Оператор мафии

Глава 1
Трагическая гибель начинающего, но подававшего большие надежды кинорежиссёра из влиятельной семьи породила массу слухов. Убийц милиция не нашла, но это лишь подогрело интерес к таинственной истории. По некоторым слухам одним из главных виновников произо-шедшей трагедии был оператор погибшего, бросивший коллегу в критических обстоятельствах. Выпорхнув на волю, эта версия закружилась по богемным тусовкам, попутно обрастая новыми роковыми подробностями. Для антигероя этой истории всё было кончено, постепенно он сделался парией в творческих кругах, от которого шарахались как от прокажённого....
   
   Жизнь повернулась лицом к Вадиму Михееву в тот день, когда он познакомился с Костей Строевым. Вернее вначале он сошёлся с его сестрой. Дело было осенью 1982 года. В тот день Вадик случайно забрёл к знакомым ребятам в институтскую общагу ВГИКа*. Вечеринка была в самом разгаре.
   
   * Институт кинематографии - единственный профильный ВУЗ в СССР, готовящий профес-сиональные кадры для отечественной киноиндустрии
   
   Среди знакомых раскрасневшихся лиц парней с операторского оказалось несколько новых персонажей, и в том числе ладно сбитая невысокая девушка с милым лицом. Она почти не пила, держалась скромной мышкой на краю стола. Вадиму она показалась девушкой из провинции. И всё же чем-то она его зацепила. Михеев тихо осведомился у соседа, что это за девчонка. И получил равнодушный ответ: мол, первокурсница с актёрского, зовут кажется Сашей. Собственно этим и ограничивалась осведомлённость информатора о новенькой. Своим операторским глазом Вадим оценил, что лицо у начинающей актрисы довольно привлекатель-ное, и в будущем оно не доставит особых хлопот людям за кинокамерой...если, конечно, её когда-нибудь будут снимать. К сожалению, не всем дипломированным актрисам везло в профессии вытянуть счастливый билет. Тем более что девушек с такой внешностью во ВГИКе было хоть отбавляй.
   Правда было в её глазах, что-то, какая-то наивная детская грусть... Но вот прозвучала удачная шутка, и эти печальные глаза мгновенно наполнились живым, искрящимся смехом. Так мог смеяться только очень непосредственный и жизнерадостный человек.
   Один из парней включил магнитофон. Плавная мелодия наполнила узкое пространство комнаты тягучей негой. Из-за стола поднялись две пары, и медленно задвигались, прижимаясь друг к другу на тесном пятачке свободного пространства. Вадим подошёл к Саше. Предложе-ние потанцевать она восприняла с испугом и одновременно с благодарностью. Видимо, ей тягостно было ощущать себя за бортом всеобщего непринуждённого веселья.
   В его руках начинающая актриса выглядела немного обескураженной. Она робко поглядыва-ла на Вадима, не то с испугом, не то с уважением.
   - Как вам учёба? - поинтересовался Вадим, пытаясь разговорить партнёршу.
   Она собралась что-то ему ответить, но в последний момент передумала и лишь пожала плечами.
   - Ну хоть нравиться?
   -Нравиться - односложно кивнула она.
   -А что?
   - Что? - настороженно переспросила девушка, при этом её белёсые брови удивлённо подня-лись, словно он позволил себе лишнее.
   - Ну, что конкретно вам нравиться? Там: история кино, или занятия по актёрскому мастерст-ву?
   Девушка задумалась, а затем ответила очень серьёзно:
   - Ещё не знаю, пока не решила... Вообще-то я всё себе представляла немного не так.
   У неё был маленький пухлый рот, а говорила она с ним так, словно ступала по минному полю. Похоже, чудачка приняла его за взрослого прожженного обольстителя, специализирую-щегося на неопытных первокурсницах. Хотя разница у них была небольшая, и в душе Вадим так же побаивался девушек, как она парней.
   - А хотите, уйдём отсюда? - вдруг набравшись духу, азартно предложил Вадим.
   Девушка внимательно посмотрела на него, но не отшила, как он опасался.
   - Да, мне уже пора, а то родители будут волноваться.
   
   Дорогой они разговорились. Постепенно им удалось нащупать ту безопасную дистанцию, на которой обоим стало комфортно. Под конец прогулки они подошли к знаменитой сталинской высотке. Саша остановилась возле помпезного гранитного подъезда, обильно украшенного имперской лепниной. Выяснилось, что новая знакомая здесь живёт. Вадим слышал, будто бы списки на получение квартир в этом доме когда-то утверждал сам Берия.
   Возле парочки плавно остановилась "Чайка". Первым из "членовоза" проворно выскочил ловкий молодой человек в хорошо пошитом костюме с идеально уложенной причёской. Он предупредительно распахнул заднюю дверцу перед элегантной дамой лет тридцати-пяти. Вадим почувствовал, что приблизился к внешней границе запретного мира, в котором обитают небожители. Таким как он вход сюда был заказан. К своим девятнадцати годам Михеев твёрдо усвоил, что человек его положения должен хорошо знать своё место. Однако так случилось, что всего через несколько дней они снова случайно столкнулись с Сашей в институтском буфете. И как ни странно оба обрадовались встрече. Так их знакомство получило продолжение. А уже через месяц они встречались регулярно.
   
   Глава 2
   
   Вскоре выяснилось, что Саша увлечена теннисом. Вадиму тоже волею случая удалось приобщиться к этой игре. Правда это было ещё в детстве. В двенадцать лет отец взял его с братом на каникулы с собой в киноэкспедицию. Дело было в Крыму. Киношников поселили в шикарном санатории ЦК компартии Украины. Там было много хорошо оборудованных кортов с мягким покрытием. В это самое время здесь напряжённо готовилась к спартакиаде народов СССР женская сборная республики. В первый же день состоялось знакомство любознательных московских мальчиков с теннисистками. Наставницы команды не стали возражать, чтобы Вадим и его брат участвовали в тренировке их подопечных. Мальчиков посылали за водой, они подавали мячи, бегали со всеми кроссы. Отец был так занят на съёмках, что его очень устроило, что парни нашли себе дело и не болтаются под ногами.
   Пока отдыхающие поджаривались на пляже, а члены киногруппы работали на натуре в горах, на кортах день за днём шла игра. И "юным оруженосцам" тоже дозволялось некоторое время побегать возле сетки с профессиональной ракеткой в руках. В качестве поощрения за помощь профессиональные тренеры обучали их игре.
   Целых полтора месяца продолжался для братьев этот халявный ликбез на высшем уровне. Брату эти уроки мало что дали, а вот у Вадима неожиданно открылся врождённый талант к этому виду спорта. Он быстро освоил азы аристократической игры. Опытная наставница даже сетовала, наблюдая за тем, как с обезьяньей прыгучестью паренёк мечется по площадке, что грешно оставлять без огранки такой природный самородок.
   Так что Вадим мог составить Саше компанию в качестве спаринг-партнёра. Они стали регулярно наведываться на закрытые для посторонних мидовские корты. Правда поначалу Михеев стеснялся своего видавшего виды спортивного костюма и скромных теннисных туфель. На фоне местных завсегдатаев, экипированных во всё фирменное и заграничное, он выглядел белой вороной. От них пахло не дешёвым советским дезодорантом типа "свежесть", а настоя-щим французским парфюмом.
   Впрочем, спустя какое-то время к новичку привыкли, и даже стали приветливо кивать при встрече, словно полноправному члену закрытого клуба. Только Вадик не очень то обольщался на этот счёт. Для всей этой публики он всё равно оставался плебеем, допущенным в их избранное общество лишь на правах временной игрушки дочери высокопоставленного вельможи.
   
   Примерно через полгода Саша пригласила Вадима на дачу. Туда они поехали на электричке. Дорогой намёрзлись в неотапливаемом вагоне; Саша всё время так трогательно прижималась к нему, что Вадим с волнением ощутил себя рядом с нею настоящим взрослым мужчиной. Это чувство было так ново для него, оно пьянило, вызывая лёгкое приятное кружение в захмелев-шей голове. Всё в этот вечер шло так, словно всё уже было кем-то подробно расписано на небесах, а двоим влюблённым оставалось лишь довериться планомерному ходу событий.
   Машинист объявил по громкой связи, что следующей будет их остановка. Молодые люди поднялись и направились к выходу. Тамбур гудел от холодного ветра. Здесь было темно и пахло мочой. Тяжёлые двери перехода между вагонами мрачно лязгали на рельсовых стыках. Саша снова доверчиво потянулась к Вадиму, а он, осмелев от темноты, неловко, по-щенячьи ткнулся пересохшими губами в её нежную щёчку. Девушка решила, что это у него вышло случайно, и добродушно засмеялась. Тогда Вадим, немея от собственной наглости, неловко обнял тонкую фигурку, и решительно привлёк к себе. Его осмелевшие уста отыскали во мраке её податливые губы, и властно охватили их...
   Потом в чужом большом доме он, всё ещё не до конца веря в происходящее, нежно гладил горячими ладонями тёплый бархат её кожи, ощущал под своими ладонями острые лопатки, упругие холмы девичьих грудей, и жадно ловил её тихие вскрики, с восторгом чувствовал, как она дрожит под ним...
   
   Это было короткое время подлинного счастья. То, что начиналось, как мимолётный интерес, переросло в серьёзное чувство. Саша была его первой женщиной. Она вдохновляла Вадима на жизнь и творчество. Михеева просто распирало от желания во всех возможных формах выражать переполнявшее его прекрасное чувство: он без устали писал портреты возлюбленной, фотографировал, посвящал ей стихи.
   
   Прошло примерно полгода. Однажды Саша сообщила молодому человеку, что её родители хотели бы с ним познакомиться. Отказаться, чтобы не обидеть любимую было нельзя. С волнением Михеев входил в беломраморный вестибюль знаменитой высотки, поднимался в сверкающем чистотой зеркальном лифте на восьмой этаж. Для себя Вадим заранее решил, что если только почувствует по отношению к себе надменность или что-то в этом роде, то немед-ленно покинет этот дом, и никогда больше не переступит его порога. Однако его опасения оказались напрасными. Во всяком случае, внешне всё прошло вполне благопристойно. Сашины родители оказались людьми чрезвычайно дипломатичными. Они вели себя с другом дочери до того вежливо и предупредительно, что Вадим так и не понял, какое впечатление он о себе составил. Когда, спустя несколько дней после "приёма", он попытался выяснить это у подруги, то Саша лишь пожала плечами:
  -- Какая разница. Ты пойми, мои номенклатурные предки всё равно останутся при своём твёрдом убеждении, что рано или поздно мы с Костиком перебесимся, и неизбежно сделаем выбор в пользу отпрысков влиятельных фамилий. По их мнению, это диалектика... Но всё равно, ты им почти понравился.
  -- Что значит - почти?
  -- Отец сказал, что знает историю твоего деда. По его словам он был прекрасным, порядочным человеком, но... совершенно бесхребетным и не очень умным... Извини, но это его слова. И ещё отец говорит, что если ты пошёл в своего деда, то впереди у тебя нелёгкие времена.
   
Глава 3
   
   Знакомство с Сашиным братом состоялось при более непринуждённых обстоятельствах. Оказывается, он два года назад закончил режиссёрский факультет ВГИКа и готовится к съёмкам своей первой серьёзной картины. Сценарий уже утверждён худсоветом и фильм поставлен в план киностудии на следующий год. Тем не менее, по словам Саши, братик продолжает вести бесконечные обсуждения своего творческого замысла с закадычным приятелем и соавтором сценария Рудиком Раэляном.
   И вот однажды Вадим и Саша появились в обшарпанной "хрущёвке", которую снимал этот самый Рудик. Дверь им открыла заспанная девица в коротком халате. В её сопровождении визитёры направились к кухне, где в этот время происходило выяснение отношений. Смугло-лицый молодой человек в распахнутой "настежь" рубашке "Парагвай" бил себя кулаком по волосатой груди и обиженно кричал кому-то, кого Вадим пока целиком не видел за громоздким буфетом, что из них двоих только он один действительно знает правду жизни. Атмосфера крошечной кухни была насыщена облаками сигаретного дыма и наэлектризована ощущением надвигающегося скандала.
   При появлении гостей взволнованный оратор осёкся и удивлённо посмотрел на них. Одно-временно из-за буфета появился молодой мужчина. У него было энергичное породистое лицо с короткой импозантной бородой. Глаза мужественного красавца опухли, то ли от бессонницы, то ли от продолжительной пьянки, твидовый заграничный пиджак был помят. Но всё же выглядел он среди этих убожественных декораций, словно пришелец из другого мира.
   Поздоровались. Сашин брат сказал, что его зовут Константином. Внимательно вглядываясь в Михеева, он широким хозяйским жестом пригласил его за стол. В это время Саша удалилась с девицей, которую, оказывается, неплохо знала, в соседнюю комнату. Рудик же по-английски, то есть, ни с кем не простившись, просто исчез из квартиры.
   Итак, они остались вдвоём. Костя уже знал, что с Вадимом они почти коллеги. Он был слегка во хмелю, пребывал в благодушном настроении и стал рассказывать Михееву про свою будущую картину. Вадик и не заметил, как оказался втянут в обсуждение сценария. Кончилось тем, что Костя предложил Михееву попробовать отснять ему несколько эпизодов.
  -- Мой прошлый оператор меня не устроил, и я послал его на... Поэтому сейчас я в поиске. Я тут кое с кем поговорил, тебя хвалят на факультете.
   Вадим был и удивлён и польщён таким неожиданным предложением. До сих пор на него, как на оператора никто особых видов не имел.
  -- Попробовать, конечно, можно, - немного подумав для вида, согласился Вадим.
  -- Вот и молодчина - оживился Константин. Он тут же налил Вадиму полный стакан водки и заботливо стал пододвигать ему тарелки с траченной закуской, попутно запальчиво делясь своими задумками. - Главное для меня создать ощущение правды. Я уже выбрал метод съёмки длиннофокусной оптикой, чтобы было ощущение документальности. Мы организуем большие куски непрерывного действия: разговор обрюзгшего современного бая со своими рабами прямо на плантации конопли. Потом восточный базар, где в грязной закусочной посреди толпы без лишнего шума вербуются "мулы" - люди для перевозки сырья в Россию... А дальше будем думать. И учти, на площадке я организую жизнь, в твою же епархию не вмешиваюсь, и в видоискатель к тебе не заглядываю. Если всё у нас сложиться, тьфу, тьфу, тьфу, то работать будем в тандеме на полном доверии, только так...
   Во время того разговора Вадима удивило, что Госкино утвердило сценарий по такой темати-ке, ведь тема наркотиков находилась под запретом. Официально такой проблемы в СССР просто не существовало. Но видимо всё же что-то начинало меняться в государственной идеологии, раз такой фильм позволяют снимать.
   
   Потом была трёхмесячная экспедиция в Киргизию. Михееву с трудом удалось отпроситься на такой срок у институтского начальства. Правда непосредственно мастер Вадима не возражал, чтобы его ученик попробовал себя в профессиональной работе, а вот декана факультета и ректора пришлось долго уламывать. В конечном итоге помогло то, что у Кости имелись влиятельные покровители.
   Денег на картину было выделено впритык. Группа жила в Доме колхозника, питались в рабочей столовой. В общем, условия более чем спартанские. Что же касается дела, то поначалу работа шла неплохо. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Костя получил телеграмму из Москвы. Он тут же свернул съёмки, заявив, что они срочно возвращаются. Группа покидала Среднюю Азию, не отсняв даже половины материала. Михеев был уверен, что картину просто прикрыли. Похоже кто-то из местных партийных боссов "стукнул" в столицу или ещё что в этом роде, и киношное начальство, спохватившись, приняло меры. Неприятно, конечно, но такого финала вполне следовало ожидать.
   Примерно две недели Константин не открывал Вадиму причину, по которой его спешно выдернули в Москву, а потом всё же не выдержал - похвастался. Оказалось, что ему вопреки всем писанным и неписаным правилам иерархии дают на "Мосфильме" двухсерийную истори-ческую постановку с бюджетом в полтора миллиона полновесных советских рубликов. Многие маститые режиссёры годами дожидались такой богатой темы, и не всегда её получали. Видимо, снова помогли связи влиятельного отца Кости.
   Чиновники из Госкино предложили Костанстантину неслыханную свободу творческого выбора: он мог по своему усмотрению набирать себе группу, утверждать актёров, изменять сценарий; на картину нелимитированно отпускалась остродефицитная плёнка "Кодак". Это был по-настоящему крупный проект. Но Костя не собирался совсем отказываться и от прежней картины. Работа над ней просто была отложена.
   - Старик, я принял решение ваять новый фильм прежним составом.
   Вадим знал, что многие маститые операторы теперь наперебой предлагают Косте свои услуги, и был обрадован таким известием. За время командировки они успели неплохо сработаться: Вадим без слов, интуитивно понимал режиссёра, а тот хорошо отзывался о работе оператора и его помощника. Ассистентом Михеев взял одного знакомого парня.
   Однако против кандидатуры Михеева дружно ополчилось операторское "болото" крупнейшей киностудии страны. Вадим был вызван на операторское бюро, где ему твёрдо и резко дали понять, что пока он не защитит диплом и лет пять не потрётся в ассистентах, а потом ещё столько же во вторых операторах, самостоятельную постановку ему не дадут. Выскочек здесь не любили.
   Особо негодовал вгиковский профессор Боголюбский - сын того самого Боголюбского, который когда-то руководил травлей деда Вадима в МОСХЕ (Московском союзе художников революции). Ах, как тесен и неповоротлив этот мир! Три года по вине этого человека Вадим не мог поступить во ВГИК. Каждый раз потомок мерзавца, отправившего его деда в ГУЛАГ, делал всё возможное, чтобы талантливого абитуриента вычёркивали из списка принятых для обучения в ВУзе. А он то, наивный, узнав, что среди членов приёмной комиссии особый вес имеет человек с такой фамилией, вначале даже понадеялся, что хоть сын подлеца окажется порядочным человеком! После первого провала Вадим от безысходности устроился работать штукатуром, а по вечерам ходил на курсы французского, чтобы не отупеть. И вновь перст или насмешка судьбы: на те же курсы записалась девочка, опять с той же фамилией - Боголюбская! Вадим долго стеснялся, но однажды всё же не выдержав, подошёл к девице, и рассказал, что он уже поступал неудачно к её отцу, и вновь готовиться поступать в этом году. Но оказалось, что барышня уже давно ожидает этого разговора, так как ответила готовой фразой:
  -- Да я знаю. Папа велел передать вам, чтобы вы не теряли времени, так как у вас совершенно нет склонности к занятиям искусством. Поступайте лучше в политех.
   И это она говорила мальчишке, в роду которого все мужчины были талантливыми художни-ками!
   
   - Не обращай внимания на этих шакалов, - загадочно ухмыльнувшись, успокоил Вадима Костя после взбучки, полученной Михеевым на операторском бюро. - Просто они пронюхали, что тебе светят тыщ десять постановочных, и совсем ошалели от жадности. Ну ничего, мы их угомоним.
   Слово у Кости оказалось твёрдое. Через неделю после первого вызова на бюро, Вадим вновь был приглашён на сборище завистников. Только на этот раз с ним разговаривали куда более уважительно, даже ласково. Кардинальная перемена в тоне маститых "крёстных отцов" операторской мафии сильно развеселила молодого человека. Виду он естественно не подал, и терпеливо выслушивал рекомендации мэтров. Жаль только, что на этот раз его главного недоброжелателя на бюро не оказалось, а то бы удовольствие триумфатора могло быть куда более острым.
   Итак, его долго и в целом довольно доброжелательно наставляли на будущую работу, а в заключение попытались навязать своих протеже в подмастерья.
  -- Хорошо я подумаю, - нахально заявил Вадим.
   Выходя из зала, где заседало бюро, он поздравлял себя с одержанной победой. И в это же время Вадим не мог не понимать, что отныне у него имеется множество влиятельных ненави-стников.
   
   Подготовительный период к новому фильму был насыщен событиями. Каждый день Вадим получал новый повод искренне восхититься широте размаха своего друга. Так для одного из эпизодов картины им потребовался шикарный лимузин 30-х годов. На "Мосфильме" имелась богатейшая коллекция автомобилей разных эпох. В один из дней молодые люди, в сопровож-дении начальника киношного автохозяйства отправились выбирать подходящее авто. Больше часа они медленно прогуливались вдоль длинного ряда сверкающих на солнце четырёхколёс-ных красавцев. Наконец Косте приглянулся "Бугатти" из гаража Геринга - очень красивая, ослепительно белоснежная машина причудливой формы с удлинённым моторным отсеком. До войны в таких чопорных лимузинах разъезжали итальянские князья и американские миллионе-ры. Однако тут же возникла проблема, как снимать любовную сцену на заднем сиденье автомобиля. Втиснуть массивную синхронную камеру в салон роскошного автоэкипажа, даже не смотря на его вельможную просторность, было невозможно. Режиссёр озадаченно покачи-вался на каблуках, неприязненно рассматривая "заартачившуюся" перед его гением машину. Начальник цеха с абсолютно флегматичным лицом ожидал его решения чуть поодаль, - ему не было никакого дела до творческих затруднений художника. В этот момент Вадим сдуру сострил, что, видимо, при данных неразрешимых обстоятельствах, остаётся только разрезать машину и снимать по частям. Михеев даже не подозревал о роковых последствиях своей легкомысленной фразы, а не то поостерёгся бы так шутить. Но Костя сразу уцепился за это предложение. Режиссёр безапелляционно велел ошарашенному начальнику цеха к нужному времени разрезать автомобиль поперёк кузова...
   
   Снимать начали сперва в Москве, продолжили в Ленинграде, затем перебрались в Прибалти-ку на роскошную виллу у моря, принадлежавшую когда-то немецкому барону. Эту обкомов-скую дачу киношникам отдали в полное распоряжение на десять дней. За четыре месяца было отснято семь частей. Но в начале зимы работа была приостановлена. Неожиданно случилось ЧП. Под Балтийском сгорела гигантская декорация, выстроенная для будущих сцен. Было потеряно множество дорогостоящих костюмов для актёров и сотен статистов, различная аппаратура, почти целый состав дефицитных стройматериалов. Но главное, что серьёзно пострадала актриса второго плана. Случившаяся трагедия выглядела нелепым стечением роковых обстоятельств. Дело в том, что сроки поджимали, и Костя доверил своей ассистентке вместе со вторым оператором самостоятельно отснять некоторые второстепенные эпизоды в новых декорациях.
   Пожар вспыхнул неожиданно, и в тот момент, когда съёмка была в самом разгаре. Пламя с поразительной быстротой охватило бутафорские сооружения, и актрису не сразу успели вытащить из огня. Молодая женщина получила сильные ожоги, особенно пострадало её лицо. Работа над картиной была немедленно приостановлена. Началось расследование. Впрочем, Костя не выглядел особо напуганным. Он был абсолютно уверен в своей неуязвимости. Правда, в его речах иногда слышались нотки досады на неоправдавших его доверие подчинённых. О находящейся в это время в реанимации актрисе он не вспоминал. На третий день после трагедии Костя послал ей в реанимацию шикарный букет роз и коробку шоколадных конфет, после чего забыл о её существовании.
   
   Итак, съёмочный процесс был остановлен на время работы специальной комиссии. На это могло уйти несколько недель. И Костя предложил пока вернуться к прежнему проекту. Решено было отснять несколько эпизодов, в том числе один довольно рискованный. Костя собирался показать методом скрытой камеры самый настоящий наркоманский притон и вставить доку-ментальные кадры в свою игровую картину. Для советского кино это было совершенным новаторством. По сути так работали западные коллеги. Но им за риск продюсеры платили серьёзные деньги. В СССР это не стоило ничего.
   Тем не менее, организатора авантюры, придуманная им затея страшно заводила. Константину нравилось ощущать себя рискованным парнем, новатором, ломающим все существующие правила. Его страсть к самолюбованию могла быть временно удовлетворена. Однако Вадим позволил себе выразить вслух свой большой скепсис относительно проходимости подобных натуралистических сцен на приёмочной комиссии в Госкино.
  -- Ты же сам знаешь, что нас всё равно заставят это вырезать.
  -- Ещё посмотрим! - Костя нагловато усмехнулся, расправил плечи, и принял очень самоуве-ренную позу. - Сейчас не то время... Итак, я спрашиваю тебя, ты со мной, или мне искать другого оператора?
   У Вадима было плохое предчувствие, тем не менее, ему ничего не оставалось как подтвер-дить свою готовность идти с соратником до конца, хоть в самое пекло.
   
   Вскоре из Прибалтики прилетел Рудик Раэлян. Костя отдал ему место директора на своей новой картине. Но после случившегося пожара за Рудика всерьёз взялась комиссия из чиновни-ков Госкино и следователей прокуратуры. Раэляну с трудом удалось вырваться на несколько дней из-под тесной опёки проверяющих. Рудик был человеком с обширными связями в разных сферах, в том числе криминальных. Костя подробно рассказал приятелю о своём желании снять наркоманский притон, и Рудик взялся всё устроить. Через день он позвонил из Иваново. После разговора с Рудиком Костя довольно сообщил Вадиму:
  -- Завтра выезжаем на съёмки.
   
   Для скрытой съёмки, да ещё в условиях максимально опасного окружения, требовалось очень хорошо продумать способ маскировки кинокамеры. Иллюзий Вадим не питал, отлично понимая, что в случае разоблачения всё для них может кончиться весьма плачевно. В конце концов ему удалось довольно остроумно решить задачку. Вадим придумал поместить камеру в старый кожаный отцовский портфель, проделав в нём под широкоугольный объектив замаски-рованное светофильтром отверстие. Естественно, что в подобной ситуации возможно было работать только небольшой хроникальной камерой. "Конвас-автомат" почти идеально подхо-дил для такой задачи: портативен, безотказен, прост в обращении. И главное, у "Конваса" имелся выносной включатель. Провод с тумблером Михеев придумал пропустить у себя под пиджаком в карман. Таким образом, не составляло особого труда нацелить портфель с камерой на интересный объект, и лёгким щелчком в кармане запустить съёмку.
   Впрочем, одна серьёзная техническая проблема всё же оставалась. И устранить её в несколь-ко дней не представлялось возможным. Дело в том, что работающий "Конвас" издавал доста-точно сильный механический шум. Вадим даже устроил демонстрацию работы придуманного им устройства на даче у Константина, втайне надеясь, что тот поймёт крайнюю опасность своей затеи, и образумится. Однако, Костю сложно было напугать. Он только пожал плечами и почти равнодушно заметил:
  -- Скорей всего там будет стоять такой гвалт, что нашего "жучка" никто не услышит. ... Да, кстати, вот, возьми, может пригодиться.
   Константин вручил Вадиму лёгкий бронежилет, обтянутый белой тканью. Он был удивитель-но лёгким и предназначался для скрытого ношения под рубашкой. До сих пор Вадим у прихо-дилось видеть такие только в западных фильмах про шпионов и полицейских.
   В жилете Михеев почувствовал себя гораздо увереннее, и уже не испытывал тягостного страха перед предстоящей экспедицией в криминальное логово.
  -- Но послушай, а как же ты? - спохватился он.
  -- К сожалению, отец привёз из ФРГ только один, - пояснил Костя.
  -- Ну, тогда и мне не надо - Вадим стал снимать с себя броню.
   Костя повелительным жестом остановил его:
   - В конце концов эти съёмки - моя затея. И, как режиссёр, я несу полную ответственность за всё. И потом, старичок, пойми сам, если вдруг нас раскроют, то тыкать ножиками будут в первую очередь человека с камерой, то есть тебя.
   
*
   
   Рудик встретил коллег на площади перед железнодорожным вокзалом Иваново. Дальше их путь лежал в старую часть города.
   
   В синих сумерках "Волга" остановилась перед крепким, словно старый коренной зуб, одноэтажным кирпичным домом. За плотными занавесками едва теплился слабый свет. Их ждали, ибо едва только Рудик вылез из машины и сладко потянулся, как тут же скрипнула калитка и к ним вышли двое. Раэлян что-то очень тихо сказал им. Видимо, он произнёс заранее оговорённый пароль, так как охранники сразу расступились, пропуская гостей в калитку. Рудик шёл первым, он хорошо ориентировался тут. Прошли двор, провожатый без стука открыл дверь на веранду. В нос ударил незнакомый запах. В самой большой комнате полтора десятка людей пребывали в наркотическом дурмане. Мужчины и женщины разных возрастов лежали вповалку на полу, старых креслах. Повсюду шприцы. И всё это под льющуюся из динамика магнитофона плавную музыку. По знаку Кости Вадим включил камеру в портфеле...
   
Глава 4
   
  -- Дядь, а дядь, ты пьяница? - осведомился детский голос. Вадим с трудом разлепил ресницы и поискал глазами. Голос принадлежал маленькой девочке с гривой пушистых светлых волос на головке. В одной ручке малышка держала пластмассовую лопатку, а в другой ведёрко. За её спиной на детской площадке шумело ещё полтора десятка карапузов. С напряжённым любо-пытством девчушка рассматривала его.
   Михеев обнаружил, что лежит на земле в каком-то парке. Голова раскалывалась от боли. Он плохо помнил, что произошло с ним накануне.
   - Нет, ребёнок, я не пьяница... С чего ты взяла?
   - Вы дяденька грязный, и рубашка у вас рваная. Так только с пьяницами бывает, я знаю...
   Тут девчушка перевела дыхание, и закончила свою, не по-детски серьёзную мысль:
   - У таких дядей, как вы, не бывает будущего.
   Тут кроху окликнули по имени, и она побежала обратно на детскую площадку. Вадим поднялся с земли и, пошатываясь, направился вглубь парка подальше от осуждающих взглядов мамаш. За кустами он стащил с себя перепачканную землёй рубаху, и обнаружил, что со спины она вся в мелких дырочках, словно в него много раз ожесточённо тыкали чем-то острым. Можно было легко себе представить, каким бы он сейчас был решетом, если бы не потайной панцирь.
   
   
   
   Чтобы отыскать товарищей в чужом незнакомом городе, пришлось пойти в милицию. Вначале у Вадима взяли подробные показания, а затем повезли в городской морг на опознание трупа неизвестного молодого мужчины. Мертвеца обнаружил этим утром случайный прохо-жий. В груди погибшего торчала рукоять самодельного ножа.
   По дороге Вадим впервые в жизни страстно молил Бога о чуде. Но что-то внутри неумолимо говорило: надо готовиться к самому худшему. Так и произошло. На столе в покойницкой лежал Костя. Голый, с растрёпанными волосами, и с совершенно нехарактерным для себя выражени-ем изумления на белом, как мел лице. Недавний супермен вызвал у Вадима острое чувство жалости.
   Что касается третьего участника их злополучной компании, то Рудика Вадим обнаружил в местной больнице. Организатор авантюры ещё счастливо отделался - у него было сотрясение мозга и множество ссадин и гематом по всему телу.
   
   Глава 5
   С гибелью Кости мир Михеева рухнул. Правда, случилось это не вдруг, не сразу. Некоторое время всё продолжало катиться, будто по инерции. На первых порах общее горе даже ещё больше сблизило Вадима с Сашей. Что же касается работы, то прерванные пожаром съёмки многосерийного фильма были возобновлены. Освободившееся место режиссёра занял новый человек. Членам съёмочной группы было твёрдо обещано, что из прежнего состава никто не будет уволен.
   Первый тревожный звонок для Михеева прозвенел через две недели. Они снимали в павильо-не. С утра во дворе киностудии Вадим встретил озабоченного администратора, который сообщил Михееву сразу две неприятные новости: второй оператор угодил в больницу с сильнейшим отравлением. Другой же ассистент, которого Вадим хорошо знал по институтской группе, задержан на проходной в нетрезвом виде. Таким образом, разом оказались отстранены от камеры люди, которым Вадим доверял. Особенно Михеева удивило неожиданное происше-ствие с сокурсником, ведь тот слыл на курсе трезвенником и даже за новогодним столом отказывался от шампанского.
   
   В павильоне всё было готово к съёмке. Ждали только, когда актёры закончат гримироваться и появятся на площадке. Единственный оставшийся ассистент бодро отрапортовал Вадиму о полной готовности камеры. Этого парня лет двадцати шести с преданным заискивающим взглядом Михеев почти не знал. Он был похож на троля - низкорослый и полный. Большая несуразная голова, похожая на качан капусты. Физиономия в прыщах. В общем, ассистент производил неприятное впечатление, но разве можно судить о человеке лишь по внешности?
   
   Итак, Михееву оставалось только дождаться выхода на съёмочную площадку актёров, выстроить по ним кадр, и отдать команду "мотор". А пока он уселся в раскладное кресло со своей фамилией на парусиновой спинке, и, положив ногу на ногу, наслаждался моментом. Его отец четверть века отдал киностудии, но так и не удостоился привилегии иметь такое персо-нальное кресло, хотя ещё в годы учёбы учителя считали его подающим большие надежды. И, тем не менее, долгие годы отец состоял на побегушках у более удачливых коллег, и на пике своей карьеры удостоился "чести" переводить фокус на камере у знаменитого мосфильмовско-го оператора Рерберга. Втайне Вадим всегда боялся повторить печальную судьбу отца. Но такова уж участь подавляющего большинства профессионалов, начинающих работать на крупных киностудиях, - успеха на всех не хватает...
   
   Вот под софитами появились актёры. Вслед за ними озабоченной стремительной походкой ворвался режиссёр - началась обычная предсъёмочная суета...
   
   Через три дня Михеева срочно вызвали в проявочный цех. Там его оглушили чудовищным известием, что он запорол почти тысячу метров остродефицитного инвалютного "Кодака". Как такое могло произойти, Вадим понять не мог, ведь он всё делал правильно. Похоже, его подставили. Скандал выходил нешуточный. Эта история грозила начинающему оператору позорным увольнением с картины и потерей профессиональной репутации. Из-за всех этих переживаний Вадим впервые почувствовал, где у него находиться сердце. Внезапно грудь пронзило раскалённое шило, его начало подташнивать.
   
   Пока шло разбирательство, тайные недруги решили сразу нанести второй удар по Михееву. В это время группа снова снимала в Балтийске. Заканчивалось лето. Если в Москве ещё бывали солнечные дни, то здесь во всю чувствовалась осень.
   Накануне из Москвы самолётом была доставлена большая партия плёнки. Её получил ассистент. Вадим доверил парню расписаться за него в сопроводительном листе. По негласной традиции за всеми подготовительными манипуляциями с плёнкой, включая её получение, тестирование, экспонометрию, и даже зарядку в камеру, отвечает второй оператор. Он правая рука оператора-постановщика, и обязан проследить за всем. Но так как из помощников у Михеева остался лишь один ассистент, на него и легли обязанности "верного оруженосца".
   Правда формально, то есть по инструкции при получении очередной партии плёнки оператор-постановщик обязан присутствовать, чтобы сверить информацию на коробках с содержимым сопроводительного формуляра испытательной лаборатории. Только на практике до такого формализма почти никто из постановщиков не опускается. Вадим тоже не проконтролировал качество новой плёнки. Впрочем, возможно, он и подстраховался бы, особенно после недавнего инцидента, но те, кто устраивали ему очередную западню, рассчитали всё верно. Перед съёмками Михеева позвали сперва на день рождения к костюмерше, потом уговорили съездить на пикник к морю. Ему просто не давали времени на то, чтобы заняться своими делами. Одним словом вернулся Михеев в аккурат к началу нового рабочего дня, и сразу занял место у камеры. По задумке своих недоброжелателей молодой выскочка должен был "расстрелять" все при-сланные ему пять километров импортной плёнки, и лишь потом узнать о постигшей его новой катастрофе. Но какая-то сила заставила Михеева в один из технических перерывов заглянуть в отдельный вагончик, который занимал ассистент. Что-то потянуло его туда. Вадима сразу насторожили незнакомые ему жёлтые этикетки на фирменных коробках со свежей плёнкой. Французским языком Михеев немного владел, и быстро сумел понять, что ему подсунули специальный "Кодак" для Африки. Снимать такой плёнкой в условиях серого прибалтийского неба означало гнать жуткий брак.
   
   
Глава 6
   Что теперь было делать? Поднимать скандал? Бить кому-то морду, кричать, что невиновен? Бесполезно! В конечном итоге оператор-постановщик несёт полную ответственность за своё хозяйство. Стоит открыть рот и придётся доказывать, что это не твоя подпись стоит на ведомо-сти, по которой получен злополучный кодак. Да если и докажешь, тебе же хуже - придётся отвечать за подлог. А это уже почти уголовная история. За такое не просто с картины снимут, а вышвырнут с киностудии с "волчьим билетом", а заодно и из института. "Нет...шум поднимать нельзя ни в коем случае! - твёрдо сказал себе Вадим. - Сиди тихо, раз уж влип, как лопух. Твоё спасение в том, чтобы никто не узнал об очередном проколе. До конца перерыва есть ещё минут пятнадцать. Думай, думай, ведь не зря же старые операторы крыли тебя матом на практике за вечное стремление изобрести велосипед".
   Вадим постарался убрать эмоции и спокойно оценить создавшуюся ситуацию. После некото-рых размышлений он пришёл к выводу, что ещё не всё потеряно и можно рискнуть. К счастью в его распоряжении оставалось достаточно неиспользованного метража. Да, но как приспосо-бить африканскую плёнку для здешних условий?
   Когда работа возобновилась, Вадим постарался давать при съёмках под открытым небом максимально много света, больше открывал диафрагму. Когда группа переместилась с воздуха в закрытый интерьер, он и вовсе заливал площадку светом мощных дигов. Эти меры очень неплохо компенсировали тропическую специфику французской плёнки.
   
   Теперь, когда опасность профессионального провала отступила, можно было подумать, как отплатить ассистенту за подлость той же монетой. Вадим уже не сомневался, что этот тролль состоит в сговоре с теми, кто хочет убрать его с картины. Ничего не подозревающий помощник сам предложил Михееву взять двух девочек-статисток, и в их обществе провести время на песчаной косе.
   Они расположились в лесу на границе дюн; развели костерок. Лёгкий ветер с моря обдувал их лица, красиво перебирал лёгкие женские волосы, шумел в высоких кронах корабельных сосен. Воздух был пропитан запахом сосновой смолы, и водорослей. Окружающий закатный пейзаж был безлюден и дик, так как никто, кроме киношников и армейских патрулей не имел права находиться здесь - в пограничной зоне.
   Купаться решили нагишом, чтобы полностью слиться с окружающей благодатью. В нагретую дневным солнцем воду зашли всей компанией; некоторое время весело резвились и дурачились у берега. Девицы оказались не особенными любительницами дальних заплывов, и вскоре побежали к костру - греться коньяком и есть запечённое в фольге мясо.
   - Смотри, какие русалки! - восхитился помощник Вадима, провожая горящим взглядом грациозно бегущих вдоль прибоя обнажённых девиц. - Кажется, нам повезло: без комплексов девочки.
   - Сплаваем, - с дружелюбной улыбкой предложил Михеев. При этом внутри у него всё клокотало. Желание немедленно удавить Иуду оказалось на удивление сильным и сладким.
   - Ты же знаешь, Вадим, по этой части я не особый мастак - вяло улыбнулся тот в ответ. - И потом, кто-то же должен занимать дам, пока ты будешь покорять стихию.
   - Да ладно тебе прибедняться, дружище, - Михеев игриво толкнул помощника плечом. - Делов то - до бакена и обратно. Зато поверь мне, после такого заплыва твоя девочка останется тобой довольна. Лёгкая нагрузка, знаешь ли, способствует успеху у дам.
   Говоря это, Вадим мысленным взором видел какой между ними контраст: он - поджарый, гибкий и мускулистый и этот мясной пузырь с безвольным подбородком и гнилой душой. Итак, решено, на берег вернётся только один из них.
   Спокойное синее море, искрящееся в лучах заходящего солнца; тёплая ласковая вода; предвкушение секса - всё это расслабило жертву, и ассистент согласился. Они зашли в воду и поплыли. Вадим двигался мощно, легко, словно гладкий дельфин. Помощник тяжело тащился за ним, постоянно отфыркиваясь и кряхтя. С большим трудом он доплыл до большого белого бакена, и, ухватившись за его ржавую якорную цепь, отдыхал, с тоской посматривая на далёкий берег, до которого ещё предстояло добраться.
   - Теперь рассказывай, кому и за сколько серебряников ты меня продал, - неожиданно потребовал Вадим. Про себя он радостно отметил, что, оказывается, умеет выглядеть жёстким и даже жестоким. Приговор уже готов был сорваться с его губ.
   Помощник сразу всё понял. Его глаза расширились от ужаса. Он ухватил Вадима за руки, губы его дрожали, но не от холода, а от осознания той западни, в какую он сам себя загнал.
   - Прости, Вадик! Они поймали меня - на картах... я проигрался, тогда эти шакалы потребова-ли, чтобы я помог им тебя... Ну, в общем, утопить они тебя решили!... Прости!... Я этого честно не хотел, но они заставили... Но ты ведь не можешь меня за это...И как ты потом всё объяс-нишь, ведь это нельзя...Есть же законы!...
   Вадим мрачно покачал головой, глядя на обезумевшего от ужаса мерзавца. Потом он спокой-но, как о деле решённом сказал: - Просто произойдёт несчастный случай.
   После этих слов помощник в панике вцепился в него мёртвой хваткой и стал громко орать проклятия и звать на помощь. Впрочем, он не много успел крикнуть, так как Вадим сразу же ушёл под воду.
   
   Когда через полчаса Михеев вытащил нахлебавшегося воды помощника на мокрый песок, тот поверить не мог в то, что остался жив. В промежутках между приступами сильного кашля и рвоты, он скалился в безумной улыбке и без конца лепетал слова благодарности. Вадим чувствовал усталость и удовлетворение - он проучил негодяя, и успел вовремя остановиться. Михеев уже не хотел быть убийцей, хотя всего полчаса тому назад думал по-другому.
   
   На следующий день Вадима вызвали в местный УВД. Там его ознакомили с показаниями ассистента, который обвинял Михеева в покушении на убийство. Нашлись и свидетели - те самые девицы, что были с ними. Будто бы они с берега видели, как всё происходило. Следова-тель сообщил Вадиму, что должен открыть в отношении него уголовное дело. С Михеева взяли подписку о невыезде. Однако через три дня следователь неожиданно отменил своё первона-чальное решение и позволил Михееву покинуть город. К этому моменту в кармане Вадима уже лежала телеграмма из Москвы - его срочно вызывало на ковёр руководство киностудии.
   
   Михееву пришлось больше часа просидеть в приёмной, прежде чем его принял сорокалетний блатной пижон с манерами крупного голивудского босса. Когда Вадим вошёл, хозяин кабинета внимательно изучал какой-то документ. На его загорелом породистом лице поблёскивали тонкие линзы очков очень модного заграничного дизайна. Он был бог в том мире, к которому они оба принадлежали, и по праву громовержца собирался испепелить грешника.
   Мельком, с откровенной неприязнью взглянув на Михеева, чиновник не предложил ему сесть.
   Он жёстко поставил Вадима перед выбором: либо добровольный уход из картины, а заодно и из института, либо тюрьма. Причём говорил он так, что у Вадима не возникло и тени сомнения - во власти этого человека повлиять на следствие.
  -- Поймите Михеев, таким, как вы типам, нет места в нашем киноискусстве - с холодным презрением чеканил слова начальник.
  -- И учтите, мне известно обо всех ваших проделках, так что изворачиваться бесполезно!
   За время пятиминутной аудиенции киношный вельможа лишь несколько раз вскинул на проштрафившегося оператора свои покрытые ледяной коркой светло-голубые глаза. На прощание чиновник сделал барский жест в сторону двери.
   - Всё. Я более вас не задерживаю.
   
Глава 7
   После того, как Вадим был отлучён от любимого дела, у него в жизни осталась только одна отдушина - Саша. С самого своего приезда в Москву он пытался дозвониться любимой, но её родители каждый раз неприязненно отвечали, что дочери нет дома, а потом и вовсе отбросили этикет, и стали швырять трубку при первых его словах. В деканате актёрского факультета Вадиму сообщили, что Саша уже вторую неделю официально бюллетенит.
   
