Набег на Сарайчик

 
   Центром Ногайской Орды был город Сарайчик на р. Яик (нижний Урал).
Город был образован в XIII веке. В период существования государства Золотая Орда через Сарайчик проходили оживленные торговые пути из Крыма и с Кавказа в Каракорум и Китай и наоборот. XIII - XIV века были периодом расцвета города, но в XV веке Сарайчик был разрушен войсками Тамерлана. По происшествие многих лет город начал отстраиваться и вновь привлек купцов. Лишь став столицей Ногайской орды, Сарайчик напоминал собой человеческий организм. Здесь предлагали «живой товар» на любой вкус: искусных ремесленников, красивых женщин, здоровых детей. По крайней мере, историкам доподлинно известно, что в этом городе рабы были важнейшим товаром. В 1580 году Сарайчик был захвачен и разгромлен казаками.
               
               
***

   … Как только кочевники выразили покорность, Иван Грозный  послал на Волгу стрелецкие отряды стольника Мурашкина с указом изловить воров-казаков, а словив пытать, казнить и вешать.

   В неравной схватке казаки уходили за Волгу и на Яик. А атаман Ермак Тимофеевич с Матвеем Мещеряком приняли приглашение братьев Строгоновых.

   После смерти Тин-Ахмет бия, у ногаев бием становится Урус. При нем отношение с Русью стало  усугубляться. Возобновились набеги на Русь.

   Грозный дает указание вести переговоры со знатными мурзами, за что Урус бий свирепствовал от такого непочтения. Вступив в переговоры, мурза Ураз-Мухаммед сообщил, что Урус бий достиг соглашения с Крымом об общем набеге на Русь и о захвате живого товара.

   Царь сменил гнев на милость и решает использовать казаков. Через Боярскую Думу отправляет указ казакам: «чтоб казаки над теми, которые пойдут с полоном на Русь, над ними промышляли.» …

               
САРАЙЧИК

   … Предрассветная тишина была нарушена всадниками на взмыленных конях. Распустив гриву, выкатив глаза, тяжело дыша, фыркали кони под тяжестью седоков. Это были крепкие животные с округлыми крупами, с грудью скакунов. За всадниками еще неслись лошади, приученные  ходить следом за ними свободно. 

   Вид у всадников был залихватский, одеты они были в пестрые басурманские одежды. Она широкая и просторная, не стесняла движений, была удобной в быту и в бою.

   Один только галоп нарушал тишину степи. Лишь изредка взлетали, хлопая крыльями, напуганные птицы, или уносились в степную ночь перепуганные сайгаки.

   Ночь отступала, и на горизонте завиднелись темные строения башен Сарайчика. Это городище было единственной крепостью - острогом и столицей ногайской орды, стоявший на реке Яик в степи.

   Кони, почуяв отдых, замедлили шаг. Укрывшись за степными курганами, всадники спешились. Оставив коней, казаки осмотрелись, не заметил ли кто их присутствие. Убедившись, что все тихо, стали рассматривать городище.

   Стены городища поднимались на восемь и десять локтей. Толщина стен была внушительной, по ним могли пройти два стражника. На каждом углу крепости возвышались остроконечные башни с бойницами. В каждой из таких башен стояли стражники для быстрого оповещения неприятеля. Все улицы городища сходились к центру, где стоял дворец бия. Вдоль улиц расположились торговые лавки, чайные домики и постоялые дворы. Воздух был пропитан кожей, навозом и отбросами. Чайные, не смотря на ранний час, были наполнены посетителями. Это были единственные места, где царило равноправие: погонщики мулов могли сидеть рядом с именитыми купцами. …

               
***

   Весна – веселое время года для кочевника – ногайца. Сыты его стада, сыт и весел ногаец, у него в изобилии мясо, молоко. Он готовит впрок кумыс, айран.

   Когда степь обнажается от снега, ногайцы передвигаются со своими стадами на зеленые места. Скот находит здесь пищу и отъедается после зимней голодовки. За скотом уходят и ногайские племена.
               

ПЛЕННИК

   Как раз в эту пору Урус  бий кочевал со своим большим племенем, а в столицу с очередными пленными вернулся Шамрай мурза.

