В Сокирянах, из сладкого, были, в основном, только варенья . Благородное бело-черешневое, отливавшее светлым янтарем. Оно украшалось грецкими орехами и дефицитным, в те далекие времена, лимончиком. Произведения из горькой черешни отличалось глубоким волнующим запахом. Варенье из чернослива было наполнено ароматом костров, на которых оно лениво варилось и постоянно булькало, выпыхивая из себя тонкие струйки пара.
Волшебный вкус придавало ему дефицитное сливочное масло, медленно и нехотя тонувшее, таявшее и исчезающее в пахучей утробе яркого медного котла.
В приготовление вкуснейшего варенья из роз, я вкладывал свою серьезную лепту. Трудолюбиво и скрупулезно собирал нежные лепестки с огромного куста семейной розы, зацветавшего в нашем палисаднике, прямо позади роскошной сирени.
Ещё нравились вишнёвое, с яркой кислинкой, и приятное темно-черешневое. Особенно, когда на базаре доставались крупные сладкие ягоды. Нравилось удивительное и редкое, для тех мест, айвовое.
Ярко желтые плоды завозили на базар из соседней Молдавии. Поначалу, я попытался их съесть целиком. Однако вяжущий вкус был настолько силён, что после первого же кусочка, пришлось отставить дивно-благоухавший фрукт в сторону и наслаждаться лишь его, ни на что непохожим, запахом.
По нескольку раз в день, я забегал к бабе на кухню, чтобы найти айву, поднести ее к самому носу и глубоко вдыхать ее чудный аромат.
Малиновым вареньем я , в основном, лечился. Иногда, любил черпануть из банки пяток-другой ложечек , запив яркий вкус холодной колодезной водой.
В нашем длинном коридоре, разделявшем бабушкину и Розину половины, стоял большой бак с алюминиевой кружкой. Зачастую, им пользовались , и пробегавшие мимо мальчишки, и прохожие, кому был ведом короткий тайный путь между двумя параллельными улицами, омывавшими наш большой дом. Главной из них, была улица Горького. Название второй, катившейся от церкви, поворота на больницу, дома моих милых соседей Ткачуков, Алексеихи и основного входа в наш детский садик, я позабыл.
Летние компоты из яблок и вишен почти не запомнились. Врезались в память только большие бутыли, наполненные вишневкой и огромным количеством ягод. Хранились они в глубоком, холодном и сыром подвале.
Пахло там всегда очень и очень даже вкусно.
Присутствовали, конечно, и соленья, и редкая, по тем временам, сметанка, А порой, даже холодец с чесночком и лаврушкой, густевший там накануне больших семейных торжеств. Как-то, из кэйлера ( подвал, идиш) извлекли, даже настоящего воришку. Мертвецки напившись вкусной наливки, он заснул и , наутро, без всяческих почестей , был грубо заброшен в старую милицейскую телегу. Она препроводила его в местную каталажку, прямиком из нашего двора.
- Дорт, ин кэйлер, ликт а пыпык ( Там , подвале, лежит куриный желудочек) ,- так начиналось одно из стихотворений на идише, которое, в моем детском исполнении, любили, смеясь, слушать многочисленные родные и гости
Компоты в больших трехлитровых банках появились у нас только тогда, когда мы переехали в солнечный Тирасполь. Началось с белого налива. Благоухающие яблочки плавали, сначала , в большом тазу. Затем, вместе с чайным стаканом сахару, заполонили собою обширное стеклянное пространство каждой из банок . Все это доводилось водой, аж до самого верха. В Тирасполе, она была артезианской, холодной и попахивала сероводородом. При кипении, этот запах исчезал полностью.
Наша шестиметровая кухонька, на весь день компотоприготовления, превращалась в настоящий ад. Ведь снаружи царствовало жаркое лето. Вентиляции никакой. А тут, вдобавок, ещё и шестерки больших горячих банок, поочередно парившихся в большой жестяной ванночке, установленной , одновременно, на все газовые комфортки.
Рядом с нашим домом, на самом истоке улицы 25 Октября, ароматно пыхтели большие цеха консервного завода им. Ткаченко. По запаху мы всегда различали, когда там готовят и закатывают икру баклажанную, а когда, джемы и компоты. Как-то, в сентябре, нас-десятиклассников одиннадцатой школы, направили туда чистить болгарские перцы. Вездесущие мальчишки тут же сгоняли в самый сладкий цех и принесли ещё горячего яблочного джему. Доставили его в огромной жестяной банке. Кто-то раздобыл из магазина пару тёплых хрустящих батонов. Вот вкуснятина была.