   Его визит в Сашин дом был воспринят её родителями, как неслыханная дерзость. Разговор происходил в просторной прихожей, дальше Вадима не пустили.
   - Вы не должны бывать у нас и беспокоить нашу дочь - строго заявил Михееву Сашин отец, и тут же более миролюбиво: - Поймите же, с вами всё кончено. Я специально узнавал на кино-студии. Зачем же ещё компрометировать Сашеньку. Она у нас одна осталась. И если вы её действительно любите, то не ломайте жизнь и ей. Найдите в себе мужество отойти в сторону.
   - К чему эти церемонии, Павел - из гостиной скорбной тенью появилась Сашина мама. Она очень изменилась с того дня, когда Вадим её видел в последний раз. Смерть обожаемого сына превратила ожесточённо молодящуюся бальзаковскую даму в потухшую старуху. - Твоя апелляция к его благородству просто смешна, - презрительно скривила она чувственный рот. - Мало того, что этот молодчик выманил бронежилет у нашего мальчика, который ты привёз из ФРГ. Он ещё при первой же опасности позорно бежал, и оставил нашего ребёнка одного на растерзание бандитам. Немедленно прогони его! Он оскверняет наш дом своим присутствием.
   Вадим мог бы попытаться оправдаться перед несчастной матерью: рассказать, что его оклеветали, что он не бросал Костю, и более того, сам чудом остался жив. Но вместо слов защиты, Михеев упрямо произнёс:
   - Прошу меня понять и простить, Марья Константиновна, но не уйду, пока не поговорю с вашей дочерью.
   - Раз ты такой настойчивый, пожалуйста, я тебя внимательно слушаю, - неожиданно подала голос Саша. Оказывается, всё это время она незримо присутствовала при разговоре, до поры скрываясь за стенкой. По её неприязненному тону стало ясно - она тоже считает Вадима негодяем.
   Какое несчастье, какое несчастье! - театрально запричитала девушка, показавшись из своего убежища. - Говорят, покойный оператор моего брата в прошлом был порядочным человеком. Вы его знали?
   - Поздравляю, ты становишься неплохой актрисой, вот только не надо со мной так - Вадим пытался держаться уверенно, он всё равно чувствовал, что краска гнева и стыда заливает его щёки. - Ведь ты же меня знаешь. Я не мог сделать того, что мне приписывают.
   - Выходит, не знала, но зато теперь хорошо узнала. Зачем ты вообще сюда пришёл. Ведь моя мама ясно сказала тебе по телефону, чтобы ты забыл про нас. Пойми, никто из нашей семьи не желает больше видеть твоё лицо. Нас просто воротит от одного твоего вида! Убирайся!
   Вадим пулей выскочил из квартиры, и, не дожидаясь лифта, бросился вниз по лестнице. В его ушах звучали, брошенные ему в лицо страшные слова возлюбленной. Опомнился он только на трамвайных путях. Местность вокруг была ему незнакома. Посреди паркового леса, на конеч-ной остановке трамвая, в цепочку выстроились друг за дружкой в ожидании своей очереди вновь выйти на маршрут несколько ярко-красных новеньких вагончиков.
   Здесь же на скамеечке пили пиво и лениво беседовали двое рослых солдат в голубых беретах. На них была неестественно шикарная для Советской армии парадная форма: со множеством различных значков и медалей, с золотыми плетеными шнурами аксельбантов, пропущенными под мышкой, через погон на грудь. Таких бравых вояк Вадиму ещё видеть до сих пор не приходилось. На какие-то минуты он даже перестал думать о постигшем его горе, застенчиво остановился в некотором отдалении от десантников, заинтересованно вслушиваясь в их речь. Парни то и дело употребляли в беседе незнакомые ему, будоражащие воображение названия каких-то восточных городов и горных перевалов. А ещё они часто поминали "Афган", откуда, видимо, недавно прибыли.
   "Вот тебе и решение всех проблем" - сказал себе Вадим, взволнованно исподволь рассматри-вая вернувшихся с войны ровесников. У тех были мужественные, обветренные лица, уже много повидавших вчерашних пацанов. Вадиму тоже захотелось этого сурового опыта, тогда возмож-но и катастрофы его покажутся несерьёзными неприятностями. "- Да, да, бежать от всей этой мелкой суеты, окружающей подлости и зависти туда, где, по крайней мере, всё понятно - тут наши, там враги. И надо стрелять в тех, чтобы прожить ещё один день. Это наверняка будет настоящая жизнь, не чета той бутафорской, в которой я копошился до сих пор".
   Казалось, сама судьба привела его в этот трамвайный тупик, чтобы указать выход из жизнен-ного тупика. Уже на следующее утро Вадим сидел в коридоре райвоенкомата и, волнуясь, дожидался вызова на медкомиссию. Ему предстояло непростое объяснение по поводу его добровольного отказа от отсрочки.
   Неожиданно проходивший мимо Михеева по коридору худощавый невысокий капитан с сильно загорелым восточным лицом обратил внимание на маленький эмалированный кружок, приколотый к лацкану его пиджака.
   - Вы альпинист?
   - Так точно - неожиданно для самого себя, по-военному браво отозвался молодой человек, уважительно вытягиваясь перед офицером. Тот иронично и одобрительно улыбнулся Вадиму своими тёмными маслянистыми глазами, и, спросив фамилию призывника, ушёл.
   В следующий раз Вадим увидел смуглолицего офицера через полтора часа. Знакомый капитан с отсутствующим видом сидел по правую руку от военкома за длинным столом вместе с другими членами призывной комиссии. Беспрерывно текущая мимо него череда худосочных мальчишеских тел навевала скуку на этого привелигерованного "покупателя". Его мало интересовало усреднённое "пушечное мясо", так как он приехал исключительно за первосорт-ным "товаром".
   Но стоило только его равнодушному взгляду случайно скользнуть по лицу Михеева, как он сразу же вспомнил их короткую беседу в коридоре, и сразу оживился:
   - А-а, альпинист, очень хорошо! Где желаем служить?
   - В ВДВ - не задумываясь, отчеканил Вадим.
   - Отлично! - довольно произнёс капитан и повернулся к другим членам комиссии. - Я просмотрел его личное дело. Парень мне подходит: студент, разносторонний спортсмен, владеет иностранным языком...
   Тут капитан снова повернулся к Михееву.
   - Ещё вопрос: Почему вы решили аннулировать отсрочку? Ведь вам дано время закончить учёбу.
   Вадим ответил предельно честно:
   - Мне надо разобраться в себе. Не хочу занимать чужое место. Вот вернусь из армии и доучусь.
   - Опять хороший ответ - вновь похвалил его капитан. Он ещё некоторое время продолжал расспрашивать Михеева. Пока он занимался Вадимом, двигавшийся до этого беспрерывно мимо стола конвейер из призывников остановился. Все - и стоящие за спиной Михеева голые парни, и члены комиссии уважительно ждали окончания их разговора.
   Вадим был смущён и приятно обрадован такому к нему индивидуальному подходу. Пока он не догадывался, что такой пристальный интерес вербовщика объяснялся чрезвычайно высоки-ми требованиями, предъявляемыми в его части к кандидатам на службу.
   
   Глава 8
   Армейская служба для Михеева началась странно. Обычно новобранцев отправляют в "учебку", где сержанты и старшины начинают сурово воспитывать из вчерашних школьников солдат. Никаких увольнений и послаблений по службе ещё даже не принявшим присягу салагам естественно не полагается.
   У Михеева всё было иначе. Местом его учебки стала Центральная киностудия министерства обороны. Вадима приятно обрадовало известие, что он будет числиться на студии почти что вольным курсантом. Такой статус позволял регулярно отлучаться домой, благо студия базиро-валась в подмосковном Болшево - всего в десяти минутах ходьбы от железнодорожной платформы. Похоже местное начальство не могло определиться, как относиться необычному новичку. С одной стороны, он прибыл в часть в форме рядового, но с другой стороны, прико-мандировало его Главное разведывательное управление. На всякий случай командиры не проявляли в отношении загадочного солдата обычной строгости. Правда жил Вадим в казарме батальона охраны, но строем со всеми не ходил, и в наряды не привлекался. Его регулярно снабжали увольнительными листами, а сотрудники киностудии - многие в офицерском звании - разговаривали со стажёром, как с равным.
   
   Родители, которых решение Михеева записаться в армию застало врасплох, были счастливы задержке сына в Москве. Мать старалась хотя бы напоследок получше его накормить, а отец гораздо чаще, чем раньше заводил с Вадимом задушевные беседы "за жизнь". Несколько раз за это время Вадим отправлялся к Сашиному дому, и из-за угла, словно совершая что-то постыд-ное, провожал её тоскливым взглядом. Однажды боль его стала невыносимой. В тот вечер Вадим увидел возлюбленную с Рудиком. Раэлян привёз Сашу откуда-то на новенькой вазов-ской "шестёрке" синего цвета. Судя по оживлённому лицу девушки, ей было приятно общество этого пижона. Что касается Рудика. Вадим успел неплохо изучить этого типа. Саша была девушкой не в его вкусе. Но у неё был влиятельный папа, который мог обеспечить затю существенные карьерные преференции. К тому же это была состоятельная семья.
   Михеев позволил парочке пройти мимо. А на обратном пути перехватил Рудика. Их объясне-ние было недолгим. Внезапно правая рука Рудика с пальцами, продетыми в кольца самодельно-го кастета, взметнулась из кармана пальто, и в следующее мгновение не ожидавший нападения Михеев был опрокинут на асфальт жесточайшим прямым ударом в лицо. Вадим попытался подняться, и не смог. Будто чудовищная сила прижимала его к земле. Рот наполнился кровью. Рудик с кривой самодовольной ухмылкой на полных губах наблюдал за силящимся подняться противником. Он торжествовал. На прощание Раэлян презрительно обматерил Вадима. Он хлопнул дверцей своего синего жигулёнка, взревел мотор, взвизгнули прокручивающиеся на мощном старте покрышки, и машина унеслась прочь.
   Михеев чувствовал себя просто раздавленным. И дело было даже не в разбитой физиономии и сотрясении мозга, хотя для Вадима эта история вполне могла иметь и более серьёзные последствия. Но гораздо более физической боли парня жгла бессильная ярость от пережитого унижения. Он ненавидел Рудика за вероломство, ненавидел себя за неспособность наказать подлеца, бывшую возлюбленную за то, что предпочла ему этого негодяя. Пожалуй в каком-то смысле этот день стал для Михеева переломным. Душа его словно покрылась коркой льда, ожесточилась. Сам не ведая того, Вадим будто подготавливался самой судьбой к предстоящим ему вскоре событиям.
   
   Глава 9
   Многоопытные армейские операторы неплохо подковали Михеева по части высокогорных и пустынных съёмок. Но самым ценным оказались последние занятия, на которых Вадима познакомили, с абсолютно до этого незнакомой для него видеоаппаратурой. Во ВГИКе консервативные преподаватели частенько пугали их разными страшными историями про будущее "бездуховное" засилье видео. Предсказывали, что с распространением этого зла каждый дилетант будет считать себя специалистом. И что в конечном итоге это приведёт к гибели операторской профессии. Говорили также, что со временем вообще станут снимать "на проволоку", и предадут полному забвению такой высокохудожественный материал, как киноплёнка.
   Чего греха таить, после столь мрачных прогнозов Вадим испытывал сильное недоверие к видеокамере. Но на военной киностудии все его страхи быстро вылечили. Небольшая японская камера, которой Михеева обучали, оказалась настоящим добрым чудом, особенно по сравне-нию с тяжёлой, и подчас не очень качественной отечественной киноаппаратурой. "Японка" же была компактной и главное очень умной. Она позволяла легко "наезжать" на объект, благодаря встроенному трансфокатору, регулировать по своему вкусу "картинку", и главное, что было абсолютной роскошью для киношника, - сразу же просматривать отснятый материал на встроенном видеомагнитофоне. Это была фантастика! После окончания стажировки Вадим получил камеру под расписку. Теперь она была закреплена за ним, как автомат за бойцом.
   
   *
   
   Дальнейшая подготовка Михеева проходила на секретной базе спецназа ГРУ под Душанбе. Здесь Вадим узнал, что есть суровая армейская муштра. О кино на некоторое время пришлось забыть. Матёрым инструкторам-сержантам дела не было до недавнего киношного прошлого новичка. В их задачу входило в сжатые сроки обтесать его под приличного солдата, и они не скупились ради этой цели на отборный мат и увесистые тумаки.
   Примерно дней через двадцать Вадим перестал чувствовать боль и обиды. Он словно покрылся снаружи одной большой мозолью: без всяких эмоций, словно налаженный автомат реагировал, на щедро сдобренные матом команды инструкторов, и думал только о выполнении очередного приказа. Впрочем, состояние эмоционального ступора через некоторое время тоже прошло. Случилось это, как только его психика выработала способность справляться с перма-нентным стрессом. И тут оказалось, что некто со стороны внимательно следил и оценивал происходящие с Михеевым метаморфозы.
   Стоило Вадиму почувствовать себя не последним салагой в монолитной массе новобранцев, как его тут же изъяли из неё, и пустили "в огранку". Теперь с ним снова занимались по специальной программе. Его преподавателями были офицеры чином не ниже капитана. Они учили Вадима некоторым техникам психологического самоконтроля, снайпингу, основам маскировки и выживания, и ещё многим вещам, без которых его участие в "спецмероприятиях", как это здесь называлось, было бы невозможным.
   
   Под конец учебного курса Вадима в составе небольшой группы кандидатов в "командос" высадили с вертолёта в безлюдной пустыне с минимальным запасом продуктов и воды. Перед "экзаменом" всем им объявили, что предстоит недельное выживание, перенести которое смогут лишь самые выносливые. Всё это время на них будет вестись охота, в которой взятие пленных не предусмотрено. Не сдавших "экзамена" ждало: в лучшем случае позорное списание в стройбат, а в худшем - отправка на родину в цинковом ящике.
   Через три дня изматывающих мытарств по раскалённым пескам их группа вышла к неболь-шому селению. С первыми лучами солнца, на дороге, ведущей в деревню, была замечена продуктовая доставка. Не сговариваясь, измученные голодом и жаждой пацаны с диким воем бросились в атаку на фургон с продуктами и водой. Однако их ожидало жестокое разочарова-ние, - под видом сельмаговской машины они напоролись на передвижную ловушку, коварно устроенную на них заботливыми отцами-командирами. Получив неожиданный отпор, группа рассеялась, и дальше каждый спасался по одиночке. Вадим некоторое время уходил от погони огородами, загривком чувствуя жаркое дыхание охотников. В какой-то момент в ноздри ему ударил резкий запах отхожего места. Время на раздумья не было. Михеев он с ходу заскочил в одиноко стоящую будку, вышиб сапогом одну из досок настила, и, прыгнув в выгребную яму, с головой погрузился в тёплое дерьмо...
   Когда он вынырнул, то услышал громкие голоса и подозрительно знакомый смех. Потом лай овчарок, и кованый топот погони стали постепенно удаляться, пока совсем не стихли где-то на окраине кишлака. Тем не менее, Вадим до самой ночи терпеливо просидел в своём убежище. Он даже привык к запаху и крупным мухам, и боялся только одного, как бы его не обнаружили те, кому это сооружение принадлежит. Но ему повезло, за весь день хозяева дома так не разу и не посетили свой сортир. Возможно, они были в отъезде.
   Ночью Вадим осторожно выбрался из ямы, и в непроглядном мраке безлунной азиатской ночи, стал осторожно пробираться в центр селения. В душе он уже созрел для понимания простой солдатской истины, гласящей, что в подобном положении надлежит руководствоваться только одним, старым, как мир девизом: "на войне, как на войне". Поэтому Вадим не испыты-вал ни малейших угрызений совести, взламывая местный магазин. Рафинированный потомст-венный интеллигент в его душе начал хиреть и скукоживаться, зато в муках нарождался человек, способный выживать в любых условиях. Добычи с лихвой хватило, чтобы продер-жаться оставшийся срок, не переходя на ящериц и змей...
   На разборе полётов курирующий спецгруппу капитан Тимур Великханов сдержанно поздрав-лял троих выдержавших испытание бойцов. При этом он всё время хитро поглядывал в сторону Михеева. Ему единственному из их счастливой троицы капитан не подал руки, а лишь одобри-тельно похлопал по плечу, и ехидно назвал "парфюмером". История с сортиром скоро стала общеизвестной, и за Вадимом прочно закрепилось это прозвище.
   
   
Глава 10
   
   В начале весны 85-го Михеев совершил свой первый выход в составе разведывательно-диверсионной группы ГРУ. Группе была поставлена задача - ликвидировать одного из духов-ных лидеров афганских моджахедов. Начальство в Москве решило, что недостаточно уничто-жить главаря партизан в его логове. Необходимо, чтобы этот уникальный боевой опыт в виде учебного фильма послужил будущим поколениям советских диверсантов. Так что Вадиму отводилась в операции ответственная роль.
   
   Базу спецназовцы покинули с обычным хозяйственным конвоем. В безлюдном месте из закрытых тентами кузовов "КАМАЗов" выкатили трофейные "Тайоту" и "Симургу". Под видом партизанского конвоя джипы двинулись в сторону Пакистанской границы.
   Приятно было чувствовать себя в одной команде с матёрыми псами войны. Правда, в своей новенькой форме Вадим выглядел в их компании белой вороной. Облачённые в "найковские" кроссовки, американские шнурованные ботинки и китайские "разгрузки" эти парни походили на героев американского кинобоевика. У его соседей по джипу было при себе много такого, о чём обычная пехота и мечтать не могла, например очки ночного видения или портативные коротковолновые радиостанции, трофейные ножи, пистолеты. Ещё у них было вдоволь хороших консервов, американских сигарет, жвачки. Имелась и первоклассная выпивка, и даже наркотики.
   Впрочем, последнее, согласно незыблемой традиции этого элитного подразделения всегда оставлялось на базе, ибо каждый понимал, что в рейде такие забавы грозят смертью всем. Эти жёсткие парни не были моралистами или поголовными мародёрами, просто за свой опасный труд они получали хорошие деньги, которые без труда обменивали на афгани. А в местных лавках они были самыми желанными гостями. К тому же, чтобы ни утверждали политруки, на любой войне солдат забирает трофеи по праву победителя.
   
   
   
   Недалеко от границы в заранее условленном месте советских спецназовцев встретили проводники-пуштуны. Они указали место, где каравану лучше всего пересечь сухое русло пограничной реки. Потом последовал стремительный стокилометровый бросок вглубь террито-рии сопредельного государства. Прибыли на место засады. Машины загнали в пещеру, также заранее подготовленную для этой цели союзниками-пуштунами. За свою помощь горцы получили от "шурави" деньги и обещанное снаряжение, после чего сразу ушли.
   Резиденция человека, за жизнью которого пришли бойцы спецназа армейской разведки, располагалась в сердце большого родового селения. День и ночь сотни мужчин, женщин и даже детей его клана охраняли своего вождя и духовного лидера. Поэтому достать его в селе не представлялось возможным. Зато из кишлака вела дорога, которая идеально подходила для организации засады. На её обочине спецназовцами был заложен мощный фугас.
   Прождали полдня. Вадим лежал под одной маскировочной сетью с Сержем, - рослым парнем из Люберец. Даже сквозь жутковатую маску жёлто-коричневого пустынного камуфляжа круглая физиономия люберчанина внушало явную симпатия. Это было типичное лицо сильного и добродушного парня из соседнего подъезда. На таких простых парнях, как говорится, Россия держится. Серж уже жил скорым дембелем. Это был его последний, или как выражаются суеверные спецназовцы, "крайний" выход. Дома парня ждали любимая девушка, две сестрёнки-школьницы, родители. Отец сообщал в письмах, что уже договорился с кем надо о трудоуст-ройстве сына механиком к себе на базу "Совтрансавто".
   - Знаешь, какой блат надо иметь, чтобы туда впихнуть человека. Это же фирма! - хвалился Вадиму земляк. Мысленно он уже был там - на "гражданке". Вадим тоже поддался его настрое-нию, и замечтался о том, как у него всё будет потом, когда он вернётся. Само собой перед его глазами всплыло Сашино лицо. Почему-то оно не вызвало в нём ревности или обиды, только сладкую ностальгию и слабый проблеск надежды...
   
   Около пяти часов вечера в синеватой дали появилось какое-то колышущееся тёмное пятно, и разом погасли все видения. Вадим подтянул к себе ближе автомат, и вновь, в который уже раз придирчиво осмотрел своё главное оружие - видеокамеру...
   Пятно оказалось группой облаченных в пёстрые халаты женщин. Они направлялись куда-то одни без мужчин. Их спокойные улыбающиеся лица не были скрыты паранджами, такое было возможно только среди этнических таджичек. Женщины шли не спеша, смеясь, и оживлённо переговариваясь.
   - Хороший знак - провожая их взглядом через оптический прицел, прокомментировал Серж. - Значит, сейчас клиент поедет.
   Чутьё охотника его не подвело. Вскоре после того, как прошли женщины, на дороге появился конвой из трёх джипов. Напарник Вадима буквально слился со своею бронебойной снайпер-ской винтовкой. Серж ждал своей момента, когда ему полагается вступить в дело...
   Вначале мощным взрывом радиоуправляемого фугаса была поднята на воздух задняя машина. Искорёженный автомобиль отбросило далеко от дороги. Вадим успел отметить про себя, что это случилось очень кинематографично. Потом точными снайперскими выстрелами был подожжён бензобак головного внедорожника. Пока ещё уцелевшие люди на дороге оказались в огненной западне. В свой видоискатель Вадим отлично видел, как беспомощно они там мечутся, и как методично косит их автоматно-пулемётный огонь...
   
   Когда всё было кончено, и живых среди горящих и чадящих остовов машин как будто не осталось, командир группы приказал Михееву отыскать на месте побоища тело убитого муллы, и как доказательство эффективности их работы, снять его на камеру. Охранять оператора был послан Серж. Пока Вадим вёл свой поиск среди обломков и изуродованных трупов, снайпер занимался мародёрством - снимал с покойников часы, выворачивал карманы, рылся в бардач-ках машин. Перехватив взгляд Михеева, Серж с довольным видом продемонстрировал ему только что снятый с кого-то китайский "роллекс".
   - Скоро дембель, надо друганам сувениры готовить!
   
   Глава 11
   Если в нормальном обществе есть очень небольшой процент врождённых убийц, то ещё меньше существует людей ответственных, уравновешенных, интеллигентных, которых можно обучить убивать профессионально и многократно, не испытывая при этом укоров совести или внутренних конфликтов. К концу службы у Вадима окончательно оформилось такое редкое качество, как "интеллигентная жестокость". Другими словами, он стал способен убивать продуманно, эффективно и главное - с чувством удовлетворения от выполненного долга. В своих последних рейдах Вадим частенько откладывал в сторону видеокамеру и брался за автомат, а то и за нож. Нет, он не стал кровожадным маньяком, просто у него существенно поменялась жизненная философия: если раньше Вадим считал право на жизнь незыблемым законом божьего мира, то теперь он пересмотрел прежние обывательские догмы о метафизиче-ской неприкосновенности чужой жизни. Те, кто попадал под категорию "врагов", переставали быть для него людьми и становились целями для охоты... С таким серьёзным богажём Михеев и вернулся в Москву летом 1987 года...
   
   За время его отсутствия, дома многое изменилось. Вадим был до крайности возмущён и взволнован, узнав, что Саша, в конце концов, вышла замуж за Раэляна, и, родив ему сына, была брошена мужем в 86-м. Отец её скоропостижно скончался от инсульта у себя на даче за несколько месяцев до развода дочери. Он не сумел вписаться в команду нового Генсека, и пережил весь ужас падения с вершины власти. У бывшего партийного вельможи отобрали его сафьяновые удостоверения секретаря и депутата и перевели "в резерв", что фактически означало отправку в небытиё. С их квартиры сняли кремлёвскую "вертушку".
   Пережить такую катастрофу Сашин отец не смог.
   Видимо, опала и смерть влиятельного тестя в какой-то мере и спровоцировала уход Рудика от жены. Кто знает.... Но судя по невнятным слухам, докатившимся до Вадима, неутомимый армянский комбинатор уже некоторое время энергично обхаживал новую пассию из высокопо-ставленной семьи, и кажется, был близок к тому, чтобы повести её под венец. Впрочем, Вадима мало интересовали похождения этого человека. А вот бывшую любовь ему было искренне жаль, и никакого злорадства по поводу её несчастий он не испытывал. Наоборот, Вадиму хотелось как-то поддержать, утешить Сашу, однако он не решался показаться ей на глаза. Ведь в памяти ещё свежи были тяжёлые воспоминания, особенно её последние слова, хлёстко стеганувшие его по глазам: "Никто из нашей семьи не желает больше видеть твоё лицо! Нас просто воротит от одного твоего вида! Убирайся!". Эти её ненавидящие фразы начинали отчётливо звучать в голове Вадима каждый раз, едва он всерьёз начинал помышлять о визите в роковой дом.
   
   *
   
   А между тем, вынужденное безделье демобилизованного солдата затягивалось. Родители не имели возможности долго содержать взрослого сына на свои скромные средства; старики сами нуждались в его поддержке. Но не всё зависело от одного его желания. Около полугода Вадиму никак не удавалось найти работу по специальности. На "Мосфильм" он даже и не совался, отлично понимая какими "изысканными" выражениями его там встретят. Но оказалось, что и на других киностудиях его фамилия числиться в "чёрных списках" людей, перед которыми шлагбаум всегда будет опущен. Даже на "Останкино" это негласное табу тоже распространя-лось. Несколько раз Михеев договаривался по телефону о занятии операторской вакансии, но пока ехал в телецентр, редактора резко меняли свою позицию, и решительно отказывали ему от места. После того, как такая история повторилась в третий раз подряд, Вадим почти опустил руки.
   От отчаяния он даже готов был пойти работать на кабельную студию, которые как раз стали плодиться в Москве, словно грибы после дождя. В одной такой шарашке, громко именующей себя "телекомпанией", Вадима приняли с распростёртыми объятиями, но предложили столь мизерный оклад, что ему, скрепя сердце, всё же пришлось отказаться. Оператор его квалифика-ции просто не имел права работать за "трамвайный билет".
   От отчаяния Михеев решил трудоустроиться кем угодно, и тут о нём неожиданно вспомнила армия. Однажды у дома его окликнул знакомый голос с лёгким южным акцентом. Вадиму даже показалось, что с ним случилась слуховая галлюцинация, до того нереален был этот зов из прошлого здесь, - в самом центре мирного российского города.
   - Эй, парфюмер, - тебе, тебе говорю! - нетерпеливо позвал человек за спиной Михеева. - Да постой же ты, бродяга!
   Михеев инстинктивно подобраться и замедлить шаг. Он резко обернулся, и увидел на другой стороне улицы невысокую спортивную фигуру своего бывшего командира Тимура Великхано-ва. В глазах капитана искрилась снисходительная ирония. Одет он был в потёртый джинсовый костюм, в котором бравый вояка выглядел как-то странно. Впрочем, возможно, так Михееву только казалось, ведь до этого ему ни разу не приходилось видеть капитана в гражданке.
   - Реакция гляжу уже не та, - быстро пересекая улицу, и отчётливым резким жестом протяги-вая бывшему подчинённому широкую ладонь, - пожурил его Великханов. - Запомни: при звуках командирского голоса хороший солдат и на пенсии должон на раз стойку принимать. Ставлю это тебе на вид, Михеев.
   - Виноват, товарищ капитан, - счастливо улыбаясь, пролепетал Вадим. Суровое лицо коман-дира показалось ему родным.
   Они крепко пожали друг другу руки особым фирменным способом, принятым только в их подразделении. После чего Великханов усадил Вадима в свою видавшие виды "копейку", и повёз "куда-нибудь, где прилично кормят и можно спокойно поговорить". При этом неуверен-ные ссылки Михеева на то, что он на полной мели, и потому лучше им поговорить на свежем воздухе, с порога были отметены капитаном, как пораженческие.
   
   - Знаю, знаю, братишка о твоих проблемах, - с задушевной поволокой в глазах, говорил бывшему подчинённому Великханов. К этому времени он уже успел махнуть две стопки водки под минимальную закуску. - Не ждут нашего брата с распростёртыми объятиями, как это называется: "в народном хозяйстве"... Да и "там" тоже - Великханов сделал многозначительный кивок куда-то в пространство, - земли для нас скоро не будет... А жаль, столько нормальных пацанов зазря положили в их горах... Ладно, давай, что ли, третий, - за павших...
   Мужчины поднялись, и, не чокаясь, снова выпили. С минуту постояли молча, вспоминая погибших на войне друзей.
   Пышнотелая официантка принесла им тарелки с дымящимися чебуреками. Великханов проводил долгим восторженным взглядом её аппетитную большую задницу, и, сразу повеселев, заявил: - А всё-таки занятная штука жизнь! Глядишь, и побалует нас - бродяг... Кстати, это я о тебе, - капитан вынул из кармана маленькую бархатную коробочку и пододвинул Михееву. Внутри оказался сверкнувший на солнце рубиновым бликом орден "Красной звезды".
   - Я ещё прошлой зимой на тебя представление послал, но только неделю назад подтвердили. Поздравляю.
   - Служу Советскому Союзу, - взволнованно выдохнул в пол голоса Вадим. Сейчас ему очень хотелось вытянуться перед командиром во фронт, одёрнуть на себе заношенную куртку. Одним словом, принять высокую государственную награду торжественным и достойным солдата образом. Но обстановка второсортного кабака для этого мало подходила.
   - Что у тебя с руками то? - между тем встревожено осведомился капитан.
   - А что? - Вадим не понимающе посмотрел на свои ладони. - Немного трясутся товарищ капитан, это от волнения.
   - Трясутся! - язвительно передразнил его Великханов. - Наливай, тормоз! И давай сюда свою первую награду, и дай бог не последнюю.
   Капитан взял орден и опустил его в наполненную до краёв стопку. Вадим немедленно залпом опрокинул её, да так, что металлическая звезда оказалась у него во рту.
   - Ты молодец, Михеев - капитан сделался очень серьёзным. - Кино, что ты там снимал, большую пользу приносит. По нему уже людей готовят к серьёзной работе.
   - Эх, посмотреть бы, - спьяну осмелел Вадим. Трезвый он не позволил бы себе такого. В начале службы его предупредили о том, что будущая работа относится к высокой категории секретности.
   - Ладно, подумаем на эту тему, - неуверенно пообещал командир. - А пока от тебя требуется ответ на вопрос: "Готов ли ты ещё поработать для родины?".
   Вера Вадима в бывшего командира была такой, что он ответил, не задумываясь:
   - Что конкретно от меня требуется?
   - Всё то же. Только враг теперь у нас другой. Сам видишь, у державы серьёзные внутренние проблемы: всякая мразь осмелела, подняла свои змеиные головы; надо с этой сволочью разобраться... Короче, ты готов вернуться в строй, солдат?
   - Так точно, товарищ капитан.
   - Майор - только сейчас решил мягко поправить его Великханов. - Как видишь, меня тоже не забыли.
   Бывший командир смотрел на Вадима ироничным и ласковым взглядом. Так смотрит отец на взрослого сына.
   - Я с самого начала в тебя верил, парень. Да и ты правильно поступил, что не стал вилять. К сожалению, некоторых классных ребят гражданка портит. Но ты молоток, Михеев! Вот сделаем работу, постараюсь тебе помочь. Мы ведь теперь тоже кое-чего могём в этой жизни... Но об этом после, а пока - с завтрашнего дня сухой закон, и все силы на подготовку - времени у нас осталось - всего неделя.
   На прощание майор положил в нагрудный карман Вадима пачку купюр, и не терпящим возражений тоном пояснил:
   - Это тебе пока поддержка от нашего боевого братства.
   
Глава 12
   О человеке, которого предстояло ликвидировать, Вадиму ничего известно не было, кроме того, что он враг государства, и тайно приговорён некими патриотами к смерти. О том, кто конкретно эти патриоты и почему они не могут покарать преступника по закону, исполнителям не сообщили.
   Где готовились его партнёры по акции, Вадим тоже не знал. Самого его на несколько дней посетили в отдельном коттедже, расположенном на территории какого-то подмосковного пансионата. Домик располагался в отдалении от основных корпусов среди высоких сосен. Каждое утро после завтрака Вадим приходил в бассейн, где до обеда занимался с инструктором по подводному плаванию. Пообедав, Вадим снова возвращался в бассейн. Инструктора звали Мишей. Кроме их двоих в огромном бассейне больше никого не было. Учитель и ученик не задавали друг друга вопросов, которые не относились непосредственно к делу. Не отвлекаясь на посторонние разговоры, они часами изучали тактику и материальную часть. После скучного существования в роли вынужденного безработного, Вадим с удовольствием окунулся в романтическую атмосферу подводного спорта. Впрочем, чистый спорт быстро закончился. И случилось это, как только Миша выдал Вадиму секретное оружие боевого пловца - четырёхза-рядный пистолет СПП-1М. На десятиметровой глубине из его четырёх стволов можно было поразить противника на дистанции до 14 метров.
   Как только Миша посчитал, что ученик научился достаточно уверенно пользоваться аквалан-гом и другим специальным снаряжением, его место сразу занял человек по имени Юра. Это был опытный специалист по подводной киносъёмке. Снимать Михееву предстояло до винтика знакомым "Конвасом", только помещённым в водонепроницаемый бокс. Через шесть дней обучение было закончено.
   
   И вот судный день настал. После завтрака Михеев сел в "Рафик" с плотно зашторенными окнами салона. Оказавшись внутри микроавтобуса, Вадим впервые увидел лица своих партнё-ров по операции. На первый взгляд, это были самые обычные молодые люди, примерно одного с ним возраста. Чутьё недавнего диверсанта однозначно подсказало Михееву, что перед ним матёрые волки, - большие мастера по части кровопускания.
   Парни по очереди пожали ему руку, представляясь своими кличками. Вадим также назвал своё армейское прозвище. По несколько оживившимся лицам Михеев увидел, что заинтриговал коллег. Впрочем, проявлять любопытство в этой среде принято не было. Чтобы наладить необходимый контакт они всю дорогу обсуждали итоги вчерашней вялой игры столичного "Спартака". За время короткого общения Вадим успел оценить темперамент каждого из трёх своих сотоварищей. Тот, который назвался "морской крысой" был остроумен, быстр, и нередко даже зол в своих оценках. Похоже, что и в жизни он обладал быстрой реакцией в принятии решений. "Клоун" так же приближался к холеричному - подвижному типу. Его специфичной особенностью был оценивающий взгляд стальных глаз, которым он время от времени словно просвечивал собеседника. Наверное, так смотрит акула на свою жертву, прежде чем принять решение атаковать. Третий, по прозвищу "Технарь" держался с добродушным спокойствием, в обсуждении почти не участвовал, а если иногда и подавал реплику, то делал это без всякой попытки навязать своё мнение. Но при этом его комментарии по недавней игре показались Вадиму самыми продуманными и точными. Пожалуй, этому "флегматику" стоило доверять особо.
   
   В самой глухой части столичного речного порта они быстро перегрузились на грязный буксир, и тут же отвалили от причала. Пока старая посудина медленно тащилась по каналу, в тесной каюте диверсанты облачались в свои гидрокостюмы, в последний раз проверяли снаряжение. Было странно наблюдать через давно не мытый иллюминатор многочисленные семейные пикники и просто весёлые компании, расположившиеся на берегу. "Интересно, что за лица сделались бы у этих беззаботных обывателей, узнай они только, с какой целью тащится мимо них эта старая калоша" - не без чувства превосходства размышлял Вадим. Чего греха таить, его самолюбие тешила причастность к секретной миссии. Было приятно осознавать, что он избранный, и в его жизни реально происходят такие крутые приключения, о которых большинство мужчин может только фантазировать или смотреть в голливудских боевиках.
   
   Примерно в половине десятого буксир застопорил ход; был сброшен якорь. Они находились посреди тёмно-голубой равнины искусственного моря. До ближайшего, заросшего камышом и лесом берега было около полутора километров. Их целью являлся элитный котеджный посёлок. По недовольным репликам "Клоуна", Вадим заключил, что идеальным для них было бы покинуть корабль скрытно, через подводную камеру. Естественно, что доставившее их сюда гражданское судно, не было оборудовано ничем подобным. Оставалось надеяться, что у человека, на которого они начали охоту, нет своих ушей и глаз по всему берегу.
   Для маскировки, лица ныряльщиков покрывала чёрная краска. С этой же целью на голову каждого была надета сеть, покрытая водорослями.
   
   Примерно на половине пути Вадим почувствовал, что начинает выдыхаться. И это было не удивительно, ведь он не был профессиональным боевым пловцом. Вдобавок ко всему, они неожиданно попали в сильное течение, природу которого Вадим понять не смог. Их начало сносить в сторону. В какой-то момент Михеев понял, что совершенно изнемог, и продолжать марафон не в состоянии. Знаками он сообщил об этом партнёрам. Один из них взял его камеру, а двое других зашли с боков, и, словно инвалида, подхватили Вадима под руки, и потащили вперёд. Михеев был весьма впечатлён тем, как чётко, общаясь друг с другом только знаками, они приняли совместное решение. Его не могла не восхитить и та стремительность, с которой они теперь перемещались под водой. И это не смотря на то, что теперь помимо собственного тяжёлого снаряжения, на "Крысе", "Клоуне" и "Технаре" висел ещё и он со своими баллонами, оружием и камерой.
   
   Глава 13
   Когда диверсанты достаточно близко приблизились к берегу, они рассредоточились. Тем не менее, каждый по-прежнему мог видеть своих партнёров. "Морская крыса" через замаскиро-ванный под ветку перископ, вёл наблюдение за специально оборудованным пляжем госдачи, в то время как остальные с песчаного дна напряжённо следили за ним.
   Вот "Крыса" резко вскинул руку. Этот жест означал "Внимание! Приготовиться". Вскоре над их головами пронёсся острый киль катера. Катер заложил крутой вираж где-то недалеко за их спинами, после чего гул его мощного движка стих. По знаку "Крысы" диверсанты цепью начали движение к берегу. Метров через тридцать Вадим вдруг увидел, что от пляжа по направлению к ним по поверхности приближается тяжёлая мужская туша. На некотором удалении от жирного пловца держались ещё двое мужчин - мускулистых и ловких. Теперь у Вадима не осталось сомненья в том, что к ним на заклание плывёт сама, ничего не подозре-вающая жертва, а заодно и парочка её телохранителей. Вадим оглянулся на своих партнёров. Те уже деловито охватывали пловцов с флангов, держа их под прицелом своих подводных арбалетов и ружей. Михеев включил камеру и начал беспристрастно фиксировать отталкиваю-щее зрелище безжалостной расправы...
   Через несколько мгновений в волосатые грудь и живот человека-мишени вонзились короткие стальные стрелы. Однако приговорённый к смерти мужик оказался на удивление живуч. Даже истекая чёрной кровью из многочисленных ран, он продолжал ожесточённо цепляться за жизнь и звать на помощь. К этому времени один из его телохранителей уже медленно опускался на дно со стрелой в горле, а другой стремительно улепётывал к берегу. Но оставались ещё вооружённые люди на катере, а возможно и на берегу.
   В ход пошли ножи. "Клоун" с ловкостью акробата подобрался к жертве снизу, и, увернув-шись от бешено брыкающихся ног, одним резким движением вспорол несчастному брюхо. На это жуткое зрелище откровенной бойни Вадим добил оставшиеся в кассете метры плёнки. После чего машинально отвернулся. Даже его, привычного к виду смерти, замутило от вида вываливающихся человеческих внутренностей.
   Между тем, пришедшие в себя охранники на катере начали беспорядочный обстрел водного пространства вокруг их погибающего босса. Пора было отходить. Чтобы охладить мститель-ный пыл охраны, "Морская крыса" на несколько мгновений высунулся из воды и дал длинную очередь по преследователям из сверхсекретного подводно-надводного автомата АПС-55. Это оружие обладало ужасающей поражающей мощью и в принципе могло прошить даже обшивку небольшой подлодки. На какое-то время обстрел водной поверхности прекратился, а потом уже вёлся без прежнего фанатизма. Вадим прекрасно себе представлял, какие лица сейчас должны быть у телохранителей, так беззубо профукавших охраняемое ими тело...
   
   Со своими партнёрами Вадим расстался на Комсомольской площади, крепко пожав им на прощанье руки. Кассету с отснятой плёнкой он оставил в камере хранения на Ярославском вокзале.
   
Глава 14
   Естественно, что в газетах невозможно было прочитать о том, что произошло на подмосков-ном водохранилище. Только через неделю Вадим с удивлением узнал, кого именно они ликвидировали. Об этом сообщила западная радиостанция, которую он регулярно ловил на свою старенькую "Спидолу". В потрескивающем от "глушилок" эфире, ведущий программы приятным баритоном рассказывал о гибели на озере генерала КГБ, который, якобы, поплатился за свою решительную поддержку нового генсека Горбачёва и его курса на демократизацию страны.
   Эта информация озадачила Михеева. "Выходит, они по-мясницки безжалостно прикончили заслуженного принципиального человека? Убили за убеждения! - шалея от открывшейся ему ужасной правды, размышлял Вадим. "А тот парень со стрелой в горле?... Господи, да ведь он просто честно выполнял свой долг офицера охраны!... Как же всё это соотнести со словами Великханова о том, что они идут уничтожать, чуть ли не исчадие ада". Первым желанием Вадима было напрямую высказать свои сомнения майору. Но он вовремя передумал.
   На следующей встрече с Великхановым Вадим благоразумно держал язык за зубами. Однако майор, передавая ему тысячу триста рублей за выполненную работу, своим развитым интуи-тивным нюхом природного психолога учуял в Михееве зерно сомненья, и счёл нужным дать по этому поводу свой краткий комментарий:
   - Сейчас наступают гнилые времена, и подчас очень трудно понять: где свой, а где чужой. Но сомневающиеся бывают даже хуже предателей. Они, как апостолы Христа - всю дорогу клянутся в вечной преданности делу, а в решающий момент, когда на них рассчитываешь, забьются в щель, и нет их. Поэтому всяких жидких моралистов мы вычищаем из своих рядов даже более ожесточённо, чем караем врагов. Всегда помни об этом солдат. И ещё помни, что дело ты делаешь нужное. После просмотра нашего поучительного кино, новым оборотням уже не так спокойно будет разваливать страну. Ведь и у них однажды некто может выпустить кишки...
   В конце их встречи майор сообщил Вадиму, что подыскал ему приличную работу по специ-альности на телевидении.
   
   
ГЛАВА 15
   Новая работа была не сложной и хорошо оплачивалась. Приход Михеева на Центральное телевидение совпал с мучительным для многих местных операторов процессом перехода с морально устаревшей плёнки на современную видеоаппаратуру. Новичок же, благодаря своему отличному знанию электронных японских камер, сразу попал в любимчики к начальству. Помогло и то обстоятельство, что на телевидение он попал благодаря звонку со Старой площади из одного очень высокого кабинета. Таким образом, из прокаженного и гонимого отовсюду неудачника, Вадим, словно по мановению волшебной палочки, разом превратился в уважаемого и ценимого специалиста.
   Теперь для полного счастья ему была нужна только Саша. Странная вещь, время не излечило его от болезненной ненормальной тяги к этому человеку. Тоска и боль по Саше становилась лишь сильней. Временами он проклинал себя и её. Но чаще, вспоминая их встречи, ясно осознавал, что это был период подлинного счастья. Но возможно ли вернуть его? Иногда Вадима обуревало мучительное желание немедленно, тот час же броситься к Саше хоть среди ночи, позвонить в знакомую дверь, и когда она появиться на пороге - заспанная и изумлённая, пасть перед ней на колени, обхватить её ноги и жадно целовать их. Но затем он начинал мысленно рисовать продолжение этой сцены, и видел себя вновь оскорблённым и униженным. Желание искать примирения сразу пропадало. Но однажды с Вадимом произошло то, что судебные психиатры называют состоянием аффекта.
   Всё началось с угарного кутежа в кабаке по случаю неожиданно выданной премии. По случайному поводу на стоянке перед рестораном вспыхнула массовая драка. Вадим оказался в милиции вместе с пятью коллегами по работе и семью кавказцами из противоположного лагеря.
   В отделении выяснилось, что зачинщиками побоища выступили южане и телевизионщиков вскоре отпустили. Но внутри Михеева всё клокотало. Поймав на пустынной улице частного извозчика, Вадим заехал в ресторан Ярославского вокзала. Принял ещё "допинга", взвинтив себя так, чтобы никаких тебе преград, чтобы полностью сознание отшибить...И в таком состоянии отправился "расставить все точки над "и"".
   
   Благообразная консьержка престижного дома за всю свою спокойную карьеру не сталкива-лась ни с чем подобным. Посреди ночи её разбудил внезапный и подозрительный шум. Сначала в вестибюль ввалились двое малоприятных мужиков с огромными корзинами роз, а вслед за ними буквально ворвался взлохмаченный молодой мужчина с разбитой губой и разорванном костюме. Нежданный визитёр был очень возбуждён, держал в руках две бутылки шампанского, а под мышкой большую коробку конфет.
   - Гражданин, вы куда? - ошалело воскликнула разбуженная консьержка.
   Вместо ответа полуночный гость заложил крутой вираж в сторону бдительной пенсионерки, и выставил ей на дежурный столик одну из своих бутылок. Не считая более необходимым обращать внимания на причитающую бабулю, мужчина направился к лифту. Попутно он энергично подбадривал своих ассистентов:
   - Парни, парни, больше мажора! Я ведь плачу вам не за унылый вид. Это у себя на вокзале вы обыкновенные грузчики, а здесь - артисты своего дела! Накидываю по полтиннику за подлин-ный энтузиазм.
   
   
   
   Счастье Михеева, что Сашина мама его сразу не признала, иначе не пустила бы на порог. А так она просто обругала его "гвардейцев", бесцеремонно втащивших к ней в прихожую корзины с цветами. Самого Вадима женщина спросонья приняла за кооператора-самодура - недалёкого и экстравагантного поклонника своей дочери-актрисы.
   - Голубчик, вы бы в театре после спектакля чудачили, а здесь приватная квартира, здесь люди отдыхают.
   - Виноват, - бодро "отрекошетил" Вадим, вручая хозяйке шампанское и конфеты. - Мне бы Александру Павловну, всего на фюнф минут.
   - Нельзя - в голосе благородной дамы зазвучала учительская непреклонность. - Я же вам сказала, юноша, завтра!... Завтра после спектакля встречайте её, а цветы принято с курьером в гримёрку посылать. Учитесь ухаживать красиво.
   - Да, да, учту, - покорно кивал головой Вадим, постепенно просачиваясь вглубь прихожей - главным было завоевать хоть какой-нибудь плацдармик внутри, чтобы перед его носом просто не захлопнулась тяжёлая входная дверь.
   
   Далеко не сразу, но всё же на шум в прихожую вышла Саша. Она была в халате и с ребёноч-ком на руках. В отличие от своей матери молодая женщина мгновенно узнала Вадима. На какое-то короткое время она остолбенела, потом в замешательстве растерянно заулыбалась.
   - Ты!?...А нам сказали, что ты пропал на войне.
   Теперь пришёл черёд Вадима растеряться: - Кто сказал?
   В разговор вклинилась опомнившаяся Сашина мать:
   - Ах, это вы!!! Что ж, ваше воскрешение очень отрадно, но присутствие в нашем доме по-прежнему крайне нежелательно.
   - Мама! - раздражённо возразила ей дочь. - Прекрати! Разве не достаточно того, что мы уже раз поверили негодяю. Давай не повторять прежних ошибок...Вадим, подожди меня, пожайлу-ста, за дверью, я сейчас выйду.
   
   Стоя на лестничной площадке, Вадим вслушивался в доносившиеся из-за двери крики: мать то ругалась на дочь, то слёзно умоляла её не возобновлять отношений с человеком, так или иначе замешанном в гибели её брата. Но Саша была непреклонна и на все упрёки матери твердила только одно: они и так уже кругом виноваты перед Вадимом, и что он претерпел от них массу обид, и совершенно понапрасну.
   Слышать такое из уст проклявшей его два с половиной года назад возлюбленной, было для Михеева одновременно и чрезвычайно радостно и неожиданно. Ведь, идя сюда, он приготовил-ся к худшему.
   Наконец дверь квартиры распахнулась и к нему порывисто выбежала Саша. Вслед за ней Михеев вошёл в услужливо открывшиеся двери лифта. Уже между этажами они услышали, как мать прокричала вслед дочери: "Не смей сюда больше возвращаться! Слышишь? А маленького я воспитаю сама, подальше от такой предательницы, как ты. Он заменит мне Костю, а заодно и тебя!".
   
   Взяв такси, они решили поехать в ресторан аэропорта "Внуково", где у Михеева работал знакомый метродотель. В отличие от большинства государственных ресторанов, на вокзалах и в аэропортах заведения такого рода работали даже по ночам.
   Приятель Вадима проводил пару к столику возле самой эстрады, на котором стояла табличка "заказан".
   - Ты женат? - начала Саша с типично женского вопроса, обычно задаваемого после длитель-ной разлуки.
  -- Нет.
  -- Почему так?... А, понимаю, не можешь сделать выбор.
  -- Я уже выбрал...три года назад.
  -- Вот ты оказывается какой - Вадим Михеев! - с приятно заинтригованным видом Саша хмыкнула и откинулась на спинку стула. Привычно щёлкнула изящной блестящей зажигалкой, закурила дорогую дамскую сигарету, продолжая внимательно и даже удивлённо рассматривать его. Вадим тоже, будто заново открывал для себя бывшую подругу: от детской наивности в её глазах не осталось и следа; трогательный пухлый ротик сформировался и стал чувственным; фигура после родов обрела зрелую женственность форм.
   
