Мою первую жену звали Светлана, вторую – величают точно так же.
Знаете, что самое интересное? Мои жёны – это двоюродные сёстры, в прошлом – нежные подруги, любившие повыть дуэтом про «говорят, что женской дружбы не бывает». Да и не бывает, однозначно! И мужская-то дружба – на самом деле и не дружба вовсе, а что-то другое; у каждого – своё. Что же про бабью «не разлей –вода» воздух сотрясать? Этого природа вообще не задумывала.
Свою первую жену я называл «Света-котлета», вторую кличу «Света-ракета». По-домашнему. Шучу, значит.
А они обе, не сговариваясь, изобрели для меня постоянное - «Карлуша». А как по-другому, ну не карлик же!! Я Карл Карлович, вот такое карканье; спасибо маме. Видите ли, в честь своего любимого обозвала меня так же. Карл у Клары украл кораллы.
В школе меня вообще Буратино дразнили, потому что я однажды ляпнул, что у меня папа – Карло. Да у любого язык закрутит, если отец – Карл Орестович!!! Я ведь, честно говоря, долго думал, что он – Карло Рестович…
А этот «Рестович» - такой неповторимый! – сделал меня да и смылся в свою Германию и адреса не оставил. Мама всю жизнь твердила, что «с ним что-то случилось, не иначе». Ах-ох!!! Потому что якобы не мог он так поступить. Блажен, кто верует!
Одна всю жизнь прокуковала, всё ждала. Кого, смешно же!!! Так и умерла, не дождавшись; так и не очнулась от «большой любви». А вот я - уже в пять лет понял, что Карлуша пропал навсегда.
Проще надо на людей смотреть, жизнь есть жизнь. Ну, отдыхал молодой интурист в нашей широкой стране; хорошо провёл время с наивной лимитчицей, недели три-четыре. Кажется, это была служебная командировка; а мама перепутала с медовым месяцем… Отдохнул товарищ – и большой привет!
А в результате родился я, обречённый бесконечно слушать, какой замечательный у меня был папаша, господин Альтман. У немцев вроде отчество не признают? Но какая разница: да здравствует Карл Орестович, раз уж мама так упёрлась. Но всё же меня записала на свою фамилию - Нестеренко. Вот так смешно! Как, например, Ромео Иванов.
- - - - - - - - -
Я много зарабатываю, обожаю хорошо жить. О, нет-нет, не всякое такое «я люблю тебя, жизнь»! Я – другое: люблю жить в полную силу, то есть получать удовольствие от самого процесса. Очень ценю спокойствие. Поэтому «как я счастлив, что нет мне покоя» - из того же старинного щлягера – не про меня. Песенка-то плакатная, пропагандистская; для дураков. Я же хочу, чтобы мне всегда было легко и удобно. Предпочитаю не нервничать, не суетиться и не распыляться по пустякам. А это нетрудно: делай всегда только так, как лучше для тебя.
Но это к слову.
Я симпатичный, подтянутый. Никто и не скажет, что мне за сорок. Уверен, что и дальше буду такой же моложавый. Агитировать не стану про не пить -не курить - со спортом дружить; это всё ерунда. Сам я не придерживался и не собираюсь. Повторяю главный секрет: живи в своё удовольствие, и только в своё. Если оно совпадает с чьим-то, то это не моя заслуга. И ни при чём тут любовь! – принципиально не приемлю это слово, туманное и обтекаемое.
Есть же более точные (а, главное, честные!) определения: интерес, тяга… Или, на худой конец, инстинкт или страсть! Вот это и есть самое верное, хоть и быстро проходит: такой себе скоростной адреналин. И всё!!! Других видов «любви» не бывает. Например, родительская «любовь» - это простой страх остаться без потомства. Что, неправда?!
По профессии я адвокат. От клиентов нет отбоя! Я нашёл свою нишу, плотно её занял и не собираюсь никому уступать. Защищаю тех, кто хорошенько платит, и всегда работаю с гарантией. Имею отличную память, железную хватку и достаточную профессиональную наглость, помогающую чувствовать себя правым, злым и сильным. К тому же теперь, спустя годы, завёл собственную адвокатскую контору и свой штат, поэтому «пашу» уже не так много, как поначалу. А имею – значительно больше! И мне завидуют, знаю. И пусть. Это доставляет ещё и моральное удовлетворение. Вот это и есть «я люблю тебя, жизнь».
В личном – тоже полное равновесие. Неважно, что у меня второй брак; никаких стрессов нет и не было. Вот вкратце: первая Светка – это дочка нашего ректора той самой «альма матер», которую я закончил в своё время. Она не была моей однокурсницей, вообще - училась не в папином вузе. Просто я её вычислил. Познакомился через ребят, которые её знали; закрутил роман с конкретной целью: жениться. Твёрдо и без недомолвок.
И женился! Это вообще как два пальца. Кто смел, тот и съел: только полный кретин не может увлечь девушку, пока она свободна от других симпатий.
Женился я быстренько; папа-ректор помог хорошо распределиться, никуда не уезжая из родного города. Да не просто помог, а сразу – под надёжное крыло, ведь старт в любом деле – считай, краеугольный камень любой жизненной тропы.
Я оперился, набрался опыта. Так пробежало почти семь лет. Жили мы обычно. Правда, Светка иногда пыталась на меня «наехать», что, мол, я невнимательный и эгоист.
Ну, это наглость. Достаток есть? – есть. И рот закрой.
Были у меня и связи на стороне. А как без этого, если ты нормальный и молодой? Детей я не хотел, не хочу и не захочу: сначала, значит, расти их, трясись; потом – чем старше, тем проблемней. Кто же не знает? И неизвестно ещё, с чем к концу жизни окажешься. Не секрет, что иные граждане предпочли бы остаться бездетными, чем получить от своих выродков то, что получили. И не спорьте, даже слушать не хочу! Я в своей адвокатской практике навидался.
Куда уж лучше - иметь не детей, а приличный капитал. И тогда эта самая старость ничем особенным не грозит. Всё можно купить, вплоть до отличной сиделки из лучшей клиники.
Ну вот, прожил я со Светкой «номер один» эти семь лет, а потом папа-ректор взял и умер. А тёща заболела серьёзно.
Светка – давай хлопотать, возить, обследовать. Причём как с ума сошла: деньги пачками улетали. Так толку-то мало! Тёща слегла навсегда. А доколе это продлится – кто ж её знает. Оно мне надо?! Свою маму я только-только похоронил, да она и не лежала вот так, никого не мучила, умерла по-тихому.
Вот, тёща, значит, слегла, и наша квартира (кстати, огромная; хоть конём скачи!) тут же прочно пропахла то ли мочой, то ли непонятно чем, до ужаса отвратным. Я хотел было пристроить её в хорошее место – пусть там и досмотрят! – но Светка упёрлась как скала. До истерики.
Ну и до свидания, нашла идиота. Пусть одна и нюхает.
Я сразу съехал оттуда в мамину квартирку (вот как кстати умерла, ничего не скажешь!..), подал на развод и на раздел «совместно нажитого имущества», и пришлось Светке разменивать ректоровы хоромы и отдавать мне всё, что суд назначил. Уж я ли не в курсе, как всё грамотно провернуть? Все лазейки назубок знаю.
Так что я от развода только выиграл. А довольно скоро – ирония судьбы! - взял на работу в свою контору Светку номер два. Причём она сама мне позвонила: спросить, нет ли хорошего местечка «по-родственному». А мне как раз надо было найти замену одному помощнику, неожиданно сменившему город проживания: личное что-то.
