моё каменное лицо оставалось равнодушным, и я слушала её, не перебивая.
– Не представляешь, как я привязалась к нему. Влюблена просто без памяти! Как представлю, что он бросит меня и уйдёт к другой, мне аж дурно становится. Признаться честно, когда он сообщил, что с нами поедет девушка из танцевальной школы, я сразу занервничала. Но он тут же заверил, что рыжие ему никогда не нравились – не в обиду тебе.
Я снова вспыхнула. Получается, они вдоволь перемыли мне косточки. Ева помолчала с минуту и, мягко улыбаясь, заглянула мне в глаза.
– Ты такая чудная! Мне почему-то хочется довериться тебе, поделиться сокровенным.
По коридору показался Алекс с двумя стаканчиками кофе. Подойдя ближе, он с укоризной уставился на меня.
– Чувствую себя предметом обсуждения.
Широкая палитра ощущений бесновалась в моей душе: от ненависти до любопытства. Одолжить бы на денёк у Гарри Поттера  плащ-невидимку и тенью ходить за Алексом. Наверняка, открылось бы нечто познавательное о характере танцора и вздорных его привычках. Однако, и без плаща нашлось качество, присущее нам двоим: неподражаемый талант плести сети обмана вокруг ничего не подозревающих людей. Причём развито оно до феноменальности!
Объявили посадку. Парочка голубков шла впереди в обнимку. При каждом удобном случае крепкая ладонь Алекса соскальзывала с талии Евы на её соблазнительную выпуклость ниже, после чего с ехидным лицом он оборачивался на меня. Я начинала жалеть, что пустилась в перипетию с отвратительной компанией.
Оказавшись на борту самолёта, мы медленно пробирались к заветным местам. У запасного выхода стройный парень с импозантной осанкой, среднего роста посмотрел мой посадочный талон. На вид ему было около тридцати. Тёмные волосы были коротко острижены, рабочий костюм сидел, как влитой.
– Добро пожаловать на борт авиакомпании «Aerobatics»! Ваше место 12D.
– Пристрелите меня, – казалось бы, тихо сказала я, забирая талон из рук прекрасного стюарда.
Я оглядела его. Передо мной стоял истинный Аполлон! Крупные янтарные глаза с прямыми ресницами излучали нежность. Нос был правильной формы, прямой и короткий. Улыбка была столь мила, что неглубокие ямочки на щеках смотрелись самым невинным образом. На фарфоровой коже выступали три замечательные родинки, которые, как Бермудский треугольник в Саргассовом море, веяли неповторимой загадкой.
– Простите! Что-то не так? – переспросил он, становясь серьёзным.
– Эх, если бы вы только могли мне помочь...
Он сдвинул брови, и между ними пролегли две глубокие морщины, свидетельствовующие о нелёгкой жизни в той же степени, что ямочки на щеках являлись следствием профессиональной деятельности. Не взирая на собственное настроение, бортпроводники одевают жизнерадостные маски. К примеру, меня бы выгнали на второй день за невыполнение должностной инструкции. Ибо умение улыбаться, когда в лицо хамят – качество, дарованное не многим.
– А вы уточните, в чём заключается ваша проблема, – сказал стюард, – и я постараюсь вам помочь.
Алекс, проходя мимо, смерил нас дотошным взглядом.
– Большое спасибо,– ответила я. – Как можно к вам обращаться?
– Артём. Если возникнут вопросы – я к вашим услугам!
Кокетливо стрельнув глазками, я прошла на своё место. У Алекса был недовольный вид, а Ева, сидящая у окна иллюминатора, наклонилась через сиденье своего партнера и обратилась ко мне:
– У тебя так глаза блестят, будто ты влюбилась!
Алекс поменялся в лице, покосившись на меня. Убрав ручную кладь на верхнюю полку, он занял кресло и провел рукой по коленке Аргольды. Ева тут же забыла, что обратилась ко мне, и потянулась к его губам.
Меня злило происходящее. Теперь спасением от раздражительности была только заинтересованность Аполлоном, который также указывал пассажирам их законные места.
Спустя полчаса бортпроводники провели инструктаж по технике безопасности. Я не сводила увлеченных глаз с Артёма, стоящего в проходе через сиденье. Непомерная доброта пропитывала каждую черточку его бледного лица. Наконец, дали команду пристегнуться, и заботливые стюарды и стюардессы, бегло оглядывая ремни, пробежались по рядам.
Артём остановился подле меня с обворожительной улыбкой.
– Уберите, пожалуйста, столик. Спасибо.
Самолёт развернулся на полигоне и покатил вперёд с постепенным ускорением. Мысленно ощущая себя героем, я давилась от гордости, что так отважна. Какой вздор бояться взлетать! Что тут такого особенного? Обычная езда на значительной скорости, разве это страшно? Какие люди всё-таки отчаянные трусишки….
Не успела я додумать хвастливую мысль до конца, как самолёт ужасающе быстро помчался вперёд, набирая скорость так, что меня вдавило в сиденье. Казалось, этот рейс не имел отношения к Боснии; то была прямая дорога в ад! Молниеносная и жуткая! В глубине души я успела попрощаться с роднёй, Лилькой и расстроенный Викой, которая, ожидая ложное время вылета в Боснию в 14:15, пока не волновалась на мой счёт.
Я прикрыла веки. Мне чудились бездонные глаза Алекса. Будто морские волны, они захлёстывали, поглощали, окунали моё тело в пучину водной стихии. Я вцепилась руками в подлокотники, и спасателям МЧС пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы освободить сиденье от испуганной меня. Пытка становилась невыносимой, а вдали уже виднелось пламя смертоносного огня. И в ту самую минуту самолёт взмыл в небо, отрываясь от земли под бурные аплодисменты.
– Ты в порядке? – спросил Алекс.
Нас отделял широкий проход, но это не помешало ему заметить моё сходство с бледными поганками.
– Чудесно… Я, кажется, видела преисподнюю.
Он широко улыбнулся.
– Не-е-ет, небеса тебе только предстоит увидеть!
Вставляя наушники, он закрыл веки, и на его плече пристроилась белокурая голова Евы. Я не двигалась, боясь даже искоса взглянуть в иллюминатор.
Рядом со мной сидела тучная старушка. Ни с того, ни с сего она возложила свою руку на мою.
– Милочка, да вы вся дрожите… Не стоит так волноваться! Устрашают только взлёт и посадка, а лететь ни чуточку не страшно!
Я отдала ей благодарность улыбкой. Старушка была спокойна и вела себя так, будто мы находились не в воздухе, а на земле в безопасном автобусе. Я обрадовалась, что добродушная женщина заговорила со мной. Беседа с ней поможет отвлечься, иначе велики шансы потерять голову от напряжения и стресса.
– А вы не первый раз летите? – поинтересовалась я.
– Что вы, милочка! Мне лететь, как воды напиться. Я гостила у своих детей. Их у нас с Филиппом шесть, все сыновья.
– Поразительно! Они живут в Москве?
– Да, двое в Москве, остальные в Новосибирске.
Она наклонилась ближе к моей щеке и вкрадчиво прошептала:
– Этот голубоглазый крепыш в соседнем ряду постоянно следит за вами. Похоже, он испытывает сильные чувства.
– К кому испытывает? – недоумевала я.
– К вам, разумеется.
Я посмотрела на Алекса, голова которого была повернута в нашу сторону. Он приоткрыл веки, и я отвела взгляд.
– Не-ет. Вы ошибаетесь.
– Ни сколечко. Уж поверьте, милочка, в таких делах я разбираюсь!
– Мы скорее ненавидим друг друга…
– От ненависти до любви – один маленький шаг. Всем известный факт: ненависть – одно из сильнейших чувств на свете. Если, конечно, то, что вы питаете к молодому человеку, действительно зовётся ненавистью.
Лукавый взор старушки скользнул от Алекса ко мне. Я не нашлась, что ответить. Из всего списка кавалеров последних месяцев мне не приходилось испытывать ни к кому таких двойственных чувств. Его издевки превращали меня в злую собаку, но, когда мы не виделись, назойливая тоска подчиняла себе душу.
– Наша история любви с моим мужем Филиппом тоже начиналась с ненависти.
Она достала из сумки шоколадку и развернула её.
– Хотите сладенького?
Я кивнула, и она отломила половину молочной плитки.
– Кушайте, вы такая худенькая. Вам непременно нужно поправиться.
Я улыбнулась. Она напоминала мою заботливую бабушку, которая тоже не могла смириться с грациозностью моей фигуры. Я спросила, как она познакомилась с мужем.
– Это случилось поздней весной. Филиппа прислали из Боснии для обмена опытом в московский исследовательский институт имени Никонова, где я работала старшим научным сотрудником. Милочка, если б вы только знали, каким выскочкой был мой Филипп! Взбалмошный, самоуверенный, отъявленный самодур. Он постоянно находил причину поспорить со мной.  Жуткое дело!
Она откусила шоколадку, смотря перед собой. Неистовый интерес разжегся во мне любознательностью. Я с нетерпением ждала, пока она прожует кусочек сладости и продолжит рассказ.
– Прекрасные здесь мальчишки работают, не правда ли? Взгляните хотя бы на того, кареглазенького в проходе, – сказала она, подразумевая Артема.
Я внимательно осмотрела свою спутницу. Хоть она и пыталась скрыть истинный возраст под румянами на щеках и серыми тенями на веках, однако, частые морщины выдавали не менее семидесяти лет прожитой жизни. Зелёные глаза потеряли сочность цвета. Наверняка, раньше их изумительный оттенок завораживал мужчин, но время забрало их красоту себе. Начесанная копна её белоснежных волос создавала эффект божьего одуванчика. Перепрыгивая с темы на тему, она стала отражением моего абстрактного мышления и доказательством того, что в старости я не сумею сдерживать сокровенные мысли в плену разума.
– Вы правы, – помолчав, сказала я. – Прекрасные и вежливые.
– Да, исключительная редкость в наше время. Впрочем, как и настоящая любовь. Казалось бы, раньше женщинам приходилось туго – замуж выходили не по любви, а по слову родительскому да благословению, и всю жизнь маялись, жили поговоркой: «стерпится, слюбится». А сейчас по собственному желанию и чувствам выходят, но и года не проходит, как на развод документы несут. Дело то не в любви, а в людях. Мне повезло больше. Моя покойная мать прочила мне в мужья Николая. Он был умен, обеспечен, дисциплинирован, всё у него в руках горело, но чертовски безобразен собой. Однажды при встрече он сказал мне: «Нин, выходи за меня, на руках тебя носить буду. Пойдём – не пожалеешь?!».
– А вы не хотели за него?
– Моя голова думала только о Филиппе. Сама не знаю почему, в выходные дни мне жутко не хватало его ругани. Да-да, хлебом не корми, как он любил сквернословить и скандалить, но эти недостатки были ничто по сравнению с недостатками других мужчин. Даже когда кажется, что с тобой происходит что-то из ряда вон плохое, надо помнить, что всегда может быть хуже. К примеру, подруга моя ,Рая, жестоко страдала от руки мужа. Выдали её по родительскому настоянию. Колотил он её так, что на ней живого места не было!
– Почему она терпела? Почему не развелась?
– Что вы, дорогуша! В наше время редко разводились. Стыдно! Мучились до конца. Как-то раз она покаилась, что каждый день молилась, чтобы Господь избавил ее от такого супруга.
– А дети?
– Она не смогла родить. Пожалуй, он повредил ей что-то по женской части, ведь большую часть ударов он наносил ей в живот, чтоб синяков не было видно.
– Неужели она прожила с ним всю жизнь?
– Нет, заигрался он с алкоголем и в конечном итоге «зеленый змей» - как в старину его называли, сделал своё дело. И одной прекрасной ночью – и да простит меня Господь – уснул в кресле и не проснулся. Знаешь, деточка, у каждого из нас своё предназначение, данное свыше. И если человек не выполняет возложенную на него миссию, он рано уходит из жизни.
Между тем я спросила теть Нину, как она думает, существуют ли рай и ад.
– Я всегда была верущей лишь в половину, придерживалась позиции, что религия – стратегический план высшей власти, как держать людей в узде и страхе. Но когда тебе семьдесят один, и на пороге уже смерть с косой стучится, начинаешь думать по-другому. Хочется верить, что это не конец.
Я ждала, что она вернётся к теме о муже. Но, видимо, она забыла, с чего начался наш разговор. И тогда я не выдержала и спросила, чем закончилась её история с Филипом.
– Ах да! Когда пришло время ему возвращаться в Сараево, он написал письмо, в котором сделал мне предложение руки и сердца, лишний раз подчеркивая, что я самая упертая женщина на планете. Я гадала, почему он не признался в чувствах очно. Оказалось, он испугался и не хотел оказаться посмешищем в моих глазах в случае отказа.
– И, как я понимаю, вы согласились выйти за него?
– Да. Только у него было одно условие: я должна была переехать в Боснию. Ради такой любви пришлось бросить Москву. А потом годы понеслись, как сумасшедшие: рождение детей, суматоха, болезни и прочий вихрь событий…
Артём остановился подле нас, предлагая обед. Теть Нина взяла рыбу и рис, а я курицу с макаронами. Губы Артёма расплылись в неотразимой улыбке, когда он посмотрел на моё лицо, перемазанное шоколадом возле уголков рта.
– Приятного аппетита! У вас всё в порядке?
Внезапно мои уши заложило пробкой и кроме звонкого шума внутри я ничего не могла разобрать. Нет, только не это! Сейчас бы навыки глухого человека пришлись бы как нельзя кстати. Не знаю никого, кто бы позорился чаще меня…
После вереницы бесполезных мыслей я старалась прочесть слова по очаровательным губам Артёма. Спустя несколько секунд они перестали шевелиться, и я понимала, что самое время дать осмысленный ответ. О чём он мог спросить? О ремне безопасности? Или предложил напитки? Да, весьма подходяще. Обед я получила, а запить нечем.
– Нет, спасибо. Мне стакан сока, если есть.
Его густые брови сдвинулись, и он спросил:
– Вам апельсиновый, яблочный или мультифрукт?
Оказывается, глухота – тот ещё порок. Моя логика отчаянно искала пути аварийного выхода. Наверное, уточняет вкус. Знать бы как богат выбор…
– Вишнёвый, – ответила я.
Он покачал головой из стороны в сторону, продолжая что-то лепетать. Алекс вытащил наушник, и по смуглому лицу его стало понятно, что он потешается. А во мне крутился один и тот же навязчивый вопрос: почему я такая неудачница?!
Наконец, резкий щелчок внутри уха вернул мне отчётливость слуха.
– Вы определились со вкусом сока? – уточнил стюард Артём.
– Налейте мне лучше кофе.
Пленительная улыбка снова показалась на его губах. Он налил горячий напиток и галантно подал мне стакан.
– Еще раз приятного аппетита!
Артём продвинулся вперёд, толкая тележку к следующему ряду.
– А вы ему нравитесь! – сказала теть Нина.
– Вы думаете?
– Не сомневайтесь!
– Я, наверно, выглядела полной дурой. А всё из-за того, что уши заложило.
 – Одна моя хорошая знакомая всю жизнь прикидывалась дурочкой перед мужем. Я вам больше скажу: с каждым днем он любил её всё сильней, а их брак только крепчал! Мужчины не терпят, когда женщина умнее, и женская мудрость состоит в том, чтобы научиться скрывать свою сообразительность. Вы только посмотрите, как он душевно с вами беседовал и улыбался!
Я невольно вздохнула. Мое мнение интерпретировало рассуждениям теть Нины.
– К сожалению, улыбаются они всем, в том заключается их работа.
– Однако, всё ли в порядке он спросил только у вас. Филипп считает великолепный слух моим проклятием. Проходя мимо соседок, я слышу их лживые сплетни, а они полагают, что разговаривают тихо. А потом удивляются, почему я с ними не здороваюсь.
Артём продолжал раздавать еду, а я задумалась над словами теть Нины. Предположим, наша симпатия обоюдна, но меня смущало множество факторов, встающих между нами. Во-первых, его профессия опасна и пророчит долгие разлуки. Во-вторых, мы жители разных городов. Но даже если опустить негативные условности, то как вывести разговор в соответствующее русло? Он на работе, при исполнении должностных обязанностей и может пострадать за долгую болтовню со мной. Да и вдруг теть Нина ошиблась? А его улыбчивость и забота – обыкновенное соблюдение норм этикета? Ладно, будь, что будет!
Самолёт выровнялся, создавая впечатление, что не летит, а стоит на месте. Я выпустила теть Нину в кабину туалета и достала сумочку с верхней полки.
– За слуховым аппаратом полезла, бабуль? – иронично спросил Алекс.
Я скривила лицо в ответ и молча села. Написав на бумаге телефон с именем, я свернула его квадратиком и дождалась, пока Артём пройдёт с тележкой назад. Когда он подошёл к моему ряду, я обратилась к нему:
– Возьмёте мусор?
Я подала пустой контейнер и стаканчик из-под кофе, а затем протянула свернутый листок бумаги.
– Мусор это или нет, решать только вам…
Он разгадал меня, и его янтарные глаза игриво заблестели. Пластиковая посуда отправилась в чёрный мешок, а моя записка была брошена на металлическую столешницу. Алекс подозрительно осмотрел нас, а моё лицо истончало торжествующее превосходство.
Теть Нина снова устроилась в своём кресле и безмятежно задремала. За время изнурительного полёта с одной пересадкой я успела привыкнуть к ней, потому в аэропорте Батмир мы тепло попрощались.
Оттуда наша троица отправилась на автобусе в город Неум. Меня так сморила дорога, что я даже не позаботилась о включении телефона. Алекс на переднем сиденье обнимал белокурую Еву за плечо, а я мысленно преодолевала зону турбулентности с Артёмом. Всё-таки он такой замечательный! Не то что Алекс…
Окружающие пейзажи меня не волновали. Чувствуя, как затекли мышцы, особенно те, что ниже пояса, я снова пожалела о смене обстановки. Меня одурманил сон, где я блуждаю в глухой тайге. Впереди показался бурый медведь, стоящий на задних лапах. Треск поломанных сучьев под ногами заставил массивное животное обернуться. Я испугалась, понимая, что пришел мой конец. Пустившись бежать со всех сил, я смотрела вперёд, где виднелась узкая полоска света. Но как бы я не старалась – расстояние между мной и спасительным выходом из чащи не сокращалось. Ноги отказывались сгибаться-разгибаться, а позади раздавался рёв горластого медведя, настигающего жертву с невероятной быстротой. Споткнувшись о большой валун, я упала на землю, а медведь тут как тут! Он уставился на меня голубыми глазами, говоря человечьим голосом.
– Кать, приехали. Проснись!
Я открыла глаза. Надо мной навис Алекс. Фух, какое счастье, что это был сон!
Мы покинули автобус, и взору открылось нестандартное здание «Hotel Don Omar», утонувшее в свете мерцающих огней. Территория отеля искрила чистотой. Многочисленные туристы припадали к пальмам для курортного снимка. По ровненькой брусчатке, минуя два фонтана по бокам и декоративные кустарники у входа, Алекс шёл в обнимку с Евой, а я позади, любуясь видами. Ветерок, ласкающий наши волосы, был приветливо тёплым – никак погода радовалась новым гостям.
Мы вошли в просторный холл, разделенный на два зала, где находились столики, обставленные мягкими стульями. За ними сидели весёлые люди с бокалами в руках, и я сделала вывод, что здесь можно расслабиться вечером. Мы прошли по коридору направо до конца. Там находился ресепшн. Девушка в форме портье приветствовала нас, и Алекс заговорил с ней на английском языке.
– Good evening. We need two numbers, i booked in advance.
Я развесила уши, не понимая ни слова. Как жаль, что в школе преподавали уроки немецкого. Надеюсь, не придётся общаться с местной обслугой.
– Good evening. Allow your passports, – ответила девушка.
– Давайте паспорта, – сказал Алекс.
Пока он решал технические вопросы, я села на диванчик сбоку, рассматривая кустистые растения в горшках у стены с мыслями об Артёме. Любопытно, он ещё в Боснии или уже в небе, на обратном пути в Москву?...
Алекс снова оторвал меня от раздумий, протягивая ключи.
– Пошли заселяться.
Поднявшись в лифте на шестой этаж, мы прошли по плитке, сверкающей лоском. Моя комната находилась напротив номера голубков. Алекс открыл дверь и пропустил Еву вперёд. Вид у неё был необычайно больной. Всю дорогу она не разговаривала и, когда вошла в номер, даже не попрощалась. Алекс завёз внутрь их миниатюрные чемоданы (чего не скажешь о моём тяжеленом багаже). Когда я собиралась закрыться в номере, Алекс обратился ко мне со словами:
– Мастер класс по танцам будет завтра, поэтому сегодня отдыхай. Вот буклет, здесь расписание завтраков и обедов. А то зная, как ты готовишь, можно с голодухи окочуриться!
Его ехидное лицо настолько опостылело мне, что я молча взяла буклет и захлопнула дверь.
Обстановка в номере одаривала уютом. Я бросила чемодан и подошла к панорамному окну. Какая красота! Внизу простиралась огромная площадка с бассейном, имеющая форму раскрытого веера; по зелёному периметру полукругом выстроились закрытые зонтики, а за ними на фоне манящих сумерек раскинулось бескрайнее Адриатическое море. Его шумящие волны обнимали песчаный берег частного пляжа. Вдали с двух сторон море сторожили невысокие холмы, поросшие густой растительностью. Похоже, так выглядит истинный рай! Жаль только искупаться не удастся…
Я включила телевизор. Каналы были исключительно иностранные, кроме одного с программой «Вести», на нём и остановилась. Вспомнив сентенцию Лильки, предостерегающую от возможных краж, я спрятала документы и деньги в сейф и по инструкции поставила защитный код. Внезапно услышанная новость приковала меня к полу:
«Пассажирский самолёт авиакомпании „Wings“, следующий из Москвы в Сараево, внезапно исчез. По данным СМИ: воздушное судно пропало с радаров через двадцать минут после взлета из аэропорта Домодедово. Известно, что на борту находилось 322 человека. На данный момент проводится поисковая операция, информация уточняется.»
Кошмар… бедные люди! Не зря показалось, что нет ничего страшнее и опаснее, чем оторваться от земли на хрупкой железяке…
Стоп! Ведь это тот самый боснийский рейс в 14:15, на котором якобы должна вылететь я. О нет… Вика!


