- Так как называется это место, куда мы сейчас направляемся? - спросила Лина, улыбаясь Тони.
- Тиуанако. Родина первого инкского правителя Манко Копака. Со второго по девятый век - был столицей и крупнейшим городом Центральных Анд.
- Боже мой! Такой древний!
- Вроде бы ведёт свою историю со второго века до нашей эры. Хотя существует мнение, что этим развалинам двенадцать тысяч лет. Здесь находятся знаменитые Ворота Солнца, вытесанные из огромного камня. Давным давно некий жрец вошёл в них, открыв таинственным ключом, а за ним последовали его верные соратники. С тех пор этих людей никто не видел.
- И куда же они пропали? Потерялись в другом измерении?
- Кто знает..., - пожал плечами Тони.
- Ты покажешь мне их? Покажешь это место?
Тони кивнул в ответ, беря Лину за руку и увлекая её за собой.
Прохлада внезапно сменилась зноем и им пришлось снимать с себя куртки, поспешно раздевшись до маек.
- Крем от загара у тебя далеко?
- Остался в рюкзаке. А рюкзак - в машине, - ответила Лина.
- Будем надеяться, что твоя кожа не сгорит.
- До сих пор удавалось обходиться без потерь. Надеюсь, что пронесёт и сейчас.
- Здесь очень злое солнце. Кажется, что ничего серьёзного, но обгореть - раз плюнуть.
- Спасибо за заботу, - улыбнулась Лина.
Они бродили по степной равнине на высоте три тысячи восемьсот метров над уровнем моря, неторопливо разглядывая загадочные сооружения, являвшиеся останками древнейших пирамид и храмов.
Высеченные из огромных кусков андезита гранитные глыбы озадачивали учёных таинственной технологией, благодаря которой в них были проделаны пазы, назначение каковых так же было неизвестно.
Но наших героев более прельщала возможность соприкосновения с древней, очень древней цивилизацией, волновало само ощущение от контакта с её энергетикой, каковой были овеяны эти руины, а так возбуждающие археологов загадки, не находили у них эмоционального отклика, почти не задевая ни воображение, ни ум.
Туристов практически не было, с Анд дул лёгкий ветерок, раздувавший волосы Лины и Тони не столько заглядывался на каменные изваяния, сколько любовался своей спутницей, которая находилась в прекрасном настроении и беспрестанно дарила ему улыбки.
- А что это за фигура, окруженная колючей проволокой? - кивнула она на высеченного из коричневого камня идола с огромными глазами и жезлами в руках.
- Подозревают, что это Виракоча. Белый человек высокого роста, который научил инков врачеванию, строительству и многому другому. У ученых имеется гипотеза, что бог Виракоча, который "лазерами" уничтожил камни в руках пытавшихся было прогнать его индейцев, пришелец. А таинственная резьба на Вратах Солнца ни что иное, как календарь планеты Венера. Сами же ворота - портал в другое измерение.
Они прошли дальше и увидели огромный монолит в центре которого было изображено странное человекообразное существо в каком-то головном уборе, от какового исходили лучи.
- Виракоча?
- Вероятно. Обрати внимание: если приглядеться, то видно, что высечены слезы. Он плачет.
- Что за странная арка и почему она тоже огорожена проволокой? - полюбопытствовала Лина.
- Так ведь это они и есть. Врата Солнца.
- Портал в другое измерение? Хм...
- Лина! Ты куда?! - только и успел крикнуть Тони, видя, как Лина лихо перемахнув через ограждение, направилась прямо в проём между каменными стенами.
Тот час раздался свист и гортанные крики.
Тони обернулся и увидел, как к ним мчится индеец и отчаянно размахивает руками.
- Лина, вернись, пожалуйста. К нам смотритель бежит.
- Ну, уж я в портал-то пройду. Успею. Прощай, Тони, на всякий случай! Вдруг я сейчас исчезну! - и Лина прошла в ворота.
В этот миг подбежал запыхавшийся индеец, который разразился возмущённой тирадой, а Тони вступил с ним оживлённую дискуссию на испанском, то и дело прикладывая руки к груди в извинение за безрассудство своей подруги.
Лина, тем временем проделала обратный путь и, быстро оказавшись рядом, тоже извинилась, подражая жестикуляции Тони.
Служитель извинения принял и, что-то не громко сказав Тони, медленно удалился.
- Что он тебе сказал?
- Чтобы я не спускал с тебя глаз.
- Всё верно сказал, - рассмеялась Лина.
- Ну, ты и даёшь! Что за бес в тебя вселился?!
- Да ничего страшного, милый... Надо было проверить портал это или не портал, - в глазах у неё засверкали озорные огоньки, - И, как ты сам видел, нас несчастных туристов, опять одурачили. Я, вопреки ожиданиям, не исчезла.
- А вдруг ты изменилась внутренне? Не исчезла, но судьба твоя теперь изменится, кто знает? - и было непонятно шутит ли Тони, или действительно так считает, - Мы же ничего не знаем о подобных местах и той магии, которая связана с ними....
- Посмотрим. Мне некуда уже меняться. Это путешествие, встреча с тобой...Уже многое во мне изменилось. А что касается судьбы... То мне не страшно. Пусть и она меняется, если хочет, - она говорила вполне серьёзно и только когда произносила последнюю фразу, то позволила себе, глядя Тони в глаза, слегка улыбнуться.
В этот самый миг погода молниеносно переменилась: солнце спряталось за незаметно подкравшимися дымчатыми тучами, налетел ветер и с неба хлынул не дождь, а самый настоящий ливень с крупными, сыпавшими то тут, то там, ледяными градинами.