   Шамрай мурза проснулся от криков.

   - Ведите его сюда! К столбу пыток!

   Мурза встал, подошел к проему, выходящему на площадь. Увиденное его повергло в шок. Прямо перед дворцом бия на площадь  тащили обмотанного в баранью шкуру светловолосого казака.

   - Убейте его, - крикнул мурза, всматриваясь в крупное лицо пленника.

   - Не спеши, Шамрай мурза, - возмутился сотенный со жгучей ненавистью. - Мы врагов просто убиваем в бою, а этот пленник не простой. - Сотенный кружил вокруг казака, наслаждаясь предвкушением той казни, что была уготована для ненавистного врага. – Этот казак должен умереть перед всем городом.
               
***

   Сведения о том, что казаки поселились на Яике во времена царствования Ивана Грозного, были в единственно уцелевшем в войске соборном  диптихе  и хранился он в Михайло – Архангельском соборе города Уральска.  Об этом писал в своем историческом очерке об образовании Яицкого войска Ахилл Бонифантьевич Карпов. В этом диптихе  с первых лет существования войска  вписаны имена московских царей, и первым упомянут царь Иван Грозный.

   Зачем было яицким казакам записывать в соборный диптих Ивана Грозного,  если они поселились на Яике во времена Федора Ивановича - сына Ивана Грозного, как утверждают многие историки. Карпов по этому поводу выдвигает своё предположение: вероятно, то, что они записали первым царя Ивана Грозного, при котором они или поселились на Яике, или начали служить первую службу.

   Первые казаки жили на Яике в Коловертном, в Орешном или в каком другом месте, сейчас вряд ли кто скажет. Во времена царствования Ивана Грозного численность казаков на Яике была невелика.  Перезимовав на Яике, они в летнее время уходили “на промысел” на Волгу или спускались по Яику к Хвалынскому морю, т.е. “гуляли по синь морю”, грабили суда и купеческие караваны.

   После вторичного захвата Астрахани  Иван Грозный указал донскому казаку сотнику Кобелеву встать “на реке Иргиз для оберегания ногаев от крымских, волгских и яицких казаков”, а также для сопровождения послов.

   Из этого указа становится понятно, что Яик был уже освоен казаками, и что по Иргизу или не - далеко от него была дорога на Яик. …

               
ОСОБЫЙ РИТУАЛ

   Когда раздались крики зазывал, и площадь загомонила разными голосами, по одной из пыльных улиц подъехала повозка с городскими преступниками – ногайцами.  Но на них никто и не посмотрел – не бог весть, какая невидаль: подумаешь, конокрады.

   Другое дело увидеть, как будут казнить казака, непримиримого и достойного казака-воина, который мог противостоять не одному десятку нукер. Вот это зрелище! Иначе, зачем его держат в бараньей шкуре. Сырая шкура ссыхалась и становилась надежнее арканов и колодок.

   О традициях  в этих местах  говорится:  «Особый ритуал - смертная казнь разнообразными способами: четвертование, повешение, закапывание».  Но была особая казнь, перед казнью с пленного сбреют бороду и волосы на голове, затем будут возить по улицам города на осле лицом к хвосту. И лишь посмеявшись над пленным, приступят к казни: лучшие лучники покажут свою меткость стрельбы из лука, потом палач покажет свою изощренность колесования, вслед за этим пленника подвесят как тушу и отдадут на растерзание собакам. На это зрелище разрешалось приходить даже ногайским женщинам.

               
НА ВЫРУЧКУ

   …  В течение недели казаки шли по следам ногайцев, которые полонили Ермака Петрова.

   Атаманы Барбоша, Митяй Бритоус и Иван Кольцо с Юрьевым Иваном  ведали, какая смерть ждала их собрата. И в их головах, как быстротечный Яик, неслись разные мысли, как избавить из полона Ермака.

   После долгих обсуждений и предложений был измышлён дерзкий план.

   Как и  во всех городах, палачи жили на окраинах. Ремесло это не для чистоплюев и белоручек, да и среди жителей уважением они не пользовались. Ремесло считалось бесчестным, и даже прикоснуться к оружию палача или, скажем, кандалам  для простого обитателя означало обесчестить себя.