21
Море накрывает с головой
Я вывернула сумку, лихорадочно перебирая её содержимое. Мой телефон по-прежнему недоступен – представляю, что творится в больнице! После включения мобильника посыпались сообщения о пропущенных вызовах от мамы и Вики, и одно сообщение неизвестного отправителя, полагаю, Артёма. Но мне было не до него. Длинные гудки, а затем робкое «алло», произнесенное убийственно тихим голосом Вики, нагнетали дрожь.
– Сестрёнка, это я! Катя! Со мной всё в порядке!
Угнетающую тишину длиною в секунды сменило громкое всхлипыванье. Вот до чего доводит вранье, с которым необходимо было покончить!...
– Ужас! Как ты нас напугала. Господи! Не представляешь, у меня чуть сердце не разорвалось.
Вика больше не сдерживала себя, а трубка разрывалась от безудержных рыданий.
– Не волнуйся! – сказала я. – Пустая моя голова перепутала время, и самолёт вылетел раньше. Мы уже в отеле, заселились. 
– Я так счастлива! – Вика заговорила строже. – Только вернись мне домой! Не посмотрю, что ты выросла, и нашлепаю тебе, как следует, на правах старшей сестры.
Мы немного поговорили, и я, ссылаясь, что беседа встанет мне в копеечку, обещала позвонить в день вылета. Когда набрала маме, услышала душераздирающий плач (жуткое ощущение, когда с тобой говорят, как с покойником!), а потом она отчитала меня по всей строгости родительского воспитания.
– Как хорошо, что мы никому не сообщили. Доченька, нельзя же быть такой рассеянной!
«Не рассеянной, а бессовестной лгуньей» – подумала я, и совесть отвратительно запищала над ухом. Обещая держать их в курсе событий, я положила трубку и направилась в душ.
Чем бы заняться? Общество сражённых Купидоном в комнате напротив меня не устраивало. Может, спуститься вниз? Там вроде приличный бар с видом на море. Превосходная идея! Лёгкий макияж, уложенные волосы, синее платье свободного кроя, а в руках – плащ на случай прогуляться к морю.
Я спустилась на первый этаж. Все столики у окна были заняты, и пришлось сесть во втором ряду. Стоял гул многочисленных разговоров, причём русского наречия в этом круговороте голосов не было. В животе громко урчало. Неудивительно! Единственный обед в самолёте, и тот жёсткой курицей встал поперек горла. Надо перекусить и немного выпить. Пускай вино добавит ощущения праздника. Та-ак... Чем тут у вас кормят вкусненьким!?...
Подошедшая ко мне стройная девушка с хвостиком и картой меню спросила:
– Order right now or look at the menu?
– Я хочу пить и кушать… Ням-ням, понимаете?
Официантка сосредоточенно следила за моими губами, видимо, ни слова не понимая из речи иностранки.
– Не понимаете, да?
Я кусала губу, соображая, как решить проблему. И тогда на выручку шагнула смекалка. Я потянула меню, которое та крепко зажала подмышкой.
– Я выберу.
Девушка искренне улыбнулась.
– Good.
Я приглядела себе жаренный шницель с овощами и красное вино неизвестного названия. Когда девушка подошла, я ткнула пальцем в картинку меню, и она, растягивая рот до ушей, направилась к бару. Меня одолела невыносимая жажда. Когда принесли бокал заявленного вина, я с ним живенько разделалась, да так, что девушка поглядела на меня исподлобья, наверняка причисляя мою персону к типичным русским, которые пьют ведрами всё, что горит, а потом развлекают народ матерными ругательствами и громом битой посуды. Я торжественно просила повторить.
В конце коридора возник Алекс. В его руке притаилась ладонь Евы. Облегающее платье коктейльной вечеринки подчёркивало выпуклые части её превосходной фигуры. На подкрашенном лице куклы Барби отпечаталась замотанность. Я угнулась в сиденье, надеясь, что те не заметят меня и пройдут мимо. Однако, моя рыжая копна, точно свет в конце тоннеля – привлекает слишком много внимания.
– У вас не занято, мэм? – утрировал подошедший Алекс.
– Занято. Но для вас освобожу парочку стульев.
Ева хихикнула, проводя рукой по прямым волосам. Они уселись на свободные места. Приземистый мужчина с тонкими закрученными усами, как у червонного валета, принёс два экземпляра меню. Я поразилась необычайной проворности официантов. Похоже, они тут все на допинге для ускорения!..
Мне принесли шницель, истончающий аромат вкусного мяса. На деле же вкус не вполне соответствовал запаху – кусок оказался настолько жёстким, что приходилось пережевывать отрезанные ломтики не менее двадцати раз. Потому я оставила мясо, довольствуясь тушенным перцем и фасолью в соусе.
Ева спросила Алекса, кто будет завтра проводить танцевальный мастер класс.
– Необыкновенные таланты! В позапрошлом году они взяли первое место на конкурсе в Ницце, в котором будем участвовать мы.
Принесли тёплый салат с морепродуктами для Евы, бокал красного вина для меня и «Гайдук» для Алекса. Он накинулся на блюдо со зверским аппетитом. Может, мой шницель тоже съедобный, а я всего-навсего придираюсь?..
Тишина за столиком насаждающе действовала на психику, и я, сделав глоток вина, спросила Еву:
– Как Тигра? Прижилась?
Ева отпила минеральной воды из стакана.
– Ещё как. Временно оставили её у мамы. Скоро она скрасит моё одиночество, когда Лёша будет допоздна на работе.
Я посмотрела сначала на Еву – у неё был вид счастливейшего человека, а затем на Алекса, который откинулся на спинку стула и шустро пережевывал мясо. От его пристального взгляда мне стало не по себе, и я отвела глаза. Казалось, ему была любопытна моя реакция на реплику Евы.
– А у тебя есть молодой человек? – поинтересовалась Ева.
Я не могла сказать правды, боясь спровоцировать Алекса на оскорбительную ухмылку. Ведь каждая моя неудача для него – бесцеремонный повод её продемонстрировать.
– Да. Только наши отношения не зашли так далеко, как у вас.
Снова молчание обрело власть. Алекс принялся за еду. Ева поковыряла салат и отложила вилку в сторону.
– У меня из головы не идёт тот самолёт, пропавший с радаров...Ты слышала, Кать?
– Да, страшная трагедия.
Алекс продолжал уминать национальные харчи, как ни в чем не бывало. Даже столь ужасная тема не могла усмирить аппетит свирепого льва. Ева с отвращением смотрела на морепродукты в белой посудине.
– Ни на минуту не могу представить, что чувствуют люди, когда весь самолёт трясется… вылетают эти кислородные маски. Кругом паника, крики, суета! И он резко… падает.
Лицо Евы мертвецки побелело, а глаза округлились. От ее слов, произнесенных в умалишённом амплуа, по коже пробежался холодок.
– Тебе не хорошо? – спросила я.
Алекс оторвался от еды и повернул к себе изнуренное лицо блондинки:
– Что с тобой?
Я дивилась неподдельной заботе в его голосе. Как странно видеть Алекса таким чутким! Видимо, только со мной он ведёт себя, как неотесанный болван.
– Голова кружится.
– Дорога всем нам далась нелегко, – добавила я.
– Да. Пожалуй, я вернусь в номер. Леш, пойдём?
Он окликнул официанта, и Червонный валет с закрученными усами спустя пару минут принёс счёт. Алекс галантно вызвался его оплатить за всех. Пожелав доброй ночи, они удалились.
В какой-то степени радость от поспешного ухода двоих накрыла меня с головой, но проводить вечер за столиком, в одиночестве мне не хотелось. Я осушила остатки вина во втором бокале. Приятное чувство теплом растеклось по конечностям. Тело моё расслабилось, но разум требовал свежего воздуха.
Желая осмотреть виды у отеля, я вышла со стороны запасного выхода и попала в отгороженную зону. Под большим навесом теснились белые столики и кресла, где не было ни единой души. Пространство у бассейна тоже пустовало. Круглые фонари романтично освещали безлюдный периметр. Я обогнула бассейн, и взгляду открылась панорама морских просторов. Умеренный бриз касался солёной глади моря, создавая волны. Они точно бесстрашные воины-смертники неслись к берегу и с шумом разбивались о него холодной белой пеной. Мне захотелось спуститься ниже, к воде, и я накинула плащ. С двух сторон бассейного пространства шли крутые ступени. Я медленно спускалась вниз, в то время как сзади приближались торопливые шаги. Я обернулась и увидела Алекса с бутылкой вина в руке.
– Подожди меня.
– Как Ева?
– Нормально, легла спать. А я не могу так рано. Если не возражаешь, заключим перемирие?
Приглушенный свет фонарей скользил по загорелой коже Алекса, и она казалась ещё темнее и соблазнительней. Его голубые кристаллы пронзали тело, как острая секира. Я продолжила спуск, а он последовал за мной.
– Разве мы ругались?
Хмель превратил меня в добрейшей души человека. Не хочу скандалить – хочу дружить со всеми людьми на свете!
– Чудно, – ответил Алекс. – В таком случае ты не сильно разозлишься, когда сообщу тебе кое-что.
– Что сообщишь?
Моё всестороннее дружелюбие обернулось насторожённостью, и я остановилась. Молча обогнав меня, Алекс пошёл впереди. Лестница кончилась, и ноги ступили на каменную платформу, выступающую в роли смотровой площадки. Сразу за ней начинались просторы песчаного пляжа. По сравнению с часом нашего приезда значительно похолодало. Бушующие волны набирали мощь. Чудилось, они шепчут о каких-то непристойностях, которые должна выполнить в отношении Алекса. Когда мы поравнялись, он сделал глоток из бутылки и посмотрел смеющимися глазами.
– Не хочешь выпить? Меня окончательно сморил этот день. Хочется набраться: да так, чтоб в стельку. – Я взяла протянутую бутылку, и губы Алекса оживились лукавством. – Расскажи о себе.
Я сделала глоток. Алкоголь записал меня в акцию милосердия «поделись горестями и получи бонусом друга». Впервые за время нашего знакомства я желала говорить с ним открыто, как с товарищем.
– Я обычная неудачница в пятом поколении через одного. Бабушка норовит меня выдать замуж, переживая, как бы молодость окончательно не покинула кожу моего лица; а папа грезит мыслью, что одним прекрасным утром я проснусь Денисом. Они с мамой очень ждали сына, а вместо него на свет появилась я. Меня редко мучает совесть, потому я причина всех бед, которые настигают Вику.
Алекс от души рассмеялся, а под влиянием опьяняющего напитка его акцент сильнее резал слух. Я вернула ему бутылку.
– И как ты решилась поехать? Твои отборные сморчки загуляют от тебя.
– Пускай. Я свободна, как птица в небе! Или ты думаешь, я гулящая девушка?
Алекс блеснул голубыми глазами, внимательно наблюдая за мной.
– Разве я ошибся?
– Ещё как! Между прочим, в активные поиски своего мужчины я ударилась только в начале этой весны.
Лицо Алекса выражало изумление.
– Ни за что не поверю! Или ты обманываешь, или тому была весомая причина…
Вино в конец развязало мне язык, и неприятная тема, что прежде тяготилась запретом, была подана на блюдечке. Я даже не заметила, что само построение его фразы подталкивало на откровенность, рекою текущую из моих уст.
– Ещё какая весомая. Я по уши влюбилась в Диму – самого красивого парня по теории нашей глуши. Он тогда бросил мою одноклассницу, и весь одиннадцатый класс, будто рой остервеневших пчёл, гудел этой новостью.
Алекс шёл молча, изредка прикладываясь губами к бутылке. Я поймала себя на мысли, что он меня не слушает, и замолкла.
– И как тебя угораздило влюбиться? – он протянул мне бутыль. – Ты же такая строптивая!
Я улыбнулась, устремляя взор в пучину вод пленительного моря.
– Сама не знаю, как так вышло… Всё было под контролем. По крайней мере, я так думала. Моя лучшая подруга страдала по нему, хоть и встречалась с другим. Но как бы ей того ни хотелось, Дима никогда не воспринимал её всерьёз. Той злополучной зимой она потащила меня на школьную дискотеку. Дима сразу приметил меня. А я танцевала, точно ничего не происходит. Стыдно признаться, я из кожи вон лезла, чтоб меня заметили.
– Если бы ты станцевала Бачату – у парня бы не осталось шанса на спасение.
Я взглянула на Алекса, полагая, что он издевается. Но лазурь его глаз была чистой и без примеси иронии. Странно… Он всегда твердил, что танцую я ужасно.
– Тем не менее, он расспросил обо мне друзей. Слухи об этом расползлись быстро и дошли до подруги. Она стала умолять меня, как следует подумать прежде, чем связываться с самым искусным ловеласом нашего округа!
– Неужели ты поверила, что её забота была подлинной?
– Я не могла ни поверить! Так искренне она плакала, что он погубит меня. Желание поставить его на место управляло мной. Наше общение набирало обороты, и к концу недели мы стали встречаться. Я летала от любви к нему. А потом всё сложилось по всем известному сценарию.
Алекс делал размеренные глотки из бутылки, запасы которой никак не заканчивались, тогда как радушие погоды наоборот. Ветер напитался холодом северных далей и пробирал до костей. Благо, вино настолько вскипятило нашу кровь, что холода мы не чувствовали.
– Ты ещё более пропащая, чем я предполагал!
– Я имела в виду: поцелуи, цветы, романтику. Когда мы, держась за руки, приходили на дискотеку, испепеляющая сила взглядов была направлена на меня. Наверно, тогда люди мысленно наводили на меня порчу и не стеснялись в выражениях. Так случилось и с моей подругой. Зависть поглотила её, и наши встречи были ей в тягость. Я была окрылена им, и мои поступки не всегда соответствовали чести; тому, как должна вести себя верная подруга. Словом, так пролетело полгода, и мы расстались. И тогда я поняла, что никогда не променяю дружбу на любовь.
Тщательно подбирая слова, я старалась говорить как можно поверхностнее. Не так легко распахивать душу после пережитых эмоций.
Алекс улыбнулся.
– Ты не сказала главного: вы переспали или нет?
Узнаю бестактную натуру Алекса. Что там любовь? Когда постель выстраивает все мосты на планете Земля!..
– Да. И несмотря на сильнейшее опьянение Димы – это была лучшая ночь в моей жизни!
Конечно, я солгала! По непонятным причинам я не могла сказать Алексу правду.
Глаза Алекса блеснули.
– Это ты ещё со мной не пробовала.
Я усмехнулась.
Алекс переменился в лице. Его взгляд стал блуждать по мрачным волнам, которые с грохотом бились о песок и омывали ещё большую площадь, едва не касаясь ботинок. Он протянул бутылку, и я, отпив немного, почувствовала, как градусы спиртного ударили в голову. Окружающие предметы поплыли в медленном танце, и всё казалось таким приветливым: безлюдный пляж, огни курортного городка, небо с отблеском этих огней, звуки гудящих вверху машин и даже Алекс выглядел, как милейший человек на свете.
– Я собираюсь жить с Евой.
Темы сменяются, как погода в тропиках. Я обрадовалась, что тот не стал докапываться до причин разлуки. Прошло семь долгих лет, а я вплоть до того часа не могла безмятежно вспоминать разрыва с Димой. Но в ту самую минуту что-то изменилось. Будто мои сердечные излияния внесли в израненную душу равновесие.
Я отдала Алексу бутылку и вздохнула: преподнесённое им известие сильно огорчило меня.
– Поздравляю. Самое главное, чтобы Тигра была сыта.
Он недоверчиво взглянул на меня, что было вовсе не зря – сердце противно заныло, нудно и утомительно, и я с радостью сменила бы и эту нелегкую тему.
– Я устал идти.
Он снял ветровку и, постелив на песок, устроился на ней.
– Можешь присоединяться, если хочешь.
Я осторожно присела к нему. Чёрный горизонт моря очаровывал; в небе показалась россыпь туманных звёзд; долька луны подсвечивала перья облаков золотом, а вверху над ней витал медный отсвет, похожий на раскрытый зонтик. Упоительная ночь баюкала горные вершины и воду, а зеленые пальмы по периметру отеля исполняли мелодичную композицию под командованием дирижёра Ветра.
И тут мне вспомнилось, что Алекс сказал в начале нашей прогулки.
– Что ты хотел мне рассказать? – спросила я.
Последним глотком опустошив бутылку, он поставил её рядом на песок.
– В заявке на участие я подал твою анкету, а не анкету Евы.
Я не поверила своим ушам и переспросила менее дружелюбным тоном.
– Вика помогла с твоими документами, – ответил он. – Со мной в паре должна танцевать ты! И уже поздно что-либо менять – комиссия больше не приемлет рокировок. На твоём месте я бы усиленно занялся репетициями и получением визы.
Мои глаза едва не лопнули от возмущения. Я не нуждалась больше в боксерских навыках – меня сопровождал другой надёжный соратник, гуляющий по венам. Со злости я замахнулась для пощёчины возмездия. Алекс был расторопнее меня и с лёгкостью обезвредил налету занесенную над ним руку. Я, руководствуясь песней о русско-японской войне, гласившей: «Врагу не сдается наш гордый варяг», вела отчаянную борьбу. Алекс упал на спину, и я оказалась сверху с истеричными воплями.
– Как ты мог, не спросив меня!? Я не желаю в этом участвовать!
Его лицо потонуло в оскорбительной гримасе.
– Да ты струсила!
– Ты - невыносимый самовлюбленный индюк!…
Моей фразе суждено было остаться незаконченной. Движения крепкого тела Алекса укладывались в короткие секунды. Он обхватил меня руками и, прижимая ближе, припал губами к моим губам. Я почувствовала, как кончик его языка касается моего, а мягкая щетина уже не колется, как раньше.
В этот момент море разбушевалось не на шутку, и нас с головой накрыло ледяной волной. Холод солёной воды, забравшись под слои одежды, заставил меня громко взвизгнуть. Я подскочила, как ошпаренная, и оглядела себя. Щедрые ручьи стекали с плаща, синего платья и вполовину мокрых волос. Ни слова не говоря напоследок, я умчалась в отель под звуки злодейского хохота Алекса.
Ярость, выраженная на моём лице, пугала окружающих не меньше, чем мой непристойный вид голодранки. Люди обходили меня стороной, перешептываясь. Вернувшись в номер, я сразу бросилась в душ. Продрогшие конечности покалывали. Опьянённое сознание в миг отрезвело. Главное не заболеть!
Когда мои чувства поостыли, я вспомнила о сообщении от незнакомого отправителя.

«Надеюсь, не сильно отвлекаю от весёлого отдыха? Всегда готовый придти на помощь, стюард Артём.»

После прочтения сообщения меня охватил радостный трепет. Где ты, мой Аполлон? Когда так нужны твои помощь и тепло…


22
Доктор без диплома
Утро началось не с фейерверка. Открыв глаза в полдесятого, я почувствовала, как голова стала неподъемной тяжестью. Мышцы сковала ломота, горло першило, а по телу разлилась неприятная дрожь. Судя по буклету с расписанием работы столовой, на завтрак я опоздала, да и аппетита нет. Останусь в своей тёплой кроватке.
Раздался громкий стук в дверь. Затем ещё один; и ещё.
– Кто там?
Мой осипший голос прозвучал голосом Вицина из «Джентльменов удачи». Мне ответили на русском ломанном наречии:
– Уборка номеров.
– Ничего не надо. У меня чисто.
Девушка промолчала, и лишь отдаленный стук, вероятно, в соседнюю дверь послужил мне ответом.
Сложная делема. Здесь все болтают на незнакомом языке, что сильно затрудняет процесс скорейшего выздоровления. Необходимых лекарств у меня нет, остаётся одно: выбраться из отеля и разыскать аптеку.
В дверь снова постучали, и тяжёлый вздох покинул мою грудь. Ну до чего надоедливые чистюли!
– Я же сказала не надо убирать!
Тишина… Я одела тапки и прошлепала к двери. На пороге стоял Алекс, надушенный и в прекрасной физической форме, в отличии от меня.
– Я подумал, ты завела любовника с низким басом, – засмеялся Алекс.
На моём потерянном лице отсутствовала какая-либо мимика, что в свою очередь сильно поразило его.
– Позволишь войти?
Голова шла кругом, а больное тело стремилось принять горизонтальное положение. Я молча вернулась в кровать, закуталась в одеяло, включила телевизор и устремила красные глаза в экран. Алекс закрыл дверь и проследовал к постели. Мной овладела дрожь, а зубы ритмично застучали. Алекс присел в изножье кровати и, загородив собой обзор экрана, положил ладонь на мой лоб.
– Ты вся горишь! – он глядел на меня с сочувствием. – Так дело не пойдёт. Сегодня выступает группа «Kyle».
Алекс поспешно удалился. Я свернулась в калачик, во всю лязгая зубами. Хорошо, что он не стал досаждать своим присутствием в моём номере.
Но не тут-то было! Тремя минутами позже Алекс вернулся со стаканом, наполненным красной жидкостью, и столовой ложкой в руке.
– Открывай рот, – твёрдо заявил Алекс, – ты должна это выпить.
– НИ ЗА ЧТО!
– Не бойся! Открывай.
– Неа.
– Не стану я тебе вредить, глупая. Я хочу помочь.
Я недоверчиво покосилась на ложку.
– Что это?
– Лекарство. Хватит вести себя, как ребёнок!
Он сел ко мне, протягивая ложку с густой массой цвета топленного молока, похожей на верхний слой банки с тушенкой.
– Я не буду.
– В таком случае ты не сможешь пойти на вечернее выступление, а полететь домой – тем более. Завтра тебе станет хуже. Ну если ты себе враг…
Он отодвинул ложку, собираясь уходить.
– Мне точно поможет эта штука?
– Можем заключить пари для стимула.
– А в стакане что?
– Этим нужно запить.
У меня зуб на зуб не попадал, когда моя рука потянулась за целительным снадобьем. Сморщив нос в гармошку, я проглотила содержимое ложки с закрытыми глазами, а следом отправилась красноватая жидкость стакана. Ну и мерзость! Только она достигла желудка, как все внутренности вспыхнули огнём; тошнота подступила к горлу, и в глазах поплыли предметы. Алекс улыбался во все 32 белых зуба… или 28… или меньше… Я так и знала: из чувства ненависти он решил меня отравить! Моё ослабевшее тело обмякло, зубы перестали стучать, и я медленно опустилась в подушки. Вот и всё… Мне конец. Алекс… Прощайте бездонные глаза! Красивые, сочные, словно небо! Мои дни на земле пролетели столь быстро, а я так и не попала в книгу рекордов, не вышла замуж и не стала бестолковой матерью…
Жизнь будто стремительно покидала меня, перед глазами возник чёрный квадрат, а за ним – непроглядная тьма… Может, так выглядит чистилище? Нет. В этой темноте кто-то есть… кто-то прячется… и я слышу неизвестный музыкальный инструмент, похожий… похожий на стук в дверь. А где здесь дверь?... Ах да, это Ева. Кажется, всё-таки я попала в рай. Не зря Еву Аргольду прозвали Эдемской – она здесь всем заведует. Улыбается – нет сомнений, я в раю!
– Ка-атя...
Надо же, имя мне оставили прежним! Я б не удивилась прозвищам: Пупок земли или рыжая Чертовщина.
– Катя...
А голос звучит всё громче и отчетливей.
– Кать, ты спишь?
Я полностью открыла глаза. На кровати, рядом со мной сидела блондинка Аргольда.
– Уже нет. Где я?
Она сверкнула ровными, как на подбор, зубами.
– В Боснии, в номере. Дверь была открыта. Я постучала, ответа не было, и решила войти. Лёша сказал, ты заболела. Бедняжка, как это вышло?
Получается, мне снился чёрный сон без действующих лиц… Поразительно, Алекс не подвёл! Отвратительное снадобье вылечило меня, и я ощущала себя намного лучше: першение и ломота прекратились, а голос приобрёл повседневный тон. Интересно, Ева заметила, что её возлюбленный вернулся мокрым после нашей с ним прогулки?
– Сама не знаю, – отмахнулась я. – Возможно, продуло вчера. Ты как?
– Лучше. Я плохо переношу дорогу. Несколько часов полёта, потом автобус меня утомили. Ты пойдёшь на мастер класс?
Точно, выступление!
– А сколько времени?
– 19:00. Оно начнётся через час.
Я проспала целый день! Лилька рассмеется, узнав, что вместо культурного отдыха и прогулок по боснийским улицам я убила сутки в постели; и ладно бы с мужчиной, так ведь одна!
– Конечно, только приведу себя в порядок. Спасибо, что навестила больную.
Ева снисходительно улыбнулась и ушла.