   За окном шёл дождь. Сквозь "поплывшее" стекло, искажённые разноцветные пятна самолёт-ных огней казались загадочными и порождали в воображении картинки далёких стран и приморских городов; рев авиационных турбин лишь усиливал смутное ощущение счастливых перемен. Вадим поинтересовался, поддерживает ли Саша отношения с кем-то из их прежних вгиковских приятелей.
   - Меня ведь оттуда благополучно турнули? А после армии я никого ещё не встречал.
   - А я сама ушла, - с беззаботной улыбкой отозвалась Саша. - Понимаешь, пригласили в хороший театр, и я решила, что надо выбирать. Одновременно театр и институт я бы не потянула. В итоге выбрала сцену, и не жалею. Пока с ролями проблем нет.
   - Ребёнок не мешает делать карьеру?
   - Наоборот помогает. К тому же мама меня поддерживает. Ты не обижайся, что она сегодня так на тебя среагировала, просто она не может тебе простить гибели Кости.... А вообще у меня всё просто прекрасна.
   Они оба надолго замолчали. Отчего-то Вадиму была неприятна эта её беззаботная лёгкость, и её ласковая отнюдь не виноватая улыбка. Будто бы и не лежала между ними пропасть чудо-вищной измены.
   - А почему ты не спрашиваешь, почему мой Кирилл так поразительно не похож на своего отца? - неожиданно спросила Саша. - Ведь, если ты заметил, у него светлые волосики и белая кожа.
   - Почему же?
   - Да потому что, на самом деле его отец ты.... Прости, но я должна была это тебе сказать. Только не подумай, что это тебя к чему-то обязывает. Я ведь сама во всём виновата: что позволила себя убедить в твоей подлости, что вышла за Раэляна. Хорошо ещё, что относитель-но быстро прозрела.
   И Саша рассказала Вадиму, как это произошло:
   - Однажды ночью я случайно подслушала разговор мужа с каким-то типом. Раэлян вообще считал меня бездушной мебелью, а тут ещё был уверен, что я сплю, и потому вовсе не таился, - говорил со своим гостем почти в полный голос. Тот пришёл требовать денег за свои услугу, и постоянно хвалился, что если бы не он с дружком, то вряд ли Рудику удалось бы так ловко спрятать концы в воду. На это Рудик спокойно отвечал, что давно за всё с ним и его дружком расплатился, и не собирается давать ничего сверх этого.
   "Напрасно" - сказал тогда посетитель, и вдруг начал в подробностях рассказывать, как они с ещё одним человеком по фамилии Базов убивали моего брата, а потом выбросили его обнажён-ное тело из машины, как мешок с мусором. Я чуть сознания не лишилась, слушая, как он хвастливо перечисляет свои заслуги. Потом, когда тот мужик ушёл, я сразу сказала Раэляну, что всё слышала, и потребовала объяснений... Представляешь, он даже не пытался как-то оправдаться. Вместо этого он обозвал меня неблагодарной сукой, и вышвырнул из своей квартиры.
   - А ты видела, как выглядел этот мужик?
   Саша постаралась описать собеседника Рудика. Она также запомнила, что в разговоре он как-то вскользь упомянул, что работает в охране киностудии. И голос у него был хриплый, трескучий, неприятный.
   - Трудно поверить, что Раэлян приложил руку к смерти Кости, ведь они были такими друзьями, и какая ему от того прибыль? - вслух размышлял потрясённый Вадим.
   - Зависть - была убеждена Саша. - А может, женщину не поделили. Самые лучшие девочки ведь сначала клевали на брата, и только потом он мог уступить их Рудику. А такие люди обид не прощают. При этом они годами могут притворяться верными друзьями, а однажды воткнуть нож в спину. Так оно вообщем-то и получилось...
   
   Когда они вновь оказались на улице, Вадим позволил себе впервые после долгого перерыва взять Сашу за руку и слегка привлечь к себе.
   - Сейчас мы заедем к тебе, ты возьмёшь сына, и я заберу вас к себе.
   - А ты не порешь горячку, - вглядываясь в его лицо, с сомнением спросила Саша. На её переносице появилась мучительная складка, о существовании которой Вадим раньше даже не догадывался. - Подумай и обо мне, ведь у меня работа, налаженный дом, любящая старомодная мама. Мне придется поменять этот спокойный, знакомый мир на другой - неизвестный. Дай мне время.
   - Хорошо, - нехотя согласился Вадим. - Но помни, больше я тебя всё равно никому не отдам!
   
   
ГЛАВА 16
   На следующий день Вадим проснулся далеко за полдень. Его разбудил назойливый солнеч-ный луч, сумевший отыскать крохотную брешь в плотно задёрнутых занавесках. Город за окном уже давно бурлил привычной суетливой жизнью. Первой мыслью было, что он опоздал на съёмку, но уже в следующее мгновенье Вадим с облегчением вспомнил, что сегодня у него выходной и никуда бежать не надо. Он сладко потянулся в постели, со счастливой улыбкой вспоминая любящее выражение лица Сашеньки. Ночное приключение оставило на душе ощущение праздника, и никаких похмельных последствий, хотя выпито им было вчера немало. Потом пришло воспоминание о Сашином рассказе, и как следствие возникло решение прояс-нить для себя кое-что. Плотно позавтракав, Вадим придирчиво отобрал из своего гардероба вещи прочные и главное достаточно просторные, чтобы не стесняли размашистых ударных движений. Он неплохо знал по прошлым годам своей работы на киностудии пожилых отстав-ников, сидящих на мосфильмовской проходной. Даже трезвые они мало напоминали добропо-рядочных пенсионеров, а уж в пьяном виде на глаза им без особой на то нужды лучше было не попадаться. Это же относилось и ко многим возрастным директорам картин, консультантам и администраторам. Порой даже казалось, что здесь кем-то сознательно устроена богадельня для состарившихся палачей - паноптикум из чудовищ прошлого. И в этом ощущении было кое-что от истинного положения вещей. Дело в том, что "Мосфильм" считался у политорганов своего рода идеологическим форпостом системы, и сюда часто направляли доживать свой век многих "заслуженных" людей. К тому же эти "бывшие", зачастую имели налаженные связи на местах, что очень облегчало работу киногрупп в экспедициях. Впрочем, среди этого контингента встречались действительно героические дедки, по большим праздникам изумляющие кинош-ный люд своими безразмерными орденскими "иконостасами".
   Но были и откровенные подонки, немало пустившие на своём веку безвинной людской кровушки.
   
   Сегодня Михееву предстояло найти убийц Сашиного брата. На студии у Вадима остались кое-какие связи. Удача улыбнулась ему уже на мосфильмовской проходной. Дежурил знако-мый парень. Он сразу догадался по описанию Вадима, о ком идёт речь:
   - Так тебе, наверное, нужен Степан Кузьмич. Вообще-то он в другой смене работает, но считай, что тебе повезло - как раз сегодня он решил поменяться с моим напарником. Сейчас Кузьмич отлучился в соседний магазин за молоком - у него язва. Подожди его здесь, а я тебя предупрежу, когда он вернётся.
   Вадим отошёл в сторонку, не мешая проходу через турникет, и стал терпеливо ждать. Мимо него в обоих направлениях текла людская река. Никому не было дела до парня, кого-то ожидающего возле окошка бюро пропусков. Кто он такой, чтобы им интересовались. Зато Вадим исподволь провожал каждого цепким взглядом.
   С улицы зашёл седой мужчина в форме бойца ВОХРа. Знакомый вахтёр по договорённости с Михеевым ещё издали громко поприветствовал вернувшегося напарника.
   Вадим догнал старика и аккуратно взял за локоток.
   - Постойте, пожалуйста.
   Старик обернул удивлённое лицо.
   - Тебе чего?
   Поговорить бы - многозначительно подмигнул Вадим и кивнул в сторону выхода.
   А ты кто? - неприязненно отдёрнул локоть старик.
   - Частный детектив - пошутил Вадим.
   - Иди-ка ты отсюда по добру поздорову, Пинкертон! - злым хриплым голосом огрызнулся старик, и предупредил: - А то милицию вызову.
   - Что ж, вызывайте. Тогда уж заодно приготовьтесь давать объяснения по поводу убийства.
   Старик опасливо зыркнул по сторонам глазами, тон его переменился, в голосе зазвучали нотки некоторого смятения и страха:
   - Чего ты мелишь! Ты что, псих?!
   - Вызывайте, вызывайте, там разберутся! - весело напирал Вадим.
   Перепуганный охранник понизил голос почти до шёпота. Речь его сделалась торопливой и сбивчивой. Он и угрожал, и заискивал одновременно:
   - Ну чего ты орёшь! Знаешь, что за такие обвинения бывает?! Я же не против, давай выйдем, потолкуем.
   
   Они зашли в первую попавшуюся подворотню. И тут пенсионер удивил Михеева. Резко обернувшись, он крепко схватил молодого мужчину за манжеты рубашки и по диагонали рванул на себя, одновременно выполняя довольно мудрёную подсечку. На какой-то миг Михеев почувствовал себя закачавшимся колосом на глиняных ногах. С большим трудом ему удалось провести контрприём, и вырваться из уготованной ему самбисткой "мельницы". Затем недавний спецназовец сам перешёл в атаку. Чёткими, отработанными до автоматизма дейст-виями Михеев быстро и довольно аккуратно нейтрализовал противника, заломив ему правую руку в плечевом суставе.
   - Хватит! Больно мне! Ну хватит же! - хрипел старик.
   - А вы не дёргайся папаша. А то ещё больней будет, - вкрадчиво пояснил Вадим.
   Он нашёл скамейку в глубине пустого двора. От посторонних глаз их скрывал высокий густой кустарник и большой ржавый гараж. Это милое местечко, будто специально было создано для попоек и случаев, подобных этому.
   - Я уважаемый человек - ветеран войны! А ты так со мной обращаешься. Вот моё ветеранское удостоверение - свободной рукой старик вытащил красную книжицу, и с оскорблённым видом протянул её Михееву. Вадим спокойным жестом отвёл его руку и распахнул левую полу своей куртки. На подкладке он обычно носил свой орден и афганскую медаль.
   - А вот моё удостоверение... Так что, давай не бряцать тут прошлыми заслугами, поговорим лучше о делах совсем недавних.
   - Н-не понимаю, - беспокойно дёрнул головой дед.
   - Всё ты понимаешь. А ну-ка живо кались, старый пердун, как с напарником замочили режиссёра в Иваново - жёстко потребовал Михеев. - И учти, у нас с тобой одна школа ведения допросов.
   Так как дед не спешил сознаваться, Вадиму пришлось от угроз перейти к делу. Он выдернул из штанов вохровца брючный ремень, крепко стянул ему за спиной руки, вставил кляп в рот, пожертвовав для этого собственным носовым платком. Затем Вадим извлёк из кармана перочинный ножик и зажигалку. Сам он никогда раньше не участвовал в пытках, но во время службы ему приходилось наблюдать за тем, как это делают профессионалы. В условиях антипартизанской войны, которую они вели в Афгане, были приемлемы любые средства, чтобы вытянуть у захваченного моджахеда важные сведения. И Вадим не помнил ни одного случая, чтобы его сослуживцам это не удавалось.
   Для начала Михеев решил попробовать способ пытки, который он наблюдал однажды в горной пещере. Метод заключался в том, чтобы, предварительно раскалив на огне лезвие ножа, колоть им в особые болевые точки на теле "языка". К облегчению Вадима до крайностей дело не дошло. Пока он готовился, пенсионер наблюдал за ним постоянно расширяющимися глазами. Вдруг зрачки его закатились, и обмякшее тело старика повалилось со скамьи на землю. Его сотрясали самые натуральные судороги, на посиневших губах появилась пена.
   Ощущение неловкости шевельнулось в душе молодого мужчины. Он почти поверил в натуральность страданий связанного пленника. Однако вовремя вспомнил, как неожиданно этот артист преобразился из сутулого шаркающего пенсионера в ловкого самбиста и чуть не опрокинул его на землю. Нет, расслабляться нельзя, это уловка, чтобы усыпить его бдитель-ность. Вадим пнул ногой дёргающееся тело, и весомо предупредил.
   - Будешь косить под эпилептика, перережу горло и уйду. Ты меня понял?
   - ...Ладно... всё... Твоя взяла.
   Старик разом перестал "умирать" и довольно бодро принял сидячее положение.
   - Одного не пойму: кто ты всё-таки такой - брат что ль тому горемыке?
   - Я тот второй, которого вы не добили.
   - А-а... - понимающе протянул дед. - Говорил я Петру, что надо и второго поконкретней уделать. А он мне: "За второго нам не уплачено, с него и так будет". Вот и аукнулся нам брачок в работе.
   - За что Костю порешили?
   - Костю?! Какого Костю? А-х, Костю! А ты меня за эту правду в расход не пустишь?
   - О тебя ублюдка я руки марать не стану. Всё равно скоро перед Богом ответишь за свои дела. Мне заказчик нужен.
   - Ну до него то мне дела нет - сразу приободрился старик. - Пижону кровопускание даже полезно будет, а то зажирел совсем, как в свой "Киноэкспорт" перебрался. Задницу отрастил, аж смотреть противно.
   - Кто он? Имя! - жёстко потребовал Вадим.
   Старик назвал фамилию их общего с Костей приятеля; рассказал, где и как познакомился с Раэляном. Как за неделю до убийства Кости Рудик пригласил его в кабак и предложил выгод-ное дельце.
   - Всего по два кола нам за такое дело отвалил вместо обещанной штуки! - пожаловался старик. - А у самого денег мешок. Где это видано, чтобы за такое серьёзное дело всего двести рублей! Такой гниде просто не понять, что значит по совести расчёт вести. Теперь у Вадима были доказательства, что организатором убийства Кости был Рудик Раэлян. Оставалось добиться для него справедливого возмездия.
   - Сможешь всё это повторить в милиции?
   - Я!? - сидящий на скамейке старый вохровец аж подскочил на заднице. - Да за кого ты меня принимаешь?! Чтобы я добровольно под расстрельную статью пошёл! Да ты и впрямь чокну-тый.
   Михеев ясно видел: никакими угрозами он не сможет заставить тёртого жизнью многоопыт-ного мерзавца явиться с повинной.
   - Чёрт с тобой, гнида! Обойдусь без тебя. Но ты сказал, что Раэлян вас кинул, несправедливо рассчитался?
   - Ну да! - энергичным кивком подтвердил дед. Мы же его фактически из-под "вышки" вытащили. Он на своей киношной афёре тыщщы наворовал, а нам - своим спасителям объедки с барского стола сбросил, словно псам шелудивым.
   - А вы и есть псы, - беззлобно согласился Вадим. - А что за афёра у него там была? Попод-робнее, можешь. Есть шанс расквитаться с толстопузом.
   - Да я толком не знаю, - смущённо замялся дед, - только по киностудии слухи ходили, будто когда они вместе с убиенным кино снимали, армянчик этот неплохо раздобрел на государст-венных денежках, а свалить всё решил на дружка. Он у покойного директором был на картине. А это место, знаешь, какой простор для деятельности открывает!
   Вадима мутило от постепенно открывающейся ему подлой правды. Чувствуя омерзения ко всей этой компании, Михеев велел пожилому мерзавцу поскорей убираться с глаз долой. Дважды повторять приказание ему не пришлось. Подхватив спадающие без ремня штаны, счастливчик мгновенно юркнул в кусты.
   
ГЛАВА 17
   Человеку вообще и мужчине в частности свойственно подсознательное стремление к самооб-ману, особенно, когда это касается наиболее значимых для нас людей. Сашенька была для Вадима смыслом существования. Ради её счастья он делал всё в своей жизни. Эта женщина заслонила для Михеева весь мир, но при этом они не стали по-настоящему близкими людьми. Михеев чувствовал это и это угнетало его. За то время, что он был на войне, немного наивная и романтичная девочка стремительно повзрослела и научилась быть практичной женщиной. Саша по-прежнему испытывала к Михееву нежные чувства, но что он - простой оператор с телевидения мог предложить восходящей театральной звезде и её ребёнку в качестве супруга. Очень немного. А вот в роли надёжного друга и неофициального папы её малыша Михеев был чрезвычайно полезен. Молодой женщине приятно было иметь рядом преданное плечо, на которое в любых жизненных невзгодах можно было уверенно положиться.
   Так они и жили некоторое время: она кормила Вадима обещаниями, и баловала иногда нежностями, а он изо всех сил старался доказать, что будет ей хорошим мужем. Всё кончилось в один воскресный день внезапным и разрушительным взрывом. Накануне они вместе поужи-нали и провели ночь на съёмной квартире Вадима.
   Утро нового дня казалось безоблачным. Он лежал в смятой постели довольный и приятно усталый, а рядом, трогательно прижавшись к нему, сладко спала Сашенька. Её пушистые ресницы слегка подрагивали; умильно выглядывала из-под одеяла маленькая розовая ножка. Все эти подробности вызвали у Вадима прилив нежности. Впрочем, вскоре взгляд мужчины упал на лежащие у кровати, наспех сброшенные чулки и кружевные трусики, и он решился нарушить сладкий сон любимой...
   
   Завтрак Вадим подал Саше на подносе прямо в постель, и с нежностью наблюдая за тем, как она вкусно ест, предложил забрать у её мамы Кирилла и куда-нибудь съездить втроём.
   - Ум, отличная идея! - энергично поглощая кофе с миниатюрными бутербродиками, поначалу ухватилась за это предложение Саша. Но через минуту вдруг разочарованно спохватилась, что сегодня у неё репетиция новой роли. И нельзя не пойти, чтобы не подавать напрасных надежд конкуренткам, которых у неё в театре целый выводок.
   - Ну ничего, - тут же родилось компромиссное решение, - возьмёшь у бабушки Кирилла и сводишь его в зоопарк. Приучай к себе сыну - папочка!
   
   День они с Кириллом провели просто прекрасно: долго гуляли по зоопарку, успели покатать-ся практически на всех аттракционах "Луна-парка", пообедали в кафе-мороженом. А перед тем, как отправиться домой, заехали в детский мир, где накупили массу игрушек. Малыш был счастлив и гордо проехал весь путь от метро до дома верхом на папиных плечах. Рядом с этим маленьким мужичком, так похожим на него, Вадиму начинало казаться, что его жизнь наконец обретает целостность, настоящий смысл. Он чувствовал себя нужным, любимым. Это было почти что счастье. Сдавая малыша бабушке, Вадим пребывал в самом радужном расположении духа, поэтому вражеская пропаганда Сашиной мамы до какого-то момента мало его трогала.
   - Не понимаю, почему моя дочь не скажет вам всей правды. Ведь она уже давно не любит вас, а не прекращает с вами отношений только из жалости, а может или корыстного расчёта. Хотя такое и не говорят о собственной дочери, но поверьте мне, я её за это искренне осуждаю. По моему глубокому убеждению, просто непорядочно скрывать от вас истинное положение вещей. Всё равно ведь когда-нибудь всё откроется, и вы расстанетесь. Так зачем же приучать ребёнка к вам. Для него новое расставание станет тяжёлой психологической травмой.
   - Зря вы так, Людмила Георгиевна, - миролюбиво увещевал будущую тёщу Михеев. - Пора бы нам с вами уже подружиться. Мне ведь вас в скором будущем "мамой" предстоит называть.
   Пожилая женщина уже давно колебалась. Высокое воспитание и завышенное представление о себе, как о представительнице аристократического сословия прежней эпохи долго не позволяли ей совершить то, что уже несколько месяцев страшно искушало, и подтачивало её изнутри. И всё-таки желание навсегда отвадить от дома ненавистного человека, пересилило в ней благо-родные принципы.
   Впрочем, решившись на недостойный шаг, Людмила Георгиевна попыталась придать этому благородный вид.
   - Вы так трогательно безмятежны, молодой человек, только благодаря своему незнанью. Но мой долг матери сделать всё возможное, чтобы дочь была счастлива... Успокойтесь, вам не придётся преодолевать себя, чтобы называть меня "мамой". Я даже думаю, что после того, что я вам сейчас скажу, мы вообще больше не увидимся. О мальчике не беспокойтесь, новый папа с избытком заменит ему вас. Он очень достойный человек с солидным общественным положени-ем и большими возможностями! Не верите? Так знайте: в данный момент моя дочь находится не на репетиции, как она это сказала вам, а приятно проводит время на даче у давно ухажи-вающего за ней Главрежа её театра.
   Вадиму был даже назван точный адрес, по которому он мог бы во всём убедиться лично. Некоторое время в растревоженной душе Михеева боролись между собой нежелание прозре-вать и закипающая ревность. Но к тому моменту, когда Вадим вышел на улицу, ревность взяла верх.
   
   
   
   Через какой-то час с четвертью, Михеев был в указанном ему месте. Посёлок выглядел безлюдным: за двухметровыми оградами нельзя было разглядеть, если ли какая-нибудь жизнь за окнами солидных коттеджей, не слышно было и голосов. Отпустив такси, он довольно долго и бестолково метался вдоль высокого забора режиссёрской дачи, не зная как именно ему поступать дальше. При этом со стороны взвинченный до предела Михеев выглядел чрезвычай-но подозрительно. Так что вскоре из ворот дома напротив вышел высокий мужчина в шерстя-ном спортивном костюме с огромной овчаркой на коротком поводке. Он сразу же целенаправ-ленно направился по диагонали через улицу к нему, а, подойдя, строго осведомился: что незнакомцу здесь нужно.
   Вадим замешкался с ответом, чем видимо укрепил мужчину в его подозрениях. Неожиданно последовала резкая команда опуститься на колени и сложить руки на затылке. Приказ был подкреплён утробным рычанием четвероногого чудовища.
   Вадим выполнил распоряжение. Хозяин собаки довольно профессионально обыскал его, и приказал своему псу охранять задержанного. А сам неторопливым прогулочным шагом направился к воротам режиссёрской дачи; несколько раз он нажал кнопку электрического вызова. Вскоре на звонок явился кругленький коротышка с абсолютно голым черепом и жирным бабьим лицом. Вместе они приблизились к Вадиму, и бдительный хозяин овчарки похвалился перед соседом:
  -- Смотрите, какого лиса мой "Барон" вам добыл. Полагаю, парень из той же компании, что в прошлый раз вас почистила; надо думать за остатками явился.
  -- Да-а, - неприязненно разглядывая Вадима, протянул лысый коротышка, - совсем страх потеряли, урки проклятые! Практически средь бела дня уже орудуют!... Ну, Фёдор Григорич, что будем ним делать?
   Всё это время Вадим не сводил глаз с режиссёра. Он просто не мог поверить в то, что Саша променяла его на этот жировой столбик, да к тому же ещё без всяких внешних признаков мужеского пола.
   А между тем, соседи продолжали галантно передавать друг другу право феодальной расправы над предполагаемым домушником.
  -- Если хотите, я вызову наряд - без всякого энтузиазма предложил хозяин овчарки.
  -- Ну уж нет, Фёдор Григорьевич, для этой публики тюрьма - дом родной. Вишь, как нагло на меня вылупился, ворюга! Давайте лучше его по свойму как-нибудь проучим...Что б впредь ему и его дружкам неповадно было.
  -- Что ж, я не против, но как именно? - в приятном возбуждении озадачился собачник. - Тут ведь требуется творческая фантазия, так что вам, Максим Давыдович, и карты в руки.
  -- Да, да, сейчас что-нибудь придумаем, - вдруг отвлёкся режиссёр к вышедшей на улицу девушке. - Сашенька, душенька моя, возвращайся, пожалуйста, в дом. Уже становиться прохладно. А мы сейчас тут уладим небольшой инцидент, и я к тебе сразу же присоединюсь... Разлей пока шампанское в бокалы и проследи за мясом, чтоб не подгорело.
  -- А в чём дело, Макс, кто это тут у вас стоит на коленях? Что тут происходит!?
   В сгущающейся синеве сумерек молодая женщина не узнала Михеева. К тому же он стоял к ней в полуоборота, частично заслонённый гренадёрской фигурой соседа. Вадиму вдруг стало ужасно стыдно за себя. Это была нелепая мальчишеская неловкость, но, тем не менее, он готов был провалиться сквозь землю, только бы она не увидела его в такой позорной ситуации. Теперь, когда сомнений в предательстве возлюбленной уже не осталось, Вадим вдруг увидел всё происходящее, как бы со стороны её глазами: вот он обманутый почти что муж, стоит на коленях, а удачливый любовник с приятелем преспокойненько глумятся над ним - пошлейшая сценка! Желание устраивать скандал мгновенно пропало. "Господи, пусть потом со мной будет всё что угодно, - молил небо Вадим. - Только пускай сейчас она уйдёт в дом, так и не опознав меня". Но молодая женщина, как назло настойчиво проявляла любопытство.
  -- Немедленно скажи мне: кто этот человек? И что он тебе сделал?
  -- Хорошо, киска моя, - вынужден был уступить ей любовник. - Это дачный вор - один из тех негодяев, что в прошлом месяце обокрали мою дачу. Вот Фёдор Григорьевич любезно его поймал для меня, и в данный момент мы решаем, что с подлецом делать.
  -- А что тут решать, сдайте его в мили... - в этот момент Саша признала в стоящем на коленях "жулике" Вадима, и осеклась на полуслове. Её замешательство было очень сильным и продли-лось не менее минуты, после чего, закрыв лицо руками, она убежала в дом.
  -- Что такое?! Вы знакомы? - заволновался режиссёр, чрезвычайно заинтригованный таким поведением своей любовницы.
  -- Ещё бы! - мрачно подтвердил Вадим и соврал как можно более натуральнее, стараясь, чтобы его "блатные" интонации не вызвали недоверия у, по всей видимости, бывалого соседа. - Я у этой нежной сучки сумочку "на рывок" в трамвае поимел. Перспектива признаться в том, что он рогоносец была куда менее предпочтительна той, что он выбрал.
  -- Ах ты ещё и бравируешь тут перед нами, издеваешься, наглый уголовник! - возмутился режиссёр. - Мы конечно мирные люди, но и нашему терпению есть предел. А ну-ка, Фёдор Григорич, "Ату" его! Надеюсь ваш "Барон" сумеет загнать этого мерзавца, если мы дадим ему фору в десять минут.
  -- Не сомневайтесь, соседушка, мой "Барон" - охотник эсэсовских кровей. Особая порода! Я его щенком специально из Прибалтики привёз. Для него это будет отменным развлечением и неплохой тренировкой.
  -- Ну тогда беги! - велел режиссёр, отступая на несколько шагов назад, словно опасаясь, что Михеев вместо того, чтобы убегать, броситься на него.
   - За лесом железнодорожная станция. Это километра три, не больше. Если успеешь, мои заочные поздравления.
   
   *
   
   Вперёд Вадима гнала ярость и боль; слёзы душили его. Даже клыкастая опасность за спиной не так беспокоила, как терзало душу вероломное предательство Саши. В тёмном лесу ветки больно хлестали лицо, а корни цепляли ноги. Даже устроенная на него травля казалась вполне логичным довеском к вскрывшейся измене, нечто вроде справедливой кары за слепую доверчи-вость. Нет, впредь не будет у него доверия ни к одной женщине. Теперь уж наперёд он будет знать твёрдо, что у измены женское лицо.
   Умный зверь не побежал по следам беглеца, а, кругом обойдя его, устроил засаду на пути отхода. Вадим уже видел впереди, сквозь просветы между деревьями, огни платформы, когда из густого кустарника на него молча прыгнула восьмидесятикилограммовая туша. Удар пришёлся Вадиму в левое плечо. При этом Михеев даже не заметил, что в результате первой атаки, сразу же лишился приличного куска плоти из этого места. Он был опрокинут на землю, и только и успел, что инстинктивно прикрыть локтем шею и лицо. Зверь, прижав его своими мощными передними лапами, словно сшибленного с ног кабана, начал с остервенением рвать на нём мясо. Сквозь боль и ужас Вадим, тем не менее, успел удивлённо отметить, что расправа над ним происходит при полном молчании хищника. Острые клыки псины всё ближе подбира-лись к его горлу. Причём все спецназовские навыки, которыми Вадим овладел в армии, сейчас оказались бесполезными, ибо против него тоже действовал профессиональный убийца, только гораздо более одарённый от природы.
   От неминуемой смерти Вадима спас далёкий голос, услышав который, пёс немедленно оставил свою добычу и стремительно юркнул в кусты, из которых и появился. А вскоре он же привёл к недоеденной им жертве обоих домовладельцев. Но на этот раз мужчины имели вид чрезвычайно обескураженный. Помогая Вадиму подняться с земли, они без конца извинялись, и просили не давать делу хода. Словно два попугая твердя в один голос, что произошла страшная ошибка, они готовы были на любые расходы, лишь бы как-то загладить свою вину. Вскоре выяснилось, что, спустив собаку, приятели зашли в дом к режиссёру чего-нибудь выпить, и тут случилось объяснение между хозяином и его заплаканной любовницей, в результате которого и выяснилась личность "вора".
  -- Поверьте, я ничего не знал о вас, - клятвенно заверил его режиссёр.
  -- А если б и знали, что тогда? Или в вашем кодексе чести прописано: не отбивать чужих невест?
  -- Разумеется в этом случае, я не питал бы напрасных иллюзий на свой счёт, ведь она любит вас, а не меня. Не в моих принципах делить с кем-то ещё даму сердца. К тому же мне неприят-но думать, что Сашенька со мной только из-за карьеры.
  -- Выходит, вы тоже жертва, что ж, в таком случае примите мои соболезнования, коллега!
   Не смотря на физическую и душевную боль, Вадим не сдержал вымученной ухмылки, найдя затруднения режиссёра забавными. - Однако, ваши уверения, что она меня любит, есть полнейшая чепуха! Иначе, зачем ей "второй фронт" в вашем лице.
  -- Почему же "чепуха", Саша сама мне сказала об этом только что. Если хотите, пойдёмте ко мне в дом, и вы сами услышите это от неё. Кстати, вам необходимо обработать и перевязать раны.
   
   *
   
   Саша встречала их на улице перед домом. Увидав в каком состоянии находиться Вадим, заплакала навзрыд. Потом сникла; держалась побитой собачонкой, наблюдая из дальнего угла дачной кухни за тем, как сосед её ухажёра-режиссёра со знанием дела обрабатывает Вадиму страшные рваные раны. Разговор у них состоялся только после того, как все процедуры были закончены и пострадавшего уложили на широкий кожаный диван. Когда все вышли из комна-ты, Саша затворила дверь, и подсела к нему.
  -- У меня такое поганейшее ощущение, будто бы тебя убили из-за меня, - страдальчески глядя на Вадима, призналась она.
  -- Практически так, - согласился он и веско добавил, - только это сделал не кто-то другой, а ты... Послушай, как ты могла, ведь я же за тебя душу продать был готов!!!
  -- Наверное ты меня не поймёшь, Вадик, но я актриса. И очень хочу играть... Но одного желания и даже таланта тут недостаточно, нужна сильная рука, которая поможет...Раньше был папа, брат... потом Раэлян... Тебе будет неприятно это услышать, но я была готова ему простить даже смерть брата, только Рудольф сам поспешил выгнать меня, когда понял, что я всё знаю про него... И дело тут вовсе не в том, что я беспринципная дрянь, просто в моём ремесле постоянно приходиться выбирать компромисс, а иначе сгниёшь на обочине.
  -- Да будь оно трижды проклято, это твоё ремесло, раз оно толкает тебя на подобную ни-зость!... И вообще, лучше уходи, - посерев лицом от потери крови и предельно циничных откровений любимой, измученно попросил Михеев. - Я действительно никогда не смогу тебя понять. Для меня предатель навсегда останется предателем, и никаких компромиссов тут быть не может.
  -- Напрасно ты меня гонишь, - оскорблёно поднялась со стула Саша. - Когда-нибудь ты сам поймёшь, что важнее всего в жизни трезвый расчёт, а не эмоции. Если б ты только мог прими-риться с некоторыми объективными обстоятельствами, мы могли бы быть счастливы вместе. Ведь люблю я только тебя, а всё остальное так - вынужденная мера... Подумай и о нашем мальчике, ты нужен ему. Я хочу, чтобы ты был рядом с ним...и со мною тоже.
  -- Я же сказал, уходи. Между нами всё кончено. Надеюсь, теперь уже навсегда.
   Саша медленно вышла из комнаты, грустно бросив на прощание: - Ты ископаемое Михеев; твоё место в музее под стеклом.
ГЛАВА 6
   После разрыва с Сашей жизнь для Михеева потянулась довольно однообразно без особых взлётов, но и без драматических падений. И это его вполне устраивало, так как позволяло забыться. Суетная работа телевизионного оператора напоминала беспрерывный конвейер, где лица героев и сюжеты с какого-то момента теряют свою индивидуальность и сливаются в одну сплошную "пёструю ленту". Говорят, что именно так пилоты реактивных истребителей "смазано" воспринимают земной пейзаж во время полёта на сверхзвуковой скорости. Со временем у Вадима даже выработался определённый стиль жизни, способствующий поддержа-ния такого мироощущения "полёта на сверхзвуке". Закончив смену в "Останкино", он обычно перемещался в пивную, расположенную около метро "ВДНХ"; там доглушивал себя несколь-кими кружками пива, иногда с водочкой, и уже в приятно-расслабленном состоянии ехал домой ужинать и смотреть телевизор. Идиллия! Во всяком случае, для многих знакомых мужиков, такое его вольготное существование было пределом жизненных притязаний. При этом всё планов громоздьё насчёт возвращения в большое кино больше не забивало Вадиму голову. Уже давно не беспокоили его и бывшие сослуживцы-террористы. Так что постепенно Михеев свыкся с мыслью, что достиг окончательной, доступной ему гармонии во взаимоотношениях с этим миром и больше уже ничего экстраординарного с ним не произойдёт, - как же глупы и самонадеянны бывают людишки перед лицом играющего в них, словно в мяч проведения! Стоило только Вадиму окончательно уверовать в то, что смыслом его существования стало отращивание пивного брюшка и вялые интрижки с неприхотливыми девицами из общаги пединститута, как судьба взяла его за шкирку и перенесла в декорации совсем другой пьесы.
   Очередная съёмка обещала стать событием совершенно рядовым. Получив наряд в координа-ции, и, загрузив аппаратуру в микроавтобус, Вадим всю дорогу благополучно проспал. Только перед вывеской архива кинофотодокументов он равнодушно открыл для себя, что именно они будут сегодня снимать. "Да какая в сущности разница. Вчера снимали молокозавод, сегодня это собрание кинодревностей, а завтра какого-нибудь дутого передовика производства - обычная работа без ложных претензий на творчество". Телевизионщиков встречал лично директор. Он повёл их по многочисленным хранилищам, просмотровым и монтажным комнатам. По ходу Михеев привычно быстро "набил" стандартный набор репортажных планов, потом они записали несколько интервью с работниками архива. После этого корреспондент разрешил ему отлучиться от камеры - перекурить.
   Гулко шагая по длинному полутёмному коридору, Вадим избегал заглядывать в полуоткры-тые двери служебных помещений. Персонал здесь был в основном бабский, - мужчинами наверняка почти непуганый, и потому следовало соблюдать правила посещения заповедника, ну или женского монастыря, чтобы не нарваться на грубость аборигенок. Проходя мимо большого настенного зеркала, Вадим машинально огладил короткую причёску и тяжко вздохнул от вида собственного рыхлого отражения в стекле. В такие моменты прозрения Михеева начинала болезненно покусывать собственная совесть, ведь он ещё так отчётливо помнил себя совсем другим - поджарым, энергично штурмующим жизнь. И вот докатился до этого обрюзгшего безобразия с сонными глазами! В который раз он пообещал себе начать утренние пробежки и ограничиться в еде, а главное в пиве. На этом и успокоился.
   В конце коридора была оборудована довольно комфортабельная курилка со списанным диваном и журнальным столиком. Здесь же стояла ещё кое-какая мебелишка стандартного образца, видимо вынесенная сюда за ненадобностью, и в том числе огромный, крашеный зелёной краской сейф с надписью "группа А". Доставая сигареты и закуривая, Вадим вспомнил о похожем сейфе в кабинете замполита их части. По слухам в нём особист хранил зелёные папочки с личными делами всех офицеров и солдат. Интересно, в каком сейчас сейфе лежит его папка, и не вздумает ли её некто полистать в ближайшем будущем?
   Из одной из комнат вышла статная молодая женщина и раскованной походкой львицы направилась в его сторону. В значительной части коридора освещение отсутствовало, и Вадим долго не мог разглядеть её лица, но сразу выставил ей пять балов за фигуру и стильность. Даже синий служебный халат поверх делового брючного костюма смотрелся на длинноногой леди, как оригинальный аксессуар. Скорей всего незнакомка являлась киноведом, и присутствие её в этих скромных стенах объяснялось заботой о диссертации.
   Но вот женщина вышла из тени под свет ярко светящего плафона, и Вадим взволнованно подался вперёд, при этом седой столбик с его сигареты осыпался прямо на брюки, но он этого естественно не заметил.
   Правая часть её продолговатого лица была обезображена страшными шрамами, а глаза скрывались за тёмными стёклами очков. Несмотря на то, что он видел её раньше лишь несколь-ко раз, и встречи эти были мимолётны, тем не менее, Вадим сразу узнал её. Несколько лет назад она была начинающей актрисой и впереди у неё была перспектива блестящей карьеры, но всё рухнуло в один день, точнее в считанные минуты из-за рокового стечения обстоятельств или чьей-то халатности. Тот роковой пожар на съёмочной площадке в Балтийске самым жестоким образом прикончил её красоту, а заодно и карьеру. "Так вот где она оказалась после того, как умерла для кино" - со смешанным чувством жалости и уважения подумал Михеев.
   Женщина сухо поприветствовала его и опустилась на противоположный край дивана. Курила она задумчиво, слегка побалтывая ножкой в аккуратненькой туфельке. Посторонний раздражи-тель не сразу прорвался сквозь плотно задёрнутую штору самоуглублённости к её сознанию. И всё же излишне заинтересованный взгляд незнакомого мужчины, которого она вначале приняла за технического сотрудника архива, постепенно разозлил её.
  -- В чём дело!? - резко повернув к Михееву своё изуродованное лицо, с вызовом осведомилась она.
   Вадим мгновенно нашелся, как оправдать свой действительно бестактный взгляд: - Простите пожалуйста, но мы вместе работали на картине "Морские боги"... И мне... Одним словом мне чертовски приятно видеть, что вы, ни смотря ни на что, остались в нашей профессии.
  -- Премного польщена. Благодарю. Но я вас не помню, - с кислой миной на лице холодно сказала женщина, давая понять, что этот разговор ей неприятен.
  -- Ещё раз простите, - Вадим поднялся, собираясь уйти. - Просто у меня не было возможности лично высказать вам слова сочувствия. Нас ведь с режиссёром там не было, ну, когда случи-лось это несчастье. Я имею в виду несчастный случай с пожаром.
   Сигарета в её руке мелко задрожала от сдерживаемого смеха. - ...Очень удобная версия, не правда ли? Для всех! Она старалась скрыть от него своё уродство, но всё равно Вадим увидел, что страшная розовая лепнина ожоговых шрамов на правой её стороне оставалась мертвенно неподвижной. - Теперь я тоже вас узнала. Вы оператор того проклятого фильма... Поздравляю, вам очень повезло, что вас в тот день не было в площадке, иначе вас бы тоже наверняка заманили в декорации и попытались зажарить на быстром огне.
  -- Я понимаю вашу боль; жизнь иногда бывает немилосердна.
   Она с трудом сдержала жуткую улыбку, видимо, не желая лишний раз шокировать собесед-ника безобразной искажённой маской. - Вы говорите жизнь!?... Не-ет, - люди!!! Только люди легко давят себе подобных... Вас наверное позабавят мои слова, но конкретно я поплатилась только за то, что незадолго до этого фейерверка посмела отказаться лечь в койку с одним очень настойчивым мужчиной. И он меня таким образом наказал. Да, да, не делайте такое удивлённое лицо. Этот человек сам мне недавно это объявил с очень довольным видом. А до этого я долго терзалась, не понимая за что, как вы выразились, - жизнь, так безжалостно надо мною надруга-лась. А жизнь здесь, как оказалось вовсе не при чём! Просто не надо быть дурой, когда мужчина настаивает.
   Последние слова женщина произнесла с каким-то новым смыслом, медленно снимая очки. Теперь она с большим вниманием рассматривала своим единственным живым глазом Михеева. Под этим пристальным циклопическим взглядом Вадиму стало не по себе. Он заёрзал на диване, испытывая сильное желание закончить беседу, но любопытство всё же пересилило.
  -- Значит, вы полагаете, что с вами расправился директор картины - Рудольф Раэлян? Я вас правильно понял?
  -- Вы поразительно догадливы, - с насмешливой интонацией похвалила его бывшая актриса. - Он мне сам недавно сказал об этом, когда мы случайно с ним столкнулись. Уж не знаю, за какой надобностью он к нам спустился со своих нынешних высот, только выглядел хрониче-ским чемпионом. Рудик и раньше был циничным парнем, а теперь и вовсе отбросил все условности. Объявил мне, что я сама во всём виновата, а могла бы быть, при прочем раскладе, в полном шоколаде вместе с их козырной компанией. Даже похвалился, что тогда - в Балтийске они вместе с главным художником, бухгалтером картины и вторым оператором фантастиче-ский куш хапнули: одних только мёртвых душ статистов на четыре "Волги" оформили. И, между прочим, бухгалтерский вагончик примыкал к декорации, и сгорел при пожаре дотла.
  -- А-а - только и нашёлся, что поражённо протянуть Вадим. Он уже давно догадывался об истинной подоплёке череды трагедий, случившихся в тот год, но высказанная вслух полная правда всё равно ошеломила его своей масштабностью и предельным цинизмом. Теперь Вадиму хотелось остаться наедине с самим собой, чтобы осмыслить масштаб услышанного. Желая своей собеседнице всего хорошего, Михеев начал движение, чтобы подняться. Но неожиданно женщина вдруг резко подалась к нему и обняла за шею. Её страшное лицо оказалось совсем близко.
  -- Только не убивайте меня совсем!!!... Клянусь, я всё забуду, и никто не услышит от меня больше ни слова!!!...Я уже давно всё поняла, и отдамся вам немедленно. Но только обещайте, что после не прикончите меня. Ладно?... Ну, пожалуйста. Я буду хорошей девочкой и сделаю всё, что вы захотите!!! Вам будет о-очень сладко, ведь я умею быть очень искусной.
   Это было так неожиданно, что Вадим не знал, что и думать и как себя вести. Между тем, пока Михеев пребывал в замешательстве, женщина стала очень стремительно избавляться от своей одежды. Именно избавляться, так как делала она это словно в состязаниях на скорость - ожесточённо и очень быстро. Так что когда на её громкие крики прибежали коллеги, бывшая актриса уже успела выскользнуть из костюма, и даже сдёрнула с себя бюстгальтер. Нескольким благообразным дамам предпенсионного возраста было очень непросто с помощью ласковых уговоров и почти дружеских объятий сдерживать заходящуюся в истерике молодую сильную женщину. Они очень старались быть доброжелательными со своей несчастной коллегой, но их силы быстро таяли. В непосредственной близости от сидящего в шоке Вадима из-за склонён-ных спин бесстыдно сучили длинные ноги в спущенных ниже колен чулках. Адресованные Михееву откровенные выкрики заставляли его краснеть и постоянно отодвигаться к краю дивана.
   Наконец, следом за служащими архива семенящей походкой прибыла похожая на мудрую сову пожилая медсестра из медпункта с упаковкой каких-то таблеток и стаканом воды в руках. Прежде чем заняться бьющейся в истерике актрисой, медичка внимательно посмотрела из-за бифокальных очков в дорогой оправе на виновника ЧП.
  -- Вам что, этого недостаточно? Разве вы не видите, что провоцируете приступ!? Немедленно отойдите отсюда так, чтобы она вас не видела. И подождите меня; нам надо поговорить.
   "Словно рефрен - мелькнуло в голове у Михеева, - или, скорее, как команда учительницы недотёпистому школяру. А впрочем, она действительно права: торчу тут, как малолетний дурень и только всем мешаю".
   Вадим не оглядываясь, быстрой походкой направился прочь. Весь остаток съёмки он провёл слегка трясущимися руками, целиком полагаясь на устойчивость штатива. Когда, наконец, работа была закончена, Вадим объявил, что в Останкино не вернётся, и сослался на неотлож-ные дела поблизости. Журналист был знакомый, а ассистент вообще свой парень, так что можно было не волноваться: аппаратура будет сдана вовремя, а на студии никто не узнает, что он прогулял половину рабочей смены.
   