   Ночью Бритоус проник в городище, нашел жилище палача по белой ткани на входной двери: так сами палачи предупреждали жителей о предстоящей казни.

   Митяй тихо вошел внутрь, в доме было темно, но зоркий глаз Митяя заметил надвигающегося на него человека. Он медленно вынул из-за пояса короткий нож, не сводя глаз с темного силуэта. Через оконный проем в комнату падал лунный свет, сквозь этот свет блеснуло острие короткой пики. Изворачиваясь всем телом от пики, Митяй бросил по сниженному кругу свой нож. Палач промахнулся, но Митяй всё же почувствовал, как рукав рядом с грудью пробила пика, и его отбросило назад. Но стон, а затем хрип вывел палача в проем комнаты, он, медленно падая, взмахнул руками, словно пытался ухватиться  за что - нибудь. …

   Пленный от жажды потерял сознание, но ощущение влаги привело его в чувство. Он открыл глаза и увидел физиономию пересеченную рубцами от сабель физиономию ногайца, который поливал ему лицо водой из турсука.

   Ермак хотел наброситься на степняка, но его сильно стянула баранья шкура, а еще сильней его душил шнур из кожи, которым он был привязан к столбу пыток.

   Ногаец увидел, что казак пришел в себя, перестал поливать на него воду и перерезал душивший ему горло шнур.

   - Очуствался, казак, - сказал он на ломаном казачьем наречье. – Завсегда был свежий, а вот от кожи чуть не умирал.

   Ермак хранил молчание и злючился на себя за то, что попал к немаканым.

   - Что занемел. Язык съел. Твоя здесь не сунет нос. Один совсем один. Скоро будет тебе совсем плохо, потом будет страшно. – Ногаец рассмеялся так, что глаза превратились в две противные щелки. – Ой, какая смерть тебе будет. …

   - Это как посмотреть, - спокойно сказал Ермак Петров. 

   … После того как Митяй Бритоус обрядился в платье палача, он вышел на улицу. Дома стояли в дымке тумана, сквозь нее кое-где проглядывались арбы с задранными вверх оглоблями.

   Митяй толкнул ногой посыльного, тут же уснувшего за арбой. Посыльный побежал к площади, расчищая дорогу криком.

   - Дорогу палачу! Дорогу! …

   Звуки и крики зазывал подняли весь город на ноги, по улицам к площади с шумом шли люди, несмотря на ранний час.

   Площадь была заполнена народом – некоторые залезли даже на крыши жилищ. Вокруг столба пыток стояли всадники в латах и в блестящих на солнце головных уборах, это были ногайские нукеры. За ними на коне гарцевал  Шамрай мурза.

   Вот мурза поднял руку, и люд  замер. Шамрай заговорил, будто осел завидел ослицу:

   - Все знают, что приказывал Урус – бий, - он посмотрел на горожан, а потом остановил взгляд на пленнике. - Вот этот один из тех, что разоряют наши аулы, убивают наших мужчин, угоняют скот и табуны коней. Увозят наших женщин из аулов. Сегодня аллах дозволил нам покарать одного из них смертью. Так насладимся этим зрелищем.

   Площадь зашумела как листва на деревьях от порыва ветра:

   - Казнить! Казнить! Казнить!

   В круг вошел палач во всем черном и стал рассматривать толпу. Горожане отводили глаза от палача, стараясь не встречаться с ним взглядом.
               
               
НАБЕГ

   Как только солнце поднялось в зенит, атаманы с казаками по уговору начали набег на городище. Оставив Юрьева двигаться на городище с севера, Богдан ушел на юг, с запада Иван Кольцо с казаками шел к главным воротам городища. …

   А на площади продолжала галдеть толпа зевак, что и привлекло стражников на башнях к этому зрелищу. Обратив свои взоры на площадь, они не видели приближающихся казаков.

   Но один из стражников все же заметил нападавших и оцепенел, он пытался кричать, но его голос заглушила одышка и страх, от чего неразборчивый сорвавший голос только прошипел:

   - Ка - за -  к - и - и….