Вот тогда-то Светка – номер два как раз и объявилась, как чуяла. Да она головастая, соображает на лету, только вот на старом месте с кем-то не сработалась. А что я – «бывший» её сестрички-подруженьки, так и что? Дружба дружбой, а табачок, как известно, врозь.
Взял я её, конечно. И не пожалел: кадр ценный. Я решил, что можно и жениться. Она хваткая, умная, внешне – очень ничего, как я и предпочитаю: высокая, фигуристая. И главное, мы с ней сразу совпали в жизненных оценках. И я наконец-то понял, почему Светка-первая часто говорила, что мы с её сестрой – два сапога пара; ведь, мол, оба циники, хоть и родные ей люди.
Поженились мы, и мои Светки сразу же люто возненавидели друг друга. Надо сказать, что Светка-два оказалась намного лучше первой: несравнимо более самостоятельная, а не размазня под папиным прикрытием. Даже новые тёща с тестем её немного побаивались, кажется.
Я стал первым официальным мужем их доченьки, потому что до меня – Светка почему-то раскидывала воздыхателей направо-налево, никто не удержался и до ЗАГСа не дошёл. А уже и годочки поджимали; становилось неприлично числиться незамужней.
Так я ей, оказывается, всегда нравился. А не отбивала у Светки-первой только потому, что якобы порядочная. Да ладно, будем считать, что так.
Светку-два я тоже урезонил быстро (не ожидала, видно!), как только она попыталась изобразить из себя главу семьи. Ей тут же пришлось понять, что мы – хорошая преуспевающая пара, делаем общее дело; и это всё, от чего надо отталкиваться, строя наши отношения. Ну, если хочет нормальной семейной жизни.
И как я сказал – так и пошло. Иначе не ужились бы.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
- Где ты таких козлов находишь, Света?! Вечно как вляпаешься!..
- Не преувеличивай. Этот – не такой уж и козёл по сравнению с другими. Хотя не лишён, конечно, тех же козлиных примет.
- И чем же он тогда лучше? Шило на мыло.
- Брось, Ирка, не завидуй. У этого денег – хоть отбавляй. И ещё немало заработает, у него на это «пунктик». А я помогу правильно потратить; чем не счастье?
Далее шёл «смайлик». На эту (конечно, взбесившую меня!) переписку своей второй жены я наткнулся совершенно случайно. Не имею привычки подглядывать-подслушивать, хотя и грехом не считаю; но тут – просто само вышло. А, значит, неспроста!
Был выходной, мы мирно сидели дома, каждый – за своим компьютером; и тут Светке позвонили, она и зависла. Любит перемыть косточки всем знакомым по случаю; было бы с кем потрепаться. Звонила Марго, самая большая сплетница в мире; и, конечно, менее часа Светке на неё было не потратить.
Жена, не прерывая интересное общение, ускакала на кухню сделать себе заодно кофейку, чтобы удовольствие было полным. А тут я подошёл взять бумагу у неё на столе, скользнул взглядом по экрану – и на первой же строчке присел: ничего себе!.. Подвигал курсор, прочёл и выше. Ух!!! Я, значит, дойная корова. Точнее, бык. И, может, уже с рогами?..
Первым желанием было, конечно, немедленно поставить нахалку на место. Но пока Светка увлечённо беседовала за стенкой, прихлёбывая кофе, я взял себя в руки и решил: подожду. Но какая стерва, а?!! Ведь мне-то вешает лапшу про чувства! Деньги, значит, - мой самый интересный штрих?!! Ах, ты…
Ничего, ничего. Сделаю вид, что и не подходил даже. Бумагу – быстро на место! Но теперь я буду следить за всей её перепиской. Благо, у аккуратной супружницы – всё по полочкам: вот они, пароли доступа, записаны в тетрадочке. Я мгновенно их переписал и похвалил себя. Отныне я буду знать всё, а не жалкие полразговорца.
Через полчаса Светка наболталась, а я – окончательно успокоился, и она вообще ничего не заметила. Уселась и продолжила, как ни в чём не бывало. Отлично!
… Рано утром, около пяти часов (Светку в это время мог разбудить только атомный взрыв) я быстро зашёл в интернет и пролистал всё. Эх, жаль!.. Чисто! И вчерашней переписки – нет и следа. Наверное, всегда удаляет?
Ничего! Я всё равно придумал, хоть и сушил голову целый день. Решение нарыл я гениальное, даже засмеялся от удовольствия! Пришлось, правда, хорошо заплатить, но зато я теперь буду получать на свою почту копии всех её переписок за день! – это я нашёл одного сообразительного парнишку в компьютерном клубе, дал ему Светкины пароли и посадил на постоянный «оклад». И всё, большой привет! Остальное – дело техники, в которой юноша понимал не хуже, чем я в своём адвокатском деле.
Прокол может быть только в том случае, если Светка поменяет пароли. А с чего их менять? Умный я, вот что. Эх, жаль, что телефонные разговоры так не проследишь!
Внешне – между нами ничего не изменилось. И я был даже рад, что подсмотрел. Воистину говорят, что настоящее значение события не всегда понятно сразу: ты думаешь, что это минус, а это плюс. Да ещё какой!
Правда, в её переписке – почти не было ничего интересного, чепуха и шелуха; но сам факт, что всё знаю, доставлял немалое удовольствие. Смотрел на Светку и думал: ты, милая, как на рентгене предо мною. Точно как амёба под микроскопом, и я, тихо наслаждаясь, наблюдаю все твои простейшие деления.
Спросите, а зачем мне тогда вообще жена? – а для статуса! Женатому адвокату доверяют значительно больше. Да и удобнее быть женатым, сами понимаете. Жена – универсальное приспособление: это и стационарный секс, и бытовые мелочи. Это такая прислуга со штампом в паспорте.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Если Светка время от времени писала подругам, что она меня «слепила из того, что было», то и я – мог сказать то же самое.
Жена – это вывеска мужа, и мне пришлось в неё немало вложить. У меня бывали и деловые выезды, и встречи; а Светка (я её сделал теперь своим доверенным лицом) часто сопровождала меня. И тут «работало» всё, что я проплатил: новая улыбка от лучшего стоматолога (ох и дорого!!!); золото в ушах и на руках; хороший деловой прикид; стильная причёска, макияж…
Вот отдельную машину – личную, её заветную мечту – приобретать не стал, это перебор. Ведь по делам нашей конторы мы ездим вместе, а если ей самой куда-то быстро надо, то существует такси. Мы ж не нищие!
И, хотя она пыталась поколебать меня слезами (даже, разозлившись, кричала, что тогда сама, раз я такой скупердяй, накопит на «тачку»), я не отошёл от первоначального решения.
И надо ещё сказать, что я не отбрасывал мысль и о разводе, мало ли! А как тогда будем имущество делить, если машина – «подарок»? Я до копейки прикинул, как будет, случись нам разойтись: уйдёт Светка, солнцем палимая, с чем пришла, и только. Ну, разве что заберёт свои тряпки, да ещё – зубы. Не вынимать же! Ни чашки больше не получит.
Она об этом не догадывается, да и зачем. Если и вправду дойдёт до развода – сама увидит. И колечки оставит, и браслетик; и пусть двигает к маме-папе. Какую взял, такую и вернул; ничего лишнего.
