Прими меня, как частицу себя
Поезд Москва-Берлин мерно отстукивал километры. За окном природа тихо и уныло готовилась к зиме. Деревья махали вслед голыми ветками, поля почернели. Вот так же, в это же время пятнадцать лет назад Сергей, ещё молодой, безусый лейтенант ехал в элитные войска Советского Союза, ГСВГ. Планы были наполеоновские, перспективы радужные. Потом туда и жену перевёз. Одноклассницу. Она, оказывается, любила его с девятого класса, а сказала об этом, когда он заканчивал училище. Брызнули в мозгу картинки: сгоревшие трупы. Сергей тряхнул, головой отгоняя отчаяние. Интересно, как там Вальтер? Поди, лысый совсем. Он ещё тогда лысеть начинал. Познакомились они в Эрфурте, немецком городке, где служил Сергей. Вальтер тоже был лейтенантом, только в полиции. Сергей с сослуживцами помог ему задержать матёрого бандита. Так и познакомились. Потом подружились. Вальтер сейчас комиссар. Его-то, Сергея, выкинули из армии за ненадобностью, а Вальтер служил. Много советских офицеров тогда лишилось и наполеоновских планов и радужных надежд. Из Афганистана войска выходили с оркестром, знамёнами и орденами, а из Германии бежали, как нашкодившие щенки, теряя технику, дома, оружие. Сергей вздохнул. Катя тогда успокаивала его, а у самой губы тряслись, боялась расплакаться. Танюшке три годика было. Болела она часто, то простуда, то ветрянка. Десантников-офицеров брали на службу в милицию. Не долго думая, Сергей написал заявление. Через два года он уже был капитаном. А ещё через пять лет стал начальником отдела по борьбе с бандитизмом.
Сергей отошёл от окна и открыл двери купе. Соседи, пожилая пара ехали в Мюнхен навестить сына и невестку, устроившихся там работать в пивбаре.
- Всё-таки далеко нам до Европы! -завёл разговор попутчик, - Всё у них «в ёлочку», всё для людей. Сын рассказывал, в туалетах у них, как у нас в операционных.
- Они там убирают?
- Зачем вы так? Он грузчик. Пока. Обещали барменом поставить. Невестка посуду моет. Но это только пока. Перспективы огромные!
- Я тоже когда-то ехал туда с перспективами.
Не дожидаясь ответа, Сергей полез на свою полку. Достал чёрную папку. Лёжа, стал перелистывал страницы. Это была ксерокопия уголовного дела. Он её сделал перед увольнением из органов.
«Виктор Сомов, он же Борец – бывший спортсмен, руководитель ОПГ. Жаден, властолюбив. В банде поддерживал строгую дисциплину». С фотографии на Сергея глядел сильный, самоуверенный мужчина.
« Анатолий Рыков, он же Шашлык – правая рука Сомова. Хитрый, предприимчивый. Набожен. После каждого организованного им убийства посещает церковь». Потом пошли фотографии жертв. Среди них Катя и Танюшка. На главарей этой банды он вышел через два года поисков и оперативных мероприятий. Улики копились, показания свидетелей подшивались. Сначала были предложения. Заманчивые, дорогие. До миллиона долларов. Вскоре и начальство стало советовать «не копать глубоко» и «не гнать лошадей». Потом пошли угрозы. Убили его заместителя. Подло убили. На рыбалке. Просто забили руками и ногами. А 9 июня в день рождения дочки… Он опоздал на полчаса. Уже подходил с подарками к дому, уже был во дворе, когда прогремел взрыв. Сначала, даже, не понял. Потом побежал домой, а навстречу бежали испуганные соседи. Вся лестничная клетка была забита людьми.
Катю почти не задело, только голова была в крови. Танюшку опознал по серёжкам. В пять лет уши прокололи. Сама просила. Она стихи любила. Много их знала, даже сама сочиняла. «Если буду рада я, рада вся моя семья». «Если папа маму любит, то пломбир у Тани будет».
Сергей спустился с полки и вышел в тамбур. Закурил. У него сразу отобрали оружие, обкололи уколами. Друзья пытались его напоить. Каждый приглашал пожить у него. На похоронах начальник розыска сказал, что оба главаря сбежали за границу. Они рассчитывали на его смерть, а сейчас испугались.
- Сделал ты их, Сергей. Нет больше группировки. А взять мы их, всё равно возьмём. Рано или поздно. Никуда они не денутся.
- Поздно?- переспросил Сергей, отрывая взгляд от фотографий на памятнике, - Нет, поздно это плохо.
Через месяц по каналам Интерпола пришла информация, что Борца и Шашлыка видели в Германии. Сергей позвонил Вальтеру, договорился о встрече. Перед отъездом он пришёл на кладбище и положил на памятник дочки коробочку с пейджером, подарок, который он так и не подарил.
Вальтер действительно полысел. Только жидкие волосики за ушами и на затылке напоминали, что когда-то он был блондином. Объятия, соболезнование.
- Давай по-русски. Я попрактикуюсь. Ваших-то здесь много. Едут и едут. Я не против, лишь бы вели себя… как это… по-рядо-чно.
На кухне у Вальтера, после первой стопки «за встречу», Сергей подал хозяину чёрную папку.
- Давай сразу к делу. Вот этих красавчиков я должен поймать.
- Сергей, когда ты их возьмёшь, то передашь суду или как? Понимаешь, у нас закон…
- Ты Катю помнишь? Танюшку? Там в деле их фотографии после взрыва. Посмотри, а потом реши, будешь ли ты помогать мне.
