- Кошка окотилась, - с досадой сказала мать. – Шесть штук, что делать? Старший взглянул на неё и, продолжая, есть, буркнул себе под нос: «Подрастут, посмотрим». Младшая взвизгнула от радости и захлопала в ладоши:
- Я посмотрю мамочка?
- Сиди, - строго сказал отец. – Глаза выцарапает.
После завтрака отец пошёл заводить трактор и заливая бензин в бак пускача, крикнул сыну:
- Калюх, ты посмотри котят – то, наша старая уже, да и бабка кота просила, мыши одолели.
- Ладно, бать дай за село прокачусь. Отец рванул пускач, тот застрочил на всю округу, подождав немного, дёрнул рычаг, дизель недовольно ухнул, выпустил облако чёрного дыма из трубы и затарахтел ровно и тихо.
- Валяй. – Сказал отец. Николай пулей взлетел в кабину, плюхнулся в кресло, схватился за рычаги, обежал глазами приборы. Отец молча стоя у трактора и слушая работу дизеля не спеша вытирал руки ветошью.
- Бать, ну бать! – поторопил Колька. Отец поднялся в кабину и скомандовал:
- Ну, вперёд танкист! Колька включил скорость, прибавил газу и рванул с места.
- Тише, чай не в атаку! – нарочито строго прикрикнул отец, а про себя подумал – лихо выходит у парня. Трактор катил вперёд по улице, раскачиваясь на ухабах и ломая лёд на лужах. Выскочив за околицу, Колька поддал ещё, но отец остановил:
- Ну, хватит, не на гонках! Трактор остановился. Колька встал на гусеницу, хотел было спрыгнуть, но отец придержал его за полу телогрейки, поудобней садясь в кресло, кивком головы показал на лес:
- Глянь, потемнел как – почки набухают. Да… конец зиме. Ты давай-ка, заряди патронов-то, скоро на тягу пойдём.
- Я уже зарядил! – спрыгивая, крикнул Колька. Отец с довольной улыбкой погнал трактор за телегой – работы полно, надо вывозить навоз на поля. Вернулся поздно.
- Ну-ка слей. – Тихо сказал он сыну. Колька отдёрнул занавеску, спрыгнул с печки и пошлёпал босыми ногами за перегородку, взял большую алюминиевую кружку и зачерпнул воды из ведра. Отец разделся по пояс и склонился над тазом. Колька стал тонкой струйкой поливать ему на руки.
- Снег мокрый валит, - сказал, отфыркиваясь, отец. – Ночью подморозит, чир (наст) будет, как пить дать.
- А как же тетерева, бать? – Испуганно прошептал Колька.
- Чир будет – конец им сынок… и я как на грех в райцентр должен ехать, запчастей нет. Посевная на носу, а они не чешутся.
Колька полез на печку. Мать поставила на стол жареную на сале картошку и кружку простокваши. Отец ел медленно, смотрел вдаль и тихо материл кого-то в хвост и в гриву. Колька думал о тетеревах. Как же так? Всё лето они их оберегали, порхалище им сделали, гальки мелкой подсыпали. Осенью никому не давали их стрелять, пусть поболе расплодятся, а тут на тебе – чир и ничего ты с ним не поделаешь. Когда новый агроном хотел на поля химию пустить, батя ему по первое число врезал, чуть из охотников не исключил. Теперь он кроме навоза никаких удобрений не признаёт. А здесь как быть? Чир, чтоб ему…
Отец проснулся рано, мать была уже на ногах.
- Наш-то… за темно ушёл… лыжи взял, Тайгу на поводок и укатил. Ох, оставят его на второй год, двоечник несчастный. Отец молча надел валенки, накинул полушубок и вышел во двор. В небе мерцали звёзды, полная луна подсвечивала всё жёлто-зеленоватым светом. На другом конце деревни выла собака.
- Митрофаныч гончака на цепь посадил, - догадался отец. – То-то, ишь моду взял гонять по ночам. Здорово подморозило, он подошёл к сугробу и пхнул его ногой. Валенок с трудом проломил наст и почти весь ушёл в рыхлый снег.
- Найдёт - ли? – усомнился отец. – Хотя лайка, лайка-то найдёт, Тайга даром хлеб не ест.
Трясясь в председательском «козле», отец на поле увидел широкий лыжный след тянувшийся к лесу. «Там, правильно сынок, там их надо искать, где же им быть как не нашей поляне?»
- Твой, что ли? – спросил бухгалтер Михаил Кузьмич, кивая на след.
- Мой! – с гордостью ответил отец.
- Охотник! – многозначительно протянул Кузьмич.
…Недели через две котята прозрели и окрепли. Калька взял кошёлку, где были котята, и вытряхнул их на пол. Пушистые комочки, смешно задирая хвосты, замяукали жалобно и стали расползаться. Один уж очень мохнатый, серый с белыми лапками и животом, деловито обнюхал пол и молча направился в тёмный угол избы под стол. Колька взял его, перевернул на спину:
- Кот, этого бабке. – из остальных он выбрал кошек, их было три. Долго приглядывался к ним и остановился на чёрной с белой грудкой и в «носках», уж очень она старалась, вылизывая себя языком, тогда как другие не переставая мяукали и искали чего-то. Посадив кошку и бабкиного кота в корзину, Колька собрал остальных за пазуху и пошёл к двери.
