Прочла реплику на сайте о пенсионной реформе. Реплика довольно молодого человека, насколько я поняла. Суть сводилась к тому, что поколение, которому сейчас 50-60 само виновато. Они, мол, ведут нездоровый образ жизни – пьют, едят жирную пищу, потому и больные, работать не могут. А он, этакий молодец, после смены на заводе еще и в спортзал ходит. Скажите нам это в лицо, расскажите о низкой социальной ответственности…
Расскажите нам о 80-х…
Конец 80-х. Пришла на работу в школу. Это было настолько мое, что жила школой. Время относительной свободы, время неясных реформ. Уроки, тетради, конспекты, совещания, планы, а ночами – тома библиотечных книг, пособия своими руками. 2 класс 46 учеников, родительский контингент, в основном, рабочие завода. Отбор в первые классы и тогда шел «по блату». Учителя, заработавшие определенный статус, летом отбирали ни детей, родителей. Преподаватели ВУЗов, врачи, торговые работники и другие «нужные люди». Токарей, операторов, уборщиц «скидывали» в один класс (в нашем случае «Г»). Мой любимый 2 Г, первый мой класс, гениальные дети! Как много они для меня сделали, как многому научили, многое вытерпели. Я старалась. Уже к концу года мы подтянули успеваемость до уровня «отобранных, элитных». Но мои были лучше! Свободнее, как сейчас говорят, креативнее, с живым блеском в глазах. Что-то слышу о них, сейчас им уже по 40. Мои девчонки и мальчишки, о каждом могу рассказывать часами даже спустя 30 лет. Большинство получили высшее образование. Но есть и ушедшие – не вернувшиеся из горячих точек. Как-то на кладбище неожиданно обнаружила могилу своего ученика. Улыбчивый мальчишка с пухлыми щечками, он и на памятнике с той же улыбкой и щечками. Как? Лучший ученик класса, одинаково «заражающийся» и математикой, и чтением книжек. Вариативность решения задач, индивидуальный опережающий курс, умеющий дружить со всеми…
Иногда мои мальчики и девочки находят в соцсетях и пишут, что я так и осталась для них самой любимой учительницей. А ведь мы были вместе всего год… Через год вышла из декрета учительница, преподававшая в первом классе. Родители бунтовали, и, возможно, меня бы оставили, если бы не класс шестилеток. Голгофа для учителей. Да, администрация не имела права меня бросать на растерзание, нужен был стаж, а у меня всего лишь год, но опытные наотрез отказались. А у меня за этот год уже масса открытых уроков, включая довольно серьезные - для директоров школ, к примеру. У меня выступления на методобъединениях (многие опытные за 20-30 лет работы не удостаивались). У меня уже свои авторские разработки.
Кстати, о выступлении на методобъединении, забавная история. Отпуск. Сижу, готовлюсь. Обложилась журналами, книжками, рулонами ватмана, картоном, выпрошенном в магазине. Повсюду краски, лаки. В комнату заходит моя первая учительница! Она иногда подрабатывала на подмене в нашей школе. Пришла, чтобы отговорить выступать на объединении, мол, опытные учителя очень недовольны, такие интриги плетут за моей спиной. А мне 20 лет, я постоянно генерирую новые идеи. Какие интриги? Какая осторожность? Я лишь посмеялась. В те времена смеющимся не были страшны интриги. О шестилетках писала много, повторяться не буду. Истерики, перечитанные книги классиков психологии, масса новых приемов и методов, от известных до своих, авторских. Осознанно осталась работать с первым классом малышей второй год. К концу – своя собственная методика, разгаданная загадка шестилеток.
Одновременно обучение в институте. Курсовая по своим наработкам. Вызов в деканат с предложением выступить на всероссийской конференции по этой теме, обещание аспирантуры и трудоустройства на кафедру. Но конференция совпала со временем рождения моего ребенка. Отказалась. Подписала разрешение на использование моей работы. Позже, уговаривая меня остаться в аспирантуре, ремарка, брошенная приватно. В основе новых общероссийских методических рекомендаций – мои наработки. В аспирантуру не пошла, хоть и хотелось. Но тогда я уже жила в другом городе, в маленьком районном городке, куда имела неосторожность выйти замуж.
