С годами понимаешь, что никакого общего смысла в твоей жизни нет, и начинаешь искать его в отдельных эпизодах. Радоваться им, когда случаются.
Вот, например, есть такой виолончелист Миша Майский, один из лучших в мире. Очень хотелось сходить на его концерт, тем более, что концерт был в Святой Ирине - и акустика, и вообще удивительное место. Но опоздали купить билеты по интернету - не осталось, пришли за час до начала в надежде, что что-то «выбросят», да куда там. Перед храмом ряды стульчиков, сидят турецкие меломаны (в основном, почтенного возраста) и слушают лекцию про Мишу Майского («единственный музыкант, учившийся у двух величайших виолончелистов двадцатого века - Мстислава Ростроповича и Григория Пятигорского» и так далее).
Печально собрались ретироваться несолоно хлебавши - тут выходит сам маэстро. Я вообще человек очень стеснительный, однако отчаяние взяло своё. «Добрый вечер... Так хотели... Не можете как-нибудь, куда угодно...»
Показалось, что Михаил Леопольдович (так его на самом деле зовут) удивлён и обрадован, что к нему обратились на родном языке. Ни раздражения, что отвлекают от подготовки к концерту, ни этого «как челобитную царю подаёшь»... Мы, говорит, репетировали долго, а я просто вышел воздухом подышать. (А погоды у нас нынче и впрямь - это май (июнь)- весельчак... запахи и всё такое.)
- Сейчас попробую, - говорит, - дети должны были прилететь, и для них два билета вроде припасены, а они задержались.
А старшие сын и дочь - тоже музыканты, на следующий день они вместе будут играть. Он скрылся за заветным порогом Ирины и через минуту выбежал, держа в вытянутых руках два билета.
Потом мы болтали, он как старым знакомым показывал нам фотографии красавицы-жены и детей - младшей дочке 70-летнего Миши Майского 3 года, а всего детей шестеро от двух, кажется, браков. И было удивительно, как этот человек светится и насколько он открытый и доброжелательный. Потом, поизучав биографию, убедились, что она была непростой, мягко говоря. Ну, например, не дали доучиться в консерватории и осудили якобы за спекуляцию (покупка за чеки магнитофона), а на самом деле - за желание уехать. Полтора года на «химии» в Дзержинске. Ранняя гибель в автокатастрофе брата, с которым мечтал вместе выступать. Да много ещё чего. Я бы, наверно, давно спился, а тут поди ж ты.
И вот он стоит и говорит - молодой и энергичный, с богемным украшением на шее. Мне вообще-то не очень нравится, когда эмигранты берут себе уменьшительные имена, но здесь понимаешь - правда Миша и правда майский. (У отца была фамилия Богуславский и он сменил ее на Первомайский. Ну, вот и Майский. А Миша - чтобы не зваться Майклом.)
Потом он играл... нет, я понимаю, что «как бог» - жуткий штамп, но, по моему разумению, Бог как-то так и должен играть. То есть, конечно, технически безупречно, но ещё и получая огромное удовольствие от процесса, находясь внутри этой музыки, делая движения руками в такт оркестру, когда сам не играет. Потом ещё прочитали, что Миша всегда берет своей виолончели билет на самолёт рядом с собой. Приятно, знаете ли, лететь с талантливым и молчаливым соседом.
И концерт Гайдна, и вариации Чайковского - вообще без партитуры перед собой. А я после джетлага порой и слова-то забываю... и тут смотрел ещё передачу «Три аккорда», там струнная группа оркестра вся вперилась в ноты на песне «Ёц-тоц-первертоц, бабушка здорова».
В конце короткой беседы перед концертом спросил, ну могу ли я хоть чем то поблагодарить, например, поводить по Стамбулу.
- Да что Вы, - замахал руками, - Спасибо, но после следующего концерта сразу на самолёт в Японию, а потом на два года всё расписано...
- Как же это у Вас энергии хватает?
Новый знакомый внимательно посмотрел светлыми глазами из-под могучей седой шевелюры:
- Лучше так, чем по-другому.
Да уж. Если заниматься любимым делом, в котором мастер, и проживать такую жизнь, то куда как лучше. Чтобы со смыслом.