Солнца недоставало – дома вытягивали шеи, поднимались на цыпочки, балансировали на проводах. Но чем быстрее они росли, тем гуще делались тени. В жажде Солнца люди надстраивали новые этажи, уповая на сверхпрочные материалы. Гонка не прекращалась: еще десяток пролетов, еще…
Первое обрушение случилось ночью – упала высотка из новых. Не вся, около двадцати этажей, которые превратили в пыль соседние дома. Те потянули другие.
Люди в отчаянии молили о чуде, кто же был способен на идеи, не спали, придумывая новые ухищрения. И однажды случился неимоверный прорыв.
Что ни говори, а облако напрокат – великолепная идея. Конечно, столь ненадежное жилье далеко не сразу стало популярным. Но когда облака придумали стягивать двойными стропами и приковывать цепями, о рисках уже не вспоминали. Короткий инструктаж – и живи себе в удовольствие. А как только заработали скоростные лифты, люди потянулись наверх.
Я тоже арендовала одну из таких квартир. Облако мне досталось замечательное: метров сорок площадью и довольно прочное. Но главное – Солнце было над головой.
Спрос не стихал, и бизнес набирал обороты – якорили даже залетные облака, наслаивая этаж за этажом. И постепенно нижние облака окутывала мгла, а переселиться выше не позволяли заоблачные цены. Но Солнце было. Не у всех.
Для остальных водили экскурсии. Получалось недешево. Ради возможности пусть урывками, раз в какую-то неделю, месяц, год как великое счастье увидеть Солнце, я работала в нескольких местах. Но это того стоило: я смотрела на Солнце, оно – на меня. Проникая друг в друга, смешивались, и я становилась опять сильной, несказанно высокой и вдохновенной.
Но владельцы верхних облаков подали в суд, и экскурсии запретили.
В невозможности Солнца Солнцем сделали Город. В нем зажгли миллиарды огней, отразив их в бесконечности глубоких зеркал. На фоне черных от смога облаков он был так ослепителен, что о Солнце больше не говорили, точно никогда и не было. Появились дети, не знавшие его. И жители нижних этажей, испытывая трепет перед этой сияющей громадиной, потянулись вниз. Только я по-прежнему жила в облаках, так сильно лязгающих цепями, что невозможно было расслышать себя, и прирастала к Городу.
Но однажды, когда внутриоблачная температура ощутимо повысилась (других признаков весны не осталось), я проснулась от собственного плача в нестерпимой жажде Солнца – и пропилила ближайший строп. Он затрещал, облако качнулось. Под его мощью перевязь сползла, и одна из цепей стала тонуть, точно рука сорвавшегося вниз человека – моя рука. Я вдруг задохнулась от ужаса остаться без Города, который в радужке слез был еще прекраснее, и, схватившись за второй строп, не давала ему соскользнуть. Но облако, почуяв свободу, застонало и рвануло так, что я, поверив ему, разжала руки. Облако потекло вверх медленно, но неотвратимо. Соседние нехотя расступались, ворча, громыхая, заглушая ход сотен часов, звон цепей и ток моей ошалевшей крови.
И вдруг – Солнце! Огромное, яркое, живое. Я от боли зажмурилась, а когда свыклась с неимоверным светом, оно было прямо над головой. Смотрело на меня, не удивляясь и не отводя взгляда, будто с момента своего рождения точно знало миг нашей встречи.
А в мире действительно была весна. Совершенно зеленая и безмерная. А посреди нее грязным одуванчиком торчал Город.