Прошла неделя после его возвращения из армии. Некоторые ещё долго отмечают это славное событие, а он решил на работу устраиваться. Этих предложений о занятости много в газетах, а подобрать подходящее дело совсем не получалось.
Он вышел из автобуса и закурил сигарету. Это были уже не армейские Южные, от которых язык сворачивается, подобно мятой папиросе, а вполне неплохие, не самые дешёвые. Их пришлось докупить ещё одну пачку. Он пересчитал сдачу с крупной купюры и принялся переходить дорогу. До биржи труда оставалось не так много… На противоположной стороне улицы его нагнала женщина. Она спросила сигаретку и не думала на этом прощаться. Её вопросы лились бесконечным потоком. Она столько за жизнь узнать пыталась... Душно было после прошедшего дождя. В воздухе влажность хорошо чувствовалась, но в горле, несмотря на это, пересохло неимоверно. То ли от сигарет, то ли от непрекращающегося диалога. В эту минуту она протянула банку джина. Закрытую вроде, всё как положено. Подобных жестяных ёмкостей было несколько в её пакете. Как же она хотела, чтобы он открыл эту банку немедля, оформил этот напиток, хотя бы половинку. Здравые мысли не дали сделать этого. Он вернул алюминиевый цилиндр хозяйке, уже попрощался раз десять и был внутри искомого помещения, но необычная знакомая не отступала. Она продолжала следовать хвостом. От кабинета к кабинету, с этажа на этаж, останавливалась у кресел. Её никто не слушал. Он первый, кому было неинтересно это назойливое общение.
Всему конец приходит, как и терпению, которое указало дорогу, совсем неблизкую — очень дальнюю. На этом форсирование преград окончилось. Женщина растворилась в длинных коридорах. Он встал тогда на очередь, но работу в другом месте нашёл. Только помнил всегда, что могло иначе закончиться… «Клофелинщица какая-то, — пронеслось в голове, — никак не назвать иначе».