- Ева, а почему ты не присутствовала за столом? – первое, о чём спросил дочь Алексей Ильич, не без труда усаживаясь на заднем сиденье, не зная как удобнее положить ногу, которая всё настоятельнее требовала покоя и внимания к себе. Подаренную ей игрушку, девушка небрежно бросила на свою кровать в спальне, скупо поблагодарив отца за подарок, или, что более точно, за то, что вспомнил о дне рождении дочери. Если бы она знала…
- Потому…
- Хороший ответ, полный… - усмехнулся он – А, главное, и добавлять как бы ничего не нужно, правда, Вась?
Василий промолчал, пожав плечами, безусловно понимая, что в его ответе ни спросивший, ни его строптивая дочь вовсе не нуждаются.
- И всё же я попрошу с этого места, как говорят, поподробнее!
- Это, что, допрос? – вновь взъерошила «пёрышки» девушка.
- Ну, что ты, родная моя? Для допроса существуют совершенно другие помещения, да и методы тоже… Нет, чисто из любопытства. Как-то до этого не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, понимаешь? Нет, когда виновнику торжества, скажем так, лет до десяти – объяснимо легко: нечего детям сидеть за одним столом со взрослыми, употребляющими спиртные напитки, но тебе-то несколько больше, не так ли, дитя моё?
- Прекрати… дитя моё… - снова взбеленилась ни с чего Ева – Прямо Домостроем каким-то потянуло… Вась, ты не знаешь откуда?
Тот снова промолчал, ощущая себя не очень комфортно, словно оказавшись под прицельным перекрёстным огнём, причём, совершенно невозможно было предугадать – чьим же «выстрелом» в итоге перепалки он будет сражён наповал. А потому вместо ответа спросил сам:
- Алексей Ильич, домой или в контору?
- Домой, Вася, домой… Я пока ещё на больничном, так что имею полное право не появляться там несколько дней.
- Куда это домой? – вскрикнула Ева – К тебе, что ли? Зачем? А ты меня спросил, хочу ли я знакомиться с мачехой или нет?
- Веришь, даже не подумал об этом! А чего ты так испугалась? Сказку «Золушка» забыть не можешь? – хохотнул Алексей – Не бойся, она у меня добрая…
- Мне, если честно, по фигу какая она у тебя, понял? Но пусть лучше твоя Марго обходит меня стороной – целее будет!
- Да… просчёты в воспитании налицо… Сразу видно, что тебя мало лупили в детстве…
- Лупили меня, как ты выразился, даже больше, чем предостаточно, а вот заступиться не кому было – безотцовщиной расту…
- Ух, ты… язва! Вся в Зинулю пошла… Ну, ничего, мы эту дурь быстренько проветрим…
- Даже не надейся! И вообще, не говори гоп, пока не перепрыгнул, папочка… Я уже взрослая девочка, если ты на минуточку подзабыл. Высади-ка меня на ближайшей остановочке - я как-то и раньше не хотела, а теперь и вовсе пропало желание с тобой общаться.
- Не дерзи! На меня это не действует, да, в общем, и повода к тому нет. Лучше всё-таки расскажи мне, что тебе лично известно из случившегося сегодня у вас с матерью в квартире?
Ева молча смотрела на дорогу, явно не желая продолжать разговор с отцом. Какое-то время выжидал и он. Василий, понимая, что у его пассажиров, что называется, нашла коса на камень, попробовал чуть разрядить обстановку вопросом:
- Ева! А, в самом деле, почему тебя-то не позвали?
Она покосилась на парня и, вздохнув, ответила:
- Вам как объяснить – чисто по-русски, или всё же обойтись без мата? – мужчины промолчали, мол, как знаешь – Мне казалось, что вы оба в ментовке работаете… Я, что, ошиблась?
- Ты это сейчас к чему? – повернулся в её сторону Василий.
- А к тому, что уж ладно не тебе, но папочке-то должно было бы быть известно в каком обществе вращается мать его единственного ребёнка. А если нет, если ему настолько судьба дочери безразлична, то и нечего из себя заботу по капельке выдавливать…
- Ближе к делу, Ева! У нас с тобой ещё будет время расставить все точки над и…
- Ну, хорошо… Так вот, в её окружении половина, если не две трети, только что освободившихся или уже собирающихся возвратиться обратно на тёплые нары. Нет, я не хочу сказать, что они все сплошь отмороженные уроды, нет. Никаких особых непристойностей никто мне не предлагал, но даже просто от их вида и манер поведения с души воротит, понимаешь? Все эти разговоры про зону, или «за тему»… А вот матушке с ними весело… Но я-то ей не указ, не правда ли? Вот и сегодня, то есть уже вчера, прямо с раннего утра… А… да что вам объяснять? Однако к смерти этого чувака мать и на самом деле не имеет никакого отношения!
- Почему ты так в этом уверена? Зная её взрывную натуру, вполне можно допустить всё, что угодно! – подал голос Алексей.
Ева снова хотела откликнуться какой-нибудь колкостью, но тут же передумала, быстро оценив серьёзность вопроса и положения, в котором оказалась мать:
- А потому, что я видела собственными глазами, как они все вместе, в том числе и она, уходили из квартиры. Куда – не спрашивай, не знаю, но что тот жмурик тогда был ещё жив – стопроцентная гарантия!
- Уверена?
- Абсолютно! Понимаешь, я сидела с позднего вечера в беседке напротив окон, и пусть не видела что там происходило, но слышала очень даже хорошо их безудержное веселье. А потом они ушли. А мне так хотелось жрать, пардон, кушать, что я немедленно кинулась в квартиру, пока они где-то шляются, набрать себе еды. В зал не заглядывала - мне хватило того, что нашлось в холодильнике. И вот, когда я уже снимала куртку с вешалки, оттуда раздался то ли стон, то ли ещё что… Каюсь, не посмотрела – испугалась сильно и убежала.
- А во сколько это было? – вновь поинтересовался отец.
- Не знаю… часов не ношу, но где-то сразу после полуночи…
- Интересно… А почему ты сразу ничего не рассказала?
- А кто меня о чём-нибудь спрашивал?
- Понятно. Но ты меня сильно успокоила, девочка моя, сильно. Нужно будет всё это повторить для Кирилла Петровича, хорошо?
- Легко! – согласилась Ева – Это правда! – и вновь погрузилась в свои размышления.
А между тем они уже приехали.