   *
   
   Медсестра нашла его беспрерывно курящим в вестибюле на первом этаже. За прошедшее время Михеев успел немного успокоиться, только на душе остался неприятный осадок в виде чувства вины за случившееся. Они зашли в медпункт, и хозяйка деловитым жестом предложила ему расположиться на смотровой кожаной кушетке, стоящей в нескольких метрах от её стола, заваленного кипами папок и прочей макулатурой.
  -- Да-а, доставили вы нам хлопот - продолжая рассматривать его как вредоносное насекомое, недовольно протянула медичка. - Послушайте, откуда вы на нас свалились?
  -- Мне очень жаль, - самокритично развёл руками Вадим. А что ещё он мог сказать в своё оправдание.
  -- Ему жаль! - не унималась хозяйка кабинета. Впрочем, её голос звучал уже не так враждебно. - Да вы хоть знаете, чего нам стоило вытащить Звонцеву из того учреждения, где она до этого находилась? И вот явились вы и всё пошло прахом. Теперь мне придётся отправить её обрат-но...на время, - пока кризис не минует. А что делать, не имею я права оставлять её в таком состоянии вне профессионального наблюдения.
  -- Куда отправить? - Вадим вскинул на суровую докторшу непонимающие глаза.
  -- В психушку, уважаемый! Или в дурдом. Это уж как вам будет понятней. У нас ведь тут в "Белых столбах" не только архив базируется, но ещё и психоневрологический стационар областного значения. А больная Звонцева была там, только что не прописана. Наш директор в приятельских отношениях с ихним главврачом, вот и решили мужики сделать доброе дело - вытащить бедную девочку из казённой обстановки лечебницы. Естественно, что её многочис-ленная родня была всеми руками "за", лишь бы только их бедная Настенька вернулась в нормальную жизнь. Состояние у Звонцевой до сегодняшнего дня было относительно стабиль-ное - вялотекущая шизофрения, отягощенная бредовым фоном. Конечно, это всё же был очень смелый эксперимент: перевести её из психиатрической палаты сюда, но и очень благород-ный...Ну а теперь можно сказать, что пока эксперимент провалился - благодаря вам. Вот так то.
   Михеев подавленно молчал. От всего сказанного тянуло какой-то безнадёжной тоской, словно с самого края тёмного провала. Чуть слышно гудел дефицитный шведский холодиль-ник. Холодная казённая атмосфера медицинского кабинета лишь усиливала ощущение равно-душия мира к творящимся вокруг ужасающим несправедливостям. А тут ещё до него донёсся тонкий аромат французских духов "Хлоя". Этот запах женского благополучия настойчиво лез в ноздри, и так не вязался с представляющейся ему картиной того, как дюжие санитары силой возвращают несчастную девушку обратно в зарешёченный мир душевных страданий.
  -- Послушайте, я прошу вас всё же не придавать большого значения случившемуся. Некото-рым образом я сам спровоцировал её... по незнанию. Одним словом, я очень прошу вас не отправлять Звонцеву обратно. Можно же обойтись без таких радикальных мер, ведь верно? Вы поймите, она актриса - существо хрупкое. Нельзя её в психушку, она там погибнет! Если хотите, я готов повторить свою просьбу Главврачу больницы... У меня кое-что отложено на кооператив... Я не очень умею это сказать...Ну в общем... одним словом, я готов заплатить три тысячи, но должен знать, что с ней - Настей Звонцевой всё будет в порядке.
   Лицо врачихи почти незаметно смягчилось, даже можно сказать подобрело. Она ответила ему ворчливо, но с нотками намечающейся симпатии: - Ваше желание дать мне взятку чрезвычайно трогательно. Считайте, что я его оценила и зачислила в собственную коллекцию разных жизненных курьёзов. Представляете, за все двадцать три года работы меня ещё не одна, пардон, человеческая особь не удосужилась попытаться коррумпировать. Но зато теперь то я знаю, каково это быть мздоимецей! Огромное вам мерси за такое сильное жизненное впечатление. Но не волнуйтесь вы так. В больнице за Настей будет хороший уход. Там к ней привыкли и относятся с большим сочувствием; даже в нарушение всех инструкций разрешили родителям поставить в её палате вместо железной койки деревянную кровать. Ну и разумеется никаких казённых штампов на белье "Минздрав СССР" - всё домашнее, успокаивающее. В соседки ей всегда подбирались женщины положительные, спокойные. А через пару неделек мы её вернём, так что не волнуйтесь. А кстати, как вы с ней познакомились?
   В какой-то момент Вадим почувствовал, что сам стал объектом профессионального изучения медички, оказавшейся на поверку опытным врачом-психиатором, так как вскоре с её стороны последовал следующий осторожный вопрос, сопровождаемый специфичным - заботливо-доброжелательным взглядом:
  -- А как у вас со сном, похожие по смыслу сновидения часто бывают - тревожного характера?
  -- Спасибо, доктор, но крыша у меня пока не протекает.
  -- И всё-таки я рекомендовала бы вам обратить на себя внимание, - настоятельно порекомен-довала ему докторша. - Возможно даже, что вам может потребоваться лёгкая коррекция психолога. Не напрягайтесь, я совсем не утверждаю, что вы больны, но, по-мойму, у вас затяжной стресс и в любой момент может произойти психическая сшибка. Извините за термин, я поясню. У сильных людей, вроде вас, накопленное чрезмерное психическое напряжение может разрядиться самым нестандартным образом вплоть до... Ну вы понимаете... И поймите, иногда человек самостоятельно не способен разобраться в собственных проблемах; нужен тонкий, деликатный инструментарий профессионального психотерапевта.
  -- Револьвер тридцать восьмого калибра не подойдёт в качестве такого инструментария? - попытался грубовато пошутить Михеев.
  -- Ну вот видите, - покачала мудрой головой врачиха. - Хорошенько запомните, юноша, себя надо жалеть и холить, иначе всё может кончиться вдруг и очень печально...
   
   *
   
   После случившегося в архиве обычное спокойствие покинуло Михеева. То ли на подсозна-тельном уровне стало самореализовываться странное предсказание совоподобной врачихи, то ли созрела, наконец, настоящая потребность наказать человека так много нагадившего в жизни Вадима. Но, так или иначе, но многослойная броня старательно наращиваемого жира равноду-шия вдруг перестала спасать душу Вадима от призывов собственной совести. В какой-то момент он очень отчётливо осознал, что прежняя жизнь бройлерного свинтуса вызывает в нём стойкую изжогу, а путь в новую реальность лежит только через расчёт по старым счетам, и другой дороги нет. "Убью гада и снова почувствую себя с яйцами" - весело решил Вадим и занялся поиском подходящего оружия.
   
   
ГЛАВА 7
   Уже дважды за утро звонила секретарша с угрозами от шефа. Босс жаждал, наконец, полу-чить от него давно обещанный отчёт по командировке на Каннскую киноярмарку. Вообще-то Рудик и сам понимал, что чрезмерно долго тянет с этим отчётом, ведь со времени его возвра-щения из Франции прошло уже полторы недели. Ну да ничего, пускай старый пердун прогло-тит и эту пилюлю, ему будет полезно. Погремит, конечно, в своём кабинете, но всё равно ведь стерпит. А куда ему деваться? Наказать то его он всё равно не рискнёт, ведь за Рудиком могущественный тесть. Вот и получается, что это он пока терпит шефа, а не наоборот. А когда старик ему окончательно надоест, Рудик просто попросит своего нового папу избавить его от сварливого начальства и сам усядется в заветное кресло. Снова позвонила секретарша и Рудик беззаботно нахамил девочке, предложив ей самой приехать к нему за отчётом, предварительно оставив трусики в ящике стола. Та сразу повесила трубку, беззлобно обозвав его дураком.
   
   *
   
   Настенные часы пробили восемь вечера, но Раэлян не собирался никуда выбираться из дома. Он лежал голый в постели в объятиях двух сестричек - стюардесс. С Ниночкой он познакомил-ся, когда возвращался из загранкомандировки, а Юля появилась только вчера вечером в ресторане. Девочки были большими выдумщицами, и Рудик стонал от удовольствия. Вскоре он кончил уже в пятый раз за сутки; удовлетворённый вылез из-под одеяла, и направился к бару приготовить себе и девочкам приличную выпивку. Они трое это заслужили.
   За смешиванием коктейлей Рудик невольно засмотрелся на хмурую стену леса за окном. Синеватая пелена, то ли лёгкого тумана, то ли противной изморози, лишь усиливала неприят-ное впечатление от хмурого пейзажа. В вечернее время этот вид из спальни каждый раз навевал на Раэляна смутное ощущение тревоги. Несмотря на то, что моросил дождь, там запросто сейчас могла притаиться какая-нибудь опасность. Правда, Рудик не мог чётко объяснить себе, чего именно он там боится. Это был неосознанный страх, вроде ужаса человека на надувном матрасе, вдруг снесённого течением с голубого мелководья на тёмную глубину. От лесной опушки его дачу отделяли какие-то полтораста шагов открытого пространства просеки и двухметровый кирпичный забор, - маловато, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Ну да ничего, в самое ближайшее время его архитектор обещал решить эту проблему ради-кальной перепланировкой дома. Так что вскоре глаза домовладельца будет радовать вид на искусственный пруд с кувшинками и лилиями в глубине сада или открытая солнцу живописная долина с извивающейся лентой правительственного шоссе.
   Девчонки за его спиной всё время оживлённо перешёптывались о чём-то своём, потом Рудик услышал их задорный переливистый смех. Обнажённая Юля выскользнула из под одеяла и на цыпочках подбежала к колдующему над напитками мужчине. Рудик протяжно застонал, почувствовав, как мягкие влажные губы нежно засосали головку его члена. Её сестра тут же поспешила присоединиться к сладкой забаве. В какой-то момент внизу возникла шутливая возня в борьбе за право доставить любовнику изысканное наслаждение. Рудик запрокинул голову, блаженно закрыл глаза, давая возможность блондинкам внизу самим решить свой спор. Но тут кто-то из сестричек в пылу борьбы слишком увлёкся и слегка впился зубками в нежную плоть.
  -- У-я, сука! - завопил Раэлян и нагнулся, чтобы отвесить оплеуху неумёхе. И в этот момент над его головой что-то хлопнуло, и тут же вдребезги разлетелась лампочка торшера, изрешетив мелкими осколками абажур. Не понимая, что происходит, Рудик поднял глаза и увидел маленькое аккуратненькое отверстие на стекле. Он мгновенно провёл мысленную линию от отверстия на оконном стекле до взорвавшегося торшера и сразу всё понял. Как человек творческого склада ума с сильно развитым воображением Рудик мгновенно увидел себя лежащим на мраморном столе элитной похоронной конторы и парочку высокооплачиваемых гримёров скрупулезно восстанавливающих его разнесённый вдребезги разрывной пулей череп.
  -- О господи, снайпер!!! - взвизгнул он, падая на толстый ковёр. Его визг поддержали паниче-ские вопли насмерть перепуганных девчонок. Так на полу, не решаясь сдвинуться с места, они пролежали примерно с полчаса. Потом Рудик, набравшись духу, решился переползти к лестнице, а оттуда на первый этаж в гостиную. Там был второй телефонный аппарат. Оказав-шись внизу, он немедленно набрал служебный номер тестя и сбивчиво известил его о покуше-нии.
  -- Спокойно, сынок, - авторитетно успокоил его бывалый родственник. - Если он сразу тебя не прихлопнул, то наверняка подкараулит в следующий раз в другом месте. Но всё равно ты пока не высовывайся. Сейчас я возьму толковых мальчиков, и мы приедем. Кстати, как далеко охотничья берданка, та, что я подарил тебе на день рождения?
  -- О чём вы говорите папа, не стану же я вступать с ним в перестрелку! - чуть не заплакал, обычно очень гордящейся своей подчёркнутой мужественностью Рудик. - Умоляю, приезжайте скорее.
   
   *
  -- Будь это настоящий мужчина, я сам отбился бы от него кулаками, - оправдывался перед тестем за свою истерику по телефону Раэлян, - но это был трусливый убийца. Исподтишка стрелял, сволочь!
  -- Я знаю, ты вёл себя по обстоятельствам. В такой ситуации любой может дать петуха, - своеобразно утешил Рудика родственник. По его внешнему виду можно было с уверенностью сказать, что сам то он наверняка не растерялся бы. Он был невысок, подтянут, с мужественны-ми чертами лица и римским носом. Его по-военному коротко подстриженные волосы были посеребрены благородной проседью. Но главным во внешности тестя было неизменное выражение жёсткой решимости в выцветших глазах.
  -- Раскинь лучше мозгами, кто бы это мог быть, - предложил он.
  -- Спасибо, папа, но я уже мог сегодня раскинуть свои мозги по этой комнате, и ваша дочка запросто могла остаться вдовой, а будущий внук сиротой.
   В гостиную вошёл один из парней, что приехали с тестем. Его штаны ниже колен и ботинки были мокрыми и в хвое.
  -- Прошу прощения, Алексей Поликарпович, - обратился он к тестю, - но мы практически ничего не нашли.
   Пожилой мужчина поднялся и озабоченно заходил по комнате.
  -- Ну что ж, у тебя проблемы, сынок, - наконец остановившись напротив зятя, неутешительно констатировал он. - Если не вспомнишь человека, которого сильно обидел, он может наведать-ся сюда ещё раз и снова с винтовкой. И в этом случае всё, чем я смогу тебе помочь, это договориться о месте на Новодевичьем; Ваганьково не обещаю.
  -- Всё шутите, Алексей Поликарпович - захотел обидеться Рудик, но не обиделся, так как знал свою полную зависимость от отца жены.
  -- Да какие уж тут шутки, если в зятя из винтаря стреляют... И учти, дорогой зятёк, таскайся со своими девками сколько влезет и где приспичит, но Людку пока оставь у нас с матерью. Не надо ей на третьем месяце нервы трепать. Надеюсь, ближе к её родам ты во всём разберёшься и не станешь огорчать нас преждевременным уходом.
   
   *
   
   Дачу Рудик покинул вместе с тестем. В салоне тяжёлого персонального "ЗИЛа" в обществе крепких парней с Лубянки он чувствовал себя в полной безопасности. Но когда членовоз стал пробираться по тесным улочкам центра Москвы Раэлян снова приуныл. Через несколько километров ему предстоял рискованный путь от машины до подъездной двери. На этом пути в добрых три сотни метров с ним многое могло случиться. И самое ужасное, что ближе этот путь сделать было никак нельзя. Время было уже позднее, и значит, прилегающий к дому переулок был плотно заставлен автомобилями, вернувшихся с работы жильцов. Да и отыщи они фарва-тер в этой самостийной автостоянке, всё равно широкий и неповоротливый "ЗИЛ" вряд ли сумел бы протиснуться в узкую горловину арки двора. Господи, а ведь совсем недавно Рудик так радовался щедрому свадебному подарку тестя! Ещё бы, отдельная двухкомнатная квартира в старом центре, - мечта авантюриста. Теперь же эта квартира казалась ему мышеловкой, до которой, впрочем, ещё надо было добраться.
  -- Я хочу увидетъ жэну, - как о последней отсрочке попросил Раэлян, когда машина останови-лась.
  -- Мы же договорились: сперва разберись со своими проблемами, - не поворачивая головы, с переднего сидения отклонил его апелляцию тесть. Его упрямый затылок свидетельствовал лучше любых слов, что старый аппаратчик скорей пожертвует им, чем позволит подставить под удар единственную дочь.
  -- Иди! Я позвоню тебе из машины, - узнаю, как у тебя дела.
   Раэлян обречено вылез под мелко накрапывающий дождик, и сразу же бросился в тёмную арку. Там он немного постоял, отдышался; выкурил сигарету. Последний отрезок пути пред-ставлялся ему самым опасным. В глубоком колодце двора смерть могла гнездиться в чердаках крыш, узких отдушинах лестничных пролётов. И, наконец, убийца мог подкарауливать его в чёрном провале подъезда... Нет! Он слишком любит жизнь и умеет со вкусом ею распорядить-ся, чтобы так бездарно позволить себя прикончить. В своей жизни Рудику Раэляну однажды самому пришлось организовывать убийство, и он прекрасно знал, как много возможностей "для творчества" у охотника и как мало шансов у одинокой жертвы. Рудик резко развернулся и быстрым шагом, постоянно переходя на трусцу, бросился прочь от страшного места. Он забрал с автостоянки свою "шестёрку" и поехал ночевать к одной из любовниц.
   
   *
   
   Утром, в привычной обстановке рабочего кабинета всё уже представлялось Рудику не столь фатальным, как это было накануне. Часто звонил телефон. Родственники, многочисленные друзья, подруги нарасхват зазывали его в весёлые компании и на интимные вечеринки. Очень многие люди в этом городе любили и желали его общества. Даже закативший ему опереточный скандал босс, показался Раэляну вполне безобидным китайским болванчиком. В его душе шевельнулось нечто, отдалённо напоминающее чувство вины по отношению к ущербному руководителю: "Пожалуй, не стоит отнимать у него секретутку - Светку. Ведь у этого угловато-го трудоголика только и есть в жизни единственная радость, что эта грудастая девка, которую он облагодетельствовал престижной работой, и которую регулярно пользует за это на рабочем столе". Ближе к обеду позвонил тесть и тоном следователя ОГПУ осведомился, почему Рудик не ночевал дома. "А пошёл бы ты в жопу!" - мысленно огрызнулся Рудик, но вслух быстренько сочинил историю про якобы случайно задетый ногой и вырубившийся телефонный провод, который ему случилось обнаружить только утром. Впрочем, эта версия прошла без проблем, так как тесть не стал больше цепляться к нему. Более того, он даже немного обнадёжил зятя, туманно сообщив ему, что подключил дополнительные ресурсы для поиска парня, стрелявшего в него. Так что положил трубку на рычаг телефона Рудик с ещё более светлым настроением. Его даже потянуло на свежие сексуальные впечатления, что случалось с ним всегда, когда начинало крупно везти.
   В столовой он, забыв о своих недавних благих намерениях не отнимать последнюю радость у шефа, пристроился на раздаче впритык к круглой Светкиной попе. Раэлян давно положил глаз на эту молоденькую пышечку, но его долго смущало, что она не блондинка. Однако сегодня даже этот существенный дефект природы не играл для него большого значения. Они пообедали за одним столиком. Потом ему удалось заманить секретаршу к себе в кабинет на коньяк с шоколадными конфетами. Презентовав девчонке пробник французских духов, он сэкономил на ухаживаниях и даже миновал обычно неизбежную стадию предварительных обжиманий через одежду и поцелуев. В самый разгар жаркого секса на столе, кто-то вдруг осторожно постучал в дверь кабинета.
  -- По-па-ли! Где я теперь найду такую блатную работу - сразу обречено прошептала Света, округлив от страха свои, и без того громадные глазища.
  -- А нас тут нету, - пожав плечами, нагло ухмыльнулся ей Рудик. Он сжал в ладонях прохлад-ные ягодицы партнёрши, предлагая таким образом и ей сохранять полную невозмутимость. Девчонка восторженно прыснула со смеху. И так как стук больше не повторялся, любовники осторожно возобновили возвратно-поступательные телодвижения на столе. Но тут из-за двери послышался угодливый голос: - Прошу прощения, товарищ Раэлян, но там ваша машина горит. Уже минут пятнадцать как горит.
  -- Что-о! - Рудик подскочил на месте, словно получив сильный разряд электротока; подтягивая на ходу спущенные штаны и, путаясь в брючинах, бросился к двери. В коридоре его ожидала вахтёрша с первого этажа.
  -- Пожарных уже вызвала, по "02" тоже позвонила, - бойко отчиталась перед Раэляном бабулька. При этом её зоркие молодые глаза буквально впились в спину стоящей у окна девицы. - А это кто там у вас?... Ой, да у вас ворота открыты! - радостно изумилась вахтёрша, и отвела застенчивый взгляд от его расстегнутой ширинки. Раэлян поморщился. Он отлично понимал, что меньше чем через час всё родное учреждение будет смаковать в деталях прерван-ное интимное свидание в его служебном кабинете. Впрочем, сейчас его мало волновали такие мелочи. Гораздо более серьёзным представлялось то, что в эти минуты творилось на служебной стоянке перед входом в здание. Увиденное там лишь подтвердило самые худшие опасения Раэляна. Его новенькая "шестёрка" полыхала буйным пламенем посреди опустевшей стоянки, словно на совесть организованный пионерский костёр. Судя по искорёженному кузову, её бензобак уже рванул. Несколько десятков пожарных без особого энтузиазма поливали горящую машину пеной из двух стволов, но по их вялым действиям было понятно, что всерьёз они не рассчитывают затушить пожар, а просто ждут, когда сама собой выгорит начинка жигулёнка. К растерянному владельцу машины подошёл полный усатый капитан, отрекомендовавшийся пожарным дознавателем. Он задал Рудику несколько вопросов о техническом состоянии его автомобиля. Вопросы показались Раэляну абсолютно формалистскими и вообще глупыми, все они, так или иначе, крутились вокруг исправности электросистемы машины. Такая наивность или, что ещё более вероятно, - недалёкость пожарника возмутила погорельца.
  -- Послушайте, нэужели вам нэ понятно, что это поджог! - зло крикнул он в невозмутимое лицо капитана, и отвернулся от печального вида своего догорающего движимого имущества.
   "А может и впрямь, зря я паникую, и это действительно всего лишь самовозгорание? - размышлял Раэлян, возвращаясь в здание. - Может этот никакого отношения не имеет к пожару? Вполне возможно, что всему виной самопальная сигнализация, которую мне постави-ли в гараже у Арчика. Надо будет вкатить ему счёт за понесённый ущерб".
   В кабинете его ожидала расстроенная Светлана.
  -- Ничего смертельного, - неожиданным для себя легкомысленным голосом объявил ей Рудик, - издержки отечественной автопромышленности. Уже давно пора пересаживаться на иномарку, они то сами по себе не горят.
  -- Она меня засекла, - с убитым видом произнесла девушка, имея в виду глазастую вахтёршу.
  -- Вполне возможно, - неуверенно согласился Рудик. - Ну и что такого страшного произошло. Подумаешь, слух пройдёт, что ты мне дала. Поверь детка, это тебе только в зачёт пойдёт.
  -- Оставь свои плоские шуточки, Рудик, шеф меня уволит!
  -- Не бойся: он тебя выкинет, а я тебя подберу. Как жэнщына ты меня вполне устраиваешь. А его вскоре не будет, я посыплю его нафталином и сдам в архив разных жизненных несуразно-стей.
  -- Правда!? - заплаканные глаза секретарши радостно оживились, но она тут же напустила на себя независимый видок. - Подумаешь, благодетель нашёлся! Ещё посмотрим мужчина, что вы сможете мне предложить.
   
   *
   
   Ближе к концу рабочего дня Рудику позвонил знакомый жокей с ипподрома и предложил встретиться и поговорить. Этот парень был давно им прикормлен и регулярно снабжал Раэляна первосортной информацией о расстановке сил на ближайших скачках. Правда, о крупных сдачах заездов он благоразумно помалкивал, но всё равно советы профессионала по ставкам, особенно в экспрессах, регулярно приносили им обоим по шесдесят-сто рублей выигрыша. В душе Рудик был азартнейшим игроком, а возможность поучаствовать, пускай даже с самого края в тёмных махинациях, творящихся на ипподроме, чрезвычайно вдохновляла его. Заветной мечтой Рудика было провернуть когда-нибудь грандиозную афёру через подкупленного жокея. Некоторое время назад он даже написал киносценарий про некоего инженера-математика сумевшего вступить в сговор сразу с наездником скакуна-фаворита, и его приятелем - жокеем на тёмной лошадке. Его вымышленные герои целиком и наглухо причесали решающий заезд дня. Правда советская мораль обязывала, чтобы мошенники поплатились за свой обман, и потому в конце сценария Рудику пришлось убить всех троих авантюристов руками оставлен-ных ими в дураках бандитов. Конечно, нельзя было сказать, чтобы сценарий получился таким уж сверхгениальным, или даже просто талантливым, но благодаря своему положению и влиянию Раэляну без особого труда удалось продать его столичной студии. Но главное, что в этом творении он хоть частично реализовал давно томящую его мечту об афёре такого типа. Рудик достал из ящика стола и забросил в дипломат незаполненную программку ближайших скачек. Вскоре он вместе со своим ипподромовским "жучком" заполнит её, и вновь будет ощущать себя на трибуне человеком избранным и посвящённым, почти жрецом среди бестол-ково орущей прочей публики.
   
   *
   За пятнадцать минут до окончания рабочего дня ему позвонил по внутреннему телефону шеф.
  -- Рудольф Викторович, ответьте мне, наконец, без всяких увёрток: когда вы намереваетесь положить мне на стол отчёт за командировку, или мне на вас больше не стоит рассчитывать?
  -- Завтра, шеф, крайний срок - в понедельник. К обеду в понедельник я его окончательно подработаю и принесу вам.
  -- Нет уж, с меня хватит! Мне кажется, что рабочий стол в вашем кабинете поставлен вовсе не для работы, а совсем для других дел. И учтите, я буду ставить вопрос о вашем неполном служебном соответствии.
   Рудик почувствовал, что пора продемонстрировать силу.
  -- Вы это серьёзно? А может вам лучше самому подумать о пенсии, шеф. Как никак здоровье у вас уже не то; зачем вам проводить золотую осень в рабочем кабинете.
  -- Вы постоянно напоминаете мне о сильной руке, которая вас поддерживает, но учтите я в этом кресле не первый год, и тоже оброс связями. Если вы этого так страстно желаете, мы можем выяснить, чьи связи в итоге окажутся сильней.
  -- Вы мэня нэ так поняли, Иван Александрович - мгновенно сориентировался и пошёл на попятную Раэлян, так как разведка боем ясно показала, что шеф, почему-то перестал его бояться. Это настораживало. - Повэрьте, я искренне стараюсь быть вам полезным, и признаю, что во многом был нэ прав. Но повэрьте, я хороший профессионал и умею работать. В самое ближайшее время я вам это докажу.
  -- Боюсь, что это у вас уже не получится. Я давно собирался вам сказать, но, откровенно говоря, побаивался осложнений с вашим родственником: я вас просто не уважаю, Раэлян. Вы скользкий тип с тёмной душой. И я объявляю вам совершенно открыто, что сделаю всё возможное, чтобы убрать вас отсюда.
  -- Да ладно вам, босс. Я ведь понимаю, что обидел вас, затащив эту Светку к сэбэ. Но видит бог, она сама была не против!
  -- Немедленно прекратите, Рудольф! Как вы можете так говорить о женщине... какая бы она не была.
  -- Извините, шеф. Честное слово, это вышло у мэня от переизбытка чувств. Мне бы искренне хотелось, чтобы у вас с ней всё было хорошо.
  -- Так вы её не любите? - с болезненным ожиданием осведомился шеф.
   Раэлян постарался придать своему голосу максимальную беспечность и бодрость.
  -- Да нет, конечно. И вообще, я собираюсь сейчас выйти на улицу, найти там аппетитную блондинку и затрахать её до полусмерти. То есть, простите, завести с ней роман.
  -- ...Мы не сработаемся с вами, для вас не существует понятия порядочности, - твёрдо заявил шеф, и повесил трубку. Раэлян задумался. Теперь выбора не было: предстояло напрячься и свалить шефа. И начать действовать следовала немедленно. Он набрал номер тестя.
  -- Лёгок на помине, зятёк! - как будто обрадовано поприветствовал его всесильный родствен-ник. Впрочем, Рудик уже давно привык, что отец жены человек со сложным характером, и внешняя его добродушная веселость запросто может оказаться иезуитской насмешкой. Так оно и вышло. Стоило только Раэляну обратиться с просьбой о заступничестве перед распоясавшим-ся начальством, как тесть "обрадовал" его последним известием: - Перекрестись. Мои мальчики только что разминировали дверь твоей квартиры. Говорят, что тот, кто установил тебе сюрприз большой шутник и выдумщик. И ещё говорят, что работа сделана на хорошем профессиональ-ном уровне - быстро и эффективно.
   "Быстро и эффективно! Он так жизнерадостно это произнёс, словно уже представляет, какой живописный я буду сразу после взрыва" - мрачно отметил Рудик, но заставил себя улыбнуться. Старая сволочь на другом конце телефонного провода не должна была почувствовать по его голосу, что он испугался или скис. И всё же мысленная картинка собственного подрыва на "мине-ловушке" была столь ужасающе реальна, что Рудик некоторое время не мог справиться с накрывшей его волной ужаса. Его собеседник наслаждался "запахом" страха, который источал недолюбливаемый им зятёк даже сквозь телефонную мембрану. Пауза затягивалась и наэлек-тризовывалась. Теперь Рудик ясно представлял себе презрительное выражение на волевом лице "папы". Как же он устал от его невысказанной ненависти; от вечного немого упрёка в том, что зять недостаточно соответствует высокой чести быть мужем его дочери. И это при всём притом, что он буквально озолотил этих нищих советских дворян, очень кичащихся своим высоким положением, но практически живущих на всём казённом, и мало что имеющих за душой.
  -- Пожалуй, мнэ лучъше будет пока скрыться за граныцей, - вдруг принял неожиданное решение Раэлян. - Иначе этот псих всё равно мэня достанет.
  -- Да не ссы ты, прикроем, - снисходительно пообещал тесть. Когда он употреблял подобные речевые обороты, это означало, что уровень его презрения достиг максимума.
  -- Значит так, папа, - серьёзность положения заставила Раэляна отбросить всякий этикет и перейти на язык понятный родственнику, - если вы не устроите мне в двадцать четыре часа перевод в любое советское представительство в Западной Европе или Америке, я подаю документы на выезд по израильской визе. Наверное вам известно, что по материнской линии я еврей-полукровка.
  -- Тише ты! Замолчи! Что ты несёшь, идиот, меня же с работы вышибут! Ты что, не понима-ешь, что о таких вещах не трепятся по телефону!
  -- А мне плеватц, я жыть хочу!
  -- О жене подумай, о внуке.
  -- Они приедут ко мне...после.
  -- Подожди, Рудик, давай успокоимся, и всё порешаем по-людски. Я приставлю к тебе охрану; мы прикроем тебя со всех направлений.
  -- Это надо было дэлатъ раньше, Алексей Поликарпович, а тэпэрь я надэюсь только на собственные сыльные ноги и умение принимать покровительственную окраску среды. У вас сутки или шлите дочери письма в Тель-Авив.
  -- Ладно, чёрт с тобой, - тяжело вздохнул тесть. - Германия тебя устроит?
  -- Только западная - жёстко обозначил Рудик.
  -- Договорились. Будешь закупать для страны экскаваторы.
  -- Да хоть унитазы, только подальше от этого бардака.
   
8 ГЛАВА
  -- Здоров, Парфюмер! - раздался в трубке знакомый голос с лёгким южным акцентом. Майор звонил из вестибюля центрального подъезда телецентра по внутреннему телефону. - Как, пригодился тебе мой "инструмент"? - имелась в виду снайперская винтовка и кое-какая взрывотехника, переданная им Михееву некоторое время назад.
  -- Да... спасибо - запнувшись, немного растерянно ответил Михеев.
  -- Рад был оказать тебе эту услугу, солдат. Теперь надеюсь, и ты нас выручишь. Есть работа.
   С момента их последней встречи много воды утекло. Уже рухнул Советский союз, под запрет попала компартия, началась реорганизация КГБ. После отставки прежнего начальника ПГУ - Леонида Шебаршина и с назначением на этот пост Евгения Примакова, в этом ведомстве, а особенно в его боевых подразделениях вроде "Вымпела", произошла кардинальная чистка рядов по признакам лояльности к новой власти. Грешным делом, Вадим надеялся, что уже больше никогда не понадобится бесноватому майору, и вдруг тот вновь всплыл в его жизни, словно зловещий "Летучий голландец" с того света.
  -- Завтра в шесть вечера возле памятника героям Плевны, - уже инструктировал Михеева Великханов, - с собой иметь сумку со вторым комплектом верхней одежды. В общем, всё по варианту "Проспект".
   Это означало, что намечалась скоротечная акция в условиях города с мгновенной развязкой и стремительным отходом врассыпную. В телефонной трубке уже давно шли гудки отбоя, а Вадим всё не мог прийти в себя. Его снова втягивали в грязную историю, но отказаться от участия в операции означало сразу же самому угодить в предатели со всеми вытекающими из этого положения последствиями. Поэтому Вадиму ничего не оставалось, как подчиниться приказу, и приготовиться снимать на камеру всё, что там завтра будет происходить. Одно радовало, что потом его вновь на долгие месяцы, а может, и годы оставят в покое.
   
   *
   
   Без пятнадцати Вадим уже был в условленном месте. Прошло назначенное время, потом раздражающе долго протянулись ещё полчаса, но никто не появлялся. Вадим почувствовал, что в намеченном плане, частью которого он уже был, произошёл существенный сбой. Когда, наконец, появился майор, то по его затравленному взгляду Михеев понял, что не ошибся.
  -- Возьми, - вместо рукопожатия Великханов сразу сунул ему в руки увесистый целлофановый свёрток.
  -- Что это?
  -- "Орудие труда" - будешь страховать "Форварда".
  -- А где камера?
  -- Обойдётся. Сейчас не до жиру, каждый верный человек на счету. Пойдём, всё по дороге. Они быстро пошли по Маросейке. Майор торопливо излагал Михееву план операции. С его слов выходило, что сегодня они выступали, чуть ли не в роли живых торпед.
   "Если такой профессионал впадает в добровольное сумасшествие, дело совсем плохо" - подумал Вадим, искоса разглядывая одержимое лицо командира.
   
   *
   
   Майор поставил Михеева на тротуаре возле табачного киоска, приказав следить за действия-ми двух рабочих, вешающих большую зеркальную вывеску перед входом в какое-то госучреж-дение. В одном из них, - в том, что стоял на стремянке, Вадим сразу узнал своего товарища по прошлой операции - боевого пловца по прозвищу "Технарь". Ассистирующий ему второй рабочий, видимо, и был тем самым "Форвардом", которого должен был страховать Вадим. Михеев встроился в длинную очередь за сигаретами, всё время продолжая периферийным зрением следить за фигурами в синих комбинезонах. В самые ближайшие минуты им предстоя-ло в точности повторить то, что в 42-м году сделали британские парашютисты с шефом гестапо - Гейдрихом. Для этого, по словам майора, в матерчатой сумке одного из боевиков был припасён "подарочек" в виде мощной противотанковой мины специального образца.
   
   *
   
   Как только к фасаду конторы подъехали две чёрные "Волги" с правительственными номерами и проблесковыми маячками на крышах, "Форвард" немедленно достал из сумки металлический шар, и, коротко разбежавшись, катнул его под головную машину. К этому моменту в руках "Технаря" уже секунд пять, как прыгал беспрерывно стреляющий "Калашников". Мощный взрыв разорвал атакованную "Волгу" на куски, словно картонную. Из обстрелянной машины охраны пока ещё никто не появлялся.
   Разбросав вокруг дымовые шашки, террористы бросились в проходной двор. Их никто не преследовал и не стрелял им вслед. Вадим, не оглядываясь поспешил к метро, не уставая благодарить господа, за то, что он оградил его от непосредственного участия в этой бойне. Но тут он случайно увидел среди нескольких убитых и раненых обломками прохожих, беспоря-дочно разбросанных на противоположной стороне улицы, майора. Великханов беспомощно лежал на боку в луже собственной чёрной крови и тщетно пытался подняться, опираясь на короткий автомат. Каждый раз его единственная опора срывалась со скользкой от крови мостовой, и раненый с глухими проклятиями вновь валился на землю. Во время последней попытки автомат выпал из его ослабевших рук и с металлическим стуком отлетел на несколько метров в сторону. Великханов уже привлёк внимание нескольких очухавшихся охранников, которым повезло уцелеть в изрешеченной пулями второй "Волге". Майор был обречён. И Вадим ничем не мог ему помочь, ведь охранников было трое, и в руках двоих из них были автоматы; а где-то на соседних улицах уже раскатисто звучали сирены приближающихся милицейских машин. И что он мог сделать во имя святой солдатской взаимовыручки, - только предложить себя в компаньоны по самоубийству. Но совсем рядом было метро и возможность продолжать жить: плохо или хорошо, это уже другой вопрос, но жить! Вадим бросил прощаль-ный взгляд на беспомощную фигуру командира, и, подняв воротник куртки, поспешил к метро. Попадающиеся навстречу люди не останавливали на нём своих любопытных глаз, всех их как магнитом влекло творящееся у него за спиной Зрелище. Кожей над лопатками Михеев ощущал, что народ спешит на вид средневековой расправы над безоружным преступником. На память пришли слова Великханова, сказанные ему после прошлой ликвидации: "А сомневающиеся бывают даже хуже предателей. Они как апостолы Христа - всю дорогу клянутся в вечной любви, а в решающий момент, когда на них рассчитываешь, забьются в щель, и нет их".
   "Как точно это соответствует моменту, - поразился Вадим прозорливости майора. - Теперь я понимаю весь ужас апостола Петра трижды отрекшегося от своего учителя. Ведь это так неподъёмно тяжко заставить собственные губы добровольно вымолвить на всю улицу, что ты заодно с приговорённым к смерти". Майор, конечно же, не был Христом, но оставлять его на растерзание врагам, которые почти наверняка не станут дожидаться милиции и постараются разобраться с попавшим в их руки диверсантом самостоятельно, было так же подло, как бросить родного по духу или по крови человека. Вадим остановился, потной рукой он стал ощупывать в кармане ребристую рукоять пистолета. Стрелять надо было неожиданно, и обязательно на поражение, иначе ему не успеть.
   
   *
   
   Охранники были буквально опьянены своим чудесным спасением; их возбуждал вид достав-шегося им подраненного противника, беспомощно лежащего на мостовой. Возбуждённые, они не спешили ставить точку, и с мстительным наслаждением энергично совали носы своих ботинок под рёбра врага. Но вот в конце улицы показался жёлто-синий патрульный "УАЗик", и тот, что был постарше, направил автомат на раненого. Коротко лязгнул передёрнутый затвор.
   - Всё, пора кончать.
   По толпе зевак пробежала волна боязливого предвкушения. Со стороны разворачивающаяся сцена напоминала отвратительный эпизод из низкокачественного триллера, - многих отталки-вал, или, по крайней мере, смущал вид открытой расправы над беспомощным человеком, но при этом мало кто спешил уйти или хотя бы отвернуться. Неожиданно, вместо автоматной очереди грохнул одинокий пистолетный выстрел, следом ещё, и ещё. Тот охранник, что собирался добить Великханова, покачнулся, выронил оружие и словно подрубленный под корень повалился на бок. Всё произошло так стремительно, что двое других охранников не сразу успели среагировать на случившееся. Они растерянно искали глазами, откуда к ним пришла смерть. Вскоре и второй автоматчик растянулся на мостовой с маленькой дыркой в переносице. Толпа бросилась врассыпную.
   
   *
   
   Лицо Вадима не было злым: он имел абсолютно бесстрастный вид. Палец плавно с нарас-тающей силой жал на спусковой крючок, пока не проваливался в холодную сталь рукоятки... Рука, держащая пистолет вздрогнула в последний раз и медленно опустилась. Майор был спасён, но время для спокойного бегства было упущено. На грохот возобновившейся пальбы слеталась вся московская милиция.
   На ходу переодеваясь в запасную куртку, Михеев стремительно отходил с места акции переулками и проходными дворами. Однако в отличие от двух "бомбистов", наверняка заранее прекрасно изучивших этот район и маршруты своего отхода, Вадим бежал наугад. Злые крики и топот погони быстро нарастали и становились просто невыносимыми. Его запросто могли подстрелить при задержании, как особо опасного преступника. Словно в подтверждение этой мысли кто-то совсем рядом истошно заорал.
  -- Стоять!!! Стреляю!
   Вадим втянул голову в плечи, представляя, как обожжёт его мозг раскалённый свинец, а потом наступит полное безмолвие. Ему очень захотелось остановиться и покладисто поднять руки, но несговорчивые ноги продолжали уносить его прочь от висящих буквально на загривке преследователей. И вот за спиной раздались выстрелы. Одна из пуль взвизгнула у самого уха и подняла облачко красноватой пыли сбоку на стене; щёку посекло мелкой кирпичной крошкой. Обнадёживало то, что стрелявший, по-видимому, не блистал меткостью. Впрочем, это могло также быть и последним предупреждением ему. Вадим обернулся и увидел довольно близко у себя на хвосте двоих дюжих молодцев в распахнутых милицейских куртках. Один из них в этот момент приостановился, чтобы поосновательней прицелиться в него. Ответить Вадиму было нечем - в его "Макарове" закончились патроны.
  -- Не стреляй, начальник! - паническим голосом крикнул ему Михеев, нелепо прикрывая руками своё искажённое ужасом лицо от нацеленного в него ствола.
  -- Сказал стоять!!! - задержавшись с выстрелом, сурово велел милиционер. - И держи лапы так, чтоб я их видел. Где оружие? Его напарник перешёл с быстрого бега на победную трусцу, на ходу вытаскивая наручники, и, будучи абсолютно уверенным, что у беглеца окончательно сдали нервы. Но тут, совершенно неожиданно для ментов, Вадим вновь ускорился; в считанные мгновения он достиг угла дома, и вылетел на довольно оживлённую улицу. Прямо перед ним эффектная дама безмятежно заводила свою сверкающую новизной "пятёрку". Михеев подбежал к машине и с силой рванул на себя переднюю правую дверцу. Его встретил непонимающий взгляд хозяйки Жигулей.
  -- Извините за вторжение, и трогаемся! Только быстро! - Михеев выразительно показал глазами на свой пистолет.
   Женщина за рулём стала порывисто дёргать, крутить и нажимать всё, что было ей доступно. Автомобиль резко вылетел задним ходом на центр проезжей части, и тут же был несильно протаранен "Нивой". После этого состояние паники у водительницы лишь усилилось. Она вновь дала газ, и с перепугу направила машину по улице с односторонним движением против общего потока автомобилей. Михеев вжался спиной в сиденье. Встречные машины с пронзи-тельными гудками и вспышками фар шарахались в стороны. Несколько раз они были в миллиметре от лобового столкновения, но каждый раз встречным водителям чудом удавалось увернуться от "взбесившегося" Жигулёнка.
   
   *
   
   Когда нервное напряжение экстремальной езды осталось позади, и до Вадима, наконец, в полной мере дошло, что ему каким-то фантастическим образом повезло вывернуться из всех передряг, то от переизбытка чувств, он привлёк к себе полумёртвую от страха спасительницу и поцеловал её долгим благодарным поцелуем. С такой концентрацией чистейшего адреналина, которая образовалась в его крови, все условности "приличного поведения" были нипочём. За долгие секунды поцелуя Вадим успел отметить, что у неё волнующий сладкий запах и подат-ливый мягкий рот.
  -- С вами всё в порядке? - немного запоздало поинтересовался он.
  -- Да, если не считать того, что вы разбили мне новую машину, чуть не отправили на тот свет, а теперь целуете, словно я ваша добыча.
  -- Простите, это у меня на нервной почве или просто отвратительные манеры - одно из двух. Но если вы оставите мне свой телефон, я постараюсь постепенно компенсировать весь причи-нённый вам ущерб, включая поцелуй.
   Она впервые за их феерическое знакомство посмотрела на него без тупого страха. - Ага, так я и дала вам свой телефон! Что я дура, что ли законченная. Ведь вы, наверное, кого-то убили или ограбили, иначе, почему за вами гнались? Я ведь всё видела.
  -- Это действительно на меня похоже?
  -- Вообще-то, не очень, - пристально посмотрев ему в глаза, с некоторым сомнением была вынуждена признать женщина. Враждебное недоверие, прописанное в её глазах, перестало выглядеть таким уж непоколебимым. - А кто же вы тогда?
  -- Некоторым образом художник, - кинооператор. А вынужден заниматься всякой мерзостью, понимаете?
  -- Не понимаю, - проблеяла она в изумлении. - Вы бегаете по улицам с пистолетом из протес-та, что вас не воспринимают, как оператора?
  -- Интересная версия! - усмехнувшись, одобрил Михеев. - Может статься, что так оно и есть, надо только получше покопаться в собственных фобиях. А вообще-то с этим - он указал глазами на пистолет, - я завязываю. Тьфу, тьфу, тьфу, но такое со мной было в последний раз, во всяком случае, я очень на это надеюсь. Он нехотя вылез из машины, и ещё раз предложил на прощанье: - Может, всё-таки позволите мне оплатить ремонт вашего Жигуля? А то как-то не по-джентельменски получается.
  -- А какая у вас квалификация, джентльмен? - неожиданно по-серьезному поинтересовалась она.
  -- Зачем вам это? Собираетесь предложить мне работу? - горько усмехнулся Михеев.
  -- Просто я вдруг поверила в судьбу, - с загадочным видом улыбнулась ему в ответ хозяйка Жигулей, и призналась, - да, представьте себе я продюсер российско-американской кинокарти-ны, и нам как раз позарез нужен второй ассистент оператора из русских.
  -- Так не бывает, - помрачнел лицом Михеев. - Вы хотите, чтобы я поверил в то, что вот так случайно запрыгнул прямо в машину к продюсеру, который как раз ищет человека моей специальности?
  -- Я сама с трудом в это верю, но это правда. Если вы действительно оператор и докажите мне, что умеете хорошо снимать кино, я обещаю, что забуду и про пистолет, и про разбитую машину, и про нахальный засос. Я даже уговорю американских скупердяев, чтобы они платили вам двойной тариф.
  -- И за что мне такая щедрость? - недоверчиво поинтересовался Вадим.
  -- Вы хорошо целуетесь. Творческий человек обязательно должен обладать повышенной сексуальностью.
   Теперь пришла очередь смутиться Вадима. Его первоначальная смелость с этой женщиной объяснялась куражом и лёгким ощущением мимолётности их знакомства, но теперь он мог получить у неё работу, и вообще она оказалась интересной и независимой. Такие женщины всегда нравились Вадиму, но они, как правило, редко на него обращали внимание. Звали её Машей. Она не была красавицей. На вид ей было лет тридцать пять-тридцать семь. В её внешности и одежде было много вкуса и ухоженности, ещё она пахла успехом. Помимо этого, самым большим достоинством этой русской американки была её фигура, а фирменным знаком - большая упругая грудь. Её лицо, хотя и не отличалось классически правильными чертами, всё же было привлекательным благодаря умному и приветливому выражению, а ещё обрамляющим его пышным, блестящим волосам цвета вороного крыла. Из Союза она уехала ещё при Брежне-ве - покорять Голливуд. Но карьера актрисы не задалась. Зато, благодаря своей общительности и хватке, Маша сумела в полной мере воспользоваться переменами на своей бывшей родине, и теперь выступала в роли сопродюсера-координатора крепкого американского боевика с фантастическим для России бюджетом в три миллиона зелёных. Правда, гораздо позднее Вадим случайно узнал, что только незначительную часть этих денег дали американские кинокомпании, основная же часть была на пробу вложена русской мафией в виде чёрного нала.
   Впрочем, эта пикантная подробность должна была меньше всего волновать Михеева, ведь ему выпал шанс вновь снимать кино. Даже работа мелкого подмастерья при операторе-постановщике казалась подарком судьбы.
   
   *
   
   По-американски оперативно уже через несколько часов Михееву был устроен небольшой экзамен в пустом павильоне "Мосфильма", на котором помимо Маши присутствовали ещё местный осветитель и американский постановщик. Знаний и профессиональных навыков Вадима оказалось вполне достаточно для того, чтобы быть зачисленным в группу на зарплату в полторы тысячи баксов. Бухгалтер группы немедленно выдала Михееву задаток в триста долларов, и предложила подписать несколько листов контракта. Насчёт творческой стороны работы Вадим не обольщался. По снобистским репликам чернокожего оператора он сразу скумекал, что тому нужен бой из русских для мелких поручений.
   
   
ГЛАВА 9
   В день съёмок Вадим появился в павильоне за несколько часов до начала смены. Это уже был другой павильон с выстроенной декорацией "Боинга-747" в натуральную величину. Здесь должна была быть начата работа над русской частью блокбастера.
   Макет самолёта располагался на фоне многометрового синего полотнища. Позднее на этот заднике специалистами по компьютерной графике предстояло воссоздать виртуальный пейзаж зимнего озера, на которое по сценарию спланировал терпящий бедствие авиалайнер, летящий из Америки в Москву.
   
   *
   Итак, он был счастлив, что ему доверили кинокамеру. Но вскоре появилась вторая продю-серша - американка. Она была отвратительно толста, прыщавая кожа на её круглом лице лоснилась от жира. Видимо, она крайне плохо разбиралась в технологии кино и Вадиму было смешно, когда толстушка вдруг вздумала учинить ему повторную экзаменовку. К счастью, ему легко удалось своим уверенным видом и быстрыми манипуляциями с зарядными кассетами убедить её в своей профпригодности. Без десяти минут десять в павильон дружной весёлой толпой ввалилась остальная группа в полном составе. Вадим остолбенел, увидев среди беспеч-но болтающих американцев, ещё более подобревшего Рудика Раэляна и свою бывшую возлюб-ленную... Неожиданно потеряв год назад свою живую мишень, Михеев не надеялся в ближай-шие годы увидеть её вновь. Он полагал, что перепуганный армянин сбежал на край света и побоится возвращаться в город, где его чуть не пришили. Но теперь Вадим видел, что недооце-нил мужской характер своего "кровника". Правда теперь за спиной Раэляна постоянно маячили двое рослых гладиаторов, но всё равно с его стороны это возвращение было смелым поступком, даже достойным уважения.
   
