Вежливый автоответчик мужским голосом сообщил мне, что должно назвать свой город, Ф.И.О. и задать вопрос, уложившись в шестьдесят секунд. Гудок. Время пошло. Не выношу никаких рамок: ни временных, ни пространственных, хотя, вроде, не в чистом поле выросла - в коммуналках различной наполненности. В яслях, детских учреждениях аналогичной направленности тоже пребывала; работала, закончила институт - везде расхлябанностью и нарушением дисциплины не отличалась. Скорее - наоборот: презирала опоздания и чтение художественной литературы на рабочем месте (тогда это увлечение было, вероятно, подобно нынешнему тыканью прямоугольничков различных мастей или играм на компьютерах). Обожала чтение, но только вне работы. Походы в магазин - тоже. Вернее, любить я это занятие - никогда не любила, но посещать торговые точки была вынуждена, что и практиковала. Правда, в выходные или по дороге с работы. Если позволял график - круглосуточных опустошителей кошельков наших тогда не существовало, а работать иногда приходилось до 23-х часиков. Были и ночные дежурства, но редко - мою многодетность, думаю, учитывали. А конкретная аллергия на магазины у меня была и остаётся. Правда, и заказы на дом продавцов любых товаров я никогда практиковать не буду. Не люблю нарушения моего жизненного пространства посторонними людьми. Пусть, и три метра, но на них я свободна от невольной «сцены», в которую превращаются и хоромы, и закутки при появлении невольных собеседников. Доставщиков пиццы и прочих осязаемых «радостей» бытия тоже нельзя обвинять в надоедливости - ведь именно так им приходится добывать «хлеб насущный». Профессия, кстати, опасная: сколько тёмных мыслишек поселил современный «голубой» экран в неподготовленные к растлению души россиян...
Но к чему я веду? Да к тому, что, став «свободной птицей», то есть пенсионеркой (правда, в сорок три года и по заболеванию, полученному во время прохождения службы, то есть инвалидом), я незамедлительно стала претендовать на «абсолютную свободу». Конечно, выражение лишь отдалённо соответствовало суровым будням: младшему из моих сыновей было только семь лет; единственной «девочке» восемнадцать, но она жила по принципу - «ни дня без проблем»... для мамы. И всё-таки в чем-то я, конечно, стала свободнее. Например, график посещения служебного учреждения сменился на график посещения школы, куда, естественно, поступил мой третий ребёнок. И до получения им паспорта отводила его в школу. Затем встречала. Не могу объяснить это тем, что я, мать-одиночка (ни один из моих мужей не уделял детям никакого внимания и до разводов с ними - что уж говорить после...), превратилась в сумасшедшую бабушку-мамашу, которая ни на секунду не выпускает «птенца» из поля зрения. Даже не беря во внимание оскорбительность данного предположения, такое утверждение было бы лживо. Просто меня интересовала каждая минута взросления моих детей. К старшим это тоже относилось, но там была работа как естественное препятствие для общения женщины со своими детьми на должном уровне, а не урывками между «трудовыми подвигами» и домашними обязанностями (кухня, стирка и прочие «радости»). Здесь, конечно, «пригодились» бы отцы, но у моих детей их не было. Это я заявляю ответственно. Полагаю, ни один их «бывших» не рискнёт опровергнуть мою аксиому. Бабушка, точно, была, но она являлась помощницей на бытовом уровне. Разговорить ребёнка до необходимой, на мой взгляд, откровенности никогда не было её задачей: сама воспитывалась по-другому, поэтому не видела проблем в данном направлении. Я считала такой подход ошибкой мамы и в моём детстве. Но, конечно, никогда этого не озвучивала. Она бы не поняла, но обиделась. Для себя же знала, что глаза моих детей буду «читать» постоянно. И именно с маленьким сыном получила такую возможность, освободившись от серьёзной работы, принесшей мне «заслуженную» инвалидность. Но, уважая свободу своих детей так же, как и собственную, сразу оговорилась: «Дома у нас мало времени для личного, без вмешательства других родственников, общения. По дороге в школу и из школы мы будем это навёрстывать. Но, как только ты почувствуешь, что моё сопровождение тебе в тягость (по какой причине - не имеет значения), говоришь, и такой «охраны» у тебя не будет. Обещаю.» Сын знал, что слово, данное детям, я держала всегда, не обращая внимания на трудности, возникающие неожиданно и объективно. Так всё и шло. Зная детскую психологию, я нередко давала ему советы по манере поведения с одноклассниками, например: на распространённое в такой ситуации «оскорбление» - «маменькин сынок», рекомендовала употребление фразы, с которыми детские головы забияк не могли справиться («А ты - «папенькин»? Почему папы твоего в школе не видно?»). Я жила жизнью его класса. В некоторых ситуациях сама играла «первую скрипку». Когда обнаружила его учебники и тетради умышленно порванными, а они не могли быть испорчены им, «допытала» до правды. С виновницей «торжества» беседовала сама:
- Тебе ведь не нравится мой сын?
