Подарок для моей возлюбленной маленькой и светленькой Элины Свитолиной, лучшей Алисы на свете
- Товарищ Штирлиц, - хрипел Сталин, колючими и желтыми от никотина пальцами щупая добротные сапоги маршала Конева, вразвалочку лежавшего под письменным столом вождя всех народов, - дорогой вы наш Владимир Ильич.
- Совсем с глузду съехал, - сварливо заметил Хрущев, пиная своей лысой и блестящей под сторожевым фонарем Кунцева головой Розалию Самуиловну Землячку, задумчиво топящую окурок " Казбека " в аквариуме с золотыми и рыбками и одиноким Виктором Суворовым, плававшим аквалангным бойцом невидимого фронта среди почвенных Сомиков и каким - то образом тоже очутившейся тута Диты фон Тиз, высоченными каблучищами попиравшей столпы мироздания, растущие прямо из макушек всего Политбюро, собравшегося экстренно в этот ночной час на ближней даче ; их вызвал Хрусталев, пришел в Кремль, поскрипывая ботинками, что - то шепнул и вот, - отец наш родной - то.
- Коба, - вмешался самоубийственный Орджоникидзе, он же товарищ Нальчик, если помнить период конвергенции и распространения прокламаций цехами, - ты, в - натуре, все рамсы попутал, это, бля, Конев, а Штирлиц вон.
Он махнул скромненьким синим платочком и Лаврентий прослезился. Вынул портсигар, многозначительно глянул на портрет Ленина, как известно, курившего лишь початки, достал железными ногтями вытянутый цилиндрик трофейной " Камель ", более известной в отдельных массах как " Кэмел ", и сразу же демобилизовался, выпрыгнув в окно. Приземлившись упруго, словно Алистер фон Тиз, на пружинящий массу веса хвост, Берия выпрямился и шагнул навстречу надвигающейся опасности. Она только что вывернула из - за клумбы с ранними астрами, высаженными по Указу, могучая и здоровенная статями тетка, с подбитым глазом, присвистывая и дуя в кулак, сжатый вместе с конфискованным у Мейерхольда "Ундервудом ", надвигалась она, будто тумба афишная, на сжавшегося наркома. Берия вскрикнул и пригнулся, жутко сверкая желтыми глазами.
- Не подходи, сука ! - закричал он гортанным голосом этнического кавказца, белея и шатаясь. - Не замай, падло !
- Это кто ?
Выкатившийся шариком на балкон товарищ Сталин потрогал усами парадный китель маршала Конева, спешно переименованного в Штирлица, в этот самый миг ситуации Поскребышев как раз печатал на лбу Землячки Распоряжение ВЦИК о переименовании, совокупно лишая достоинств Калинина, возвращаемого ради правды на земле - глобально, на х...й - в первобытное состояние Твери.
- Тетя Таня Толстая, - нараспев, как и положено по Уставу всем ермолцам, ответил Штирлиц, рассматривая широко закрытыми глазами тетку, уже подошедшую к Берии в упор, - писатель землицы русской, услада всех пидарасов и мать всего человечества. Щас мозг трахать будет.
- Кому ? - строго уточнил товарищ Сталин, любящий точность во всем и тоже. - Кому трахать будет ?
- Всем, Коба, - подполз из комнаты на порожек балкона Каганович, большой, словно шкаф, - включая частично зарубежного Жана Кокто.
- Вот сука, - восхитился товарищ Сталин и задумался, покачивая лобастой мудрой головой Ленина. Она была его талисманом, усушенная по методу Андаманских, всегда покоилась в правом кармане мышастого френча, там, где сердце и партбилет опять. - Расстрелять, - решил Сталин, щуря ласковые глаза Ленина решительными движениями мускулистых пальцев. - Из пулемета.
- Есть ! - козырнул Штирлиц и рванул пулемет из кобуры. Подошел к встрепенувшемуся надеждой Берии и приказал, сурово не глядя на писательницу. - Ложись.
- Будем считать, что первый раунд кошачьей битвы Витухновская благополучно просрала, - заметил маленький медвежонок, более известный как Пох, подмигивая примитивистской ведьме обеими глазами.
- Ты удивишься, Пох, - с важностью ответил я, закрывая ноутбук решительным жестом гения, - когда узнаешь, что они все априори проиграли моей Богине.
- Нашей, - заверещал наглый медведь, вцепляясь в пышную грудь когтистыми лапками, - у Хенесси Хичкок имеется, а Бэйли специально для нас двоих сотворена, аки живорыбица.
- Спас рукотворный, - вздохнул я, немного менжуясь. Мне очень не хотелось возвращаться в одно информационное поле с Потупчик и Ургантом, поэтому я включил Доротею и стал ждать знака, хотя, если вспомнить Трейси и Чэнел, они до сих пор ждут, ничтожные и неинтересные.