   * Рудик не подал вида, что узнал Михеева. Другое дело Саша; ей не удалось сразу справиться с волнением при виде его: её белёсые брови удивлённо изогнулись, на щеках вспыхнули красные пятна, а на переносице проявилась страдальческая складка. Впрочем, вскоре Саше тоже удалось взять собственные чувства под контроль, и в дальнейшем ей уже неплохо удавалось равнодушно проскальзывать по нему взглядом.
   
   *
   Очень скоро Вадим выяснил для себя, что Раэлян является соавтором сценария и одновре-менно представляет на площадке некую группу лиц, давшую на кино самую значительную часть денег.
   Благодаря своей "гибкости" и любви к компромиссам, Саша получила на картине довольно объёмную роль коварной русской авантюристки. Для неё это был тот самый страстно желан-ный шанс пробиться в высшую актёрскую лигу, которого она так долго добивалась.
   Ещё более Михеева заинтриговало сделанное им открытие, что оказывается его покровитель-ница на картине - Маша имеет особое влияние на американского режиссёра. Её слово даже перевешивало желание Раэляна, а ведь за тем были большие деньги, общий тоннаж которых был, пожалуй, известен только режиссёру и русским спонсорам и американским кинобоссам.
   
   *
   Сюжет сценария был написан в стиле джеймсбондовской серии только с русским колоритом. Он изобиловал разными трюками и спецэффектами. Вскоре закипела работа. Вадим был поражён, как быстро и профессионально были отсняты почти все эпизоды в павильоне, а ведь это было ни много не мало почти километр плёнки. Однако под конец павильонного периода всё же возникла серьёзная заминка, и связана она была с несовершенством сценария. Оказа-лось, что прописанный в нём вариант, при котором герои покидают упавший на лёд озера самолёт через аварийный люк в борту не подходит, так как в кадре это выглядит не очень эффектно, и больше тянет на учебное пособие по плановой эвакуации из терпящего бедствие авиалайнера, чем на "сумасшедший" трюк. Нужна была оригинальная идея. Раэлян отправился домой додумывать эпизод; был так же послан срочный запрос в Голливуд штатному сценари-сту по катастрофам. Все актёры и большая часть персонала были отпущены с площадки. В павильоне остались только главные творческие силы. На фоне гигантского макета "Боинга" собрались: художник-постановщик, главный и второй операторы, сам режиссёр. С ними была и Маша. Ломая голову над идеей чудесного спасения, они начали мозговой штурм, поочерёдно кидая на общий суд идеи. Главным условием было, чтобы из 660 пассажиров рейса и 12 членов экипажа уцелели лишь только трое главных героев. Только в этом случае достигался необхо-димый накал напряжения. В армии Вадим неплохо натаскался в английском, кое-что ему поясняла стоящая поблизости Маша. Так что он мог следить за ходом обсуждения.
  -- Пускай в креслах пилотов будут катапульты, - предложил художник.
   Его немедленно подняли на смех: Во-первых, откуда катапульты в пассажирском самолёте? А во-вторых, это что же такое получается: выходит славные американские парни, вместо того, чтобы самим творить подвиги и спасать невинных пассажиров, должны будут "выключить" лётчиков и воспользоваться для своего спасения их катапультными креслами? Не-т, это не катит!".
   Тогда начал фантазировать режиссёр: "Я хочу, чтобы они вывались из грузового отсека, и покатились по льду озера на чужих чемоданах. По-моему, это будет выглядеть очень круто!".
   Все взгляды устремились на чернокожего оператора. Он задумался на секунду, явно плохо представляя, что сейчас скажет. В эту минуту он напоминал Хлестакова.
   "Гигантские силиконовые груди!!! - после недолгого молчания выпалил он. - Надо изменить сценарий. У русской (он имел в виду героиню Саши) будут огромные сиськи. При ударе о землю все вокруг погибнут, а её сиськи сработают, как подушки безопасности в автомобиле. Они конечно лопнут, но зато спасут её и наших парней, которые будут сидеть на соседних креслах. Как, здорово?"
  -- Бред! - зарезал на корню его идею режиссёр.
   И тут подал свой голос Вадим. Довольно дипломатичный ход обсуждения интуитивно подсказал ему, что американцы свободны от кастовых предубеждения и наверняка как мини-мум выслушают его. Почти все предложения показались Михееву более или менее неплохими заготовками, но требовалось придать этому фонтану идей некую логику. Происходящее на экране должно смотреться на одном дыхании и при этом выглядеть не слишком оторванным от реальности. При этом Вадим всё же отдавал себе отчёт в том, что большинство таких придумок не выдерживают критического анализа. Если большинство известных блокбастеров проанали-зировать, никакой проверки они не выдержат, ведь логики в них просто нет - одна лишь цепь ошеломляющих трюков. И всё же он чувствовал, что его опыт и знание рискованных сторон жизни дают ему право вмешаться.
  -- А где сидят главные герои? - на скверном английском поинтересовался Михеев.
   На него удивлённо оглянулись, но всё же режиссёр ему ответил: - В первом классе - в самом носу прямо под пилотской кабиной.
  -- При аварийной посадке это самое поганое место, сэр. Там практически нет шансов выжить. Они ведь приземлились аварийно - на брюхо, ведь верно? При столкновении с препятствием на такой скорости от носа самолёта и приличной пыли не останется, прибавьте сюда то принепри-ятнейшее обстоятельство, что с боков салон первого класса фактически поджимают крылья, а в них гигантские ёмкости топливных баков, заполненные наполовину неотработанным кероси-ном, а наполовину гремучими газовыми парами. И, между прочим, к этим "канистрочкам" имеются четыре детонатора в виде турбореактивных движков, которые при ударе рванут о-го-го как!... А что если попробовать пересадить их в эконом-класс поближе к задней кухне и туалету.
  -- Но что это нам даст?
  -- Любой специалист вам подскажет, что в подобной ситуации в хвосте наиболее безопасно. И потом этим мы сразу решаем несколько проблем. Скажем, к примеру, что после неожиданного удара об лёт испуганная мать начинает в ужасе кричать, что её ребёнок находиться в туалете. Герои вместе с ней бросаются в хвост спасать ребёнка, и таким образом, как бы случайно, оказываются в самом безопасном месте гибнущего авиалайнера и вдали от всех остальных людей - первая задача "отделения" их от пассажиров и экипажа, таким образом, решена. Потом самолёт врезается в берег или взрывается двигатель, в результате этого отрывается хвост; и туалет с людьми, словно спасательная капсула вашего "Апполо-13" улетает прочь от взрываю-щихся топливных баков и двигателей.
   Первая реакция заокеанских киношников на предложение мелкого русского ассистента: "Полная чушь!!!. В туалете? Это не очень то героично и потом там тесно для четверых".
   
   *
   
   Но потом оказалось, что ночью в гостинице к идее Вадима вернулись вновь: "А почему бы и нет?". Стали её крутить. И к утру всё получилось. К началу следующей смены художник подготовил новые эскизы. Затем в дело вступил художник-раскадровщик, он нарисовал, как будет выглядеть самолётный хвост после отрыва, как вслед за ним на лёд будут вываливаться продукты из кухни и несчастные стюардессы. Сюда же присочинили, что толстый герой с амплуа комика весь путь в "спасательном" туалете проделает верхом на унитазе. Получилось страшно и довольно смешно.
   
   *
   
   Изначально свою идею американцам Вадим подарил безвозмездно, но оказалось, что вся практика голливудского кино строиться на том, что подобные подсказки стоят немалых денег. На следующий день бухгалтерша объявила ошарашенному Вадиму, что накануне он заработал двадцать пять тысяч долларов, и тут же "отслюнявила" их ему. Потом к Михееву подошёл широко улыбающийся режиссёр в сопровождении Маши. Он поздравил русского с тем, что, по его мнению, Вадим прекрасный визуалист, и с его данными может прекрасно устроиться в Голливуде, аккумулируя идеи и продавая их режиссёрам-постановщикам. И ещё режиссёр объявил Вадиму, что по совету своей подруги, решил дать ему небольшую роль второго плана.
  -- Соглашайтесь! - подбодрила Михеева Маша, видя его сомнения. - Это уже совсем другие деньги. Если вы не попробуете, будете потом жалеть всю жизнь, ведь это же опыт!
ГЛАВА 10
   Для человека советского воспитания любой контакт с иностранцем - это стресс. Работа же внутри западного коллектива - стресс в квадрате. Каждый раз Михеев ехал на работу с чувст-вом начинающего бойца, которому дали шанс попробовать себя на профессиональном ринге. Подаренная ему роль московского таксиста не требовала серьёзного актёрского мастерства. К тому же режиссер не добивался от Вадима изощрённой игры; просто надо было попытаться вести себя в предлагаемых обстоятельствах с той степенью естественности, чтобы вписаться в образ... ну, или не вписаться, - это уж как повезёт. Вадим довольно быстро обжился в предло-женном ему характере и даже принялся импровизировать, добавляя к поведению своего героя симпатичные на его взгляд штришки, которых не было в сценарии. Он даже гримировался, так как было интересно попробовать поэкспериментировать с накладными усами и бакенбардами. Правда, профессиональные мосфильмовские гримёры каждый раз стонали и болезненно кривились в ответ на его просьбу "быстренько сотворить из него живописного типа", но заказанный экспресс-грим "на три точки лица" всё же делали.
   
   *
   
  -- Кто этот парень? - в первый же эпизод с его участием изумился Раэлян, которого никто не оповестил о назначении Вадима на эту роль. Кажется, он действительно не узнавал Михеева в гриме или же очень похоже делал вид.
  -- О, это отличный парень! Он хорошо водит машину и прекрасно для этой роли говорит по-английски - ответил режиссёр.
  -- Он что актёр?
  -- Нет, он ассистент оператора, но нет проблем. После съёмок в Москве он вновь вернётся к камере.
   Такое игнорирование его мнения очень не понравилось Раэляну, и он попытался надавить на режиссёра, чтобы Вадима убрали из кадра. Но Дэвид упёрся. Он не был воспитанником Советской киносистемы, и для него было абсолютно нормальным явлением, когда на второсте-пенные роли назначаются чьи-то сыновья, племянницы или телохранители. Главным условием было, чтобы человек соответствовал нужному типажу.
   
   *
   
   Автомобильные трюки ставил специалист, выписанный для этого на неделю из Штатов. Трюкачи были русские. Они пригнали на площадку полторы дюжины восстановленных автомобилей разных марок и только ожидали команды, чтобы самозабвенно начать их кру-шить. Вадим убедил руководителя каскадёрской группы доверить ему исполнение нескольких трюков. Это давало возможность снимать аварийные ситуации с его участием крупными планами. Идея оказалась удачной. Вскоре режиссёр объявил ему, что все отснятые сцены прекрасно "работают", и при монтаже он обязательно их оставит. Таким образом, Вадим добавил новые очки в себе зачёт и заработал ещё приличную сумму в валюте.
   В это же время в сценах стала появляться Саша. Но у неё возникли проблемы. Её лицо в кадре сразу не понравилось режиссёру, толстой продюссерше, и американскому оператору вмести взятым. Выяснилось, что Дэвид не так представляет себе сверхэнергичную русскую авантюристку, желающую заработать свой процент на посредничестве между американцами и русской мафией, взявшей в заложники их друга.
  -- Она старовата для этой роли и у неё слишком славянская внешность - режиссёр начал перечислять Раэляну недостатки не устраивающей его актрисы. - У вашей девушки недостаёт отрицательного обаяния, и потом она не в лучшей форме для того, чтобы играть у меня. На эту роль я возьму молоденькую русскую чемпионку по фигурному катанию, - нисколько не стесняясь присутствующей здесь же актрисы, заявил режиссёр. На этот раз Раэлян и не пытался возражать, а только обидчиво поджал губы и молча отошёл в сторону.
   
   *
   
   В перерыве в столовой киностудии к Вадиму за столик подсела Саша. От сильных пережива-ний у неё были красные, как у кролика глаза и немного дрожали руки.
   - Поздравляю, оказывается это ты у нас актёр, а я старая рухлядь. А вместо лица у меня жопа, которую никаким светом не исправишь.
   Михеева так и подмывало съязвить известной киношной шуткой, гласящей, что если актриса желает хорошо сняться в фильме, то в подготовительный период ей надлежит спать с режиссё-ром, а во время съёмок с оператором, но он сдержался. Не смотря на все прошлые обиды, Вадим всё же попытался утешить её. - Не бери в голову, ты сама знаешь, какие у них стандар-ты. Я же оператор и вижу, что если грамотно тебя осветить и выставить камеру, то получиться конфетка. И потом не мне тебе рассказывать, что если оператор к тебе расположен, он вытянет любое лицо, достаточно просто найти нужную крупность кадра. Просто им не хочется с этим возиться. Гораздо проще взять раскрученную спортсменку с гарантированным лицом.
  -- А я слышала, что эта чемпионка маленького росточка, - не глядя на Михеева, с проблеском мстительной надежды проговорила Саша.
  -- Не обольщайся, это не проблема. Они будут снимать её с нижней точки, и на экране она будет казаться манекенщицей.
  -- Да, - вздохнула Саша, - я это и сама знаю, просто ужасно противно чувствовать себя второсортной...
  -- ...Как там Кирилл? - скрывая волнение, спросил Михеев.
   Она ответила равнодушно, думая о своём.
  -- Да без проблем, папа его балует.
  -- Папа? Это тот режиссёр, что травил меня собачкой? - мрачно поинтересовался Вадим.
   Саша отвлеклась от тяжких раздумий и удивлённо посмотрела на него.
  -- Конечно, нет! С тем неврастеником мы сразу же расстались. Да у нас ничего и не было. Так, романтическая интрижка в театральном стиле... А папа, - это Рудольф.
  -- Значит, ты всё-таки списала ему брата! - почти с восхищением констатировал Вадим. - Завидую я вам, Александра Павловна, наверное, это очень легко жить без жёстких принципов.
  -- На этот вопрос я тебе уже ответила в последнюю нашу встречу, и больше душевного стриптиза не жди.
  -- А я ведь чуть не грохнул твоего благоверного, - вдруг признался Вадим, весело и зло глядя в равнодушные глаза возлюбленной. При этом он широко улыбался своей лучшей улыбкой.
  -- Так, значит, это был ты, - не очень то удивилась такому откровению Саша. - Я так это и поняла, когда Рудик рассказал мне про то, как его пытались подстрелить, а потом ещё и взорвать. Тебя неплохо натаскали в твоей в армии. Ему я правда ничего не сказала, но про себя вывод сделала... Послушай, ты не должен этого повторять.
  -- Это ещё почему? - неприязненно поинтересовался Вадим.
  -- Да потому что он отец моего Кирилла.
  -- Врёшь, ты сама меня недавно убеждала, что его отец не он, а я! Кирилл мой сын!
  -- Ну мало ли что может брякнуть брошенная мужиком баба - стервозно усмехнулась Саша. - Запомни, Вадим: его отец Рудик и я это даже под присягой повторю. Если же ты причинишь вред Рудику, этим ты ударишь и по сыну, потому что мальчик очень любит папу. Подумай об этом.
   
   *
   
   Во время разговора с Сашей Вадима так и подмывало обратить её внимание на то, что Раэлян не станет особо утруждаться пробиванием её карьеры. Примером могла служить та лёгкость, с которой он отказался отстаивать её перед американским режиссёром. Но примерно недели через полторы Михеев случайно включил дома телевизор и вдруг увидел Сашу в рекламном ролике английской зубной пасты. На этот раз снята она была очень старательно - с игрой света, включающимися прожекторами, вентиляторами, развевающими волосы и платье, всё было смонтировано под очень приятную музыку и представлено в виде очень эффектного клипа. А вскоре выяснилось, что ловкий комбинатор - Раэлян, таким образом, не только заработал хорошие деньги за использование своей бывшей жены в престижной рекламе, но и умудрился второй раз продать её Дэвиду. Грамотно снятое видео убедило режиссёра, что он поспешил и вообще ошибся, и фигуристка так и не появилась в кадре. Вадиму ничего не оставалось, как признаться самому себе, что он недооценивал деловой дар армянина. И ещё он решил, что ради сына и Саши попытается больше ему не мстить, хотя...
   
   
ГЛАВА 11
   Закончив Съёмки в Москве, группа переместилась на подмосковный военный аэродром. Раэлян задействовал свои старые связи и пробил в министерстве обороны полный карт-бланш на съёмки с привлечением материально-технической базы ВВС.
   На новом месте первым номером должно было идти десантирование с военно-транспортного самолёта тяжёлого "Лендровера" вместе с каскадёрами. Но вновь возникла проблема. Амери-канский воздушный оператор, которому предстояло снимать в воздухе парящий в свободном падении джип с сидящими в нём людьми, неожиданно заболел и к назначенному сроку прилететь в Россию не мог. Оператор-постановщик картины сразу же поспешил заявить, что он ни за какие деньги не будет прыгать с парашютом, и что, вообще, спецсъёмки не прописаны в его контракте, и случись что, профсоюз не заплатит его семье полную страховку. Дэвид уже собирался закатить своим голивудским боссам истерику, но положение вновь исправил Вадим. Он успокоил режиссёра, заявив, что прекрасно владеет всем спектром съёмочной техники, и прекрасно справиться.
   Началась тщательнейшая подготовка к сложному трюку. Требовалось решить очень многие технические задачи, чтобы избежать вполне возможного при столь большом риске несчастного случая.
   Но тут возникла новая проблема. Через несколько дней Раэлян вдруг потребовал от режиссё-ра, чтобы был снят так называемый тест, то есть Вадим должен был выпрыгнуть с парашютом из самолёта и произвести пробную съёмку летящего рядом объекта, например группу других парашютистов, и таким образом доказать, что он вполне профессионально владеет в воздухе собственным телом и специальной аппаратурой и не запорет "боевую" съёмку. Дэвид не возражал, ведь возможностей снимать несколько дублей падающей машины у него не было. К тому же он не мог бесконечно игнорировать требованья русского продюсера.
  -- Он прав, - подойдя к Вадиму и, кивнув на Раэляна, виноватым тоном признал Дэвид. - Эксперименты очень дорого стоят. К тому же он продюсер, а у нас продюсер решает всё. Тебе придётся прыгнуть в тесте. Но не волнуйся, я решил, что сперва мы прыгнем всей группой, естественно кто захочет. Здесь у вас это совсем недорого. Завтра утром мы поедем в местный аэроклуб, там уже зафрахтован маленький самолёт.
  -- О, кей, Дэйв, - дружески хлопнув американца по плечу, согласился Вадим, за последние недели они стали почти друзьями. - Но только я не советую вам прыгать без серьёзной подго-товки. Небо - стихия серьёзная.
  -- Ничего, - с мальчишеским задором в глазах улыбнулся в ответ Дэвид. - Мистер Раэлян клянётся, что здесь опытные инструктора и никогда не было несчастных случаев. В Америке такого нарушения техники безопасности нам бы не позволил инспектор гильдии, но у вас в России можно, как это говориться, - оторваться на полную катушку! Я уже попробовал ваших девушек, икру, теперь мне надо сильные впечатления!
   
   *
   
   Было воскресение, и на аэродром выехали всей группой: кто прыгать, а кто поглазеть на это с земли. На краю лётного поля аэроклуба их поджидали местные инструктора и лётчик стоящего в полной готовности "АН-2". Около часа двое инструкторов обучали американских доброволь-цев безопасному приземлению на учебных подвесных системах. Потом один из них вручил каждому новичку парашют из лежащих перед ним на брезентовом полотнище. Михеев получил парашют последним, и тут же принялся придирчиво его осматривать. Первый прыжок ему предстояло произвести без камеры вместе с основной группой новичков. И только потом должен был состояться высотный прыжок в паре с квалифицированным спортсменом, который должен был стать объектом съёмки, а заодно подстраховать его в случае форс-мажора.
   
   *
   
   Между тем, начальник аэроклуба самолично проверил у каждого члена группы подгонку парашюта и пожелал всем счастливого приземления. На ватных ногах добровольцы направи-лась к зелёному "кукурузнику". Вадим видел, как идущие далеко впереди Маша и Дэвид о чём-то яростно спорят. Сгибаясь под тяжестью парашюта, он нагнал их недалеко от самолёта, и услышал, как Маша настойчиво отговаривает друга от прыжка. Тут она обнаружила поблизо-сти Вадима, и немедленно стала посвящать его в суть проблемы.
  -- Я говорю Дэвиду, что ему надо доверять своему предчувствию, а он боится, что его посчитают трусом. По-моему это явный симптом прогрессирующего кретинизма.
  -- А в чём дело?
  -- Ему сегодня ночью приснился кошмар, будто он разбился. Я считаю, что это предупрежде-ние и его нельзя просто так проигнорировать.
  -- Послушай, Дэйв, - Вадим дружески взял режиссёра под локоть. Теперь ему стало понятно, почему американец с утра выглядел таким разбитым. - Ты не обязан этого делать. Если не уверен в себе, лучше откажись. Прыгнешь в следующий раз.
   Американец остановился и задумался. К ним подошёл один из инструкторов.
  -- Есть проблемы?
  -- Вот именно - ответил за американца Вадим. - У нашего приятеля неожиданные проблемы со здоровьем. Одним словом в этот раз он прыгать не будет.
  -- А, понятно, - "медвежья болезнь"! Отличненько, тогда я, с вашего разрешения, позаимствую его парашют; всё равно прыжок уже оплачен. Вы не возражаете?
  -- Нет проблем! - в один голос ответили Маша и Вадим.
   Инструктор помог американцу снять парашют, тут же нацепил его на себя и очень довольный поспешил вместе с Михеевым к ожидающему только их двоих самолёту.
   
   *
   
   Обстановка внутри взлетевшего "кукурузника" была предельно аскетичной: вдоль бортов шли две длинные скамьи для парашютистов; в узком проёме пилотской кабины были видны высоко сидящие пилоты. Приборная доска перед ними не изобиловала приборами, как на современных военных и гражданских машинах.
   Самолёт в очередной раз лёг на крыло, выровнялся, и выпускающий громким голосом предупредил, что они на боевом курсе. По его приказу все поднялись, и, топчась на месте, стали медленно продвигаться к выходу, в котором синела бескрайняя ширь. Открывать парашюты им предстояло самостоятельно, так как по какой-то непонятной причине вытяжная проволока в самолёте отсутствовала. Это было странно, так как обычно новичков бросали с принудительным открытием куполов.
   Вадим должен был прыгать пятым по счёту. Он уже был почти у самой двери, когда из кабины заорали, чтобы немедленно был прекращён выпуск спортсменов. Лицо выпускающего удивлённо вытянулось. Он перекрыл ногой путь Маше, очередь которой как раз подошла, и закрыл дверь.
  -- Не знаю, что там у них стряслось, но только мы срочно идём на посадку, - пояснил он.
   
   *
   
   На земле выяснилось, что насмерть разбился один из парашютистов - тот самый, что забрал парашют у Дэвида. По непонятной причине у него последовательно не сработали основной и запасной парашюты. О таком поразительном невезении Вадим прежде никогда не слышал. Один из успевших прыгнуть американцев возбуждённо рассказывал соотечественникам, что видел, как стремительно неслась к земле чёрная точка, и слышал совершенно дикий вопль ужаса.
   Тело несчастного инструктора лежало на лётном поле в нескольких десятках метрах от стоянок самолётов. Начальник аэроклуба и несколько его сотрудников уже ходили туда и осматривали труп. По их побледневшим лицам можно было заключить, что зрелище подейст-вовало на этих мужественных людей самым подавляющим образом.
   
   *
   
   Хозяева вежливо попросили киношников дождаться прибытия "Скорой помощи" и милиции, так как они могли понадобиться в качестве свидетелей.
  -- Что-то подобное у меня в армии было, - делился с Михеевым сидящий рядом на скамейке с сигаретой в углу рта тощий длинный спортсмен. Он был из группы мастеров, приехавших крутить высотную акробатику. Но после несчастного случая не один самолёт не имел права подняться в небо до завершения первоначального следствия. Все его товарищи уже разъеха-лись, а этот дылда почему-то не спешил покидать аэродром. По каким-то неуловимым призна-кам они сразу почувствовали друг в друге бывших бывалых вояк, и на этой почве сразу прониклись полным взаимным доверием.
   - Был у нас в роте паренёк, - продолжал парашютист, - "сам в себе" гаврик. Особняком всё время держался, но претензию имел на авторитет. А ребята у нас все подобрались спортивные, не ниже КМС: кто по боксу, кто по пятиборью. А этот вроде был "Мастером спорта" по парашютному спорту, но всё равно впечатление крутого не производил. И решил он произвести на нас нужный эффект. Оригинально решил, ничего не скажешь. Законтровал чувырла свой основной парашют на укладке, так, чтоб он только наполовину вышел. Надеялся, что придёт к земле на одной запаске. Но накануне прыжков, чего-то ему там такое привиделось, и укрылся он в лазарете - решил отсидеться пока то, да сё. Тем временем все наши парашютики отбыли машиной на погрузку, и там его парашют какой-то, вернувшийся до срока из отпуска капитан схватил, и пристроился к нашей команде. Ну ты, кореш, наши законы сам знаешь: "с чужим парашютом прыгать западло". А этот энтузиаст сиганул. Парни говорили, летел он красиво и воткнулся тоже ничего. Так что родителям на родину кэпа отправляли в закрытом гробу... А получилось вот что: основной вышел наполовину, стал вращаться, а на четырёхстах сработал автомат "запаски". Запасной и основной закрутились в жгут, второй купол сразу погасился и вечная память товарищу гвардии капитану...
  -- Крутой сюжетец, ничего не скажешь - согласился Вадим. - А этот бедолага, как думаешь, чего накрылся? - поинтересовался он мнением коллеги по ВДВ. Тот ответил почти готовым афоризмом местного изготовления:
  -- Как говориться в листке добровольного отказа от претензий, который все мы тут перед каждым прыжком подмахиваем: "роковое стечение независящих от персонала аэроклуба обстоятельств". А в противном случае всем, кто руководит этой авиационной шарашкой придёт полный аллес капут!
ГЛАВА 12
   Михеев точно помнил момент, когда перешёл запретную грань в отношениях с Машей. Ведь она была женщиной Дэвида, но при этом регулярно и тонко подавала Вадиму знаки явной симпатии. Несколько раз она ясно намекнула, что ждёт благодарности за оказанную ему протекцию. Но Вадим слишком поздно почувствовал себя мышью в глазах опытной кошки.
   После того, как Михеев очень успешно отработал на воздушном трюке, он вновь получил немалый гонорар. В это же время в съёмках наметилась двухдневная пауза, связанная с перебазированием всего оборудования обратно в Москву. И так как своим нынешним успехом - творческим и финансовым он был обязан в первую очередь Маше, то в знак благодарности пригласил её провести вечер во французском ресторане. Американского режиссёра Михеев честно предупредил о своём намерении увезти Машу в Москву и о мотивах, по которым он это делает. Дэв не повёл себя так, как в подобной ситуации поступил бы уязвленный русский любовник. Он даже не попытался побороться за свою женщину, хотя наверняка отлично понимал, чем может закончиться это рандеву. Американец только рассеянно кивнул Вадиму и сделал вид, что на фоне других проблем, эта волнует его в наименьшей степени. При этом он, правда, всё же не удержался от чёрной шутки. Как бы понарошку ткнув Вадима кулаком в грудь, "страшным" голосом предупредил:
   - Учти, "Иван", я жутко ревнив и кровожаден!
   При этом костяшки его пальцев, собранных в кулак побелели от напряжения, а глаза глядели абсолютно серьёзно.
   
   *
   
   - Вы отлично себя показали, Вадим, я в вас не ошиблась - первым делом похвалила его Маша. - И не испугались снимать в воздухе после гибели этого несчастного парашютиста. Вы настоящий крутой парень!
   Они сидели вдвоём за маленьким уютным столиком у окна, и пили молодое божоле. Спутни-ца Вадима, искушённая в удовольствиях хорошей жизни, не позволила ему сразу сделать полный заказ, пояснив, что обильная еда меньше всего способствует интересной беседе. Она пила вино маленькими аккуратными глотками, подолгу перекатывая его во рту, наслаждаясь букетом. А он старался ей подражать, но особого кайфа от смакования содержимого своего бокала не испытывал - обычная виноградная кислятина.
   - А почему бы вам не брать уроки актёрского мастерства? - на полном серьёзе поинтересова-лась Маша. - С вашими данными "человека оркестра" вы можете достичь успеха даже в Голливуде. У меня там есть приличные связи, и я могу посодействовать. Одному нашему молодому дарованию я уже помогла почти сделать там карьеру.
   Вадим отрицательно покачал головой.
   - У меня мало шансов. И потом, мы то ведь с вами понимаем, Машенька, что значит "почти" сделать карьеру в Голливуде.
   - У вас другой случай, Вадим. Если не получиться стать преуспевающим актёром, будете работать оператором или трюкачём. Не получиться оператором, станете продавать идеи. Там масса фантастических возможностей для таких универсалов, как вы, а здесь - в России с кино покончено навсегда.
   - Может вы и правы, Машенька, хотя я не уверен, что здесь всё уж так безнадёжно. А ехать в Голливуд, чтобы быть там вечно на подхвате, это не по мне. Хотя я прекрасно понимаю, что там надо быть готовым хвататься за любую работу. И всё же, по-моему, туда едут не из-за комфортной жизни или неизмеримо лучшей оплаты труда. Там все мечтают пробиться. А у меня ещё нет пока такой уверенности, что мне надо обязательно пробиваться там. Напротив, сейчас у меня такое ощущение, спасибо вам - Машенька, что я и здесь кое-что смогу.
   - Не хотите, как хотите.
   Она попыталась придать своему голосу безразличную интонацию. Но при этом Вадим увидел, как обидчиво сузились её глаза. Он наклонился и взял её руку.
   - Не сердитесь, Машенька, я с благодарностью принимаю ваше роскошное предложение...как аванс на будущее. Быть может, через годик-другой я настолько поверю в себя, что смогу им воспользоваться...если вы, конечно, к тому времени не передумаете.
   
   *
   
   Когда они вышли из дверей на улицу, к ним подскочил услужливый швейцар.
   - Такси желаете? - Нет, спасибо - Вадим сунул ему пять долларов чаевых. Испытанное при этом ощущение очень ему понравилось. Приятно было чувствовать себя состоятельным господином, выводящим из первоклассного кабака шикарную даму.
   Он предложил Маше опереться о его руку, и повёл её гулять по залитым оранжевым светом вечерним улицам столицы. Вне обычной суеты своей работы, без машины, Маша быстро почувствовала прилив сладкой ностальгии. Она взахлёб стала рассказывать Вадиму о своёй лихой студенческой юности и тыкать пальцем в знакомые места.
   То и дело звонко хохочущая, раскрасневшаяся, она была до того соблазнительно непосредст-венна, что и впрямь показалась Михееву помолодевшей лет на пятнадцать. Как-то незаметно они оказались на Кутузовском проспекте возле дома, где она теперь снимала квартиру. С виду это был самый обычный кирпичный дом, только с круглосуточно охраняемым двором. Они прошли вдоль строя иностранных автомобилей разных марок, и зашли в угловой подъезд. Настроения дожидаться лифта не было, и они, словно студенты, со смехом побежали вверх по лестнице. Этажные площадки, через которые они поднимались, непривычно резали Михееву глаза своей стерильной чистотой, а на табличках у дверей квартир значились в основном иностранные фамилии. Здесь арендовали помещения корпункты зарубежных телеканалов и газетных изданий, а также жили компактной колонией иностранные бизнесмены.
   Её квартира показалась Вадиму декорацией к заграничному фильму. Даже не верилось, что с улицы всё выглядит так обыкновенно. Пол в гостиной был выстлан огромным белым ковром. Уголок с баром выложен белым мрамором и причудливой керамической плиткой в "античном" стиле. Резная дубовая лестница вела на второй этаж - квартира была двухэтажная. Но от чего у Михеева действительно захватило дух, так это от зимнего сада с фонтаном, разбитого по соседству со спальней.
   - Как вам моя московская резиденция? - с довольным смехом поинтересовалась за его спиной Маша.
   Вадим даже не сразу нашёлся, что ей ответить. Такой великолепной роскоши он не видел даже в квартире Сашиных родителей. Хотя там тоже всё было очень богато устроено, но только по совковым меркам: ореховые панели на стенах, стандартная элитная мебель из придворной фабрики "Люкс", - в общем, всё дорого, престижно, но одновременно и "скромно", как и велит коммунистическая мораль. В этих же апартаментах (ибо назвать эту совокупность великолеп-ных интерьеров квартирой у Вадима просто язык не поворачивался) царил совсем другой дух высшего удобства и спокойного умения пользоваться достигнутым жизненным успехом.
   - Ничего квартирка - убрав руки в карманы, пожал он плечами.
   - И только!?
   - Ну очень ничего квартирка.
   - А как вам моя спальня?
   - Очень ничего спальня!... Но вообще-то, не знаю, надо попробовать - отшутился Вадим.
   - Тогда давай! - покраснев, вдруг порывисто предложила Маша, и осеклась, мучительно ожидая его реакции. Выражение её лица показалось Вадиму до того искренним и взволнован-ным, что он просто не мог огорчить её отказом. Он подошёл, нежно обнял женщину за плечи и слегка прикоснулся губами к шее. Она сделала такое трепетное движение подбородком, словно по её бархатистой коже сладкой волной пробежали мурашки. Тогда Вадим поцеловал её уже более требовательно. Она ответила, давая знать, что хочет его проникновения. Больше Вадим уже не мог сдерживаться. Он повалил её прямо тут же на ковёр, жадными руками рванул вверх "тёплую" ткань вечернего платья, не задумываясь, разорвал прохладный атлас дорогих кружевных трусиков и жадно просунул свою руку между её бёдер. Там было горячо и влажно...
   
   *
   
   После суток необузданного секса, на "Мосфильме" они появились вместе - усталые и счастливые. Правда Вадим ещё не до конца верил в то, что рядом с ним снова женщина, которая действительно любит его. Он очень боялся, что с её стороны это могло быть только игрой - обычной интрижкой, чтобы убить свободное время. И всё же потребность любить и быть любимым пересиливала страх потерпеть новое фиаско.
   - Ну, мне пора - нехотя отстраняясь от него, сказала Маша. - Встретимся после работы.
   Вадим кивнул, но не отпустил её руку. Эта было продолжением любовной игры. Голова плыла, он ещё пребывал в состоянии эйфории, в опьянении их недавней близостью.
   Неожиданно Маша более решительно отодвинулась от него. Вадим проследил её испуганный взгляд и обнаружил Дэвида куда-то направляющегося быстрой походкой. На ходу он с радостной улыбкой помахал им обоим рукой.
   - Он всё знает, - проговорила Маша с отчаянием. - Теперь Дэвида знает всё... И будет мстить - с нажимом произнесла она безвольными губами.
   Вадима удивил этот её страх, ведь в реакции режиссёра не было решительно ничего угро-жающего. Наверняка он не о чём и не догадался. Но Маша оказалась права. Безмятежный вид американца оказался обманчивым. В перерыве между съёмками к Михееву подошла админист-раторша и равнодушным тоном административного автомата объявила, что он уволен режиссё-ром без объяснения причин. Площадку Вадим покинул тихо, ни с кем не прощаясь, было противно осознавать, что от него вновь избавились, словно от нассавшего на палас щенка.
   
   
   
ГЛАВА 13
   - Бесполезно отпираться, - сразу же заявил ему вежливый следователь с очень резкими до неприятности чертами худощавого лица. Тонкогубый, проницательный, в прямоугольных металлических очках он выглядел дотошным следователем гестапо или опасным религиозным фанатиком.
   - У нас есть множество показаний, что в последние дни вы имели близкие отношения с подругой этого Дэвида Капрански. Свидетели нападения у проходной "Мосфильма" тоже имеются - это охранники с КПП. Несложно предположить, что после того, как обманутый любовник вас уволил, вы ему за это отомстили.
   - Он жив?
   - Пока ещё да. Но полностью вряд ли оклемается, вы слишком хорошо жахнули его кирпичом по черепу... Да я ведь понимаю, вы это сделали сгоряча, от сильной обиды. И суд наверняка это во внимание примет. Но надо только вовремя покаяться, доказать следствию своё искреннее раскаяние. Вот вам бумага, напишите подробно, как всё было.
   Вадим неприязненно отодвинул локтём предложенный ему для "чистухи" листок. Добрый тон следователя однозначно свидетельствовал, что его серьёзно хотят притянуть к этому преступ-лению.
   
   *
   
   На следующий день Вадима неожиданно выпустили без предъявления обвинения, под подписку о невыезде. Оказывается ему очень помогли показания Маши. Она твёрдо заявила следователю, что между Вадимом и Дэвидом сложились очень хорошие дружеские отношения, и даже увольнение Михеева вряд ли могло толкнуть его на попытку убийства режиссёра. Это субъективное мнение заинтересованной женщины, конечно, не могло полностью снять с Вадима всех подозрений, но оно каким-то образом избавило его от следственной тюрьмы. Возможно также, что, якобы, видевшие нападавшего охранники с КПП не были готовы его чётко опознать.
   В конце недели случилось ещё одно печальное происшествие на этот раз с летальным исходом. Неизвестный преступник проник в квартиру, где жили бухгалтер картины и амери-канская продюссерша, и хладнокровно расправился с обеими женщинами выстрелами в голову. Уходя, он прихватил с собой документы финансовой отчётности. Это уже напоминало цепь чётко спланированных действий единого плана. Вадиму нетрудно было понять, кто именно за этим стоит, но доказать он ничего естественно не мог.
   
   *
   Итак, следственная машина, вдруг непонятно почему ослабила свою стальную хватку, и выпустила жертву ещё немного погулять. Но Вадим не питал иллюзий, он уже понял, что всё складывается так, что его очень грамотно подставляют под роль козла отпущения. В любой момент за ним могли прийти вновь, и забрать в тюрьму.
   Работу он не искал. А зачем, если в ближайшие дни его почти наверняка обратно закроют в каменном мешке. Теперь почти всё время Вадим проводил у Маши, а, возвращаясь домой, каждый раз ожидал увидеть у родного подъезда ментовский "воронок" по свою душу, или же обнаружить в содержимом своего почтового ящика повестку на допрос. Но однажды вместо казённой бумаги он распечатал конверт без адреса, в котором было лаконичное письмо от Саши: Завтра в шесть вечера жду тебя у билетных касс кинотеатра "Пушкинский". Это очень важно!!!
   
   *
   
   По чрезвычайно нервному лицу Саши Вадим сразу понял, чего ей стоило переступить через стену отчуждения, уже давно выросшую между ними. И ещё он сразу почувствовал, что она пришла сюда его спасать.
   - Завтра в этом кинотеатре твою фотографию передадут человеку, который должен будет тебя убить, я слышала, как мой Раэлян договаривался. А перед этим ему звонил какой-то важный человек, откуда-то из заграницы, кажется из Штатов, и Рудик клятвенно обещал ему очень быстро уладить все проблемы. И мне кажется, что эта проблема - ты...
   "Как ловко этот гад работает. И всё по однажды опробованной методе: разворовывает кассу, грешки распределяет по покойникам" - слушая Сашу, размышлял Вадим. - А про меня он что конкретно говорил?
   - Ничего. Он даже ни разу не назвал твоего имени, но я обо всём сама догадалась. Я же тебе уже говорила однажды, что он меня почти не стесняется. Рудик всё оправдывался перед тем типом из Америки, что здесь в Москве на них наехали какие-то местные бандиты, и один из них даже пролез в киногруппу. Кажется, тот, что звонил, велел дождаться приезда его людей, и с их помощью выбить деньги из виновных. Потом был звонок какому-то технарю или технику. Я не поняла кто это, но с ним Раэлян уже разговаривал совсем другим тоном - по-хозяйски. Сказал, что есть срочная работа и по деньгам он не обидит.
   При упоминании знакомой клички Михеев на мгновение внутренне сжался, но тут же успокоился. Нет, конечно же, это было обыкновенным совпадением. Тот человек был идейным борцом и к криминалу никакого касательства иметь не мог.
   Между тем Саша удивлёнными глазами наблюдала за Вадимом: ей казалось странным то спокойствие, с которым он слушал её. Она вдруг испуганно спохватилась:
   - Я бы очень хотела вообще ничего про это не слышать, и не ввязываться, но раз уж так всё получилось, то пришлось... Но и ты снова должен мне пообещать, что не причинишь вреда моему Раэляну. Он, конечно, сволочь редкостная, но всё равно нам с Кириллом он пока очень нужен.
   - Да, да я понимаю, ты уже об этом меня как-то просила, - машинально ответил ей Вадим, и очень заинтересованно переспросил, - так кто ты говоришь должен передать мою фотографию?
   - Я этого не знаю - немного растерянно призналась Саша. - И зачем тебе это? Уезжай подальше, пережди, пока всё уляжется. Всё равно тебе не обыграть Рудика, раз он за тебя всерьёз взялся.
   - Спасибо тебе конечно за заботу, но всё же я должен узнать, как именно твой муженёк планирует от меня избавиться.
   
   *
   
   Вечером следующего дня Вадим испытал очень болезненное ощущение расставания с очередной иллюзией.
   Накануне он просто заставил Сашу тайком провести его на дачу к Раэляну и спрятать там.
   Запустив Михеева в дом, она оставила его в тесной тёмной кладовке, где хранился инвентарь приходящей убирать дом прислуги. В следующий раз уборка должна была состояться только следующим утром, так что Вадим мог себя чувствовать здесь совершенно спокойно. Перед тем, как оставить Михеева в его убежище, Саша сообщила, что немедленно уезжает к родителям, и выбираться из дома ему предстоит самостоятельно. Это была неприятная новость, так как теперь хозяина особняка охраняли несколько крепких гладиаторов, а по территории свободно бегали сторожевые псы. И всё же Вадим чувствовал себя отнюдь не дичью, а охотником.
   "Наверное, Рудик всё-таки с самого начала узнал меня, но только притворялся, что видит впервые" - как-то даже азартно размышлял он на досуге. Если это было действительно так, то ох как это было неосторожно со стороны Раэляна включить его в свою игру, а не прикончить сразу. "Им будет очень не просто со мной...", - с недоброй иронией посочувствовал своим оппонентам Вадим, и даже улыбнулся этой мысли.
   
   *
   Проснулся Михеев от приближающихся голосов, и первым делом упрекнул себя за допущен-ную беспечность, ведь его мог выдать храп, или любое неконтролируемое движение, но, слава богу, кажется, всё обошлось.
   - Да, - говорил кому-то ужасно знакомый Михееву женский голос, - очень похоже, мистер Раэлян, что мы с вами одного класса игроки. Но послушайте, неужели вы ни сколечко не боитесь, что вас кастрируют, а потом живьём закатают в бетон за такие шалости, - всё-таки общак, это абсолютное табу в воровском мире!
   - Боюсь, Машенька, ещё как боюсь! - с хитрым смешком отвечал ей характерный голос Раэляна. - Каждый раз проворачиваю такие операции, и, поверите ли, каждый раз теряю сон и аппетит. А что делать? У меня слишком дорогие привычки!... Но о делах потом, давайте кушать и пить вино.
   Голоса проследовали мимо того места, где прятался Вадим, и стали постепенно затихать на другой половине дома. Михеев осторожно приоткрыл дверь кладовки и осмотрел прилегающее к его засаде пространство - никого. Предварительно сняв ботинки, и, взяв их в руки, он на цыпочках проследовал вслед за голосами. В конце довольно длинного коридора мелькнули широкие спины охранников, а между ними в узком просвете светлый костюм Маши. Вадим хорошо знал этот костюм, несколько дней назад его любовница одевала его, когда они вместе посещали очередной ресторан. Он почувствовал прилив ярости и тут же чуть не выдал себя, неловко зацепив локтем большую чёрную вазу на низком столике. Слава богу, что у него была неплохая врождённая реакция, усовершенствованная за годы армейской службы. Поймав боковым зрением предательское колебание сбоку, Вадим успел в последнюю секунду поймать вазу в полёте. Но при этом, поистине балетном пируэте, его левая нога проскользнула далеко вперёд и скрипнула на скользком паркете. Вадиму этот скрип показался оглушительным. Он даже присел от волнения, ожидая, что сейчас его непременно обнаружат. Но двухметровые амбалы, не оборачиваясь, скрылись за углом. Определённо, это было большой удачей, что Рудик нанял себе в телохранители качков с гладкими мозгами, а не ртутных профессионалов с обострёнными рефлексами.
   
   *
   
   Тихо прокравшись по коридору, Михеев ещё несколько минут с величайшей осторожностью следовал по дому за интересующей его парочкой, пока они не расположились на остеклённой веранде в мягких креслах за маленьким столиком. Здесь охрана их оставила наедине.
   Вадим пошарил вокруг озабоченным взглядом, и обнаружил справа от себя в некотором удалении дверь с изображением хорошенькой дамской головки. Между ним и женским туалетом было около двадцати шагов практически открытого пространства. Михеев немного замешкался, боясь выйти из-за угла и практически сразу попасться на глаза своему злейшему врагу. Но ещё опасней было продолжать находиться вне укрытия, и рисковать, что на тебя в любой момент наткнуться, шастающие по дому церберы Раэляна. Встав на четвереньки, Вадим медленно прошествовал таким необычным макаром по длинной, практически открытой, если не считать куцых перил галерее, и осторожно потянул на себя бронзовую ручку двери...
   Оставив лёгкий проём наружу, он, затаив дыхание, ловил каждое слово. Сейчас будет сказано главное.
   - Надеюсь, в нашем соглашении ничего не изменилось? - сразу деловито поинтересовалась женщина.
   Раэлян налил ей вина и очень ласковым, почти кошачьим тоном упрекнул: - И всё-таки Америка вас испортила, милая моя, кроме, как о делах вы и думать ни о чём не можете...Ну, хорошо, мне кажется, Машенька, что всё-таки наш с вами риск непропорционален, да и вклад несоизмерим. Князь, - это моя связь, дать денег на проект уговорил его я, и теперь он наедет в первую очередь на меня. А ваша роль, при всём моём уважении к вам, всё-таки чисто вспомо-гательная. Вы фактически ничем не рискуете. Поэтому я думаю, что тридцать процентов, это несправедливая цифра, давайте немного подкорректируем её.
   - И сколько вы хотите мне дать? - в голосе женщины появилось раздражение. - Надеюсь, моей доли будет достаточно, чтобы вернуться в Штаты первым классом?
   - Пятнадцать: сто в банковских чеках, двести наличными, остальное через Швейцарию.
   Женщина дала волю своему раздражению.
   - А вы неважный стратег, господин Раэлян! Неужели вы не можете просчитать наперёд, что ссорясь со мной, серьёзно рискуете. Ведь мне ничего не стоит продать информацию нашим друзьям из Нью-Йорка, тому же Князю, и выручить за это свои законные тридцать процентов.
   Переняв многое из репертуара грубоватых заокеанских дельцов от кино, Маша чувствовала себя ловким игроком в "дикий" бизнес, но при этом ей совсем не были знакомы действительно первобытные повадки новых русских коммерсантов. Её блеф спровоцировал мгновенное и безжалостное нападение.
   - О, да, я это учёл, госпожа Малишевская - всё ещё ласковым тоном, заверил её Раэлян. Он нагнулся вперёд и понизил голос. - А зачем мне вообще платить тебе, американская шлюха? Думаешь, я не вижу, с каким удовольствием ты спаривалась сперва с американским режиссё-ром, а потом с этим мужланом-оператором. Я ведь знаю, что это ты тогда на аэродроме помешала мне устроить эффектную кончину Дэвида и ещё кое-кого, а потом, когда янки выдохся, переключилась на русского. Может, ты и его теперь и вновь собираешься спасать?
   Глаза женщины ошарашено расширились, переход был слишком крут.
   - Как вы смеете?
   Раэлян медлил, по-новому - скептически рассматривая сидящую перед ним, переставшую быть нужной соучастницу афёры. Потом он громко крикнул:
   - Эй вы, животные, кто хочет эту потасканную девку!
   Через секунду на веранде появились двое охранников. Они только и ждали, когда хозяин их позовёт. Не дожидаясь повторного приглашения, похотливые мужики быстро направились к женщине, на ходу расстегивая ширинки.
   Маша вскрикнула от ужаса.
   - Не здесь! - раздражённо приказал своим, алчущим немедленного секса людям Раэлян. - Что, другого подходящего места не можете себе найти для свинства? Забирайте "это", - брезгливо кивнул он на женщину, - и вон отсюда!
   Охранники крепко схватили визжащую и отбивающуюся жертву за руки, за ноги, и куда-то поволокли. Раэлян обиженным тоном распорядился им вслед:
   - Не забудьте потом прибраться за собой! И не вздумайте закапывать у дома, оттащите подальше в лес.
   
