Вечером туман стоит над скалистым берегом и вода укрыта плотным белым покрывалом. Вода здесь прозрачная и днем, когда плывешь на лодке, хорошо видно дно и рыбу на глубине.
Вокруг дома темнеет, тихий лес становится черным, и со всех сторон подступает холод. Семен долго работает во дворе - рубит дрова, подправляет забор или деревянные дорожки.
Когда становится совсем темно, Семен нерешительно открывает дверь в дом. Пару минут смотрит в темноту, слышит как скребет мышь и задумчиво говорит: «Да-а-а, ну и дела…»
Он заходит в сени, включает свет и пожимает плечами.
- Тихо. - Усмехается он. - Может успею уснуть.
Сегодня снова может кто-нибудь прийти, но Семен не хочет никого видеть и слышать, и поэтому он нарочно работал побольше, чтобы устать и уснуть побыстрее.
Но когда он заходит в комнату, слышно, как уже шаркает в углу Иван Петрович, медленно вылезая из-за печки. Как и большинство призраков он ненавязчив, можно не обращать на него внимания и спокойно спать. Тот будет тихонько шамкать себе под нос какую-нибудь неразбериху которая даже помогает уснуть. Но, чтобы не обращать внимания, на душе должен быть покой. Семен чувствует, что у него возникает раздражение по отношению к непрошенному гостю, и сон проходит.
- Здравствуйте! – резко говорит он в угол.
Иван Петрович почти никогда не отвечает, в основном что-то бормочет сам, а если удается завладеть его вниманием и включить в беседу, может сильно расстроиться и заплакать. Семен жалеет его и прощает ему его эгоизм.
- Вы как моя жена! - говорит Семен в ответ на неразборчивое мычание.
Иван Петрович крутится в углу, что-то подбирая на полу, но услышав, наконец, Семена, озирается и спрашивает:
- Что?
- Как моя жена, - говорит Семен медленно по слогам и, устало вздохнув, садится за стол. – хотите чаю с молоком?
- Ну только если так… Руки погреть…
Он водит руками около горячей кружки, которую Семен ставит на стол и тихонько смеется.
- Вот! – поднимает Семен палец вверх и прислушивается – опять завели…
- Иван Петрович прислушивается, замирает, приоткрыв рот, но потом виновато улыбается и начинает бормотать непонятную чепуху.
- Не слышите? – Семен поднимает из-за стола свое большое уставшее тело и скрипя половицами начинает ходить по комнате. – очень ведь громко говорят, все слышно, каждое слово!
Иван Петрович снова начинает что-то искать вокруг, медленно опускается под стол и ищет на полу.
- Ну послушайте! Это же невозможно… Каждый день! – говорит Семен с досадой.
Иван Петрович кряхтит и не отвечает.
- Ну! – раздраженно сжимает кулаки Семен, - почему ты молчишь, неужели не слышишь, а?
- Кхе-кхе – смеется Иван Петрович, - он давно уже помер и совсем не нервничает, слушает невнимательно и думает в основном о своем – о потерянных сто лет назад бесполезных и мелких вещах.
- Вот! Слышали? – Семен улыбается, - это было на второй неделе, я помню… Как то я встретил ее после работы и она мне говорит: «мне нужны деньги…»
- Типично! – хихикает Иван Петрович. Он немного оживает и в его глазах появляется интерес.
- Нет вы не подумайте, она просила ни на какие-нибудь там глупости и даже не на квартиру, машину… Я к тому времени уже ожидал этой просьбы… Она уже постаралась показать себя во всей красе, старалась очень как отличница и теперь думала, что заслуживает пятерку…
- Ты был богат… - протягивает Иван Петрович и подмигивает.
- Ну не то, чтобы богат, но я ни в чем себе не отказывал, она по-моему думала, что деньги я печатаю… Ну так вот она попросила у меня немного. На какую-то экспедицию.
- Хе-хе-хе – смеется Иван Петрович, - давно ты меня не смешил, Борода.
- Правда-правда. Она участвовала в раскопках каких-то. Я тогда подумал, что это, чтобы показать мне, что она интересная, что с ней есть о чем поговорить. Ну а потом оказалось, что это правда – она живет своей наукой, а в кабаки ходит, чтобы найти кого-то вроде меня, чтобы я все это оплачивал.
- Я видел ее, не ври – смеется Иван Петрович, - обычная шкура!
Семен смотрит на Ивана Петровича злыми глазами и тот тихонько скользит в темный угол.
- Обманы… - бормочет он оттуда, - попробуй теперь разбери, что было на самом деле, а что придумали обманщики… А дело уже сделано…
Семен зажмуривается и зажимает уши, потом убирает ладони.
- Это похоже на орган – говорит Семен, - открывается какой-то клапан и оттуда раздается голос… А иногда вылазит вся голова целиком: - «Папа купи велосипед», или: «детям нужно солнце, мы уезжаем в Турцию».
- В Турции, я слышал, до сих пор еще полно настоящих янычар – говорит вдруг Иван Петрович и снова оказывается за столом - В молодости я воевал на турецком фронте… Была страшная зима, а мы шли через горы… Половина из нас перемерзла в пути…
- Это были турки. У вас и медаль турецкая на груди… Где вы ее откопали, кстати? – говорит Семен, - это турки перемерзли в пути, пытаясь окружить русские войска. Сарыкамышское сражение…
- Я вообще не представляю, как можно ездить отдыхать к туркам! – говорит Иван Петрович и будто бы очнувшись делает удивленные глаза, - Так о чем это я? Кто меня перебил?
Он озирается по сторонам и уставившись на Семена начинает тихонько петь по-турецки.
- Ты слишком много говоришь о войне… Тебе надо было идти на войну, а не душегубствовать здесь – наставительно говорит Иван Петрович, перерывая пение.
Семен вдруг начинает громко смеяться и Иван Петрович снова куда-то прячется.
- Э-э-х. Все это я где-то видел, читал. – говорит Семен смеясь, - вот только теперь никак не могу разобрать, что было на самом деле, что я прочитал, а что мне, как бы это сказать... Примерещилось
- Так сходи проверь! – хихикает Иван Петрович из под стола.
- Нет, не пойду. Темно уже, поскользнусь и поминай как звали – там вон какая глубина – отвечает Семен – мне спать пора.
- Сходи – хихикает Иван Петрович из темного угла.
Семен начинает стягивать с себя рубашку, но где то посередине нее выглядывают его безумные глаза, и он натягивает ее обратно.
- Ладно, гляну одним глазком, но только один раз.
Он берет в руки топор и фонарик и быстро выскакивает за дверь. У реки он спускается к берегу и потом долго идет по выступам и камням вдоль отвесной почти скалы, поскальзываясь и хватаясь руками за мокрые камни.
- Здесь нету, Иван Петрович – кричит он в сторону дома и тычет фонариком в воду, - нету никого, я иду обратно.
Он проходит несколько метров назад, потом разворачивается обратно и идет еще дальше. Снова заглядывает в воду и опять кричит, что ничего не нашел. Так он ходит взад и вперед вдоль скалистого берега и кричит. Потом вдруг замирает, стоит как вкопанный и смотрит в воду. Иван Петрович успевает раствориться в темноте за печкой, когда Семен мокрый и злой заходит в дом, и чавкает грязными сапогами по полу.
- Да нет же… Это все наваждение какое-то. Не было никого – говорит он, - Иван Петрович! А… Ушел уже… Ну я тогда спать…
Он снимает сапоги, берет их в обнимку и, говорит: «Спите и вы, мои хорошие!» Потом, поворчав еще немного, засыпает.
25.05.2018 г.