Памяти моей бабушки Халимат, лучшей мамы и бабушки на свете , которую не сломили никакие горести и испытания,которая в самые тяжёлые и голодные годы смогла вырастить и воспитать своих детей.
Так странно, но иногда бывает так, что за маской уважаемого, успешного и честного человека скрывается совершенный антипод.
Отец моей матери Гамзат был по тем временам образованным человеком, коммунистом,активистом,агитатором, не жалеющим живота своего, как говорится, трудясь на благо Родины и помогая ей двигаться к светлому будущему.
Он работал на руководящих должностях в разных районах Дагестана, а на тот момент - судьей в Мехельте.
Дальше ,для простоты изложения ,я буду называть их по именам.
У моей бабушки от него было пятеро детей: два сына и три дочери. Старшему было девять, младшей -год.
Моей маме было около трех- четырёх лет, значит , это был 1937-38 год.
Халимат, как обычно занималась домашними делами и ужином к приходу мужа с работы. Со двора ее окликнул мужчина и попросил подойти. Он протянул ей баранью ляжку, сказал, что ее муж в курсе, и ушёл.
Вечером пришёл с работы уставший глава семейства и сел ужинать. Халимат , стоя рядом с ним, рассказывала о сегодняшнем госте и его приношении.
Гамзат не проронил ни слова, закончил ужин и лёг спать.
Утром он , так же ни слова не говоря, ушёл на работу.
Прошло около получаса, когда к Халимат во двор залетел мальчишка и сказал, что ее срочно вызывают в канцелярию вместе с той самой бараньей ногой.
В канцелярии что- то бурно обсуждали человек 15-20 мужчин.Всех их Халимат знала, потому что они не раз были гостями в их с мужем доме.
Там же был и ее муж.
При виде Халимат мужчины замолчали.
Встал Гамзат , истинный коммунист, и начал свою речь.
Начал он с перечисления своих заслуг перед Родиной,с клятвенной констатации своей кристальной чистоты и закончил примерно так:
-Товарищи коммунисты, соратники!Скажите теперь мне ,как я должен поступить с женщиной, моей женой, матерью моих детей,которая за моей спиной пачкает мою честь и берет взятки?!
И показывает на свою жену,которая в оцепенении стояла у дверей и держала в руках эту злополучную ногу....
Надо сказать, что моя бабушка Халимат была очень гордой, порой даже высокомерной , но очень доброй, щедрой и честной женщиной.
Она уронила мясо на пол и,даже не заметив этого,молча повернулась и вышла за дверь, уже не слыша ни приказов мужа остановиться, ни шумных споров мужчин.
В голове был какой- то туман , ноги были будто из ваты,и она даже не заметила, как добралась домой. В чувство ее привели крики годовалой дочери.
Ее боль, обида,непонимание были такой силы,что, если бы она не находилась на расстоянии двухдневной пешей дороги от своего села,и если бы не четверо малолетних детей, она ,не медля ни минуты ,бросилась бы вон из этого дома.
Но в любом случае она знала, что больше этот человек ей никто и жить с ним она не будет.Не сможет.
Вечером Гамзат пришёл домой с двумя сотрудниками.
Халимат молча приготовила кушать, подала хинкал и мясо. Когда подавала бульон, миска с кипящим бульоном выскользнула из ее дрожащих рук и опрокинулась на руки мужа. Рёв был такой силы, что разом заплакали все пятеро напуганных детей.
А коммунист Гамзат во весь голос кричал слова развода.
Халимат не стала ждать, собрала детей и свой нехитрый скарб и вышла во двор.
Эту ночь они провели у соседского стога сена, благо время года было тёплое.
На следующий день Халимат очень повезло с попуткой, которая направлялась в соседнее село . Дальше она полдня добиралась пешком.
Мужа она больше никогда в своей жизни не видела и никогда его не вспоминала, ни хорошо, ни плохо.
В родном селе у Халимат жили отец, брат, и две сестры.
Две другие сестры за время ее отсутствия умерли при родах.
Матери она своей не помнила.
Отец очень любил своих детей и так и не женился, чтобы не приводить в дом мачеху.Он часто и надолго выезжал из села на заработки, чтобы иметь возможность им помогать. Занимался тем, что покупал живой скот, резал его и продавал мясо.Это была его посильная помощь живущим не очень благополучно семьям детей.
Жена у него умерла , когда дети были ещё маленькими. Оставить свой способ зарабатывания на жизнь и сидеть дома с детьми означало обречь детей на неизвестность, возможно ,на голод и гибель.
В доме отца давно уже жил пришлый русский по имени Борис. Никто уже не помнил , когда именно появился в их доме раненый и умирающий от голода старик.Отец выходил его и хотел дать ему денег на дорогу и отвезти в Темирхан- Шуру, откуда он мог бы уехать домой. Но Борис попросился остаться ещё ненадолго, да так и не уехал.
Отец девочек мог спокойно уйти из села и на месяц, и на два , доверив детей и хозяйство Борису.
У бабушки было в селе много полных тёзок, и уже попозже, когда приносили посылку или пенсию, за ее фамилией в скобках писали Гереева Халимат ( Борисова).Эта русская фамилия так и осталась второй фамилией родственников моей бабушки.
Вернувшись с детьми в село, Халимат не застала дома отца. В отцовском доме жил единственный ее брат с женой и детьми.