- - - - - - - - - - - - - - -
… Недавно я увидел по ТВ сюжетец – пальчики оближешь! Для сентиментальных баб – подарок на полгода, чтобы слюни со слезами смешивать.
Суть: жена самого маршала Маннергейма, чтобы он понял наконец, какое сокровище ему досталось, в один прекрасный момент – взяла и подалась в действующую армию! Побыла там, погеройствовала; восхитила всем этим вновь воспылавшего страстью супруга, но положение так и не спасла. Коварный любимый опять забросил её ради других дам…
Ох, роман!
Светка сидела рядом, тоже смотрела. Я хохотал, а она молчала, ни слова. А потом, когда пошли титры, вдруг вижу: носом зашмыгала.
- О! А что так? Птичку жалко? - съязвил я, а она взорвалась:
- Козлы вы все! Козлы, козлы, козлы вонючие!!!!!!!
(Ой, знаю. Читал!)
А Светка разозлилась не на шутку:
- Что ты скалишься, ну вот что????? Весело тебе, да?! Весело?!! Женщине в принципе – любой женщине! – ничего не надо, кроме любви!!!! Люби её, она солнце с неба для тебя снимет и на тарелочке подаст!!!!! Козлы, козлы бесчувственные!!!
Короче, одно только на уме: «любовь» и «козлы».
- Хватит, надоело! – скривился я. – Сама-то любить умеешь, праведница? Тебе только деньги мои надо. Думаешь, не знаю?
(Ого! Аккуратнее! Чуть не проболтался!)
- Знаю, дорогуша, по глазам вижу. Меня – вот лично меня, а не дензнаки! – ты и в упор не видишь. Так что не лучше ль на себя, кума, оборотиться? Прежде чем кумушек считать-трудиться?!
- Что в тебе страшно, Карл, - вдруг медленно сказала она, - так это то, что ты вообще не ведаешь сомнений. А кто не сомневается, тот мертвец.
И всё. И пошла в ванную. Сейчас выйдет, вся такая заткнувшаяся (минимум до утра); мордой – в стенку, и спать. Наказала меня, значит.
Напугала ёжика голым задом! Хороших снов.
- - - - - - - - - - - - - - - - - -
Через неделю меня ждал большой сюрприз. Хотя мы вроде бы помирились, общались мирно, и Светка уже допустила меня «к телу», в этот вечер – лицо у неё было чужое и значительное, новое какое-то, пока не изученное. Хотя все виды её мимики я раскусил давно.
Она сегодня не была в офисе, сказалась больной, и я разрешил отдохнуть. Мне-то её больничный ни к чему, сам же хозяин, поэтому лишней возни с докторами мы с ней не заводили.
Вечером я прибыл домой уставший, вымотанный, как никогда. Дело попалось непростое, пришлось напрячься. Потребовалось максимально включить личные связи, встретиться кое с кем с глазу на глаз; где поднажать, где попросить. Тут помощникам поручать – напрасно.
Но оно того стоило, конечно. Гонорар запредельный; мне такие деньги доставались за пять-шесть дел, а тут – сразу. Зато и вложиться требовалось всеми силами и нервами, до предела.
Приехал, значит, я домой в тот вечер измотанный, даже охрипший (провёл четыре встречи!!!), а тут – жёнушка с лицом Джоконды, отравившейся слабительным.
Спасибо хоть, что не с порога начала, а сначала подала ужин. Я немного передохнул; отпустило.
… И вот он, сюрприз. Киндер-сюрприз, гори оно всё! Мол, беременная!! Тычет мне под нос две полоски; объясняет, что это. А то я не знаю вроде!
- И что? Проблемы?!! – взорвался я. – Зачем вообще мне это сообщать?! Сходила, сделала, полежала – и всё! Потом выводы правильные извлекла про действенные противозачаточные средства. Учить, что ли, тебя надо? Ликбез устроить? Самое время после такого дня, ничего не скажешь!
- И других вариантов, я так поняла, ты вообще не рассматриваешь? – глухо спросила Светка.
- Каких других?!! Я тебе раз и навсегда всё давно объяснил!
- Но это же убийство, ты пойми! – она глядела смиренно, почти умоляюще.
(Может, шантажирует?.. Просто денег хочет? А откуда тогда две полоски?..)
- Чего ты добиваешься? – зло выкрикнул я. – Честно и прямо! Ну?!
- Честно и прямо – хочу родить, - потупилась она. – Мне ведь лет уже… Нового шанса не будет, чувствую. Не хочу одна жить…
- Так… Значит, со мной – это одна? Здорово. Распрекрасно просто. Я уже вроде табурета?!
- Нет-нет, - виновато зачастила она. – Понимаешь, я вдруг подумала. Что если… если… Если сделать то самое, это будет тяжкий грех. Раньше я не понимала, вообще не задумывалась, а сегодня вдруг поняла…
- Ну и что, раньше не делала, ты хочешь сказать? Вот только не лепи из меня школьника.
- Делала, не отказываюсь. Но давно, и один раз, и с тех пор была уверена, что неспособна, и вдруг такое!.. Пойми же, ну пойми! Не могу я пойти на аборт, не посылай меня под нож!!
- Вот тебе и здрасьте! – скривился я. – Слова-то какие нашла. Назови ещё меня садистом! Хватит ломать комедию на пустом месте. Поняла? Если хочешь оставить ребёнка – так это без меня. Уходи к родителям и твори, что душа пожелает. Алименты платить не буду. Не жди и не добивайся. Пока не знаю, как, но я принципиально найду ходы, переплачу кому надо сто раз, и мне помогут; но тебе - ни копейки не дам!!!! Ты хорошо поняла?!!
- Да уж, - она надула губы, собралась реветь.
Плевать, пусть хоть зальётся. Ишь, давить на меня вздумала!
- Правильно Света говорила… - прошептала .
О, интересно. Послушаем.
- Правильно сестра говорила, что ты не человек, а станок для печатания денег.
Ух, наглая. Обе наглые!
- А ты, значит, белая и пушистая, причём регулярно летаешь?!
Но она уже развернулась спиной и выходила из кухни, но по дороге обронила, как припечатала:
- И духовной инфляции тебе не избежать…
- Ой-ой, как страшно!
Я догнал её, резко развернул – а не надо такие коленца выкидывать! Отлично знает, как меня бесит эта её привычка сказать гадость и уходить!!! – и отвесил ей хорошую оплеуху. Она так и влипла в стену, а я проорал прямо в её бесстыжие глаза:
- Запомни! Мне! Диктовать! Нельзя! Нель-зя!!! Ни-ког-да!!! Я сказал – а ты слышала!!! Поступишь по-своему – ты тоже слышала, как будет!!! Так что иди, посиди, подумай хорошенько своими тупыми мозгами, и больше меня не дёргай!!!
… Я вернулся в кухню и проторчал там до глубокой ночи. Выпил от злости немало, но даже не запьянел, а только сильнее разъярился. Потом резко захотел спать, добрёл до кровати и свалился кулём. Успел только заметить, что Светки в спальне нет. Видно, убралась в зал, на диван. Правильно, глаза б мои её не видели. Хотя бы сегодня!
- - - - - - - - - - - - -
Светка эту тему больше не поднимала. Когда и что она проделала – я не спрашивал. По моим наблюдениям, поступила умно. Денег на аборт не просила, так у неё же и свои средства есть. Уж на это дело хватит, я прекрасно знаю цены. Мои «левые» подруги иногда говорили про свои «залёты», и я им не отказывал, давал сумму. Я мужик или кто?!! Умею отвечать за свои действия. Поэтому и считают порядочным.