   - Ты чего? – удивленно повернулся стоящий рядом стражник. Но потерявший голос стражник показывал трясущей рукой в степь и надвигающую казачью лавину. И они от страха в два голоса так закричали, что навели такой ужас на горожан. Те в страхе стали давить друг друга.

   - Ка - за – ки - и! –

   Бритоус заметил, что на них никто не смотрит, сбросил с себя одежду палача. Но всё же его увидели и поняли, кто на самом деле скрывался под одеянием палача. В них еще больше вселился страх, а  бесстрастное, точно сделанное из камня, лицо Митяя не выдавало волнения. Он обвел хладнокровным видом агонию толпы и крикнул на тюркском языке:

   - Сiз онэ утрерга тырыштасыз ме? (И вы хотели его казнить?).

   Этот вопрос произвел впечатление холодной воды. Толпа взорвалась, проявляя ненависть к своим недругам, и стали в злобе кричать:

   - Убить обоих! У - би - ть! - и в панике стали разбегаться.
Митяй поспешил на помощь к Ермаку. Одним взмахом ножа  Петров был освобожден. Вооружив его саблей и ногайским деревянным щитом, брошенным нукером, они стали спиной друг к другу. На них набросились с разных сторон, окружив в кольцо. Нукеры нападали с занесенными для удара саблями. Казаки подпустили их поближе, а затем, развернувшись вокруг, быстро опустились на колени и вытянули на всю длину свои сабли. Отклонившись назад почти до земли, сделали быстрый мах по кругу саблями на вытянутой руке. Закончив этот красивый пируэт, они, не останавливаясь, совершили короткий кувырок вперед, чтобы не попасть под падающие тела. Нападавшие ногайцы рухнули на землю, словно срубленные ветки, у всех были отрублены ноги.

   Обезноженные нукеры кричали от боли, хватаясь за отрубленные части тела, валяющиеся рядом.

   Площадь постепенно редела, толпа бежала к своим жилищам, а кто уже уводил женщин и детей. По всему городищу слышались крики, но те, кто остались стоять, не могли сдвинуться с места, их будто парализовало. Они не мигающим взглядом смотрели на происходящее с застывшим от ужаса лицом.

   С кровью на лице казаки, не торопясь, поднялись на ноги, опираясь на сабли. Только они сделали несколько шагов по направлению к оставшимся людям, продолжавшим неподвижно стоять, по улице раздался боевой клич  и топот копыт. На площадь выскочила хорошо вооруженная группа всадников. Этот воинственный крик оживил всех  и даже тех, кто стоял в оцепенении: пробудившись, они поспешили убраться подальше от места кровавой бойни. Ермак и Митяй остановились и заняли боевую стойку. Они подняли на уровне лба свои сабли, направив их в сторону приближающихся противников. Быстрое движение рук позволяло нанести рубящий удар сверху и перейти к быстрой защите.

    Когда всадники приблизились на достаточное расстояние, казаки сделали быстрое движение к ним, перенося вес тела с одной ноги на другую, одним взмахом своих сабель прошлись по всадникам на уровне пояса. Не останавливаясь, они быстро сделали поворот, уходя за спину противникам, одновременно нанося режущий удар снизу вверх, распоров им спины. Еще два тела упало на землю.

   Степняки нападали неорганизованно, посылая удары со всех сторон — от их выпадов казаки с легкостью уходили, отражая и блокируя их удары. Сабли сверкали, словно что то живое,  и сталь распевала свою смертоносную мелодию. Один за другим нападающие падали мертвыми или с ужасными ранами. Однако несколько раз ногайцам  все-таки удалось ранить казаков, но они как будто не замечали этих ранений и продолжали свой бой. Одним ударом с полуоборота Ермак отрубил голову последнему нападавшему нукеру. Он остановился и обвел своим взором опустевшую площадь, она была залита кровью и завалена трупами. Встретившись взглядом с Митяем, он подошёл и встал к нему спиной, ожидая следующую волну нападения.