   *
   
   Истошные крики зверски насилуемой женщины около часа глухо доносились из подземного гаража. Потом всё стихло. Всё это время хозяин дома не спеша тянул коньяк и смотрел телевизор в своей огромной гостиной. Вадиму был хорошо виден из его убежища лысый в проплешинах затылок Раэляна. Вскоре после того, как старинные напольные часы гулко пробили семь вечера, в дом явился новый персонаж, видимо, третий охранник с ворот, и доложил, что машина готова, и он может ехать. Раэлян милостиво предложил ему сесть, и очень подробно стал инструктировать, как и что следует сделать, и что конкретно сказать. Судя по монотонному голосу, делал он это далеко не в первый раз, очевидно желая быть гарантиро-ванно уверенным, что его человек ничего не напутает. Это и был тот самый посредник, которому предстояло вручить фотографию Вадима киллеру. Наставления босса он слушал с почтительным вниманием, то и дело кивая головой.
   - Запомни: последний ряд, крайнее правое кресло или рядом с ним. У него в правой руке будет свёрнутая в трубку газета, а на голове кепка козырьком назад. Подробно расскажешь ему, где он может найти этого человека и как лучше всё исполнить. Сразу отдашь аванс и скажешь, что остальное в камере хранения вокзала, номер ячейки он знает.
   Назначенный на роль посредника человек в последний раз кивнул и энергично поднялся, давая понять, что всё исполнит в лучшем виде, как ему велено. Раэлян барским мановением руки отпустил его.
   
   *
   
   Дом Вадим покинул, выбравшись на черепичную крышу из окна небольшой комнаты на втором этаже. Отлог крыши был довольно крут, так что через несколько мгновений он уже кряхтя, поднимался с травы, потирая ушибленное плечо. Однако надо было поскорей уносить ноги, пока не появились сторожевые псы.
   На поселковой улице его обогнал серый "Жигуль", в котором сидел порученец Раэляна - до условленной встречи с наёмным убийцей оставалась ещё около полутора часов. Вадим бросился через берёзовую рощу к шоссе. Ему повезло, он быстро поймал частника на "Волге", пообещав ему за "спортивную езду" достойное призовое вознаграждение.
   
   *
   
   На месте Вадим оказался первым. Купив в кассе билет, он стал ожидать своего конкурента на площадке перед главным входом. Народу здесь было прилично, так что Михеев не рисковал привлечь внимание противника. Тот подъехал минут через двадцать после него, запер машину, и не спеша, стал подниматься по лестнице. Предъявляя билет контролёрше, он даже что-то с улыбкой ей сказал. Вадим последовал вслед за ним, держась на некотором расстоянии. Пока он не знал, как ему действовать, но очень надеялся, что за оставшееся до начала сеанса время что-нибудь придумает. Самым предпочтительным был бы конечно вариант, при котором его противник зайдёт в туалет и там Вадим сможет его прихватить и надёжно отключить до конца сеанса. Но это было бы слишком большой удачей. Вместо этого человек Раэляна сразу, даже не взглянув на буфетное изобилие, направился в зрительный зал. Вадим тихо чертыхнулся и прибавил шагу, очень опасаясь, что инструкции будут переданы ещё до того, как будет погашен свет. Его очень обрадовало то обстоятельство, что в оговорённом месте он пока не увидел человека, подходящего под приметы, описанные Раэляном. Впрочем, тот мог нарисо-ваться в любой момент, и желательно было до этого как-то разобраться с конкурентом.
   Порученец Раэляна занял своё место в середине седьмого ряда, тогда как Михееву был продан билет во второй. Естественно, что такое положение никак нельзя было назвать страте-гически приемлемым. Вадим чуть замешкался в боковом проходе, напряжённо шаря вокруг себя взглядом. Единственный шанс разрулить ситуацию явился ему в виде маленькой старо-модно одетой бабуси, поставленной сюда следить, чтобы публика занимала свои места строго согласно купленным билетам. Что ж, до сих пор Вадиму почти всегда удавалось производить положительное впечатление на дам её почтенного возраста. Сейчас же от способности Михеева быстро разжалобить престарелую билетёршу зависело, как долго он ещё проживёт на этом славном свете.
   Неуверенным "ломаным" шагом подойдя к пожилой женщине, Михеев несколько минут выжидал с кротким выражением лица, пока та разрешит микроконфликт, возникший сразу между тремя семьями, претендующими сидеть на одних и тех же местах. Едва только инцидент был урегулирован, он обратился к билетерше сбивающимся робким голосом засидевшегося в девственниках маменькиного сынка:
   - Простите меня, пожалуйста, но моя девушка почему-то опаздывает, и я не знаю, что и думать. Вы не позволите мне подождать её минут десять здесь? А то ей трудно будет найти меня в этом тёмном зале. Я очень прошу вас...Она ведь может просто уйти...
   - Разумеется - на удивление легко согласилась бабулька и даже специально откинула для него боковое кресло. Вадим в порыве искренней благодарности приложил руку к собственной груди. Он готов был расцеловать эту миниатюрную бабульку, так изящно просто спасающую ему жизнь. А билетерша уже обволакивала его своим доброжелательным участием.
   - Да не переживайте вы так, придёт она. Скажите только, как ваша красавица выглядит, и как её зовут, а я попрошу свою напарницу на входе сразу направить её сюда - к вам.
   Вадиму пришлось быстро сочинить образ несуществующей симпатии, при этом по его сердцу слегка поскребло чувство вины перед этой практически святой женщиной за свой вынужден-ный обман. Его оправдывала только крайняя вынужденность такой лжи.
   
   *
   
   Билетерша вышла в фойе, а в зале медленно погас свет. На экране под громкую музыку появилась заставка киножурнала, предваряющего фильм. Наёмник должен был возникнуть всего в двух-трёх шагах от Вадима, и очень желательно было моментально среагировать на его появление, и обязательно до подхода конкурента. А то, что киллер уже сидит в этом зале, Вадим нисколько не сомневался.
   Постепенно глаза Михеева привыкли к темноте. На экран он старался не смотреть, чтобы не утратить хорошего "ночного видения". И вдруг он заметил, как снизу по проходу к нему направляется мужской силуэт. Какие-то секунды Вадим угрюмо наблюдал за приближением человека Раэляна, а потом в каком-то озарении сдёрнул бейсболку с головы сидящего рядом подростка, и нахлобучил её себе на голову козырьком назад. Пацан начал было канючить "дядя отдай", но Вадим очень внушительно попросил мальчишку заткнуться, пообещав через несколько минут вернуть кепку. В дополнение к своей просьбе он всунул ему в руку первую попавшуюся купюру из своего кошелька. Теперь надо было срочно раздобыть газету. Однако ничего подходящего у людей вокруг не было. Неожиданно подошедший человек сам разрешил все его волнения.
   - Забыли газетку прикупить? - подобострастно осведомился он. На всякий случай Вадим постарался встать так, чтобы экран был у него за спиной и собеседник не мог слишком хорошо различать его лицо, хотя вряд ли этот "шестёрка" знал, как именно он выглядит, если только не успел рассмотреть выданную ему фотографию по дороге. Впрочем, зачем ему такие сложности, его дело встретить и передать, что велено.
   Вадим молча кивнул, поражаясь непрофессионализму этого типа. Однако тот не был таким уж законченным простафилей, так как тут же вежливо поинтересовался: - Как вас называть?
   - Технарь. А теперь о деле, и покороче, - я спешу.
   Порученец Раэляна незаметным для окружающих движением вложил ему в карман пухлый пакет, и стал торопливым шёпотом излагать инструкции. Эти секунды показались Вадиму бесконечными, его жгло ощущение, что вот-вот из темноты появится хищная тень третьего заинтересованного лица и его обман вскроется. О том, что последует за этим, даже думать было противно.
   - Заказчик пожелал, чтобы всё выглядело, как обыкновенное самоубийство.
   - Я понял - твёрдо сказал Вадим, и, не прощаясь, направился вглубь зала.
   - Желаю удачи - уважительным шепотом напутствовал его в спину посредник.
   
   *
   
   После некоторого ожидания на другой стороне зала Михеев вновь появился в обусловленном месте. На этот раз в роли посредника. Технаря он узнал ещё издали по коренастой фигуре и чёрной кепке, сдвинутой, как и положено козырьком назад, в правой руке диверсант держал газету, которой чуть нервно постукивал себя по бедру. Вадим замедлил шаг, а потом остано-вился. До сих пор он и мысли не допускал, что за заказом на убийство явиться человек Велик-ханова. Теперь же Технарь запросто мог признать его даже в темноте; для людей его профессии и квалификации хорошая зрительная память, особенно на лица, дело обычное. Пока Вадим раздумывал подойти или не подойти, Технарь направился к выходу из зала.
   "Сейчас он по своим каналам свяжется с заказчиком, и все мои чудеса изворотливости окажутся бесполезными; второго такого шанса переиграть судьбу у меня точно уже не будет". Вадим не громко свистнул. Головы ближних зрителей, словно по команде, недовольно повер-нулись в его сторону, а одна женщина даже обозвала его хулиганом. Но уходящего киллера этот свист тормознул; теперь он поджидал Михеева, прощупывая его напряжённым взглядом. Вадиму даже почудилось, что он видит, как по-кошачьи тревожно поблёскивают в темноте зрительного зала его глаза.
   Они оба молча кивнули друг другу, и Вадим осторожным движением протянул наёмнику конверт с авансом, естественно, что собственную фотографию оттуда он уже предварительно изъял.
   - Остальное в камере хранения - Михеев шептал так тихо, что даже стоящий вплотную к нему человек должен был наклонить своё ухо к его губам. Расчёт тут был прост: прилагая максимум усилий, чтобы ничего не упустить из сказанного Технарь вряд ли будет особо его разглядывать. Наёмник молча слушал его.
   - Карточки здесь нет, запомните адрес дома, клиент там регулярно бывает - Вадим назвал адрес дачи Раэляна и кратко обрисовал его внешность. Он старался не смотреть на Технаря, говорил почти в пол, но всё равно чувствовал, что боевик исподволь изучает его.
   - А я тебя узнал - вдруг убеждённо заявил тот. По тону, которым киллер это объявил, было трудно понять, считает он это приговором Вадиму или же напротив рад этой встрече. - Ты Парфюмер, верно?
   - Верно - был вынужден признаться Вадим.
   - Тогда иди! - велел Технарь, кивком головы указывая на выход из зала. Сам он двинулся следом, вплотную держась к Вадиму. Они вышли в фойе и направились в туалет. По дороге им попалась бабулька, которая с грустной улыбкой сообщила Михееву, что его девушка до сих пор ещё не пришла.
   
   *
   
   Вадим первым зашёл в туалет и сразу же получил сильный удар ногой сзади по подколенным сухожилиям. Он рухнул, словно подрезанный на жёсткий кафельный пол; в затылок ему упёрся холодный металлический ствол пистолета. Боль в разбитых при падении коленях Вадим даже не почувствовал.
   - Ты наши законы знаешь, извини - поспешно объявил ему Технарь.
   - Я тебе не враг! - в отчаянии попытался объясниться Вадим, по ходу мало надеясь, что успеет закончить фразу. Инстинктивно он сильно зажмурил глаза, и весь сжался, ожидая чудовищного удара в затылок. Но киллер медлил. Словно часы тянулись бесконечные секунды ожидания смерти. И тут Вадим услышал, как над его головой зашуршал вскрываемый конверт с деньгами.
   - ...Странно... Ты что, действительно посредник? - очень недоверчиво, наконец, осведомился Технарь.
   - Я же тебе говорю, чтобы ты не спешил, свои деньги за работу ты получишь. Ты ж меня знаешь - я свой.
   - Свой, да не свой - озадаченно протянул боевик. - Ладно... но учти, я не люблю совпадений. Давай, колись, ты работаешь на брата Вазо? Это он тебе заплатил за меня? Если скажешь правду, обещаю - я тебя отпущу, ведь мы товарищи.
   - Не знаю я никакого Вазо и брата его не знаю! Меня наняли передать деньги за это конкрет-ное задание. Откуда я мог знать, что напорюсь здесь на тебя.
   - ...О, кей - Технарь быстро обыскал Вадима и убрал пистолет от его затылка. - Извини. После последней работы за голую идею у меня начались большие неприятности, пришлось даже менять окраску. Но теперь я во все эти игры патриотов больше не играю. Да и ты вижу, тоже умным стал. Всё верно, спецы нашего класса должны работать только за серьёзные деньги. А такие дубы, как наш майор, пускай себе среди студентов наивных романтиков вербуют в бомбисты-террористы.
   Вадим с видимым облегчением разминал разбитые колени и с интересом рассматривал боевика. Его спокойная уверенная сила и интеллект делали его фантастическим оружием возмездия.
   - Послушай, - Вадим сознательно избегал произносить вслух его прозвище, так как это могло вновь навести киллера на очевидную мысль, что вернее всё-таки избавиться от свидетеля, одновременно знающего его в лицо, по кличке, и частично по прошлым делам, - все деньги за работу ты можешь снять уже сегодня. Ты ведь готов их отработать?
   - Естественно - удивлённо пожал крутыми плечами новоиспечённый "солдат удачи". - А как же иначе! Это раньше мы за идею чёрте чё выделывали, а теперь всё точно согласно контракту.
   - Тогда давай так, ты клиента пока паси, но не трогай. Тебя должны интересовать люди, которые к нему вскоре пожалуют. Будешь действовать по моему сигналу следующим образом...
ГЛАВА 14
   Андрей Макарский уже почти двадцать лет не был в России. Примерно таким же пасмурным летним днём 84-го года он вылетел из Шереметьева, сперва в Париж, а уже оттуда в Нью-Йорк. Как стремительно летит время! А ведь в тот день прощания с Родиной, ему казалось, что он уже больше никогда сюда не вернётся; кто же тогда мог предвидеть, что выстроенный на века "Железный занавес", вскоре будет распродан в формате грошовых сувениров.
   В зоне прилёта Макарского и четырёх его ассистентов встречал лично продюсер картины. По его суетливому виду и убегающим глазкам, несложно было понять, что этот скользкий тип опасается наказания за потерянные деньги, и между прочим очень правильно делает, так как люди, которых представлял Макарский, никогда и не кому не прощали подобных деловых просчётов.
   
   *
   
   Через два часа в шикарном гостиничном номере "Президент-отеля" состоялся жёсткий разговор между прилетевшим адвокатом и Раэляном.
   - Мои клиенты хотят знать, когда они смогут получить назад свои деньги, разумеется с обещанной прибылью - развалившись в глубоком кресле, и закинув ногу на ногу, с улыбкой условного приличия на загорелом лице интересовался Макарский.
   - Пускай они не беспокоятся, я провожу своё расследование; денька через два я назову вам поимённо всех говнюков. Поверьте, я делаю всё возможное, уже пол Москвы на уши поставил!
   - Ваше искреннее рвение защитить интересы моих клиентов весьма похвально, уважаемый господин Раэлян, но боюсь одного этого не достаточно. Мне нужна полная финансовая отчётность, чтобы мистер Дженэрелли, - при этом адвокат уважительно кивнул изящному черноволосому красавцу в безукоризненном светло-синем в полоску костюме, - мог немедлен-но приступить к бухгалтерскому аудиту.
   Раэлян развёл руками: - К сожалению, господа, в данный момент это нэвозможно. Я уже звонил на прошлой неделе Князю, и как раз по этому поводу, разве ви нэ в курсе? Эти суки грохнули бухгалтэршу и забрали с собой всю её документацию... Но обещаю вам, как только я их пробью, мы из них всё с кишками вытрясем и на локоть намотаем!
   - Слушай ты, маргарин, - мрачно встрял в разговор шкафообразный тип, чью обветренную ледяными колымскими ветрами рожу невозможно было облагородить никакими усилиями заокеанских стилистов, - хватит мозги е...! Не надо нам тут стрелки переводить; вся проблема в тебе. Ты косяка дал, тебе и счётчик включим, если в течение трёх дней общаковские бабки нам с наваром не отобьёшь!
   Американцы этого быстрого монолога, обильного сдобренного специфической феней, естественно не поняли, и поэтому не изменили ровного выражения своих лиц, другое дело адвокат, его явно позабавила нетерпеливость "специалиста по силовому нажиму". На подвиж-ном лице стряпчего появилась полуулыбка лёгкого смущения. Опустив глаза, он с деланным интересом рассматривал узкую полоску пергаментной кожи на своей ноге между задравшейся штаниной и серым носком.
   - Андрей Лазаревич! - обиженно обратился к нему за защитой Раэлян, в волнении обнаружи-вая лёгкий кавказский акцент, - ну ви же мэня нэ первый год знаете, зачем же так со мной по-гангстэрски разговаривать. Я, что ли эти дэнгы хапнул?
   - Да, да, простите моего коллегу, он немного опережает события; и всё же где-то он даже прав, любезнейший господин Раэлян. Вы должны отдавать себе отчёт в том, что хозяева этих денег дали нам самые широкие полномочия. В конце будущей недели вся сумма должна быть переведена на счёт в Нью-йоркском банке, или, увы, но мы вынуждены будем принять крайние меры, а это значит, что полетят головы и виновных, и невинных.
   
   *
   
   В последние дни Вадим везде, словно приклеенный следовал за Раэляном. Вместе с ним он мотался по бесконечным адресам его любовниц и друзей, вместе с ним он, наконец, встретил внушительную делегацию, прилетевшую в Москву американским рейсом "Аэрофлота".
   Вадим сидел в небольшом валютном ресторанчике, и хитро улыбаясь своим мыслям, отхлё-бывал из миниатюрной фарфоровой чашечки горячий кофе. Кофе был первоклассный - бразильский с обалденным ароматом и мягким, слегка горьковатым вкусом. Вадим никуда не спешил, растягивая удовольствие от смакования чудесного напитка. К тому же ему было чрезвычайно умильно наблюдать за тем, как вчерашний вальяжный кинобосс униженно суетится с багажом прилетевших ревизоров мафии. Даже его персональных телохранителей-гладиаторов смутил и покоробил вид того, как их хозяин зачем-то самолично семенящей трусцой живчика перетаскивает здоровенные чемоданы с ленты транспортёра на грузовую тележку. Удивительно, но ведь Рудик был отнюдь не глуп, и должно быть обладал чувством вкуса и меры, так как же он не чувствовал, что своим подобострастным желанием услужить, сразу понравиться этим высокомерным господам, только вызывает к себе с порога чувство брезгливой гадливости. Разумного объяснения такому неадекватному поведению Раэляна Вадим пока не находил...
   Итак, затянутые в строгие костюмы американцы быстрой уверенной походкой направились к выходу, а Рудик заторопился им вслед, лично толкая перед собой, загруженную чемоданами тележку; его охранники потерянно держались далеко в стороне. Вадим вытащил из кошелька долларовую десятку, и, оставив её на столике, тоже вышел из ресторана. И тут произошло нечто необъяснимое. Едва только американцы вышли из стеклянных дверей зала ожидания на улицу, как к Раэляну стремительным шагом приблизились двое мужчин в зелёной форме таможенников, и, не говоря ни слова, забрали у него тележку и очень быстро покатили её обратно в зону таможенного контроля. Вадима охватило беспокойство: такое с ним случалось, когда он абсолютно не понимал манёвров противника. Сначала он было подумал, что таким образом Рудик желает сразу же нейтрализовать гостей, что-то подложив им в багаж. Но тогда было абсолютно непонятно, зачем ему это, ведь прилетевшие похоже были только исполните-лями чужой воли, и вслед за ними обязательно явятся новые полномочные представители с ещё более серьёзными полномочиями.
   Вадим нервным жестом извлёк из пачки сигарету, но вовремя опомнился: курить в зале аэропорта, было категорически запрещено. Его же противник напротив нисколько не волновал-ся, он даже что-то такое в пол голоса себе напевал, спокойно прогуливаясь по залу и чего-то ожидая. И вот, всего через какие-то пять-семь минут, те же двое статных мужчин в зелёной форме вновь подкатили ему тележку с чемоданами. После короткого обмена репликами на ушко, таможенники отправились в свой сектор, а Раэлян стремительно двинулся на выход. Вадиму ничего не оставалось, как принять эту загадку в плотно упакованном виде, и продол-жать наблюдение.
   
   *
   
   После переговоров в гостинице, Раэлян на правах радушного хозяина пригласил гостей к себе на дачу.
   Вадим проводил кортеж из двух новеньких иномарок до поворота в дачный посёлок, и, прижав свой недавно купленный, видавший виды "BMW" к обочине, заглушил мотор. Ждать пришлось совсем не долго. Вскоре позади к его машине пристроился сильно запылённый "Москвич" зелёного цвета.
   "- А вот и мой "Ангел смерти"...Стоит мне теперь только щёлкнуть пальцами, и этот флегма-тик наделает в черепе Раэляна ровно столько дырок, сколько я закажу" - не без удовольствия размышлял Михеев, взглядом собственника разглядывая в зеркальце заднего вида невозмути-мое большое лицо "Технаря", терпеливо ожидающего его решения.
   " - Нет, это было бы слишком просто, и какое мне от этого удовлетворение? Ведь Рудик даже не поймёт, что его убили; и, что ещё обидней, - никогда не узнает, что это с ним было сделано, за его же собственный счёт!... И потом, я же обещал Саше, что не стану его убивать, а обеща-ние надо держать".
   Впрочем, все эти эмоциональные рассуждения не могли заслонить для Михеева главного: он собирался отомстить с максимальной пользой для себя, ведь благодаря Рудику он вновь оказался не у дел, да ещё и под обвинением в убийстве американского гражданина.
   
   *
   
   - Последняя вводная, брат: будешь работать по загорелым пижонам, - сообщил наёмнику Вадим. - Но заказчик просит, чтобы конкретно завалил ты только одного: молодого, угрюмого быка, и то можешь особо не усердствовать. Остальных покошмарь по полной программе: прижимай к земле, загоняй в щели; но не дырявь. В сторону хозяина дома и его челяди не одной пули; пускай гостям покажется, что ты их специально обходишь своим вниманием.
   - Всё понял. Я пошёл.
   "Технарь" достал из багажника своей колымаги, которую наверняка специально угнал накануне из какого-нибудь двора, объёмную спортивную сумку, крякнув от тяжести, закинул её себе на плечо, и стал переходить дорогу. Вадим проследил за ним до тех пор, пока он не скрылся в глубине придорожного леса.
   
   *
   
   Во владениях Раэляна он появился вскоре, после учиненного там побоища. Встретил Вадима в воротах и проводил в дом тот самый человек, который передавал ему инструкции в "Пушкин-ском". Он не узнал "крутого киллера", с которым ему недавно довелось иметь дело, и больше тревожно таращился в сторону ближнего леса, чем следил за незнакомым посетителем. Вадим мог, нисколько не таясь, любоваться проделанной Технарём "работой": многие окна в доме лишились стёкол; стены перечёркивали "живописные" следы пулемётных очередей; англий-ский газон перед окнами был перепахан вдоль и поперёк. На месте прерванного пикника хаотически валялись перевёрнутые стулья, столы, посуда, а на стоящие во дворе дымящиеся "Мерсы" без слёз и смотреть было невозможно. Это был настоящий "Перл Харбор"!
   В дом его сразу не впустили, а оставили дожидаться снаружи. Через какое-то время к нему вышли охранники Раэляна - сразу двое, и тщательнейшим образом обыскали. Они заставили Вадима снять куртку, расстегнуть рубашку и даже приспустить штаны вместе с трусами. Только окончательно убедившись, что он безоружен, охрана запустила Михеева в дом. Здесь в гостиной царила унылая атмосфера крепости, осаждённой во много раз превосходящим по силе и численности противником. В центре на полу, накрытое его же собственным пиджаком, лежало большое тело застреленного громилы. На лицах уцелевших было написано горячее стремление любым способом - в одиночку или скопом, но обязательно улизнуть из уготованной им кем-то хитрой западни. Хозяин дома уже выдал американцам из личного арсенала дробовик - один на всех, и теперь они дружно его заряжали. Остальной гарнизон был вооружён куда как более основательно. Сам Раэлян расхаживал с персональным охотничьим карабином, снаря-жённым оптическим прицелом, а его люди имели служебные пистолеты. Впрочем, Вадим не слишком бы удивился, если бы узнал, что после его прошлого покушения Рудик установил в своей спальне станковый пулемёт.
   Едва Михеев вошёл, на него сразу устремились подозрительные взгляды. Раэлян же просто не мог поверить своим глазам.
   - Вот так, так!!! Вы его проверили? - поинтересовался он после некоторого замешательства.
   - Да, он чист - кивнул один из гладиаторов.
   - Признавайся, твоя работа?
   Проигнорировав вопрос Раэляна, Вадим обратился к американцам: - Господа, этот жирный хорь заманил вас в ловушку, которую сам же подстроил. Поверьте, такой трюк он исполняет уже не в первый раз.
   - Заткнись, мразь! - совсем как вставшая на хвост кобра, зашипел на Вадима разъярённый армянин. - Мальчики, - велел он своим людям, - вывэдите его во двор и в расход. А то дай ему волю, он такого сэйчас набрэшет, что моим уважаемым гостям ещё долго придётся снэмать его отборную лапшу со своих ушей.
   - А-адну секундочку! - вмешался адвокат. - Не держи нас за беспомощных младенцев, Рудик. Я вполне способен стойко перенести всё, что он скажет. В конце концов, этот человек пришёл ко мне, и я сам решу, когда и что с ним делать. А пока пускай он говорит. Говорите, уважае-мый, говорите, я вас внимательно слушаю.
   Вадим высвободился из жёстких лап, уже ухвативших его гладиаторов Раэляна, и благодарно взглянул на пожилого эмигранта: - Сами видите, как он боится моей правды, ведь им всё так спланировано, чтобы безпроблемно исчезнуть вместе с вашими деньгами, и чтобы его никто не искал. Теперь попрошу вас, господа, обратить своё внимание вот на этого субъекта, - Вадим кивнул на стоящего у него за спиной привратника с ворот. - Мне известно, неважно из какого источника, что четыре дня назад он передал в кинотеатре заказ киллеру. Можете сами его спросить; там, в конверте были деньги и ваши фотографии.
   - Это наглая ложь! - не на шутку перетрусил указанный Вадимом тип. - В конверте была фотография совсем другого человека, богом клянусь! Спросите хоть у моего босса!
   Но Раэлян почему то спешил не ничего подтверждать. Стараясь переварить раскручиваю-щийся на его глазах кошмар, он только морщил лоб, облизывал губы, и время от времени судорожно дёргал головой, словно пытаясь запустить пребывающий в ступоре мозг. Потом на его обалдевшем лице медленно проявилось, персонально адресованное недалёкому секьюрити слово "Идиот!".
   - Ах значит конверт всё-таки был, и в нём действительно лежали деньги и чья-то фотогра-фия... или фотографии - перешёл на сладчайше-вкрадчивый тон Макарский. - Очень увлека-тельное кино; прошу вас, юноша, продолжайте.
   - Меня он тоже пытался подставить, обвинив в краже этих денег. Да, представьте себе: я добровольно сюда явился на ваш суд и хочу, чтобы правда была восстановлена... Признаюсь вам, господа, что я даже немного разочарован, ведь одно время этот человек казался мне, чуть ли не злым гением; и вдруг такое поразительное узкомыслие, необъяснимая склонность к шаблонам. Это знаете на что похоже, господа? Когда не слишком талантливый боксёр, имеющий в арсенале одну единственную, до автоматизма наработанную комбинацию ударов, бесконечно пускает её в ход, рассчитывая, что этот эффективный приём будет проходить бесконечно... Я слишком хорошо знаю Рудика по его прошлым делам. Он ещё во времена Союза провёл похожую афёру, когда работал у нас на картине директором. Кстати, там тоже был труп режиссёра. Можете сами проверить мои слова; если хотите, я помогу вам поднять архив.
   - Да что ви его слушаэте, Андрей Лазаревич, - разбрызгивая слюну с толстых губ, вдруг заорал Раэлян. - Он же позорно блэфует. Это одын из тэх мэрзавцев, что взяли кассу и завалыли бухгалтэршу. Разрешите, я его парву, как грэлку!!!
   Но на Андрея Макарского трудно было произвести впечатление дешёвой истерикой. Ведь его образование складывалось не только из юрфака, аспирантуры и пятнадцати лет занятий адвокатской практикой; ещё в его прошлом были рискованные коммерческие опыты при бывшем режиме и два года строгого режима за них по увесистой экономической статье.
   - Послушайте-ка теперь меня, друзья мои, - голос адвоката был наполнен дружеским телом и искренним участием, - успокойтесь и постарайтесь сосредоточиться. В ближайшие дни вам предстоит доказать мне свою непричастность к краже общественных денег. Тому же из вас, кому это сделать не удастся, придётся, выражаясь языком великой науки юриспруденции: "Принять высшую меру социальной защиты". А пока, любезный мой Рудик, прикажите своему конвою разоружиться.
   Видя, что Раэлян колеблется выполнить его распоряжение, адвокат жёстко потребовал: - Ну!... Или вы всерьёз подумываете: не поднять ли вам хвост на всё воровское сообщество, интересы которого я сюда призван защищать.
   Раэлян покорно махнул рукой, и его гладиаторы положили свои "пушки" на пол.
   - Вот так... А теперь скажите мне, - повернул к Вадиму своё, снова ставшее ласковым лицо стряпчий, - как вы думаете, этот стрелок в лесу будет ещё долго нас здесь караулить? Или всё же стоит попытаться выскользнуть из мышеловки.
   - Не знаю, я ему задач не ставил, - пожал плечами Вадим, - но думаю, всё же лучше подстра-ховаться и вызвать ментов, а то кто знает, что у него в голове.
   - Да-да, вы правы, так мы и поступим.
   
   *
   
   Шёл первый час ночи, а милиционеры продолжали прочёсывать окрестности дома и опраши-вать свидетелей. Служивых наехало сюда великое множество, включая трёх кинологов с собаками, областного прокурора и не менее роты низового состава. Бесконечные круговые беседы-допросы, косые подозрительные взгляды людей в форме, измотали и без того измоча-ленные снайпером нервы гостей. Американцы, и в том числе послушавшийся его совета Макарский, уже глядели на Вадима волками. Чтобы постоянно не встречаться с их злобными глазами Вадим вышел во двор. Небо было ясным, холодным и звёздным. Вадим вдруг подумал, что где-то совсем неподалёку в лесу, в тайной могиле, лежит тело русско-американской авантюристки; и теперь, при столь способствующих атмосферных условиях, на неё запросто могут наткнуться, прочёсывающие округу менты. Если это случиться, то чаша весов сразу перевесит в его сторону и Раэлян будет обречён.
   Немного поболтавшись по двору, Вадим вернулся в дом, и благо, что его уже несколько раз допрашивали, заснул крепким сном на диване в одной из комнат второго этажа.
   
   *
   
   Проснулся он от довольно грубого толчка.
   - Эй ты, урод, вставай - велел Вадиму один из обезоруженных охранников хозяина этого особняка. - Сейчас уезжаем.
   - Это ещё кто урод, горилла, - беззлобно огрызнулся Михеев. - Небось, кроме качалки, нигде больше и не учился, а питаешься, наверное, одними анаболиками, да яичными белками?
   Двухметровый качок смерил его презрительным взглядом, и несколько раз бессильно сжал пудовые кулаки. - Пока живи, дохлойд, но потом я на тебе потренируюсь.
   За то время, что Вадим спал, за американскими ревизорами кем-то был прислан комфорта-бельный японский микроавтобус. Продолжающие свою работу в доме и вокруг него оператив-ники, не чинили им никаких препятствий для отъезда. Это означало, что надежды Михеева на стремительный мат Раэляну до сих пор не оправдывались - ничего зловещего милиционеры пока не обнаружили.
   Вадим чуть замешкался на порожке салона, бросив укоризненный взгляд на яркие звёзды в чёрной глубине неба, и тут же получил увесистый пендаль в нижнюю часть спины: "Мать твою, полезай же, урод!".
   
   
ГЛАВА 15
   Михееву снилось, что его вместе с Рудиком Раэляном загнали в неглубокий ров, а элегантные мерзавцы в надраенных до блеска старомодных ботинках уже навели на них сверху стволы свих автоматов, но ещё чего-то медлят. Сон был чрезвычайно реален и даже кинематографи-чен: одеты расстрельщики были по гангстерской моде тридцатых; в руках небрежно держали, печально знаменитые по многим бандитским разборкам тех легендарных лет, автоматы Томпсона, или "Томми" с большими круглыми дисками.
   Вадим даже ощущал парной запах свежевскопанной сырой земли и испытывал сильное желание почесать левую лопатку, но не решался, боясь лишь ускорить этим развязку. А далеко в вышине над их головами шелестели о чем-то, сугубо касаемом только их одних, кроны стройных корабельных сосен, да и вообще, этому эгоистичному миру решительно не было никакого дела до того, что двоих его ничтожных обитателей, сейчас прихлопнут и зароют им подобные существа.
   - Аферисты! Сволочы! Нэ ымеете права! Это мой сценарий, и я такого нэ писал!!! - тыкал себя в грудь большим пальцем и громко возмущался Рудик.
   Стремительно развивающееся сумасшествие Раэляна даже во сне показалось Вадиму ненатуральным, и уж очень наигранным; и ещё он с каким-то внутренним превосходством подумал, что этому жалкому типу, видимо, просто богом не дано: не прожить по-человечески, ни даже по-людски помереть. Сам то Вадим к смерти был готов, хотя и чертовски жаль было уходить из мира, к которому уже успел как-то приспособиться.
   - А тэбе, Макарский, я вот что скажу: ты ещё нэ понял, с кем связался; я твои сушёные мозги, как у мумии спэциальным крючком из ноздрей вытяну!... Лучше даже нэ связывайтесь со мной! - последнее внушительное предостережение предназначалось уже всей "группе товарищей", смущённо переминающейся на краю рва. Потом Рудик с очень деловым видом начал выбирать-ся из ямы, и ему, что удивительно, никто не смел мешать. Вадим тоже попытался последовать его примеру, но опасливо расступавшиеся перед Раэляном бандиты, весело и зло спихнули Михеева обратно: "Ошибка, детка, уж тебя то мы не выпустим!".
   
   *
   
   Когда он проснулся, был уже одиннадцатый час. Накануне Вадим лёг далеко за полночь, так как процесс затеянного адвокатом следствия был чрезвычайно напряжённым и насыщенным различными встречами и консультациями: вчера в половине девятого утра они уже были в кабинете Главврача подмосковной психлечебницы. И хотя Макарский разговаривал с доктором в своей обычной - чрезвычайно любезной манере, к концу беседы хозяин скромного кабинета то и дело вытирал платком испарину со лба. Естественно, что они обо всём договорились: доктор лично проводил Мкарского и Вадима в палату к бывшей актрисе, и поспешно удалился, страстно желая не стать свидетелем чего-либо такого, за что потом запросто могут проломить голову спрятанной в газету арматурой.
   Адвокату хватило пятнадцати минут откровенного разговора с обитательницей привилегиро-ванной палаты, чтобы убедиться, что Михеев дал ему стоящую ниточку к пропавшим деньгам.
   - М-да, действительно, через юродивых нам вещает Бог! - вывел он, когда они вышли из-за решёток и стальных дверей со спецзамками обратно на свежий воздух. Фраза была обронена мимолётно, без всякого расчёта на постороннюю реакцию, и, видимо, являлась отголоском серьёзных размышлений. При этом упругие щёки и чувственные губы пожилого интеллектуала находились в постоянном нервном движении, выдавая напряжённую внутреннюю работу...
   
   *
   
   На время следствия злейших врагов поселили в один люксовский номер подмосковного охотничьего пансионата, предназначенного обычно только для своей публики. Здесь их держали на положении почётных пленников: вкусно и вовремя кормили, приодели во всё новое и лучшее, но при этом никуда не выпускали из комфортабельного коттеджа. В холлах, на выходе из здания, и за ближайшими ёлками охрану несли бдительные, вооружённые до зубов люди.
   Принимая пенную ванну, Михеев слышал, как в бессильной ярости мечется по номеру Раэлян...
   
   *
   
   Потом состоялся разговор с Сашей.
   - Не знаю...я...ничего... - она явно не понимала, с какими серьёзными людьми столкнула её судьба.
   - Правильно! - поощрительно даже поддержал её ловкий демагог, регулярно получающий в Штатах шестизначные гонорары исключительно за своё умение предугадывать наперёд шаги людей и в нужном месте расставлять им запрещающие флажки. - Жена за мужа, даже бывшего на костёр должна быть готова: "Всё что угодно делайте со мной, но близкого мне человека я вам не сдам!"... Молодец девочка! Очень порядочно поступаешь...
   Потом Макарский торопливым жестом попросил Вадима выйти, и дальше уже всё проходило без него. Очень Михеев опасался, что с Сашей особо церемонится не станут, - не те люди. Готов был даже, случись какие крики из-за двери, или ещё что в подобном роде, немедленно броситься ей на выручку, а там уж будь, что будет, но бог миловал - обошлось. Дожидаясь, когда адвокат выйдет, Вадим пытался представить себе, что там происходит. Он уже жалел, что втянул её во всё это, но тут из комнаты с ещё более задумчивым видом, в волнении растирая тонкие запястья, вышел стряпчий, и совершенно буднично осведомился:
   - Послушайте, друг мой, где здесь поблизости прилично кормят?
   За шикарно сервированным столом Макарский вновь говорил исключительно лишь о вещах отвлечённых, не касаемых дела, например, о затеянном в Москве строительстве точной копии Храма "Христа Спасителя". Эта тема очень интересовала его; к тому же адвокат прекрасно знал историю вопроса, чем Вадим, к сожалению, похвастаться не мог. Так что говорил в основном Макарский, а Михеев больше слушал. Лишь однажды адвокат вдруг отвлёкся от темы, и с философской грустинкой в глазах заметил:
   - Религия - институт полезнейший во всех отношениях, это безусловный факт. К сожалению, вера абсолютно непрактичная вещь. Вот, что происходит, когда слишком доверяешься людям...
   Что конкретно он имел в виду? Вадим очень бы хотел это знать наверняка; тогда возможно он понял бы, зачем с ним и Рудиком так возятся, вместо того, чтобы просто подержать под замком до выяснения, а потом шлёпнуть того, на кого "стрелка укажет".
   
   *
   
   Одеваясь перед зеркалом комода в специально купленный для него костюм-тройку, Вадим пытался следить за пальцами, занятыми воротничком и галстуком, но взгляд его постоянно контролировал мотающегося по коридору Рудика. От того сейчас можно было ожидать чего угодно. Уж чем-чем, а звериным даром на предчувствие беды его природа наверняка не обидела.
   И вот Раэлян перестал маячить в коридоре, остановившись угрожающе близко за его спиной.
   - Ну конечно - такая благородная цаца чувствует себя орудием проведения! Думаешь, прищучил меня!?
   Невысокий пухлый армянин стоял в гамлетовской позе, гордо вскинув голову с выражением смертельной ненависти на лице. Потом он, ссутулясь, начал надвигаться на Вадима, словно собираясь мгновенно выхватить из-за пояса заточку или нанести оперкот. Несколько лет назад Михеев уже имел возможность убедиться, что, несмотря на невпечатляющие габариты, в его теле достаточно взрывной мощи для парочки крепких ударов.
   - Давай, иди сюда, давно пора, - Вадим заставил себя улыбнуться, как можно более неприну-ждённее. Он стоял в оборонительной стойке, слегка покачиваясь корпусом, чтобы в любой момент вложить весь свой вес в хороший встречный удар и одновременно не быть удобной мишенью для прицеливания.
   В маслянистых глазах Раэляна наметилось некоторое сомнение, но южная гордость не позволяла ему просто так отступить.
   - Ты нэ мужчина! - обнажил он крупные зубы в презрительной ухмылке. - Всех твоих баб я трахал; всэ они бросали тебя и залэзали под мэня.
   - Вполне возможно. И огромное тебе за это спасибо, Рудик, иначе я на них сдуру и жениться бы мог. А так ты их на себя оттянул.
   Долгое переваривание сказанного; молчание.
   - Я эту прилипчивую сучку - Сашку в бордель продам, когда отсюда выйду; а ублюдка твоего - вокзальным цыганам презентую. Пу-ускай ваши совместные "творческие гэны" улучшают породу, а то в ресторанах совсем петь и лицедействовать стало некому.
   - Сначала выйди отсюда, а там посмотрим.
   - Думаешь, сам отсюда выйдэшь? Не надейся, - быдло коммунальное. Меня потопишь, но и сам не выплывешь. Макарский при любом пасьянсе нас обоих "под статью" подведёт - для верности. Слыхал, что он говорил про "высшую степень общественной защиты". Это у него так полный расчёт в затылок называется. Оригинальный старичок!
   
   
ГЛАВА 16
   "Интересно, можно ли по внешнему виду определить, сколько ещё сможет протянуть этот несчастный?" - так же, как и большинство из присутствующих на "импровизированном суде", задавался вопросом Вадим. Он буквально впился напряжённым взглядом в искажённое судорогой, пунцовое лицо пожилого адвоката.
   Того, что случилось четверть часа назад, наверное, никто, из присутствующих на "процессе" двух десятков "своих" зрителей и шести "судей", не ожидал. Лишь один человек в этом банкетном зале, превращённом на один вечер в судное место, страстно желал и был готов извлечь максимум пользы из грянувшего приступа. Случайно добытая им несколько месяцев назад конфиденциальная информация о тщательно скрываемой адвокатом болезни, послужила толчком к гениально придуманной акции по нейтрализации потенциально возможной угрозы. Если бы ожидаемого обострения экзотической болезни не последовало, это могло бы запросто кончиться для подсудимого пытками и страшной казнью.
   
   *
   
   Первые признаки надвигающегося кризиса стали проявляться в поведении Макарского примерно за полчаса до самого приступа. До этого он очень непринуждённо, в артистичной манере рассказывал прилетевшим на два дня криминальным боссам, как именно Раэлян кинул их на два миллиона долларов. Но при этом могло создаться впечатление, что обворованные по-крупному бандитские главари, слушают выступление блестящего комика: по их волевым лицам бродили благостные улыбки; иногда выступление просто прерывали чьи-то прыски не удер-жанного смеха или же откровенный хохот пол дюжины крепких глоток.
   Выступал Макарский в непривычной для себя роли обвинителя, с большим воодушевлением круша довольно ловкие попытки нечистоплотного продюсера оправдаться. И вдруг, на середине одного из своих, оригинально выстроенных доказательных аргументов, Макарский неожиданно осёкся, разом изменился лицом, словно позабыв, что именно он хотел сказать. По-моцартовски легко начатую фразу адвокат почему-то закончил неубедительно и вымученно. Потом его, как будто лишившаяся внутреннего стержня, сгорбленная фигура, малоосмыслен-ной шаркающей походкой направилась к отведённому месту; где разом состарившийся на двадцать лет старик обессилено плюхнулся на диван. Вадим видел, что по группе "крёстных отцов" прошёл ропот непонимания и неудовольства. Естественно, они были уязвлены стран-ным поведением своего "золотого" юриста.
   Макарского сменил адвокат, специально нанятый играть на этом неофициальном судилище роль защитника Раэляна (он же должен был оборонять и Михеева, но нужды в этом до сих пор не было, так как интерес обвинителя концентрировался исключительно только на Рудике).
   Итак, слово взял защитник. Это был откровенный статист, вряд ли способный переиграть такого Аса, как Андрей Лазаревич. Неизвестно, из какого, забытого богом захолустья, органи-заторы "процесса" вытащили этого серого типа, в нелепо сидящем на его нескладной фигуре новом костюме за полторы тысячи баксов, но деньги за своё, более чем скромное выступление, он явно получил огромадные; и надо отдать ему должное, напрягал все свои скромные способ-ности, чтобы честно их отработать.
   Пока провинциальный юрист сбивчиво и абсолютно неубедительно толкал свою речь, в зале происходило некое движение. Вначале от группы VIP-персон к Макарскому был отряжен человечек, выяснить, в чём там дело; потом, он же покинул банкетный зал с каким-то сверх-рочным поручением от адвоката. Вадим заметил, что из числа присутствующих уже мало кто слушает косноязычного защитника; всеобщее внимание было приковано к мизансцене, разворачивающейся вокруг звезды процесса. Между тем, Макарскому становилось всё хуже; он постоянно растирал руками собственные виски и бросал выразительные взгляды на дверь, нетерпеливо ожидая возвращения посланного за чем-то очень важным человека.
   Вернулся порученец с упаковкой каких-то таблеток в руках. Адвокат тут же стал лихорадоч-но рвать целлофан, в который был закатан пластиковый пузырёк, судорожно откручивать крышку... Но внутри его ждало чудовищное разочарование, которое красноречиво отразилось на его помертвевшем лице... Через несколько мгновений смертного ужаса и полного непонима-ния того, что он обнаружил внутри пластиковой коробочки, Макарский поднял свои глаза человека, враз потерявшего в этой жизни всё, и стал искать взглядом того, кто, по его мнению, единственный мог сыграть с ним такую злую шутку. Они с Раэляном сразу поняли друг друга, и пожилой адвокат, больше не обращая внимания на суд и людей вокруг, виноватой походкой поплёлся к Рудику.
   Места обоих обвиняемых находились по соседству, так что Вадим улавливал обрывки происходящего шёпотом разговора.
   - Прошу Вас, это же бесчеловечно... - униженно лепетал адвокат.
   - Можете быть спокойны...Единственная цена...Я клянусь... - вот, то немногое, что удалось разобрать Михееву из сказанного в ответ Раэляном.
   Потом Макарский быстро вернулся на своё место, и, стоило только его оппоненту закончить говорить, как он вновь взял слово.
   - К сожалению, юриспруденция - несовершенное создание человечества - торопливо начал он с многозначительной фразы. - И за мою практику мне не раз приходилось в этом убеждаться. К моему глубокому прискорбию, люди нашего цеха вообще, и ваш покорный слуга в частности, редко вспоминают наказы древних. А, между тем, нам было бы очень полезно почаще огляды-ваться на великих прошлого, например, вспомнить завещание Марка Аврелия: "Никогда не довольствуйся первым взглядом"... Ах, как это актуально звучит сегодня, в этом зале!... Что ж, я должен признаться уважаемому суду, что этот грех я совершил... Этот человек не виновен! И он только что в личной беседе мне это доказал. Обвиняя его, я поддался влиянию первого впечатления, доверился не фактам, а чувствам, в чём с прискорбием сознаюсь, и прошу уважаемый суд забыть всё ранее мною сказанное.
   Следует заметить, что роль судей на процессе играли прилетевшие в Москву на сутки "Крёстные отцы" русско-американского организованного преступного сообщества, и им был адресован пламенный спитч, переметнувшегося на сторону Раэляна адвоката. Вадим почувст-вовал, что ещё недавно такая прочная почва, теперь стремительно уходит у него из-под ног. Макарский вновь вдохновенно метал разительные аргументы, но теперь уже в Михеева, торопясь отстирать основательно им запачканные одежды предыдущей мишени. Он даже заявил, что ему только что стало известно о чудовищной ловушке, которую устроили невинов-ному продюсеру, присутствующий здесь кинооператор и его бывшая жена - нынешняя сожи-тельница Раэляна. Тут же было названо точное местонахождение тайника в загородном доме Раэляна. Большего для Рудика адвокат сделать не успел, так как ему совсем поплохело, и он стал подавать спасённому отчаянные знаки, что пора бы и ему выполнить данное обещание. Но Рудик не спешил. На его губах расцветала блаженная улыбка человека, которому, таки, удалось, в самое последнее мгновение покинуть идущий ко дну корабль.
   