И потекли дни. Будь Сергей сейчас в России, он бы мотался по всей стране, искал, проверял, а тут сиди, жди. Всё делали немцы. Главное, чтоб не спугнули, чтоб эти мерзавцы в другую страну не сбежали, где у Сергея не было знакомств. Однажды, когда он бесцельно слонялся по городу, его привлёк знакомый пейзаж, вернее архитектура. Он остановился. Перед ним стояла русская православная церковь. В городе со старой готической архитектурой, с кирхами и костёлами она выделялась округлостью своих куполов. Зашёл. Потрескивали свечи, со стен смотрели на него лики святых. Взгляды приветливые, понимающие. Стало как-то тепло и уютно. Он присел на лавочку у стены. Пожилая женщина мыла полы. Дойдя до него она тихо сказала:
- Ты рано пришёл. Служба ещё не скоро.
- Я просто посидеть.
- Русский? Православный? А чего лба не перекрестишь? Чай в храме.
Сергей неловко перекрестился.
- А где здесь свечки за упокой ставят?
- Там в углу у креста, видишь? А продают их у входа.
Сергей купил две свечки. Зажёг их от близстоящих и воткнул в подсвечники.
- Ну, вот, и хорошо – подошла к нему служка, - теперь они тебя видят. Твоя свеча им этот мир освещает, и тебя тоже.
Огонёк свечей расплылся в глазах и в его свете проявились родные образы. Слёзы потекли сами. Сергей не вытирал их, боясь спугнуть картины. Женщина тихо отошла. Подошёл священник. Он молча стоял рядом и крестился. Когда Сергей отвёл взгляд, он, слегка покашляв, спросил:
- Заупокойную службу хотите заказать? Это им и вам в помощь.
- Да-да, - Сергей стёр рукой слёзы, - Извините, тысячу лет не плакал. У вас, тут, так спокойно.
- У вас умерли родные?
- Убили. Дочка, жена. Их взорвали. Там, дома.
- Пойдёмте со мной, поговорим.
Впервые за много дней у Сергея не сводило челюсти при разговоре, не прерывалось дыхание. Они проговорили целый час, а ему казалось, что несколько минут. Уходил он из храма задумчивым.
Вальтер разводил руками. Похоже, бандиты выехали из Германии, или так ловко спрятались, что даже немецкая полиция с её многовековым опытом сыска не могла их найти. А может не хотел он подставлять друга.
- Езжай домой. Не майся. Как только станет что-нибудь известно, я сообщу. А то давай к нам в полицию. Опыт у тебя есть, язык ты знаешь. Я порекомендую.
- Спасибо тебе за всё Вальтер. Я тут останусь. Место хорошее нашёл. Спокойное.
Сергей поселился при храме. Помогал по хозяйству, по службе. У него появилось ощущение, что его родные здесь, в храме. Они как будто выглядывали из за спин святых, как будто витали в дымке ладана, в звуках молитв. Он учил эти молитвы, ища к ним дорогу. Душа его успокоилась. Он был дома со своей семьёй.
Иногда он заходил в гости к Вальтеру. Смотрел на оправдывающегося друга, розыск зашёл в тупик, и улыбался.
Через год его рукоположили в дьяки. Ещё через полгода он стал священником. Всё это время его душу переполняло чувство благодарности и любви. Благодарности за то, что он опять со своей дочкой и женой. И в исполнении этой благодарности ,он был рад прийти на помощь к каждому, зашедшему в храм. Он любил всех. И животных и людей. Даже, когда в подвале появились крысы, он не дал благословения травить божьих тварей крысиным ядом. Набрали кошек. А яд так и остался
в углу в исповедальне. Ему выделили квартиру от епархии. В гости к нему заходил Вальтер. Однажды он сообщил, что в семидесяти километрах от города в придорожном кафе видели Шашлыка. Сергей лишь улыбнулся.
- Батюшка, - обратился к нему как-то дьяк. Один мужчина просит исповедовать его. Он надумал венчаться со своей беременной женой. Передал в дар чек на две тысячи евро. Порадейте, а то отец Пётр приболел сегодня. Я провёл его в исповедальню.
Сергей прошёл туда. Оглядывая иконы на стенах, там стоял Шашлык. Просительная улыбка, даже какая-то боязнь в глазах. У Сергея опять свело скулы. Бандит опять пришёл в их дом!
- На колени, - прохрипел он.
Шашлык неловко встал на колени. Священник дрожащей рукой накрыл его епитрахилью.
- Грешен ли ты сын мой?
- Грешен, батюшка, - пробубнил снизу бандит.
- В чём грех твой?
- Много, ох, много пришлось грешить. Жизнь такая. Выживал.
- Конкретней, - тоном следователя спросил Сергей.
- Жизни лишал. Не сам. Приказывал. Но, то война была. Не ты, так тебя.
- А женщин невинных, отроковиц младых?
- Грешен, - сипел из-под епитрахили Шашлык.
Там, под расшитой материей стоял на коленях тот, кто сломал ему жизнь, кто насиловал и убивал просто ради сиюминутных планов. В висках стучали Танюшкины стихи. Голова закружилась. Внимание сфокусировалось на чаше для причастия. Потом взгляд упал на пакеты с крысиным ядом в углу….
… На клиросе регент репетировал с церковным хором. Тоненький чистый голосок доносился до каждого уголка. С крыши церковной пристройки сполошно взлетела стая голубей. Покружилась вокруг куполов и улетела. К церкви стали подходить прихожане. Скоро вечерняя служба. День заканчивался с богом в сердце и покоем в душе.