   Небольшой лук длинной не больше метра появился у Митяя в левой руке, а правой он медленно вынул стрелу из колчана, и натянул тетиву. Прямо перед ним, подняв коня на дыбы, появился мурза с кривой саблей, вот он, качнувшись назад, упал на землю от пущенной Бритоусом стрелы. Митяй успел отправить еще стрелу  в другого налетавшего ногайца, который с визгом рухнул под ноги коня. Наблюдая за нукерами, они принялись вертеться, нанося и отбивая удары. Петров и Бритоус  уже слышали за стенами городища яростные крики казаков, это прибавило им силы, и они еще яростнее стали отбиваться от наседавших на них ногайцев, задав товарищам боевой клич:

   - За Яик и свободу!

   И в ответ услышали такой же ответ, дружно подхваченный казаками, и клич понесся над степью и Яиком, заглушая все прочие крики.

   Сломав западные ворота городища, ворвалась ватага Ивана Кольцо.  А с южной  стороны по берегу Яика послышались громкие крики казаков Богдана Барбоши. Митяй и Ермак уже видели казаков, которые, обнажив сабли, спешили к ним на помощь.

   - Держись, братка,  робя  уже рядом, - сказал Митяй Бритоус.

   - Митяй, мы еще повоюем?

   - А как же.

   - Надо к своим пробиваться.

   - Значить, слушай меня, братка! Сделай-ка предупреждение ногайчику.

   Митяй выпустил стрелу из лука и свалил несущего на них на полном скаку нукера:

   - Убедил!

   - И возражать более не будет. 

   Ногайцы поняли, что перед ними не малочисленный отряд казаков, которые пришли  к ним через степи. И пришли они не просто освобождать своих товарищей. Не готовые сражаться с хорошо организованными казаками они ушли в степь.

   А в брошенном городище уже вовсю хозяйничали казаки Ивана Кольцо и Богдана Барбоши.

   Люди в панике бежали прочь из городища. Многие из них, охваченные безумием, бросались в реку. На мосту, толкаясь, люди падали в воду, там их подхватывало течение Яика и уносило в глубину своих вод.

   Далеко в степи  небо погружалось в темноту, вспыхивая багровым отсветом. Между порывами ветра до ушей прорвался едва различимый раскатистый гул, будто где-то вдалеке ехала Божья колесница.

Вставай, казак, вставай,
Пусть заливает кровь глаза.
Уже скора к нам та стезя,
Что ввергнет нас на Небеса!
Немало шрамов от атак
нам нанесёт проклятый враг,
И, может, нам еще не раз,
На землю суждено упасть...

Вставай, казак, вставай,
И пусть увидит силу враг,
в последней ярости атак.
Ведь сколько нас ни убивай,
Сколько ни испытывай,
мы снова на ноги встаём
И на врага лоб в лоб идём.
Давай, казак, вставай!

   Разбой затих неожиданно, причиной был гром и надвигающаяся  темнота на городище. Раскаты были оглушительны, и множество молний полосовали темное небо.  Поднявшийся ураган сносил все, что только можно и уносил по воздуху в непонятном направлении. Начавшийся дождь перешел в ливень, да такой, какой жители здешних мест не видали. Это было нечто такое, как если бы где-то наверху вылил кадку холодной воды.

   От такого ливня Яик вышел из берегов и стал смывать городище, началось наводнение. Ватаги Богдана Барбоши, Ивана Юрьева да Ивана Кольцо уже во весь опор поднимались на ближайшие курганы.

   - Погодь, кажись еще наши! -  указал в сторону городка, Иван Кольцо. – Да это ж Митяй, а с ним и Ермак,  живы чертяки!

   Бритоус и Петров быстро стали покидать городище, так как оставаться на месте было опасно, каждую минуту можно было погибнуть. Ливень и гул Яика был неразрывен.  Дождь, гонимый сильным ветром, лил как из кадки, и вся окрестность вдруг изменилась и приняла мрачный вид. ...

   По весенней степи на лошадях, прикрываясь от дождя щитами, они добрались до курганов, где в их поджидали казаки.

   Не успели они обрадоваться встрече, как услышали, что  надвигается шум  со стороны Яик. Поднявшись на курган, казаки увидели табун лошадей, который уходил от разливающейся воды.

   - Будем жить, - показал Бритоус  на табун. Казаки рассмеялись и поспешили за табуном, навстречу новым приключениям и опасностям.