Из за руля за решетку 2

Вениамин Протасов
Из за руля за решетку – 2
--
…Настроение итальянских «хлопцев», действительно, было боевое и по-настоящему матадорское. В какой-то момент (пока троица неумолимо приближалась к моему скорбному авто) показалось, что - вот-вот они вынут откуда-то длинные копья и вонзят их в мое бренное, тело. Но нет! Чудо! Чудо! Подойдя почти вплотную к трепещущему автору этих строк, моторизованные мафиози внезапно остановились и стали что-то очень громко и очень быстро говорить. Говорили, скорее всего, мне, так как их пылающие взоры были устремлены в мои потухшие от ужаса глаза!
Я не понимал ни слова из бранной речи. Зато почему-то из глубины подсознания выплыла нелепая фраза из общелюбимого россиянами итальянского сериала про комиссара Катанью: «Ке парле? О! Ла пьйовра!». Что в дословном переводе гласит: «Кто говорит? О! Спрут!». Ничего умнее мое воспаленное сознание не предложило.
И вдруг за спиной, довольно далеко, но вполне отчетливо, зазвенела сирена полицейского автомобиля. Звуки эти были не очень созвучны «Лунной сонате» Бетховена. Но, поверьте, в тот самый момент они просыпались на меня серебром! Животворящими фанфарами! Спасение приближалось.
… Возле моего микроавтобуса образовалась целая неформальная тусовка. Три рассерженных до кипения мотоциклиста, два авто полиции (по-моему это была «Гвардия цивиле»), ну и несколько зевак за рулем. К вящему удивлению, мотодиверсанты очень быстро перебросились парой фраз с блюстителями порядка. После этого один из полицаев подошел к моей машине и на ломаном английском радостно заявил мне, что «прямо сейчас мы все направляемся в отделение полиции»!
… В сером и унылом полицейском участке, в помещении без кондиционера, с засиженными мухами полунепроницаемыми окнами я сидел, как загнанный матадорами бык. «Хлопцы-мотоциклисты» быстро написали какие-то протоколы и испарились в мгновение ока. Они исчезли быстрее, чем начала бы пузыриться пицца, поставленная на раскаленную сковородку. Но все это никак не относилось ко мне. Я продолжал сидеть в «обезьяннике». Через полчаса подошел «старший». Он был доволен собой, своим положением в обществе, своим знанием английского языка. В нескольких выражениях подтянутый служитель порядка доверительно сообщил мне, что я нарушил сразу несколько законов итальянской республики. Там было что-то касающееся уважения личности. Еще услышал слова про нецензурное поведение.
… Только после того, как бравый полицейский увидел в моих чистых, как слеза младенца, глазах яркий свет раскаяния и неизбывного стыда, он сменил гнев на милость и произнес финальную фразу. Вот эта фраза в примерном переводе: «Хорошо! Я допускаю, что Вы, сеньор, не знали наших правил и порядков. Поэтому я, руководствуясь правилами гостеприимства и справедливости, принимаю решение отпустить Вас! На Вас не будет наложен арест и взыскание! Очень надеюсь, что данный инцидент даст Вам понять и прочувствовать всю гуманность итальянских законов!».
…Други мои! Именно в том момент на глаза навернулись слезы, а в горле застрял комок! В тот самый момент я прочувствовал полное единение с итальянской фемидой! Проникся ее неподкупностью и в то же самое время – объективностью и человеколюбием!
…Голову даю на отсечение! Никогда и нигде я более не высовывал левую руку в окно автомобиля. И, упаси Господь, хоть раз оттопырить один из пальцев! Ни-ни! Никогда!