- Нет,- призналась «преступница».
- Ты ему - тоже, - о симпатии своего малыша я знала точно: после школы мы сначала её до дома провожали. Дальше шёл ультиматум, который озвучивала очень редко, но никто из обидчиков моих детей его не нарушал:
- Договариваемся: ни ты, ни он друг к другу не подходите. Никогда. Понятно?
Ребёнок, как правило ждущий угроз со стороны родственников обиженного одноклассника, радостно выдыхал:
- Понятно!
Вот так, в обстановке «взаимопонимания» с окружающими, проходили наши школьные годы с сыном. Он взрослел. Я невольно «росла» - стала председателем общешкольного родительского комитета школы. Сил не прибавлялось. Не услышав уже долгожданного на тот момент - «не сопровождай меня больше», я, взяв в руки его паспорт, подвела итог «проделанной работе»: «Ты теперь с паспортом, ходи «через дорогу» один»Эффект был неожиданный: «Наконец-то! Спасибо.» Как всегда, меня интересовала суть: «Молчал-то почему? Ведь договорились - говори сразу...» Ответ младшего ребёнка заставил гордиться системой моего воспитания: «Я не хотел тебя обидеть...»
Но вернёмся к гудку автоответчика, которому я должна была доверить мой вопрос президенту нашей страны, России. Звучит он, как говорится, «простенько»: «Что конкретно будет делаться представителями власти, чтобы понятие БОМЖ исчезло из лексикона россиян 21 века?»
Уже когда на Ярославском вокзале в Москве впервые увидела я мужчину, пьющего из радужной от попавшего туда бензина лужи, а рядом - мальчика, потягивающего из бутылочки «Фанту», и равнодушных родителей его, мне стало страшно. Прошло ведь лет двадцать - страна встаёт с коленей. Я впервые в жизни смотрю футбол и даже запомнила фамилию футболиста из Португалии. Мост к Крыму окончательно поставил точку в некрасивой истории с отторжением от нас этой русской территории, да ещё и с Городом Русской Славы - Севастополем. Да много всего красивого происходит в по-прежнему нелёгком, но теперь достойном нашем существовании. Но это!
Герои любимых многими сериалов уже традиционно навещают лежбища обездоленных людей. Откровенно пинают их, «тыкают» и, получив «ценную информацию» бросают умирать дальше в условиях, далёких от тех, в которых живут «киски» с «вискасами».