Несколько слов до описания жизни в провинции.
80-е, туры в Москву за одеждой, продуктами. Туристический «колбасный» поезд. Огромные списки с заказами от всей родни и адресами магазинов.
В школе агитировали вступить в партию. Это меня-то, мечтавшую лет в 14 организовать подпольную. Уже не верилось совсем. Но помню такт, сдержанность, достоинство – они определяли общение, отношения.
Помню, что хотелось быть полезным. Не только мои ощущения. Споры о смысле жизни, о долге до хрипоты. Рок, почти подпольный. Скандал с родителями, запрещавшими слушать Высоцкого. Правда, это раньше, классе в 5-6. Помню страх в их глазах и собственную бесшабашность. Ночами «вражеские голоса», пока родители спали. К 14 годам прочитано все собрание сочинений Ленина, «Капитал» Маркса. Энгельса не любила, казался банальным, а иногда абсурдным. Зачитанная до дыр «История КПСС». Отдыхала, читая классиков.
Провинциальный городок с собственным педучилищем. Население 30 тысяч вместе с деревенскими жителями. Школ всего шесть. 50 учителей на город. Большинство работают давно и уходить не собираются. А среди выпускниц педучилища чьи-то дочери, племянницы и т.д. Российское кумовство. Устроили временно, может посмотреть хотели, что за дурочка из областного центра переехала. После саратовской школы – ощущение кошмара. Какие-то пьяные посиделки учителей. Еженедельная муштра на общешкольных линейках с проработкой всех, кто опоздал или не явился. 1 класс, плачущие малыши под дикие крики директрисы. О своих не сообщала, песочили на педсовете. За несколько месяцев, что успела проработать до декрета, научила писать по Потаповой (все уроки расписаны, преподавательницы училища водили студенток показать, как можно работать). Немного сдвинули темпы математики. А потом декрет и место заняла очередная «дочка-внучка». Очереди в гороно на года.
С ребенком до 3 лет, до 1993 года.
Страшный 92-й. Расскажите мне, адепты здорового питания, как год прожить на картошке, капусте, морковке, луке и растительном масле? Впрочем, хлеб и молоко были. И это все! Ни грамма сливочного масла, мяса, круп, макарон. Ни кофе, ни чая, вместо чая заваренные листья из сада. Муж на годичных курсах, я одна с ребенком, практически без денег. Газа нет, отопление центральное, но если не топить печку, дома замерзает вода. Печка сделана горе-мастером, топить надо 2 раза в день, «съедает» по большому корыту угля. Жили почти в лесу, по чьей-то прихоти причисляемом к городу. До цивилизации 2 км, из них км грунтовки вьющейся между железнодорожной линией и глиняным карьером. Осенью, весной и летом после дождя – только по рельсам. Талоны, которые надо отоваривать в городе. Месячная норма: 300 грамм сахара на человека (900 грамм на троих - ребенку в каши, крупа 400 гр.(1,200 манки ребенку), 400 гр. мяса (1,200 костей в магазине, мало даже для ребенка на месяц), 200 гр. масла (600гр.в каши). Варила на печке постные щи, а потом выносила в неотапливаемую веранду. Утром выбивала кастрюльку льда с вмерзшими овощами – меню на день. Год! Летом была своя ягода, фрукты, на зиму запасти невозможно, сахара нет.
1993 год. В школе сократили, без того нужна не была, а тут еще ребенок. Предложили работать в маленьком магазинчике в поселке, где жила. С радостью согласилась. Полставки, гроши, но возможность «доставать» масло, творог напрямую от работников молокозавода, потихоньку продающих продукцию. Масло для всех жителей поселка, не умею есть под одеялом. Дальше больше. На складах пылятся крупы, правда те, что сейчас мало кто ест – ячневая, пшеничная. Надо «выбивать» у руководства. Выбиваю. Поселок начинает есть каши и макароны. Через 2 года магазин закрыли, финансирование стало обременительным. Самое удивительное, что для ОРСа, который финансировал только отчетность и проверки. Все остальное было на попечении организации, которая работала в поселке. Бюрократия всегда дорога.