Я загрузил Светку работой в конторе, даже пообещал «премиальные» за старание. Она и впряглась, даже вроде обрадовалась.
А потом ещё и сказала, что я, в общем-то, прав: какие из нас родители? Дескать, и кому всё это надо вообще?.. Ну, наконец-то дошло. Заодно и урок хороший получила.
Тут опять подоспело прибыльное дело, было над чем подумать. Я особенно любил, если работа возникала творческая, если нужны были приличные усилия, чтобы исхитриться и запустить процесс по нужному руслу, пусть и не… как бы это точнее сказать, не очень законному. Но тем интереснее! Любой каприз – за ваши деньги. И чем труднее, тем дороже. Деньги не пахнут. И чем их больше, тем вернее они не пахнут.
Мои цели однозначно оправдывали средства, к тому же вера в свою ловкую и хитрую силу – ощущение непередаваемое.
А это новое дело было о наследстве, что я особенно предпочитаю. Ведь тут ходов и вариантов – как в многоэтажном лабиринте; и столько же выходов, сколько тупиков. Найти надо самое лучшее для клиента решение, самое выгодное положение. А у меня – говорю объективно – гениальность, а не просто талант. Судя по очередям ко мне и результатам – я верно себя оцениваю.
И это подвалившее дело должно было в итоге привести к тому, чтобы истец получил полдома и смог его продать. Получил бы как наследство после умершего отца, всё логично. Загвоздка заключалась в мамаше заявителя, которая, тоже вполне законно, после смерти супруга стала единовластной хозяйкой этого самого дома. А взрослый сын, давным-давно живущий отдельно, мог наследовать только после неё, так выходило по завещанию.
Но сын ждать не хотел. Мало ли что там по завещанию! Можно понять? – ещё бы. Молодой ведь, планов громадьё.
Я ему сразу объяснил, что в самом лучшем случае он сможет выгрызть себе только половину дома. И это я смогу провернуть. Но сына такое не устраивало, он хотел весь дом, и за это готов был пободаться.
Ну что ж, мамаша пожилая и на подъём тяжёлая; можно просто состряпать нужные бумаги да и подсунуть ей в удобный момент. Она же не ждёт никакого подвоха, это в данном случае – только плюс. Ни сном, ни духом, так сказать. Вот умер муж; она погоревала да и стала доживать себе тихо в родной хате. Всё, мол, своим чередом. Сыну так и говорила:
- Алёшенька, как меня схоронишь – всё твоё будет. Недолго уже, чувствую.
Но сынку не терпелось, видно. Что там у них не клеилось – но моё дело, я особо вникать не стал, но сын решил отжать домик прямо сейчас.
И я рассудил здраво: буду «доить» клиента до последнего. Выгорит – хорошо; а не выгорит – так мне за долгие хлопоты всё равно полагается огромный куш. Тут можно тянуть и тянуть, деньги-то по договору будут течь непрерывной струйкой в мой карман: за каждый ход, за каждую бумажку, за любой совет. И большой привет.
Взялся я как следует, старушка сопротивлялась вяло, однако от обиды решила всё-таки не сдаваться; наняла и себе адвоката. Я его как раз неплохо знал, мы встретились и обсудили ситуацию. И, конечно, договорились: он раскручивает мамашу, я – сыночка (до тех пор, пока у них хватит сил и средств). И будем друг друга держать в курсе, ведь обоим выгодно.
Так делают гораздо чаще, чем вы думаете. Ну, а кто виноват?! Пусть сами за свою глупость платят, а нашему брату-адвокату – всё на пользу и на хлеб с маслом.
… Закрутилось, понеслось. Бабке и надо было всего-то перетерпеть четыре заседания, и дело в шляпе. Выходило всё-таки по её! Нервы, конечно, поистрепала бы, не без этого. Но дело обычное!
Конечно, ничего этого я сынку разжёвывать не стал: я работаю - он надеется; я напрягаюсь - он платит. И больше ничего. Всё согласно договору. Я как престижный бренд, беру строго по чину.
Но, видно, сынок был по жизни везучий. То ли его кто надоумил, то ли сам дошёл, но решил он родительницу психологически задавить. Авось поможет! Тоже тактика, а как же. Начал он прямо с первого заседания: отвечая на вопросы судьи, ответчицу упорно матерью не называл, а только по имени-отчеству: Любовь Михайловна. Так мало этого, он и к ней самой точно так же адресовался. И на «вы».
Что с бабкой сделалось, не описать! Я сразу оценил, каков сукин сын. Ловок, психолог! Мамаша тут же скисла, глаза на мокром месте, руки трясутся:
- Алёшенька!.. – залепетала. – Какая я тебе Любовь Михайловна, я же тебя родила, сыночек… За что гнобишь, куда тебе дом?.. Ну, продашь, а я как же буду, подумай?.. Где?..
А он и бровью не ведёт, молодец. Вежливо так, настойчиво, с железными аргументами: «Вы, Любовь Михайловна!»
«Вы» – и точка.
Короче, на третьем заседании – бабка не выдержала: схватилась рукой за грудь, судорожно смяла кофтёнку, охнула: «Сыно…» - и рухнула. Обширный инфаркт; похороны-поминки.
Сыну достался весь дом, мне – гонорар. Тут случай дело выиграл, а не я. Но уговор дороже денег, не так ли?
- - - - - - - - - - -
После такого удачного дела решил я устроить себе отпуск, давно не отдыхал. Светке объявил, она обрадовалась, засуетилась, начала хлопотать насчёт путёвок.
Ну и хорошо. А то мне и самому была неприятна наша ссора, когда я дал ей пощёчину. Ведь всё никак не сглаживалось. Нехорошо, что ни говори. Можно было и не бить! Словами надо обходиться, я же профи.
Кстати, я уже тогда отказался от услуг того шустрика, который следил за перепиской жены. Ничего особенного там и не было, а деньги я платил. Значит, лишнее. Но что-то всё-таки помучивало; какой-то подвох ждал впереди, я нутром чуял. И, как всегда, не ошибся.
Когда уже с поездкой всё решилось, вещи были собраны, дела распределены, и вообще всё-всё-всё подогнано и приглажено в виду интересного отдыха, мне позвонила «бывшая».
- Что, миленький, тебя можно поздравить с прибавлением?
Вот так с налёту; ни привет, ни хорошая погода. Мы с ней со времени развода вообще не общались, а тут – «нашлась». Неспроста!
- С каким прибавлением? Что, головой ударилась?
- С каким?! Не знаешь?!! Ой, не могу!.. С наследником тебя! Светка-то беременная, пятый месяц. Ну, что молчишь?
Я в ярости бросил трубку. Что такое, откуда?! Но ведь зачем ей врать?.. Радостная такая звонила, в голосе – тонна яда!
Еле я дождался благоверную. Она, как назло, по магазинам завеялась! Но как только пришла – я сразу в лоб:
- Ты что, аборт так и не сделала?!! В глаза смотри!!!
Светка побелела, задышала часто: откуда знаю?..
- Говори, а то придушу!!!
… Вот оно как! Нет, не сделала, а теперь – сроки вышли. Всё, влип.
Ну, нет. Это она влипла!
Я абсолютно спокойно – сам удивился! – велел ей уматывать. Только быстро, иначе я за себя не отвечаю! Голову оторву. И плевать, что посадят!