К контейнерам для мусора напротив окна комнаты, в которой живут моя дочь с внучкой, по-прежнему подходят люди в изношенной одежде, издающей запахи, говорящие о нищете, чтобы выбрать себе что-то на «завтрак», «обед» или «ужин». И это уже никого не шокирует! Моему внуку скоро 21год. Но я помню нашу дискуссию, когда он пошёл в школу: «Почему мы нищие, бабушка?» Конечно, я знала, к сожалению, чем парировать. Подвела к тому самому окну, где «они» всё так же, грустно и монотонно, копались в многообразии отходов нашей жизнедеятельности: «Смотри, мой дорогой, это - нищие. Они не знают, что будут есть сегодня, где им позволят переночевать. Мы - бедные, но это поправимо. Учись и работай больше. Не позволяй себя ограбить, как эти несчастные. Тогда поможешь и себе, и другим. И таких, как они, накормишь. Ведь тебе их жалко?» Он подавленно молчал. Но я видела - жалко! А сейчас, не уверена: давно не видела бывшего первоклассника. И не знаю, с кем он ведёт диалоги о беде других. И - ведёт ли вообще: ведь легче ткнуть пальцем и «полюбоваться» на очередную дурь тех, кому не хватило внимания близких, а деньги имеются...
На всех каналах с «завидной» регулярностью появляются видео, где подростки, возомнив из себя «бойцов», тренируются на «асоциальных» личностях: «просто» толкнут, изобьют, подожгут... Не страшно за своё благополучие тем, кто мог бы в корне исправить ситуацию? «Потренировавших» на полутрупах, кого равнодушие взрослых «списало со счетов»,
аксельратики возьмутся и за других - за тех, кого можно не просто убить, а ещё и поиметь с этого что-то... И ведь так и будет!
Памятники при жизни можно ставить таким, как Доктор Лиза, но ведь этого мало! Необходима специальная программа на правительственном уровне, которая исключала бы саму возможность появления «униженных и оскорблённых». Каждый случай потери квартиры такими лицами должен стать предметом серьёзного разбирательства специальной кагорты юристов, которые БЕСПЛАТНО помогали бы обездоленным бороться с теми, кто на поток поставил их физическое уничтожение ради собственного подлого обогащения. И не секрет, что обворовываются-то они как раз не без помощи лиц, имеющих всяческие официальные должности. И на первом этапе этих несомненных преступлений таких ещё можно «поймать за руку», а не дожидаться, когда появятся «добросовестные покупатели», и беззаконие будет возведено в ранг «обычной сделки». Если я со своим «педагогическим» это могу понять, юристы и финансисты, которые размножаются у нас регулярно, разве не могут в рамках государственной программы быть призваны для защиты вышвырнутых на улицы, а не для охраны кормушек для тех, у кого купюры при задержаниях считают сутками!?
Если наряду с решением других, важных для страны, проблем не будет решаться и эта, нам не потребуется роботизация: те, кто натренируется равнодушно смотреть на умирающих в подворотнях сограждан, легко перешагнут и через «лишние рты» детей (а ведь случаи усыновления, а затем избиения и недокармливания усыновлённых - уже не редкость); и через «сумасшедших» родителей (частные дома престарелых не пустуют, хотя картинки из них приходится наблюдать страшные).
И они не будут, как робот из фильма «Его звали Роберт», повторять: «Мы должны приносить пользу людям.» Нет, зазвучит другое: «Все должны приносить пользу мне.»
На данном этапе запущенности поднимаемой мною проблемы необходимо обеспечить всех (а не выборочно-благотворительно) бездомных крышей над головой и питанием (хотя бы на уровне исправительных учреждений). А затем задействовать армию юристов для поимки (и желательно - посадки) тех, кто обездолил ближнего, не отягощая себя муками совести. И именно за их счёт вернуть законные владения обездоленным. Тогда в нашей стране будет жить ещё надёжнее, чем во время проведения Чемпионата Мира по Футболу, так достойно организованному в России. Последнему обстоятельству я искренне рада, но хочется быть ещё счастливее.
Отсюда - и вопрос Президенту. Надеюсь, он его всё-таки услышит. Я - оптимистка.
14.50. 16.06.2018.