Такой яблочный джем нас покорил ещё давным-давно.Он нравился с младших классов. Сначала, он покорил нас , находясь внутри знаменитых пирожков. Их делали в нашей школьной столовой. Наверное, это было не очень полезно. Ведь пирожки готовились в кипящем подсолнечном масле. Стоили они целых четыре копейки.
Когда откусывался первый же кусочек горячего пирожка, все захватывал волшебный запах и вкус разогретого яблочного джема. Незадолго до окончания школы, цены на это легендарное изделие поднялись до пятака. Так стало даже удобнее - пятак, десять, пятнадцать и двадцать копеек, были расхожими. Тяжелее было доставать, собирать и накапливать монеты, достоинством в три копейки. Ведь именно за них, в ярко-красном праздничном автомате, покупался такой желанный стакан газводы с сиропом.
Полки магазинов Тирасполя, всегда , до самого верху, были завалены вкуснейшими дешевыми консервами. Соки, салаты, варенья. Все это покупать считалось окружающими полнейшей ерундой. Народ очень любил, просто обожал, делать все-все консервации самостоятельно. Каждый со своими , часто потаёнными, рецептами и придумками. В конце лета, все носились по магазинам, лихорадочно запасаясь стеклянными банками, жестяными крышками, сахаром, а иногда и закаточными машинками.
На втором месте, после яблочных, котировались компоты из айвы. Она собиралась с деревьев уже ближе к осени и подолгу не портилась. Поэтому и работать с ней было удобно. Разрежешь, бывало, с превеликим трудом, один крупный плод (твёрдые были-заразы) и комплект , аж на целую трехлитровую банку, готов. Компоты, находясь и выстаиваясь в прохладном подвале, щедро насыщались дивным ароматом, золотисто-янтарным цветом, и были очень вкусны. Да и айва, сама по себе, в отличие от времён нынешних, стоила дешевле дешевого.
С такими компотами, разве что, могли поспорить, только напитки из клубники. Поначалу мы, конечно, вдоволь наедались дивными ягодами первого урожая. Пересыпанные сахарком, они щедро пускали сок в эмалированных кастрюльках, банках и баночках, помещенных в холодильники. Только вдоволь наевшись этими свежими клубничками и напившись их волшебным холодным соком, скопившимся на дне разнообразных ёмкостей, приступали к компотам.
Хотелось, чтобы зимой, нас также окружали чудесные ароматы и вкусы щедрого молдавского лета. Вишни, созревавшие на участке, выделенном отцу за Днестром , у самого Кицканского леса, были разнообразны. Сладкие, кисло-сладкие и , попросту, кислые. Последние , для компотов, были незаменимы. Вишневые напитки были вкусны и сами по себе. Однако вишенки украшали цветом и вкусом, и яблочные, и клубничные компоты. Черешневые, абрикосовые и персиковые компоты, почему-то, не прижились. Чего-то в них не хватало.
Вдруг,как-то по осени, отец принёс из лесу кизил. Его вкус в свежем состоянии никого не поразил. Но как только, чтобы не выбрасывать, мы сварили первый компот, все предыдущие творения сразу отступили на второй план. Это была революция.
Вкуснее кизилового, для нас, больше ничего не существовало. На полную трехлитровую банку требовалась всего небольшая горсть ягод. Рубиновый цвет, особая свежесть, легкая терпкость, волшебный аромат - все было спрятано внутри драгоценной кладези этого бесподобного природно-лесного творения.
С отъездом за рубеж, закатки и компоты сократились и постепенно сошли на нет. Объясняли себе, что фрукты в Израиле, Австралии, Германии, Канаде и Америке очень дороги для консервации, что запах у них уже не тот. Это, конечно, так. Да и в Москве , пойди-попробуй, купи на компот яблок, айвы или кизила. Хотя в августе-сентябре в сетевых магазинах появляются залежи пустых стеклянных банок и многочисленных крышек.
Вчера попробовал айвового компотика. Наша давняя подруга Ирочка трёхлитровку презентовала. Какое удовольствие. Три раза разводил кипяченой водой и возвращал в холодильник, по новой. Ночку настаивалось себе, а утром,- О чудо,- качество высочайшее. Вкус, аромат, ностальгия - все в одном...