Резкий рывок заставил властительницу ночи обернуться и удивлённо вскинуть брови.
— Ты? — луноликая изумлённо смотрела на схватившего её за руку парня. Молодой человек был также одет во всё чёрное, а разметавшиеся тёмные как смоль волосы придавали ещё больше сходства с собеседницей. Могло даже показаться, что это перепалка брата с сестрой. Вот только ледяного спокойствия на лице молодого человека не было и следа. Не было совсем. Черноокая владычица внимательно посмотрела в полные боли глаза, несколько секунд помолчала, затем спросила:
— Ты вновь явился, остановить меня?
— Прости. Но я ведь не так часто это делаю.
— Не часто. Значит, в этот раз опять?
— Да. Мне печально становиться у тебя на пути.
— Знаю. Тебе печально всегда.
Парень сокрушённо уронил голову.
— Ты же знаешь, что я никогда не желал видеть нас врагами.
— Знаю и это. Как и то, что мы и сейчас не враги. Но ты остановил меня.
— Да. Девушка, за которой ты спешишь, нужна мне. Прости…
***
Дождя не было, но ледяной ветер пробирал до костей, норовя вырвать и унести остатки пожухлой растительности. Тяжёлые тучи висели над самой головой. Их бесконечная пелена, затянувшая всё небо казалась неподъёмной свинцовой крышкой, придавившей мироздание.
Таня подняла глаза к небу. Слов не было. Мыслей тоже. Всё было кончено. Осталось сделать последний шаг. Один-единственный шажок вперёд. В пропасть. Мир позади девушки уже был чужим. Ничего родного, дорогого или даже сколько-нибудь ценного не осталось. Но Таня медлила. Сама не понимая почему, она никак не могла сделать это ничтожное усилие.
“Это же просто страх! Да, мне страшно… Но… Но ведь бояться глупо! Всё, что позади, страшнее смерти. Туда нет возврата! Так почему я не могу прыгнуть? Я ведь больше не вынесу этих мук! Господи! Ну, почему ты не поможешь мне?..” Таня опустилась на колени и на краю пропасти зашептала молитву. Затем повторила её ещё раз и ещё, и ещё… Наконец, решимость превозмогла ужас вечного небытия. Девушка поднялась, медленно выдохнула и шагнула в бездну.
В этот короткий миг сознание, уже готовое покинуть тело, боковым зрением зафиксировало нечто странное. А именно взмах громадного чёрного крыла. Будучи по жизни трусихой, Таня могла бы помереть со страху. Но в этот момент разум посетила разве что тень удивления. Ещё сильнее удивилась девушка, когда полетела в противоположную от обыва сторону.
Психическое напряжение пережгло последний предохранитель, и тут же последовал ужасающий взрыв истерики. Девушка каталась по земле, крича и проклиная всё на свете. Рыдания и крики на некоторое время с успехом заглушали рёв ветра. Спасший же её незнакомец невозмутимо стоял у края бездны и не обращал внимания на творившийся с Таней припадок.
Постепенно несостоявшаяся самоубийца пришла в себя. Всхлипывая и размазывая по лицу тушь, Таня только сейчас поняла насколько ей холодно.
— Замёрзла? Это бывает. Но ты замерзла не телом, а душой. Хотя, это и не твоя вина, — голос незнакомца был мягок, но невероятно мощен.
Не сказав ни слова, Таня во все глаза глядела на тощего парня, облачённого в развивающийся на ветру плащ. Хотя длинные вороные волосы метались словно адское пламя, непривычно стройная фигура куда лучше подошла бы манекену, чем живому человеку. Но незнакомец не был статуей. Он медленно заложил руки за спину и продолжил вглядываться вдаль. Ещё минуту назад готовая к смерти девушка теперь перепугалась до икоты. И тут спаситель обернулся.
Его взгляд был столь невероятен, что Татьяна вмиг позабыла обо всём. Девушка готова была поклясться, что странный юноша прочитал её словно книгу. А едва заметная усмешка не оставляла сомнений, что прочёл он её скорее как короткую рекламную брошюру. Не более.
Тем временем парень всё тем же полным спокойной мощи голосом поинтересовался:
— Почему ты решилась на самоубийство?
И Таня как на духу выложила печальную историю непутёвой жизни. Рассказала и о своей глупой доверчивости, о никому не нужной доброте, о постоянных обманах и предательствах как малознакомых, так и казалось бы близких людей. Поведала всё так, как не рассказала бы ни на какой исповеди.
Незнакомец внимательно слушал, и с каждым Таниным словом становился всё печальнее. Наконец, девушка замолчала и посмотрела на парня полными боли глазами. На какой-то неуловимо короткий миг ей показалось, что во взоре собеседника сквозит совсем не юношеское сочувствие. Это мимолётное понимание тем не менее не укрылось от незнакомца. Он прикрыл веки и опустил голову. Таня в глубоком замешательстве совершенно не знала, что сказать. Но незнакомец неожиданно заговорил сам:
— Знаешь, люди многого достигли. Очень многого! Они изучают точные и естественные науки, преуспевают в технике и медицине… Но вот с душевными проблемами не борются даже дедовскими способами.
— Дедовскими? — Таня слегка ошалела от такого заявления.
— Именно! Были бы дедовские, всё было бы куда лучше. А так… Представитель каждого нового поколения в одиночку сражается с личными бедами.
— На то они и личные, — девушка возмущённо фыркнула.
— Нет! Они были бы личными, если бы носили уникальный характер. Но они же валят с ног всех. Каждый ломает голову над вопросом невзаимности любви. Каждый не может уложить в голове предательство. Каждый не понимает, почему от добра добра не ищут… И таких вопросов, терзающих человечество — масса! В древности ключи к их решению искали философы, сейчас же эти проблемы отданы на откуп психологам.
