Влад Кутыкин изначально был задуман создателем, чтобы удивлять и ошеломлять. Ошеломляла его внешность – огромный, двухметровый, он всегда возвышался над толпой и, казалось, что и над улицами, над городом, как в известной картине Петрова-Водкина. Он был заметен издали. Лицо Фернанделя – крупные черты, крупные губы и зубы, нос, добрые глаза, детская улыбка…
Ошеломляла фантазия. Ошеломлял масштаб всего, что он делал, и то, как это делал. Ему было тесно в любых общепринятых рамках, его неуемная фантазия всегда требовала большего, лучшего, необычного. Грандиозные, многолюдные зрелища, где была уйма всего – оригинального действа, спецэффектов, стихов и песен, красок и звуков, света и музыки, артистов и спортсменов, техники, костюмов, фейерверков, эмоций, и все было так лихо, мастерски закручено, так выстроено, отточено, так органично, что казалось: существует само по себе, без напрягов, без чьей-то, держащей это лихое действо в кулаке и не подчиняющейся чьей-либо, единой воле. Но подчинялось – его, Влада, режиссерской воле.
Ему тесны были обычные сцены и эстрады, он был хорош для праздников масштабов района, города, области. Он был человек-Праздник, человек-оркестр, человек-фейерверк.
На обложке книжки, выпущенной в 2006-м году Домом народного творчества к 60-тилетию Влада Кутыкина, – очень удачная фотография: огромный Влад в белом костюме на фоне Красной площади. Когда я принесла ее домой, муж восхищенно присвистнул: «О! Влад на рабочем месте!».
Это и впрямь было его рабочее место – Красная площадь. У кого-то кабинет, прилавок, станок, у Кутыкина – Красная площадь. Да что там – весь город! На городских праздниках буквально каждый уголок города был задействован – несколько десятков площадок, у каждой своя задача.
У Владислава Кутыкина была необычнейшая, штучная профессия – он был режиссером города, если быть точнее – режиссером городских праздников. Есть такая профессия – режиссер массовых зрелищ, я сама даже когда-то в юности изучала сей веселый предмет в родном «Кульке», то бишь, на режиссерском отделении нынешнего колледжа культуры. Первое образование всегда помогало мне в работе, прежде всего для того, чтобы искренно преклоняться перед людьми, которые гордо зовутся «работниками культуры». Перед их мужеством, трудоголизмом и подвижничеством. И делиться этим восхищением с людьми.
Режиссура Влада – это нечто сарьяновское: мощные мазки режиссерской «кисти» – и яркое «полотно», грандиозное действо готово. Марш-парады духовых оркестров, шествия Дедов Морозов, «Мисс Дюймовочка», «На балу у Золушки», «Созвездие молодых» (теперь этот праздник носит его имя), первый в Курске конкурс красоты, Проводы русской зимы» на Боевке, где вырастал целый снежный город с крепостями... А какой был в Рыльске эксклюзивный проект «Русская Америка», посвященный земляку Григорию Шелехову! А праздник встречи Олимпийского огня перед московской Олимпиадой в 1980 году!..
Вспоминает Василий Воробьев:
– Улица Энгельса. Людской коридор. На стадионе тем временем идет представление – «Курск салютует огню Олимпа». У входа указатели: «От Олимпа – 4470 километров», «До Москвы – 530 километров». Пятьсот знаменосцев образуют пять олимпийских колец. Внутри каждого юные гимнасты выполняют упражнения. Перестроение – читаем: «СПОРТ», еще одно – «Москва-80». Праздник на стадионе получился на десятилетия, а может, на века. Режиссером этого чуда был Владислав Кутыкин. Помогал ему испанец, гимнаст Хосе Винсенте-Калинкин, которого вывезли в Советский Союз в лихие для Испании дни. Позже, в 1985 году, этот славный дуэт начал проводить в области свои малые олимпийские игры — сельские спортивно-культурные фестивали в районах области. А через пять лет с Красной площади Курска центральное телевидение вело прямую трансляцию курского этапа международного телемарафона «Шаги Победы», посвященного 50-летию Курской битвы. Его режиссером тоже был Кутыкин. 50-летие Курской битвы. Праздник на 5 городских площадках. Тогда и прозвенел «первый звоночек».