23
Новая старая партнерша
К восьми часам вечера я, одетая в черное платье-колокол с кружевом на груди, спустилась в ресторан, где проходило танцевальное шоу, и осмотрела зал в поисках Евы и Алекса. С двух сторон неумолимым басом грохотали колонки; приятный голос ведущего – молодого парня с причудливым ирокезом на голове – разливался на всё помещение, причём наречие его было незнакомо. Он мельтешил на свободной площадке у окна, где заранее освободили пространство от столиков для временной сцены. Приметив парочку в средних рядах, я присоединилась к ним.
– Вижу, ни одна отрава тебя не берет! – съязвил Алекс, когда я села, фальшиво улыбаясь ему.
Передо мной на столе лежали блютуз-гарнитура и планшет. 
– Нажми на экран, выбери язык и одень гарнитуру, – пояснил Алекс. – Они говорят на родном хорватском, нам в помощь синхронный перевод на предпочтительный язык.
До чего техника дошла!.. Я последовала совету Алекса, и спустя минуту с ведущим шоу мы были наравных.
– Уважаемые дамы и господа! Вы готовы взорвать этот зал безудержными эмоциями!? Тогда встречайте: победители конкурса 2016 года «Игры теней» в Ницце – несравненная группа «Kyle»!
Люди за столиками поймали кураж и энергично захлопали. На площадке появились отлично сложенная девушка в блестящем платье, расклешенном от пояса, и мужчина с кучерявым хвостом в свободном костюме. Они слаженно поклонились публике. Заиграла музыка, и Бачата во всей красе представилась взору любопытного зрителя. Я смотрела на них, как зачарованная. Вот это грация! А пластика?! Техника выполнения каждого элемента доведена до абсолюта. Придраться было не к чему, разве что глаза у них не горели; ощущалась исключительная холодность, будто партнёры – едва знакомые люди.
Я огляделась. Присутствующие замерли, наблюдая за танцем, и отвлекались лишь потребностью шепнуть что-то близсидящему соседу. Алекс смотрел на меня, глазами показывая, чтобы я следила за шоу. Что не говори – зрелище потрясающее! Алекс прав, Бачата и Вальс – два противоположных направления, и одним чувством ритма здесь не обойтись. А что там ещё за третий этап конкурса? Неизвестность только раздувает во мне искру страха. И зачем я поддалась на хитроумные провокации Алекса!?..
Танец закончился. Группа поклонилась под восторженные овации, и тогда заговорил ведущий:
– Друзья, как вам? Зажгли ребята, не так ли?! Не слышу? – аплодисменты, смешанные со свистом и криком, оглушили отель. – Невероятно! Браво блистательной группе «Kyle»! Ребята, пожелайте что-нибудь зрителям.
Девушка взяла микрофон, тяжело дыша.
– Я так рада, – начала она, – что нам представилась возможность участвовать в этом конкурсе. Хочется пожелать всем одного: двигаться по жизни в ритме танца! Спасибо большое, что пришли!
Ведущий подхватил микрофон у девушки.
– Замечательные слова! Проводим ребят под ваши бурные аплодисменты. Не устаю повторять: браво группе «Kyle»! Браво! – он дождался абсолютной тишины. – На этом наше шоу не заканчивается. Все сидящие здесь являются победителями танцевальных соревнований в родной стране. Что если нам устроить соперничество по самому жгучему доминиканскому танцу среди желающих пар? Давайте оценим ваши способности? Готовы ли вы взять французский пьедестал почёта и завоевать титул лучшей танцевальной пары года?! Мне нужны три пары добровольцев на этот горячий танцпол!
Алекс страстно поцеловал Еву.
– Ты не против, если я поучаствую с Катей? – спросил он, отпрянув.
Ева изменилась в лице. Её растерянный взор устремился ко мне.
Не-е-ет, так мы не договаривались!..
– Если она этого захочет, – ответила Ева, прочитавшая испуг и замешательство во мне.
– Ты согласна? – Алекс сверлил меня лазурью пристальных глаз. – Или боишься показать, как паршиво танцуешь?
Я вскипела. Хватит предвзятости! Что он о себе возомнил? Тоже мне балетный Майкл Джексон. Теперь Ева решит, что я настоящий бездарь. Время реванша не за горами, самое время доказать, что все его доводы в мой адрес пусты и неоправданны.
Пока хоровод злобных мыслей штурмовал мой разум, на площадку подтянулись две пары, и ведущий искал третью. Я встала, и Алекс последовал за мной.
– Отлично. Дамы и господа, поприветствуем прекрасных конкурсантов!
Зрители хлопали в ладоши, а моё сердце выпрыгивало из груди. Последний раз я стояла на сцене третьего курса института в роли капризной Вареньки юмористической постановки русско-народного творчества. Роль удалась мне блестяще и без труда запомнилась публике, когда я, топнув ногой по сценарию, проломила деревянный пол сцены шпилькой-каблуком. Но в ту минуту дело было не только в страхе перед сценой. Меня смущала малая практика в нашем танцевальном тандеме. С Алексом было всего две репетиции, и те посвящённые Вальсу. Теперь я готова согласиться, что паршиво танцую, лишь бы только убежать отсюда! Но назад пути нет…
Мы немного отошли в сторону, наблюдая, как танцует первая пара. И тут Алекс схватил меня за локоть так сильно, что я ощутила неприятную боль и вскрикнула.
– А-а-у!
– Я тебя вылечил, чтобы ты наконец-то попала в книгу рекордов, вышла замуж и стала бестолковой матерью.
Только не это... Он слышал весь бред, сказанный мной в момент употребления лекарства. Значит, и про глаза слышал! Что они бездонные и самые красивые… кошмар! Чувствуя, как уши заливаются краской, от стыда мне стало трудно дышать.
– Но с такими паршивыми навыками у тебя ничего не выйдет! – злорадно прибавил Алекс.
Я вспыхнула, расточая молнии во взгляде. И почему он меня так сильно раздражает? Ведомая злостью, я забыла о страхах, а между тем наши соперники уже покинули площадку.
– Ух, ну и жара, друзья! Согласитесь, такое не каждый день увидишь?! Вы готовы продолжить? – Люди поддержали слова ведущего ажиотажем поднятых рук и визга. – Тогда встречаем последних конкурсантов.
Алекс взял меня за руку, и мы вышли в центр. В моей душе гнездилась только одна цель: отомстить Алексу. Заиграла быстрая музыка Бачаты, и мы стали двигаться в такт ей. Я не смела отвести взгляд. Морские глубины очей Алекса захлестывали волнами неистовой страсти. Я слышала музыку; она раздавалась будто где-то далеко, я не чувствовала её – я ощущала его дыхание… уверенность… жар загорелой кожи… чувствовала его самого целиком и полностью. Наши тела говорили немым языком пылающего огня. И всякий раз, когда он прислонялся ко мне или был вблизи моей шеи, мне безумно хотелось поцеловать его, убежать на пляж… И пускай накрывает холодное море! Я не боюсь заболеть. Чувство, которое нас поглотило, сложно передать словами. Я видела в гордых, красивых глазах взаимное притяжение, и мне не хотелось, чтоб это безумие заканчивалось!...
Ритмичная музыка стихла, и раскипяченные зрители встали с громкими криками: «Браво!». Но нас не волновала публика. Наши сцепленные пальцы рук застыли вверху, а моя согнутая нога в колготках будто приросла к его напряженному бедру. Прожигая друг друга ненасытными взглядами, мы еле дышали.
– Поразительно! Что вытворяют эти ребята?! Потрясающе! Вы порвали зал!
Оцепенение прошло. Мы встали лицом к столикам, присоединяясь к остальным танцорам.
– Давайте путем голосования определим победителей, которые завтра отправятся в круи-и-из по Адриатическому мо-орю-ю! Поднимаем руки вверх за приглянувшуюся пару.
Голоса разделились, причём активность проявили не все: десять человек – за первую пару, восемь – за вторую. Когда ведущий объявил голосование за нашу пару, зал охватила буря волнения. Все поголовно (даже те, кто уже отдал голос) вытянули вверх обе руки. Я посмотрела на Алекса. Он умиротворенно улыбался. Победа не ослепила меня. В момент нашего танца во мне что-то перевернулось, и я окончательно потеряла себя и голову. Мне хотелось быть с Алексом, распивать дурманящее вино и целоваться, пока губы не сотрутся.
– Это невероятно! – скандировал ведущий. – Безоговорочная победа третьей пары! Представьтесь, пожалуйста.
Мои руки дрожали, и я сунула микрофон Алексу.
– Меня зовут Алексей, а это моя партнерша – Екатерина.
– Давно вы танцуете вместе?
– Если два урока танцев – это давно, то можно сказать и так.
Зрители рассмеялись.
 – Великолепно! – ведущий издал смешок. – Наши победители не только чудесно танцуют, но и обладают прекрасным чувством юмора! Забирайте уже приз.
Ведущий протянул Алексу приглашения, и, отвесив поклон залу, мы вернулись за столик под звуки шумящей толпы.
– Да! Да! Да! – повторял ведущий. – Какой жаркий вечер, друзья!
На Еве не было лица. Опущенные уголки накрашенного рта и пунцовые щеки говорили в каком смятении находится мисс Аргольда. Изначально подозревая, что ей будет неприятно лицезреть наш танец, я ощутила вину перед ней. Ведь она распахнула душу, а я в ответ нагло плюнула.
– Твоя партнерша значит? – Ева сдерживала слезы. – А я кто? Конь в пальто?
Алекс молчал. В его взгляде не было сострадания, которым прониклась я к белокурой девушке. Движимая гневом, Ева встала из-за стола и направилась к лифту. По всей видимости, на одного врага в моей жизни стало больше...
Нелепая тишина воцарилась за столиком. Я не нашлась, что сказать, и Алекс, отпив воды из стакана, неторопливо встал.
– Держи свой приз.
Я ждала, что он похвалит меня. Ведь неспроста мы завоевали сердца людей! Но Алекс не обронил ни словечка, да и восхищением в голубых глазах не пахло. Он просто бесчувственный камень! Похоже, я и Вика знаем разных Алексов.

Развлекательная программа длилась ещё полчаса. Немного подкрепившись, я вернулась к себе в номер и стала ходить из угла в угол. Сострадание к Еве неутомимо росло во мне. Бедняга! Она так расстроилась. Навряд ли бесчувственный Алекс кинется её утешать.
– Нет, не могу я находиться здесь, пока она там сидит и рыдает в подушку! Пойду извинюсь. Это её успокоит. 
Полная решимости, я постучала в дверь их номера. Гордость снова взыграла во мне силой достойного поступка. Но то чувство носило мимолетный характер, ибо в моей доброте не так уж и нуждались.
Ева, укутанная в простыню и широченную улыбку, открыла дверь.
– Ты не вовремя, Кать. Мы очень заняты...
В этот момент показался полуобнаженный Алекс. Ядовитая усмешка его лица снова оголила мои нервы. Слова провалились внутрь, и мне хотелось уйти молча. Ничего себе она рыдает в подушку! Такую загорелую, с соблазнительными мышцами… Не молчи, Катя, нужно сохранить остатки достоинства!..
Я протянула Еве выигранное приглашение на морской круиз.
– Возьми, по праву оно должно быть твоим. Хорошего вечера.
Не желая больше лицезреть их счастливые физиономии, я капитулировала в свой номер. И с чего я взяла, что Алекс ко мне неравнодушен? Сердце протяжно застонало, и необходимость отвлечься нарисовала в моей памяти Артёма. Я взяла телефон; он написал недавно.

«Больше, чем по небу, я скучаю только по тебе! Наконец-то я в Москве и дождался выходных. Жаль, не буду на твоём обратном рейсе из Боснии. Утешает надежда на скорую встречу вне рабочей обстановки.»

Его теплота согревала издалека. Имея непревзойдённую ловкость портить всё, что нажито трудом и обороной, на сей раз придётся постараться, чтобы снова не напортачить. Возможно, впервые в жизни белая полоса повернулась ко мне лицевой, а не изнаночной стороной.
Только я собиралась укладываться спать, как вдруг кто-то нарушил покой нетерпеливым стуком. Я отворила дверь.
– Не спишь? – бодро спросил Алекс.
– Как видишь нет, раз я тут, а не в постели.
Он вкрадчиво оглядел меня.
– Ты и не собиралась.
– Зачем ты пришёл?
– Хотел поздравить тебя с победой!
Я торжествовала! Неужели в конце концов получу заслуженный комплимент? Но вместо ожидаемой похвалы услышала:
– Только ты не расслабляйся! В Ницце всё решает не кучка случайных гостей, а жюри из серьезных дядек и тетек со сдвинутыми бровями, глядя на которых вся тяга к танцам пропадает.
– Таких друзей как ты – и врагов не надо.
Теми словами я решила закончить диалог, но Алекс вошёл в дверной проём, предвосхищая моё желание закрыть перед ним дверь.
– Зачем ты отдала приглашение Еве? Оно ведь твоё!
Поразительный человек! Больше чем он сам, меня поражало его плохое мнение обо мне.
– Ты действительно думал, я соглашусь поехать с тобой, а Ева тем временем останется в номере ждать, пока мы вдоволь накатаемся? Она, между прочим, твоя девушка.
Какой органичный получился текст, я довольна! А самое главное, моё благородство превзошло все его ожидания.
– А с чего ты взяла, что с тобой поехал бы я? Вообще-то, я планировал отдать Еве своё приглашение, и вы отдохнули бы вдвоём.
Я оторопела. В который раз схема, как утереть ему нос, разбилась о берег пустых надежд.
– Тем лучше, – выдавила я. – Отдохнёте вместе.
Алекс ухмыльнулся.
– Завтра летим домой, вылет в 15:45. Желаю приятных снов.
Я захлопнула дверь. Не могу ни о чем думать, когда рядом он…


24
Вавилонская башня
Собирая чемодан к вылету, я вспомнила о документах на дне закрытого сейфа. День не задался с самого утра – я забыла придуманный пароль.
Так, прикинем, какой код я могла придумать. Может быть, четыре ноля? Банальнее комбинации не существует… Нет, не подходит. А в этом есть свой плюс: креативная жила во мне не иссякла. Или дата рождения?.. Нет. Разум поражает гениальностью! Или дата прилёта?.. Дата выпускного? Не подходит. Ладно, уже не смешно… Это ж надо забыть собственный пароль! Навряд ли получится отыскать смышлёного хакера в пределах отеля за тридцать минут. Как поступить? Сходить к Алексу? Наверняка, они вернулись с круиза… Ага. Разбежалась! Лучше оторву злополучный сейф от пола и понесу его в самолёт, чем попрошу помощи у надутого Павлина! Остаётся только спуститься вниз и поделиться проблемой. Разумеется, там мне сумеют помочь…
Поток мыслей утих, и я быстренько спустилась на ресепшн, за стойкой которого стоял тучный, лысыватый парень в больших очках. Он оторвал четыре глаза от монитора компьютера и спросил:
– How can I help?   
Да, сногсшибательная идея попросить помощи при отсутствии знаний по английскому языку…
– У меня с сейфом беда. Пароль забыла.
Портье улыбнулся, а щеки медленно заслонили без того узкий разрез карих глаз.
– I do not understand you. Do you speak English? 
Что он говорит? Скажу на немецком. Вдруг он универсален в сфере лингвистики.
– Sprechen sie deutsch? Verstehen? Nicht? Не понимаете, да?
Я прикусывала губу, а парень продолжал непринуждённо улыбаться.
– Послушай, у меня сейф не открывается.
Я показала на ключи, висящие у него за спиной в открытой ключнице, сделала круговые движения пальцем по внутренней стороне ладони и пожала плечами. Растерянное лицо портье выражало удивление.
– Код. Понимаешь? Secret, – я стукнула себя кулаком по голове, демонстрируя, что забыла его. – Ту-ту – вылетел!
Не помогло. Я перегнулась через стойку и на калькуляторе набрала комбинацию случайных цифр. Его поросячьи глазенки округлились, а отработанная годами улыбка медленно сползала с губ.
– Calmly lady, I'll call someone.
– Да что ты говоришь такое, жаба ты иностранная!? Я ничего не понимаю!
В порыве отчаяния я уронила голову на блестящую столешницу, а парнем овладел испуг.
– Спокойно… – Я глубоко вдохнула и широко оскалила зубы. – Начнём сначала. Алоха! Гутен таг. Хелло. Ну как же тебе объяснить?!
За стойку подошла высокая плечистая девушка, одетая по форме портье. Упитанный парень глазами искал у неё спасения от возбужденной меня.
– This crazy Russian threatens to give me a headache if I do not name her some code,  – обратился он к ней.
Девушка повернулась ко мне с приветливой гримасой, а тучный портье продолжал говорить с ней. Должно быть, они уже решили мою проблему, раз девушка так довольно улыбается...
– Let's call the police. Maybe she used something. Look at how aggressive she is. 
Всё-таки у меня талант в общении с людьми! Как ловко я с ними управилась, а? У них контора что надо, раз из-за такого пустяка, как заклинивший сейф, они ведут речь о полиции (догадаться не составило труда: стражи порядка звучат идентично на всех европейских языках).
За спиной послышался приятный акцент Алекса. Наверняка, поторапливается, чтобы всё испортить. На этот раз не выйдет, я сама разобралась!..
– Ты готова к отъезду? – спросил он меня. – Трансфер через полчаса.
– Да, только кое-что улажу. Точнее, уже уладила.
Оба портье уповающе посмотрели на Алекса и заговорили с ним на английском. Моя злость не осталась незамеченной. Они обменялись двумя предложениями, и к концу диалога небритая физиономия Алекса истончала характерную улыбку. Он со смехом отчеканил им длинную фразу, а потом повернулся ко мне.
– Уладила, говоришь? Тогда, пожалуй, мы больше не увидимся.
– Что опять за шутки?
– Это ты нашутила с три короба! Они подумали, ты под наркотиками и хочешь их ограбить; требуешь у них код от рабочего компьютера, и собирались вызвать полицию, потому что, помимо всего вышеперечисленного, ты угрожала проломить им голову.
Моя челюсть чуть не выпала на столешницу. Надо бы выучить иностранный язык, нет – лучше три! А то мало ли какие ещё поездки мне предстоят в жизни…
– Не переживай, я их убедил в обратном, – Алекс продолжал ухмыляться, сверля меня взглядом. – Что у тебя случилось?
Я выложила суть проблемы, потупив глаза в пол. Неужели я так и буду позориться перед ним вечно? Алло-о-о! Небесная канцелярия, может, хватит уже издеваться?!
Спустя пятнадцать минут мои документы перекочевали из сейфа в чемодан благодаря мастеру, с которым ни обмолвилась, а то мало ли что…
Обзвонив Вику, Лильку и маму, я ещё раз посмотрела в окно. Суровое море таило в себе воспоминания того вечера, проведенного на пляже, когда щетина Алекса касалась моей нежной кожи. Где ты... та волна, что накрыла нас, согревая теплом наших тел?!...
Артём просил написать, когда сяду в самолёт. Его забота трогала меня до глубины души. Неужто на сей раз я сорвала куш в кредитном банке жизни?...


25
Сюрприз среднего роста
В четыре часа утра, получив опоздавший багаж, мы проследовали к выходу. Влюбленная парочка шла позади, а я тащилась впереди, зевая на каждом шагу. В отличии от них я не смогла сомкнуть глаз. На сей раз в самолёте меня не развлекала добрая теть Нина. Вместо неё моим соседом был пузатый, потеющий бородач, который с треском втиснулся в кресло и раскинул мясистые локти на оба подлокотника. Он спал, приоткрыв рот. А его внезапно возникающий храп заставлял меня вздрагивать всякий раз, как я закрывала глаза и начинала погружаться в сон.
Мы покинули зону прилёта, и первое, что бросилось в глаза: огромный, круглый букет в руках статного парня. Белая середина из хризантем, окаймленная красными розами, смотрелась восхитительно. Я посмотрела на молодого человека; им оказался Артём. От вида его миловидного лица и бермудского треугольника родинок на щеке моё сердце затрепетало.
– С прилётом! – сказал Артём, приближаясь ко мне. – Решил сделать тебе сюрприз.
Он протянул мне шикарный презент, очаровывая своей улыбкой. Алекс приостановился, наблюдая, как я благодарю Артёма поцелуем в особенную щеку с родинками. Артём узнал моего попутчика. Они обменялись коротким рукопожатием: равнодушно, молча, и Артём потерял интерес к наблюдателям.
– Не против, я довезу тебя до дома? – спросил Артём.
– А вдруг я живу слишком далеко? – посмеялась я.
Артём издал короткий смешок.
– Этот континент под силу моей машине. Для остального есть самолеты. В любом случае доставим!
Ева восхищенно пялилась на букет, а мимика Алекса изменилась. Он нетерпеливо ждал, что я отвечу Артёму, а когда озвучила согласие – мы попрощались.
Необъяснимое волнение поселилось во мне. Давая себе установку ничего не испортить, я морально настраивалась на разговор.
Мы дошли до парковки, сели в салон Шевроле и покатили прочь от здания аэропорта. Он спросил, не голодна ли я, но мне было не до еды! С регулярной частотой в голове мигал проблесковый маячок красного цвета, звучала сирена, а заправляли всеобщей тревогой основательные переживания. Я поделилась новостью о победе в боснийском конкурсе.
– Поразительно! – воскликнул он, не прекращая следить за дорогой. – Прими мои искренние поздравления! Выходит, ты профессионал? 
– Не совсем так… Это невероятно длинная история, давай оставим её на потом?
Артём улыбнулся.
– Подозреваю, не обошлось без крови и страсти?
– У тебя, похоже, превосходная интуиция.
– По крайней мере она меня не подводила.
Из оживленной беседы я узнала, что Артём – коренной москвич. Надеюсь, он не имеет особого сходства с другими коренными жителями, такими как Вадик и его славная мама. Кстати, о мамах…
– Ты живёшь с родителями? – бесцеремоннно спросила я.
– Нет, я купил квартиру в центре. Одному в ней ужасно одиноко, – он подарил мне теплый взгляд. – Я родился в Москве, и для меня этот город не просто сердце нашей родины – он моя слабость! Не могу я жить вдали от суеты нашей столицы.
Я почувствовала себя невероятно убогой, и мои ранее необоснованные переживания обретали твёрдую почву. Артём – единственный ребёнок в семье, и в нём отсутствовали видимые недостатки. Что если родители Артёма, узнав о незавидной невесте, не согласятся с выбором сына и начнут отговаривать от бесперспективного союза? А причина тому есть, причём достаточно весомая – квартира в центре Москвы. Наверняка, они сочтут, что в первую очередь я позарилась на дорогое жилье. Мои рассуждения меркантильны, но к сожалению именно таким образом устроено мышление у большинства самодостаточных людей из крупных мегаполисов, имеющих такого сына, как Артём. А помимо всего прочего я уже сталкивалась с подобной точкой зрения совсем недавно, что привело к неудачному исходу.
– А ты родом из какого города?
Формулировка его вопроса поставила меня в тупик. Значит, ему и в голову не приходило, что родилась я не в городе. Вот и первый указатель на то, что не станет Артём водиться с отребьем...
– Страховец.
Что я несу? Какой ещё Страховец?.. А тот самый, что у меня в штанах! Оказывается, преодолеть страх куда сложнее, чем ненависть; и на горизонте показалась первая абсурдная ложь. Надо сказать, что я сильно утомилась, язык заплетается, а родом я, к примеру, из Самары. А что? Хотя бы созвучно вымышленному Страховцу.
Артём оторвался от дороги, взглянув недоумевающими глазами.
– А где у нас такой город?
– В Сибири, – немедля ответила я.
Что происходит? Вранье на начальных этапах – плохой союзник. В конце концов, не в блиц-опросе участвую, надо думать прежде, чем говорить. Возьми себя в руки, трусиха! Спокойствие – главный путь к успеху...
– Серьезно?! Ты холодная сибирская душа!? А почему переехала?
– Переселение.
О-о… Похоже, внутри меня сломалось ручное управление речью, и включился режим автопилота... Почему не сказать, что я приехала учиться или строить карьеру. Какое ещё переселение?...
Я не могла усмирить в голове внутренний голос отчаяния, который вместо того, чтобы помочь мне выбраться из тупика, накидывал новые препятствия на пути к аварийному выходу из вранья. Моя фраза смутила его. На милом лице появилась озабоченность, а между бровями – две глубокие морщинки.
– А что случилось?
Теперь выкручивайся, трепачка! Самым разумным будет сказать горькую правду сейчас, пока аффективные небылицы не закрутили сюжет в прочный узел. Признаюсь, что пошутила, и мы вместе посмеемся над моим своеобразным чувством юмора. Ещё раз убеждаюсь, что невозможно подготовиться ко всему. Иначе записалась бы не только на бокс, уроки кулинарного искусства и быстрого взлома сейфов, но и на курсы искусной лжи. Многие без особого труда справляются с импровизацией, я же иду самыми тернистыми дорогами. Как говорил мой хороший знакомый : «Не умеешь врать, не берись.».
– Катя! Что-то ты долго молчишь… А ты меня случайно не разыгрываешь? – посерьезнел Артём, и мой план чистосердечного признания мигом улетучился.
– Нет. Наш дом накрыло лавиной.
Боже... Откуда эти крайности в моей голове? Похоже бессонная ночь даёт о себе знать.
– И не спрашивай, как это произошло; до сих пор неприятно вспоминать.
– Конечно, я понимаю, – с полминуты он помолчал. – А ты с родителями живёшь?
– Нет, они остались… там.
– В Страховце?
– Да.
– Как здорово, что тебе дали квартиру. Я думал, наша страна больше не делает таких щедрых подарков. Что не говори, собственная квартира – это великолепно.
Ага. Собственная… До тех пор, пока Антонина Григорьевна не заберет ключи. Нужно срочно менять тему, иначе не избежать провала…
– А у тебя были серьёзные отношения? – поинтересовалась я.
– Сложно говорить о серьёзности, если закончились они расставанием, – спокойно рассуждал он. – Она так и не смирилась, что я не могу жить без неба.
Наступила пауза. Мысленно перекрестившись, что пронесло, я заняла более расслабленную позу, что не осталось без внимания Артёма.
– Ты такая уставшая. Подреми немного, а я тебя разбужу, когда доберёмся.
Поблагодарив его за заботу, я последовала дельному совету. Стоило только прикрыть веки, тут же крылатый Морфей забрал измотанное сознание к себе. Сквозь сумрачные мысли в голове мелькали свежие отрывки: аэропорт, встреча с Артёмом, поцелуй Алекса, наш страстный танец – всё это переплелось в клубок, который невозможно распутать. Не могу сказать точно, спала я или просто витала в облаках, но спустя некоторое время мы добрались до улицы Октября.
Николай Петрович следил за происходящим с балкона, медленно растягивая удовольствие от сигареты. Моё сердце ушло в пятки – Николай Петрович говорит всё, что вздумается, а вздуматься ему может всякое, и чаще всего то – неподложная истина. А мои автобиографичные рассказы далеки от правды.
Артём помог занести вещи, и я вернулась его проводить. Николай Петрович по-прежнему курил на балконе. Я ждала, что он обязательно со мной заговорит, навлекая крах. Но, к величайшему удивлению, Николай Петрович не проронил ни слова, лишь изредка поглядывал на нас.
– Отдохни, как следует, – сказал Артём. – Тебе надо выспаться. Перелёт – штука непростая, особенно с непривычки.
Его заботливое отношение непомерно льстило. Мы тепло попрощались. Он не проявил инициативы поцеловать меня, и это бескорыстие в нём добавляло большей романтичности нашей встрече. Артём направился к машине, а я к распахнутым дверям подъезда, как вдруг Николай Петрович прокричал.
– Кать, а Григорьевна долго ещё квартиру сдавать будет?
Я нервно проглотила комок. Артём обернулся, поглядев на говорящего.
– Даже не знаю, – промямлила я.
Похоже, теперь я пропала…
– Хотел её деверю снять. Так что, как надумаешь съезжать, сообщи мне.
Мои ноги стали ватными, а в кончиках пальцев появилась дрожь. Я кивнула ему и медленно обернулась. Артём уже сел в машину, закрывая дверцу. Вероятно, он не слышал последних слов Николая Петровича. Как здорово, что у фортуны тоже бывают осечки в пользу таких неудачниц, как я!