Путешественники поспешно надели флиски и набросив на головы капюшоны, обнявшись, быстро пошли к машине.
- Надеюсь, эта метеорологическая неприятность произошла не потому, что я вошла в пресловутые врата?
- Нет. Потому что вышла из них, - отшутился Тони, заводя двигатель.
- Ну, и куда теперь, штурман?
- В столицу! В Ла-Пас!
Уже через минут пятнадцать по обе стороны шоссе показалась россыпь светло-коричневых, кирпичных домов под непременным патронажем трюфелеобразных горных вершин.
- Это он?
- Кто "он"? - переспросил Тони.
- Ла-Пас.
- Нет. Это Эль-Альто. Его пригород. С населением более миллиона человек. К тому же Ла-Пас не мужского рода, а так же, как например, Париж, женского. Полное название города звучит как Нуэстра-Сеньора-де-Ла-Пас, то есть Богоматерь Мира.
- Богоматерь Мира! Несколько претенциозно, на мой взгляд.
- Он точно произведёт на тебя впечатление, - улыбнулся Тони, - Там нет ни одной ровной улицы. Все они либо взлетают вверх, либо отвесно устремляются вниз. Так что все автомобилисты используют исключительно первую скоростную передачу. Но проще всего перемещаться на фуникулёрах. Центр города расположен на трёх тысячах шестистах метрах, а окраины, как и Эль-Альто, который мы проезжаем, на четырёх тысячах ста над уровнем моря.
- Не представляю, что я делала бы без тебя! Моё путешествие уже давно бы закончилось и я отправилась бы домой не увидев и четверти из того, что я смогла познать лишь благодаря тебе!
- Ты тоже открыла для меня много нового, - и заметив, что Лина улыбается, он добавил, - Я совсем не шучу. Ты ...особенная женщина. Ты отдаёшься так, как будто...Я не могу это объяснить... но с тобой чувствуешь свою исключительность. Каждый раз когда я...когда я в тебе, я ощущаю будто я - весь мир для тебя, хотя, подозреваю, что ты, возможно неосознанно, дарила это ощущение всем мужчинам, которым выпадало счастье испытать близость с тобой. И тебя невозможно разочаровать, невозможно. Потому, что хочется оправдать твои надежды и быть действительно самым-самым, самым лучшим любовником здесь и сейчас.
Тони снизил скорость, а потом и вовсе припарковал автомобиль у обочины.
Немного переведя дух, он глубоко вздохнул, словно собрался нырнуть на большую глубину.
В конце концов, глядя Лине в глаза, он проговорил:
- Я хочу всегда быть с тобой.
Лина не ожидала, что объяснение произойдёт именно сейчас, хотя чутьё подсказывало: ещё немного и Тони, что называется, прорвёт.
- Мы же так мало знаем друг друга, мой славный, - она нежно провела ладонью по его покрытой густой щетиной щеке.
- Самое главное я уже о тебе знаю. К тому же люди меняются быстрее, чем успеваешь их узнать. Поэтому, скажи мне... Готова ли ты стать моей женой?
- Не готова, - тут же ответила Лина, улыбаясь, - Но всё же хочу этого.
Тони сжал её в объятиях.
- Я иначе представлял себе Меркадо-де-Брухас, - заявил Михаил, потирая затылок.
- Ну, да. Рынок Ведьм, а мистическим тут и не пахнет, - согласился Вадим и его губы зажили своей собственной жизнью, извиваясь и массируя дёсны, они напоминали личинки какого-то крупного насекомого, - Сидят какие-то индейские бабки у прилавков со статуэтками божков, пачками с травяными настоями, да чучелами животными и мирно себе жуют коку. Вот, собственно, и вся мистика. А писали, что фотографировать нельзя, мол, торгующие здесь колдуньи этого не любят и всё такое, а я если даже гранатой себя подорву, то уверен, что ни одна из них даже в лице не переменится.
- Ну, давайте порыскаем тут ещё. Вдруг что-нибудь найдём интересное, - предложила Александра.
Олегу каждый шаг давался не без усилий и нарастающий туман в голове, напрямую связанный с тем, что его организм и в Ла-Пасе продолжал бороться с горной болезнью, способствовал его отстранённости от товарищей, как способствует отчуждению всякий недуг и недомогание.
Как ни старался он держаться прямо и мужественно, нет-нет, да выдавала его то неожиданная одышка, то резкая бледность, пугавшая его спутников.
Он отмахивался в ответ на вопросы о самочувствии и старался держаться особняком даже от Саши, проявлявшей участие и старавшейся ему помочь:
- Давай зайдем куда-нибудь и выпьем мате-де-кока?
- Не будем тратить время. Нам же нужно ещё побывать во многих местах и мы банально этого не успеем. Я потом реваншируюсь, вечером. Куплю листьев побольше и буду целый вечер сидеть на чае из коки.
- Ой, какой чудный крокодильчик! Вадик, он так похож на тебя! - воскликнула Настя, указывая кивком головы на полуметрового сушёного дитёныша аллигатора, украшавшего собою прилавок тучной седовласой боливийки.
- Спасибо, Настя, за комплимент, - кисло улыбнулся в ответ Вадим и губы его вытянулись в розовую тонкую полосу.
- Вот давай без обид?! Ладно?! Всем же, надеюсь, понятно, что я шучу? - не унималась Анастасия, которая пребывала в прекрасном расположении духа, - Интересно, а вот эти замечательные гирлянды из трупов маленьких лам....Их кто-нибудь покупает?
- Местные. Сто процентов, - ответил Михаил, - Они закапывают мёртвых зародышей альпак в землю перед входом в дом, так сказать, на удачу.