Она испугалась, кинулась метать вещички в чемодан со скоростью рыбы на нересте. Пока она бегала по квартире, я позвонил туроператору и отменил одного туриста, то есть супругу. Бывшую уже. Вернусь – оформлю развод на три щелчка.
На другое утро я уже летел в заветный отпуск один, довольный и свободный. Светку с её «плодом любви» я вычеркнул из своей жизни сразу, без сомнений и терзаний. Никто, кроме неё, не виноват, так что все претензии – к себе. Точка.
- - - - - - - - - - -
Отдых задался сразу: уютная и очень приличная гостиница, интересная программа на все дни; покладистая горничная, которая мне вообще ничего не стоила. Так, сущую мелочь.
Я с ней и не разговаривал, хватило нескольких жестов и лишнего доллара на туалетном столике, и дело в шляпе. Хороша мулаточка, вкусная.
В общем, рассказывать особенно нечего. Время пролетело незаметно, что и является признаком полного душевного покоя. Я воспринял это как некий момент перехода в новое качество жизни, которую собирался любить и дальше, но уже опять свободный.
Вернулся, значит, я домой, а Светки - как и не было никогда, и это правильно. Зачем ещё лишние выяснения, ничего другого я бы ей уже не сказал. Пока отдыхал, укрепился в своём решении окончательно, и полное отсутствие Светкиных следов воспринял как отличный знак. Всё-таки, как ни говори, такие разговоры - это гарантированная порча нервов. Я же не железный, в самом деле!
Я не хотел Светку больше видеть (мысль о том, что она беременна, вызывала брезгливость), поэтому поручил заняться моим разводом по доверенности одному из коллег. Светка, на удивление, никаких возражений не выдвигала, не звонила, ничего не требовала, и всё прошло гладко: вот оно, свидетельство о разводе.
Интересно, что теперь? Если запишет меня отцом, то по закону будет права. Но я не стал заранее волноваться, а жил как жил. Время покажет! Я почему-то чувствовал, что как-то решится, не затронув меня.
И вот скажите, что не бывает ясновидения! Мне потом передали, что Светка разродилась неудачно, чудом осталась жива, но ребёнка спасти не удалось. Вроде мальчик был. А, впрочем, неважно.
Ну и всё. Пусть устраивается моя бывшая, как хочет: потеряла мужа, и что? Что кому доказала, с чем осталась?! Вот это ей заметка на всю оставшуюся жизнь.
У меня же как раз - просто повалило одно выгодное дело за другим; успевай только поворачиваться. В конторе на место Светки быстро нашёл отличную помощницу, амбициозную и хваткую. С этой Евгенией мы прекрасно сработались и легко поладили.
Она настолько понравилась мне деловыми качествами, что я взял к себе и её мужа (редкого подкаблучника!), посадил его разгребать бумажки за очень умеренную плату. По Сеньке и шапка, сами понимаете. Но Евгения было очень благодарна и обещала «не забыть добро». Она так впряглась в работу, что я просто ахнул: да это просто клад, а не помощница! Конечно, я тут же увеличил ей зарплату.
И, что самое ценное, с появлением Евгении – я разгрузился окончательно. Конечно, не устранился совсем, но оставил себе только то, что доставляло истинное творческое наслаждение, ведь я же высокий профессионал! И без ежедневной порции адреналина себя не мыслю.
Про Светку-номер два время от времени доходили слухи: она с кем-то сошлась. На здоровье. Мне ведь повезло, что я так легко отделался. Сколько хлопот она мне обеспечила бы в случае, если бы младенец выжил! Конечно, я бы отбился, это без вариантов; но побегать пришлось бы. А лишние баталии не нужны никому.
- - - - - - - - - - - - - - -
Почему возникла в моей жизни Наташа, я и сам не понял. Именно возникла, по-другому и не скажешь. Я даже подумал тогда, что нет на свете ничего случайного, настолько всё это вытекало из моего прошлого.
Было так: однажды моя новая помощница Евгения подошла с просьбой. Я сначала подумал, что снова хочет кого-то из родных пристроить. Благо, с муженьком-то получилось. И когда она начала со слов:
- Моя родственница…. Ничего такого, седьмая вода на киселе… -
я моментально подумал, что могу взять новое протеже уборщицей, но не более. Ведь других вакансий нет.
Но Евгения просила не это:
- Моя троюродная сестра хотела бы узнать, как лучше поступить.
Она кратко обрисовала ситуацию: сын этой сестры Натальи, четырнадцати лет, по просьбе учительницы помогал в школе разобраться со старыми окнами. То ли раму раскручивал, то ли окно открыть пытался, не суть. Дело было на весенних каникулах, и его классная дама – решила немного навести порядок. По своей инициативе, конечно. И, видно, подзабыла, что детей нельзя привлекать в таких случаях. Но ведь понять её можно: эти детки в таком возрасте «лбы» уже приличные; почему бы не напрячь немного? Нас в своё время прекрасно привлекали к труду, и ничего. Вот и сын этой Натальи – наверняка «деточка» будь здоров!
Но случилось несчастье: стекло, в котором была трещина, при сотрясении раскололось, сдвинулось, и – ужас! – верхняя его часть, как нож гильотины, обрушилась на плечо мальчишки, очень серьёзно его поранив.
Ну, ясно! – крик, кровь, истерики, «скорая». Сделали мальчишке срочную операцию. Между прочим, не бесплатную, но удачно. Так вот, Наталья хотела узнать, можно ли вернуть деньги за операцию. Если да, то как?
Ха! Не только возможно, но вообще не составит труда. И деньги вернуть, и посадить учительницу вместе с директором. Запросто, если грамотно взяться.
Выяснилось, что Наталья – рохля, даже заявление ни на кого писать не стала. Мол, несчастный случай. Ну, бывают же простаки, поразительно! Так я Евгении и сказал. Но добавил зачем-то:
- Пусть она придёт сюда. Объясню и помогу.
Евгения посмотрела на меня вопрошающими глазами, и я пообещал, опять же весьма неожиданно для самого себя:
- Бесплатно, в качестве шефской помощи в честь нашей с Вами дружбы.
… Наталья явилась на следующее утро. Как я уже говорил, возникла. И я прилип к стулу. Красавица? - не знаю. Вот не знаю, хоть стреляйте. Но глаз оторвать я не мог. Передо мной стояла не молоденькая «модель» - ноги от ушей и прочие приятности – а женщина средних лет, невысокая, очень хрупкая, просто фарфоровая. Беленькая, похожая на лилию. Только как будто слегка поникшая от долгого стояния в несвежей воде. Прозрачные озёрные глаза, густой румянец смущения до самой шеи, и голос – редкого тембра и удивительной красоты; неожиданно низковатый, бархатный, богатый такими интонациями, что… Короче, мне чуть худо не стало. Я даже, подумал, что бывает всё-таки на свете любовь с первого взгляда, но тут же одёрнул себя: чушь. Перегрелся, что ли?..
Я усадил её. Выслушал, вникая в каждое слово. Она хотела только одного: материальной помощи от школы.
Я же развернул перед ней широкий план вполне законной мести: с шумными посадками, со скандалом, и отсюда - с очень хорошими деньгами. Сто раз можно вернуть всё, что потратила.
Но она охнула и отшатнулась:
- Что вы, Карл Карлович! Мне такого не надо; как жить потом с этим, что вы?!!
Вот тебе и на. А что тогда?
А она продолжала:
- Поймите, ведь у той женщины тоже дети!!! Она же не нарочно, как же можно… Это же несчастный случай!!! А я её – в тюрьму, да ещё и платить мне столько из своего кармана! Где, где она возьмёт?! Что вы!!!