26
А для меня Алекс, что для тебя воля
Я разбирала чемодан, когда Лилька принесла клетку с Пернатым. Он вёл себя крайне спокойно. Я спросила, выпускала ли она его полетать.
– Да, но летать он пока не может. Пару взмахов больного крыла, и твой Алекс падает вниз. Недельку-другую погостит у тебя. Не томи! Как съездила?
Я принялась рассказывать подробности путешествия. Когда речь зашла об Артёме, поджидающем в аэропорту с великолепным букетом, Лилька сама расцвела, как бутон.
– А я тебе что говорила!? Найдёшь ты своего принца! Не зря мне снятся вещие сны.
– Он нашёлся не по интернету. И как показала практика, на подобных сайтах сидят отборные чудаки.
– Ты права, – засмеялась Лилька. –Одного не могу понять, зачем ты ему наврала?
– А что я должна была сказать? Что родилась в глухой деревне, живу на квартире бабы Тони, и у меня чокнутые родственники? Сначала я обрадовалась, что встретила Артёма, а теперь даже не знаю…
– Чего ты не знаешь?
– Живёт он далеко. Часто видеться мы не сможем. Да и работа у него опасная…
– Что за вздор? – возмутилась Лилька. – Работа, как работа! А двести километров в наше время вообще не расстояние, особенно когда под боком машина.
– Не то это, Лилька, не то! Я хочу серьезности.
– Так будь серьёзна! Предложи ему жить вместе.
– На съёмной квартире? Или мне уехать в Москву? Хоть моя душа и требует фееричного взрыва, но к грандиозным переменам я не готова. И не думаю, что он готов променять свои апартаменты на тесную комнатушку для бедных.
Призадумавшись, Лилька прошла на кухню и попила воды.
– Не могу понять, когда ты успела превратиться в ханжу? Ты попробуй! А что Алекс? Что он думает о красавчике Артёме?
– А что мне его мнение? Мне всё равно.
– Так уж и всё равно?
– Своими подковырками ты напоминаешь мне его. Брось это гиблое дело!
Лилька скривила лицо, доставая звонящий телефон из кармана джинсов. Вспоминая Алекса и тот поцелуй в Боснии, на душе скреблись кошки. Неужели я скучаю по нему и его оскорбительным шуткам?
Я поставила клетку на подоконник, и унылая пичужка уставилась на дворовую площадку, залитую солнцем. Там резвилась счастливая детвора. Лёгкое дуновение ветра вихрем поднимало частицы дорожной пыли в воздух.
– И тебе хочется на волю, Пернатый? – спросила я у свиристеля. – Настанет день, и я отпущу тебя.
Лилька закончила говорить по телефону.
– Рыжуля, я ухожу, – сказала она, одевая кроссовки. – Звонил Домовенок, вечером едем знакомить родителей. Надо успеть подготовиться.
– Счастливо!
Дверь захлопнулась, секунду спустя открылась вновь, и Лилька добавила:
– Не смей долго разговаривать с птицей – это дурной знак в отношении твоей вменяемости!
Лилька от души расхохоталась, исчезая за дверью.
– Ничего она не понимает, Пернатый. Я-то знаю, воля для тебя, что вода для рыб. А для меня Алекс, что для тебя воля...
Осторожно просунув руку в клетку, я достала свиристеля и отпустила на окно. Его глаза, точно подведенные стрелками, пристально посмотрели на меня и на улицу. Я продолжила рассуждения вслух.
– Как мне быть, Алекс? Я наврала с три фургона и теперь не знаю, как выплыть из лживых сетей. Разумеется, можно перевести сказанное в шутку или списать на усталость. Но как быть с правдой? Впервые в жизни я стыжусь себя, своих родных и той жизни, которой живу. Артём такой идеальный! Я чувствую, он подарит мне массу счастливых моментов. Но голубоглазый Алекс не идет у меня из головы. Рядом с ним я прихожу в бешенство, а без него ужасно тоскую. Эх… Если бы ты только понимал, о чем я говорю…
Свиристель повернулся в профиль и, слегка задрав клюв, уставился на меня черным глазом фараона. Казалось, в нём царило понимание откровенной исповеди; и в то же время он будто посмеивался над сужденьями подросткового уровня. Никогда не думала, что птица своим видом может выражать базовые эмоции человека, это при отсутствии бровей, улыбки и богатой мимики!
Пернатый снова отвернулся к стеклу, и мне вспомнился Рома, у которого ума хватало только повторять моё имя дважды за предложение. Я снова убедилась в том, что любое немое животное, не знающее человеческого языка, куда умнее многих людей, обладающих даром речи.


27
Выпусти пар
День начался с прекрасной новости: завтра Вику выписывают из больницы.
На работе я двигалась шагом медлительных зомби. Одной ночи оказалось недостаточно, чтобы восстановить силы после утомительного перелёта. Стёпка принес хромую собаку, которую отловили в центре. Ее травма была давнишней, и кости срослись неправильно. Потому всё, что мы могли для неё хорошего сделать – это обеспечить пищей и кровом. На улице её снова отловили бы, затем усыпили, а огромное сердце Стёпки не позволяло ему допустить варваского исхода.
После обхода мы устроились в кабинете для чаепития. Лилька облегчила мою участь пересказчика, поведав Степке о том, как я успела отличиться в Боснии.
– Стёп, а расскажи о своей знакомой.
– О какой?
– Еве Аргольде.
Стёпка замешкался.
– Зачем тебе знать о ней?
– Она ездила с нами в Боснию, и мне стало интересно, что она за человек.
Стёпка сделал глоток из кружки и посмотрел в окно. На улице моросил дождик и, казалось, до серых туч несложно дотянуться рукой с крыш понурых домов.
– Она необыкновенная личность, – помолчав, сказал он. – Все ребята нашего двора сохли по ней.
Я оживила памятью нашу первую встречу в аэропорту и никак не могла связать слово «необыкновенная» и ту куклу Барби с ярким имиджем. Да, она ухоженная, миловидная девушка. Но на свете полно привлекательных людей, и самодостаточная внешность не делает из них людей выдающихся.
Осушив кружку чёрного кофе, я подошла к раковине и включила воду.
– И что в ней такого необыкновенного? – сдалась я, не найдя ответа самостоятельно.
– Она пришла в нашу школу четырнадцатилетней девочкой, – Стёпка ухмыльнулся. – Гормоны у всех просто зашкаливали, когда она в короткой юбке прогарцевала в кабинет директора с отцом! Она носила очень откровенные наряды, но ходили слухи, что была недоступной. Всякого разбирало залезть к ней под платье!
– И тебя? – подковырнула я.
Стёпка отвёл глаза в сторону и запустил руку в лохматую шевелюру. Он делал так всегда, когда подробности имели интимный характер.
– Я могу тебе довериться?
Я улыбнулась, вытирая руки полотенцем. Значит, информация действительно конфиденциальна.
– Не переживай, Лильке не скажу, раз ты просишь.
– Я был её первым молодым человеком в постели.
Полотенце выпало из моих рук, когда я взглядом переключилась на Стёпку и поэтому промахнулась мимо крючка.
– Не выдумывай! Серьёзно?
Стёпка обиженно поджал губы. Я оседлала стул напротив него и сложила руки на жёсткой спинке.
– Ты так говоришь, будто я урод и не могу понравиться девушке.
Так-так… Помнится, Степка говорил, что Ева – его старая знакомая… Значит, не зря я тогда пошутила, что Лилька должна знать о существовании привлекательной особы…
– Ну что ты! Я не это имела ввиду. Просто ты так убедительно распинался о недосягаемости Эдемских садов.
Я засмеялась, полагая, что шутка разрядит обстановку. Но Стёпка оставался серьёзным.
– Не буду тебе ничего рассказывать.
Только теперь, осмотрев насупленное лицо товарища, я поняла, как болезненно он воспринял мою реплику.
– Эй, ну ты чего, обиделся?! Стёпка, брось! Ты ведь знаешь меня, как никто другой. Я сначала говорю, потом думаю!
– И твои мысли порой звучат оскорбительно.
– Обещаю починить себя в ближайшее время. И тогда мои мысли станут светлы и великолепны, как твои глаза.
– Да ладно тебе!
Серьёзное лицо начальника добрело на глазах. Стёпку распирало похвастаться достижением, которое никому оказалось не под силу.
– Как это случилось? – напирала я. – Вы были в отношениях?
Он окончательно поплыл.
– Нет, в том то и дело! Она встречалась с парнем из одиннадцатого класса. На летней дискотеке она подошла ко мне и назначила встречу. Я подумал, она меня разыгрывает, и где-то в кустах притаилась группа с включенными камерами, чтобы заснять мой позор. Но Ева пришла одна в заброшенное здание рядом со школой в той самой короткой юбке, на которой все были помешаны.
Стёпка засмеялся при виде, как я подпираю подбородок большими пальцами и даже не моргаю. Покраснев, он уронил стыдливый взгляд в пол.
– Видела бы ты сейчас свои глаза! Не могу говорить, когда на меня смотрит мультяшный персонаж из аниме.
– Не отвлекайся! Что дальше? Она как-то объяснила, почему выбрала именно тебя для такой миссии?
– Ева сказала, что все кругом замечают её длинные ноги, грудь и т.д.. А ей хотелось большего. Чтоб мужчины оценили её по достоинству; не как кусок мяса, а как девушку, с которой можно поговорить и всё такое. Она жаловалась, что девчонки поднимают её на смех, узнав, что она ни с кем, никогда. Потому решила потерять невинность, причем так, чтобы никто не узнал. А я вызывал доверие.
И впрямь необычайная личность! Что Алекса привлекло в ней? Неужели он смог оценить её внутренний мир? Стёпкино откровение ещё сильнее запутало меня во всевозможных догадках. Ведь красивых дам у Алекса было хоть отбавляй, но проживать совместно ему вздумалось только с ней. Что сказать, мужская логика для женского пола – непроходимый лабиринт.
– И ты удержался, чтоб не похвастаться перед друзьями?
– Да. Признаюсь, было сложно молчать! – рассмеялся Стёпка. – О том единственном вечере с ней в заброшенном здании в курсе только три человека: она, я и теперь ты. И, надеюсь, наш круг с моей стороны на том сомкнется.
– О чём речь? Конечно!.. А ты не искал встречи с ней? Не приглашал погулять?
– Нет, она не общалась со мной, а проходя мимо без подруг, одаривала благодарной улыбкой. Она ходила в коротких юбках и платьях и совсем не понимала, почему её считают распутной. В отличии от других, я так не думал. Я был горд, что смог помочь девушке.
– Что смог отжарить её как следует! – съязвила я.
– Фу, Кать, какая ты пошлая!
Он неодобрительно покачал головой.
– И это говорит мне сама непорочность, зажимавшая Аргольду в стенах разрушенного дома?!
Наш смех раздался на весь кабинет.
Стёпка допил крепкий чай с лимоном, ибо кофе не признавал, как напиток, многократно принимаемый в течении дня. Чёрную горечь Экспрессо он использовал в качестве скорой помощи для поднятия давления, строго дозируя мерной ложкой. Странно вообще, что он и Лилька сумели так быстро поладить. Я никогда не считала его выделяющимся из толпы. По сущности Стёпка был пропащим педантом. Все предметы обихода у него стояли на своих конкретных местах: кружка, тарелка и стационарный телефон; рабочий халат висел на определенной вешалке строго по центру в шкафчике, подальше от верхней одежды; каждый препарат лежал в подписанной коробке с соблюдением всех требований к хранению лекарств. Дома была аналогичная ситуация. Продукты в холодильнике, готовые к употреблению без дополнительной пищевой обработки, должны быть строго промаркированы. Его педантичность доходила до крайности. Как-то раз Лилька пожаловалась, что открыла упаковку сосисок и не подписала дату вскрытия (со сроками годности он никогда не шутил), и тогда Стёпка закатил ей грандиозный скандал, называя Лильку беспечной женщиной. А Лилька, приходя в бешенство от унизительного оскорбления – причём оскорбляло её не слово «беспечная» – уходила ночевать ко мне. Словом, Стёпка был хорошим и добрым человеком, но один здоровенный таракан-зануда занимал всё пространство в его лохматой голове.
– Знаешь, Катерина Владимировна, в последнее время ты слишком много язвишь. Я настоятельно рекомендую тебе выпустить пар с мужчиной. Иначе, такими темпами ты меня скоро загрызешь!
Действительно, последняя порочная связь с Ильей, от которой я чуть было не заимела футбольный мяч вместо плоского живота, случилась так давно. К тому же танец страсти с Алексом пробудил во мне дикую кошку, желающую пустить когти в чью-то широкую спину. Я вспомнила Артёма. Его кандидатура подходила по всем критериям. Интересно, как мужчины относятся к инициативным женщинам, когда речь касается неприличия? И я задала этот вопрос Стёпке.
– Всё просто: если бы она устроила меня, как женщина – я был бы только рад и, в итоге, остался бы с ней.
Убедившись ещё раз, что любовная близость правит миром, я твёрдо решила соблазнить Артёма.


28
Стюард-пилот
Артём пожаловал на улицу Октября вечером. В машине меня поджидал сладкий сюрприз: узкие плитки шоколада, размером с мизинец, обвязанные красной шелковой лентой в креативной манере.
– Я вспомнил, с каким аппетитом ты лопала шоколадку в самолёте, и подумал, ты не откажешься повторить сладкие моменты.
Какой он душка!.. Я поблагодарила его, и пыльное Шевроле покатило от дома. Проявление его чуткой заботы сильнее подзадоривало меня в намеченных целях.
Выезжая на главную дорогу с дворовой территории, он спросил:
– Наверняка у вас здесь есть, что посмотреть. Покажешь достопримечательности?
– Я не против побыть навигатором для такого любознательного водителя. Приготовьтесь: через пятьсот метров поверните направо.
Артём рассмеялся. Аромат его свежих духов воздействовал упоительно. Тонкая рубашка небесного цвета отделяла от заветного желания порисовать ногтями на его спине. Я показывала дорогу на набережную, и мы разговаривались о самолетах.
Выяснилось, что в стюарды он попал непреднамеренно. Грезя небом ещё с армейских времен, Артём хотел стать пилотом. Но родители настояли на получении высшего образования, и после окончания университета он подступился вплотную к мечте, уехав в другую область поступать в колледж гражданской авиации. Пройдя жёсткий отбор, он отучился год, после чего перелом руки со смещением отодвинул светлые планы. Ему не удалось сохранить место в учебном заведении, и тогда он прошёл двухмесячные курсы для стюардов.
– Не могу я расстаться с небом! – с жаром говорил он. – Понимаешь, я хочу летать! Поэтому в следующем году в обязательном порядке буду восстанавливаться в училище.
Поразительная целеустремлённость! Теперь желание заняться с ним непристойностями совершенно вскружило мне голову, и я не могла дождаться, когда мы прибудем на место.
Машина медленно катила вдоль водохранилища. Гладь нечистотного водоёма нарушал спокойный ветер. Небо провисло пышностью белых перин. Множество машин замерли в тиши городской клоаки, рядами занимая пыльные обочины.
Артём удивленно огляделся.
– Где это мы? Совсем не похоже на достопримечательность.
– Зато здесь можно спокойно поговорить, – сказала я.
Свернув с асфальта под лысое дерево, он заглушил мотор и повернулся ко мне.
– Чего ты боишься больше всего на свете? – спросила я.
– Мне стыдно признаваться в этом.
– Неужели темноты?
– Пожалуй, воды.
Его губы растянула невинная улыбка, и я не удержалась от смеха.
– Почему? Переживаешь, все ледники растают и затопят сушу?
– Я не умею плавать. С детства меня таскали по курортам и внушали, что навыки плавца мне жизненно необходимы. Дважды я пытался плыть, но мой страх тянул меня на дно. Один из этих раз чуть было не закончился трагедией. После того неудачного заплыва родители оставили меня в покое, надеясь, что, когда подрасту, в конечном итоге преодолею фобию. Но она никуда не делась. Поэтому отдыхать на море я не езжу.
– Как же ты пошёл в пилоты, не умея плавать? Вдруг катастрофа, и самолёт бы упал в океан?
– Я фаталист, – улыбнулся Артём. – На «Титанике» многие умели плавать, но спаслись далеко не все.
– Об этом я не подумала.
– А чего боишься ты? – спросил Артём.
Я слегка откинула спинку сиденье назад. Как притягательны его губы… Пора действовать! Дам красноречивый намёк.
– Ты лучше спроси, чего я не боюсь. Так мы быстрее доберёмся до сути.
– И чего же ты не боишься?
– Тебя… и твоих поцелуев.
Привлекательные ямочки выступили на его мраморных щеках. Артём подался телом вперёд. Томный взгляд соскользнул на мои губы, и наши уста слились в единое целое. Нежное прикосновение к его гладковыбритой коже навеяло воспоминание о грубой щетине Алекса, и меня сильнее захлестнули желание и страсть. Не прекращая целоваться, я перелезла к Артёму. Мои пальцы поспешно расстегивали пуговицы надушенной рубашки, и вскоре я достигла поставленной цели.


29
Важный вопрос
Моя рыжая голова покоилась на коленях Артёма. Внезапная страсть вытворяет с человеком удивительные вещи, потому я не успела понять, как мы оказались на заднем сиденье. Артём бережно проводил рукой по моим спутанным волосам, а наши обнажённые тела набирались сил. Я уставилась в затонированное окно, размышляя, что в высоте небес и впрямь есть сила притяжения. От полученного наслаждения тело переполняло счастье, а душу почему-то терзала тоска. Казалось, я, будучи девушкой несвободной, совершила ужасное злодеяние – изменила возлюбленному.
– О чём задумалась? – спросил Артём, чмокнув меня в лоб.
В памяти появились наставления Лильки. Она права, хватит строить из себя святошу! Я хотела соврать про небо, а вместо этого задала вопрос.
– Давай жить вместе?
Рука Артёма застыла в одном положении над моими волосами, и минутное молчание повисло в салоне автомобиля. 
– И где ты предлагаешь жить? – наконец уточнил он.
– У меня. Для столицы я не создана, а тебе будет куда проще привыкнуть к размеренному ритму нашего города. К тому же моя работа требует ежедневного присутствия, а у тебя график плавающий. Если, конечно, тебя не затруднит кататься туда на машине.
Идея была так себе… Моя так называемая квартира могла исчезнуть сразу, как хозяйка узнает, что я подселила нового квартиранта. Однако, за три года проживания на улице Октября она лишь дважды наведалась ко мне. Деньги за аренду я перечисляла на карту, и были немалые шансы прожить инкогнито несколько месяцев. Нет сомнений, риск провала велик, особенно учитывая мои нелегкие отношения с фортуной, но стоило попробовать.
– А что если тебе сменить работу? – предложил Артём. – Подыщем тебе что-нибудь в Москве.
Я молчала. Дело было не только в работе, но и в Алексе, о котором до сих пор ни разу не упомянула.
– Тём, я не могу… – сказала я, натягивая белье. – Видишь ли, я заявлена на участие во французском конкурсе, и мне нужно регулярно посещать репетиции.
Я рассказала подробнее о трех этапах, предстоящих мне, и как только собралась упомянуть об Алексе, язык перестал подчиняться, а слова растворились между голосовых связок.
– Ну что, ты едешь за вещами?
Я быстро захлопала глазами, а он от души рассмеялся.
– Ты забавная! – сказал Артём, проведя рукой по моей щеке. – Я так очарован тобой, что не в силах отказать.
Спустя пятнадцать минут мы вошли в моё съёмное гнездышко, и Артём осмотрелся.
– Это твой питомец? – спросил он, увидев клетку с Пернатым Алексом, стоящую на окне.
– Да, я спасла его возле приюта. Он такой маленький, а по спиртному ударяется, как взрослый.
Артём посмеялся. Всё время, пока я делилась рассказом о птице, свиристель висел на жёрдочке головой вниз, пристально следя за Артёмом. Стюард был смущен подозрительным спокойствием пичуги.
– Он там вообще живой?
Артём тихонько постучал пальцами по стальным прутьям, что ввело Пернатого в панику. Он начал биться в клетке, пытаясь взлететь, затем ударялся о прутья и падал вниз.
– Странный он какой-то, – подытожил Артём, отходя подальше от клетки.
Не странный, а уникальный! Читая рассказы о животных в детстве, я полагала, сообразительность их преувеличена авторами книг. Но теперь понимаю, что в животном мире, как и в человеческом, есть свои особые индивидуумы. И похоже, Артём не понравился моей птичке.
С тех пор, как я подобрала его под окнами «Ласковых лап», Пернатый Алекс вел себя смирно и заторможено. А теперь его существенная паника настораживала и меня. Мы оставили свиристеля в покое и вскоре вовсе забыли о нём, плескаясь на пару в тесной ванне.
В начале девятого мы вышли на улицу. Стоял тёплый, смиренный вечер. Людей по тротуарам сновало значительно меньше, и повсюду загорались огни многоэтажек. Я не хотела, чтоб Артём подвозил меня на репетицию, но переубедить его было невозможно. Я пошла на хитрость и вышла раньше, на остановке перед школой.
– Возьму необходимое и приеду, – сказал Артём, целуя мои губы.
В окнах на втором этаже школы горел свет, и пока мы разговаривали, из дверей высыпала кучка галдящих девушек и парней. Должно быть, Алекс отпустил группу, и следует поторопиться с прощанием.
– Буду тебя ждать, – сказала я напоследок, целуя его в щеку.
Вскоре я поднималась по ступеням школы, а в кармане пикнуло сообщение.
«Уже скучаю, милая.»
Я не сомневалась, что Артём – лучший парень на земле. Каким-то чудесным образом нужно набраться смелости и открыть ему правду.... Нет. Пожалуй, воздержусь некоторое время. Пускай больше привяжется ко мне, и тогда нелепый обман не перевесит чашу решений в сторону неминуемого расставания...
Войдя в зал, я поздоровалась. Стоя спиной ко мне, у окна Алекс залпом допивал энергетик. Что-то неприятное ёкнуло внутри, когда он с пристрастием и строгостью оглядел меня.
– Ты по-прежнему не заимела совесть и испытываешь моё терпение своими вечными опозданьями!
Отсутствие реакции с моей стороны крайне поразило нас обоих. Стёпка как «в воду глядел», и его ценный совет: «выпустить пар с мужчиной», пришёлся весьма кстати. Снимая куртку, я спокойно сказала:
– Да, как и ты до сих пор не заимел чувство такта.
Мы приступили к повтору заученных элементов Вальса. Сегодня мои успехи в технике выполнения казались более внушительными. Впервые лицо Алекса не выражало никаких эмоций: каменное, непроницаемое и настороженное. А в голубых омутах мелькал странный огонёк. Так пролетело полтора часа, и я пошла одеваться.
– Вику завтра выписывают, – он выключил музыку и стянул футболку. – Ты поедешь к ней?
– Конечно, а ты?
Я не хотела контактировать с Алексом больше, чем требовалось для репетиций. Он оказывал дурное влияние на меня и мою нервную систему, делая тем самым моё счастье неполноценным. Но неподдающееся дрессировке сердце надеялось на его согласие.
– Нет, не хочу доставлять Вике проблем. Ведь там будет её муж.
– А причём тут муж?
– Он имеет ко мне скрытые претензии.
На месте Павла Рощина я бы тоже их имела. «Дыма без огня не бывает», и, сдаётся мне, Вика что-то намеренно скрывала… Завтра докопаюсь до истины!
Он погасил свет, и мы спустились на первый этаж.
– У вас с ним всё серьёзно? – спросил Алекс, закрывая входную дверь ключом.
– Ты про кого?
– Про самолетного дворецкого. Или не его духами ты провоняла насквозь?
Мое спокойствие улетучилось, уступая место бескрайнему гневу. Артём для меня бесценный раритет, и я не позволю его оскорблять самодовольному Павлину, который не стоит и мизинца руки великолепного стюарда.
– Может и так. Принимая вместе душ, сложно не пропитаться их стойким ароматом!
Он резко повернулся. Его лицо перекосилось от злобы, и я слегка отстранилась. Никогда ещё не видела такого пронзающего взгляда! В его глазах бушевали сразу две неумолимые стихии.
– Значит, у вас серьёзно?!
– Да, как у тебя с Евой. Артём переезжает ко мне.
Он ничего не ответил, направляясь к машине, припаркованной у здания школы.
– Ты едешь? – крикнул он, садясь за руль белого седана.
Я не поверила своим глазам! Впервые Алекс так внезапно закончил скандальный диалог. Непонятно, Ева воздействует на него успокаивающе, или он решил больше не донимать меня?
Как бы там не было, он правильно делает – теперь у меня всё серьёзно! От одной мысли, что мой мужчина наконец нашелся, на душе становилось тепло.
Всю дорогу мы ехали молча, слушая музыку по радио. Я собиралась выходить из машины, но ярко выраженный акцент Алекса остановил меня.
– Завтра не опаздывай. И передай Вике, что при первой возможности я позвоню.
Нет, между ними точно что-то было…