- Какая прелесть. Это всё равно что закопать у своего подъезда дохлую кошку. Очаровательно.
- Ну, так ведь индейцы....У них своё представление о прекрасном, да и приметы - другие.
Олег поднял голову и увидел, как взлетая ввысь над мощёными булыжником кривыми улицами, над бетоном изуродованных выцвевшими вывесками одноэтажных домов, одиноко дымит облаками купол католического собора.
За пять столетий его мрамор приобрел неопределённый кремовато-серый оттенок и хотя дымчатый хоровод облаков вполне уместно смотрелся над его колокольней, эта картина эта всё же вызвала у Олега чувство тревоги.
Неприятное предчувствие надвигающегося несчастья, - скорее всего уже успевшего вызвать такси и торопливо повязывающего перед зеркалом галстук, - овладело им.
И вслед за этим стало как-то пусто на сердце, пусто и печально, как-будто он только теперь понял, что все друзья, - с которыми он встречался на протяжении всей своей жизни, имел общие радости и горести, переживал и пережёвывал взлёты и падения, - по сути своей, такие же вот облака, как те, что плыли сейчас над собором Святого Франциска.
Он действительно лишь сейчас осознал до последней глубины внезапно распахнувшуюся перед ним истину, состоявшую в том, что все его друзья растворились, - кто заблудился на пути вверх, застряв в чехарде любовниц и бизнес-планов, кто потерялся на скольжении вниз, увязнув в саморазрушении, а кто и вовсе, освободившись от бремени тела, выбыл из этой странной гонки, - растворились, как персонажи длинного, запутанного и совершенно бессмысленного сна.
А ещё он понял, что абсолютно об этом не жалеет.
И этот факт ещё больше опечалил его.
У него возникло такое чувство, будто он снова узнал, что соседский мальчик, с которым они недавно дрались, умер прошлой ночью потому, что родители его что-то напутали с печью и печной заслонкой, а в комнате, в которой он спал, начал скапливаться монооксид углерода - бесцветный, чрезвычайно токсичный газ, лишённый запаха и вкуса.
Олег вспомнил, что хоронили его в белой рубашке с повязанным вокруг накрахмаленного воротника красным пионерским галстуком, а он смотрел на своего лежащего в гробу мёртвого тёзку и, припоминая о том, как удачно попал ему слева, поставив точку в их поединке, испытывал сожаление и раскаяние, а ещё никак не мог понять, почему так рано завершилась жизнь того, кто был его ровесником, и почему, пусть даже он и был маленьким негодником, судьба была столь к нему несправедлива.
И ещё он вспомнил, что мать того Олега всегда казалась ему красивой женщиной, что он всегда невольно засматривался на неё, хотя ему и было тогда лет десять-одиннадцать, и что она развелась с мужем после смерти их сына, а дом был продан.
Очень похоже на то, что этот сизый дым, который он принимал за свою жизнь, был пустотой, сном, и, возможно, тридцать лет назад заснувший навсегда сосед - почти ничего не потерял.
Путешественники уже давно минули Рынок Ведьм, и Олег, шедший позади всех, несколько отстал, горечь, неведомым образом просочившаяся из прошлого в его настоящее, слегка рассеялась, когда он увидел плоды авокадо величиной с дыню и папайи конкурирующие размерами с туркменскими дынями-торпедами.
Всем этим, а так же прочими овощами-фруктами, цветами, да листьями коки торговали сидевшие на уличных бордюрах пожилые боливийки, без всякого смущения разложив свой замечательный товар прямо на проезжей части улицы, по которой тащились динозавры японского автопрома, основательно потрёпанные временем, подчас попросту ржавые, но, тем не менее, продолжавшие упрямо ползти вперёд.
- Cuanto cuesta? - обратился он с вопросом о стоимости к одутловатой индейской матроне с чёрной шляпой-котелком на крупной голове.
Она назвала цену, но значения её слов Олег не понял, так как добрая половина счёта на испанском благополучно вывалилась из его памяти и он с непроницаемым выражением лица протянул купюру наугад.
Боливийка, с явным подозрением в умственных способностях стоявшего перед ней гринго, чуть склонив голову на бок, повторила фразу, с лёгким прищуром глядя прямо в глаза.
Олег, отреагировав стоически, порылся в бумажнике и протянул ещё одну купюру точно такого же достоинства.
Вздохнув, как показалось Олегу, с облегчением, продавщица потянулась за сдачей и кивком головы предложила взять вожделенный предмет прямо с импровизированного прилавка.
- Что ты делаешь?! - это была Саша, внезапно выросшая за его спиной, - Зачем ты покупаешь эту разделочную доску?!
- Я, конечно, сейчас идиот-идиотом, но, тем не менее, советую и тебе сделать тоже самое.
- У меня есть дома разделочная доска, - возразила Саша, взгляд которой дублировал опасения боливийской торговки по поводу вменяемости покупателя.
- Это квебрахо - южно-американское красное дерево. Очень ценная, прочная древесина. И к тому же - самый настоящий хенд мейд.
- Ого! Ты прямо, как Миша!
- Ничто человеческое мне не чуждо. Порою.
И они, по настоянию Саши, прибавили шагу, в попытке догнать исчезнувших за очередным изгибом улицы, приятелей.
- Это странно, но я соскучилась по тебе. Хотя и вижу тебя постоянно. Но мне этого мало, - понизив голос, сообщила Александра.
- Дело в том, что и я тоже...скучаю. Просто мне очень скверно...иногда. Вот сейчас, признаться тебе честно, я и не думаю больше ни чём, как о том, чтобы заварить спасительные листья коки, и на часок-другой снова стать самим собой. Вернуть себе свой мозг.