Без работы. Совсем. Целый месяц. Весь месяц поиска и приступов самоедства от вынужденного иждивенчества. Через месяц саратовские знакомые предложили работу в фирме по реализации косметики. Разумеется, без оформления. А что бы сделали вы на моем месте? Брала товар, делала небольшую накрутку, и с сумкой по организациям. Не только в своем городке, но и добровольные командировки. Торговля шла хорошо, но через 2 года задумалась о своем деле. Близкие отговаривали. Все. В их сознании торговля, спекуляция – дело недостойное. Иду наперекор всем, беру маленькую ссуду, оформляю ИП (тогда еще ЧП). В городке все закрывается – первыми закрылись два машиностроительных завода. Закрывается мясокомбинат, молокозавод, пекарня (их всего две на город), элеватор. На железной дороге (градообразующие предприятия) сокращения. Понимаю, что муж не проработает долго, надо рисковать. В этот же год ребенок идет в первый класс.
13 лет ни одного отпуска, выходные можно пересчитать по пальцам за все 13 лет. Ни одного больничного, с температурой 39 в 20-градусный мороз на базаре. Неделю отдохнешь – вылетишь из обоймы. Летом постоянно переговаривались с соседями по палаткам - контроль, постоянные обмороки.
Город массово спивается. Оставшись без работы, мужики уходят в запой, женщины – на базар. Больше ничего нет! Разводы и смерти. Черная зависть тех, кто сидит на пенсии родителей, а таких большинство. Работает только маслозавод, сильно сокращенные предприятия ЖД, сохранившаяся (одна из двух) поликлиника – больница и чиновники.
Рейды налоговиков, полицейских, администрации. Всем либо открытую взятку (под предлогом благотворительности, например), либо товар за цену ниже закупочной. Система налогообложения настолько чудовищна, что все вынуждены торговать «из-под прилавка». Никакие расходы в расчеты не идут. Если продаешь помаду за 10 рублей, будь добр, плати с 10 рублей суммарно около 57%. Оптовая закупка в Москве – 5 рублей, дорога, оплата торгового места, остатки, ущерб от уличной торговли и т.д. Ничего не идет в расчет. Каждую проданную помаду, рубашку должны записать в прошитую тетрадку. Записываем одну из десяти. Остальные прячем. На столе все должно сойтись с тетрадкой. Товар под столами, сиденьями автомобилей. Иногда раскидывают штучно по другим палаткам, платья к тем, кто торгует стройматериалами, например, мол, привезли лично для меня.
Рейды налоговой полиции. Помню, приехал большой автобус из Саратова с людьми в форме. Автоматы, полная амуниция, и по рядам. Молились даже атеисты. Товар конфисковывали полностью, а еще чудовищные штрафы. В соседнем районе, на рынке, огороженном забором, просто всех заперли и держали до вечера. Откупившихся отпускали. У милиционеров появились иномарки, они завсегдатаи казино (тогда еще открыты). Сейчас многих нет в живых, вседозволенность стирает осторожность. Ко мне пристал один из сотрудников. За год до этого, он арестовал товар, когда я торговала в 30-градусный мороз. Продержал много часов в отделении. Тогда вышла норма, на товаре должен быть перевод. Эх, нам бы тогда принтер! Через год, когда я после развода жила отдельно, узнал мой домашний адрес и заявился в гости. Как было страшно! Уговаривал открыть его секс-шоп на свои документы. Работать тоже должна была я, а он лишь собирать прибыль. Чтобы отказаться, пришлось находить связи с руководством этой структуры.
Вы, обвиняющие нас в безответственности, расскажите нам о 90-х. Расскажите тем, кто провожал коллег в один конец, просто не возвращались из Москвы, тем, кто перешагивал через трупы не фигурально, тем, кто под угрозой инъекции неизвестным веществом отдавал все деньги, часто не только свои, но и заемные.