30
Шипение змеи
Уже светало, когда Артём прилез ко мне под одеяло. Я не дождалась его и уснула.
 Запах жареного бекона утром защекотал ноздри, и я с закрытыми глазами блаженно потянулась. Мама, наверно, у плиты и готовит необыкновенную вкуснятину...
Я приподняла веки. На краю дивана сидел Артём. В его руке был поднос с чашкой Латте, плиткой шоколада и жаренными тостами.
– Доброе утро, соня, – Артём мягко улыбнулся. – Я так и не смог заснуть на этом диване. Думаю, нам стоит его выкинуть. И вообще, если не возражаешь, давай поменяем всю мебель. А ещё я бы сломал стенку между двумя комнатами, а то в ванне не развернуться.
Я подскочила, как ужаленная. Не сомневаюсь, что генератор идей Артёма доставит ещё уйму хлопот! Будь эта квартира моей собственностью, я бы только обрадовалась хозяйственной жиле Артёма. Но Антонина Григорьевна снесёт меня с лица земли прежде, чем Артём успеет избавиться от перегородки между комнатами.
– Да, великолепная идея… Только давай немного повременим? Диван купим, а остальное чуть позже.
– Как скажешь, милая. Позавтракай, пока еда не остыла.
Завтрак, приготовленный с любовью, был невероятно вкусным, и я пришла к выводу, что мне очень повезло с Артёмом. От этого каждая клеточка сонного организма трепетала от счастья.
Предупредив Стёпку по телефону, что опоздаю, я выпустила Пернатого на окно. Вчерашние бесы покинули пичугу, и он спокойно наблюдал за идущими внизу людьми. Когда бродяга-голубь вспорхнул с асфальта ввысь, Пернатый предпринял очередную попытку взлететь.
– Алекс, ну до чего ты упертый! – возмутилась я, когда птица рухнула на подоконник. – Тебе ещё рано летать! Так ты наживешь себе новых проблем.
Из ванны показался Артём в облегающих трусах.
– Какая необычная кличка для птицы.
Как раз Артёму совсем необязательно знать кличку Пернатого! Когда-нибудь он столкнётся с голубоглазым Алексом и закатит скандал в подозрениях тесной связи между их именами.
– Это в честь деда. Он обожал орнитологию.
Очередная нелепая ложь. И откуда берётся подобная чушь в моей голове?...
– Необычное имя даже для деда, – подметил Артём.
– Он и сам был далеко необычен по сравнению с другими. Ты бы слышал, какие он анекдоты травил!
Застегивая пуговицы на манжете рукавов, Артём истончил мягкую улыбку, а я насыпала в кормушку чёрную смородину, купленную для Пернатого у знакомой бабушки.
– Завтра у меня рейс, – сказал Артём, доставая из чемодана поглаженную форму на вешалке, которую повесил на ручку шкафа.
– Во сколько?
– Точно не могу сказать, время вылета могут перенести. Буду ждать новостей.
Угораздило же меня связаться с бортпроводником! Теперь наши разлуки будут долгими и всегда переживательными. Я посмотрела на часы. 10:15. Придётся поторопиться, или я снова опоздаю.
День был приветливым и ясным. Радостно щурясь от солнца, я вышла из машины Артёма и поспешила на второй этаж больницы. Кругом ходили пузатые «генералы», придерживая спины. Важные медсестры в эксклюзивных костюмах гордо расхаживали по коридору, точно по модному подиуму в Париже. На другом конце серого коридора показался Павел Рощин. Он прошёл мимо меня, не проронив ни слова. Я была вне себя от возмущения.
– Ты и на выписку жены не останешься?
Не взирая на то, что со дня нашей первой встречи миновало пять лет, он, как и раньше, испытывал ко мне чисто неприязненные чувства. Да и само наше знакомство прошло на уровне обоюдной враждебности.
Случилось это, когда мы дружной компанией отмечали Лилькино день рождения в «Сосках дракона». В помещении стояла жуткая вонь потных подмышек и стойкого перегара, и я вышла подышать воздухом. Неподалёку, у входа упитанный парень, стоящий спиной ко мне, беседовал с пьяной девушкой. Их разговор на повышенных тонах невольно привлёк внимание. Девушка еле держалась на ногах и выглядела очень потрёпанной; глаза были размазаны, а сапоги застегнуты не до конца. Я не слышала, о чём говорит странная парочка, но тот эпизод, которому стала свидетелем, заставил меня вмешаться.
Сначала он толкнул её; та пошатнулась на высоких каблуках и влепила ему звучную пощёчину. Парень не заставил себя ждать, и от его ответного удара она собрала мягкими ягодицами не менее двух метров щебенки. Я подскочила к девушке и помогла ей подняться, после чего назвала нарушителя порядка неотёсанным болваном, если говорить цензурно. Его черты были малоприятны: нос картошкой, нижняя губа оттопырена вниз, соломенные волосы завивались кольцами. Узкие глаза напоминали, что времена монголо-татарского ига не прошли для Руси бесследно. Он огрызнулся и попросил не вмешиваться. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы Лилька и Семён (её молодой человек до Стёпки) не вышли меня искать.
Двумя днями после того Вика предупредила родителей, что хочет показать им своего жениха Павла. Я нетерпеливо ждала встречи с мужчиной, о котором Вика прожужжала мне все уши. Когда я увидела входящего в зал дебошира с клуба, я так и осталась стоять на месте. В свою очередь, он тоже не ожидал увидеть меня в качестве сестры будущей жены и целый вечер избегал моих взглядов. Вика порхала, как бабочка, счастливая и влюблённая.
На следующий день он поджидал меня у подъезда с угрозами. Тем же вечером я доложила Вике правду о нём. Она молча выслушала, а затем окрестила пострадавшую девушку – провокатором дикарского поведения, получившую по заслугам. Но я не унималась, предостерегая её. Вика ничего не хотела слушать и однажды в сердцах обвинила меня в чёрной зависти, заявив, что я преднамеренно разваливаю их союз, чтобы потом занять её место. Викины обвинения изумили меня. С тех пор я не говорила с ней о Паше, а с ним и вовсе старалась не видеться.
Мои высказывания что тогда, что сейчас порождали в нём безграничную злобу. Паша резко повернулся ко мне. Его выпученные глаза наливались кровью, а челюсть заходила ходуном.
– Опять ты лезешь не в своё дело, – процедил он. – Отвали ты наконец!
– Ты всегда был свиньей, ей и останешься.
Я была готова извергнуться бранью, но тут мне в голову пришла более разумная идея.
– Вика – полная дура, что не вышла за Алекса. Ты и волоска с его головы не стоишь! А она выбрала тебя… шута горохового. Жаждала подарить тебе ребёнка! Может, стоит поговорить с этим парнем? Насколько мне известно, он ещё холост и, возможно, ожидает Викин развод, который уже не за горами…
Изглоданное яростью лицо Паши претерпело изменения вплоть до того, что веки его задрожали. Значит, имя Алекс ему до боли знакомо, а мои предположения весьма обоснованы. Между Викой и Алексом явно что-то произошло, раз Паша так сильно ревнует её к самодовольному Павлину.
– Повтори, что сказала, змея!?
– Змеи не разговаривают, и вряд ли тупым индюкам дано понять их тихое шипение.
– Стерва!
Я повернулась и со спокойной душой направилась в палату. Вика выглядела лучше, но под глазами по-прежнему селилась отчётливая синева. Мы обнялись, хотя полноценными объятьями это было не назвать из-за мешающего «шарика» между нами. Я потрогала её живот.
– Здесь спрятан как минимум цыплёнок табака!
Вика кокетливо посмеялась.
– Два цыпленочка.
– Серьёзно?! – Я не сумела подавить восторга внутри. – У тебя будет сразу два малыша?
Она кивнула, а в карих глазах появилась влага. Я снова попыталась её обнять, быстро моргая, чтоб, как летние тучи, не разразиться дождем из слёз. Возможно, когда-нибудь я тоже подарю Артёмке маленький свёрток, который в последствии превратится в пилота.
– Ты собрала вещи? – уточнила я спустя некоторое время.
– Да, осталось дождаться врача с документами.
Вика села на стул, а я – на кровать лицом к ней. Она сияла яркой звездой на тёмном небосводе палаты, то и дело поглаживая живот. Меня душило любопытство. Вика расспросила о поездке, и я поделилась, что обрела своё счастье.
– А как же Алекс? Я думала, вы подружитесь.
Понимая, что сейчас самое время расставить точки над «и», я открыла рот. Только гадкий вопрос прямо-таки застрял в горле. Что со мной?! Неужели я боюсь узнать, насколько в своё время они были близки?... Вика взяла с тумбочки натёртое до блеска яблоко и откусила, а я волей громадного усилия переборола мятежные чувства и озвучила вопрос.
– Что между тобой и Алексом на самом деле?
Вика на миг замерла.
– К чему ты клонишь?
Я не осмелилась заглянуть ей в глаза и отошла к окну.
– Ты понимаешь к чему… Вы были любовниками?
– Никогда.
Я обернулась, чувствуя, как неведомая сила обрывает моё частое дыхание.
– Тогда почему твой благоверный Павел ревнует тебя к нему?
Она отложила яблоко в сторону, округлив глаза.
– Это Паша так сказал?
– Нет, с небесной канцелярии письмо прислали… Вик, хватит ломать комедию! Мне Алекс всё рассказал.
Она тихонько хихикнула и, достав бутылку воды из сумки, отпила глоток–другой.
– Алекс для меня просто друг. Уверена, я для него тоже.
– Неужели?
– Да.
Я не сводила с Вики проницательный взгляд.
– Ну хорошо, – сдалась Вика, убирая бутылку назад. – Признаться честно, было кое-что… Но это вовсе не то, о чём ты подумала, – я промолчала, и Вика пояснила. – Однажды осенью, победив на конкурсе в Москве, мы здорово набрались в его номере, потом долго играли в карты. Потом… как-то невзначай получилось, что мы поцеловались. Но если хочешь знать, интима у нас не было. Мы настолько опьянели, что сил хватило только доползти до кровати. Мы даже спали в одежде!
Меня терзало непонятное чувство. Заткнуть бы уши и не слышать всего этого!
– И ты расстроилась?!
– Нет. Вероятно, в момент опьянения я хотела его, ведь Алекс – не тот мужчина, к которому испытывают равнодушие, особенно физическое. Но спустя день я повстречала Пашу, Алекс спутался с какой-то девицей с конкурса - иностранкой, кажется. А один раз по зиме Алекс подвёз меня до дома, Паша увидел, потому и ревнует.
Нагловатая физиономия Паши отпечаталась в памяти. Что Вика нашла в нём? Нерадивая внешность, повадки пшюта и чересчур завышенная самооценка при совокупности двух вышеизложенных критериев. Алекс же – ослепительный Зевс! Их даже близко нельзя сравнивать.
Вика страдальчески опустила глаза. Бледное лицо отразило боль, ту, что таило в себе её огромное сердце. Она заговорила тихо и хладнокровно.
– Знаешь, Кать… Я ведь правда думала перед свадьбой, что ты влюбилась в Пашу и хочешь его у меня отбить. Зря тогда не поверила тебе! Он никогда меня не бил, но и любить, пожалуй, не любил… За всё время госпитализации он только дважды наведывался и сейчас заявил, что на работе без него не справятся. И я подумала: а хватит с меня этого неуважения! Я подам на развод. Раньше меня пугало одиночество, а теперь, когда сразу две пары маленьких ножек будут бегать по паркету, я не боюсь! И завтра же подам документы в загс.
О-о… Теперь Паша решит, что весь этот сабантуй – моих рук дело, и возможно подкараулит за углом, чтобы содрать с меня змеиную шкуру.
– Горжусь твердостью твоих решений, сестрёнка, – осторожно начала я. – Но не могла бы ты дать ему пару дней? Если изменений не произойдёт – ты воплотишь задуманное.
Вика недоверчиво взглянула на меня.
– Тебя ужалила пчела доброты и милосердия? С чего такое снисхождение к нему?
– Я тебя очень прошу, прояви немного терпения. А на Пашины вопросы отвечай так: «Катя сказала тебе всё, что ты должен знать».
Вика в конец побледнела.
– Что ты ему наговорила?
– Доверься мне. Как я доверилась тебе в начале весны. При любом исходе ты уже ничего не теряешь.
– Пинаются... – она трепетно заморгала, натирая живот. – Послушаем тётю разочек?
Широкая улыбка растянула губы Вики. Наверно, быть матерью – необыкновенное чувство, раз Вика так легко согласилась расстаться с возлюбленным и нисколько не переживает!
Зашла врач – манерная женщина с кольцами на каждом персте и начесанной копной волос, – и села на стул к Вике, давая рекомендации, а у меня как раз зазвонил телефон. 
– Милая, твоя поганая птица испортила мою форму, – на одном дыхании высказал Артём.
И тут я вспомнила, что забыла закрыть клетку.
– А что такого он сделал?
– На неё будто банку с краской вылили! И повсюду мелкие чёрно-красные точки.
Все Алексы злопамятные! Не зря показалось, что Пернатому Артём неугоден. Сдерживая смех, я старалась говорить сочувственно.
– А может её мокрой тряпочкой потереть?
– И что это даст? – не унимался Артём. – От неё на версту воняет забродившим пивом или тухлой рыбой – не знаю. Но амбре жуткое!
– А другой формы у тебя нет?
– В том то и дело, что нет. Пока пил чай, она испортила обе формы и куда-то спряталась.
Не в силах больше подавлять смех, я громко захохотала. Мой озорной Алекс! Не напрасно назвала я свиристеля в честь самого отъявленного самодура своей жизни!
– Тебе смешно, а я опаздываю.
Он положил трубку, а я повернулась к Вике смеющимся лицом.
– Что-то случилось? – уточнила она, доедая яблоко.
– Да есть небольшая текучка. Врач ушла? – Вика кивнула. – Пойдём, по дороге расскажу.

31
Пропала птичка
Проводив Вику домой, я торопливо поднималась по ступеням в квартиру на улице Октября. Новость о непорочности отношений сестры и Алекса принесла облегчение. И почему я постоянно думаю о нём?..
Я достала ключ и вставила в замочную скважину. Но тот полноценно не входил. Должно быть, Артём ещё не уехал. Не иначе борется с зловонными пятнами! Ха-ха.
Поток свежего воздуха ударил в лицо, когда вошла. Дверь в ванную была приоткрыта, и шумела вода. Окно нараспашку качалось от ветра на улице.
– Тёма, ты дома?
Форма бортпроводника лежала на диване, вся изляпанная пёстрым помётом моей пичуги. Я повесила сумку и стала разуваться. Вода, тем временем, перестала шуметь.
– Очень хорошо, что вы пришли, Катя.
Никак не ожидая услышать женского голоса, я обомлела. Сердце будто на миг остановилось, а по спине покатился холодок. Кажется, теперь я вляпалась, что просто жуть…
– Антонина Григорьевна! – восторженно запищала я, поворачиваясь к ней лицом. – Какими судьбами?
Скрестив руки на груди, хозяйка квартиры с видом Ивана Грозного на одноименной картине Репина поставила на меня выцветшие глаза.
– Да вот теми самыми. Я ни разу не приезжала без предупреждения, а вижу, зря полагалась на вашу порядочность! Мало того, что здесь птица, которая изгадила мою мебель, так ещё и какой-то Артём. Где он прячется? Тут? – она открыла шкаф-купе, следом зашла в туалет. – Или, может быть, здесь?
– Антонина Григорьевна, признаю, взяла грех на душу, завела себе питомца по кличке Артём. Ненадолго. Пока заживет раненое крыло. Уже завтра ваша мебель будет сухая и блестеть, как с витрины магазина!
Она немного смягчилась, не прекращая досмотр квартиры. Интересно, куда подевался маленький проказник? Неужели Артём нарочно оставил окно открытым, чтобы избавиться от свиристеля?..
– А костюмчик-то мужской, – показала она на испачканную форму Артёма.
– Это мой! Разве я не говорила, что работаю стюардессой в Москве? В химчистке аэропорта перепутали вещи. И не мудрено: ведь мужские и женские костюмы в одинаковых пакетах сдают. Словом, вся одежда смешалась, парни у нас получили юбки, а мы мужские костюмы. Знаете, как я расстроилась! Завтра на работу, а форма не та. Ладно мы, а представляете в каком замешательстве парни? Юбки им вряд ли доводилось одевать.
Мой язык без костей продолжал молоть отменную брехню. Антонина Григорьевна следила за ходом бредовых мыслей, периодически поднимая брови кверху. Я обладала уникальной способностью убеждения. Сама не знаю почему, но люди верили в любые нелепые отговорки, придуманные мной с ходу.
– Ну хорошо, на первый раз прощаю. Но чтоб сегодня же птицы и духу здесь не было!
– Разумеется, Антонина Григорьевна. Всё будет в лучшем виде.
Я не спускала широкой, наигранной улыбки с губ. Она вытащила свои ключи из замка и ушла.
М-да. Конечно, я предполагала о возникновении подобных трудностей, но не думала насколько быстро это случится. Теперь надо поискать Пернатого. Предположим, я птица, увидела недовольную мину Артёма, куда бы я спряталась? Тишина. А никуда – с пожитками умчала бы на юг!
Я перерыла весь дом, подъезд, осмотрела площадку внизу под окном – птица бесследно исчезла. Очень жаль, что я не успела попрощаться с Пернатым. Конечно, рано или поздно он бы всё равно покинул меня. Но в данный момент я была не готова к вечной разлуке с амбициозной птицей. Потеря друга притянула в мою душу тоску. Складывалось впечатление, что бросил меня не Пернатый, а как минимум Артём.