Виктор Буряков сравнивал эту эпопею только с Московской олимпиадой 80-го года:
–…Он ни в чем не повторялся. Ему, как альпинисту, надо было постоянно брать новую высоту. А ведь тогда еще не было мобильников, но праздники с массой участников проходили четко и слаженно. Он находил общий язык и с капризными звездами эстрады, приезжающими в Курск на крупные мероприятия, и с самыми маленькими, неумелыми артистами, за несколько репетиций делая из них звезд.
Каждый фестиваль – это была ступенька. Я всегда боялся: вот как он сделал, допустим, в Конышевке, ведь лучше сделать невозможно. Повторить можно, а сделать – нет. Куда он себя загоняет, на такую высоту?! А вот следующий фестиваль в Касторном, допустим, еще выше. А еще Рыльск, Поныри, Горшечное, Льгов…
Когда Кутыкин говорил: «Начали!» – можно уже было расслабиться и спокойно общаться с коллегами – проблем не будет. А Влад ходит по площади и «подкручивает тарелки».
Зоя Бабич:
Поныровцы и многочисленные гости района навсегда запомнили торжества, посвященные 45-летию Победы в Курской битве в 1988 году. У памятника Героям-саперам – музей под открытым небом. Всем запомнилось «Дерево памяти»: огромное сухое дерево – символ прерванной молодой жизни, загубленного войной человеческого рода. На его ветвях – фотографии молодых солдат, погибших в боях. Владислав Васильевич сам ездил в лес, чтобы выбрать подходящее дерево.
…Он умел работать в команде, прислушивался, ценил креатив коллег. Творческий коллектив (заслуга Влада, что он сумел сплотить таких разных людей из разных учреждений культуры) собирался в кабинете Агнессы Вениаминовны Фроловой – подвальной келье в церкви на Горького за чаем или кофе. Обсуждали, сочиняли, спорили… Сценаристы, режиссеры, артисты театра, чтецы… Лев Мнушкин сочинил по этому поводу четверостишие, которое пришлось по душе Владу:
«Обсуждали, сил уж не имея,
Песню, стих и танец –
8 русских, 2 еврея и 1 испанец…»
Влад знал себе цену и никогда не «танцевал» перед звездами. На одном из межрайонных фестивалей певец Днепров (шансон) вел себя весьма высокомерно, цеплялся к каждой мелочи, не был доволен аппаратурой, повторял без конца о своей известности в Америке… В итоге терпение у взрывного Влада кончилось: «А если ты такой великий, то что здесь делаешь, в нашей глуши? Опыт передаешь?».
Ольга Макарова очень ценила его умение четко расставить акценты, держать внимание зрителей от начала до конца действа, вписать это действо в место и одновременно связать воедино творческую и инженерно-техническую команды, а так же грамотно составить смену расходов (редкое умение для творческого человека!).
Размах всего, что делал Кутыкин был всегда огромен. До 60-ти духовых оркестров во время марш-парадов, около тысячи физкультурников во время спортивного праздника в Рыльске, многочисленные конницы в Дни города… А на 50-летии Курской битвы одних приезжих звезд до трехсот, а ветеранов со всего Советского Союза сколько! – вспоминает Виктор Буряков. Если кто-то противился его творческому замыслу, Влад проявлял упорство. Не давало разрешения начальство на выход конницы князя Игоря на Красную площадь. Мало ли что на уме тех лошадей – народу тьма, да и «следы на асфальте… Влад уперся и – как всегда – победил. Зрелище было эффектнейшее. Юрий Михайлов часто вспоминает, как в роли ведущего выезжал на коне на площадь, а потом эффектно заехал к себе во двор к вящему соседскому изумлению и еще как дотренировался до того, что потом мог существовать только в горизонтальном положении.
А уж конница на празднике четырехсотлетия Касторново! Там уже имелась своя группа наездников с местного конезавода, и Влад умело использовал их в своем сценарии: тут был и бой на лошадях, и погоня – и все так органично сочеталась с музыкой и стихами!..
