Все сорок минут дороги до бывшего своего дома (после развода он ушёл тогда налегке – только с небольшим армейским чемоданчиком, оставив жене и дочери родительскую квартиру), Алексей вспоминал, думал, то кляня себя, то оправдывая, за излишнюю импульсивность и поспешность в принятии решений. Справедливости ради нужно признать, что в этом вопросе Зинуля мало в чём от него отличалась. Сколько ею тарелок было переколошмачено, сколько упрёков и бранных слов высказано в запале семейных разборок, как только она его не обзывала в порывах бешенной ревности… Да… Но зато потом… Ох, какими были примирения! Сколько страсти, сколько огня было в этой хрупкой на вид брюнетке с глазами цвета тёмного грозового неба и губами, сочности и вкусности которых завидовали самые спелые вишни! Сутками готовы были не вылезать из кровати... Вот сейчас у него и молодая жена, и, вроде, любимая... Есть и любовница, а всё не то... потому, как явно проигрывают в постели Зиночке - есть с чем сравнить...
- Эх, Зиночка-Зинуля… Почему же у нас всё так быстро оборвалось-то? Почему даже рождение дочери не склеило намертво, не слепило наши судьбы? Сколько же времени я не видел их обеих? Ёлки-палки, сегодня же у Евы день рождения… Мать честная, как же я мог выпустить это из виду-то? Шестнадцать лет… Шестнадцать?! Получается, я не был у них уже четыре года, что ли? – приказав водителю прижаться к обочине, вышел на улицу и закурил…
- Товарищ майор! Вам же запретили… - попытался было остановить его тот.
- Так то врачи… А ты, разве, врач? Нет? Вот и сиди помалкивай, понял меня?
Ему нравился Василий. Нравился прежде всего какой-то старомодной стеснительностью, неторопливостью движений и основательностью суждений. Рано лишившись родителей, парень воспитывался в детском доме где-то в пригороде Иркутска. Пришёл работать в милицию сразу после срочной службы водителем. А ему тогда срочно нужен был шофёр – прежний свалился с инфарктом и какое-то время приходилось самому крутить баранку, что не всегда удобно, особенно после различного рода приёмов на «высшем уровне», да и не только… Вот и взял он этого Васю Бурхана к себе с испытательным сроком, да так и оставил за собой, не единожды убедившись в его надёжности и умении держать язык за зубами. Переселил из общежития в новенькую однушку в только что сданном доме, чему тот жутко обрадовался, поскольку и рассчитывать на это не смел. И, вообще, опекал по-отечески, что ли. Чужого ребёнка опекал, а про собственную дочь и думать забыл, отделался регулярными выплатами алиментов да подарками к дню рождения и Новому году, как выясняется…
Докурив сигарету и изрядно продрогнув от чего-то, сел на заднее сиденье своей личной новенькой «Ауди», и тихонько проговорил:
- Вась, представляешь, еду к дочери, у которой сегодня день рождения, и с пустыми руками… Шестнадцать лет исполнилось…
Тот удивлённо посмотрел в зеркало заднего вида и, обернувшись, произнёс:
- Алексей Ильич, тут прямо по ходу круглосуточные палатки на трассе со всякой всячиной. Конечно, что-то путное вряд ли можно обнаружить, но какую-нибудь мягкую игрушку, коробку конфет - вполне реально! Посмотрим?
- Не хотелось бы тратить время – там у них чп случилось, но давай, только скоренько!
Разместив на заднем сиденье купленного зверя – большущую, чуть ли не в натуральную величину, панду, Алексей плюхнулся рядом с водителем, и машина вновь резво побежала по шоссе.
Зина сидела в беседке, охватив себя руками. Лихорадило. То ли от холода, то ли ещё от чего, словно и не было опьянения, словно и не пила совсем. Колотило так, что, казалось, дробью, которую выбивали зубы, можно было разбудить не только жильцов близ стоявших домов, но и всех окрестных тоже… А время словно застыло на часах…
- Мам! А что ты тут сидишь и почему одна? – вдруг откуда-то из темноты вынырнула дочь.
- Ева! Ну, ей-богу… Вот, где тебя носит, а? Тут такие дела творятся, а я ещё и о тебе должна беспокоиться, да? Ева… Ну, ведь ты уже большая дурища, а ведёшь себя, как прыщавый подросток, честное слово…
- Не начинай! Ты лучше на себя посмотри – сама-то как себя ведёшь?
- Ты с кем таким тоном разговариваешь, дрянь такая? Забыла, кто тебя кормит, обувает-одевает, да? Так я враз напомню!