Минут через десять Саша и Олег нагнали своих друзей, остановившихся ради небольшого перекуса.
- Местные сосиски - мясные! - Мясные, вы слышите! В последний раз я ел такое в Мюнхене на Октоберфесте! - восхищался Вадим, уплетая что-то вроде сосиски в тесте.
- Так у тебя там ещё и какая-то начинка, да? - проявил заинтересованность Михаил, державший в руках большую салтенью с мясом, оливками, картофельным пюре и горохом.
- Да, они с соусом каким-то. Сладковато-острый такой. Как-будто изюм с перцем...
- Это называется у них сальчипапас. Мне кажется, немецкие эмигранты постарались и тут. А индейцы добавили перца в прямом смысле. Отсюда такой вкус. Немецкие сосиски и традиционный соус а-ля аймара или кечуа.
- А у меня в эмпанаде, или как там это зовётся....В общем, мясо какое-то странное на вкус, - пожаловалась Настя, демонстрируя внутренности кулинарного изделия.
- Дай укусить, - у Вадима горели глаза и по всему было видно, что горная болезнь его отпустила.
- Кусай, только осторожно. Там тоже какой-то соус или желе. Я уже не пойму.
- Да это альпака. Мясо альпаки. На вкус.... как говяжья печень, - резюмировал Вадик.
- Фу! - скривила рот Анастасия.
- Ну, давай так.... Я свой пирожок ещё есть не начал.... Могу поменяться. У меня тут свинина с говядиной в равных пропорциях, - предложил Миша.
- Откуда ты знаешь? - недоверчиво улыбнулась Настя.
- Так ведь читать надо, что ты покупаешь, - назидательно заметил Михаил.
Присоединившись к остальным, Олег и Саша тоже купили по паре пирожков с различной начинкой.
Они ели их, периодически улыбаясь друг другу с заговорщицким видом.
- Вот не пойму - откуда в людях столько жестокости? - вполголоса вопрошала поднимавшаяся по лестнице отеля Лина.
- Что такое?
- У них, куда ни плюнь, везде трупики этих несчастных зверьков! И на ресепшн - очередной мёртвый броненосец! Маленький...видимо, ещё подросток совсем. У него даже панциря не видно из-за шёрстки, которой он оброс....
- Языческие обычаи индейцев напрямую связаны с культом природы.
- Это культ убийства, а не природы.
- Тут ничего не поделаешь. Бедный народ всегда мечтал о процветании. Отсюда и верования, что чучело броненосца способно притягивать деньги, - объяснял Тони, открывая дверь номера.
Лина решила навести порядок в своём чемодане и, когда упавшая на пол упаковка с влажными салфетками, не осталась лежать, а вдруг пустилась вскачь, словно лягушка, только ахнула.
- Высокогорье, - перехватив её удивлённый взгляд, улыбаясь проговорил Тони, возвращая ей раздутый изнутри полиэтиленовый овал.
- Страна Чудес какая-то....
Она оглядела просторный номер с замысловатой люстрой на потолке и большими, почти во всю стену окнами, выходящими на какой-то деловой квартал с многоэтажными, стеклянными зданиями, стоявшими, казалось, не как обычно ровно, а под каким-то немыслимым, бросающим вызов геометрии углом по отношению к поверхности земли.
По углам комнаты с приятными глазу нежно-сиреневыми обоями, стояли четыре высоких керамических вазона с роскошными тропическими растениями, щеголявшими огромными сине-зелёными листьями, широкие лапы которых, в надежде на ласку, по-собачьи приветливо тянулись к ладоням.
Вдалеке сновали фуникулёры, словно механические пауки, они плавно скользили по невидимым из окна металлическим нитям своей паутины, крепившейся, вероятно, к седоголовой горе, высокомерно взирающей на расположенный у её подножия город.
Заметив, что Лина заинтересовалась открывавшимся из окна пейзажем, Тони подошёл к ней и обняв её за плечи, проговорил:
- Дома, словно аномально растущие зубы, кажутся кривыми. Но дело не в них, а в улицах.
- А что это за снежная гора? Как её зовут? - спросила Лина, кладя ему голову на плечо.
- Её имя Иллимани. Совсем недавно, из-за схода лавины с ледника, на ней погиб немецкий альпинист. Там же закончил свой путь и лучший альпинист Боливии Эрнесто Санчес. А первого января тысяча девятьсот восемьдесят пятого года в гору, на высоте шесть километров над уровнем моря, врезался "Боинг", летевший из столицы Парагвая в Ла-Пас. Это самая высокая авиакатастрофа на земле. Благодаря отступлению ледника в две тысячи шестом году альпинисты обнаружили обнажившиеся места со следами нескольких авиакатастроф. Им удалось найти отдельные вещи пассажиров, погибших в той новогодней аварии. Однако, ни самописца, ни тел так найдено и не было. Всё это продолжает прятать ледник. Под слоем льда и снега.
- Чем выше горы, тем больше в них от кладбищ. Но людей, не смотря на это, тянет к ним не меньше, а даже больше.
- Так устроен человек. Всё опасное и запретное притягивает его. Влечёт к себе.
- Ты уже был в этом городе?
- Да.
- Откуда такая страсть к Южной Америке?
- Необходимо уточнить: я люблю Анды. Они не похожи ни на Южную Америку, ни на Центральную, ни на Северную. Анды, а особенно Альтиплано, не похожи ни на что. Это другая планета.
- Мне тоже хочется чего-нибудь запретного и опасного. Может, поднимемся на вершину какой-нибудь горы или вулкана?
- Без специальной подготовки и тренировок - я бы никогда тебе этого не позволил. Ты же жить хочешь?