На празднике в Рыльске Владу потребовался корабль, на котором должен был «выплывать» Шелехов. Местное руководство предлагало в качестве замены грузовик. Негодованию Влада не было предела. Корабль сделали – придумали как он выдвигается из-за помоста, будто плывет. Потом корабль на колесах , на котором выплывал Нептун, повторили на празднике в Конышовке… От своих режиссерских замыслов Кутыкин не отступал. И всегда оказывался прав.
Василий Воробьев сказал об этом его качестве: «Если надо было для постановки привезти космонавта, его бы привезли, будьте уверены».
Татьяна Быканова, ценя и любя Кутыкина, вспоминает: « У Владислава Васильевича характер был очень сложным. Мог вспылить, но прийти и покаяться. Отходчивый. Добрый. Человек команды, хотя несомненный лидер – ре-жис-сер! Для него не было мелочей в работе. И у него всегда была очень высокая планка. С ним было легко и трудно работать. Вот именно так: сложно и легко».
Перфекционист. Все делал на пределе физических и моральных сил, работал, не щадя себя, постоянно что-то придумывал, сочинял, записывал, работая по ночам. Вот и не выдержало сердце тогда, в Сочи, куда он, полный новых замыслов, уехал отдыхать. Ему было только 47.
…В родительской семье Влада к театру, культуре отношение было трепетное. Отец, Василий Васильевич, находясь после войны в группе советских войск в Польше, в штабе Рокоссовского, был назначен маршалом на должность директора театра в Варшаве. Первой женой Василия Васильевича была мать великой певицы Галины Вишевской – Надежда. В его генеалогии – старинный дворянский род графа Бибикова. Так что режиссер массовых празднеств Влад Кутыкин был по рождению графом. Интересный биографический факт – под стать ему самому!
В школе Владислав играл в эстрадном оркестре на тромбоне и был, по его собственным словам, «отчаянным стилягой». Рано остался без родителей – ему еще не было тридцати. Рано женился. Окончил Высшие режиссерские курсы, уже будучи семейным человеком (жена, журналист Людмила Кутыкина – преданный и верный друг и соратник мужа). Познакомились подростками – ей 16, ему 17.
Довелось Кутыкину поработать и актером в Ставропольском театре. Внешность определила амплуа – он был ярким характерным актером. Там же, в Ставрополе, руководил СТЭМом в пединституте и народным молодежным театром-студией. Его «А зори здесь тихие» стали лауреатом зонального конкурса, а зрители уходили со спектакля потрясенные. Одноименный фильм на экраны тогда еще не вышел.
Из Ставрополя переехали в Курск. Работал худруком филармонии. Должность главного режиссера города ввели специально для Кутыкина. Думаю, что большая заслуга в том тогдашнего руководителя городской культуры Виктора Бурякова. Сам человек творческий он понимал, что всевозможная бумажная рутина – не для Кутыкина («Я не клерк»). Одно дело сценарный лист, на котором все расписано дотошно и подробно, другое – отчеты, планы и справки. Так что его не сильно грузили административными обязанностями. Ценили креатив, работоспособность, увлеченность делом. Ведь Кутыкин просто фонтанировал идеями!
Педагогический дар у него тоже, несомненно, был. Его любили студенты – в колледже культуры, СТЭМовцы из мединститута. Свидетельствую, писала когда-то о СТЭМе меда, не раз бывала на репетициях и даже ездила во время колхозной страды с ними по Дмитриевскому району с «гастролями».
…Сын Денис, подросли внуки Дмитрий и Александра (они не застали деда, но очень гордятся им) – ребята творческие, занимаются во Дворце пионеров народными танцами. На доме, где жил Влад, – мемориальная доска, «Созвездие молодых» носит его имя, отмечают его юбилеи. В Доме народного творчества создали интересный документальный фильм о нем… Знал ли Влад, что его будут так помнить?
На памятнике Кутыкину, под портретом: «Мы тебя любим», а с тыльной стороны: «Спасибо за праздник, который ты нам подарил».
(книга вторая "Курян моих прекрасные черты")