Пришлось ей даже водички налить, уговаривая, что можно и по-другому… Такого «клиента» я видел первый раз в жизни, клянусь. Психушка, наверное, по ней плачет.
В конце концов, она просто начисто отказалась от каких бы то ни было действий, потому что, видите ли, «пострадают хорошие люди». Ну, невероятно! Так и ушла, вытирая слёзы и приговаривая:
- Ведь всё обошлось, Бог спас… Так зачем же?..
Выпроводил я её и задумался.
Очень, очень мне захотелось ей угодить. И не поверите, засвербило доказать ей, что я тоже – мужик что надо, из «хороших людей». Что я, чёрт возьми, благородный!
Я завёлся, всё хорошенько выяснил и передал ей через Евгению, что нашёл выход, при котором никто не пострадает. Попросил, чтоб Наталья пришла снова. Я и вправду нашёл, не вру.
Мы вместе с Натальей составили бумагу, по которой выходило, что мальчик сам полез, никто не просил; что он вообще случайно пришёл в этот день в школу. А стекло упало, когда учительница вышла. Он, мол, начал зачем-то сам открывать. И прочее такое. К этому - приложили документы из больницы: стоимость лекарств, самой операции и т.д. Подытожили сумму нужной компенсации, добавили пару убедительных фраз о нелёгком материальном положении семьи. И всё это – в отдел образования.
И ещё одно сделал, о чём, конечно, не сказал Наталье: подсуетился дополнительно через «своих», нашёл прямой ход к большому начальству в этой системе. Бумага пошла, и результат не заставил себя ждать. Наталью вызвали получить деньги, все до копейки. Всего-то две недели и прошло.
Она ко мне прибежала радостная, глаза сияют, чуть не целует (а я б не возражал!):
- Карл Карлович, дорогой!!! Вы лучше всех!
Что и требовалось доказать.
Через три дня позвонил ей с приглашением:
- Наташа, давайте отметим! Я закажу столик, не отказывайтесь. Мне это дело подарило очень полезные связи, так что это вам спасибо, а не мне.
Психолог, да? Кто откажет? И она согласилась, конечно. Но смущённо спросила:
- А можно, я… Я приду с сыном? Он тоже хочет вас поблагодарить.
Да ладно, для первого раза это даже лучше. Я великодушно предложил взять и мужа, ведь праздник-то семейный! Я пошутил, а она обрадовалась:
- Ну, это вообще здорово!
Вот бред. Но сказал «а», говори и «б».
- Да-да, все приходите!
Идиллия, застрелиться можно.
- - - - - - - - - - - -
Но пришла она только с сыном. Торопливо пояснила:
- Извините, Карл Карлович… Муж у меня… как бы точнее сказать… некомпанейский. Я не стала уговаривать, раз уж так не хочет.
Надо же, а мужичок-то непростой. Или чересчур гордый, или глупец. Я такую женщину – ни за что б одну не отпустил. Ну да ладно, мне же лучше. О чём бы я тут с ним беседовал?
А мальчишка (его звали Никита) мне ничуть не помешал. Он был весь в своих мыслях, просто сидел и вежливо угощался. Я, конечно, спросил, как здоровье. Он радостно объявил, что всё позади, почти нет проблем. И, к моему полному удовольствию, минут через двадцать Никита попросился уйти. Наталья отпустила: ясно, с друзьями ему интереснее.
И наконец-то мы остались вдвоём, чего я, собственно, и добивался. Наталья немного выпила, расслабилась. Вино оказало благотворное действие, сняв так не идущую ей зажатость, виноватость.
Есть люди, которые всегда чувствуют себя виноватыми. Как правило, такое поведение – результат длительного психологического давления, и я прекрасно понял, что давил на Наталью именно муж. Да она и сама, осмелев от вина, об этом сказала. Видно, поняла мой к ней интерес (а какая женщина не почувствует?); да и накопилось, наверное, в душе немало.
Если вкратце, то супруг Натальи был, как он сам настаивал, «мужик на все сто». Со всеми вытекающими; то есть в худшем смысле слова. Он чётко делил все дела на мужские и бабские, и ехал только по этим рельсам.
То есть, например, вопрос с операцией сына – это женское дело: все эти больницы, школы… И встречи с адвокатом – очевидно, тоже. Да, твердолобый дядя. И точно дурак. Я прекрасно понял его логику, но мне она подходила: упускать Наталью я не собирался. С каждым днём думал о ней всё больше и больше. Можно сказать, что не было теперь минуты, когда б я о ней не думал.
Перед глазами всё время стоял её худенький профиль, губы, плечи… Чем, чем она меня взяла?! Ведь ни разу в жизни мне не понравилась женщина такого типа! Чертовщина какая-то. Но стоп, аккуратно! Тут с наскока не выйдет. Я понимал, что передо мной – так называемая порядочная женщина. Без кавычек.
То, что она не любит своего благоверного, просматривалось как на ладони. Некого там любить и не за что. За три часа ресторанного общения я понял всё, что хотел. Можно сказать, профессионально исследовал «клиента». Слушая её, я чувствовал – как бы поточнее выразиться – что я ей тоже не пара, увы. Что я циник и прагматик; умник, всё-таки не понявший в жизни чего-то главного. И радовался, что она-то как раз этого и не видит, а, наоборот, рассматривает меня с самой лучшей стороны.
А ведь, если бы она не приглянулась мне, то не помог бы за «спасибо». Да, выслушал бы, раз уж обещал, дал совет на три копейки и выставил бы вежливо. И тут же забыл! А она-то решила, что я такой распрекрасный…
И – верьте иль не верьте! – ни за что не хотелось мне, чтоб она поняла наоборот. Я должен был остаться иллюстрацией первого впечатления! Но это надо или ломать себя, или играть; третьего не дано.
Я подумал: пока я по ней сохну, можно и подыграть. Ну, не навеки же прикипел! Вот добьюсь своего – и всё пройдёт, вернётся в норму. Нижняя чакра уравновесит верхнюю, примерно так.
- - - - - - - - - - - - -
И мы начали перезваниваться. То есть, звонил, конечно, я. Всё время интересовался, как Никита; спрашивал, нет ли трудностей. То есть строил из себя такого ответственного адвоката, который думает про клиента и после окончания дела. Она это так и принимала. Хотя, я уверен, не исключала и мой чисто мужской интерес.
Как-то в одном разговоре я аккуратно выяснил, не ревнует ли муж к моим звонкам. Она ответила, что, во-первых, он никогда не интересуется, кто ей звонит, а, во-вторых, он якобы не ревнивый.
Да бросьте, ревнивый наверняка. Просто Наталья настолько не вызывает подозрений, что… У неё же на лице всё написано. Вот теперь я понял, почему он так легко отпустил её в ресторан: гарантией была она сама. Да, крепкий орешек; такие женщины мне не попадались вообще, но тем интереснее.
Наши беседы становились всё более непринуждёнными, даже с философским уклоном. С ней было интересно поговорить, что нечасто бывает, когда «дружишь» с такими намерениями, как у меня. Мне стало интереснее жить. То есть, не то, чтобы до этого я жил неинтересно; но Наталья привнесла в мою жизнь совершенно новый, незнакомый привкус. Я не знаю, как до конца обозначить словами, ведь слово «любовь» меня по-прежнему не вдохновляло. Нет её, нет. Ну, и нечего дёргаться.