- Дай подумать..., - Лина подняла голову вверх, изображая раздумия, - Пожалуй, всё же, да.
- Хочу, - добавила она с улыбкой.
- Единственное, что я могу устроить, если, конечно, хочешь, так это визит в бар, где торгуют кокаином. Он здесь чистый, а не разбавленный, как, например, в Европе. Поэтому, если ты не пробовала никогда, то лучше сделать это здесь и сейчас. Это и дешевле и безопаснее.
- Ну, да, я не пробовала. А один раз не вызовет ... привыкания?
- Он формирует только психологическую зависимость. Как алкоголь. Так что с этой стороны - всё безопасно. Попробуешь и забудешь. Останется только опыт. А в наших краях нет никакого смысла прибегать к этому яду. Ни-ка-ко-го!
- Я тебя поняла.
Спустя три часа они ехали в такси и Лина с любопытством рассматривала цветастые колокола юбок местных матрон, придававших тылу каждой из них такую высокую ноту широкозадости, что на их фоне даже тесно жавшиеся друг к дружке дома казались преступно узкими.
Бурые оттенки в коричневом кирпиче и выцветшая краснота грязно-розовой черепицы, присутствовавшие почти в каждом строении мимо которого они с Тони проезжали, сливались со свинцовым цветом древних булыжников взлетающей то вверх, то резко падающей вниз, очень чистой, в сравнении с тротуарами провинциальной Боливии, мостовой.
Опившись чая из листьев коки, Олег наконец свободно вздохнул: головная боль отступила, мозг перестал сбоить, исчезла одышка, и передвигаться, и думать стало значительно легче.
Его друзья, сидевшие с ним за одним столом, тоже попивали мате де кока, кто из листьев, купленных на рынке, - коим являлась, по сути, каждая улица Ла-Паса, - а кто, как, например, Настя и Вадим, заварили пакетики с измельчённым листом фабричного производства.
- Откуда у вас эта прелесть? - с улыбкой поинтересовалась Александра.
- Да приобрели, по случаю, в каком-то магазинчике в Сан-Педро-де-Атакама, - ответила Анастасия, - Занятно, что произведён в Перу.
- Вот интересно, а как отреагировала бы на него наша таможня, если бы мы его вздумали привезти в Москву?
- Попробуй, Вадик, проэкспериментируй, - предложил, злодейски улыбаясь, Михаил.
- Так ведь это - продукция государственного предприятия! Почему я не могу его оставить себе, хотя бы в качестве сувенира?! - дал волю своему возмущению Вадим, - Идиотские законы! Как у нас, так и в Европе! Этот чай - что китайский зелёный! Разницы никакой!
- Это понятно, Вадик. Но ведь лист - сырьё для производства кокаина. И именно под таким соусом пограничники и будут рассматривать то, что найдут в твоём багаже.
- И сколько же я смогу получить кокаина с пачки чая?!
- Мы-то понимаем с тобой, что это ерунда. Но что подумают в Шереметьево, я, честно говоря, не знаю. Хочешь, рискни, конечно.
- Друзья, вы уж извините, что я вас перебиваю, но я тут списалась с одним приятелем, который хорошо знает этот город, и он нам советует одно замечательное заведение, - последние два слова Настя выделила интонацией, - Замечательное оно как раз тем, что там не подают еды, а преимущественно пьют спиртное, которое дешевле, чем в обычных магазинах.
- Дешевле, чем в магазинах? - недоверчиво переспросил Вадим.
- Именно. А всё потому, что туда идут не за спиртным.
- А зачем же, в таком случае? - приподнял брови Михаил.
- За кокаином, - понизив голос, заговорщицким тоном проговорила Анастасия.
- То есть, ты предлагаешь нам отправиться туда сейчас? - округлил глаза Миша.
- Нет, что ты. Давай подождём следующего раза. Через пару-тройку лет, например, пока снова сюда не приедем.
- К чему этот сарказм?
- А к чему этот глупый вопрос? Я предложила. Дело каждого - идти или нет.
- Я в деле, - заявил Вадим, потирая подбородок, - Мне случалось как-то пробовать это у нас. Могу сказать, что, по слухам, он тут очень чистый и очень дешевый.
Анастасия вопросительно посмотрела на Олега.
- Да. Мне интересна эта идея, - ответил тот, переводя взгляд на Александру, пытаясь отследить её реакцию на свои слова.
Саша улыбнулась Насте и, скривив угол рта в улыбке, кивнула.
- Отлично, - резюмировала Анастасия, - А Михаил, как я понимаю, остаётся в гостинице?
- Михаил поедет на фуникулёре к смотровой площадке с видом на вечерний Ла-Пас, - пробурчал Миша.
- Что ж, тоже хорошее дело, - согласилась Настя.
По истечении часа путешественники, выбравшись из такси, остановились возле ничем не примечательного дома, полностью закрытого кремовыми рольставнями, прислонившись к которым о чём-то мечтал довольно крепкого вида индеец.
- И где же вывеска? - риторически вопросил Вадим.
- Мы точно приехали по адресу? - оживилась Александра.
- Сейчас узнаю, - обронила Анастасия, походя к задумчивому боливийцу, подпирающему собою здание со скрещёнными на груди руками.
Выслушав вопрос Насти, заданный на испанском, человек выдержал небольшую паузу и еле заметно кивнул, совершенно, при этом, не изменившись в лице, продолжая, казалось, думать о чём-то отстранённом.
Анастасия снова заговорила с ним, понизив голос настолько, что даже если бы её друзья и знали этот язык, то ничего не смогли бы разобрать.
