Нине Петровне приснился Александр Сергеевич. Так-то ничего особенного, но Нина Петровна и была Ниной Петровной, а вот Александр Сергеевич, виртуальный знакомый по сайту, взял себе «ник» Пушкин, и вместо нормальной фотографии выставил какого-то непричесанного мужичка с бакенбардами.
Во сне Нина Петровна собралась оставить пару слов, напоминающих «лайк» под стихотворением Александра Сергеевича, но тот сначала оказался за ее спиной, а потом вежливенько, плечиком отстранил от компьютера:
- Сто раз уже зарекался публиковать стихи о любви. Женщинам нравится, когда один на один, да на ушко… Тогда они верят, глаза у них блестеть начинают… А тут – адресовано одной, и вдруг на всеобщее обозрение.
Нина Петровна обиделась. Она почувствовала, что ее лишили сразу всей мировой любовной лирики и загрустила. А как же любимое:
«Я вас люблю, - хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!» - получается, она никогда не прочитала бы эти строчки?
Обиженная женщина – существо непредсказуемое. Нина Петровна въедливо осмотрела Александра Сергеевича. Заметила отрывающуюся, висящую на одной нитке пуговицу, чернила на манжете сорочки, которую давно не мешало бы постирать, застрявшую в бакенбардах хлебную крошку. По женскому обыкновению подумала: «Плохо за тобой Наталья Николаевна смотрит, уж я бы доглядела, - но тут же устыдилась, - все-таки четверо детей, мог бы и сам поаккуратнее быть…».
- Ничего-то вы в поэзии, Александр Сергеевич, не понимаете. Мне плевать, кому вы там что на ушко шептали, для кого сочиняли. И неинтересно совсем. Поэзия – это от сердца к сердцу. От автора - к читателю, который, улыбается или плачет, но верит, что все слова – для него придуманы. Проза – другое дело, а поэзия… вашими устами всевышний разговаривает. Хоть Вы, конечно, и считаете, что сами все…
«Высокопарно-то как», - подумал Александр Сергеевич и зевнул. Нина Петровна, женщина неопределенного возраста и такой же внешности, ему явно не нравилась: «Размечталась, голубушка… Ни я, ни тем более всевышний утруждаться ради тебя не стали бы…»
А Нина Петровна горячилась:
- Это же дар божий, когда такие строчки вдруг рождаются... Вот послушайте, Александр Сергеевич: «В белой рьяности волн, прячась в белую пряность акаций»*... Или это кружево звуков:
«На белый бал берез не соберу,
Холодный хор хвои хранит молчанье…»**
Нина Петровна взволнованно вздохнула, не в силах сдержать восхищения.
- А ведь некоторые пишут в стихах: «соответственный»… ну, вы представляете, Александр Сергеевич, разве можно на этих «тст» не споткнуться?
Однако… кажется, и у нее в глазах что-то блестеть начинает. Может, действительно стоит прислушаться.
Александр Сергеевич поерзал, устраиваясь поудобнее в зеленом потертом кресле, скрестил ноги и легонько постучал по подлокотнику тонкими пальцами:
- Ну-ну… бывает, и мы не дорабатываем
Ему не терпелось взяться за перо. Алина знает, что он для нее пишет. А эта смешная Нина Петровна… да пусть будет и для нее тоже. Не жалко.
* Борис Пастернак
** Булат Окуджава