Серый бездомный котёнок сидел на теплом от жары асфальте, лениво развалившем свою, серую массу по аллеям парка, и с любопытством глядел на длинноволосого парня, сидевшего на скамейке напротив фонтана.
Котёнку было интересно. Он наблюдал и мыслил, поглядывая краешком глаза вокруг. Кроме того, он грелся на солнышке, так что никто не мог упрекнуть его в бесполезном времяпровождении.
Длинноволосый парень засунул руки в карманы брюк и задумчиво смотрел в одну точку. При внимательном рассмотрении, взгляд его явно был направлен на большого жука, ползущего по асфальту по направлению, к фонтану.
Котёнок тоже видел жука, но делал вид, что не заметил его, так как он боялся жуков, но еще больше боялся показать это окружающим.
Парень не боялся жуков и потому смело наблюдал за его неуклюжими движениями.
"Интересно, он съест его?" – подумал котёнок.
Но парень не кидался на жука.
"Ага, выжидает!" Котенок удовлетворенно мурлыкнул и оглянулся назад на другую скамейку, пустую, стоявшую по ту сторону газончика из напомаженных роз.
Скамейка стояла в тени большого платана и утомлённо взирала страдальческими глазами на фонтан, котенка, длинноволосого парня и на всё на свете. "Водички бы немного..." – тихо постанывала она.
Большой платан, ослепительно улыбаясь ветками, подшучивал над ней.
Он, платан, был в зрелом возрасте, но далеко не стар и к тому же прекрасно сохранился, так как держал форму. Он был большой ловелас и заигрывал с изнывающей скамейкой.
...Оживлённые голоса привлекли внимание котёнка. Он сердито дернул ухом и мысленно зарычал как тигр. Вслух он лишь вздохнул и лег на живот, чтоб видеть, что происходит в конце аллеи.
– Мама, я уста-ал! – ныл белобрысый мальчуган, дергая за руку толстенную тетю, деловито шагавшую к фонтану. – Я пи-ить хочу! – ныл мальчишка, и котёнок недовольно поморщился и слегка прижмурил глаза. "Фу, какая невоспитанность! – изобразил он на своей физиономии.
– Погоди, сейчас дойдем до скамейки – посидим! – прикрикнула мамаша. – Вот и скамеечка, – пропела она, – в тени, не жарко, хорошо!
Они подошли к скамейке.
"Господи! И это еще!" – в ужасе воздела глаза к небу скамейка. А большой платан сверху съязвил: "Стареешь, подруга, стареешь..."
Мамаша долго усаживалась, то поправляя платье, то укладывая сумку, не обращая внимания на вопли скамейки. Через минуту раздался её пронзительный крик:
– Лёша! Вернись! Не смей подходить к фонтану! Упадешь!
Но Леша, конечно, не слышал ничего. Он уже давно стоял на каменном бортике и подставлял руку под блестящие брызги.
Фонтан был старым и ужасно мудрым. Точнее, он сам так считал. Он важно возносил свои воды ввысь и не менее важно ронял их обратно. Очевидно, в этом и состояла его мудрость. Фонтан также считал себя глубоко интеллигентным и потому считал ниже своего достоинства разговаривать с окружающими. Он свысока смотрел на скамейку, котёнка, жука и также старался смотреть свысока на платан, но это ему никак не удавалось, так как платан был выше его. Он мог бы злиться по этому поводу, но злиться он считал также ниже своего достоинства.
Единственным исключением из объектов его пренебрежения была урна, стоявшая совсем рядом, и то – потому, что она все время смотрела на него открыв рот. Фонтан любил уважение к себе.
...Котенок дремал и сквозь сон слышал шуршащий шепот фонтана, о чем-то разговаривающего с урной. Внезапно он услышал характерный стук женских каблуков об асфальт и с интересом посмотрел налево.
К скамейке подошла красивая девушка. Парень сразу же бросил охоту за жуком и встал.
"Эх, такого жука упустил!" – с сожалением подумал котенок и вильнул хвостом.
Длинноволосый парень и красивая девушка немного поговорили и куда-то пошли мимо фонтана, улыбаясь.
Котенок лениво проводил их глазами и снова задремал, положив голову на асфальт. Его ухо оказалось плотно прижатым к асфальту, и он долго еще слышал гулко отдающийся стук каблучков, мешавший ему мыслить. Впрочем, лениво развалившемуся асфальту стук не мешал. Он все это время спал, томно и непробудно, блаженно сопя и пофыркивая, что тоже мешало котенку мыслить. Мыслить он научился совсем недавно и потому предавался этому занятию неоднократно и подолгу, находя в этом истинный смысл кошачьей жизни.