Что у меня к Наталье? – страсть, обычная страсть. Правда, очень сильная, это есть. И такого у меня никогда не было. Но потому, что и сама Наталья – исключение, а не правило.
Расставив таким образом для себя все точки над «i», я сразу успокоился и взял себя в руки. Ведь что теперь мне нужно? – достичь цели, без этого никак. Да я просто уважать себя перестану! Захотел – добейся; на том стою.
Я потихоньку подбирался к тому, чтобы опять пригласить Наталью куда-нибудь поужинать, и на этот раз чтобы понимала, что мой интерес больше не адвокатский. Думаю, она этого подсознательно ждала, но боялась себя. Ведь я ей нравился, но она, видно, запретила себе эту мысль. Какие у неё представления о любви, я, конечно, не знал, но кое-что начал понимать. Ну, например, она однажды обронила:
- Настоящий мужчина – не тот, кому женщина не указ, а тот, у кого она никогда не плачет.
И надо быть полным идиотом, чтобы в этом не прочитать всю повесть её семейных отношений! Вывод сам напрашивается. Тем лучше: отбить женщину с такой историей - проще пареной репы. Но только надо очень аккуратно; тут не только каждое слово, но и каждая пауза – в зачёт.
Итак, в семье Наташи – с её стороны – было отношение ровного стола. Так примерно я для себя определил. То есть она была хорошая жена и рачительная хозяйка, но только потому, что так надо. А раз надо – то соблюдается точно, как прописано, как принято. Но на этом – всё.
Можно наверняка сказать, что Наташа давно решила для себя, что «внутренняя» её жизнь – это только личное, тайное. От неё требовалось лишь внешнее, и тут она была отличница. Видно, на том и остановилась. А чего стоило, например, вот это её откровение:
- Счастье – это свобода любить и свобода ненавидеть.
А?!! Умеющий слушать – да услышит!
Она призналась мне, что постоянно, как бы со стороны, рассматривает свою жизнь. Вот так сидит и рассматривает, как книжку с картинками, оживляя в памяти запахи, звуки, эмоции: те, что были, а теперь лежат в старой шкатулке прошлого. Можно сказать, что Наташа в настоящем времени как бы и не жила.
- - - - - - - - - - - - - - -
И мы всё-таки стали близки. Это мне стоило почти года усилий, но я своего добился. И – сам над собой смеялся, честно! – понял, что не могу без неё. И, возможно, никогда не смогу. Вот не просто так – довёл до постели и доволен, нет! Я всё-таки, как ни странно, полюбил?..
И был счастлив. До неприличия, до истерики! Я просто по-другому стал дышать. И получилось это взаимно, иначе у меня ничего бы не вышло.
Но с этим надо было что-то делать. Её муж не знал и не догадывался, но надо было решать, а не просто потихоньку встречаться. Мы теперь хотели быть вместе. И неважно, как дальше сложится. Ведь если с ней – это и есть сама жизнь! Вот в какой переплёт я попал, а радовался, как несмышлёныш.
Я очень осторожно (а с ней иначе было нельзя) стал вести разговоры-намёки, как трудно жить, скрывая что-то. Дескать, хочется нормальной свободы поступков, а не бесконечной оглядки.
Она сразу – я видел! – обрадовалась:
- Правильно, Карл. Если бы ты не заговорил наконец про это, мы бы не смогли дальше быть вместе. Сил нет врать, до того тошно…
… И всё как-то сразу вдруг решилось: не успел я и глазом моргнуть, как моя квартира снова стала семейным гнёздышком. Она переехала ко мне, забрав Никиту. Конечно, пережила неприятную сцену, когда мужу сказала. Ведь произошло самое неожиданное: этот пень вдруг воспылал нежными чувствами, плакал, клялся… Наташа не стала мне подробно рассказывать, но несложно было понять и так. Лучше бы проклинал.
Да придуривался он, что тут гадать! Зная Наташу, он отлично сообразил, что такая тактика – самая верная. Если б у нас не зашло так далеко, то мог бы, пожалуй, и вернуть. Наверное, ноги ей целовал.
Но сына почему-то отпустил без эмоций, даже не поговорил с ним. Не спросил пацана ни о чём! Хочет ли тот к новому папе или нет... Что это?! Дешёвый спектакль разыграл, а Наташа – дней десять ходила как в тумане. Я боялся, что заболеет. Вот уж вместе мы, живём-поживаем, а она как приговорённая… Однако постепенно начала успокаиваться.
Но с официальным разводом – дело застряло прочно: бывший умолял этого не делать, был согласен на всё. Мол, живи, с кем хочешь, но только не разводись. И было очевидно, что тогда впереди – развод через суд. А пока муж всё оттягивал, так как верил, что Наташа «натешится и вернётся».
… А я не знал, нужен ли мне её официальный развод. Дело разве в этом?! Она со мной, остальное – детали. Но вот Наташа в принципе не выносила, если было что-то «неправильно». Никита – тот на удивление быстро прижился; да и то: папаша ему даже не звонил. Я не удержался, спросил: что, батя такой равнодушный? Сын же всё-таки.
- А он ему не родной, - буднично ответила Наташа.
Я даже присел! Вот это тихий омут…
- Как так?!
- Да вот так. Он меня уже с ребёнком взял.
- Ты что же, была до него замужем?
- Нет.
И Наташа объяснила:
- Понимаешь, Никита – сын моей младшей сестры. Ну, как говорят, ветром надуло... Однако ей не повезло не только с этим, она умерла при родах. Ну и всё. А кроме меня – у новорожденного никого не было, наши родители давно умерли. Могла ли я допустить, чтобы мальчика в детдом забрали?
Теперь хотя бы ясно. Впрочем, это и к лучшему.
- Ну ладно, - спросил я. – А муж твой, если тебя с Никитой взял, любит его, наверное?
- Не знаю, - задумчиво ответила Наташа. – Он к нему всегда ровно относился.
- А Никита? Папой звал?
- Да, - кивнула Наташа. – Мы мама-папа. Но мальчик всегда знал правду, мы так решили. Потому что потом всегда найдутся доброжелатели…
- И что же, по большой любви, значит, поженились? – съязвил я, почему-то разозлившись.
- Нет, не думаю, - не обиделась она. – Правда, он за мной немного поухаживал, но, в общем, всё было неромантично. У нас с сестрой имелась лишь комнатка в коммуналке, крохотная. И соседи-скандалисты! Мы там с рождения жили, вроде и привыкли, но… Пока родители были с нами, имелась защита, что ли. А как сами остались, тут и началось; а потом – Никитка. Крошечный, кричит всё время… Я же – после похорон сестры… Вспомнить страшно. Вот тут Коля и появился, когда я с малышом гуляла: помог коляску в подъезд занести, там ступеньки. Слово за слово, познакомились. Я ему взяла да и рассказала, как и что. Видно, уж очень устала чего-то. Вот он и начал заходить, предлагал помощь; потом позвал замуж – я и пошла. Ничего интересного.
- А комната? – не унимался я.
- Продала, куда ж её… Тем же соседям и продала, они спали и видели! Да и то, их же пятеро во второй комнате. Тут взвоешь!
Поговорили, в общем.
-- - - - - - - - - - - - - -
… Месяца через два Наташа меня спросила:
- Карл, а ты почему про развод больше не спрашиваешь? Что, совсем не интересует?