   *
   
   Закатив глаза, и нелепо жестикулируя, Макарский навзничь с размаху опрокинулся на стоящий поблизости столик. Белоснежный воротничок рубашки окрасился пурпурным цветом, пульсирующей из рваной раны на шее крови. На полу его тело начали сотрясать судороги, а изо рта пошла пузырящаяся пена. Прибывшие через пятнадцать минут врачи реанимационной бригады, как-то не очень уверенно поставили диагноз "Эпилептический припадок", и спешно увезли умирающего адвоката в реанимацию.
   
   *
   
   На какое-то время о подсудимых забыли, а когда вспомнили, то заказчики процесса решили исходить в своём решении из уже сказанного. На то время, что они совещались, Вадима и Рудика отвели обратно в номер и там заперли.
   - Ну, как я тебя уделал? - торжествующе поинтересовался Раэлян, едва только провернулся в замке ключ, запирающий дверь снаружи. - Согласись, что это нокаут.
   - Как тебе это удалось? - Вадим с готовностью принял, предложенный ему тон снисходитель-ной беседы победителя с проигравшим.
   Э, чего захотел! - погрозил ему коротким толстым пальцем Рудик. - А впрочем, чего теперь шифроваться; старикан уже, наверное, в морге. Ведь обычным медикам его не откачать, а в институт паразитологии его вряд ли сообразят перевезти. Когда-нибудь я этот случай обяза-тельно опишу в киносценарии... В своё время старого фигляра Макарского по каким-то делам занесло в центральную Колумбию. В джунглях ему очень не повезло подхватить редкую форму тропической инфекции - какие-то ленточные твари, которые очень обожают гнездиться в человеческих мозгах и глазных яблоках. Мне вовремя слили информацию, что старик держится лишь благодаря редкому французскому препарату, парализующему активность этих монстров.
   Круглое лицо Рудика вдруг разъехалось вширь и затряслось от смеха: - Представляю себе, какие рожи будут у патологоанатомов, когда на вскрытии они обнаружат этих мерзких насекомых в его мозгах!... Похоже на червивое яблоко!...Ха-ха-ха!
   Вадиму было ясно, что Рудик снова вывернулся из передряги; а вот он попал! Позволить Раэляну просто так выйти отсюда и выполнить свои угрозы Вадим не мог, и потому он стал осматриваться, в поисках подходящего тяжёлого предмета...
   Но уничтожить мерзавца Михееву опять не позволил хрянящий Рудика "Его Величество Случай". Вскоре щёлкнул открываемый замок. В номер вошли двое крепышей и целеустрем-лённо двинулись к Михееву. Вадим даже не пытался оказать сопротивление, отлично понимая, что в сложившихся условиях, это бесполезно. Его взяли под руки и вывели в коридор. Одно-временно с этим, обрёл свободу, полностью реабилитированный в глазах мафии Раэлян. Держа руки в карманах, он неспешно вышел вслед за ними.
   - Эй, - позвал он, и когда Вадим обернулся, гордо ткнул себя большим пальцем в грудь, - Я победил! Теперь, надеюсь, ты понял, какой я талантливый сценарист!
ГЛАВА 17
   Командир реактивного "Голфстрима" ещё раз оглядел привычным взглядом приборную доску с колышущимися от напряжения стрелками приборов, и запросил у башни разрешение на взлёт. "Добро" было им немедленно получено, и лётчик плавно отпустил тормоза, только и удержи-вающие рвущийся в небо самолёт. После короткого разбега по бетонной полосе, крылатая машина ушла в сторону моря...
   Через полчаса полёта первый пилот "Гольфстрима" тревожным голосом сообщил наземному диспетчеру, что у него на борту серьёзные технические проблемы, и он вынужден покинуть выделенный ему эшелон, и начать резкое снижение.
   Получив это сообщение, Сочинские диспетчера немедленно перешли на работу в аварийном режиме. К месту возможного падения частного самолёта были немедленно направлены спасательные вертолёты и пограничные катера; были предупреждены иностранные коллеги.
   А в это время "аварийный" самолёт преспокойненько летел над самыми волнами в нейтраль-ных водах. Его пилоты просто без лишних возражений выполнили то, что им было приказано хозяевами, а именно максимально возможно снизили машину и сбросили скорость для того, чтобы можно было открыть дверь салона.
   - Подумай ещё раз. Никакие деньги не стоят того, чтобы за них умирать - вкрадчиво втолко-вывал Михееву человек с мужественным славянским лицом, обрамлённым короткой рыжева-той бородой. Говорил он таким благородным положительным голосом и тоном, что ему обязательно хотелось во всём уступать и следовать, да вот беда, не было у Вадима этих денег, да и откуда им у него было взяться, если они являлись добычей Раэляна.
   - Правда Ваша! Отдал бы я их Вам, ей богу отдал...если б только мог - уверял Михеев, изо всех сил пытаясь отодвинуться от края бездны. Сделать это ему было очень не просто, так как стоял он перед распахнутой дверью на коленях, а руки и ноги его были крепко стянуты капроновыми ремнями. Вдобавок, чтобы лишить жертву и без того весьма эфемерного шанса на спасение, тело его было обвешано гирляндой десяти - и - пятнадцатикилограммовых пластиковых "блинов" от тяжелоатлетической штанги. Недалеко от Вадима примерно в такой же "экипировке", только с грузом полегче, ни жива, ни мертва, дожидалась своей очереди Саша. Пока ещё молодая женщина сидела в удобном кресле, но стоило только её бывшему гражданскому мужу исчезнуть в проёме двери, и она должна была последовать за ним.
   - Послушай, парень, не дури, у тебя только пять минут. Скажи где деньги по-хорошему, и я даю слово, что не стану с тобой разбираться; дело для меня важнее личных счётов... Давай, соображай быстрее, а то нам пора воскресать для этого мира - благообразный бородач перевёл взгляд на циферблат наручных часов.
   - А если я докажу, что я не крал ваших денег?
   - Не надо ничего доказывать, мне нужен чёткий ответ: где они? - жёстко отрезал бородач, и объявил, неотрывно глядя только на часы, - осталось две минуты.
   - Но я докажу вам, кто их увёл у вас на самом деле!
   - Полторы.
   - Он обязательно сам себя вскоре выдаст, и только я один знаю как.
   - Учти, - последняя минута пошла!
   - Юра, - осторожно позвал, разбирающегося с Вадимом бородача, один из равных ему по рангу, ну, или почти равных криминальных авторитетов, - не спеши, без него нам всё равно на бабки не выйти.
   - Ладно, - с оглядкой на высказанное мнение, подарил Михееву ещё маленькую отсрочку бородач. - Только сразу предупреждаю: не стоит придумывать фантастических историй с вымышленными персонажами: только имена и факты. У нас на борту есть все возможности сразу пробить человека по картотеке МУРа.
   
   *
   
   Золотые стрелки богатых часов на руке бородача уже успели намотать второй полный круг с тех последних, отпущенных Вадиму секунд, а Михеев всё ещё был жив, и даже неплохо питался, а всё потому, что высказанная им версия показалась, изначально не склонным ему доверять пассажирам чудо-самолёта, вполне правдоподобной. Правда сам "Князь", - а бородач оказывается и был тем самым авторитетнейшим вором из Нью-Йорка, меньше остальных поверил в то, что его московский партнёр такой законченный идиот, что собственноручно станет описывать во всех деталях, якобы, прокрученную им афёру. И, тем не менее, большин-ству его деловых партнёров существование такой странной мании в характере Раэляна показа-лось вполне вероятной.
   - Такое может быть, Юра, - на правах ближайшего друга положив "Князю" руку на плечо, косвенно подтвердил ему слова Вадима, тот самый человек, что недавно уже спас Михееву жизнь своим, более чем своевременным вмешательством.
   - Этот армян ведь жил у меня в доме, когда мы вели с ним переговоры о нашем вложении в съёмки фильма. Представляешь, он постоянно хвалился моей Алле, ну ты же знаешь, как она падка на всё богемное, что регулярно пописывает для кино, и что, вообще, многие известные фильмы будто бы сняты по его сценариям... А что, если это и впрямь он выкинул нам джокера? Появился шанс узнать это наверняка.
   - Да ты что, Борь, всерьёз веришь, что нормальный делец станет такую информацию доверять бумаге?! Он же отлично понимает, что мы его за такое, как порося на мясо пустим - освежуем и по банкам расфасуем.
   - А кто тебе сказал, что он нормальный! В том смысле, что творческие люди: киношники, писатели, музыканты, - все с разными отклоненьицами в психике. Может, этому своему сценарию Раэлян хода и не даст, вполне это допускаю, но себя уж точно потешит излюбленным способом, раз пунктик такой за ним числиться. Я этих творцов немного знаю! Это ты у нас, Юрок, всю дорогу только с деловыми дело имел, а я, сам знаешь, по молодости в бильярдную писательского дома отдыха вхож был. Изучал там разные типы: некоторым руки отруби, язык вырви, а они всё равно зенками наловчатся диктовать свои книжки! Если уж есть в человеке эта мания к писанине, никакими способами ты её из него не вытравишь, - это крест, врождённая патология, - генетически заданная особая примета. И если парень не выдумал всё, чтобы выкрутиться, то мы армянчика на этой слабости, как пить дать, прихватим.
   
   
ГЛАВА 18
   Удобно развалившись на кожаном диване, купленного два дня назад "Мерседеса", на бешеной скорости мчащегося по направлению к Московской кольцевой автодороге, Раэлян в очередной раз набирал номер телефона своей новой знакомой Лоры. Эта девятнадцатилетняя фигуристка Московского цирка на льду была лучшей женщиной, из всех, что Рудик до сих пор знал. Уже пошла вторая неделя, как Раэлян страстно добивался её расположения, но всё, чего он пока добился от этой надменной красотки, так это издевательского прозвища "Мой милый лысик"...
   Наконец с четвёртой попытки в динамике раздались длинные гудки, сменившиеся беспечным щебетанием милого девичьего голосочка.
   - Алло, говорите, я вас слушаю.
   - Здравствуй, девочка моя, это я - Рудольф. Я сейчас лечу по направлению к тебе на скорости сто восемьдесят километров в час, а выйдем на Минку, - пойдём на двести двадцати! Видишь, любимая, как я тебя хочу... видеть.
   - Можешь так не торопиться, "Лысик", у меня пока свои планы; но если так сильно хочешь, то можешь позвонить мне часиков в шесть вечера, а пока я занята.
   Раэлян нахмурился и раздражённым взмахом руки велел своему шофёру прибавить газу, даже не смотря на то, что они ещё не проехали стационарный пост ГАИ при въезде на трассу.
   - С такыми людьми, как я, дэвочка моя, так нэ правильно разговаривать. Со мной дружить надо. А то...
   - А то, что?! - вызывающе зазвенел в динамике бойкий голосок.
   - А то упадёшь случайно на льду, сломаэшъ, нэ дай бог, ножку, куда тогда дэнешъся? А я, хоть и плешивый, как Дед Мороз, но, как и он умею дэлать разные чудеса для таких малэньких хорошеньких дэвочек! Хочешь, я тебя уже завтра пристрою на классную роль в кино?
   С её стороны последовала продолжительная пауза явного недоверия.
   - ... А чем мне придётся за это с Вами расплачиваться?
   Раэлян сладко улыбнулся, словно кот на сметану, но голосу своему придал выражение грустной усталости:
   - Я кое-чего добился на работе за последнюю неделю, но поверишь, мне даже не с кем отметить собственный успех.
   - Намёк поняла; а приставать не будете? - совсем по-детски, так умильно наивно осведоми-лась она, будто в таких намерениях заранее признаются.
   - Клянусь! - самым серьёзным тоном объявил ей Раэлян, и даже поднял правую руку, как это обычно делают свидетели на суде в американских фильмах. Глаза водителя удивлённо смотре-ли на хозяина из зеркала заднего вида, что абсолютно не трогало Раэляна - он весь был захвачен волнительным ощущением того, что райская птичка, наконец-таки, попалась в расставленные им силки!
   
   *
   
   Впервые Раэлян увидел Лорочку на дне рождения у одного своего приятеля. Её платиновые волосы блестели в ярком свете громадных ресторанных люстр, а её тонкое удлинённое лицо напомнило ему фарфор. Рудик немедленно пригласил её на танец. Казалось, она улыбается ему сразу глазами и губами. Рудик был довольно ловким танцором, так что, смог добиться того, чтобы в этот вечер она танцевала только с ним.
   Потом они всей шумной компанией поехали за город. Купальника у девушки не было, и она забежала в реку в нижнем белье; каждый раз, когда она появлялась на поверхности, то казалась даже более чем голой. Рудик чувствовал, что сейчас его хватит удар, если он немедленно её не получит...
   
   *
   
   - Какая красивая лодка! - всплеснула руками девушка, когда они прошли по причалу к ожидающему их мощному Осводовскому катеру.
   Раэлян самодовольно улыбнулся и ответил, что это катер его друга - чиновника Олимпийско-го комитета.
   - Здесь на Химкинском водохранилище мощная база водных видов спорта; при желании мы всегда можем сюда приехать покататься на водных лыжах, пройтись под парусом...
   Катер, набирая скорость, вышел на просторы водохранилища. Атлетичные силуэты троих, оставленных на берегу телохранителей постепенно превратились в крохотные фигурки, пока совсем не слились с фоном берега.
   Через час увлекательной водной прогулки катер подплыл к маленькой пристани у небольшо-го гостевого домика в самой глухой части Пестовского водохранилища.
   - Куда вы меня завезли? - с наигранным испугом, осведомилась девушка.
   Коренастый, почти лысый, в мешковатых брюках и пропотевшей рубашке, ухажёр, казался ей скорее нелепым, чем опасным. Таких мужчинок, молодая уверенная в себе спортсменка и за мужчин то считать не привыкла. Она согласилась поехать с ним только потому, что её очень заинтересовало предложение попробоваться в кино. Да и какая молодая честолюбица могла оставить без внимания такое предложение.
   - Представь себе, моя принцесса, что перед тобой, не деревянное убожество, а родовой замок одинокого рыцаря; и я его скромный хозяин. Прошу, пани!
   Раэлян изобразил приглашающий жест, как ему казалось, в "средневековом стиле". Это получилось у него довольно комично. Девушка от души рассмеялась и кокетливой походкой направилась к дому. Раэлян немного замешкался, чтобы прихватить из катера корзины с продуктами и вином, а также заранее заготовленные дрова для шашлыка.
   Эта стройная девочка с ужимками школьницы, заводила его всё больше и больше. Присло-нившись к дверному косяку их временной обители, Рудик жадным взглядом следил, как она, дурачась, развалилась на широкой двуспальной кровати, изображая полное изнеможение от прогулки. Ему стоило большого труда заставить себя немедленно не броситься на неё.
   Вместо этого, Рудик деловито стал доставать привезённые припасы. Лора же, напевая какую-то модную мелодию, суетилась возле стола, красиво расставляя на нём посуду.
   Исподволь наблюдая за ней оценивающим взглядом, Раэлян решил, что попробует её хорошенько напоить...
   Вообще, он с самого начала предвидел, что для того, чтобы получить своё, ему придётся много и красиво говорить и не в коем случае не форсировать событий, и потому, вёл себя, как опытный обольститель: не настаивал, когда она отказывалась пить с ним вино, но постоянно мастерски распалял её воображение юной романтичной мечтательницы.
   - Сейчас для успешной карьёры в кино вовсе не надо быть профессиональной актрисой, главное, чтобы было модное лицо. Не сочти это за дешёвый комплимент, девочка, но у тебя очень перспективное личико. Завтра я покажу тебя моему приятелю - режиссёру, ему как раз очень нужна героиня на роль журналистки, влюбившейся во французского дипломата. За твой успех, девочка! - он поднял бокал, она заворожённая его словами машинально разделила с ним этот тост.
   - Да, но я никогда не играла, даже в самодеятельности, - с большим сомнением медленно проговорила Лора. - Не знаю, справлюсь ли я? Я думала, вы шутите, а вы значит всё серьёзно. Но ведь я не актриса!
   - Ну, актриса не актриса, а попробовать надо. И потом тут особо ничего и уметь не надо. Главное, ничего не бойся и будь естественной, - будь самой собой.
   - А что мне надеть на кинопробу? - растерянно спросила она.
   - Да откуда я знаю! - Рудик сделал вид, что немного рассердился. На самом же деле он был очень доволен собой, так как видел, что от растерянности и страха перед обрушившейся на неё неожиданной удачей девчонка стала часто прикладываться к бокалу с вином. - Надень что-нибудь сексуальное и не забудь про красивое бельё, там будут оценивать и твою фигуру. Кстати, если хочешь, я могу тебе кое-что присоветовать по этому поводу.
   - По какому поводу? - сразу насторожилась Лора.
   - Я читал сценарий, там есть одна сцена... в парижском отеле, где по ходу сюжета твоя героиня должна раздеться - ровным голосом рассказывал Рудик. - Надеюсь, ты не имеешь ничего против поездки в Париж?
   - Ты не шутишь, Лысик? - тихим счастливым смехом засмеялась Лора. - О, да я обожаю Париж! Мы там были на гастролях. Конечно, я согласна! Это будет чудесно. Я буду сниматься в настоящем кино, да ещё в Париже! Гулять по бульварам, разговаривать с художниками на гранитных набережных, кормить голубей на площадях... Послушай, - вдруг с озабоченным видом спохватилась она, - а меня завтра правда утвердят, ты это точно знаешь? Ты действи-тельно уверен, что я подойду твоему знакомому?
   - Думаю, да, - с прекрасно слышимым в голосе некоторым сомнением, пожал плечами Раэлян. - Я же сказал, что у тебя очень интересное лицо, и фигура спортивная... уверен, что без изъянов...Пускай только попробует мне отказать, знаешь, что я с ним тогда сдэлаю?!
   - Ну уж нет, я до завтра ждать не могу. Да я свихнусь от ожидания. Ты должен мне сейчас всё честно сказать, ведь ты же опытен в таких делах!
   С этими словами девчонка энергично стала стягивать через голову блузку. Осталась она в одних беленьких трусиках и бюстике.
   Раэлян почувствовал энергичное шевеление плоти в своих штанах, и ещё он чувствовал, что вот-вот кончит от одного только вида этого совершенного невинного тела, точёных длинных ног. Впрочем, он был слишком хитёр и порочен, чтобы уметь до поры скрывать свои подлин-ные чувства. Перекатывая в пальцах тонкую ножку хрустального фужера, Рудик делал вид, что оценивает её прелести взглядом серьёзного профессионала, и только лёгкий южный акцент мог бы выдать еле сдерживаемое нетерпение.
   - Хм, нэ плохо, повэрнысь-ка, так...тэперъ пройдысъ туда, тэперь ко мне...
   - Ну, как?
   Раэлян ещё не успел полностью переварить увиденное. На секунду крепко задумавшись, он сделал сдержанный комплимент её стройным ножкам. Потом пустился в сложные рассуждения относительно её перспектив и особенностей съёмочного процесса. Одним словом, ему основа-тельно удалось запудрить ей мозги, так что она, забыв одеться, широко распахнутыми глазами внимала его мудреной речи, и с благодарным кивком головы принимала от него очередной бокал...
   
   *
   
   - Тебе крупно повезло, что первым у тебя стал опытный мужчина - пресыщенный и потому расположенный к покровительственной иронии, "по-отечески" утешал её Раэлян. Лора лежала с ним рядом на диване, отвернувшись к стене. Ей было стыдно. Первый раз в жизни она встрети-лась с мужчиной из одной голой выгоды и ещё потому, что её очень попросили, - приятель рассказал ей о Раэляне, как о очень могущественном человеке из мира кино, и попросил завести с ним полезное знакомство на перспективу, - и сразу влипла в неприятность. Да нет, неприят-ностью случившееся назвать было нельзя, ведь это была настоящая катастрофа; совсем не так она себе представляла то, как это у неё будет в первый раз.
   "- Ах, как же скверно!" - её сильно мутило, было ужасно стыдно показаться перед этим волосатым мужиком голой, в запекшийся крови. А всё этот знакомый администратор, который задурил ей голову призрачными перспективами. Теперь, когда Лысик получил от неё всё, что хотел, он наверняка легко забудет все свои недавние обещания помочь ей получить роль. И почему Лысик? Он не так уж безобиден и мил, скорее даже слишком искушён в разводе таких наивных дурочек, как она. Светская болтовня про кино, поощрительные улыбки, благожела-тельные тосты в честь будущей "Звезды экрана"... И вот она перепачканная в собственной крови и с ужасной тяжестью в желудке лежит с ним под одним одеялом, содрогаясь от мысли, что ему вдруг приспичит овладеть ею вновь. Ах, как же много она выпила! Никогда за все свои прошлые гастроли, а их уже было немало, она столько не пила; она вообще раньше держалась в стороне от постоянных искушений разъездной жизни в компании молодых и беспечных коллег-артистов, ведь спорт приучил её к разумному аскетизму вопреки всем соблазнам...
   Даже жутко было себе представить какая горючая смесь из красного вина, шампанского, вермута, рома, сейчас булькала в её нежном желудке. За все её девятнадцать неполных лет ей ещё никогда не было так плохо. Сейчас Лора была бы рада даже умереть, чем так мучатся: чувствовать рядом это жирное, потное, волосатое тело; и знать, что он так запросто взял у неё самое ценное, предназначенное прекрасному принцу из заветных грёз. Её тошнило, трясло, как в лихорадке, голова раскалывалась от пульсирующей боли. Сил хватило лишь на то, чтобы кое-как одевшись, выскользнуть из двери на свежий воздух. На туманном берегу реки её начало мучительно рвать...
   Только к утру девушка немного пришла в себя. Вялое предложение удовлетворённого Раэляна, отвезти её на обещанные кинопробы она твёрдо отклонила, к его явному удовольст-вию: " - Ну какие могут быть кинопробы в таком видике". Полученный ею урок собственной глупости, должен был надолго отбить в ней вкус к подобным приключениям...
   
   *
   
   - Девочка-целочка, это превосходная наживка - сдержанно нахваливал себя отставной подполковник КГБ Разводов. За годы службы в комитете он чётко усвоил главное правило карьерного роста, согласно которому обязательно надо высвечивать перед руководством собственные успехи и старательно затенять просчёты. "Скромность, - это самый верный способ остаться незамеченным и обойдённым".
   Следуя этой аксиоме, его теперешний начальник обязательно должен был узнать, какой мозговитый и профессиональный человек у него служит.
   - Самым сложным было свести их вместе; она ведь не шлюха, да и он тонкий ценитель, - на любую не клюнет (как заядлый рыбак чекист неосознанно вставлял в свою речь любые сердцу словечки). Пришлось проталкивать ей серьёзную "дезу" про этого Рудика, но в результате она всё-таки повелась! Кино ведь, это такой магнит перед которым не одна девчонка не устоит!
   - Конечно, - благосклонно кивнув, похвалил его Князь. В этой сдержанной похвале был такой безбрежный размах открывающихся возможностей для скорого обогащения, что у скромного подполковника даже перехватило дыхание, и от переизбытка нахлынувших на него чувств, он чуть не взял под козырёк, но вовремя спохватился, вспомнив, кто он теперь и у кого служит.
   Операцию они готовили несколько недель. Для оставшегося не удел со скромной пенсией отставника, это было первое реальное дело, которым он мог себя зарекомендовать, так что подполковник очень старался. Разводову указал на девочку один из его бывших информаторов - концертмейстер балета на льду. Это был его старый проверенный кадр, который прекрасно разбирался в женщинах, и в прошлом не раз поставлял ему для работы по иностранным дипломатам и военным атташе хорошеньких спортивных девочек. Эта Лора также полностью отвечала самым строгим стандартам: была свежа и невинна, бойка и любознательна, и главное - готова к рисковым приключениям ради продолжения карьеры.
   Пока Раэлян мчался на встречу с подставленной ему девочкой, предвкушая и волнуясь, Разводов собрал своих людей в номере гостиницы "Москва". Теперь он давал им последние инструкции:
   - Группа Тихонова нейтрализует его охрану. Запомните, вы гимнасты - друзья нашего "обманутого жениха"; смотрите, не обнаружьте свою спецподготовку. Теперь ты, - Разводов обратился к специально выписанному им из Твери штатному КГБ-исткому хулигану Васе Кучугову, - бей его от души, по-пролетарски, но запомни - без увечий. Меня интересует портативный компьютер. В запале ревности швыряй вещи с балкона, в том числе сбрось и ноутбук - этажом ниже специально для него будет натянут тент-ловушка... Больше мата, тщательно продумайте свой прикид; через час собираемся в точке ожидания.
   
   *
   
   Прислушиваясь к происходящему в квартире через микрофон, спрятанный на одежде оперативника, идущего первым, подполковник удовлетворённо кивал головой. Годами создаваемая им команда работала как единый механизм: каждый исполнитель отлично знал свою роль и отведённый ему манёвр. Первым в квартиру позвонил "жених". Он сразу стал громко кричать и ругаться на "здешнего жирдяя, обманом натянувшего его невесту". "Жених" пытался прорваться внутрь квартиры, но естественно, что охрана не позволила ему этого сделать. Как и ожидалось, телохранители Раэляна хорошенько накостыляли обманутому "Ромэо", после чего с весёлыми напутствиями спустили его с лестницы. На этом первая стадия операции была завершена.
   Через сорок минут затишья с улицы вновь явился избитый "жених", на этот раз с "группой поддержки". Его друзья были одеты в спортивные костюмы с символикой спортивного общества "Трудовые резервы". Первым в дверь опять позвонил "жених". Ничего не подозре-вающие телохранители открыли ему дверь, чтобы добавить тумаков, и тут на них налетели вызванные на подмогу "резервы". Охрана была сбита. И тут пришёл черёд Раэляна. В этот момент он принимал ванну с ароматной пеной, и ничего не ведал не о первом визите глубоко оскорблённого им молодого "гимнаста", не о том, что теперь тот явился вновь с подкреплением по его душу.
   - Вот ты где, нехороший человек! Се-е-е-йчас я с тобой за всё рассчитаюсь! - примерно такими были первые слова ворвавшегося в ванную комнату темнолицего головореза в разо-рванном спортивном костюме. А потому "примерно", что привести здесь дословно сказанное им, просто не представляется возможным, чисто по цензурным соображениям. В дальнейшем многие реплики будут приводиться так же в преобразованном до приемлемого виде.
   - Что происходит?! - завопил Раэлян, когда на него набросился незнакомый оборванец, и стал ожесточённо дубасить пудовыми кулачищами и топить в пене. Потом подоспели ещё какие-то люди, и не позволили оборванцу сразу его утопить. Вместо этого мокрого и голого Раэляна вытащили в комнату и стали сообща мордовать и пинать ногами под дружный хохот. Попутно ему доходчиво, в очень красочных выражениях объясняли, за что именно его так чихвостят. Это была кара, которую он никак не ожидал. Крепкие молодцы в спортивных костюмах, забавляясь, гоняли голого продюсера по комнате, и при этом успевали увлечённо крушить предметы окружающей обстановки. Они крушили ударами ног антикварную мебель, выкиды-вали с балкона дорогую технику. Когда один из налётчиков, весело размахнувшись, отправил полетать его супердорогой портативный компьютер, Раэлян, аж застонал, словно от полученно-го им особенно болезненного удара. Потом наступил момент, когда товарищи обиженного жениха, посчитав, что справедливость восторжествовала и с коварного обольстителя довольно, стали дружески удерживать разгорячённого друга:
   - Послушай, Петро, да хватит с него. Пошли, а то сейчас менты понаедут.
   И действительно, вскоре на пороге квартиры замелькали красные околыши милицейских фуражек. И тут Рудик едва не потерял сознание от боли и острого чувства жалости к самому себе - голому, мокрому в ссадинах и синяках, сидящему посреди разгромленной квартиры. От переизбытка чувств он закрыл лицо ладонями и затрясся в рыданиях.
   
   *
   
   Происходящее в гостиничном номере напоминало обстановку в раздевалке футбольной команды, только что выигравшей важную финальную встречу. Разводов и исполнитель главной роли жениха - Вася Кучугов, проливая шампанское на пол, разливали его по протягиваемым со всех сторон пластиковым стаканчикам остальных участников операции. Все они, ещё разгоря-чённые свежими эмоциями, громко, наперебой делились друг с другом впечатлениями, хохотали и поздравляли друг друга. Потом, словно генерал на место недавнего боя, в сопрово-ждении свиты явился сам Князь. Пожимая каждому руку, он вглядывался в лица людей, и словно боевые ордена вручал всем премиальные конверты. Человек из его свиты уже взял небрежно брошенный в прихожей электронный трофей...
ГЛАВА 19
   В компьютере Раэляна не оказалось ничего компрометирующего его хозяина... Как только это выяснилось, Вадим и пискнуть не успел, как на него набросились разгневанные воры и начали энергично его убивать. Всё это происходило в самом центре Москвы за тонированными стёклами лимузина, двигающего в плотном автомобильном потоке.
   Больше остальных лютовал приближённый друг Князя, который до этого дважды спасал Михееву жизнь. Он чувствовал себя серьёзно скомпрометированным в глазах авторитета и вкладывал всю свою ненависть в энергично работающие кулаки.
   - Крыса вонючая, задавлю!!! Где общак, падло?!... Воров хотел набарать, крысятина! Да за такое очко порвать мало!!!
   Сидящий слева от Вадима человек энергично схватил его за грудки и рванул сперва на себя, а потом вниз, да так, что Вадим оказался под ногами у двух крепких мужиков. Они немедленно стали топтать его ботинками, при этом жутко матерясь. Даже водитель и сидящий справа от него на переднем сиденье пассажир постоянно оборачивались назад, чтобы внести свою лепту в праведное дело расправы над "крысой". Вадим ощутил, как внутри его тела что-то разорвалось, удары уже не воспринимались столь болезненно, пока сознание не стало меркнуть.
   
   *
   
   Вновь он себя обнаружил лежащим на носилках, невдалеке от двух искорёженных автомоби-лей. Проходящий мимо человек в экипировке спасателя нес в руках Его ноутбук только что извлечённый из разбившейся в лобовом столкновении иномарки.
   - Это мой - собрав остатки сил, прохрипел Михеев.
   - Да не волнуйся ты так, брат; на... - спасатель ободряюще подмигнул единственному уцелевшему в страшном ДТП счастливчику и аккуратно пристроил компьютер ему на живот. Тут же подошли, куда-то отлучавшиеся санитары, и, подняв носилки, задвинули их в автомо-биль "Скорой помощи". Над головой Вадима запела свою тревожную песнь сирена, он почув-ствовал, как машина неторопливо разворачивается, словно готовясь к старту в гонке на перегонки с самой смертью.
   
   *
   
   В заранее обусловленном доме отдыха на Клязьминском водохранилище Разводов встретился с заведующим травматологией Института Склифосовского.
   Пройдя в снятый номер, обставленный в духе посткоммунизма, они расположились в видавших виды креслах с проваленными спинками.
   Хирург нервно раскурил сигарету, время от времени косясь в распахнутое окно. Перехватив его взгляд, чекист успокаивающе произнёс:
   - Да не волнуйся ты, Сашь, мои ребята там для порядка ошиваются. Если тебе это неприятно, то я сейчас велю им очистить пейзаж.
   Врач сделал знак, что всё в порядке, и он готов спокойно обсудить то дело, ради которого старый приятель из органов вытащил его сюда на природу.
   - Мне неприятно тебя просить об этом, - отставной подполковник поднялся с неудобного кресла, зашагал по растоптанной ковровой дорожке, и остановился, залюбовавшись открыв-шимся видом. Теперь он стоял спиной к собеседнику, заложив руки за спину. - Мы не первый год знаем друг друга; раньше я тебя ни о чём подобном не просил. Но сейчас у тебя в отделе-нии лежит человек, который очень неправильно обошёлся с моими друзьями... Короче, мне надо забрать у тебя парня по фамилии Михеев, и обязательно сделать это абсолютно "стериль-но".
   - Не вижу проблемы, Пётр Вельяминович - сделал вид, что удивился доктор. - Приезжайте и забирайте... Не понимаю... Раньше вы действовали в таких случаях предельно чётко - просто приезжали со своими мальчиками и переоформляли человека на себя. В вашем департаменте серьёзные перемены?
   - Ты действительно меня не понял - раздражённо повёл плечами чекист. - Я хочу, чтобы ты забыл, что этот человек вообще когда-то у тебя был; никаких упоминаний о нём не должно остаться в ваших сводках. Теперь понятно, док?
   А-а, - грустно протянул врач и застенчиво отвёл глаза в сторону. - Меня ведь проверяют, не знаю-не знаю...
   - Сколько?
   - Его ведь не я принимал... потом, он, кажется, неделю в реанимации пробыл - уклончиво ответил хирург.
   - Сашь, ты ведь меня знаешь, - перешёл на задушевный тон чекист, - я дружить умею, но и обид не прощаю. Вспомни, как я от твоей Надьки всех её дружков-наркоманов разом отвадил. Что, теперь, поди, за версту обходят её бывшие приятели, - те, что сразу не сели по моей протекции?... А про молодую девушку, - ту, которая в прошлом месяце у тебя прямо на столе померла, тебе напомнить? Что же ты Саша, - сукин ты сын, "косой" оперируешь. Она ведь была аллергиком, а ты её сразу резать. А ведь существует стандартная, узаконенная схема опроса больного при поступлении. Ты ведь профессионал, Сашёк, и прекрасно знаешь, что аллергия на средства наркоза и их производные - вещь вполне обычная.
   - Давайте не будем спешить, Пётр Вельяминович; я же не сказал нет. Я за три дня всё подготовлю: поработаю с бумажками, поговорю с людьми...
   - Ну вот и договорились. Спасибо тебе большое, Сашь. Ты меня очень выручил по старой дружбе. Если будут какие проблемы, всегда обращайся, обязательно помогу.
   Прощаясь, чекист положил на тумбочку, перед смущённым хирургом конверт с его гонора-ром.
   
   *
   
   Чуть слышно гудели прикроватные медицинские аппараты. Под их ровный негромкий гул хорошо думалось. Вадиму даже казалось, что наступи сейчас полная тишина, и не будет уже так спокойно и уверенно на душе. Такое бывает на войне, когда привыкшее к постоянной канонаде ухо окопника, испытывает просто физическую боль от вдруг наступившей тишины.
   Позавчера Вадим с какой-то стати был переведён из четырёхместной общей палаты в этот больничный люкс. Другой бы на его месте обрадовался и уж точно загордился: ещё бы, лежит один, как генерал какой-нибудь - и аппаратура у него в "апартаментах" первоклассная и от сестричек уход особый. Но Вадима эта повышенная забота только настораживала. В его положение любое внимание, есть верный признак опасности.
   После недавней операции очень болел левый бок, - там под марлевой повязкой был свежий шов. В таком подраненном состоянии он был практически беззащитен перед любой угрозой.
   Михеев устало закрыл глаза: "Чёрт подери, быстро они меня нашли. Сейчас зайдёт неслышно один или двое, и пока первый будет удавливать предусмотрительно захваченной подушкой, второй будет держать мои ноги... или просто застрелят через глушак, даже не заходя в палату, и осторожно прикроют за собой дверь"
   Вадим скосил глаза на лежащую рядом на стуле, раскрытую "книжку" ноутбука. Совершенно случайно обнаруженная там вчера важная информация, вряд ли теперь могла отсрочить или избавить его от смертного приговора. Кто его теперь будет слушать, после того, как он уже раз обманул ожидания серьёзных людей.
   В палату заглянул знакомый молодой врач. Кажется, именно он его оперировал, и теперь регулярно навещал, узнавал как у Михеева дела. Приветливо улыбнувшись, и, осмотрев, в каком состоянии повязка, доктор деловито, держа постоянно руки в карманах халата, известил Вадима, что скоро его отвезут в другой корпус для проведения исследования на томографе.
   - Ваше лёгкое сотрясение в будущем может обернуться большими проблемами. Так что, лучше подстраховаться сразу.
   - А где этот томограф находится?
   - В неврологии, - вновь дружелюбно улыбнувшись, ответил врач. Он ещё с полминуты постоял у спинки его кровати, покачиваясь на каблуках, но вскоре вспомнил о важном деле и быстро вышел из палаты.
   
   *
   
   Когда за ним пришли, Вадим уже знал, что эти люди в халатах санитаров не имеют никакого отношения к медицине. Под мышкой у одного "медбрата" даже угадывалась, плохо скрытая кобура пистолета. Нельзя сказать, чтобы Вадим покорился своей судьбе, но и покинуть послеоперационную палату в его нынешнем состоянии был готов, только получив полное подтверждение своим догадкам. Что ж, теперь у него были все доказательства. Раньше Вадим, глядя на больничный забор и оживлённую улицу за ним, лишь отвлечённо размышлял о возможности визита оттуда, - извне, по его душу. При этом в глубине души он надеялся, что это произойдёт не раньше, чем он оправиться, и будет готов к активному сопротивлению. И вот теперь эти самые "пришельцы" нагло среди бела дня увозили его - ещё очень слабого на больничной каталке. В той среде, откуда они были посланы за ним, существует несколько преступлений, кара за которые обязательно должна быть чрезвычайно жестокой, - чтобы другим не повадно было, и, пожалуй, самым тяжким всегда считалась кража общаковских денег. Ведь средства, собираемые буквально по всему свету, - повсюду, где пустил свои корни отечественный криминал: "на грев" отдельных "хат" и целых зон, почитаются у блатных, как священные. И решиться посягнуть на них, мог только такой отморозок, как Раэлян. Впрочем, отвечать за всё видимо всё же придётся Вадиму...
   
   *
   
   "Санитары" молча катили тележку с Михеевым по больничному парку в направлении одноэтажного здания кухни. Вадим жадно вдыхал уличный воздух и решал, в какой момент ему использовать свой последний шанс на спасение. Компьютер он предусмотрительно прихватил с собой, так как уже знал наверняка, что не вернётся обратно в палату.
   У административного корпуса они остановились, чего-то ожидая. "Санитары" достали сигареты, зажигалки; закурили. Мозг напряжённо анализировал информацию, и пытался угадать. Из-за угла здания появился синий микроавтобус с белой надписью по борту "Продук-ты". "Санитары" среагировали на его приближение так, что у Михеева не осталось никаких сомнений, что именно на этой продуктовой доставке его и собираются вывезти с территории больницы. Он быстро огляделся. Вокруг не души, только толстый сытый котяра, перевалива-ясь, бредёт от пищеблока вглубь парка. Вдруг сзади него скрипнула дверь. Кто-то вышел на крыльцо кухни. Вадим обернулся и приветливым голосом назвал вышедшего покурить мужика первым, пришедшим ему на ум именем.
   Солнце клонилось к закату, и мужик на крыльце воспринимал громко обратившегося к нему человека в виде чёрного слепого силуэта.
   - Лёха... Фещенко...Ты, что ли, козлятина такая? - щурясь, отозвался мужик.
   "Санитары" заволновались, и немного подались в его сторону, заслоняя живым щитом человека на тележке. Вадим резко соскочил с каталки, и подраненным зверем заковылял по направлению к лечебному корпусу. Машинально он отметил острую боль в боку и с тревогой подумал, что свежий шов наверняка не выдержит даже кратковременного спринта, и разойдёт-ся.
   Он бежал по дорожке и слышал, как его настигают. В голове мелькало: "Размечтался! Подрезанным от здоровых быков удрать. Сейчас! Сейчас этот цирк закончиться!"
   Метров через сто пятьдесят он миновал заросшую плюшем беседку и обнаружил скрытую за ней группу врачих или медсестёр, неторопливо прогуливающихся ему навстречу по парковой дорожке; тут же какой-то полный супермен в старом тренировочном костюме делал разминку у скамейки.
   - Помогите! Убивают! - закричал Вадим.
   Женщины буквально остолбенели от такого явления, и расступились, давая ему дорогу. Физкультурник так же перестал ритмично размахивать руками и ногами, и удивлённо уставил-ся на Михеева.
   И тут же беглеца настигли фальшивые санитары. Даже присутствие свидетелей не смущало их. Наверное, парни считали свою работу почти выполненной, и отбросили за ненадобностью всякую маскировку. А зачем? Нужный человек был в снова их руках и машина тоже поблизо-сти. Сбив Вадима с ног, бандиты стали выкручивать ему руки, потом подняли и быстро повели к ожидающему "УАЗику".
   - Прекратите безобразие, шпана! Здесь же больница! - попытался повозмущаться физкуль-турник. Он был очень смелым человеком, так как не ограничился одними словами, а направил-ся на выручку человеку в больничной пижаме. Вадим поразился невиданной отваге этого немолодого и далеко не атлетичного мужчины, посмевшего бросить вызов четверым мордово-ротам. Впрочем, стоило тому только увидеть обнажённый пистолет, как его благородный порыв сразу иссяк. Он так и продолжал понуро стоять, провожая их беспомощным взглядом. Что касается врачих, то вначале они просто наблюдали, от греха подальше не вмешиваясь, когда же в руках одного из мужчин появилось оружие, перепуганные женщины немедленно обратились в бегство. Сейчас их белые спины мелькали уже далеко за деревьями.
   