Не сводя с неё глаз и сохраняя отсутствующее выражение лица, индеец извлёк из кармана брюк телефон и приложил его к щеке.
Закончив короткую беседу, он неожиданно громко крикнул, подчёркнуто обратившись не к Насте, а к её спутникам, стоявшим чуть поодаль:
- Five minutes!
- Вот это да! Впервые слышу английский в Боливии! - поразился Вадим, расплываясь в улыбке.
- Ждём, - пожала плечами Анастасия.
Минут через десять подъехало такси из которого вышла одетая на европейский манер холёная дама средних лет.
Задав несколько вопросов отделившемуся наконец от стены и подошедшему к ней индейцу, бегло, но внимательно, оглядела всех присутствующих и поздоровалась.
Вслед за ответным приветствием, она о чём-то спросила Настю, и, выслушав ответ, кивнула, сделав еле заметный жест предназначавшийся для охранника, который привёл в движение какой-то механизм и железный занавес бесшумно поплыл вверх, обнажая крутую кованую лестницу, уходящую куда-то во мрак.
Пригласив всех следовать за собой, женщина принялась подниматься первой, чуть оправив облегающее платье, плотно стягивающее её тугие бёдра.
Помимо движения вверх автоматически включался свет, позволяя рассмотреть выкрашенные в чёрный цвет стены и было слышно, как сзади тяжело ступает суровый и внешне абсолютно равнодушный к происходящему индеец.
Пройдя в просторный зал по краям обставленный широкими диванами, драпированными тёмными, - от чёрного до коричневого, - тканями, путешественники в изумлении остановились, разглядывая две довольно странные вещи в окружающем декоре: массивные, стоявшие на полу и источавшие тусклый, призрачный свет светильники, щеголявшие дико изогнутыми ножками, которые венчали сказочные, а-ля избушка на курьих ножках, абажуры; и серый потолок, обклеенный обычными картонными ячейками для куриных яиц, плотно подогнанными одна к другой.
Ресторан был совершенно пуст и только где-то вдалеке тихо играла какая-то ненавязчивая музыка.
Приятели заняли место в глубине холла и через пару минут к ним подошла, казалось, уже безвозвратно растворившаяся было хозяйка.
- Мы будем пить спиртное? - переадресовала её вопрос всем присутствующим Анастасия.
- Спиртное я выпью дома. Развалившись перед зомби-ящиком, - заметил Вадим.
- Кто-то думает иначе? Нет? Ну, тогда я заказываю основной продукт! - вслед за этими словами Настя о чём-то пошепталась с мадам, после чего, последняя, с улыбкой удалилась.
- В общем, дела такие...Я заказала на нас, на четверых, два грамма. Этого, думаю, должно хватить. Грамм - десять долларов.
- Сколько?! - вскочил, принявший было почти полную горизонталь на безразмерном диване, Вадим.
Однако, быстро справившись с эмоциями, он, почесав затылок, вернул своему телу исходное положение:
- Цена радует. Остаётся проверить качество.
Вскоре на небольшом узком столике, стоявшем перед приятелями, появился круглый медный поднос, накрытый бирюзовым кружевным платком.
Саша приподняла его и, посмотрев на Олега, положила на стол.
На подносе покоились четыре маленьких полупрозрачных бумажных пакетика.
- Давай, Настя, покажем, как с этой гадостью обращаться, - произнёс Вадим и извлёк из бумажника банкноту достоинством в один доллар.
Скрутив купюру в трубочку, он отложил её в сторону, затем раскрыл пакетик и высыпал часть порошка на стол таким образом, что образовалась белая и узкая из него дорожка, в этом ему помогла не вышеупомянутая ассигнация, а кредитная карта, которой он довольно ловко манипулировал, придавая белой полосе законченное геометрическое совершенство.
Анастасия, параллельным курсом, принялась проделывать точно такие же манипуляции, только у неё всё получалось не так быстро и не так точно, как у Вадика.
Последней заканчивала приготовления Александра, которой, чтобы поскорее закончить процесс, пришёл на помощь Олег.
Друзья замолчали, посматривая друг друга.
- Тосты же обычно не произносятся? - улыбнулся Олег.
- А у вас что-то заготовлено для такого случая? - спросила Настя.
- Нет. Но я буду краток. За наше путешествие и за наше знакомство!
- Прекрасный предкокаиновый тост, - кивнул Вадим, кончиком мизинца, который он предварительно поднёс ко рту, осторожно касаясь края белой линии.
Собрав таким образом несколько кристаллов порошка, он потёр пальцем дёсны верхних передних зубов.
Олег повторил действия товарища и спустя несколько секунд ощутил, как половина языка его внезапно утратила всякую чувствительность.
- Он действительно не разбавленный! - восхищённо заявил Вадик, выпячивая вперёд нижнюю губу.
Он наклонился к столу и, прикрыв одну ноздрю пальцем, быстро втянул в другую часть порошка через скрученную долларовую банкноту.
Все остальные последовали его примеру.
Спустя пару минут Олегу показалось, что музыка стала громче, а свет избушек на курьих ножках - ярче.
Александра нашла его пальцы и сжала их в своей ладони.
Он посмотрел на неё и увидел в этих прекрасных сияющих глазах отблеск звёзд, горевших в небе над Сан-Педро-де-Атакама той ночью, когда она шептала ему безумные слова, которые он уже никогда не сможет забыть, не сможет забыть даже в том случае, если сейчас Саша внезапно и навсегда исчезнет, так же внезапно, как и появилась в его жизни, жизни, каковая приучила его к тому, что всё может исчезнуть внезапно и навсегда в любой момент, в любую секунду.
- Ты же не собираешься исчезнуть?