— Ну, они и помогают их решать.
— Помогают? Эпидемию так не лечат. А это давно настоящая пандемия. Люди сотнями тысяч вешаются, режут вены, спиваются и сходят с ума. И проблемы их одинаковы!
— Это бред! У каждого свои проблемы. Свои неповторимые сложности, — Таня с трудом понимала, но по привычке отстаивала свою точку зрения.
— Увы! Если бы в действительности это было так! Мнимая уникальность этих проблем — это лишь оправдание для многомиллионной армии психологов. Да, и они не бесполезны. Но в общей массе эффективность их сравнима с пользой от массажистов в онкологическом отделении.
— Хм… — девушка озадаченно уставилась на собственные ботинки, — Вы так говорите, будто имеете иное решение.
— Возможно.
— И как вы предлагаете решать эти проблемы?
— Для начала отнестись к ним более серьёзно. В античности недаром мудрецы решали именно такие вопросы. Эзоп в своих баснях раскрывал как раз этот спектр проблем. А ведь его даже прозвали главой семерых мудрецов древнего мира.
— Ну, допустим, их главой обычно называют Фалеса, — тут же вставила Татьяна.
— Допускаю. Но и Фалес знаменит прежде всего как натурфилософ, и уже после как математик и астроном, — заявил незнакомец и тут же совсем тихо добавил: — Он вообще был умён душой.
— Это как? Обычно думают мозгом.
— Именно. Но есть и ум души. Это глубинное понимание мироустройства, а также многих важнейших вещей, которые в мире, увы, очень и очень редки.
— Вы про что?
— Например, справедливость.
— Нет в мире справедливости! — мигом вспыхнула девушка, — Иначе бы я не торчала на этой скале.
— Почти нет. В противном случае, я бы не остановил тебя…. — не боясь запачкать идеально отглаженные брюки, собеседник уселся на камни и неспешно пригладил разметавшиеся волосы, — Знаешь, я ведь когда-то тоже был в твоём положении. Только бездна моего отчаяния была куда глубже.
— Неужели? — Таня невольно усмехнулась и тут же осеклась, — Извините, пожалуйста… А что случилось?
— Мой проект потерпел крах.
— Проект? Разве это можно сравнить с предательством?
— Сравнить? Пожалуй, что нельзя.
— Именно!
— Вообще говоря, в мире все вещи уникальные. А потому любое сравнение — весьма условно. Но поверь, мне было невероятно больно. И больно до сих пор.
— Хм… Верю. Так что случилось?
— Меня предал мой лучший ученик. Он не дал родиться тому, о чем я мечтал. Что мыслил величием дела рук моих, и не просто рук… Я вложил все чаяния души и мощь разума.
— Как высокопарно!
— Увы, это так. Затем он извратил всё, что я планировал. Полностью заменил методы решения и цели.
— А что же вы? Почему не помешали?
— А всё дело в том, что я не создал механизм противодействия такому. И он просто вышвырнул меня.
— Печально.
— Это не самое печальное. Куда хуже то, что он убедил конечных потребителей в том, что созданное им правильно. И не просто правильно, а истина в последней инстанции. А я — никто иной, как носитель изначального зла.
— Ну, вы и сказанули! Так только бог может заявлять.
— Бог? — парень поднял на Таню полные боли глаза, — Значит, ты считаешь, что этот мир создан богом? Тем самым средоточием любви и справедливости? Именно поэтому ты плачешь? Прости, я не понял, что это слёзы счастья.
— Что вы несёте?!
— Или может ты думаешь, что массовые убийства во имя господа правильны?
— Нет, но…
— Или тебе импонирует библейский текст, где бог убивает направо и налево? А может ты в восторге, что люди веками устраивали резню под знамёнами преблагого создателя?
— Мне это не нравится! Но человек грешен…
— Человек — создание божие. Если он грешен, то каков тогда тот, кто его создал? Напомню: по своему образу и подобию.
— Я… не знаю.
— Зато я знаю! — собеседник рывком поднялся. Взгляд полыхнул неведомым пламенем, а плащ в секунду превратился в пару громадных черных крыльев.
От ужаса Таня окаменела. Она во все глаза смотрела на стоящую перед ней величественную фигуру и не могла вымолвить ни слова. В голове крутилась страшная догадка. Но бежать было некуда. Наконец, к девушке вернулся дар речи, и она с трудом выдавила:
— Вы — сатана…
— Глупая! — могучие крылья опустились, а лицо собеседника наполнилось глубокой печалью, — Неужели ты не слышала? Я — Создатель. Мой ученик низверг меня и построил этот ад. Затем сочинил басню об изгнании сатаны…
Он долго молча смотрел вдаль. Минуты бежали, но Таня, как зачарованная, глядела на неподвижный силуэт. Внезапно собеседник повернулся.
— И вот я вынужден ходить по земле и собирать чистые души. Но вовсе не для очернения их и отправки в ад, — он протянул Тане ладонь, — Я собираю силы для постройки нового мира…
***
Повелительница подземного мира приблизилась к одинокой тёмной фигуре. Матово-белые пальчики осторожно коснулись черных косм сидящего. Творец поднял на неё усталые глаза.
— Спасибо. Она действительно мне нужна.
— Нужна? — на мраморное лицо пала тень задумчивости, — Ты всё ещё надеешься?
— Да.
— Что ж… — она выпрямилась, в очах сверкнули адские огоньки, скрывая еле заметную улыбку, — Тогда борись! И помни: я никогда не приду за твоей надеждой.