Было жарко и лень...
– М-м-я-а-а-ау-у!!! – дикий крик перебил мудрый рокот фонтана, восторженный писк урны, страдальческие стоны скамейки, плоские шутки большого платана, визгливый голос мамаши и практично-капризный лёшин плач.
Задремав, котенок не заметил, как к самой его мордочке, к самому нежному розовому носику подполз неуклюжий жук. Может быть, жук и не укусил котенка, но тому сквозь сон показалось, что жук уже вцепился ему в загривок и почему-то голосом соседского пса Василия рычит: "Я тебе покажу, кошкин сын! Я тебе ужо устрою аннигиляцию!"
Котенок в ужасе взвился в воздух, потом коротко взвизгнул и метнулся в кусты.
Фонтан возмущенно замолчал и негодующе нахмурил брови, урна застыла с открытым ртом, платан презрительно цыркнул языком, а скамейка мелко-мелко зашептала. Толстая мамаша пронзительно закричала:
– Лёша! Не смей подходить к жуку! Лёша! Я кому сказала! Он тебя укусит! Он ядовитый!
Но Лёша, деловито пропустив все это мимо ушей, взял жука и, подбежав к мамаше, ткнул ей в лицо.
– Мам! Посмотри, какой красивый жук!
Выброси немедленно!
Но Лёша так же деловито стал запихивать жука в мамину сумку.
– Возьмём его домой?
Мама, красная от гнева, вытряхнула жука из сумки, и тот упал на скамейку.
"Гос-споди-и!! – взвыла скамейка. – За что?!"
А большой платан загрохотал сверху богатырским хохотом, стукая веткой об ветку.
Жук неуклюже пополз по скамейке, стараясь забраться как можно выше. Скамейка морщилась и подвывала. Платан хохотал. Фонтан в раздражении сказал урне, чтоб она закрыла рот.
...Через минуту все еще немного дрожащий котёнок вылез из кустов и, покидав задними лапками землю, вышел на асфальт. Больше всего его беспокоила мысль, что все видели то, как он уронил свое кошачье достоинство. Он смущенно глядел вокруг и в то же время пытался изобразить на мордочке отсутствующее гордое выражение.
Но к тому времени все уже успели снова заняться своими делами. Толстая мамаша с Лёшей ушли. Большой платан и скамейка вели тихую интимную, беседу. А фонтан продолжал щедро делиться мудростью с урной. Жук куда-то исчез. Возможно, его съел Лёша.
Котёнок, успокоившись, лёг на теплый ленивый асфальт.
От фонтана возвращался длинноволосый парень. Он был один без красивой девушки, и лицо его было печальным. Проходя мимо урны, он чуть было не споткнулся об неё, за что получил строгое назидательное замечание от фонтана.
Он подошел к той же скамейке и снова сел на неё, устремив взгляд в одну точку. Поскольку жука уже не было, этой точкой, естественно, оказался котёнок.
Парень грустно посмотрел на него, и котенок ответил ему понимающим взглядом. Он жалел парня и сочувствовал ему: действительно, такой большой жук – и упустил! Кроме того, котенок знал, что люди любят, когда им отвечают понимающим взглядом.
Длинноволосый парень улыбнулся и тихо позвал:
– Кис, кис, кис... Иди сюда, серый!
Котёнок встал и, медленно потягиваясь, пошёл к парню.
"Нахал! – подумал он. – назвать меня серым, хотя каждому дураку видно, что я светло-тигровой окраски со светлым животом и подушечками на лапах! Впрочем, он может дать мне колбасы."
Колбаса была любимым занятием котенка. Он любил колбасу даже больше, чем мыслить.
Парень погладил котенка и, взъерошив ему шерсть, спросил:
– Пойдешь, ко мне, бродяга?
"А колбаса есть?" – резонно возразил котенок.
Парень улыбнулся, и котенок понял, что есть.
"Тогда порядок!" – удовлетворённо мурлыкнул он и радостно потёрся о рукав.
Парень встал, посадил котенка за пазуху и пошел из парка по аллее, сопровождаемый томным посапыванием асфальта, жалобным поскрипыванием скамейки, развратным шелестением платана, изумленными вздохами урны и глубокомысленным шёпотом фонтана.
197*