- Нет. Разве только вместе с тобой, - тихо ответила она, не отводя глаз от его лица.
Тем временем, "замечательное заведение" постепенно наполнялось посетителями, преимущественно иностранцами, которые знакомясь между собой тут же, уже через десять минут вели себя так, словно знали друг друга несколько лет.
Оглушенные опьянением люди общались столь громко и непринуждённо, что легко можно было расслышать о чём говорилось за столиками в противоположном углу зала.
Компании непроизвольно смешивались и тут же распадались на новые, причём, в разговорах зачастую затрагивались темы довольно личного и даже весьма деликатного характера, однако это ничуть не смущало воспаривших на крыльях кокаиновой эйфории, которая провоцировала на тотальную открытость, на откровенность, за которую завтра, почти наверняка, будет как минимум неловко.
Австралийская супружеская пара делилась впечатлениями от медового месяца с колумбийцами, радостно смеясь и жестикулируя, вещал о своих приключениях в Венесуэле американский студент, девушка которого практически открыто флиртовала с рыжеватым голландцем, искоса поглядывающим на потягивающую какой-то замысловатый коктейль сидевшую рядом с ним подружку азиатской наружности.
- Самого лучшего любовника в своей жизни я встретила, когда мне было двадцать семь лет, - в правом ухе Олега звенел неожиданно резкий голос Насти, обращавшейся к почти лежавшему на диване Вадиму, - Но он был грузчик, чёрт меня подери. Грузчик. Тупой, как пробка, одевавшийся не пойми как, матерившийся через каждое слово, но... Я всё была готова ему простить за тот секс, который он мне дарил. Это невозможно описать словами. Он понятия не имел о такой вещи, как дезодорант, но зато он был неподражаем в иных отношениях, и я боюсь, что я больше никогда не испытаю ничего подобного.
Тони помог выйти Лине из такси и уронив ей "я сейчас", подошёл к индейцу, стоявшему на панели со скрещёнными на широкой груди жилистыми руками.
Перебросившись с ним парой фраз, Тони вернулся к Лине и обнял её за плечи:
- Пару минут придётся подождать.
По прошествии нескольких минут рольставни за спиной охранника поднялись и из дома вышла эффектная боливийка, макияж которой подчёркивал главные достоинства её уже немолодого, но ещё далеко не утратившего своей свежести, привлекательного лица: большие, светившиеся умом, лукавые глаза и чувственный рот с полными, алчными губами.
Она подошла к Тони и, поприветствовав, спросила у него что-то по-испански, а выслушав ответ, расплылась в лукаво-женственной улыбке и сделала такое инстинктивное, и возможно, неосознанное движение бёдрами, что Лина ощутила как её изнутри обожгла волна жгучей ревности.
Перехватив весьма недвусмысленный взгляд Лины, мадам игриво вскинула вверх брови, и улыбнувшись уже совершенно на другой лад, изящным жестом руки пригласила её и Тони следовать за собой.
Поднимаясь по мрачной лестнице с чёрными стенами, Лина мысленно готовила себя к худшему, к тому, что взору сейчас, скорее всего, предстанет неприглядное зрелище некоего типичного притона, из числа тех, которые неоднократно доводилось видеть в остросюжетных фильмах, однако её приятно удивил, показавшийся весьма оригинальным, специфический декор заведения, и, улыбнувшись бесчисленным сотам картонно-яично-куриного потолка, она с интересом принялась разглядывать повсеместно расставленные торшеры, дизайн абажуров каковых напрямик отсылал воображение к русским народным сказкам, к Избушке-на-Курьих Ножке и к Бабе-Яге, в частности.
Зал был наполнен вполне себе приличного вида людьми, вдохновенно и оживлённо общавшихся на довольно позитивной волне, а спиртное, - что её и поразило, - Лина увидела всего на двух столиках.
Взяв её за руку, Тони подвёл Лину к сидевшей на большом драпированном коричневой тканью диване паре средних лет, и, спросив разрешения присоединиться, получил единодушный положительный ответ.
Эми и Мэйсон оказались ирландцами, уже четвёртый месяц колесящими по Латинской Америке и планирующими закончить путешествие на самом юге континента, в чилийской или аргентинской части Патагонии.
Улыбчивая, голубоглазая и огненно-волосая Эми охотно и без умолку болтала, то и дело закидывая одну ногу на другую, она щеголяла крепкими, с блестящей лоснящейся кожей, тренированными бёдрами, над которыми были почти незаметны небольшие, живописно изодранные в бахрому, джинсовые шорты.
Мэйсон, высокий и грузный блондин, лишь изредка вставляя в разговор и свои пять центов, всё же по преимуществу молчал, задумчиво подперев поросшим пшеничными волосами предплечьем квадратную челюсть, он с нежностью поглядывал на свою женщину взглядом сытого и как следует выгулянного сенбернара.
Лина, задавая наводящие вопросы рассказывающей о недавнем посещении Эквадора ирландке, исподволь рассматривала остальных посетителей, ведущих себя порою довольно экспансивно, то вскакивающих со своих мест, то обнимающихся и громко смеющихся.
Когда перед ней на столе, неуловимыми стараниями Тони, образовалась тонкая кокаиновая дорожка, она без всяких раздумий, как если бы это был бокал пива, вдохнула порошок в себя, и в этот миг ей показалось, что она физически ощутила, как часть его, словно морозная стрела, угодила прямо в мозг.
Звуки вокруг тут же приобрели некую резкость, освещение сделалось более ярким, почти ядовитым, а смех Эми приобрёл забавное дробящееся эхо, от которого, казалось, вот-вот разбегутся в стороны все её бесчисленные веснушки.
