Наконец-то и этот день неуклонно стремится к смерти, я еду в метро на съемную квартиру на окраине, в эту темную дыру, которая уже довела до убийства Раскольникова и до самоубийства Цветаеву. Мне ехать почти два часа. И так каждый день, почти четыре часа каждый день. Если бы я не ненавидел так самого себя, я бы перенес всю свою грешную ненависть на окружающих. Может быть даже вспомнил, что моя мама - татарка, и у меня в голове вполне может быть еще тот аллахакбар.
- Ты представляешь, обещал ведь, обещал...
- Да уж, мне теперь только через двенадцать лет на пенсию...
- Смотри, смотри, это я на Бурдж-Халифе, вид оттуда - охренеть...
- Я в метро, буду через минут пятнадцать, я в метро - говорю, сейчас связь оборвется...
Но, как ни странно, я люблю эти путешествия в метро. Ожидание и скука, а еще сонливость, придают поездкам особую прелесть, если отдать это время медитации.
Вначале я расслабляю лоб, потом глаза, и так далее по течению ци вниз, а затем с пяток до затылка, завершая великий круг. И вскоре, если повезет, я чувствую, что моя совокупная психофизическая данность, то, что я называю "Я" - перестает существовать, но при этом живет.
Это и есть новая точка зарождения историчности меня, новая точка восстановления моей операционной системы - самосознания. И это самоосмысление направлено не на отвлеченное Я, а на полноту моей жизни. Так биология и физика познает меня космически определенным, хотя я и есть космос.
Я называю это метродитацией.