Вторая картина
Та же сцена. Над столом, заливая комнату ярким светом, висит лампа с металлическим отражателем сверху. Нафис пронесла полное ведро молока в комнату справа, обратно зашла с берестяным коробом, села возле окна и буфетницы. Из берестяного короба стала выбирать разноцветные лоскутки тканей, по своему вкусу раскладывает-перекладывает их на саке, не подходящие бросает на крышку короба, найдя нужный, берет иголку с ниткой, нанизывает.
Прислонившись к печи, на скамейке возле самовара сидит Абдул, не спеша, с аппетитом пьет чай из пиалы. Иногда застывает, внимательно вслушиваясь в разговор двоих за столом.
С двух сторон круглого стола расположились Багман и Павел. За спиной Павла стоит распахнутый рундук. На столе разложены несколько листов бумаги, над которым склонился Павел, читает, откладывает в сторону; перед ним чернильница и ручка со стальным пером, подносит к глазам один из листов.
ПАВЕЛ. Так,.. с приговором суда, полицейским предписанием ознакомил… Теперь зачитаю твою Расписку, слушай внимательно, Багман акя: «Я, Багман, сын Богаутдина и внук Бадрутдина, староста аула Тугуз, Уватской волости, Тобольской губернии, принимаю от хорунжего Сазонова Павла Дмитриевича, служащего в Тобольском полицейском управлении помощником уполномоченного по делам каторжников и ссыльных, на поселение у себя приговоренного к пожизненной ссылке гражданина Российской империи магометанина черкесской национальности Алмазова Абдула Ибрагимовича. Сим обязуюсь выполнять предписания относительно ссыльного, с коими ознакомлен под роспись, а именно: не позволять ему жить своим домом, жениться на ком хочет, уезжать за пределы аула Тугуз без сопровождения, а так же каждодневно нагружать ссыльного Алмазова А.И. всякой полезной для села работой, выходные позволять по разрешению моему, в мечеть по пятницам соизволять. Обо всех его трудах, как и передвижениях в связи с работами, буду вести учет, с тем, чтобы не менее одного раза в год сообщать о сем в Тобольское губернское полицейское управление. Написано в моем присутствии, под чем, в виду необученности русскому письму, ставлю свою тамгу в виде отпечатка большого пальца, рядом делаю роспись по-магометански. Двадцатое ноября, Одна тысяча восемьсот девяносто третий год»… Все понятно, Багман ака?.. Тогда макни палец сюда (подсовывает штемпель), приложись им сюда (подвинул к нему Расписку), подпишись вот тут…
БАГМАН (выполняет). Понятны, Павлуша, понятны. Ох, валил ты большой беда на мой малой башка. Не справлюсь, однак, точна гаварю. В тюрьми не могут удержать, а тут… Приехай другой чиновник, ни за что б ни дал подпис. Только из уважений к тибе, твоем родители…
ПАВЕЛ (кладет бумаги в папку, со стола все предметы отправляет в рундук). Да не переживай ты сильно-то так, Багман-ака. Он же приговоренный, а это значит, в любой момент ты можешь сам исполнить вынесенный ему приговор, даже повода искать не надо, оправдают. Ну что, Абдул, тебе, надеюсь, тоже все понятно?
АБДУЛ. Как не понять? Жизнь моя, что бумага твоя, взял – и порвал.
ПАВЕЛ. С энтого дня, Абдул, закончилось твое путешествие по казенным дорогам. О женитьбе и семье не вздумай только, накличешь беду себе и другим... И будь хорошим работником, помощником во всех делах хозяину, с добром принявшего тебя, не подведи. И ты знашь, что будет с тобой, посмей только нарушить предписание.
АБДУЛ. Я сказал, командир.
ПАВЕЛ. Вот, держи ключ. Теперь можешь распоряжаться своими вещами, как заблагорассудится. И дай-ка, освобожу тебя из пут твоих (развязывает). Считай, окончилась твоя арестантска подконвойна судьба, начинатся новая. Отныне ты свободный в этих пределах человек. Держи на память аркан свой (вручает). И благодари Аллаха за жизнь, дарованну тебе лично императором российским, везунчик наш.
АБДУЛ (берет у Павла аркан и ключ, возносит руки кверху, коротко молится про себя, вслух произносит) Аллахи акбар!
ПАВЕЛ. Вот и я так думаю, акбар так акбар тебе после этого, Абдул. Знашь, недавно мы отправляли двадцать семь человек осетин по этапу. Это куда-то далеко в Иркутск, докуда три раза столько же им топать, как до Тоболеска шли… А ты у нас распределен в Тобольскую губернию, к единоверцам. Так что цени, и дорожи!…
АБДУЛ. Ты прав, командир, повезло мне.
ПАВЕЛ (потирает руки). Ну что, Багман акя, официальна часть меж нами завершена, теперь можно и по рюмашечке на грудь, а?!.. (Из рундука своего вытаскивая) Вот, Багман-акя: батя мой, твой дружбан, передал тебе бутыль медовухи собственной гонки. А тебе, Нафис, с детства нашего любяща тебя маман, не знавшая дочерей, передала гостинец - махотку меду из таежного разнотравья. Так что, давайте, други, посидим по-свойски!..