Несчастная женщина поделилась с невесткой своим горем и сказала, что вернуться в дом мужа она теперь не может.На что родственница ей сказала, что в их доме тоже не так много места для них шестерых вот если бы ребёнок был один , ну , или хотя бы двое...Брат слышал их разговор, но не вмешался.
Отец мог приехать и через месяц, и через два...
Остались сестры .... Но там сами еле выживают, и то с помощью их отца, и места совсем нет....
В горьких раздумьях, окружённая поникшими, измученными детьми, сидела женщина в отцовском дворе.
Борис, уже хорошо понимавший андийский язык и слышавший ее разговор с невесткой,подошёл к Халимат, молча поднял ее баул, взял ее сына за руку и повёл в свою каморку, которая находилась в конце двора.Потом жестами показал ей, чтобы она с остальными детьми тоже зашла.
Эту ночь обессилевшие женщина и дети провели в каморке у Бориса.А Борис ночевал в хлеву.
Свекровь любила Халимат и всегда говорила:- Гнилой у меня сын. Лучше бы ты была моей дочкой, а он бы и зятем не был.
Сына она всегда осуждала за его эгоизм и надменность.
Невестка Халимат решила известить её свекровь о происшедшем, и та не замедлила прийти и,с плачем и проклятиями в адрес своего сына, забрала невестку и внуков домой.
Жизнь потихоньку входила в русло и немалая заслуга в этом была ее отца. Халимат бралась за любую работу.Днем работала на колхозных полях, а ночью с помощью свекрови и восьмилетней дочки, чесала шерсть, валяла бурки.
Когда у неё собиралось хотя бы пять бурок,она отправляла на поле вместо себя старшую дочь, а сама с этой ношей отправлялась все теми же опасными тропами их сбывать.
Муки у них обычно оставалось ровно на два дня, и то свекровь растягивала её до приезда Халимат,варя из неё жидкие похлебки с травами на воде.
Отец же детей словно раз и навсегда вычеркнул не только их из своей жизни, но и свою мать.
Продав выгодно товар и уже возвращаясь домой , Халимат в этот раз решила купить в Ведено 20-литровую канистру керосина.
Керосин считался дефицитным товаром,и машину с цистерной керосина можно было и месяц прождать, и то могло не хватить на всех .
Если с этой канистрой дойти до Ботлиха, огибая Анди, и перепродать его там, и там же за вырученные деньги купить пшеницу, выгода получалась побольше.
Как могла бедная женщина не воспользоваться таким шансом?
И вот они вдвоём с сельчанкой, обе с тяжелыми канистрами за спиной,поднимаются в горы все теми же тропами.
Халимат давно ощущала боль в плече, но перекладывала ношу на другое плечо и шла дальше.
Боль только усиливалась, да и устали порядком женщины, и решили остановиться передохнуть.
Плечи Халимат были истерты до крови верёвкой, смоченной керосином ,который понемногу проливался из под неплотно прикрытой крышечки канистры.
Не успели они присесть, как из- за больших кустов шиповника показались двое мужчин в черкесках.
Головы и нижнюю часть лица они прикрыли башлыками.
Женщины, обезумев от тревоги и страха , вскочили и прижались друг другу, закрывая собой канистры.
Один из абреков, подошёл к женщинам, плетью молча отодвинул их в сторону ,что-то сказал своему товарищу на чеченском и они громко рассмеялись.
У Халимат подкашивались ноги от страха, но мысль о пятерых голодных детях, ожидавших ее дома, толкнула ее на безрассудство .
Тогда почти каждая женщина, выходящая в такую дорогу, имела с собой небольшой кинжал или нож на случай, если абреку придёт в голову дурное, и убить себя раньше, чем он до неё дотронется.
У Халимат тоже был такой кинжал, подаренный ей отцом.
В исступлении выхватила она кинжал, спрятанный в складке платья, и стала стыдить и проклинать их , говорить, что ее дома ждут голодные дети,что она эти канистры просто так не отдаст,пусть они попробуют их у неё отнять.Говорила она все это , конечно,на своём андийском языке.
Она в бешенстве говорила и говорила ,даже не слыша , как, упав на колени, тихо скулит ее подруга, умоляя замолчать, иначе они убьют их...
Халимат пришла в себя от тишины. Она не сомневалась, что их убьют, и сердце разрывалось от сознания, что ее дети тогда тоже обречены.
Подруга, уже ни на что не надеясь, обреченно и тихо всхлипывала.
А оба абрека стояли как вкопанные и молчали,иногда поглядывая на ее окровавленные плечи.
Вдруг один из них ,все так же молча ,указал на канистры и сделал знак, чтобы они их подняли. Женщины медленно и нерешительно послушались. Тогда абрек все той же плеткой указал на тропу и дал понять, чтобы они уходили.
Все ещё не веря своему счастью, две измученные женщины уходили вверх по каменистой тропе, боясь оглянуться.
В Ботлих они пришли почти в полдень следующего дня, лишь немного поспав по очереди во встретившейся небольшой пещерке.
Они были покрыты серой пылью как мукой,плечи кровоточили теперь уже у них обеих,уставшие, но счастливые,несмотря на предстоявший ещё один долгий день в дороге. Но это была дорога домой, к детям.
Это была ещё одна их победа над проклятой жизнью.
Взвалив на себя теперь уже мешки с двадцатью килограммами пшеницы и с немногими обновами и гостинцами для детей, они шли молча вверх по андийскому серпантину.
Представляя радостные и чумазые мордашки детей, их высушенные бесконечными тяготами и потемневшие от неласкового высокогорного солнца лица озарялись счастливыми улыбками.