Она ощутила глубокий внутренний комфорт и мягкое чувство любви к этому миру, медленно, подобно кувшинке в летнем пруду, начало раскрывать внутри неё свои лепестки.
Потянувшись к Тони, Лина глубоко в лёгкие втянула исходящий от его шеи древесно-сандаловый аромат и обвив затылок плющем своих рук, жадно впилась в рот долгим, ненасытно-вампирическим поцелуем.
Она едва заставила себя оторваться от губ Тони, - который, ничуть не смущаясь присутствующих, ласкал ладонями её грудь, - и, машинально обводя зал подёрнутым дымкой опьянения томным взором, внезапно, подобно лодке на полном ходу натыкающейся на речную мель, напоролась на знакомый, до боли знакомый взгляд.
Мужчина, сидевший в глубине холла в окружении небольшой компании, так походил на Олега, что сердце Лины, едва не взорвавшись от нахлынувших на него эмоций, вспорхнуло в груди, ища возможности вылететь прочь из её клетки.
Да, ну...Глупости! Не может быть! Это только в дешёвых романах возможны такие совпадения! Кокаин, наверное....
А как похож! Как, чёрт возьми, похож на него!!!
Боже....Он на меня смотрит! Это его глаза....Его глаза! Только он один мог так смотреть!
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Ты вся побелела! - встревожился Тони.
- Нет-нет...Всё в порядке, мой хороший. Не переживай. Я тут просто задумалась о маме....Она у меня болеет, понимаешь?
- Да ты что?! Твоя мать серьёзно больна? Почему ты молчала?
- Ну, это хроническое. Просто она пожилая женщина...И мне её очень жаль. Накатило под кокаином...Пойду в туалет схожу, наверное.
- Ты точно в порядке?
- В полном. Не беспокойся.
До последнего момента Лина надеялась, что ей померещилось, но когда она, встав с места и выпрямившись, двинулась вперёд, неотрывно глядя в сверлящие её глаза так, как идёт на встречу неизвестности взявший в руки оружие солдат, то с каждым шагом её сомнения стремительно испарялись - этой действительно был Олег.
Некоторые посетители, глядя на неё на несколько секунд даже замолчали, как-будто на их глазах неожиданно сошла непонятно откуда взявшаяся горная лавина - такая волна энергии пошла от этой белокурой женщины по сделавшемуся узким, залитому тусклым светом помещению, но, тем не менее, сиявшему для многих из них тайным кокаиновым блеском.
В следующую же секунды произошли две вещи: Олег поднялся со своего места и сделал несколько шагов к ней на встречу, а публика переключила своё внимание на вздумавшего сделать стойку на руках молодого человека в бандане.
Они остановились друг на против друга, молча глядя друг другу в глаза.
- Так не бывает, - в конце концов выдавила из себя Лина.
Олег молчал, но на лбу его показалась испарина.
- Брюнетка, с которой ты обнимаешься, совершенно очаровательна. Правда. Это не ирония и не ревность. Хотя, нет...это ревность.
- Какого дьявола ты тут делаешь, Лина?
- А ты?! - глаза её смеялись, а губы были горестно сжаты и искривлены.
- Я зашёл попробовать белого яда.
- Далековато зашёл. Как, впрочем, и всегда.
Олег промолчал.
- Ещё немного и твоя подруга, либо встанет и вцепится мне в волосы, либо прожжёт меня своим взглядом, так похожим на гиперболоид инженера Гарина. Я чувствую его жар.
Олег оглянулся и встретился с невозмутимым, но несколько вопросительным выражением лица Саши.
Он посмотрел ей прямо в глаза и чуть заметно кивнул головой.
В этом взоре, как в музыкальной фразе, он очень точно обозначил ресницами все знаки препинания так, что даже не зная нотной грамоты, не сложно было прочесть: "Есть мы, а есть - все остальные."
Александра мягко улыбнулась и подмигнув ему, отвела взгляд, продолжая светиться внутренним светом.
- Какое у вас взаимопонимание, однако! - хохотнула Лина.
- А что это за смуглый красавчик рядом с тобой? - проигнорировал её реплику Олег.
- Мой жених. Тони.
- Весь в беседе с какой-то рыжей бестией...
- Вы, мужчины, вечно смотрите не туда, куда следует. Но в этом есть и свои плюсы.
- Всемужчинысволочи?
- Я хотела сказать не это. Я написала тебе всё, что хотела сказать, пожалуй. Ты не ответил. Вот нас и столкнули. Нос к носу.
- Думаешь, это ....
- Я слишком люблю тебя, чтобы быть вместе с тобой.
- Это, как ни странно, я недавно понял. И понял, что хорошо, что мы не будем вместе.
- Я думаю, что это нехорошо. Но это "нехорошо" внесла исключительно я.
- Теперь ты сможешь вносить своё "нехорошо" в другие сени. Я не виню тебя и просить прощения тебе не за что - это я по поводу твоего письма. Ты такая, какая есть. И, наверное, нужно очень любить боль, или быть на грани сумасшествия, чтобы вместо того, чтобы, скажем, броситься с моста или отравиться, позволить себе полюбить тебя.
- Ну, ты же позволил себе такую роскошь.
- Но теперь-то я - здоров.
Лина молчала, казалось, ещё что-то пытаясь отыскать в глазах Олега.
Наконец, вздохнув, она тихо проговорила:
- Что ж...Прощай! До невстречи в Москве! - круто развернувшись, Лина пошла прочь.
- Именно до невстречи, - скривив рот в улыбке, кивнул Олег.
Повернувшись, он с совершенно иной улыбкой направился обратно к столику, за которым сидели его друзья и Саша.
28.07.2018г.