- Коль, ты куда котят? Я с тобой.
Колька зло бросил сестре:
- За мной не ходи, щас приду.
- Где котята, выбросил? – догадалась сестра, когда он вернулся. – Они же замёрзнут, их кошка не найдёт… Я папке всё расскажу. – Заревела она.
Отец ещё ехал по улице, а дочка уже бежала на встречу:
- Папань, папанька, он… он, котят, котята… - захлёбываясь в слезах, прокричала она. Отец, остановил трактор и спрыгнув на землю, подхватил на руки дочь.
…Придя в лес, отец собрал ружьё и дал его Кольке.
- На, открывай сезон! Сам отошёл в сторону, сел на пенёк и стал думать о своём. Пели дрозды, ворковали вяхири, в синем небе блеял бекас, где-то не далеко бормотали тетерева. Кольке казалось, что он в театре, перед ним разыгрывается интереснейший спектакль, а он дирижёр оркестра, только в руках у него не дирижёрская палочка, а охотничье ружьё. Солнце уже село, стало смеркаться. Вдруг началось. Колька сразу из общего хора уже на половину стихших голосов чётко выделил главного героя. «Хорр, цик, хорр, цик – до боли знакомо и так неожиданно прозвучала его ария. Колька обернулся на звук – вот он… ни с кем не спутаешь этот силуэт. Клюв – шило вниз, большие закруглённые крылья беззвучно рассекают сумеречный воздух. Бах! Бах! – поднял ружьё «дирижёр», вальдшнеп отвернул чуть в сторону и снова: «хорр, цик, хорр…» продолжил свою арию.
Минут через пять Колька услышал второго: «Хорр, хорр…» - неслось откуда-то справа. «Ну, ну…, где - же ты?» Хорканье раздалось совсем рядом. Вот он, показался над макушками берёз, прямо «на штык». Бак! Бах! – прогремел торопливый дуплет. Вальдшнеп не обращая внимание на вспышки и грохот, потянул дальше. «Хорр, цик, хорр…» Хлюпая сапогами, подошёл отец:
- Дай – ка. – Он взял у Кольки ружьё. Отошёл чуть в сторону, стал спиной к небольшому кусту. Колка сел на сушняк, теперь он просто зритель. Отец двумя выстрелами красиво срезал двух вальдшнепов и сказал:
- Учись сынок, пока я жив.
Дорогой к дому Колька сник, вспомнились котята, сестрёнка. Отец каким-то шестым чувством понял это и слегка толкнув Кольку в плечо, спросил:
- Ну, что… опять котят вспомнил? Брось… всё правильно. Запомни, дикая кошка хуже мёртвой кошки.
Колька сразу же понял, что имел в виду отец и повторил про себя: «Дикая кошка хуже мёртвой кошки», а ведь прав отец, от мёртвой кошки вреда никакого, а от одичавшей – один вред.
… Прошло около трёх лет и вот я в деревенском доме Кольки, рассказываю, глотая слёзы, как всё было.
А было так… Николай вёл машину как надо: асс, что и говорить! У него все водилы нашего разведбата учились, а тут как рванёт… Помню только вспышку, дым и боль в ноге, будто обухом по кости. Колька кричит:
- Вылезай! Горим! – а у самого вся спина в крови. Я с брони скатился, Колька уже метров пятьдесят отполз, за камнем лёг и чешет их короткими. Как даст, даст… Выкрикивает, что то про кошек. Какие кошки? Я тоже за камень отвалился и поливаю. Прицельно не могу, руки трясутся, всего колотит, а он чётко… трах короткую – и есть. Одного хорошо видел – из-за камня тот высунулся, Колька очередью врезал, он так на камне и остался лежать, чалма только слетела. Я, свои два рожка быстро сжёг. Колька мне свой допрожок кинул. Я опять поливать. Потом в плечо как даст, я и сознание потерял.
А…, вспомнил, он кричал: «Дикая кошка, хуже мёртвой».
Отец поднял голову, красные опухшие глаза его зло сверкнули.
- Потом…, - продолжил я: «Ребята, меня отбили, а у Кольки патроны кончились «духи» нас и окружили. Тогда он лёг на спину и гранату на грудь положил. Когда душманы подошли, он и рванул…
Мать охнула за перегородкой, отец долго молчал, смотрел в стакан, водка в нём мелко - мелко дрожала, потом разом махнул его, прислонил рукав ко рту и то ли вздохнул, то ли простонал. На прощание он сказал:
- Сынок, ты не забывай нас с матерью. Приезжай…, на охоту сходим.
- Да я, не охотник, бать.
- Все настоящие мужчины охотники, сынок.
Рассказ был напечатан в журнале ВОО «Охотник» за №1 1994 года.