32
Нити прошлого
Прошло два дня, и наступили солнечные выходные. Я ждала Артёма, но он так и не приехал и даже не позвонил. Вероятнее всего, тонкую натуру пилота обидел мой душевный смех. А, может, что-то стряслось?... Не-е-ет. Телевизор работает без перерыва на обед; как говорится: «Мы следим за развитием событий». Случись что-то страшное, я была бы осведомлена.
Кстати, исчезнувший с радаров боинг, летящий в Боснию и Герцеговину, по-прежнему не найден. Кожу пробирал озноб от всевозможных догадок. И куда он подевался?..
Шестое чувство толкало меня на кухню для предпринятия очередной попытки в освоении кулинарии. Выкладывая фотографии новых питомцев на сайт приюта, я наткнулась на рецепт бисквитного пирога – пышного и аппетитного, под названием «Девочки, такого вы ещё не пробовали!». Его незримый запах, сулящий аппетит, просочился сквозь монитор, и ноги сами понесли меня в продуктовый магазинчик внизу. Вскоре я замесила тесто, причём строго по рецепту, и поставила в духовку, с трудом отмытую от запеченной курицы. Насыщенный аромат ванили окутал стены, и я мысленно открывала шампанское в честь первого кулинарного достижения.
Пока чаинки в заварнике медленно опускались вниз, Вика одаривала меня по телефону словами благодарности.
– Что ты с ним сделала? – удивлялась Вика. – Пашка как шёлковый ходит! Попросил прощения, ухаживает, снимает ботинки, а ночью, стоит только раскрыться – кутает одеялом.
– Ничего. Убедила его в том, что он тебя не достоин.
Викин голос пропитался счастьем. В подобной ситуации невольно задумываешься, как мало нужно нам, сильным и капризным женщинам. Всего-то ложку любви и колпачок жалости от холодных мужчин!
Медовые речи Вики закончились. Нож утонул в пышном бисквите, и я предвкушала райское наслаждение. А между тем со стороны двери раздался небрежный звук, затем в скважине показался ключ, два оборота им, и в комнату вошёл Артём. Вид у него был сонный и уставший. Как же нелегки будни терпеливых членов экипажа!..
Ожидание, что Артём первым начнёт диалог, затянулось. Упал бы работающий фен в воду, как в фильме «Чего хотят женщины », в момент, когда буду лежать в ванне. Тогда в голове что-то щелкнет, и я прозрею. Буду шнырять по улицам и читать мысли встречных людей, особенно меня интересует, о чём думает Артём, вяло снимая обувь...
– Привет, милая.
От его улыбки доброты бермудский треугольник родинок поднялся ближе к янтарным глазам.
– Как вкусно пахнет! Я такой голодный.
Фух! Неоспоримое радушие Артёма опровергало обиду. Он обнял меня сзади, с чувством целуя в макушку.
– А я тебя уже не ждала. Ты ведь так и не написал.
Он устроился на стуле рядом со мной и снял ролекс.
– Не сердись, я сильно опаздывал. Мы летали в Аргентину; пару часов сна и обратно в Москву.
Бедняжка! Сдалось ему это небо, когда речь идёт о самом прекрасном словосочетании: крепкий, продолжительный сон?
– Будешь чай?
Он согласился. Наливая кипяток в кружку, я повернулась к столу. С куском отрезанного пирога в руке и набитым ртом Артём вяло пережевывал бисквит. Страдальческим взором он бегал по поверхностям, ища спасения, а спасением для него было только выплюнуть откусанный мякиш пирога. По всей видимости, его чудесное воспитание не позволяло ему так надругаться над пищей и моими трудами. Искусственный румянец на моих щеках смешался с естественной краской. Как выяснилось, удачный день по гороскопу касается всех Овнов, кроме меня. На будущее прежде, чем выставлять на общественный суд кулинарные шедевры, сперва необходимо опробовать самой...
Артём еле проглотил злополучный комок. Большие капли пота выступили на лбу, и он двумя руками ухватился за кружку. Ситуация полностью оправдала утверждение: запах не гарантирует вкуса, а для людей бабушка использовала другую поговорку: «с лица воды не пить». И где юные поварята берут подобные рецепты? Сомневаюсь, что они пробуют свою творческую стряпню после приготовления...
– Прости, не хотела тебя отравить! К сожалению, готовить я не умею.
Я виновато улыбнулась, напоминая прототип спелого томата из рекламы про сок. Артём отнёсся с пониманием к плохому, в первую очередь для него, известию. Он подошёл ко мне и крепко обнял.
– Ничего страшного. Я видел магазин фастфудов неподалёку. С виду местечко приличное.
С виду мой бисквит тоже выглядел кулинарным шедевром! И чем удалось его так испортить? Может, я перепутала сахар с солью или забыла положить корицу? Или немного мозгов, чтобы понять всю ценность проверенного рецепта мамы-повара со школьной столовой…
Артём развеял пелену размышлений.
– Я приму душ и спать, – сказал он, снимая рубашку. – Вечером идёшь на танцы?
– Да.
Что за праздный интерес? Только бы он не приехал за мной...
– Я приеду за тобой. Во сколько заканчиваешь?
Мной овладевал страх разоблачения. "А не прикинуться ли глухой? Нельзя ему показываться в танцевальной школе! Там он встретит Алекса, и придётся снова выкручиваться," – думала я, рассеянно откусывая пирог.
– Катя?!
– В начале десятого, – ответила я.
Мои вкусовые рецепторы определили живую соду в бисквите, смешанную с кислой горечью. А название рецепта вполне себя оправдывает: такого, «девочки, вы точно не пробовали»!... Скорчив нос, губами я беззвучно шепнула: "Гадость" и выплюнула откусанное в мусор, брезгливо потирая язык рукой. Артём неудоменно застал меня за этим странным занятием.
– Слушай, ты сильно замотался за эти дни, – я смахнула своё творение с тарелки в урну. – Не беспокойся! Я сама доберусь.
На пути в ванну он смерил меня недоверчивым взглядом. А я безмолвно ликовала, что с легкостью убеждаю. Спустя десять минут он устроился на скрипучем диване, вытягивая вперёд распаренные ноги.
– А ты случайно ничего не скрываешь от меня? – мирно спросил Артём.
Вот засада! У него чуйка, как у немецкой овчарки. Надо бы «запутать следы», так сказать…
– Скрытность – не мой конёк. Хочу задать один вопрос.
– Задавай.
– Ты специально оставил окно открытым, чтобы Пернатый улетел?
Он повернул своё удивленное лицо, полное детской невинности.
– Нет. Я не открывал, поймать его не смог, потому и в квартире проветривать не стал.
Опа… Очередной прокол! Значит, это Антонина Григорьевна лишила меня летающего друга. Неужели он упал с окна и разбился? Тогда его размазанное по асфальту тело находилось бы внизу. Но тщательные поиски опровергли трагичную версию. Остаётся два варианта: либо он, как хамелеон, слился с обстановкой квартиры, что снова опровергли поиски; либо Пернатый сумел взмыть в небо, а теперь сидит на ветке какой-нибудь рябины и отмечает обретенную свободу соком забродивших ягод....
– Кать, ты точно ничего не скрываешь? У тебя вид испуганного зайца.
Я промолчала, продолжая копошиться на кухне. Усталость сморила его окончательно. Артём с трудом сдерживался, чтобы не уснуть.
– Ты не сказала, куда за тобой подъехать?
Он точно не отвяжется! Ещё один отказ расценит, как подозрительную деталь одного большого сомнения, которое так явственно написано на его лице, где глубокие синие круги пластами легли под медовыми глазами…. Я назвала адрес школы. Ладно, не впервой ходить по лезвию ножа. Выкручусь как-нибудь на месте.
Когда я закончила уборку на кухне, мой телефон завибрировал. Сердце радостно заколотилось в груди. Мне звонит Алекс! Я посмотрела на стюарда. Обнимая взбитую подушку, он тихонько сопел носом, словно и не было тех внушительных обвинений в адрес дивана – одной из причин изнурительной бессонницы. Я ответила на звонок.
– Привет, – акцент Алекса участил мой пульс на десяток внеочередных ударов. – Приходи сегодня пораньше. Группу отпущу в семь. Начнём отрабатывать элементы в паре. А то выиграла один раз и теперь козырем ходишь?
Настроение мигом испортилось. Неужели нельзя разговаривать нормально? Без постоянных издевок!?
– Не думаю, что когда-нибудь переплюну тебя в самолюбии!
– До встречи, злыдня.
Он повесил трубку, и я приступила к сборам. Упавшая на пол баночка с кремом не разбудила Артёма. Мама всегда говорила, что руки у меня растут из непристойного места. Потратив час времени на выпрямление волос, вечерний макияж и переодевание, я покинула стены дома.
Наслаждаясь счастливыми улыбками горожан, весна гуляла по пыльным улицам. Щедрое солнышко в обнимку с перистыми облаками плясало на небосводе. Мрачные деревья готовились к обновлению, внося напряженного траура в пейзаж весеннего настроения. Но никто не замечал их минорности – все замерли в ожидании мая, лета и палящего зноя. Конец апреля подарил городу тепло и уважительную причину чаще покидать унылые квартиры.
Я проходила мимо здания фастфудов, о котором упомянул Артём. Мало кто заходил туда часами напролёт сидеть и распивать безалкогольные напитки. Чаще всего покупатели запасались свежими булочками, рубленными котлетами, голубцами, пловом в одноразовых контейнерах и уносили с собой. Эти запахи приманили меня, и я вошла.
Внутри помещения фастфудов было тесно, стены коричневые, пол устилала светлая плитка, а из мебели – всего четыре круглых столика без стульев. За стойкой притаилась невзрачная девушка ростом не выше меня. Её русые волосы, походившие на телевизионные антенны, были собраны в маленький пучок. Широкий, длинный нос нависал над тонкими губами. Она развернула ко мне недовольное, прыщавое лицо с пористой кожей, и я добродушно поздоровалась.
– Будьте добры, Латте и две булочки с корицей.
Она молча повернулась к кофемашине и нажала кнопку. С каждой новой каплей арабики, упавшей в стакан, нос будоражили манящие ароматы. Девушка отключила чудо-машину и исчезла за дверью слева от стойки, где раздавались женский, хрипловатый смех и мужской тенор. А я между делом вспомнила, как мечтала поставить возле кровати такую нужную аппаратуру, и утром, не вставая с постели, коснуться кнопки и спокойно лежать, пока чашка ни наполнится чудесным напитком. Таким образом необходимость в мужчинах и их заботе отпала бы сама собой…
Девушка вернулась с противнем горячих булочек. От изумительного запаха сдобы у меня едва не потекли слюнки.
Дверь на кухню отворилась, и тот самый мужской тенор спросил:
– Алён, ты нашла номер Шпагина? – (странно, я не вижу лица говорящего, но голос мне знаком.) – Долго ещё ждать?
Затем показался мужчина. Я опешила, увидев лицо Ильи, от которого вскорости могла бы родить при неудачном стечении обстоятельств. Он стоял в том же вязанном свитере, который был на нём в «КофеЁчке», оторопевший не меньше, узнав меня. Ещё бы! Мою рыжую голову не спутаешь ни с чем, разве что с запрещающим сигналом светофора.
Девушка протянула упакованный заказ, а я подала деньги без сдачи и тогда обратила внимание, что её застиранный фартук сильно натянут на животе. Поразительно! Меня окружают одни беременные. Смахивает на поголовную инфекцию или заразное поветрие, наподобие оспы…
С кухни громко позвали Алёну, и прыщавая девушка поплелась туда. Уж не та ли это Алёна, что писала ему в дни наших встреч?.. Я забрала бумажный пакет, закрытый стакан, и двинулась к выходу, но пораженный Илья окликнул меня.
– Даже не поздороваешься?
«Тебя только не хватало! Мало мне одного зануды в школе танцев, теперь ещё ты,» – мелькнуло в голове, и память воскресила день, когда безответственный Илья струсил стать отцом. Визит в клинику до сих пор хранит тайну о моём положении. Должно быть, очень удивительно, что живот мой ни капельки не растёт. Хотя, начни я питаться здесь булочками, он непременно появится.
– А что должна?
Я повернулась лицом, и он, открыв дверцу барной стойки, поспешил ко мне. Его карие глаза сожалеюще блестели.
– Ты избавилась от ребенка? – тихим голосом спросил он.
– Тебе-то какая разница?
Он опустил глаза, как провинившийся мальчик, и заговорил твёрже.
– Я имею право знать! Мне жаль, что так вышло.
– Будь счастлив с Алёной. А мне такого счастья не надо.
– Ты сама не захотела быть вместе. Алёна беременна… – Илья обернулся назад, будто из страха быть услышанным, – беременна от меня.
Я вытаращила удивленные глаза. Вот это новость! Да его способности в осеменении переплюнут любого быка благородного племени. Страшно представить, как бы я выкручивалась, окажись тогда в положении… А он без особых индульгенций преподносит себя жертвой обстоятельств. Я старалась понять, чем озлобленная на жизнь девушка лучше меня или кого-то другого, что повлияло на выбор Ильи в её пользу? «Всё делается к лучшему» – говорят мудрые люди. Но как нелегко даётся то лучшее, когда внутри ещё скрипит песок осадочной обиды. Впервые я не смогла съязвить, ответить что-то поистине колкое, чтобы запомнилось ему навсегда. Надо мной распростерся призрачный туман прошлого, и я молча вылетела из здания и, только пройдя два дома и аптеку, опомнилась, что руку обжигает горячий стакан с кофе.
Через дорогу находился сквер Павших Воинов, неподалеку от танцевальной школы Алекса, и я расположилась там на свежевыкрашенной лавке. Булочки были ещё тёплыми, когда я жадно накинулась на них.
Кругом порхало чувство умопомрачительной любви. Туда-сюда расхаживали влюбленные парочки, держась за руки. На баннере остановки счастливая семья в обнимку рекламировала зубную пасту. Сизокрылые голуби семенили подле друг друга; попеременно черпая воду из грязной лужи, они запрокидывали головы вверх. Казалось, тепло распространяет вовсе не солнце – это следствие любви и умиротворения в окружающей суете! Каждый из этих счастливцев пропитывал воздух частицами добра и радости. И только я одна выбивалась из толпы всеобщего счастья.
Но не в моей натуре изнывать от жалости к себе. Кофе чудный! Булочки великолепные! (То ли сахар подскочил в крови, то ли страшно бушуют гормоны). Теперь стало ясно, почему в нашей стране все унылые, подавленные и злые. Мы слишком мало едим! Секрет хорошего настроения в ароматных булочках с корицей и приличной дозе кофеина.
Цокая каблуками, я шла по тротуару, мощенному брусчаткой, и мысленно посмеивалась над теми, кто ещё блуждал в поисках счастья и смысла жизни. А счастье – вот же оно! Рядом! Намного ближе, чем мы думаем. Это игривое солнце; возбуждающие фантазию запахи; городские фонтаны, бьющие красивым водопадом; умение смешить и смеяться; чувствовать и познавать мир; быть живой и окрыленной! Лёгкой, точно дуновение ветра и воздушной, словно облака! Быть собой и не похожей на других!...
Думая невесть о чем, я добралась до школы танцев и поднялась наверх. В абсолютно пустом зале витала тишина, и лишь яркий свет люстры указывал на присутствие там людей. Музыкальный центр перезапускал очередь на диске. Заиграла музыка, и я вздрогнула, с первых нот узнавая песню «Dusk till Dawn ». Похоже, Алекс здесь был не один, а с дамой. Иначе как объяснить то, зачем он сменял дерзкую мелодию Бачаты на романтичные хиты. И где же сам Алекс? Навряд ли он оставил школу без присмотра…
Я огляделась. Слева от меня находилась дверь, украшенная плакатом танцующей пары (и как я раньше её не замечала). Она была приоткрыта. Оказывается, в школе есть потайная комната! Любопытно, что там? Подземный ход в банк или скрытое бомбоубежище? Возможно, Алекс роет себе «окно» в Европу. Ха-ха! А что? Удобно, пешком по тоннелям в солнечную Ниццу без визы и утомительного перелета.
Я тихонько вошла. Однако, ни нафантазированного коридора из каменных блоков, с которых капает мутная вода; ни потного Алекса с киркой я там не обнаружила. Обычная узкая комнатка, выложенная плиткой палевого цвета, где слева находилась кабина туалета, а чуть дальше шумела вода. Подкрадываясь в сторону шума, я увидела Алекса и остановилась, как вкопанная.


33
Секреты тайной комнаты
Абсолютно голый учитель танцев стоял спиной ко мне в облаке пара от горячего душа. Капли воды, сливаясь с пеной шампуня, белыми потоками бежали по атлетичному телу. На поднятых вверх руках выступали натянутые, крепкие мышцы. Я была не в силах отвести глаз! Всё в нём было божественно: торс, осанка, могучие икры и даже упругие ягодицы. Я разглядывала его жадностью фанатичного зрителя. Как бы хотелось превратиться в одну из тех капель, дышащих паром, как долина гейзеров на Камчатке, и скользить по его загорелой коже...
Оцепенение прошло. Я смекнула, что с минуты на минуту он закончит процедуру, и пора сворачивать слежку. Но бегство с территории разведки прошло не совсем гладко. Расторопно ступая на мокрую плитку, я поскользнулась. Болезненную встречу рыжей головы с полом удалось избежать, но при этом раздался мерзкий скрежет шпилек о кафель. Я замерла, когда позади прозвучал очаровательный акцент моего партнёра по танцам.
– Ага… Похоже, кто-то подглядывает?
Невероятно, я снова оплошала! Не понимаю, как мне снова и снова удаётся выглядеть полной дурой?.. Пока я обдумывала, что ответить в своё оправдание, Алекс подскочил ко мне сзади до неприличия близко. Его мокрое тело обдавало жаром разгоряченной кожи.
– Я уже говорил, что ты бесстыжая?
Медвежьей силой рук он развернул меня к себе, а я брезгливо покосилась на стекающие с нагого тела ручьи.
– Не трогай меня! Ты мокрый и скользкий.
Гулкие стены эхом отразили злодейский смех Алекса.
– Боишься растаять, снежная королева?
– Этот персонаж не про меня.
Его глаза коварно сверкнули.
– Предлагаю проверить…
Он обхватил меня крепче, шаг за шагом продвигаясь назад, к дождю теплых капель. Я вырывалась как могла, но его руки, будто створки турникета, держали тело непобедимой хваткой.
– Алекс, не надо! – взмолилась я. – Одежда будет мокрой. Мне не во что переодеться!
Он и не думал отступаться. В его красные губы въелась хитрая, затейливая улыбка. Он тащил меня до тех пор, пока мы не оказались под шумящим душем. С каждой секундой наши волосы напитывала влага, и моя получасовая прическа превратилась в рыжий хаос на голове. Джемпер и рваные джинсы неприятно облегали кожу промокшим материалом. Алекс сдавливал всё сильней, превращая моё дыхание в прерывистые движения грудной клеткой. Страсть насыщала собой черты его лица, поросшего тёмной щетиной. Его глаза, переходящие из глубин океана в бирюзовый цвет морской волны, упоительно блестели. Я не смела думать. Песня разрывала музыкальный центр, и желание грубить, язвить и вырываться – совершенно отпало. Звучала б песня вечно, а вода не прекращала изливаться бесконечно! Как же он хорош, горяч, опасен, словно вулкан Ньирагонго! Любая снежная королева рядом с ним обречена стать лужицей на просторе его величия. Я видела, как его багровая кожа верхней губы, будто нехотя, отрывается от нижней, для того, чтобы уста открылись и впустили воздух, которого от страсти нам обоим не хватало. Он потянулся к моим мокрым губам. Моё осажденное тело с трудом выдерживало натиск властного напора. Оно трепетало под бурные крики внутреннего голоса: «Да! Давай! Не останавливайся!». Ощущение того, что в тех объятиях нас мокнет не двое, а «трое», низвергло меня в пучину стыда. Непосредственная близость Зевса жуть как смущала!
Будь оно не ладно…
Чуть улыбаясь, он поглядел на меня своими каверзными глазами и в ту же минуту отпрянул.
– Сдаюсь! Ты не растаяла, и ты не снежная королева. Отныне твоё прозвище – бравый солдат Швейк.
Он рассмеялся долгим, унизительным смехом, подталкивая к выводу, что в нём давно отсиживался план высмеять меня, и сработал он безошибочно.
Алекс взял единственное полотенце с крючка и отправился в зал, оставив меня мокнуть одну. Надо ли говорить, как выглядела тогда я? Словно дикий мустанг раздольных прерий во мне взыграла тяга к масштабным разрушениям: хотелось всё ломать и крушить, раздувая ноздри и мотая гривой.
Я анализировала ситуацию. Моя одежда насквозь промокла, а платье с воланами для Бачаты на улице будет выглядеть, как квадратные мешки Пьера Кардена  из угловатых коллекций моды. Артём явно заподозрит что-то неладное и разочаруется во мне окончательно. Зачем ему такая? Я злилась на Алекса и соображала, что делать дальше. Разумно было бы сорвать урок и ретироваться домой. Так бы я избежала столкновения Алекса и Артёма, а также проучила бы Павлина. Но в таком убогом виде меня не посадит в машину ни один уважающий себя таксист. Хорошо, если меня не примут за жену на час или что-то в этом роде, а просто захлопнут дверь перед носом. Как ни грустно осознавать, другого выхода нет: надо обсохнуть в школе.
Переполненная ненавистью я влетела в танцзал. Алекс стоял в серых брюках напротив зеркал, застегивая на груди пуговицы белой рубашки. Его пряная улыбка, как красная тряпка для быка, порождала во мне только яростные чувства.
– Зачем ты это сделал? – возмутилась я.
– В следующий раз не будешь подглядывать, злючка! Ты готова вальсировать, или захотелось доминиканских мотивов?
– Захотелось отмотать назад время, не придти на встречу с Викой в начале весны и тем самым избежать знакомства с тобой!
Я выпалила спонтанные слова интонацией негодования, от которой глаза Алекса разгорелись ещё сильнее.
– Превосходно! Теперь ты точно готова к репетиции. Поработаем пока без музыки.
Я переоделась в «тайной» комнате, а когда вернулась, стали вальсировать в паре. Постоянно сбиваясь на счёт «два», я наступала ему на ногу. Мы начинали заново, а моя возрастающая неуклюжесть только подзадоривала его.
Время пролетело в мгновенье ока. Ближе к девяти часам обезумевшие тараканчики моей головы сбежались на консилиум круглого стола, выдвигая всевозможные идеи, как предотвратить встречу Артема с высокомерным Алексом. Волосы окончательно высохли, но летнее платье в стиле Латино совершенно не вписывалось в имидж весеннего образа.
Алекс будто угадал мои тревожные мысли.
– Самолетный дворецкий приедет за тобой?
Я уставилась в окно, разглядывая темноту пустынных улиц. Где ты... мой идеальный стюард? Минуты наедине с Алексом вызывали бунт в сердце, не желающем подчиняться хладнокровному разуму. И как ему удаётся поднять мятеж внутри меня, когда сам он маячит снаружи?..
– Его зовут Артём, между прочим.
Накинув куртку, из-под которой с дивной нелепостью выглядывали яркие воланы из трикотажного материала, я поторопилась на улицу.
Алекс вовсе не собирался оставлять меня в покое. Он спустился вниз, закрыл школу и подошёл ко мне.
– Не возражаешь, я побуду твоим эскортом, пока не приедет дворецкий?
– Еще как возражаю! – вспыхнула я. – Дай мне отдохнуть от тебя хотя бы вне зала!
Ну что за человек? Кара небесная просто!..
Он довольно ухмыльнулся, скрещивая руки на мужественной груди.
– Вот и славно! Знал, что ты оценишь мою заботу. Кстати, он переехал к тебе?
– Да.
«Теперь я пропала…» – подумала я, когда из-за ближайшего угла магазина показалось тёмно-синее Шевроле стюарда. Артём остановился и, не заглушив мотора, поспешил ко мне, располагая к себе великодушным лицом. Он пристрастно оглядел Алекса, протягивая ему руку.
– Артём.
– Алекс. Второй раз жму тебе руку, а Катя нас до сих пор не познакомила.
Лукавое лицо учителя танцев повернулось ко мне, а в голубых глазах появилась непомерно издевательная усмешка. Создавалось ощущение, что он в курсе всего абсурда в моей голове и своей первоочередной миссией считал доставить мне, как можно больше хлопот всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Я издала нервный смешок, который обычно использовала в неловких случаях.
– Ерунда! Ещё не поздно всё исправить. Знакомьтесь, Артём – мой парень. А это… – я никак не могла подобрать нужного слова. – Учитель танцев.
Губы Алекса растянула улыбка отмщения. Богатой мимикой он будто говорил: «Неплохо выкрутилась! А что ты на это скажешь?». Он зашёлся смехом, ещё более злодейским, чем обычно. От него у меня задрожали колени.
– Катька – такая скромняга! Почему-то никому не рассказывает, что я не просто учитель, а вдобавок её партнёр. Бачата – парный танец страсти. Слышал о таком? Кстати, мы взяли первое место в Боснии на местном конкурсе. Сам понимаешь, страсти было хоть отбавляй...
Неестественный смех Алекса заставил Артёма вкрадчиво поглядеть на меня, опустившую глаза. Да что за муха укусила Алекса? Ручаюсь, она не меньше шершня...
– Да, наслышан, – ответил Артём. – У Кати от меня нет секретов, ведь так?
Испытующий взор Артёма и нахальные глаза Алекса привели моё тело в исступление. Срочно! срочно, нужен план «Б»! Хотя о чём это я: у меня и плана «А» как такого не было…
Я снова обнажила зубы в фальшивой улыбке спокойствия, продолжая играть роль самодостаточной пары.
– Несомненно, дорогой. Поехали?
Они обменялись рукопожатием и взглядами в упор. Алекс зашагал к своей машине, а мы погрузились в салон Шевроле. Моё тело трусило, а по гусиной коже бегали мурашки. Тишина, повисшая над нами, убивала мою храбрость и вездесущую находчивость. Никак затишье перед бурей… Я взглянула на серьёзного Артёма: незыблемая уравновешенность привлекательного лица пугала больше, чем вероятность его криков и возмущений. Разум конструировал схему отступления с минимальным количеством жертв, опираясь на поговорку «с дурака меньше спросу».
– Как спалось? Надеюсь, ты и жестокий убийца сна по имени Диван стали верными друзьями?
Он проигнорировал мои нелепые вопросы. Его рука мирно крутила руль, а глаза бегали по дороге. Я затаилась. Помолчав минуту-другую Артём изъявил желание говорить.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – без каких-либо эмоций спросил он.
О нет! С этого вопроса всегда начинается нечто ужасное. Всем известный факт: хочешь поругаться с человеком или ввести его в панические атаки: ни с того, ни с сего задай ему этот вопрос.
– Когда ты так говоришь, начинает казаться, что должна, – я виновато улыбнулась. – Но мне нечего рассказывать.
Дальнейшие его действия заставили моё сердце аритмично биться в груди. Он вдавил педаль тормоза, а мои пересохшие от волнения губы едва не отпечатались на панели авто.
– Может хватит делать из меня идиота? Что у тебя с этим парнем? М? Любовь?... Секс? Что?!
Он уставился на меня горящими глазами. В них кипела буря, но его телодвижения по-прежнему не выходили за рамки присущего благородства. Попутные машины объезжали нас, возмущенно сигналя, а сами водители крутили пальцем у виска или безмолвно ругались, и, что скорее всего, в тех ругательствах напрочь отсутствовали цензурные слова.
– А ничего что мы встали посреди дороги? – подметила я. – Давай лучше отъедим?
Артём не пошевелился, испытывая меня пристальным взглядом.
– Такими темпами нам точно раскрасят физиономии. Ты видел те ужасные передачи про водителей на трассе. Они, не раздумывая, пускают в ход кулаки, и если вовремя не закрыться в салоне, то…
– Ка-тя…
Глубокий вздох вырвался из моей груди.
– Да с чего ты взял?
– Птицу не называют в честь учителя танцев, если между вами тишь да гладь! Почему ты скрыла, что танцуешь не одна, а в паре с ним? И вид у тебя такой, будто между вами было нечто покруче танца...
Железобетонная логика! С такими поразительными способностями в дедукции ему бы не в пилоты надо, а в ищейки. Не иначе как талантливый следователь пропадает! «Всё тайное становится явным» – кто те гадкие люди, которые пророчеством испортили мне судьбу?
– Тём, правда, я собиралась сказать. Но не было возможности…
Я замолчала, бесцеремонно бегая глазами слева-направо и наоборот. Озвученного оправдания оказалось недостаточно для объяснения ситуации. Артём молча взывал к моей ничтожно маленькой совести при помощи испытующего взгляда. Но я не могла сознаться, что Алекс имеет самое прямое отношение к пичуге. И наглое вранье тянуло меня глубже в непроходимые дебри.
– Не сомневайся, птицу я назвала в честь любимого деда. А насчёт парного танца – я не скрывала, а просто недоговоривала. Не думала, что для тебя эта информация окажется настолько важной.
Артём уверенно взял мою руку. От изучающего взгляда янтарных глаз хотелось спрятаться, как минимум за Великую Китайскую стену.
– Милая, я ведь очень серьёзно отношусь к тебе. Я согласился… как бы это правильно сказать... на некоторые неудобства, чтобы жить у тебя. Я говорю не в упрёк, а чтобы ты поняла, насколько сильно я хочу быть с тобой. Но если между нами будет постоянный обман, мы не сможем заложить крепкий фундамент для нашего светлого будущего… такого рыженького, как майское солнышко, – он улыбнулся, ласково проведя рукой по моей щеке. – Я верю тебе и надеюсь больше не осталось никаких недоговоренностей, как ты их называешь, о которых я не в курсе. Ведь так?
Его чуткая речь напоминала поучение врача, адресованное душевнобольным пациентам. Я испытала к нему уважение, окончательно понимая, что его не достойна.
– Всё так, – ответила я.
– Чудно. Послезавтра у меня рейс в 18:10. Впервые не хочется лететь, потому что ты остаешься здесь. Давай полетим вместе?
– За тобой хоть на край света! – спиарила я.
Мы нежно поцеловались, и мелким бисером по телу раздалась приятная дрожь. Но причиной тому был не поцелуй с Артёмом, а воспоминание о сумасшедших выходках Алекса. Его нагота атлетичного тела отчётливо стояла перед глазами, а та самая песня обременяла память, как заезженная пластинка. Похоже, я точно схожу с ума… «От заката до рассвета».
А вам знакомо ощущение, будто тебя разрывает на две части? Жуткое чувство, скажу я вам!