- Да пошла ты… - вскочила с лавочки дочь и выбежала из беседки – Воспитывать меня взялась… Полный дом хахалей каких-то навела, туда же… Что ты с ними сегодня отмечала-то? Или для тебя уже совсем неважно, а? Не день ли рождения доченьки своей любимой, раскрасавицы, а? И какой же ты ей подарочек преподнесла, заботливая ты моя? Проследила ли за тем, чтобы ребёнок свечечки на тортике задул, загадав желание? Уж я не говорю о том, знаешь ли ты, где ночевала две ноченьки подряд твоя ненаглядная Евуся? Ну, ну, напрягись, вспомни…
- Ты что городишь? Ева, опомнись! Тебя, что, из квартиры, или из-за стола выгоняли? Сама не захотела почтить нас своим присутствием. Антон весь вечер тосты только за твоё здоровье произносил, всё время спрашивал о тебе, восхищался тем, какая ты у меня красивая стала…
- Антон… Ну, надо же… Напомни-ка мне, сколь ему годочков-то?
- А тебе какое дело до этого? – чуть «приглушив звук», прошипела взбешённая откровенным намёком мать – Ах, ты дрянь такая…
- Тихо, тихо, не шебурши так! Почему же я дрянь-то? А вот Антоша так не считает... Сама же говоришь, восхищается мной человек… Конечно, он несколько староват… Сколько ему? Слегка за тридцать, да? В два раза получается… Но это с одной стороны, а с другой… Когда-то начинать надо... Почему бы и не с ним? А как он тебе? Как любовник тянет на высший балл, или на безрыбье и рак рыба?
Задохнувшись от возмущения, Зинаида молчала. А потом вновь сорвалась на крик:
- Ты сама-то слышишь о чём говоришь с матерью?
- О, узнаю, узнаю… Тембр голоса нисколько не изменился! – вдруг раздался голос Алексея – Дочь, с днём рождения! Посмотри там, на заднем сиденье машины, вместо подарка. Позднее более серьёзное по твоему выбору приобретём, а пока вот так…
- Оба-на! Какое счастье-то… И папаша нарисовался – всё счастливое семейство в сборе! – всхлипнула со злом Ева – Явился не запылился… Да пошли вы оба… - и, повернувшись к обоим спиной, хотела было уйти, но отец, предугадав, не позволил, быстро схватив её за руку:
- Стоп! Что случилось? Почему такое настроение?
- Отпусти руку! – вырывалась девушка, но силы были явно не равны.
- Не вырывайся, я тебя никуда не отпущу, понятно?
- А ты наручники на меня надень!
- Понадобится, надену, если не захочешь по-хорошему. Я, кажется, ещё не успел сказать тебе ничего плохого и, уж тем более, сделать.
- Ну, да… и хорошего тоже…
- Ладно, дочь, давай-ка отложим на потом. Мне некогда сейчас с тобой в споры вступать! – и, подозвав жестом водителя, отдал ему распоряжение – Вась! Вот изволишь видеть – дочь моя единственная. Зафиксируй её пока в машине – головой отвечаешь, чтобы не сбежала, понял? Сейчас Кирилл подъедет, а я ещё не задал Зинаиде ни одного вопроса про её труп.
- Труп! Чей? Где?
- Сам хочу узнать. Мама твоя именно по этому поводу выдернула меня сюда…
- Кто бы сомневался в том, что это не мой день рождения был решающим предлогом для визита… - ехидно усмехнулась Ева – Но мне вдруг тоже стало интересно, что за труп-то? Где он и чей?
- Тогда давай вместе спросим у неё, но при условии, что ты пообещаешь мне не делать опрометчивых попыток удрать!
- Да ты что? Сбежать и пропустить самое интересное?! Ты совсем не знаешь своего ребёнка, папаша…
- А не испугаешься? – оставив без внимания её ехидный тон, спросил Алексей.
- Ну… Только в том случае, если он вдруг поднимется и направится в мою сторону.
- Да? Тогда пошли к маме, и я задам ей интересующие меня вопросы. Ты же при этом должна будешь молчать, поняла меня? Рта не раскрывать, даже если услышишь в свой адрес что-то такое, на что сразу же захочется отреагировать, согласна?
- Попробую, хотя она, чтоб ты знал, совсем с катушек съехала – чуть ли не с моими ровесниками любовь крутит, хоть домой не приходи… Вот и сегодня всякой швалью дом набила…
- Ладно, я тебя услышал. Разберёмся… Ну, что, готова принять участие в следственных мероприятиях по горячим следам? – Ева согласно кивнула – Тогда приступим…