Я и жена сидели в саду под виноградной беседкой в тени. В зной листва, обычно тёмно-зелёная, становится золотисто-зелёной. Видно было, как оформились ягодки винограда. Некогда мелкие, они зеленоватой дымкой окутывали кисти, сейчас уже это - ядреные, малахитового цвета гроздья. В солнечном мареве дремали лилии, ромашки. Иногда накатывали лёгкие порывы ветерка. Они волновали цветы, обдавали нас пронзительно приятной прохладой и ароматом лилий.
Первый вопрос, которым задаются при выходе из пасторального настроения: «Который час?» Пора, дескать, возвращаться к будням. Ни часов, ни телефонов у нас не оказалось. Надо было встать с кресла, пройтись по дорожке, залитой жгущим солнечным светом, зайти в дом. Как подсказывает опыт, в нужный момент мобильник куда-то пропадает и его приходится лихорадочно искать, а часы, постепенно выходящие из употребления, в этот момент находятся в дальних закутках... Мы выжидательно посмотрели на друг друга. В это время в самую тишь летнего дня, когда только верещат цикады, до нас донеслось: «Бикенти, который час?»...
Голос пришёл снизу. Дело в том, что наш дом находился на самой горе, некоторые дворы располагались на нижних террасах её склона. Пожилая женщина справлялась о времени у лица мужского пола со старомодным именем, на гурийском акценте, и так, как это сделала бы бабуся из повести Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион». При желании было трудно рассмотреть, что происходит там внизу. Густая листва инжирного дерева, расстилавшаяся ниже уровня нашего забора, почти полностью закрывала видимость. Однажды я и мой сын стояли у края нашей террасы, глядели на городской пейзаж. Вдруг из лиственной купели, буквально на уровне наших ног появился мальчуган. В это время внизу большая группа людей с криком и суетой собирала урожай инжира. Мальчуган увидел только моего сына и решил покуражиться, воспользовавшись разницей в возрасте:
- Увижу, что ты бросаешь сверху мусор, отколошмачу!
Потом заметив меня, он от неожиданности провалился вниз, обратно в крону дерева. Не знаю, что было дальше.
Должен признаться, я украдкой бросал вниз улитки. Они – вредители сада. Набреду на какую на грядке, подберу, и швыряю её через забор, в крону инжира. Раковинки у этих брюхоногих коричневые, с замысловатыми узорами, форма спиралевидная, на ощупь отполированная. Оставалось неприятное ощущение, когда прикасался к самому слизню, плотно забившемуся в панцирь.
В том дворе привелось побывать моей тёще и при весьма необычных обстоятельствах. Перелетев забор, там оказалась наша индейка. Из неё мы собирались сделать сациви. Приближался новый год. Тёща долго искала адрес, где-то на "нижней" улице. В доме во дворе под нами отпевали покойника. Несколько смущаясь своего вида, тёща в шлёпанцах и кухонном фартуке всё-таки решила отсидеть положенное у гроба совершенно незнакомого пожилого мужчины, в обществе столь же мало знакомых людей. Только после этого в глубине двора принялась ловить беглянку-индейку, громко комментируя свои действия, чтобы слышали окружающие. Те с пониманием наблюдали за ней. Один молодой человек в трауре даже помог ей.
Больше визуальных контактов с обитателями того двора не происходило. Но слышимость была отличной. Можно было различить, как прошелестев в листве инжира, с глухим звуком падала на шиферную кровлю сарая улитка. Или, как та самая старушенция сутки напролёт гоняла своих егозливых внуков. Она битый час уговаривала их поспать, справляя дидактику проклятиями и обещаниями страшнейших наказаний. На этот раз уговорила-таки. Теперь в жаркий день во дворе террасой ниже было спокойно.
Я засобирался встать из кресла, но передумал... «Вопрос, конечно, интересный!» - промелькнуло в голове, после того как в тишине подала голос старушка. Я начал ждать ответ Бикенти и рассчитывал, что тот будет произнесён громко. Но субъект со странным именем хранил молчание.
- Который час? – снова произнёс старческий голос. Ворчливые нотки прибывали. Я затаил дыхание. Снова последовала пауза. Она продлилась, ёкнуло сердце - мне показалось, что ответ я не расслышал. Но отпустило, когда вопрос прозвучал в третий раз и уже вполне раздражено. Я солидаризировался с бабусей. Можно так испытывать терпение пожилой женщины?! И не только её. Четвёртая попытка узнать время была предварена изрядной долей проклятий. Но... без результата.
Тут я не выдержал и закричал:
- Как вам не стыдно, издеваетесь над людьми! Который час, скажете вы в конце-концов!!
Жена знаками показала мне, прекрати куролесить.
Я прождал минуту–две. Во дворе внизу безнадёжно замолчали. Брюзжа, я встал и направился в дом.
На днях нижние соседи активно застучали молотками. На подходе была осень, и сквозь поредевшую крону дерева можно было увидеть, как впритык к стене под нами строили навес. Потом его покрыли шифером темно-бордового цвета. Снизу потянуло ароматом мёда и виноградной водки. Соседи гнали чачу и готовили чурчхелу (официальное наименование изделия - вино-ореховая колбаса). Благоухание особенно явственно ощущалось в тихую прохладную ясную погоду. В нашем саду пышно цвели хризантемы.