НАФИС (ставя в шкаф). Ой! Мама Фрося, названная моя, вторая моя мама – мне, мёду!?.. Дай Аллах ей долгая жизни – большой спасиб ей! Я очинь дорожу её подаркыми, даже прошлый мёд не весь съели еще…
БАГМАН (радостно). Ай рэхмэт, ай спасибы другану моему! Вот радовал твои родители Багмана и мою Нафис, что ни забываит. Эх, все такой жы друган Митрий – без подаркы не отпускаит никогды, а?! Пиредай ему и мамка наши спасибы, жилаим имя многоя здоровья! Нафис, кызым, дай-ка нам эрюмки, и закус, пожалсты (Нафис подает, он наливает, вдвоем с Павлом чокаются, выпивают, звучно занюхивают каждый своими кусками хлеба, закусывают. Все это время Абдул перебирает свои вещи в рундуке).
АБДУЛ (про себя. Звучит его внутренний монолог). Вот так сюрприз!.. Ну, дает папэ! (Осторожно извлекает гармонь) Даже пщыне мою не забыл, втиснул в рундук – упсоу-упсоу, папэ!.. Так-так, здесь белье завернуто… - очень нужные вещи, как же без них-то! Сукно красное… это на новую черкеску будет, конечно же… Кусок овчины - на папаху, разумеется… Ой-ей-ей, мой Аллах, обнова-таки будет у меня!… Расческа, бритва моя, зеркальце, помозок, ножницы… и даже мыло! Об этом, конечно же, только мамэ могла - упсоу, упсоу, мамэ, чтоб не болела твоя седая голова! Так… гармоника моя отчего-то… Хм!.. (Берет на колени, поворачивает всяко). Отчего же потяжелел ты, друг мой пщыне?… (Нажимает на клавиши, тянет меха). Ни звука. Подозрительно… (Вслух) Э-ей, хозяин, Багман акя, подай, пожалуйста, нож свой. (Получив нож, начинает вытаскивать крепежные штырьки, осторожно отрывает мех от правого корпуса. Про себя). О, Аллах, ты воистину справедлив! (Во всеуслышание) Уважаемые, смотрите, отец мой вложил сюда …кинжал мой! (Извлекает из нутра гармошки кинжал, ножны. Чуть поколебавшись, встает на ноги, берет в зубы кинжал, вскидывает руки, вихрем крутнулся в лезгинке, завершая, вонзает его на пол перед собой, ликующе застывает). Командир! И хозяин! Уважаемые! Позвольте оставить при себе мой родовой кинжал, а?.. Мне его дадэ мой вручал в тот день, когда воспитатель, у нас зовется аталык, вернул меня в родной дом, к папэ моему… Мамой клянусь, и Аллах свидетель, уважаемые, кинжал я один раз в жизни…
ПАВЕЛ. Что скажешь на это, Багман акя? Теперь он в твоей власти… У нас трое таких близ Тоболеска объединились в артель, охотничают, меха добывают - с ружьями своими не расстаются…
БАГМАН. Эий, на вси воля Аллаха. Пусть будит так, однак…
АБДУЛ (Кинжал вложил в ножны, ножны вставил на ремень, ремень застегнул на поясе… И в поклоне головой, приложив руку к сердцу). Ну, спасибо, командир! Рахмэт, упсоу, хозяин! На Кавказе говорят: черкес без кинжала, что беззубый барс. Без него черкеска эта (показывает на одеяние) все равно, что платье на женщине. У нас без кинжала на людях могут быть только женщины и дети…
ПАВЕЛ. А гармонь-то твоя ль, Абдул? Или она лишь для отвода глаз, чтобы спрятать клинок?.. Может, сыграшь нам что-нибудь? В такой-то день, а?!..
АБДУЛ. Гармонь?.. (Еще раз пристальней осмотрел ту часть, где меха у инструмента, извлекает оттуда небольшой сверток, тут же кладет его внутрь сукна, обратно собирает гармонь) Гармонь… А с удовольствием, уважаемые! Ведь я и сам соскучился по нему! Нафисэ, сестричка, танцуй, дорогая!..
Абдул поразминал пальцы, затем, пробуя, пробежался ими по клавиатуре. Довольный, хмыкнул, сосредоточился, и темпераментно заиграл лезгинку. Нафис с удивлением, восторгом наблюдает, слушает, какое-то время колеблется, но музыка захватила ее, глаза заискрились, степенно покидает свое место. Раскинув руки, она грациозно встала в позу, и заскользила в танце. Сама все так же с прикрытым лицом, только глаза сияют. Абдул поднимается, не прерывая игру, кружится следом за Нафис... Как только заиграла музыка, Агафон и Фрол спустились сверху, с любопытством наблюдают из-за борта лестницы, а по окончанию танца восторженно аплодируют: «Ай, молодцы! Браво-браво!..»
АБДУЛ (успокоившись). Эх, знали бы вы, уважаемые: я будто звуки гор услышал, родным Кавказом повеяло рядом! Упсоу вам!.. С гармошкой теперь не так тоскливо мне будет. Черкесы говорят: песня быстрей возвращает домой…
ПАВЕЛ. Ну, порадовал же ты нас, Абдул, прими ответное спасибо наше! Есть в тебе дар божий, большой дар. Убедился, не зря милость проявил к тебе государь... И тебе рэхмэт, сестричка Нафис, я знал, крепко умеешь! Ты у нас готовая невеста на выданье, иначе не скажешь - точно ведь покоришь всех на свадьбе своей! Не так ли, Багман акя?.. Эй, очнись, хозяин! Я говорю, может, нальем музыканту, а?
АБДУЛ (приложив руку к сердцу). Не могу, уважаемые, сейчас мне чай полезней...
БАГМАН. …А я сибе разришай по чуть. С тих пор, как утонули болоте моя Бибинур и дочь Бану… Эи-ий, налей, Павлуша!..
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/06/16/806