34
Эдемские басни
Воскресный день был в самом разгаре. Лилька провожала меня до школы, потягивая красными губами разливной лимонад через трубочку, а я осторожно наслаждалась чёрным кофе с лимоном. Её переполняло возмущение от бестолкового знакомства родителей двух сторон.
– Я такой стресс получила за эти дни. Ужасно! Кошмарнее встречи не придумаешь!
– Тебя заставили прыгать через костёр и есть глину?
Я захихикала, а Лилька оставалась серьезной, как никогда.
– Хуже. Наши родители не смогут видеться чаще прощенного воскресенья - и то потому, что оно прощенное, и наших дней рождения.
Она сделала глоток лимонада и продолжила.
– Мы приехали, когда стол уже накрыли. Все расселись по местам и, пропустив пару-другую рюмок водки, разговорились о спорте. (Верно, о чем ещё поговорить на встрече будущих сватов?) По телевизору как раз транслировали чемпионат мира, и наша страна играла с Канадой. Выяснилось, что отец Стёпки обожает футбол и не пропускает ни одного матча. Мой папенька – твёрдый приверженец мнения, что футболисты – бесстыжие лодыри, и что дай ему такую зарплату, как у них, он бы с тем же успехом бегал по полю и молотил мячом мимо ворот соперника. Разумеется, он выразил это во всеуслышание за столом. Отец Стёпки взбеленился, отвечая: «Не смыслишь в электричестве – в будку трансформаторную не лезь.». Представляешь разъяренного Сенбернара и тявкающего Мопса? А ведь именно так выглядели они, когда мой папенька встал из-за стола напротив отца моего благоверного. Стёпка пытался их перекричать, но не дала ему природа голос лидера. Там чуть до кулаков не дошло!
Я весело захохотала, имея полное представление о Лилькином отце – двухметровом, коренастом мужчине в теле с голосом прапорщика.
– В который раз убеждаюсь, что «умный к умному, а меня к тебе»! – ответила я.
– Думаешь на этом всё закончилось? Не тут-то было! Отец Стёпки побежал в комнату и раскрасился в цвета триколора красками болельщиков. Он нарезал круги вокруг моего папеньки и корчил гримасы, как пятилетний ребёнок со словами: «Футбол вам не тосол, не охлаждает – зажигает!». Мой папенька чуть с порогов его не спустил. И как ты понимаешь, о намеченной свадьбе поговорить не удалось. Семьи разъехались, не дождавшись десерта.
Наш дружный смех даровал прохожим повод для улыбки. Мы двигались в сторону школы по тенистой аллее тротуара. Лилька выкинула стаканчик и спросила о личной жизни. Когда я рассказала, какую «свинью» подложил мне Алекс, она тяжело вздохнула.
– Вот этого мне в Стёпке и не хватает – чуточку страсти и напора, как в твоём голубоглазом крепыше! Насчёт Артёма я говорила: расскажи правду.
Мы добрались до места. Силуэты танцующих пар мелькали на втором этаже, между раскрытыми полосками жалюзи. Я допила кофе и выкинула стаканчик.
– Знаю, что всё порчу. Но отступать уже поздно.
Через минуту я поднялась наверх, прокручивая в голове Лилькины слова. В дверях танцзала показалась Ева Аргольда. Я поздоровалась, но она не ответила. При виде меня овальное лицо блондинки потухло. Её бледные щеки в ржавых румянах смотрелись нелепым образом; атласное синее платье длиной до колен вырисовывало контуры роскошного тела. Светлые волосы с одной стороны сдерживала заколка, другая их часть болталась по плечам. Она преградила мне дорогу в зал выставленной рукой.
– Мы могли бы потолковать с глазу на глаз?
– Конечно.
Я догадывалась, о чем пойдёт речь, и мысленно выстраивала впереди себя непроницаемую стену. Мы отошли подальше от двери, на площадку второго этажа.
– Кать, я так счастлива! Мне нужно поделиться с тобой важной новостью, – она внимательно посмотрела мне в глаза, – я подарю Лёше ребёнка.
Ну вот, опять… На месте медиков я б насторожилась баснословному числу беременных женщин в стране. Попахивает серьезной эпидемической ситуацией, которая впоследствии грозит массовым заселением земли и жестокой борьбой за выживание. Ладно, медики, а экономисты чего сидят?  Бюджет страны под угрозой банкроства ввиду увелечения числа выплат молодым мамочкам.
Весь юмор во мне закончился чередой этих мыслей. Неприятное ощущение в груди щекотало нервы. Подобная новость похуже любого скандала! Непонятно, почему я так расстроилась при условии, что не одинока и у меня есть Артём – самый замечательный человек на свете.
Ева продолжала исповедь грешницы, являющейся не столь бескорыстной, как предполагалось.
– Помнишь разговор в аэропорту?
Я кивнула, а Ева уронила глаза в пол.
– Пожалуйста, прошу, не отнимай у ребёнка отца. Он нам очень нужен!
В её глазах проступили слезы, а моё сердце наполнилось состраданием. Она так любит Алекса. А мы тут мокнем на пару под душем! Она права, нужно не провоцировать его на безумные выходки. Пускай даже ценой тому будет молчание в ответ на презренные шутки, которое, признаюсь, обеспечить достаточно сложно. Практически всегда меня разбирает нагрубить ему.
– Не понимаю, зачем ты просишь меня об этом? Он любит тебя, вы живёте вместе и вскоре поженитесь.
– Да, – она рассеяно кивнула.
Шумные парочки одна за другой покидали зал. Ева повернулась ко мне.
– Только Лёше не рассказывай о нашем разговоре. Мужчины понятия не имеют о женской солидарности. А я ещё верю, что она существует.
Фигура Алекса в облегающей майке и свободных чёрных штанах возникла у входа в танцзал.
– Обо мне шепчетесь?
Он подошёл к встревоженной Еве, притянув её к себе за бедра. Их уста слились в единое, а я поторопилась в зал со словами:
– В мире полно других, более интересных тем для разговора, чем твоя персона.
Спустя недолгое время Алекс вернулся, разваливаясь на лавке. Пока я вальсировала перед зеркалами сама с собой, он игриво скользил взглядом по заветным местам, обтянутым лосинами, значительно ниже моего пояса.
– Что она тебе сказала? – вдруг спросил Алекс.
Креативные ответы не шли на ум, и я сочла нужным промолчать.
– Наверно, согласилась со мной, что танцуешь ты паршиво?
Я остановилась, понимая, что кровь приливает к вискам. Впереди месяц колких упреков, и мой внезапный обет молчания усложнит наши репетиции. С большим усилием я проглотила надменные слова и вновь принялась вальсировать. Его ясные глаза разожглись пуще прежнего.
– Не удивлён, что тебе нечего сказать в своё оправдание. Примириться с правдой в твоём случае – самое мудрое решение.
Начинало казаться, что Алекс преднамеренно выводит меня из равновесия. До чего мерзкий человек!.. Не взирая на провокационные издевки, я продолжала кружиться по залу с незримым кавалером.
– Надеюсь, вчера не сильно испортил тебе вечер?
«Тебе это не по зубам,» – мелькнуло в голове, а вслух промолчала. Ядовитая гримаса исчезла с его лица, оно заимело настороженный вид. Он опёрся локтями на колени, слегка наклоняясь вперёд.
– Ты обижаешься на меня?
– Нет.
Я продолжала описывать круги по паркету.
– Тебя обидел самолетный дворецкий?
– Нет.
– Но твои красные уши противоречат тебе.
Я молчала.
– Пожалуй, я знаю причину твоего дурного настроения.
– Серьёзно? – равнодушно спросила я.
– Угу. Нет ничего больнее признаться себе в том, как мало ты достигла в жизни.
Из моих ушей валил невидимый пар, а котелок враждебности раскалился до предела, готовый в любую минуту излиться склочными ответами.
– Не пора бы начать репетицию? – спросила я.
С минуту Алекс пожирал меня заинтересованным взглядом, а затем подошёл к музыкальному центру.
– Сегодня попробуем танцевать с музыкой.
Мы стали вращаться по залу; Алекс не сводил глаз, наверняка догадываясь о переменах во мне. Выслушать три подковырки и не обронить ни слова – определённо смахивает на болезнь. Я полностью сосредоточилась на ритме, а мой телефон надрывался стандартной мелодией в кармане куртки. Я избегала встречи с голубыми глазами Алекса, а он всячески старался спровоцировать меня на обратное. Когда предпринятые попытки потерпели крах, Алекс резко отстранился.
– Перерыв пять минут, и вспомним Бачату, – его акцент стал ярко выраженным. – А то тебе неймется подойти к телефону.
Он был прав, мобильник не замолкал минут десять. И кому я так срочно понадобилась?

35
Всё тайное становится явным
Достав телефон из кармана, я ответила на звонок.
– Я собираю вещи, – твёрдо заявил Артём. – Думаю, нам не стоит жить вместе.
Моё сердце упало.
– Позволь узнать почему? Что-то случилось?
– Нет. Случилось только то, что случилось бы непременно: твоё враньё всплыло наружу. Антонина Григорьевна, кажется её зовут, передавала тебе привет…
Меня пошатнуло в сторону. Алекс внимательно следил, делая глотки минеральной воды из бутылки.
– Кать, не хочешь ничего объяснить? Или поделиться недоговоренностями?
От растеренности я плюхнулась на позади стоящую лавку.
– Тём, прости что не сказала. Разве это что-то меняет?
– Да, моё утро началось хотя бы не с удара по голове и крика: «Выметайся отсюда, проклятый воришка!».
Безсознательно улыбнувшись, я прикрыла лицо рукой. Доверчивая Антонина Григорьевна поверила моему рассказу про обет безбрачия в тот день, когда она пришла с проверкой, чудом не пересеклась с Артёмом и обнаружила живущую у меня птицу. Мои убеждения, что я ни в коем случае не приведу мужчину в квартиру, сработали на ура, и она расценила Артёма в качестве вора.
Артём говорил спокойно, но необычайная разбитость прослеживалась в его голосе. И пока я припомнила детали минувших дней, он подумал, что мне больше нечего добавить к вышесказанному.
– Я полагал, после нашего разговора в машине ты мне открылась. А теперь вижу, что это не так.
– Тём!
– Не надо… Не говори ничего. Всё, что ты скажешь, будет очередной наглой ложью.
В трубке послышался короткий гудок сброса вызова. Отличный денёк… Впрочем, как и все предыдущие за мои двадцать пять лет!
Алекс поставил бутылку на пол с осторожной улыбкой.
– Сдаётся мне, ты снова попала в передрягу.
– Нет, это передряга попала в меня и никак не выберется.
Я уронила измученную голову на пальцы. Ни одна гениальная мысль не вертелась в пространстве всемогущего разума.
– Поделишься? Вдруг я смогу помочь?
«Да, портить мне жизнь – твоё любимое хобби!»
Я вытянула вперед скрещенные ноги.
– Какое тебе дело до моих проблем?
– Никак не пойму, чего ты такая нервная?  Скоро проблемные дни начнутся, или дворецкий по ночам плохо старается?
Ну всё, с меня хватит! Плевать на уговор с Евой. Конкурс пройдёт, и пускай забирает его куда угодно, лишь бы подальше!
– Ты бы лучше думал о своих проблемах. Вырастить ребёнка в наше время – дело нелёгкое.
– Какого ещё ребёнка?
На лице Алекса отпечаталось изумление, а глаза становились похожими на два огромных шара.
– Для начала своего, – сухо сказала я, вставая к зеркалу. – А потом не знаю, какие у вас планы.
Алекс подскочил ко мне и развернул меня лицом к себе.
– Что ты несёшь? Выкладывай по порядку!
Я перемолчала.
– Говори, злыдня! Или я потащу тебя под душ.
Нет, только не душ!
– Ева сообщила, что беременна, и у вас невероятная идиллия в семье.
Алекс расхохотался; его раскатистый смех звучал демонически.
– И ты ей поверила?
– А не должна была? Зачем ей врать?
– Вам женщинам виднее. Знаю точно, что нет никакой беременности. Мы не живём вместе, и я вижусь с ней не чаще, чем с тобой.
Ах вот что означал растерянный вид Евы, когда я говорила о сожительстве с Алексом. Она солгала! Наивность – второй по значимости порок, мешающий мне жить без приключений. Какое коварство! Она давила на жалость и манипулировала, а я тут ломала себя, чтобы не парировать на сарказм учителя танцев.
Алекс отпустил меня и включил музыку.
– Ещё немного Вальса и по домам.
– Насколько я помню, ты хотел повторить Бачату?
– В этом больше нет необходимости.
Он лукаво улыбнулся, вставая в пару. Моя голова разламывалась пополам. Что предпринять дальше? Артём – очень важное звено моей жизни, и отказаться от такого мужчины было бы глупо и неразумно. Я не могу его потерять!
Ну почему всё снаружи и внутри меня пропахло дерзкими духами Алекса?


36
Театр Императрицы
Всю обратную дорогу домой в машине Алекса я не проронила ни слова. Алекс не живёт с Евой – от одной этой мысли на душе воцарился покой. Я никак не могла взять в толк, почему для решительных действий Алекс выбрал Аргольду – девушку, запятнанную лишь в четырнадцатилетие мимолетной связью с добрым Стёпкой Роговым, который до сих пор, как благородный рыцарь тамплиеров, охраняет тайну чресел райской леди.
Точно по щелчку пальцев, мысли омрачились. Я нарочно откладывала звонок Антонине Григорьевне, не предвещающий мне ничего хорошего. Помимо этого меня волновала разлука с Артёмом. Я взглянула в окно. Сумерки поглотили город, и очертания зданий, деревьев, людей кружились в череде легкого танца.
Мне припомнилась неожиданная встреча с Артёмом в аэропорту. С самого начала наш роман обрекли на провал мои небылицы. Не захочет он связываться с лгуньей, существование которой зиждется на ряде извечных проблем. У него было такое милое, очаровательное лицо… А родинки?! Я - затонувший корабль в Бермудах яркой троицы коричневых точек! А те глубокие морщинки на лбу, что появились в ответ на мои стенания во время посадки? В каждой черте бледного, бархатистого лица стюарда скрывалось благородство королей!.. А как достойно он держался во время разговора в машине? Артём – болезненный пример моего прошлого, и я буду приводить его будущим детям (если те, конечно, у меня будут), убеждая, что врать нехорошо, и ложь частенько приводит к плачевным утратам. Возможно, к лучшему, что всё закончилось именно сейчас, когда грязная ложь всплыла наружу истиной лишь частично.
Периодически отрываясь от дороги, Алекс внимательно следил за мной.
– У тебя с визой не возникло проблем? – спросил он, заворачивая к дому на улицу Октября.
– Я туда не ходила, – рассеянно буркнула я.
Он остановился на парковке, меняя любопытство на строгость опытного надзирателя.
– Ты не затягивай, иначе снова подведешь Вику. Хотя… Для тебя обидеть сестру – раз плюнуть.
Я бросила на него пустой, молчаливый взгляд.
– Зачастую проблемы кажутся нам безвыходными, – продолжал Алекс. – Но это лишь первое впечатление. Я вижу, тебя что-то гложет. Поделишься? Уверен, тебе сразу полегчает.
Что я слышу?! Алекс выступает в роли знатока психологии. Для полного имиджа ему не хватает очков с прямоугольными линзами и блокнота, чтобы конспектировать жалобы неудачницы... Меня одолевала тоска. Впервые в жизни я не хотела покидать автомобиль Алекса. Без присутствия Артёма малогабаритная квартира, словно пустыня Гоби – виделась большой и безжизненной. Ума не приложу, что делать…
Алекс понял, что ему не удалось уверить меня в крайней необходимости озвучивать свои тяготы. Не спуская глаз, он стал давить более основательными доводами.
– Конечно, ты можешь поплакаться подруге. Но порой ни одна женщина, даже самая умная, не в силах подсказать, когда дело касается задач, созданных для мужчин. Женщины привыкли всё усложнять, они не ищут лёгких путей; мужская логика устроена иначе.
Я непринуждённо засмеялась.
– Шутишь? У мужчин нет логики.
– Не надо громких слов! – он растекся в плутовской улыбке. – Сделаешь вывод после того, как я «руками разведу» твои проблемы. Давай рассказывай!.. Ну?!
– Да что тут рассказывать… Мой любимый питомец, скорее всего, разбился, выпав из окна, которое Антонина Григорьевна на правах арендодателя открыла, чтобы избавиться от жуткой вони птичьего помета. На третьем этаже меня ожидают пустые комнаты, где не задерживаются ни сгоревшая в духовке еда, ни привлекательный мужчина. А, может, все намного хуже, и мои вещи уже рядками стоят на лестничном пролёте, так как до сих пор я не перезвонила хозяйке квартиры после её лобового столкновения с Артемом.
Опираясь на подлокотник между сиденьями, Алекс стучал указательным пальцем по губам. Не свойственная ему задумчивость на лице смотрелась забавно. 
– Судя по тому, что твои вещи не разбросаны под окном, они всё ещё находятся в квартире, и самый ужасный исход твоих проблем не оправдался.
– Не факт, что в эту самую минуту она не пакует их в мусорные мешки.
– М-да. Тут дело посерьёзней, чем я предполагал… И «на сухую» такие вопросы не решают, – в его глазах мелькнула хитрость. – Надеюсь, чай ты умеешь заваривать?
Меня ни капельки не задела ирония Алекса, ибо отсутствовало в ней стремление ужалить да посильней. Я выдавила улыбку.
– Мой чай намного лучше твоего лекарства в Боснии. Кстати, чем ты тогда меня отпаивал?
– Барсучьим жиром и настойкой на змеином яде.
Привкус жира с небывалой точностью появился во рту, и это фантомное ощущение заставило меня передернуться. Ненавижу продукты и блюда, содержащие жир! Я обрушила на него слова упрёка, заручаясь энергией возмущенных глаз. 
– Тебе не приходило в голову, что я могла отравиться!? Как можно давать подобные вещи человеку, не зная есть ли у него склонность к аллергии. А вдруг я бы кони двинула в отеле!?
– Но я-то не двинул от твоего вечного яда.
Он усмехнулся и, открыв водительскую дверцу, вышел наружу со словами:
– Мы идём пить чай или как?
– Идём.
Спустя пару минут мы были на лестничной площадке, и я на миг остановилась. Что делать, если Антонина Григорьевна поджидает внутри?
Алекс подбочился у входа в мою квартиру.
– И долго ещё ждать? У меня ключей нет. Ну же! Смелей!
Глубоко вдохнув, я медленно открыла дверь, и мы вошли. В прихожей горел свет. Антонина Григорьевна сидела на новом диване в очках, со сложенными на груди руками. Откуда здесь взялся диван?
По телевизору повторяли передачу «Таланты страны». Мальчика погрузили в стеклянный куб и стали охлаждать воду до критических цифр. Он задержал дыхание и пробыл в ледяной воде две минуты, после чего ведущий потрогал его кожу: она была горячей наощупь. Вот бы мне иметь такие невероятные способности! Глядишь, я бы не замёрзла, оказавшись на улице за неприемлемое поведение.
Я захлопнула дверь, и хозяйка квартиры переключила внимание с экрана телевизора на нас.
– Антонина Григорьевна! – радостно запищала я, и Алекс не смог подавить улыбку. – Что же вы не предупредили? Я бы купила вкусный тортик к вашему приезду.
Она встала с дивана, складывая очки в бархатный футляр.
– Катя, ты не внемлешь моим словам.
– Ещё как внемлю, Антонина Григорьевна! Ведь птицы здесь больше нет.
Я неестественно оскалилась.
– Зато днём здесь отсыпаются всякие подозрительные типы, – она перевела серьёзный взгляд на Алекса. – Что за бордель ты тут устроила? Или ты сдаёшь квартиру по часам?
Не успела я и рта раскрыть, как вмешался Алекс.
– Антонина Григорьевна, вы случайно не играли в пьесе Радзинского «Театр императрицы»?
Она смутилась, отводя в сторону взгляд.
– Нет, с чего вы взяли?
– Поразительное сходство! Вы в точности как та великая актриса, исполнявшую роль Екатерины второй. Правда, Кать?
Он обошёл вокруг сконфуженной Антонины Григорьевны, а она, в свою очередь, кокетливо провела рукой по крашенным волосам. От быстрой смены театральных постановок я опешила не меньше, чем сама Антонина Григорьевна. Что Алекс задумал на этот раз?...
На размышления не оставалось времени, я положилась на волю случая и кивнула. Алекс продолжил развлекательное варьете.
– Посмотри, какая выправка – осанка истинной императрицы! А какова дикция?!
Я пребывала в состоянии шока. Да, Алекс умеет «одевать в кружева». И стало понятно, почему Ева слёту поверила, что является второй женщиной в его жизни. Преисполненный драматичного фанатизма, он горел звездой на педженте незримого театра моей квартиры.
– Ну, молодой человек, вы меня засмущали! – лицо Антонины Григорьевны просияло. – Не кривя душой, я всегда мечтала стать примой на большой сцене. Только жизнь не дала мне шанса проявить себя.
Алекс подхватил морщинистую руку Антонины Григорьевны и поднёс её к своим губам, как это делали раньше джентльмены: с трепетом и достоинством. Я брезгливо сморщила нос, и в то же время едва сдержалась, чтобы громко не рассмеяться. Бедный Алекс! Навряд ли ему доставляет удовольствие целовать руку шестидесятилетней старушки.
– Вы должны мне всё рассказать! – воскликнул он. – А Катя нам сделает чайку.
Антонина Григорьевна просияла от галантного поведения Алекса, и при каждом мимолетном смешке прикрывала рот ладошкой. Старая кошёлка! Она точно облюбовала моего голубоглазого учителя.
Они сели за стол на кухне, и я заварила чай. Антонина Григорьевна поведала, что как загнанная лошадь пахала на заводе, а дома её ожидали трое голодных детей. Муж её был инвалидом второй группы и крепко сидел у неё на шее, свесив ножки. Отсюда я сделала вывод, что женщины прошлого поколения были куда сильнее и выносливее нынешнего. Алекс благоговейно слушал её, периодически кивал и сверкал белоснежными зубами по случаю, что усиливало впечатление увлечённого слушателя.
– Однажды на завод в сопровождении губернатора приехал известный на тот момент юморист Кеша Сорокин. По сей день никто не знает, какими судьбами его на завод-то занесло. Он увидел меня и, точно как вы, сказал о выразительных чертах и что по мне театр плачет. Да-да, так он и сказал: «По вам театр плачет»!
Пока Антонина Григорьевна опустила глаза на кружку, мы улыбчиво переглянулись. Я была поражена. Впервые Алекс показал другую сторону своей натуры – сторону надежного и полезного друга. А главное, он старается ради меня! Той, которая, по его словам, имеет вздорный характер, не умеет готовить, паршиво танцует и вечно всё портит. Зачем ему понадобилось помогать мне?..
Облокотившись на кухонный гарнитур, я пристально следила за их увлеченными лицами, а они пили чай тет-а-тет, уминая драгоценный запас моих конфет, подаренных Артёмом на второй встрече. Казалось, историям Антонины Григорьевны не будет конца. Благо, тревожная мысль материализовалась, и она вставала из-за стола.
– Поздно уже, засиделась я, – она обратилась ко мне. – Надеюсь, больше здесь не будет посторонних лиц, разве что за исключением молодого человека. Как вас, кстати?
– Алексей. Я так рад нашему знакомству. Вы себе даже не представляете! Я будто вместе с вами пережил те нелёгкие минуты вашей жизни. Вы - удивительная женщина! В наше время такую не встретить, потому то я и холост.
Она захихикала, прикрывая наполовину беззубый рот, а моя бровь удивлённо подскочила вверх. Да… Зря я считала себя потерянной вруньей. Оказывается, во лжи есть экземпляры куда талантливее меня!
– Ладно, Катюша, живи, – сказала она, забирая с дивана сумку, познавшую годы. – Смотрю, ты диван новый прикупила, ребята его еле занесли. А что такие тяжести таскать туда-сюда? Кстати, я расписалась за тебя в анкете доставки, ничего?
– Ничего. Обязательно заходите на чай.
Алекс снова поцеловал ей руку, и Антонина Григорьевна, быстро заморгав, покинула квартиру с величественной осанкой. Он бросил на меня самодовольный взгляд, плюхаясь на обновку.
– Что это было? – моя интонация звучала возмущенно-смеющимися нотами.
– Теперь ты сделаешь правильные выводы в отношении мужской логики, – ответил он, раскидывая массивные руки на спинку дивана.
Невероятно! Он сумел найти подход к суровой женщине за пару минут. Я смотрела на героя дня, как на нечто божественное.
– Только не проси вернуть самолетного дворецкого. Ему я руки целовать не стану.
Мы в унисон посмеялись. Лазурь его глаз притягивала, заключая в безжалостный сумрак моё слабое существо. Я испытала непреодолимое влечение к Алексу. Оно будто толстой верёвкой связало гордость, принципы и гнетущую ненависть. Так хочется поцеловать его...
Внезапный звонок Евы на телефон Алекса помог мне немного собраться с духом. Не желая мешать, я отошла к столу, чтобы убрать кружки. Пускай воркуют без меня…
Алекс говорил с ней односложно и сухо. Пока я навела порядок на столе, он завершил разговор и встал.
– Мне пора, – он обошел диван и двинулся к двери. – До завтра.
– Алекс...
– М?
– Спасибо!
Я произнесла благодарственное слово чувственно и необычайно мягко. Алекс остановился. Стало быть, моя интонация подействовала на него притягательно. Он сделал несколько шагов ко мне. Аромат его резких духов, изначально пробуждающий отвращение, в ту минуту одурманивал рассудок.
– Звучит миленько. Только хочется большего…
Я взглянула на его розовые губы и небольшую щетину возле них, которая переливалась золотом. Моё тело охватил сильнейший пожар. Словно умалишённая, я медленно потянулась к его желанным губам.
– Хочется победы в конкурсе… – закончил фразу Алекс.
Он приподнял пальцами моё лицо за подбородок, и я лицезрела в его мимике ехидное превосходство.
–  …И мы не будем целоваться сейчас, потому что в тебе говорит временное помешательство.
Алекс обронил напоследок тошнотворную улыбку и, весело насвистывая, покинул стены моей квартиры.
Я была в гневе! Временное помешательство?! Получается, он может целовать меня, когда ему вздумается, а я нет? Что ещё за проявления социального патриархата? Он лобзал морщинистые руки старушке и не захотел поцеловать меня? Ненавижу его!..


