Хвостатый нянь

Илария Роуз
    У Тани и Коли родился сын. Первенец. Пять с половиной кило.
       - Вот это габариты! – блаженно вопил счастливый  папаша. – это царский размер. Такие они, наши ''русичи отборные!''
       После своего гимназического триумфа в ''берёзовом ситце'' Таню повлёк есенинско-моцартовский ''чёрный человек''. Таня устремилась к вящей славе. Она стала сочинять вполне себе сносные тексты для пения их в сопровождении шестиструнной гитары.
       Однако, как Татьяна ни старалась выбраться на могучий тракт мировой классики -  с ''берёзовой'' узкой, заросшей чертополохом стези, - а ''чёрный'' цепко держал её, что называется, за жабры… Нет, он ей не являлся. , как ''первому поэту деревни''. Таня вела здоровый образ жизни.
       Видимо в лёлину подружку ''совершенство проникло''… Бывает такое. «Старик Державин нас заметил, и в гроб сходя…» Не-не-не!.. Никакого ''в гроб', никакой мистики. Никаких заискиваний -  типа: «хороша была Танюша! Краше не было в селе…» - с потусторонней стороны многострадального С. Е. (упокой его душу, Боже Всемилостивый). Просто в Татьяну - '' вошло''. Как говорила её прабабушка, ''вступило''...  Правда, она говорила так о радикулитной свой спине...   Татьяну, одним словом,  осенило (никакого каламбура). Она почувствовала: это ХАРИЗМА!..
       - Ну, что?.. Не приходил к тебе ещё твой ''чёрный человек''?.. – неуклюже пошутил Коля, придя  с работы, и со вздохом заглянув в пустую трёхлитровую кастрюлю.
       - Николай! Ты стгррашнее Савгррьегрри!
       - Что ты, ласточка! «Гений и злодейство – две вещи несовместные!..» - парировал Николай. – Ты, кстати,  в курсе, что Сальери никакого Моцарта не травил? А ты, Танюша,  изо дня  в день меня  травишь.
       - Интегрресненько… это чем же?..
       - Сам вижу, что нечем..,  есть хочу! Дай что-нибудь для затравки - ''червячка заморить''…
       - Че – гр – рр – вя– чка?!  Макароны отвагрри.
       - Государыня, лебёдушка царица! Хоть яйца у нас есть?.. – безо всякой надежды сглотнул слюну Коля.
       Харизматичная супруга его уже не слушала. Она самозабвенно продолжала музицировать… Вернее, поэтизировать… Словом, бряцать на лире своего вдохновения:
       - А-а-а.., вюви-вюви… Ты, вовна-а, нас, вовна-а, грра-а-скачай!..
       - Ай!..Ай!.. – донеслось с кухни. Наверное, Коля прихваток для рук не нашёл…
       - На че-ты-грре стогрроны-ы!.. Гррусичи отбо-о-гррные!..
       - Ах, вот даже как?.. – с напускным интересом промолвил Николай, набив рот едой.  – Русичи  у неё отборные!  Я ещё могу представить: яйца отборные в супермаркете… Но чтобы русичи?..
       - А не пошёв бы ты.. на кухню!..
       - Как, дорогая, неужели ты не соблаговолишь разделить со мной наш супружеский ужин? Я уже и свечи зажёг…
       Когда живот у беременной Татьяны  округлился и стал мешать игре на гитаре, Коля был в каждодневном умилении. И, хотя он, по-прежнему, готовил завтраки и ужины сам, в их доме воцарился покой.
       И вот Татьяна ''родила богатыря''!!!
       У Жени, давнего Колиного приятеля, не было ни жены, ни детей. У Жени был пёс по кличке Чук. Чук был овчаркой. Утверждают, что овчарки – интеллектуалы в собачьем мире. Чук был отменно дрессирован, умён, мил, добр, опрятен.
       Когда Стёпочке исполнилось три месяца, Коля с Таней запеленали его понаряднее и отправились в гости к Жене – с ''визитом вежливости''.
       Чук сразу насторожиться, увидев в руках у гостей странный шевелящийся свёрток. Но после команды хозяина покорно занял лежачее положение в отведённом для него углу.
       Друзья расположились в гостиной, затворив застеклённую дверь, чтобы в комнату не пробрался Чук. Такое поведение людей ещё  больше оскорбило благородного Чука, и он поскуливал под дверью, подглядывая сквозь стекло за происходящим в гостиной.
       Младенец Стёпа через какое-то время заёрзал, в затем и заорал во всю свою богатырскую глотку!.. Чук не вытерпел, толкнул носом дверь – и метнулся к дивану, на котором, размахивало пухленькими ножками и ручками непонятное существо, от которого и человеком-то пока как следует не пахло!..
       Чук с укоризной посмотрел на хозяина, затем на гостей… С важным видом, галантной поступью приблизился к дивану и подоткнул кружевное одеяльце своим чутким собачьим носом…
       Стёпочка мгновенно затих. Чук же с достоинством оглянулся на непонятливых взрослых особей человеческого рода – и гордо удалился восвояси. ''Хвостатый нянь''.  А ещё говорят, что  собаки ничего не понимают. Это всё, мол, дрессировка, и нечего очеловечивает животных. 
       Собаки многое понимают. Случается, лучше, чем люди.