- Дети, хочу посмотреть перед смертью хоть одним глазком на Кривцовский мемориал, - сказала наша 81-летняя мама, - ведь болховская земля – моя Родина, а я ни разу его не видела. Теперь у вас у всех машины, отвезите меня туда.
- Выдержишь ли? Ведь еле ходишь, - засомневались мы.
- Постараюсь, - ответила мама.
И вот накануне Дня России, 11 июня, мы отправились в Болховский район, чтобы навестить могилы наших родных: бабушки, дедушки, дядьев. Я не раз упоминала некогда большое село Старый Синец, от которого остался один погост. Однако, к нашему удивлению, на малюсеньком погосте копошились люди: слева устанавливали памятник, справа обирали могилку, ну а мы, значит, посередине. Мама на костылях еле передвигается, если честно, совсем плохонькая стала, всегда прощается со своими родными, как в последний раз. Мы тоже скорбим, на сердце тяжело, но и светло, как бывает, когда выполнишь какое-то важную духовную работу. Село Старый Синец было когда-то оккупировано врагом, и мама, 1936 года рождения, много рассказывала нам о том далеком страшном времени, для нее Великая Отечественная война – не пустые слова, а часть жизни. Но об этом когда-нибудь в следующий раз.
- Ну что, отвезете меня на Кривцовский мемориал? – спрашивает мама на обратном пути.
- Конечно. Мы и сами хотим посмотреть, что это за «долина смерти».
И мы тронулись в путь. Доехали до Однолук, свернули на Фатнево. Дорога, конечно, разбитая. Порадовало стадо коров, пасущееся на огромном поле. Коровки все как на подбор исчерна-коричневые, ни одного белого пятнышка, наверное, особой породы. Промелькнуло село Фатнево, на подъезде к мемориалу даже попался кусочек хорошей дороги, но потом опять ухабы. Орловская глубинка. Да не просто глубинка, а глубинища необыкновенная. Ехали и думали: ну как туда фашистов занесло? Уму непостижимо! Зато какие пейзажи: глаз радуется. Пронзительное голубое небо, по которому плывут белые барашки кучевых облаков, зелень листвы и поля, поля, поля… « В Орловской губернии последние леса и площадя - исчезнут лет через пять», - писал наш великий земляк Иван Сергеевич Тургенев в «Хоре и Калиныче» много лет назад. Очень уж мне нравится это его «площадя». Писатель имел в виду сплошные массы кустарника, где можно хорошо поохотиться. Но когда я смотрю на бескрайние поля Болховского района, все время на ум приходят эти самые «площадя», то засеянные рожью, то поросшие желтой сурепкой. В общем, чем дальше от цивилизации, тем природа краше, ярче, первозданнее.
- Смотрите: журавли! Нет, вы только посмотрите! – восклицает мой племянник.
И тут я впервые за долгую жизнь увидела журавлей не по телевизору, а в естественной среде. Семь журавлей ходили по полю, не обращая на нас никакого внимания. А рядом располагался Кривцовский мемориал, где зимой и ранней весной сражались бойцы на высоте, со всех сторон обстреливаемой врагом. А сейчас июнь радовал нас своим разнотравьем. Аромат цветов кружил голову, чистый воздух можно было пить. Вокруг мемориала все было обкошено, видно, люди сюда приезжают, ухаживают за могилами. Аллея из молодых липок, кажется, приветствует нас. Но вот дорожка заканчивается, и мы останавливаемся перед пьедесталом, на котором у стеллы стоит советский солдат, защитник Родины. Он как будто охраняет могилы павших в боях. В центре мемориала – обелиск, а рядом с ним - Вечный Огонь. Справа – скульптура скорбящей матери. Тяжело смотреть на женщину, потерявшую своих сыновей. А для нее все, кто лежит здесь, в братских могилах, дети, хотя и фамилии у них разные, и национальности тоже. Здесь нет такой торжественности, как, может быть, на Пискаревском кладбище, здесь венки и гвоздики, тишина и покой, нарушаемые только пением птиц.
В пойме рек Ока и Зуша с 1941 по 1943 г.г. велись ожесточенные бои. Начальник штаба 771-го стрелкового полка 137-й стрелковой дивизии А.В. Шапошников вспоминал: «Смотрят с НП в бинокли: «Почему у вас люди не атакуют, почему лежат?» - «А они не встанут, товарищ полковник. Они убитые...».
Мы поклонились памяти павших и поспешили к маме: она не смогла преодолеть даже трети липовой аллеи и ожидала нас, опершись за крайнее деревце. Лишь издали увидела солдата-освободителя и повернула назад: сил не хватило. И вдруг племянник опять воскликнул: «Смотрите! Смотрите! Журавли над мемориалом!» Мы все подняли головы и в восхищении замерли: сказочные птицы кружили, широко расправив крылья, над «долиной смерти». Нет, не смерти. Перед нами открылась великолепная долина жизни, и вспомнились строчки из стихотворения Расула Гамзатова «Журавли»:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Мурашки побежали по телу, и ком подступил к горлу. Это явление было больше, чем Символ, больше, чем Память. Над нами кружила сама Жизнь, Вечная и Бесконечная…
12 июня 2018 г.