37
Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать
Идеально убранную кухню освещало утреннее солнце. Я сидела за столом с чашкой бодрящего кофе, взглядом огибая гостиную. Теперь в комнате не развернуться: посередине теснились сразу два спальных места, и путь к телевизору лежал по мягким сидениям разложенного дивана. Артём сдержал слово, позаботившись о нашем комфорте недешевой покупкой. Жаль только сам стюард не успел его опробовать.
Вплоть до рассвета я металась по дивану, вспоминая дни, когда ночами Артём обнимал меня за талию и тихонько сопел в спину. Во что бы то не стало, великолепный стюард должен вернуться ко мне!
Я разрабатывала план. Артём говорил тогда, что улетает в 18:10. На телефонные звонки он не отвечал, потому напрашивалось принятие крайних мер. В интернете я уточнила расписание рейсов из аэропорта Домодедово, и выяснилось, что в это время вылетают два самолёта в направлениях: Мюнхен и Брюссель. В памяти я никак не могла воскресить название авиакомпании, что в значительной степени усложняло поиски Артёма. Волнительно ехать в неизвестность… Да ну к черту! Была не была, на месте разберусь что да как.
Собрав волосы в пышную бабетту, я нанесла лёгкий макияж, взбрызнулась духами и оглядела себя в зеркало: чёрные кожаные легинсы, обтягивающая чёрная кофта и брендовые кроссовки цвета апельсина в тему к рыжим волосам. Выгляжу, как персонаж шпионского детектива! Разумеется, в таком прикиде я не походила на очаровательную леди, и нет сомнений, что платье подчеркнуло бы женственность куда более выгодней. Но кто знает, что ждёт меня в Москве? День будет клониться к закату, когда сумею отыскать Артёма в немалом здании аэропорта. Если, конечно, сумею отыскать… Не исключено, что произойдут изменения в расписании вылета самолёта. А в Москве у меня нет ни единой знакомой души, чтобы в случае неудачных поисков обрести ночлег. Кстати говоря о ночлеге: прихвачу с собой деньги, отложенные на чёрный день…
Я полезла в комод и достала книгу под названием «Бремя страстей человеческих» , где покоились сбережения. В своё время выбрала я эту книгу неслучайно. Когда моя рука ныряет в страницы прозы, значит, плечи мои тяготит то ещё бремя; только не страстей, а нужды и очередных проблем. Не густо… По всей видимости, в этом году бремя посещало меня слишком часто. Боюсь, такой суммы хватит разве что на дорогу и полночи в дешевом мотеле...
С драгоценной книгой в руках я присела на пуфик в прихожей. Куда я собралась? Закоренелая неудачница с ничтожным количеством денег, к тому же в самый большой город нашей Родины, в котором ты, словно одинокий муравей на большом лугу, и всем плевать на тебя с высокой колокольни. Нет, дурацкая идея! Полная детской наивности и сумасшествия... Меня вновь одолели воспоминания. Мерещились черты бледного лица Артёма, его достойное поведение, необычайная доброта и милосердные глаза. У меня нет ни одного шанса найти его… Поехать туда – означает, доказать всем, что я отчаянная дура… Стоп! Но ведь так оно и есть! И пускай я окончательно сбрендила, но я найду милого стюарда!
Я взяла деньги, документы, кожаную куртку и помчала на вокзал. Спустя два с половиной часа времени скоростной экспресс доставил меня в Москву. Я поймала такси и поехала в аэропорт, преодолевая утомительные пробки.
Таксист – мужчина кавказской наружности с густыми усами и лимонными склерами глаз – закурил в приоткрытое окошко и стал поглядывать в зеркало заднего вида, как я нервно кусаю ногти. Четыре полосы машин ползли друг за дружкой в тесном контакте, и я поражалась, с каким хладнокровием в автомобилях сидят уставшие люди, тогда как я не находила себе места.
– Впервые в Москве? – осведомился таксист.
Я оставила пальцы и посмотрела в телефон. По-прежнему нет звонков от Артёма.
– Можно сказать да, – ответила я.
Он стряхнул пепел на улицу и снова воззрел в зеркало.
– Небось, паренёк ждёт не дождётся такую красавицу?
Я подумала, что зря переживала насчёт своего имиджа, раз пожилой кавказец не разглядел во мне тайного шпиона.
– Это вряд ли, – сказала я. – Сейчас он готовится к встрече с небесами. А для него это важнее всего на свете.
Его смоляные глаза наполнились сочувствием.
– Соболезную… Чем он болел или несчастный случай?
Есть у него один несчастный случай по имени Катя Семенова…
– Нет-нет! Вы не так меня поняли! Слава богу, он жив и здоров! Я имела в виду, он один из членов экипажа самолёта.
– Пилот что ли?
Действительно, разве может мужчина в самолёте работать кем-то ещё!?
– Да, что-то в роде того… А как вы догадались, что я еду к парню?
– Честно говоря, давно не возил девушку, так сильно пропахшую духами. Обычно так на свидание собираются.
Только сейчас я обратила внимание, как его чёрные глаза слезятся, и виной тому наполовину вылитый на мою одежду флакон духов. Я так увлеклась мыслями об Артёме, что переборщила с парфюмом. Сама я не чувствовала стойкого аромата, тогда как вежливый таксист не просто чувствовал его, а при каждом удобном случае вытаскивал наружу горбатый нос, чтоб вдохнуть как можно больше свежего воздуха.
– Извините! Слегка перестаралась. Хотите, окна откроем? Сквозняки меня не пугают.
Он блеснул передними зубами из чистого золота, а из горла вырвался короткий смешок.
– Не берите в голову! И почему такая красавица сама едет к мужчине? Разве не мужское дело за женщиной ухаживать?
– Мужчины уже не те, – ответила я. – Да и женщины сначала закрутят, завертят… А потом надушенные мчатся неизвестно куда, вылупив глаза.
Он рассмеялся урывками. Его хрипловатый голос не содержал в себе иностранного акцента, и я стала сомневаться, что он чистокровный кавказец.
– Сильно провинилась, красавица?
Да за такое поведение во времена ереси меня сожгли бы на костре всеобщего обозрения. А с горячим джигитом запороли бы до смерти…
– Более чем могла бы себе позволить, – помолчав, сказала я.
Таксист понимающе закивал.
– Вероятно, ты сильно его любишь.
Предположение таксиста вогнало меня в ступор. Люблю ли я Артёма?... Наверно… А как же? Ведь он несравненный Аполлон!
Седой кавказец потушил сигарету и, понимая, что молчу я неспроста, дал волю поученьям.
– Любовь, скажу тебе, как Кубик Рубик. Который год он пылится у меня на тумбочке, а я до сих пор не собрал все цвета воедино. Так и любовь – штука невероятно сложная. Мера этого чувства у каждого своя. Кто-то позволяет себя любить, и счастлив, а кто-то любит, и не прося ничего взамен, тоже испытывает наслаждение от того, что сердце его частит в груди. Вот и ты для себя реши, что лучше: любить или быть любимой.
Я призадумалась. Длительных отношений у меня не было, но интуиция подсказывала, Артём станет прекрасным мужем. В голове нарисовалась картина: вот он приходит с коробочкой, где притаилось кольцо, и делает мне предложение руки и сердца, усыпая ноги лепестками алых роз. Не долго думая, мы несемся в аэропорт, оттуда – в Рио-де-Жанейро, на песчаный пляж, где суровые волны океана воспевают оду любви. Я одену павлиний хвост, на голову – яркие перья в стразах длиною в полметра, и праздничным танцем в неслыханном глянце карнавала Бразилии мы проследуем вместе в счастливую жизнь!...
Знал бы Алекс, о чем мои фантазии, в которых есть, где разгуляться жажде его рьяного сарказма! До сих пор не могу поверить, что ему удалось расположить к себе чопорную Антонину Григорьевну, тогда как мне порядка трёх лет приходилось выдумывать всякие нелепые отговорки.
Кстати, об Алексе. Стоит предупредить, что меня не будет на репетиции. В качестве уважительной причины можно было бы соврать о неожиданной болезни, но тот непременно явится, чтоб поиздеваться. Скажу правду.

«Извини, на урок не приду. Ты не захотел целовать руки Артёма, придётся улаживать самой. (улыбочка)
Если исчезну, как боснийский боинг, дай наводку следователю искать меня в Москве.»

Пара минут, и пришел ответ Алекса.

«Ну и дура же ты!»

Пока я пыталась понять причины такого вывода, такси достигло место назначения.
– Всего доброго, красавица! – напоследок сказал таксист. – Не простит - сильно не расстраивайся. В конце концов он не последний мужчина на этой планете!
Поблагодарив его, я размышляла о любви и том, как изложить Артёму правду. Нереальные истории даются мне без труда, другое дело –  исповедь. Но как бы тяжело не было сознаться – час истины настал. Я должна наконец выбраться из вранья, чтобы в будущем не пришлось лететь, сломя голову, на розыски ушедшего мужчины.
В аэропорту мои глаза лихорадочно метались по строчкам информационного табло. Была объявлена регистрация на оба предполагаемых рейса. И что дальше? Где теперь его искать? Возможно, где-то есть служебные выходы к самолетам, откуда стюарды и пилоты незаметно идут на рабочие места…
Впереди, у стойки информации стояла красноволосая, густобровая девушка, одетая по форме. Я подошла к ней и поздоровалась.
– Скажите, как мне разыскать одного из членов экипажа самолёта, на который идёт регистрация?
Она поглядела на меня удивленными глазами. По всей видимости, раньше подобных вопросов ей не задавали.
– Простите, я ничем не могу вам помочь…
– Понимаю, моя просьба весьма необычна, но мне очень нужно найти одного человека. Без него моя жизнь утратит всякий смысл… – опустив глаза для большей убедительности, я говорила вкрадчивым голосом. – Я родила ему двоих сыновей… Роберта и Якова, а ещё три дочки. Это в моём-то возрасте! Не говоря уже о загубленной карьере и куче хронических заболеваний после родов. Если он улетит на этом злополучном самолёте – уже завтра нас разведут. Представьте, какого это: остаться матерью-одиночкой пятерых детей! Я слишком много сил потратила на семью и многим пожертвовала. Я должна убедить его сохранить наш брак!
И когда же закончится краска вранья в картридже моего разума?.. Ошарашенная девушка сильно прониклась ко мне. На добром лице появилось участливое сострадание.
– Мне очень жаль, – сказала она, поставив брови домиком. – Если бы я только могла сообщить вам такого рода информацию. Но у меня нет таких полномочий.
Мои пальцы нервно стучали по столешнице. Ещё час, и злая планида отберёт мой билет в счастливую жизнь… Я вертела головой по сторонам. Повсюду мельтешили люди, охваченные суетой аэропорта. В конце зала шла низенькая, пожилая женщина с чемоданом на колесиках. За её спиной мелькали две мужские фигуры. Когда та свернула направо, мне удалось разглядеть мужчин среднего роста с дорожными сумками на плече. Моё сердце забилось в агонии! Одним из них был Артём. Великое чудо свершилось! И неважно: удача сверкнула улыбкой, или в небесной канцелярии ушли на обед.
Они вели увлеченную беседу. И в трех шагах до стойки Артём случайно заметил меня. Его черты выражали неподдельное изумление, сменяясь чувством умиления, когда я подошла ближе.
– Что ты тут делаешь, милая? – спросил Артём.
– Да, знаю, что не вовремя… Но…
Он перебил мою учтивую речь, обхватив ладонями моё лицо.
– Ты сумасшедшая… – его слова тонули в шепоте. – Настоящая сумасшедшая! Никто не делал ради меня ничего подобного!
Янтарные глаза Артёма рассыпались счастливым блеском. Не думала, что мой неожиданный приезд так сильно растрогает его.
– Я должна всё объяснить.
– Ничего ты не должна! Я уже обо всём забыл.
Ну вот опять… Только я собралась на поверхность чистоты, как Артём снова тянет меня в болото бесконечного обмана.
– Нет, я должна! Иначе, эти недоговорённости точно разлучат нас.
Он страстно поцеловал меня. Его товарищ медленно затопал вперёд, а вежливая девушка на стойке покачала головой.
– Я так скучал! – он прижал к груди мою рыжую голову. – Не хочу тебя отпускать, но мне пора идти. Минуточку… А где ты будешь ночевать?
Артём отстранился, а между сдвинутыми бровями возникли морщинки озабоченности.
– Возьму такси и поеду домой.
– Нет, я не позволю тебе ехать в такое время одной за 200 км, с таксистом или на экспрессе - без разницы!
Он достал из кармана телефон и связку ключей, протягивая мне.
– Возьми ключи от квартиры. Я сейчас пришлю номер знакомого таксиста и адрес. Позвони ему, скажи, что от меня, и он доставит тебя на Арбат. Так мне будет спокойнее.
Он чмокнул меня и торопливо нагнал товарища. Я ликовала, а совесть приходила в забвение. Зачем мучиться угрызеньями, если Артём сам не захотел слушать объяснения? Разве могла я заставить его поступить иначе?


38
Плохие танцоры
Я вошла в апартаменты на Арбате, поражаясь шикарному убранству. Комнаты, ничуть не уступающие площади всей моей квартиры, светлые и просторные, создавали впечатление, что я попала на небеса, где вместо облаков – чистота и белоснежные тона. Сверкающая плитка отражала белый потолок и стильные люстры; мебель аспидного оттенка изысканно смотрелась на фоне кремовых стен. Чувствуется дизайнерский подход!
Осмотрев кухню, я направилась в гостиную, которая настолько обдавала уютом, что будь такая в моем распоряжении – никто бы не совратил Катю Семенову на те ужасные встречи с чудаками из интернета. Я присела на диван с жаккардовой обивкой. Тело провалилось в мягкость его подушек, и я подумала, что на таком диване ночью по просторам сознанья Артёма гуляют только радужные сны. За складками тяжелой портьеры спрятался выход на лоджию, куда я и направилась. Панорама с видом на мутные воды Москвы-реки завороживала взгляд.
Так вот ты какой, Новый Арбат! Внизу  проносился отчаянный поток нетерпеливых машин. Огни светофоров, горящих фар не давали городу окунуться в мир блаженного спокойствия. На хмурых речных водах маялись отражения городских фонарей. От жёлтого их света переливались фасады утонченных зданий. А по тротуарам люди, люди, люди – они повсюду! Захватили город в плен извечной суеты. Но он не сдаётся! Он точно главная шестеренка слаженного механизма, точно сердце с крепкими сосудами: непобедимое и мощное. И никакая сила не остановит бушующую кровь в жилах кипящей столицы!...
От громкого шума вокруг затрещало в висках, и моё вдохновение иссякло. Я вернулась в изысканные комнаты, отягощенная чувством разочарования в себе.  Я начала понимать, о каких неудобствах упоминал Артём при разговоре в машине. Сложно переехать в скромный теремок, когда здесь пустуют царские хоромы!
Безмолвие комнат напрягало. Я решила включить телевизор. Благо, передачи для богачей и бедных одни и те же… Где пульт? На открытых поверхностях не видно. Может, в тумбе под телевизором? Я открыла дверцу из тёмного стекла, где лежал ноутбук, а на нижней полке – открытая коробка с фотографиями, и взяла первый снимок.
На нём улыбался счастливый Артём, одетый в белоснежную спортивную форму. На загорелой шее сверкала золотая медаль на красной ленточке. Одной ногой Артём опирался на футбольный мяч, а рядом, приобнимая его за плечо, стоял подтянутый, седоволосый мужчина в кепке и свистком в руках, должно быть, тренер. Частенько мы говорили о времени, когда Артём поступал в институт. Но никаких подробностей о годах отрочества я не знала. Похоже, он был спортсменом, достигшим немалого успеха в футболе, раз его удостоили блистательной награды.
Я отложила фото и взяла следующее. На нём была темноволосая, хрупкая девушка с выразительными глазами. Красота хорошенького личика имела сходство с модельными пуэрториканками. Одетая в строгое платье, подчеркивающее грацию, она повисла на шее Артёма, а он безо всяких на то усилий держал её на руках. Их взаимное притяжение передавалось через фото. Достаточно одного взгляда на снимок, чтобы понять, насколько они были счастливы. Мне стало не по себе… По всей видимости, на горизонте нарисовалась бывшая девушка.
Следующей по порядку лежала ламинированная открытка. Весьма необычный дизайн и само качество указывали на то, что она являлась результатом чьей-то неординарной самодеятельности. На лицевой стороне были изображены девять анарексичных негров в голом виде, а их тяжеленные гениталии отвисали до самой земли (в буквальном смысле). На обратной стороне открытки корявым, но разборчивым почерком написано:

«Дружище!
С днем защитника Отечества!  Желаю иметь стальные органы мужского достоинства, как у племени Бубал по кличке Плохие Танцоры.
P.s. У нас такой леденящий холод, что звон моих бубальских колоколов ты можешь слышать сквозь расстояние каждое утро, когда я топаю на работу.
Гена»

Пару минут я душевно хохотала. Какое экстравагантное поздравление! Неужели эти Плохие Танцоры и правда существуют? Или это качественный монтаж фото?
Дальше находились три фотографии миловидной пуэрториканки с предыдущего снимка. Они представляли собой профессиональную фотосъемку, где та позирует в комнате на фоне ярко-бирюзовых стен с цветами и другой атрибутикой. Сердце неприятно сдавило. Фото не что иное, как источник памяти. К чему хранить долговременные источники, если между ними давно погасло любовное пламя? На ум просились только скверные предположения, и я поспешила закрыть тумбочку.
Нельзя зацикливаться на плохом! Иначе волшебная палочка негатива превратит меня в старую каргу с кривыми зубами и большим горбом… Ну или гигантскими гениталиями, как на открытке Гены. Ха-ха!
Не обнаружив пульта, я занялась ужином. В холодильнике нашлось еды больше, чем у меня бывает за месяц. Вспоминая, что ночь – не самое подходящее время для уничтожения калорийной пищи, я обошлась лишь чаем и ломтиками сыра.
После скромного перекуса я, периодически заливаясь смехом при мысли о племени Бубал, приняла душ в огромной комнате (неудивительно, что у Артёма чесались руки сломать перегородку между ванной и туалетом в моей коморке) и легла на диване в гостиной. В темноте чужих комнат я никак не могла заснуть. В мыслях крутились пуэрториканские лица, счастливый Артём и гениталии Плохих Танцоров. Адская смесь!
К счастью, утро было не за горами, и с чувством величайшего облегчения я покинула Новый Арбат.

 
39
Армейская закалка
На следующий день Алекс предупредил, что репетицию перенесли на четыре часа дня в связи с организационными вопросами конкурса. Мы успели повальсировать прежде, чем с десятиминутным опозданием в зале появились Маргарита Хворостовская – модельер по костюмам, и Мария Осипова – российский организатор  «Игры теней» в Ницце.
Маргарита – приветливая, низкорослая девушка с массивными плечами и приятным лицом, взяла необходимые мерки, и мы обсудили идею костюмов. Для Вальса выбрали классическую одежду той эпохи, для второго танца Алекс предлагал слишком откровенные наряды. Я наотрез отказалась щеголять с неприкрытой грудью, спиной, животом и бедрами. Он долго упрямился, объясняя, что для Бачаты необходимы пикантные нотки наготы, но всё-таки уступил мне рукава, прикрытую грудь и живот. Прощаясь с модельером, мы условились о примерке через неделю.
Мария Осипова относилась к категории стильных блондинок, укладывающих свои длинные волосы гелем назад так, что ни один волосок из этой строгой причёски не смел попросить отдельного проживания. Открытый лоб с чёрными бровями и лицо формой сердца с выведенными алыми губами – выглядела она, как образец усердной работы визажиста. Деловой красный костюм идеально подходил её трендовому имиджу. Она села поближе к нам, как только модельер ушла.
– Ребят, отнеситесь к моим словам посерьёзнее, – твёрдо начала Мария. – Члены жюри, говорят, люди непробиваемые. Но мы должны их сломить! Два этапа конкурса вам известны, третий – по-прежнему под строжайшим секретом. Технически от нас требуется из двух танцев слепить один непрерывный. Промежутки между элементами ровно минута, за которую вы должны успеть переодеться и принять исходное положение. Следующий момент: спонсоры проекта предоставляют номера в отеле, авиабилеты за нами. Конкурс проходит на французском языке, но с переводом проблем не будет. Дерзайте и побеждайте!
На последующих репетициях мы одевали сразу два танцевальных наряда и снимали один из них согласно сценарию, засекая время. Алекс называл меня бравый солдат Швейк всякий раз, как я, запутавшись в юбках, падала, словно Пизанская башня.
Неоднократно у Алекса была возможность предотвратить мою боль и синяки. Но вместо того, чтобы словить меня налету, он преднамеренно отходил в сторону, заливаясь смехом дикого варвара. Как грозовые тучи синели мои коленки под платьем в стиле Латино. И даже такие серьёзные жертвы не приносили щедрых плодов; как не крути – укладывались мы ровно в полторы минуты.
И только по прошествии трех недель мы довели злосчастное переодевание до состояния автоматизма. Отработка элементов танца осталась позади, а впереди лишь полноценный номер из двух составляющих.

40
Я выхожу замуж
Наступил трехнедельный отпуск, и я полностью сосредоточилась на конкурсе. В понедельник, перед финальной репетицией ко мне заскочила Лилька. Вся на эмоциях она настраивала на победу.
– Главное, не волноваться! Я смотрела интервью с известной танцовщицей. Она говорила, что во время выступления представляет зал, в котором репетировала, и думает: «Кроме нас здесь никого нет». И ты не обращай внимания на посторонних! К тому же французы весьма приветливы.
Я улыбнулась. Лилька всегда отличалась отвагой и небывалым мужеством. Всё ей было по плечу: сложные экзамены, проблемы и психологические триллеры – словом, непробиваемая личность! Она подкрасила губы и осведомилась, где Артём.
– Он ведёт себя подозрительно, – ответила я, – уточнил, во сколько буду дома и просил без него не уходить.
– Держу пари, он сегодня сделает тебе предложение! Я видела сон, где ты одевала на голову ромашковый венок. Наверняка, это к замужеству.
– Моя подруга – поразительная фантазерка! – рассмеялась я. – Ты хоть в соннике смотрела, что означает венок?
Лилька насупилась.
– Обижаешь. Зачем мне сонник!? Я сама прекрасно толкую. Давай заключим пари? Если выиграю я, то ты перекрасишь волосы в чёрный цвет.
Предложенная цена спора была крайне высока. Но за прошедшие месяцы я и Артём ни разу не говорили о свадьбе. Перевес был явно на моей стороне, и мы пожали руки. Вскоре Лилька ушла, и у меня зазвонил телефон.
– Милая, выгляни в окно, – вкрадчиво попросил Артём.
Я подошла ближе. С десяток красных шаров мелькали на уровне подоконника. Внизу стоял Артём с огромным букетом алых роз, придерживая за ленточку связку воздушных атрибутов праздника. В куче шариков мелькал дизайнерский конвертик. Я потянула за ленту, достала его, и в сердце бойко кольнуло – на расписной открытке конверта красивым почерком значились слова: «Выходи за меня!?».
Я остолбенела, во-первых, чувствуя, как чернеет моя рыжая голова в качестве поражения. Во-вторых, я никак не ожидала серьёзного поворота сейчас, когда все мои мысли были заняты конкурсом в Ницце. Я столько раз импровизировала в голове, как Артём сделает предложение, что в ту самую минуту слегка разочаровалась. Накрылась моя Бразилия и павлиний хвост со стразами...


Полная версия книги только на ЛитРес.

Для оформления книги использовалось изображение открытого источника сайта: https://pxhere.com/ru/photo/1424951