Покаяние – это не только и не столько точка остановки падения и первый импульс к восхождению души, сколько долгий и мучительный процесс внутреннего очищения, обязательным компонентом которого является РЕАЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ по изживанию греховной страсти, т.е. аскетическая работа над собой. Точка остановки падения теряет всяческий смысл, если кающийся не прилагает зримых усилий к тому, чтобы исправиться и подняться на ступеньку вверх. Как существует понятие "деятельная любовь" (в противовес пассивно-созерцательной), так существует и понятие "деятельное покаяние" (в противовес фальшивому, формальному).
"Грешен, батюшка, – слышим мы на исповеди, – страдаю чревоугодием". Это покаяние? Да, если при этом на лице человека отражается мучительная борьба с названной страстью, если в его глазах проглядывается боль, почти отчаяние, от собственного бессилия, если он, придя домой, предпринимает очередную попытку ограничить себя в угождении вкусовым рецепторам. Нет, это не покаяние, если после исповеди, придя домой, человек забывает о том, что полчаса назад он "грешил чревоугодием" и без зазрения совести накидывается на вкусное и сладкое. Настоящее, не фальшивое, покаяние неотделимо от боли и несовместимо с благодушием на лице во время произнесения "грешен, батюшка". Думается, Боженька во время исповеди внимает не столько нашим речам, сколько нашим болевым импульсам, которые считывает Его небесный энцефалограф. Есть боль – значит, есть покаяние. Нет боли – нет и покаяния, а лишь формальный ритуал под названием "перечисление грехов по списку".
Кто-то скажет: пусть хотя бы такое, формальное, покаяние, – хуже, когда человек вообще не способен к какой-либо самокритичности. Отвечу на это словами свт. Николая Сербского (1880-1956): "Какая польза вам от того, что каетесь, да постоянно возвращаетесь на старый путь? Как назовёте вы человека, который тонет и зовёт на помощь, а когда помощь приходит, не хватается за верёвку спасения? Так и я называю вас" [1].
В качестве наглядной иллюстрации вышесказанного приведу выдержку из жития преподобного Феодосия Кавказского (1841-1948): «К о. Феодосию приехали из Ростова семь женщин. Шесть из них о. Феодосий принял, исповедовал, причастил, а одну из них не принял, не исповедовал. Она потом так расплакалась, а он ей говорит: "Что плачешь? Езжай домой, отдай жене мужа, а детям отца. Покаешься перед Богом, приедешь – приму"» [2]. О. Феодосий потребовал от женщины не формального, а деятельного раскаяния, раскаяния, заверенного печатью поступка, сопряжённого с болью и отказом от приобретённого неправедным путём (т.е. от счастья с чужим мужем). Покаянию на исповеди должны были предшествовать реальные действия в сторону исправления ситуации. Простое словесное "каюсь, батюшка" здесь не имело силы. Преподобный Феодосий преподнёс урок всем нам, охотно сводящим исповедь к словесному лицемерию.
_____________________
[1] Святитель Николай Сербский. Моления на озере. Минск, изд. Свято-Елисаветинского монастыря, 2004. С. 40]
[2] Ильинская Анна. Старец Феодосий Кавказский в сонме подвижников Южной России. М.: изд. "Паломник", 2009. С. 167.