Тем, кто не знал, вернется ли, и каждый раз целовал ребенка как в последний раз.
Помню, как хотела броситься под подъезд, когда у меня вытащили все деньги. Я тогда понимала – крах. На остатки не расторгуюсь, а деньги – банковская ссуда. В то время дочка ходила в первый класс.
Тем, кто сохранил в себе человеческое даже тогда. Кто помогал, отдавая последнее, кто кормил соседских старушек, привозил им лекарства, продукты, кто вытягивал не только своих детей.
Расскажите нам о своих успехах в спортзалах. О штангах тем, кто каждый день разгружал и загружал микроавтобусами. Для кого 30 кг был вовсе не вес, а такси иногда роскошь.
Расскажите «базарным торгашам» о собственной культуре. Тем, из 90-х, среди которых большинство с высшим образованием, еще советским. Маленький городок, мизерные возможности. Из всех знакомых – только одна семья отстроила собственный магазин, арендовали многие. Я тоже ушла с рынка. Открыла магазинчик, арендуя площадь в ТЦ.
Но тут случилась роковая операция. Разумеется, надо было делать раньше, надо было наблюдаться у врачей. Надо было… Но надо и растить ребенка. В одиночку. Вернулась в родной город, второй раз вышла замуж. А работать больше не смогла. Серьезно работать. Год неофициально журналистом не в счет. Неофициально, не могла диктовать условия, и за работу спасибо. Я еще верю, что смогу работать, верю, что получится. У меня много планов. Я знаю чему и как сейчас учить, знаю, как помочь проблемным детям. Это не теория, это отработано на детях знакомых. Из последних успехов – увеличение техники чтения в 2 раза за 2 недели. И это после 1,5 лет работы с этим ребенком множества репетиторов. Я могу разработать цельную методику начальной школы, наработок масса за эти годы. Я никогда не переставала работать с детьми знакомых, ставила звуки, занималась удаленно. На сайте поступали предложения создать систему для развивающего центра. Я бы с удовольствием, если заказчик будет понимать, что он хочет и никакой религии, только светская школа – центр. Заканчиваю цикл фонетических сказок для малышей. Могла бы писать «сказочные» учебники. Я еще многое хочу.
Скажите мне в лицо, что у меня низкая социальная ответственность, что я не имею права на пенсию, которая была бы у меня через 4 года. Пусть хотя бы маленькая. Инвалидность? Пыталась 4 раза, когда еще могла ходить. Помните рассказ Зощенко о печке?
«Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через неё. А чёртов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты.
Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой.
— Нету,— говорят.— Жить можно».
Вот так и врачи… Я и живу, и мечтаю.
О потерянном стаже:
2 года на фирме, торгующей косметикой
3 года украл пенсионный фонд под предлогом, что изменилась система налогообложения, и нет сведений за 1997-2000 года. Предлагали отыскать квитанции 10-летней давности. А это были маленькие бумажки, размером чуть больше автобусного билета, месячные разрешения на торговлю. Кто бы сказал, что их надо сохранять потом! Да и вряд ли сохранились бы, отпечатаны на газетной бумаге.
Всегда платила налоги, не только за себя, за всех своих продавцов. В том числе и накопительную часть…
Год, чуть больше неофициально журналистом. Общественная, разумеется, не в счет…
***
И совсем без эмоций о реформе.
1. Это не реформа, модели структуры не представили.
2 и главное. Об это не говорят. Но это огромная стратегическая ошибка. Реформа призвана скорректировать возрастной дисбаланс. Но при принятии реформы рождаемость упадет и через 20 лет будет еще более серьезная проблема. Не в Москве работают либо на государственных предприятиях или структурах, но их это касается мало. Почти все остальные работают в торговле. А это 12-часовые (в лучшем случае) смены. И значит, никакой возможности забирать ребенка из детского сада. Потому как бабушки тоже работают!