К тому времени мы уже, как говорят, притёрлись, и я был доволен и спокоен. Трудился с интересом и большой отдачей, денежные дела так и плыли сами ко мне в руки. Наталья по-прежнему работала в своей аптеке, Никита – ездил всё в ту же школу, не захотел переходить поближе. Идиллия, да и только. Так мне казалось. А развод?.. Да меня и так всё устраивало, зачем брать в голову лишнее.
Ясно, что упрямый Николай по-хорошему развод не даст. Конечно, можно обойтись и без его согласия, но это – немалая возня. Может, сам передумает, наконец? Лучше всего было подождать, не тратя напрасно нервы. Наташа молчала на этот счёт; так мне-то чего суетиться?!
И вот теперь – спросила… Ну, раз так, - давай обсудим! И я откровенно сказал, что думал:
- Слушай, ну не хочет он по-хорошему, так и плевать. Живём и живём; не в бумажке же дело. Главное, что вместе.
- Но ведь… - она растерянно теребила край скатерти. – Ведь мы же хотели… настоящую семью. Или я не так поняла?..
Вот, приехали. Баба есть баба. И что надо? Живут у меня, как сыр в масле катаются. Я в ней души не чаю. Что ещё не так?!!
- Наташа! – повёл я решительно. – Давай, в самом деле, окончательно решим. Нам же с тобой, в принципе, так даже лучше и максимально выгодно! Не хочет твой благоверный – и не надо, прекрасно! Сама посуди: если с ним что-нибудь случится, то ты – законная наследница квартиры и всего остального, что в ней есть. Законная!! Улавливаешь? Это я тебе говорю как адвокат. Будешь в порядке! А разводная – ты никто и звать никак. Ведь его квартира была приватизирована до тебя, поняла? До вашей женитьбы.
… Она смотрела на меня так, как если я был не я, а скажем, дракон, изрыгающий пламя.
- А почему, Карл, - спросила она дрожащим голосом, - с ним должно что-то случиться? Да и вообще, мне и в голову не приходило…
Тут я взбеленился:
- Ну, что вообще?!! Да хватит, наконец, жить в выдуманном мире! Жизнь – она намного проще, чем ты воображаешь; уж я-то точно знаю!!!
- И предлагаешь поверить тебе на слово, как хорошему специалисту? – перебила она, странно блестя глазами.
- Да, и это тоже!!! Что не так? Бумажки с печатью не хватает тебе, я так понимаю?! И вообще, я смотрю, ты что-то не собираешься хотя бы имущество с ним поделить для начала, такая вся потусторонняя и отрешённая! Знаешь, всему есть предел; мы живём вместе, но я же не благотворительная организация!!!
… Зачем я это орал, - вот не знаю… А она выслушала и вообще ничего не сказала.
А дело, наверное, было в том, что Наташа с Никитой стали меня раздражать. И я уже невольно думал: всё-таки хорошо, что мы не в официальном браке. Любовь-то, может, и есть; но наверняка не бывает, чтоб она не кончалась. Наташа по-прежнему меня волновала, но… Мне, честно говоря, гораздо легче и проще было со своими Светками. С ними – я оставался какой есть, а с Наташей – всё время приходилось сверяться, так ли я говорю, да в каких выражениях, да не веду ли я себя недостойно. И прочая чепуха!
Так ведь я, значит, опять оказался абсолютно прав: то, что меня «накрыло», - это просто страсть. Да, сильная. И да, раньше такого никогда не было. Ну и что? Что?!! Мало ли как в жизни случается. Я заметил, что начал буквально вслушиваться в каждое её слово. И всякий раз невольно отмечал: она не от мира сего. Что есть, то есть. И Никита – такой же, один в один. Хоть я с ним практически не разговаривал (а зачем?), но понял прекрасно, что никаких отличий. Он тоже – как глянет, так сразу неуютно становится. Неприятно, что говорить. Однажды ни с того ни с сего он спросил меня:
- Скажите, а вы маму на самом деле любите?
Я прямо оторопел. Во-первых, не его, сопляка, дело. А, во-вторых, я вообще не собирался ему это объяснять. Даже Наташа никогда не спрашивала. Или спрашивала?.. Не помню.
И я ответил, что ТАКОЕ – сразу видно, а спрашивать - лишнее, чего зря языком молоть.
- Человек должен знать, что его любят. Знать, а не догадываться! – строго заключил Никита.
Смотрите-ка, он ещё меня поучать взялся?! Я отшутился, хотя внутри всё заклокотало. Что за намёки?! Такие личности, как он и Наташа, ничего просто так не произносят. И это тоже бесит, бесит, бесит!!!
Вот и тот мутный разговор, когда я вопил про её наследство, тоже словесного продолжения не имел, но он стал началом конца. А я ведь почти сразу пожалел о своих словах, но что толку? А, может, и хорошо?.. Рано или поздно, а прорвалось бы, раз уж я начал ловить себя на таких мыслях. И чего тянуть, какой смысл? Ведь по-старому всё уже равно не будет.
- - - - - - - - - - - - -
Я угадал: по-прежнему уже не могло быть однозначно. Наташа – в своей отрешённой манере - через два дня, помыв посуду после ужина, сказала почти спокойно:
- Карл, спасибо за приют и заботу; а теперь мы с Никитой уезжаем.
Я, признаться, ждал чего-то подобного; но так буднично, почти без эмоций… Да и куда? Неужели Николай всё-таки дождался?
- А!! – вспыхнул я. – К папе Коле, да?!
- Нет, - она медленно вытирала руки. – Николай – это прошлое.
- И я прошлое? – передёрнуло меня.
- Да. И ты. Я сейчас между прошлым и прошлым, и это надо менять. Хотя бы ради сына: ему нужно настоящее и будущее.
- Слушай! – возмутился я. – Но ты можешь хотя бы уходить как-то более естественно, что ли?! Что ты строишь из себя Деву Марию во плоти? Самой-то хоть не противно? Ты же обычная! Была бы красавица неземная, так хоть понять можно эти выверты… Ну, зацепила меня, ну, было у нас нечто! Так теперь-то что?! Что ты с подиума никак не сойдёшь?!! Чего ты виноватого из меня лепишь, чуть ли не подлеца?! Дескать, ты уходишь в никуда, а я… В степь, что ли, собралась?
Всё это я орал ей в затылок, потому что она, почти не обращая внимания (но волновалась, я же чувствовал!) быстро собирала вещи. Ей помогал Никита. Тоже без единого звука. Ну, семейка!..
Как пришли – так и ушли: два чемодана и сумка. Лишь в коридоре на столике остались ключи.
- - - - - - - - - - -
Что теперь сказать, не знаю. Прошло уже три года, а я до сих пор не могу точно обозначить словами: а что это было? И, главное, зачем?!
Куда они уехали, я не знаю. Один раз только Евгения обмолвилась, что, мол, «Наташка, дура набитая, начала новую жизнь». А я ничего не спросил, и правильно: дела давно минувших дней.
Я вернулся на круги своя и опять чувствую себя прекрасно. Я преуспевающий и востребованный. Мне нравится ощущение собственной силы, и женщины у меня есть. А как же! Но страсть больше не случается, да и не хочу ни за что. Такой глупости больше не допущу.
Насчёт новой женитьбы – мысли посещают, но с чисто деловой точки зрения. В общем, живу опять только по своим правилам, и отлично. Никто мне не указ, тем более какая-то женщина.
И знаю главное, что надо запомнить каждому мужику. Это простая аксиома: ни одной бабе нельзя говорить, что она не красавица, будь это хоть трижды правда.
К О Н Е Ц