   *
   
   Вадима затолкали в тёмный кузов "УАЗа", трое его похитителей запрыгнули следом, а один сел в кабину. Всё это время шофёр синего фургончика не глушил двигатель, и стоило только старшему группы захвата захлопнуть за собой дверцу, как машина немедленно тронулась в путь.
   Вадим слышал, как они беспрепятственно выехали за больничную территорию, и открываю-щий им ворота сторож интересовался у водителя насчёт покурить. Через некоторое время тряски в абсолютной темноте один из спутников Вадима щёлкнул выключателем, и вспыхнув-шая лампочка высветила суровые лица сидящих напротив Вадима мужчин. В настоящий момент у него не могло быть другого занятия, кроме как в упор изучать эти далеко не святые лики, причудливо освящённые слабым боковым светом. У того, что сидел прямо напротив Михеева, были выпирающие, сильно развитые надбровные дуги, что в сочетании с низким лбом, горилльей челюстью и скошенным подбородком создавало ощущение дикой силы и умственной примитивности. Впрочем, быть может такое впечатление от его внешности создавалось плохим освещением, ведь как оператор Вадим, конечно же знал, какую пакость может сотворить с лицом неправильно выставленный свет. Но сейчас ему позарез нужно было поверить, что перед ним действительно патологическая рожа из учебника знаменитого психо-лога-физиономиста Ламброзо.
   - Ты ведь не такой, каким кажешься, верно, приятель? - неожиданно с надеждой в голосе осведомился у сидящего напротив бандита Вадим. При этом он смотрел ему прямо в тёмные впадины глаз.
   - А каким я кажусь? - опешив, и даже переглянувшись с напарниками, спросил тот.
   - Неандертальцем с кулаками заместо мозгов.
   - Да...ты...знаешь что...да я...тебя!...
   Фургон круто повернул, и люди в кузове покачнулись. Инстинктивно они стали искать руками, за что бы схватиться, чтобы как-то стабилизировать своё положение. И только очень обидно задетый Михеевым бандит использовал этот момент, чтобы мгновенно ужалить. Обычно так поступают рассерженные змеи: всегда используют неожиданный разбаланс противника, чтобы атаковать. В его вскинутой руке возник пистолет и через секунду хлопнул выстрел.
   Только этой секундной задержке Вадим был обязан своим чудесным спасением от мгновен-ной гибели, и ещё тем, что произошло в этот сжатый отрезок времени.
   - Паштет, стой! - заорал на напарника другой бандит и успел сильно ударить ногой по кисти, сжимающей рукоятку "Браунинга", прежде, чем тот дёрнулся в выстреле. От удара дуло ушло резко в сторону и выплюнуло пулю прямо в лицо третьего бандита. Этот третий так и умер с изумлённым выражением глаз, между которыми появилась аккуратная чёрная дырочка с тонкой розовой струйкой сбегающей на его нос.
   Чмо, бля, за-мо-очу!!! - неслось из перекошенного рта "неандертальца", заходящегося в истерике от пролитой по ошибке крови своего. Ещё он так истошно голосил и потому, что словесно обгадивший его фраер, казавшийся таким бледным заморышем, вдруг быстро нагнулся к нему и чем-то очень больно обжёг. Ещё с полминуты умирающий бандит пытался побороть внезапно охватившую его тело страшную слабость, что бы, наконец, застрелить обидчика. Бедняга, - он так и не понял, что раскалённое прикосновение было вовсе не ожогом, а смертельным тычком тускло блеснувшей в полумраке вязальной спицы, остро заточенной о перекладину кроватной спинки. Этим нехитрым оружием Вадим обзавёлся с неделю назад, стянув спицу у зашедшей к нему прибраться бабули-уборщицы. Намывая пол в его палате, бабушка положила своё рукоделие на прикроватную тумбочку; Вадиму сразу приглянулись крепкие и длинные металлические спицы. Как профессионал, прошедший отличную школу убийств, он умел делать оружие из любого подручного материала. Как профессионал, он почти точно нанёс единственный смертельный удар. Длинное тонкое жало лишь слегка царапнуло ребро и пронзило сердце, на синей рубашке убитого расплывалось вишнёвого цвета пятно.
   Последнего оставшегося в живых бандита Вадиму убивать не пришлось, - тот в панике выбросился на полном ходу из машины. Сам Вадим прыгать не хотел; его, ещё не оправивше-муся после операции телу было это абсолютно противопоказано. Поэтому он просто восполь-зовался пистолетом одного из убитых и методично проделал ряд из пяти пулевых отверстий на стенке кабины. Он был уверен, что его выстрелы попали в цель, и приготовился к тому, что должно было последовать вслед за этим, но машина никуда не врезалась и не опрокинулась, а, лишившись управления, проехала ещё какой-то путь по инерции, и просто остановилась.
   Вадим спрыгнул на асфальт. Ему повезло, всё случилось на почти пустынной улочке, лишь вдали во все лопатки улепётывал выпрыгнувший на ходу бандит. Вадим подошёл к кабине со стороны сиденья для пассажира и рванул дверь. Тут же ему на руки вывалилось тяжёлое тело ещё живого "криминального лейтенанта". Бандит был высок ростом, и потому пуля, предназна-ченная в голову, попала ему в шею. Раненый тяжело хрипел, а на губах его пузырилась кровь. Боевой угар сменился в победителе жалостью к человеку, испытывающему сильные страдания. Пристроив беспомощное тело к колесу, Вадим отправился на поиски телефона, намереваясь вызвать неотложку. Телефонной будки поблизости не было, и он решил зайти в подъезд жилого дома. Вадим последовательно обзвонил все квартиры первых трёх этажей, но ему никто не открывал. Люди за дверями: или просто молчали, опасливо рассматривая через глазки возбуж-дённого человека в больничной одежде; или же вежливо интересовались, что ему надо, обещали сами позвонить по "03", но к себе не впускали. Уж больно он был похож на опасного больного, сбежавшего из специализированной лечебницы. Вадим уже ругал себя за дурацкую порядочность: получалось, что он медлил с собственным спасением из-за человека, который всего лишь поплатился за своё злое намерение в отношении него. И, тем не менее, просто так уйти, не удостоверившись, что беспомощному человеку будет оказана помощь, Вадим не мог. Оказывается, вовсе он и не стал тем самым "интеллигентным убийцей", каким когда-то себя посчитал. Не выработалось в нём это самое необходимое отчуждение по отношению к страда-ниям врага, которое отличает профессионала от убийцы по стечению обстоятельств.
   Наконец какой-то помятый субъект с сильным запахом перегара изо рта впустил Вадима к себе в квартиру. За то время, что Вадим разговаривал с диспетчером "Скорой помощи", хозяин обшарпанной квартиры успел налить гостю стакан, и терпеливо ожидал, когда тот закончит разговаривать по телефону и уважит его. Вадим положил трубку и без препирательств выпил. Сейчас ему даже был показан такой допинг. Дело было сделано, и совесть его была чиста. Освободившись от заботы об умирающем, Вадим огляделся. Хозяин, попросив гостя не уходить, отправился за новой бутылкой. Такое доверие вроде бы обязывало к ответной порядочности, но ситуация оправдывала небольшое отклонения от морали. Вадим быстро переоделся в то первое, что обнаружил в единственном шкафу, сдёрнул давно не стиранную балониевую куртку в прихожей. На улицу он вышел, имея вид затрапезный, зато, не пугая редких прохожих своей больничной шкурой.
   Уже пройдя с полквартала, Михеев вдруг был остановлен мыслью об оставленном в машине ноутбуке. Вадим опрометью бросился назад. Скорая помощь ещё не подъехала, но надо было всё делать очень быстро, так как диспетчер службы "03" обязан был по инструкции продубли-ровать отправку своего экипажа на огнестрел, сообщением в ближайшее к месту отделение милиции.
   Вадим быстро нашёл компьютер, и, уходя, немного задержался возле раненого. Тот корчился от боли, но, несмотря на это, нашёл в себе силы попытаться ударить присевшего перед ним на корточках Михеева. Вадим отстранился от немощного кулака и грустно улыбнулся, - вот она цена его гнилому интеллигентному гуманизму. Даже умирая, этот человек пытается его лягнуть.
   - Ты сука - с усилием произнесли посиневшие губы. - Я тебя кончу...когда...
   Вадим вздохнул и поднялся. Он видел, что этот человек отвечает за свои слова, и оставлять его в живых было крайне легкомысленным поступком. Между тем в кармане его "обновы" лежал пистолет с почти полной обоймой, и с его помощью можно было легко исправить допущенную ошибку. Вадим немного поколебался, но оружия так и не извлёк, а быстро побежал вглубь дворов.
ГЛАВА 20
   Хотя в старом сарае, прежнее назначение которого он так и не понял, имелось под крышей узкое оконце-бойница, через которое проникал узкий пыльный луч дневного света, Вадима не покидало ощущение, что уже несколько дней подряд длится одна затянувшаяся ночь. Дело в том, что он принципиально не показывал отсюда носа, чтобы не привлечь чьего-нибудь внимания. После того, как в ночной электричке на Вадима напали агрессивные подростки, вооружённые цепями и обрезками труб, он, наконец, до конца осознал, что заокеанскому авторитету, каким-то образом удалось поднять по тревоге на поиски "Крысы", то есть его, многочисленную армию столичных и подмосковных преступников: как серьёзных бандитов из организованных группировок, так и разрозненные молодёжные группки "бакланов". В возмож-ность такой поразительной способности управлять, вроде бы абсолютно анархичной средой разношёрстных урок, поверить было трудно, но факты вещь упрямая, - уж больно целенаправ-ленно набросились на Вадима эти подросшие волчата, словно искали именно его, а, найдя, уж очень старались заслужить обещанное за его голову щедрое вознаграждение. Если бы в кармане Вадима не лежал пистолет, ни за что бы ему ни вырваться из плотного кольца, в которое его сразу же взяли...
   
   *
   
   Вечером третьего дня голод пересилил страх, и Вадим затравленным зверем выглянул из своего убежища. Почти сразу позади заброшенного сарая начинался лес, в который всегда можно было нырнуть в случае чего. Впереди же, почти на самом горизонте синеватым вытяну-тым пятном раскинулось какое-то село или посёлок. Там можно было при определённом везение достать еду и медикаменты. Вадим уже давно не менял повязку и очень боялся, что под марлевым тампоном началось нагноение. Это было бы для него началом конца, так как охотники должны поджидать его в первую очередь именно на фельдшерских пунктах, в аптеках и прочих медицинских учреждениях.
   "Интересно, что этот Князь должен теперь думать про меня, где-то бегающего от него со свежей хирургической раной? Может, навоображал себе, что я подыхаю от начавшегося сепсиса в лесу, - в бреду и лихорадке от "Антонова огня", да ещё от ужаса перед ним, таким всемогущим? А может, объявил свой "Всесоюзный розыск" и через проплаченных ментов ждёт информацию, что я выполз из своей норы за жрачкой? Вот тогда он меня цап-царап!".
   
   *
   
   Разговор Князя с его московским агентом происходил на повышенных тонах. Авторитета злила новая манера недавней мелкой сошки ставить себя вровень с ним - некоронованным королём русской воровской Америки. Возомнившего себя крупной фигурой блатного звали Сержем, погонялом он имел гордое прозвище "Балтика", так как карьеру свою начал ещё во время военной службы на флоте, взяв по-первости полтора года дисбата за какую-то поножов-щину. Теперь в вальяжном джентльмене с обязательным кис-кисом в вырезе малинового клубного пиджака просто невозможно было себе вообразить драчливого матроса с крейсера.
   - Я тебе уже сказал, - отбросив приличные манеры, цедил сквозь зубы Князь, - скажи казна-чею, что нужно дополнительно собрать "ловэ" для нашей братвы. "Там" тоже тюрьмы грева требуют.
   - А я слышал, что в Штатах вообще лафа на кичи париться: "хаты" там будто бы все с кондёрами и телевизорами, на две шконки, не больше; качалки, бассейны. И "отрицаловки" там, будто вовсе нет, так как Кум с каждым зэка вежливо о жизни беседует и только "на "Сэр"" обращается... Не то, что здесь в России; у нас то всё по старому осталось. И "греть" братву даже лучше надо, чем при Совдепии.
   - Больно много ты базлать стал, Серж. Может за "шерстяного" меня стал держать или за "апельсина"? - не считая необходимым скрывать подразумевающуюся угрозу, осведомился Князь. А вообще-то, его немало настораживала раскованная болтливость человека, который начинал у него простым водилой и особым красноречием прежде никогда не блистал.
   Но сам "Балтика" чувствовал себя фигурой солидной и неприкосновенной. Последние полтора года он отвечал за "воровскую кассу", и потому говорил с поменявшим прописку вором без опаски, легко и на равных. А говорил он то, что его просили сказать американцу московские кореша. Дело в том, что, уехав их страны, Князь постепенно утратил былой авторитет на родине, и поднявшиеся в последние годы новые паханы, отныне не желали собирать ему дань. Пропавший общак был отличным предлогом усомниться в прежнем авторитете Князя, и таким образом лишить его поддержки из Москвы.
   - Мы тебе по закону общак собрали, и не наша вина, что ты эти деньги пробздел, уж извини. Лови "крысу", устраивай ей "пресс-хату", потроши, как хочешь, а мы по новой сбор объявлять не будем. Братва уже и так ропщет, что вынуждена немалые "филки" непонятно за что и кому собирать.
   - А ты не боишься "Балтика"?
   - Кого, тебя, Князь? Нет. Ты меня тронуть без согласия сходняка не рискнёшь. А сходняк меня тебе не отдаст. Ты ведь там в своей сраной Америке забыл все наши законы: руководишь собственной бригадой, чего Вор в законе не имеет права делать, имеешь дела с сутенёрами и Голливудскими гомиками. Думаешь, я не знаю, что вместо того, чтобы закон держать, брати-шек своих греть и от прокуроров ваших отмазывать, ты сам на общаке жируешь. По "телегра-фу" ребята стучат, будто ты семьям покойников ничего из общих денег не отстёгиваешь и отошедшим от дел "академикам" положенных пансионов не платишь. Ещё ходят слухи, что неприкосновенный воровской банк ты по одному своему усмотрению будто бы в кино вложил, и тебя, как простого фраера, какой-то мелкий шкет кинул. Ты на меня не обижайся, Юра, - "Балтика", посмел, как равного себе назвать его по имени, - но тебе пора вспомнить о наших законах. "Законник", это ведь не титул вроде баронского или графского, а доверие, оказанное людьми... Сентиментален и слаб ты стал: суды шутовские закатываешь; поймать обокравшего тебя крысёнка не можешь... Это ведь твою команду на днях один доходяка в салат покрошил?
   "Эта сявка ещё будет меня учить!" - чувствовал, что от ярости у него аж сводит мышцы лица, и, тем не менее, сдерживал себя Князь. Ему очень хотелось отдать приказ своим людям уничтожить бывшего лакея, посмевшего так разговаривать со своим хозяином, но "Балтика" действительно был фигурой неприкосновенной. Теперь Князь грыз себя за то, что сам способ-ствовал возвышению этой мрази, проталкивая своего человека на воровских сходках на должность держателя общака.
   "И про облом в Склифе он уже знает, и наверняка не он один. Видать уже слух прошёл по первопрестольной, что я ослаб, неспроста же он такой смелый - мрачно размышлял авторитет. - Если сейчас железной рукой не покараю "крысу" и не верну всех денег, то в Москву мне лучше больше не соваться. Это даже уже не финансовый вопрос, а скорее дело сохранение престижа".
   
   *
   
   Несколько дней Вадим, вспомнив старые навыки, ходил по ночам в село и подламывал частные погреба и коммерческие палатки. Старания сельчан общими усилиями отвадить повадившегося к ним из леса воришку успеха не имели, так как в своё время армейские инструктора отлично подковали молодого солдата на предмет разных хитроумных уловок по части ухода от погони и запутывания следов. Он даже соорудил на тропинке своего отхода несколько остроумных ловушек "А ля Рембо", и очень забавлялся, слыша за спиной во мраке леса вопли, визги, матерню подраненных и перепуганных сельчан. Однако наступил такой момент, когда Вадим понял, что пора менять кормовую базу иначе им займутся всерьёз, ведь в последний раз за ним уже гнались не колоритные мужички с кольём наперевес, а мотоциклисты с охотничьими берданками и помповиками. И тогда он, наплевав на всё, перебрался обратно в город поближе к родному дому, тем более что с раной действительно начинали твориться очень нехорошие вещи.
   Первым делом Вадим отправился за медицинской помощью...в медпункт киноархива к знакомой психиаторше. Женщину не пришлось долго вводить в курс его дел и упрашивать помочь. Её мудрые глаза столетнего филина или точнее филинихи смотрели на Михеева так, что не было сомненья в том, что она понимает про него намного больше, чем Вадим говорит. Во всяком случае, все её прогнозы относительно его будущего действительно сбывались. После первых же сбивчивых фраз хорошо запомнившегося ей молодого мужчины, к тому же заявив-шегося на этот раз в её кабинет в крайне потрёпанном виде и в ореоле приторного аромата давно немытого тела, женщина тяжко вздохнула, и стала выгребать из хромированных шкафов медикаменты...
   
   
ГЛАВА 21
   Вадим издали наблюдал за отцом, не решаясь подойти. Вид высокой худой фигуры родного человека, нетвёрдо бредущего впереди, вызывал в нём угрызения совести. Конечно и его вина была в том, что недавно ещё крепкий шестидесятишестилетний мужчина так сильно сдал буквально в последние месяц-два.
   В тесном пространстве булочной отец заметил сына, и вначале весь засиял, сделал несколько радостных шагов в его сторону, но тут же затравленно закрутил по сторонам седой головой, весь нахохлился, став похожим на перепуганного деда-Щукаря из Шолоховской "Поднятой целины". Боясь выдать сына взглядом, он слишком заинтересованно углубился в чтение информашки на упаковке макарон. Вадим понял, что отец предупреждает его об опасности и повернулся к нему спиной, соображая, как бы понезаметней ему отсюда слинять. Несколько раз он спиной чувствовал, как мимо него крейсировали крепкие мужики. Один из этих типов вполне мог быть приставленным к отцу шпиком. Не оборачиваясь больше на батю, Вадим без спешки направился к выходу. Но тут отец быстрым шагом обогнал его, у дверей он немного задержался, что-то перекладывая из сумки в сумку на специальном столике с контрольными весами, потом быстро вышел на улицу. Что-то в этом манёвре показалось Вадиму непростым, но что именно, он пока понять не мог, а пока просто повторил его, и тоже задержался возле маленького столика, углубившись озабоченным взглядом в пакет, где лежал единственный батон белого хлеба, купленный для отвода глаз. На гладкой пластиковой поверхности стола среди нескольких, оставленных покупателями чеков и смятого фантика от жвачки лежал неприметный бумажный шарик. Незаметным движением Вадим подхватил этот шарик, и тоже вышел на улицу.
   
   *
   
   Оставленная отцом записка была ультиматумом бандитов, посетивших незадолго до этого его и мать. В ней выдвигалось жёсткое условие, что если в назначенный день и час в указанном ими месте Вадим не выдаст, якобы, украденные у них деньги, там же в уличном кафе они убьют Сашу и её маленького сына.
   "- Не верь им, - в послесловии к "чёрной метке", обращался к попавшему в переплёт сыну своим витиеватым писарским почерком отец. - Я эту породу людей знаю, если они наметили тебя к закланию, то от намерений своих ни за что не откажутся... уж я то это знаю, поверь мне, сынок".
   В своей долгой и многотрудной жизни отец Вадима действительно познал, и не раз, на собственном опыте, каково это быть назначенным на роль жертвенного агнца. Сразу после войны Михеев-старший был призван служить в авиацию; попал в истребительный полк, в восточную Германию. Непонятно почему, но ни военкоматовские чины, ни позднее особисты воинской части не обратили сразу внимание, что к ним направлен сын репрессированного "врага народа". Более того, после Сухумской учебки, где новобранцев полгода учили обраще-нию с новейшей техникой, молодой солдат сразу показал себя незаменимым знатоком, только что поступивших на вооружение полка новейших реактивных машин. Он отвечал за наиболее капризный агрегат, ещё не обкатанного в войсках Ла-11, - за двигатель. Тогда в армии младшим специалистам платили серьёзные деньги за работу, исходя из их квалификации и нагрузки. Так вот, только что прибывший в часть салага, стал получать в два, а то и в три раза больше, чем прошедшие войну тридцатилетние ветераны фронтовых аэродромов. Они то знали только поршневые машины, и новая техника давалась им с большим трудом. Естественно, что такая прыть не способствовала тому, чтобы товарищи по службе особо симпатизировали новичку. А тут ещё у него обнаружилась склонность к рисованию и каллиграфический почерк. Москвич был нарасхват и всем нужен: комитету комсомола; политруку;завклубом; начальнику концеля-рии... А потом стали происходить странные вещи. Однажды вечером он задержался возле закреплённой за ним машины; стоял на стремянке, далеко перегнувшись через борт в кабину, и искал, как ему казалось оброненный где-то здесь винтик. В таких случаях инструкция катего-рически требовала, чтобы пропавшая деталь обязательно и сразу была найдена, сколько бы времени это не заняло. Да он и сам понимал, что пропажу надо найти. Это на транспортных машинах и горизонтальных бомбардировщиках можно было проявить определённую беспеч-ность, но только не на пилотажном самолёте! Ведь во время выполнения сложной фигуры, оброненная гайка или винтик запросто может угодить в какую-нибудь важную тягу и заклинить её, да так, что перевёрнутый пузом вверх истребитель просто не сможет быть возвращён в своё обычное положение...
   Поэтому он и задержался у самолёта, и так погрузился в осмотр кабины, что не заметил, как сзади к нему подкрался человек, и, обхватив сзади, словно пойманного диверсанта, победно заорал: "А! Попался!!! Западное радио слушаешь по бортовой радиостанции!".
   Когда Вадим впервые услышал рассказ отца про этот эпизод из его армейской службы, он с трудом поверил, что в реальности существовали подобные кретины. Помниться, он даже от души посмеялся над дураком-старшиной. Но отцу, даже спустя десятки лет, было совсем не до смеха. По его словам, у него всё проседало в груди при мысли, чем для него могло всё тогда закончиться - в 49-ом. Правда, в первый раз всё обошлось. Командир эскадрильи его не отдал на растерзание особистам, заявив им, что обвинение слишком надумано, а без такого ценного специалиста он точно получит в ближайшее время авиационное происшествие. Прошло всего две недели, и тот же старшина Лапотов учудил ещё более дикую провокацию. Отец Вадима в тот вечер стоял в почётном карауле возле знамени полка. Здание штаба было пустынно, так что шаги приближающегося человека гулко донеслись ещё с первого этажа. И вдруг перед батей появился опять этот самый Лапотов; немного постоял напротив с видом заговорщика. И вдруг швырнул ему в лицо вонючий комок спутанных портянок, и бросился бежать. Это было так неожиданно, что вначале вызвало просто шок. Затем, вне себя от ярости батя оставил свой пост и помчался за ним в погоню, рассчитывая прикладом проломить подлюге башку. Но Лапотов сумел от него удрать, а патронов в рожке у отца не было.
   Вернувшись обратно на пост, он вдруг обнаружил там целую делегацию из начальника Особого отдела, двух его заместителей, нескольких офицеров и солдат-свидетелей. Это была блестяще подготовленная провокация, задуманная для показательного процесса. Оставление знамени полка - преступление достаточно серьёзное. Но видимо это был только повод для ареста и начала следствия, потом должны были всплыть и прочие преступные эпизоды, а также связь подсудимого с его, осуждённым по 58-й статье отцом - дедом Вадима, и прочее, и прочее. Теперь комэск уже не рискнул поднять голос в защиту своего солдата. И пошёл бы Михеев-старший по этапу, но вмешалась судьба-спасительница. Срочно поступила директива из Москвы о командировании группы пилотов и квалифицированных техников для выполнения особо важного правительственного задания. И тут оказалось, что сидящий на губе в ожидании отправки на окружную гауптвахту солдат фактически является незаменимым специалистом. Дело пришлось срочно замять, и через несколько часов отец Вадима вместо следственной тюрьмы, летел на транспортном "Дугласе" на аэродром, расположенной в азиатской части СССР, где должна была формироваться истребительная авиагруппа для отправки на войну в Корею. На базе формирования Михееву-старшему опять повезло, или не повезло,... но только во время проведения регламентных работ на "МИГе" он сильно поранил руку и вместо войны оказался в госпитале, отсюда его перевели в канцелярию стройбатовской части на должность писаря...
   Так что отец Вадима отлично знал, что испытывает человек, которого кто-то очень сильный и при рычагах реальной власти наметил в козлы отпущения. Но Михеев-младший и сам чувствовал и понимал, что если даже гипотетически предположить, что он где-то неимоверным способом извернулся и достал эти фантастические бабки, ну, например, ограбил центральный офис Сберегательного банка или квартиру Аллы Борисовны, то и в этом случае, верни он все до копейки денежки, живым: ни его; ни Сашу; ни их сына с оговорённого места всё равно не выпустят - не те люди. Поэтому Вадим изначально исходил из того, что выживать ему надо только исходя из собственного диверсионного и киношного опыта.
   
ГЛАВА 22
   Князь до последнего момента мало верил в то, что угрозы вынудят крысу показаться из своего убежища. Сам бы он на месте Вадима, подфарти ему сбежать, надолго бы забился в нору, и никакими приманками его оттуда не выманили бы. Поэтому авторитет больше рассчи-тывал на помощь платных помощников из милиции, чем на эффектные акции психологическо-го порядка. И тем больше его удивил и приятно порадовал звонок, недавно нанятого им специалиста из "ВЧК-КГБ", который собственно и предложил использовать в качестве наживки женщину и сына человека, которого они безуспешно искали уже девятый день.
   - Деньги при нём? - сразу поинтересовался Князь. Его ближайший советник и по совмести-тельству начальник охраны сразу всё понял как надо, и велел водителю ехать на место собы-тий.
   - Не волнуйтесь, - заверил авторитета отставной чекист. - Чемоданчик при нём и я подсеку его при первой попытке уйти на глубину с прикормленного мною места. Да и не посмеет он это сделать. Я на него только что смотрел через оптику: психологически клиент абсолютно сломлен; его можно брать голыми руками. Всё будет так, как у меня рассчитано.
   - Давай-давай, теперь это твоя проблема, полковник, - заметил Князь, - если что не так сделаешь, тебе её и лечить. Ну ладно, со временем не тороплю. Наблюдайте пока за ним, а я минут через двадцать подъеду и приму решение на месте.
   
   *
   
   Услышав в динамике короткие гудки, подполковник пружинистым резким движением поднял своё тренированное тело из глубокого кресла, и зашагал по комнате. Его довольный взгляд блуждал по деловой обстановке, царящей в арендованной на сутки квартире. Он чувствовал, что в очередной раз продемонстрировал себя перед новым шефом, как хваткий парень и умница. На душе было так радостно и волнительно, что, чтобы как-то стравить излишнюю внутреннюю приподнятость, Разводов вышел на кухню. При его появлении один из сидящих здесь бойцов, быстрым глотком допил содержимое своей чашки, и поспешил на пост.
   Наливая себе кофе, отставной чекист мог размышлять только о том, как славно он всё задумал и реализовал. За долгую карьеру с ним случалось всякое, были и прискорбные провалы, но к собственным большим удачам он так и не привык относиться сдержанно, и, как и в первый год своего лейтенанства, до сих пор воспринимал успехи даже слишком неравнодуш-но. Его так и подмывало по-пушкински весело подмигнуть своему отражению в большом металлическом чайнике и весело воскликнуть: "Ай да, Разводов! Ай да молодец!".
   Пока подполковник любовался отражением гениального стратега и тактика в чайнике, дверь на кухню неслышно отворилась, и на пороге появился широкоплечий блондин в чёрной водолазке, обтягивающей его спортивный торс.
   - Пётр Вельяминович, там этот князёк явился; желает лично всё лицезреть.
   Разводов строго погрозил пальцем говорливому подчинённому, хотя в душе и полностью разделял настроение своих парней. Его люди, испытывали плохоскрываемую брезгливость к нечисти, которой вынуждены были служить. Они то все были, хотя и бывшими, но привилеги-рованными офицерами Госбезопасности! Впрочем, эта кастовая гордыня вовсе не препятство-вала им с чувством глубокого удовлетворения принимать деньги из нечистых рук, ни сколько не боясь при этом запачкаться пресловутым воровским "блатом".
   Взволнованный прибытием на свой КП начальства, Разводов поспешил предстать пред Его светлы очи. На ходу он теребил мочку уха, и в собственных раздумьях так же не сдержал голоса подсознательной досады.
   - Эти блатные... Кроме воровства и лесоповала ничему никогда не учились, - а как контроли-ровать профессионалов, это они знают... Как у ребят дела? - этот вопрос он задал непосредст-венно парню в чёрной водолазке.
   Молодой оперативник, лишь недавно ушедший из органов по первому зову своего бывшего начальника, ответил обстоятельно, ласково глядя на шефа, который всегда заботился о нём и об остальных членах их команды, как о родных сынах.
   - Ник его держит плотно; Фил и Костик тоже постоянно на связи - докладывают, что у них всё в норме.
   По лицу чекиста прошла тень некоторого сомнения, но ненадолго; он верил в собственных силовиков, прекрасно умеющих, как инсценировать автокатастрофу для инакомыслящего интеллектуала, так и снять из снайперской винтовки опасного террориста. В конце концов, не зря же он так долго и с большим тщанием собирал этих людей по всему Союзу, поштучно подбирая их на разные роли.
   
   *
   
   Площадь, с расположенным на ней уличным кафе, снайпера держали с трёх сторон. Всем им Разводов предварительно нарезал свой сектор ответственности. Каждого из троицы, сидящей за пластиковым столиком кафе, он пронумеровал, и закрепил за конкретным стрелком. Ежеми-нутно снайперы докладывали координатору, неотступно находящемуся в штабной квартире, о поведении мужчины, женщины и мальчика. Для этого микрофоны радиостанций были закреп-лены у них прямо на шеях, чтобы руки оставались свободными, а взгляд даже на мгновение не отвлекался от цели, в паутине их снайперского прицела. Этот молодой мужчина в кафе уже показал себя прытким бегуном, поэтому нельзя было оставлять его без внимания ни на мгновение.
   
   *
   
   Вадим кожей ощущал, что находится под постоянным наблюдением. Это было крайне тягостное ощущение, словно завтрак на нейтральной полосе. И хотя умом он понимал, что вряд ли их застрелят раньше, чем убедятся, что он действительно принёс все деньги, тем не менее, спокойно есть и разговаривать он мог только через серьёзное усилие над собой.
   - Там были дырки для воздуха, и очень тесно. Иногда нам просовывали через эти дырки хлеб и подносили горлышко бутылки с водой, - почти равнодушно рассказывала ему Александра про азиатские ужасы своего пребывания у бандитов. Около недели её и мальчика продержали в контейнере из-под мебели, прежде чем перевезли в однокомнатную "хрущёбу".
   - Прости, но это не только моя вина - сочувственно ответил Вадим, имея в виду её ставку на Раэляна, в очередной раз изящно совершившего предательство.
   - Ты нашёл им деньги? - с болезненным нажимом поинтересовалась она.
   Вадим предполагал присутствие ретрансляционного микрофона, спрятанного либо на её теле, либо в одежде малыша, и потому громко похлопал рукой по портфелю на своих коленях.
   - Это было не просто, но я смог.
   Она глубоко вздохнула, будто с неё сняли тяжкий груз, и с абсолютно счастливой улыбкой откинулась на спинку стула.
   - Ты не можешь себе представить какое это счастье, что ты вернёшь им их деньги. Я так тебе благодарна. Спасибо, Вадим, ты настоящий... - она запнулась, подыскивая подходящее определение, но так и не нашла, а, быстро наклонившись, чмокнула его в щёку.
   - Спасибо и тебе конечно, но это уже лишнее - он попытался за ледяным тоном спрятать собственное смятение чувств. - Я просто вернул тебе долг за прошлое. Тогда возле "России" ты мне просто подарила вторую жизнь. Видимо наши отношения могут строиться только в таком ключе: "Спасение за спасение и ничего более того". Но всё равно спасибо... Теперь ты, навер-ное, снова будешь просить меня ради своей карьеры и Кирилла не обижать твоего "благоверно-го"?
   - Не говори мне о нём, я желаю ему получить сполна за всё. Даже люди, которые держали нас в ящике намного лучше его.
   - А как же насчёт его отцовства и продюсерского таланта?
   - Ах, зачем ты об этом. Ну конечно же отец ты! Мой Кирильчик просто не мог родиться от этого физического и морального урода. Да посмотри же на него, разве ты сам не видишь, чья он копия?
   Мальчик умудрялся энергично опустошать уже вторую порцию мороженного, и при этом его светлая головка не на секунду не оставалась без движенья: его очень занимали и дети за соседними столами; и проходивший мимо кафе мужчина с большим добродушным, как мишка сенбернаром.
   - Ты так тепло говоришь о державших вас в заложниках людях. Послушай, может у тебя начинается "Стокгольмский синдром"? Ты ведь им благодарна, и сама не знаешь за что, так? И они в сущности не такие уж плохие люди, просто хотят вернуть свои деньги?
   Говоря это, Вадим пытался её расшевелить, раздразнить, заставить разозлиться и начать доказывать ему обратное, и таким образом подготовить к активной борьбе за свою жизнь и жизнь их малыша. Но Саша только улыбалась, словно блаженная дура, и решительно на всё рассеянно кивала головой. Оставалась единственная возможность предупредить её о том, что он задумал. Но после перенесённого недавно ужаса молодая женщина пребывала в таком невменяемо-расслабленном состоянии, что его выразительный взгляд просто не мог быть ею правильно истолкован. Она возлежала на своём пластиковом кресле, по-кошачьи жмурясь на солнышко, когда раздался оглушительный хлопок. Несколькими секундами раньше Вадим начал набирать на своем мобильном телефоне номер пейджера, являющегося таймером приготовленного им взрывного устройства. Заряд был изготовлен на основе абсолютно безопасных сигнальных пиропатронов и китайских новогодних фейерверков. Сразу после взрыва ту часть площади, где располагалось кафе, заволокло густым серо-оранжевым дымом.
   Как он и надеялся, резкий оглушительный хлопок на несколько мгновений отвлёк внимание наблюдающих за ними людей, но не всех... Когда Вадим, сорвавшись со своего стула, подхва-тил малыша на руки, за спиной Саши громко охнул и начал оседать большой мужчина, сидевший до этого рядом с нею, и вскочивший чуть раньше неё.
   
   *
   
   Получившие приказ стрелять на поражение снайпера, пока медлили, до рези в глазах всмат-риваясь в задымлённое пространство. Они нащупывали там три фигуры, чтобы наказать их за обман.
   - Всё-таки кинули тебя, полковник, да? - поспешил обвинить Разводова Князь. Он был просто взбешён новым провалом. Но на лице чекиста пока не было заметно даже намёка на растерян-ность или недоумение. Нервы у него были ещё те... И если собственные успехи вызывали в нём эйфорию, то просчёты и провалы воспринимались, как вполне нормальные рабочие моменты. В конце концов, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает! Ну лоханулся слегка, с кем не бывает! Сейчас его люди всё исправят и всех кого надо положат здесь же на площади, или, в крайнем случае, в прилегающем переулке. Ему, - кадровому офицеру просто недоступна была, в силу воспитания, парадоксальная логика человека из сумеречного мира Криминала. Дело в том, что обладатель красивой бороды и мужественного лица был наделён характером, сильно подпорченным тюремным опытом и абсолютной властью. К его чести, в последние годы бывшему рецидивисту во многом удалось научиться удерживаться от проявления крайностей, но частые неприятности последних недель просто не могли пройти без последствий. Маска обаятельного благородного господина была отброшена, и Князь ощутил необычайную лёгкость свободы самовыражения. Его ярость была, как это обычно и бывает у закоренелых преступни-ков, тупа и жестока. Бизнесмен в его голове уступил на время место мстительному и свирепому урке, прошедшему на своём веку и "крытки", и БУРы, и "милицейские лом-камеры", прежде чем однажды превратиться в респектабельного крёстного отца заокеанской братвы.
   - Ты мне за всё ответишь, псина позорная! - неожиданно для чекиста убеждённым тоном произнёс Князь. Пришедшие с ним люди уже давно почувствовали настроение хозяина и с наглыми кривыми ухмылками только этого и ждали. Они начали стрелять практически одновременно с тем, как с презрительных губ Князя слетела последняя фраза. Разводов так и умер в полной уверенности, что, несмотря на промах, ему ничто не угрожает - кто же будет убивать ценного профессионала, который так много может. Остальные чекисты расползались по комнатам "штабной квартиры", отчаянно оказывая сопротивление. Они бесспорно имели бы шанс, если б только их командир предугадал вероломство заказчика. Но внезапность нападения решила всё дело. Уже через десять минут князь и его люди расхаживали по комнатам и добивали контрольными выстрелами тех, кто ещё подавал признаки жизни.
   
ГЛАВА 23
   Их исчезновение с площади было исполнено Вадимом в духе Дэвида Коперфильда. Когда дым начал постепенно рассеиваться, люди Князя обнаружили в десяти-пятнадцати метрах от кафе отодвинутую чугунную крышку канализационного люка и круглый лаз, в котором исчезли беглецы. Даже покойный Разводов не предвидел такой изобретательности клиента, хотя теперь вся комбинация выглядела чрезвычайно простой, и удивительно, как изощрённый мозг опытного оперативника заранее не предусмотрел такого финта.
   Вадим с Сашей и Кириллом уже были далеко, и не могли видеть охватившего их врагов бешенства. И это было жаль, так как посмотреть было на что. Тяжёлый джип Князя наехал на люк передними колёсами, и, надсадно завывая мотором, стал вращаться на злополучном месте, словно подбитый танк. Потом, выскочивший из машины авторитет стал выкрикивать на всю площадь, которая к слову уже давно опустела, страшные проклятия. Он расстрелял полный автоматный рожок в чёрный провал люка, а потом снова прыгнул в свой джип и дал полный газ. Его люди, пытавшиеся на ходу запрыгнуть в машину, не смогли этого сделать и остались на площади. Им предстояло самостоятельно уходить, от спешащих сюда со всех сторон милицейских экипажей.
   
   *
   
   Приветливо кивнув толстой продавщице маленького сельского продмага, Вадим принялся перечислять её пункты из объёмного списка, заказанных Сашей продуктов. Отстукивая на кассовом аппарате и подавая Михееву свёртки и банки, не в меру любопытная толстуха не преминула вновь поинтересоваться: откуда они сюда приехали; надолго ли; и с какой целью - отдохнуть на природе или, может, к родне? Это её любопытство очень не понравилось Вадиму ещё в прошлое его посещение продмага, но обнаруживать своё недовольство было бы не разумным. К тому же другой торговли в этом маленьком селе просто не было.
   - Мальчику будет полезно недельку перед школой подышать деревенским воздухом - пояснил он.
   - Да, воздух у нас...можно в бутылки заливать и в городе реализовывать - с важным видом согласилась продавщица, и поинтересовалась, - у бабы Кати, небось квартируете; это она у нас обычно городским свойску хату сдаёт.
   Вадим кивнул с вежливой улыбкой и поспешил выйти на улицу.
   Дома Саша принялась успокаивать его:
   - Да не напрягайся ты так, через несколько дней мы всё равно отсюда уедем.
   Она готовила обед на кухне, а он сидел на диване в единственной комнате дома. Сама хозяйка, сдав им свою хату, перебралась на эти дни к сестре.
   - Ты их ещё не достаточно знаешь, а я уже имел возможность убедиться, как они поиск организовывают. У меня постоянно такое ощущение, что мы слишком беспечно себя ведём. В конце концов, сто пятьдесят километров от Москвы, это не так уж и далеко.
   - Вадим, - через некоторое время тихо позвала его притихшая на кухне Саша, - ты действи-тельно считаешь, что они нас найдут?
   Он ничего ей не ответил, только на следующее утро стал собираться в город.
   - Ты куда это?
   - Появилась одна идейка... надо попробовать.
   
   *
   
   В военкомате его приняли с распростёртыми объятиями. Ещё бы, ведь вербовка контрактни-ков в экспериментальную часть шла крайне вяло, и заполучить бывшего спецназовца на зарплату в пять тысяч деревянных было невероятной удачей. Естественно, что москвичи не желали тянуть тяжёлую солдатскую лямку и рисковать собственной головой за такие гроши, а если кто и изъявлял желание, то в основном это были опустившиеся типы, не представляющие никакого интереса для армии, тем более для ВДВ.
   Занимающийся вербовкой контрактников офицер, сразу же созвонился с Псковом, и начал оформление его документов. При этом Вадиму даже не пришлось всерьёз проходить медицин-скую комиссию, его формально отправили к терапевту, и тот автоматически проставил в карточке Михеева все необходимые подписи других докторов-специалистов.
   Только снова оказавшись перед занимающимся им офицером, Вадим заявил, что имеет неофициальную жену, с которой в ближайшие дни собирается оформить отношения; а также ребёнка.
   - К сожалению, пока не будет штампа, ей придётся снимать жильё в городе, - виноватым тоном сказал на это офицер, - что поделаешь, но таковы правила... Но как только вы распише-тесь, то сразу же сможете претендовать на комнату в семейном общежитии; для ребёнка будет школа, ну, или детский сад. В общем, всё, как положено... Как, планы не поменялись? - с большим сомнением на лице вновь спросил он Вадима, готовясь к тому, что вот сейчас очередной перспективный кадр досадливо крутанёт головой и объявит, что передумал, и такие жалкие перспективы его не устраивают. Чаще всего именно так всё и происходило со стоящи-ми кандидатами в десантники, когда они узнавали, на каких именно условиях их заманивают в профессионалы. Это всякие отбросы общества были готовы служить на любых условиях, лишь бы хоть что-то платили, да кормили регулярно, а классного спеца ещё надо было привлечь чем-то значимым: либо перспективой отдельного жилья, либо высокой зарплатой. К сожалению, ни того, ни другого вербовщик предложить не мог. И тем больше его удивила и порадовала лёгкость, с которой Вадим принял все условия.
   - Меня всё устраивает. Когда я могу отправляться к месту службы?
   - Да хоть завтра, - оживился вербовщик. - Сейчас подпишем с вами контракт, получите аванс, проездные, и можете ехать, не дожидаясь отправки крайней команды.
   
   *
   
   В офицерском кафе Вадим появился в новенькой форме. Он был напряжён и готов к любой неожиданности.
   Дело в том, что Михеев ещё даже не успел получить матрац и спальные принадлежности у коптёрщика, как за ним из штаба в казарму явился посыльный и передал распоряжение начштаба зачем то срочно явиться в офицерское кафе.
   Когда он увидел медленно поднимающегося ему навстречу Великханова, то в первые секунды просто не мог поверить в реальность происходящего. Впрочем, пора бы ему было уже привыкнуть к непотопляемости этого "Пса войны".
   Со словами: " - Спасибо, брат, что поддержал тогда огоньком" - бывший командир распахнул Вадиму свои объятия.
   - Если бы не ты, добили бы меня, как собаку...
   В голове Вадима царил полный сумбур: тяжелораненый майор на мостовой; ликующие охранники, готовящиеся его добить; сирены приближающихся милицейских машин... И вдруг эти полковничьи звёздочки на погонах, как ни в чём не бывало бодрого и весёлого Великхано-ва! Михееву очень хотелось узнать подробности того, как командиру удалось выбраться из той переделки, но он не решался, помятуя о суровых законах мира, в который вернулся.
   Они выпили по рюмке ароматного "Белого аиста", зажевали лимоном.
   - Да, солдат, не сумели мы развернуть локомотива истории, - посетовал Великханов. - Да и что мы могли реально изменить, ведь нас была только горстка патриотов, а их, - он зло процедил сквозь зубы, косясь на окна, будто бы прямо за ними и расхаживали, те, кого он имел в виду, - монолитные ряды предателей!
   Вадиму вдруг захотелось рассказать Великханову, какими словами поминают его, и его идиотскую борьбу бывшие идейные боевики, переквалифицировавшиеся ныне в платные убийцы, но он опять промолчал, не желая омрачать их встречи.
   Великханов налил ещё коньяка, порезал лимон. После третьей рюмки на его лице появилось развязное выражение прорвавшегося наружу самодовольства.
   - А я, как видишь, всем оказался нужен: из тюрьмы меня вытащили, дело замяли, сразу полковника дали, даже генерала обещают... И ты очень хорошо сделал, солдат, что оказался здесь! Месяца через два купишь машину, потом на квартиру заработаешь. Наша работёнка многим нужна, и очень хорошо оплачивается. Наплюй на своё кино и забудь, если там тебя по достоинству не оценили, то это сделает Армия!
   Вадим ошарашено молчал, кивая, когда это было нужно. Было странно видеть, как нынешние времена перекроили под себя даже такого арматурного фанатика, каким ещё совсем недавно был Великханов, переделав его из ультра-патриота в обыкновенного наёмника, готового служить тому, кто хорошо платит. Видимо, такое перерождение закономерно ожидало боль-шинство этих "Технарей" и "Форвардов", вынужденных вписываться в рыночные отношения. Самых же упёртых и негибких "нэо-большевиков" ожидало либо полное истребление, либо бесславное прозябание в лагерях строгого режима.
   Да!? - вдруг спохватился Великханов, а с какого перепоя ты подмахнул контракт; ты же вроде неплохо был устроен на своём ТВ. Или тебя турнули оттуда?
   - Попал я в историю, командир, - болезненно поморщился Вадим. - Даже не знаю, как теперь быть.
   - А ты рассказывай всё, как оно есть, я о своих людях должен знать всё до мельчайших подробностей. Ты ведь снова в моей команде?
   Сил говорить не было. На Михеева вдруг страшным грузом навалился весь ужас последних дней, окатил удушливой волной полной апатии к жизни. Но Великханов ждал, и пришлось Вадиму, пересиливая себя, подробно пересказать ему события последних дней.
   
   *
   
   - Устроим тебе эксгумацию, - первым делом объявил Великханов, когда Вадим закончил свой рассказ. Сказал он это абсолютно серьёзным голосом, так что по спине Михеева пробежал неприятный холодок. Из уст человека, лично и всевозможнейшими способами укокошившего не одну сотню людей, такая фраза, даже сказанная в виде шутки, воспринималась в зловещем свете.
   - Я же тоже теперь живу под другой фамилией, и ничего, нормально, - понизив голос, признался подполковник. - Тот Великханов лежит под номерной табличкой на Домодедовском кладбище, а я теперь по паспорту Салтаев. Тебе тоже устроим новую жизнь, но для начала инсценируем твою, жены и ребёнка трагическую гибель в автокатастрофе, потом вас "эксгуми-руем", присвоим новые фамилии, и сам чёрт вас потеряет, не то, что этот твой блатной... Впрочем, есть ещё один путь. Ты говоришь, что раскопал, как этот армянин устроил фокус с общаковскими денежками. Если, хочешь, можно устроить ему примерный правёж. Но отвечай не сразу, подумай хорошенько, дело это не простое и потребует серьёзных затрат.
   
ГЛАВА 24
   В компьютере Раэляна Вадим обнаружил схемы перемонтажа уже готовых киноматериалов. Это сразу насторожило его, а потом он всё понял. Раэлян, украв бюджетные средства фильма, вовсе не собирался бросать свой амбициозный кинопроект. Через подставных лиц он выкупил у американской продюсерской компании уже отснятые сцены, и, заменив название картины, и существенно переработав сценарий, принялся доснимать кино в Чехии, действуя теперь как единственный продюсер и режиссёр в одном лице.
   Зная повадки мошенника, а также то, где теперь в Европе самые благоприятные условия для съёмок среднебюджеток, Вадим довольно быстро вычислил место возможного местонахожде-ния Рудика, и при первой возможности они с Великхановым навестили его офис в старой части Праги.
   
   *
   
   Как военнослужащие особого подразделения "дальней" разведки ГРУ, они имели возмож-ность легко добывать любую информацию и перемещаться с липовыми паспортами не только по России или СНГ, но и по всему миру.
   Им не пришлось ничего выдумывать, втираться в доверие к Раэляну, добиваться с ним встречи. Ничего похожего! Договорённость о визите была достигнута с его секретаршей на удивление легко; они просто представившись кинопрокатчиками из Польши.
   Нет, всё-таки уехав из Москвы с гордо поднятой головой победителя, Раэлян абсолютно расслабился в уютной спокойной Европе и перестал быть подозрительным. При его то образе жизни, это выглядело просто не простительной беспечностью.
   
   *
   
   Офис размещался на четвёртом этаже старого купеческого дома. Вначале посетители попадали в тесный предбанничек к секретарше - фигуристой блондинке из местных. Девушка сидела на резном стуле тёмного дерева, опираясь о его высокую, остроконечную, словно купол готического собора спинку. Её рабочий компьютер был установлен на таком же древнем и, видимо, тоже очень дорогом антикварном столе, кажется работы французских краснодеревщи-ков времён одного из Людовиков. Кабинет же самого босса был просто перенасыщен предме-тами старины. Возможно, Рудик возомнил себя серьёзным коллекционером...
   Когда Вадим и Великханов зашли, "Великий кинопромышленник" как раз с кем-то болтал по телефону, развалившись в кресле спиною к дверям. Он был в шортах, а его короткие волосатые ноги в мягких спортивных тапочках возлежали прямо на столе.
   - А мне плевать, Макс, на все их местные правила! Да, да, и профсоюз электриков я тоже имел! Я буду снимать круглые сутки без перерыва...А если местные трюкачи только попробуют меня саботировать, я выпишу лучшую команду из Молдовы или с "Довженко". Ребята будут счастливы, работать даже за четверть этих денег... Да ещё, Макс, нужны хорошие девочки-статистки...Ну нет, двести, это слишком...Я же не машина...Ну-ну, повежливей, всё-таки я твой босс...Ладно, присылай, грязный ты сводник, свой батальон. Лучших я попробую сам, но учти - остальных ты... На роль утвердим самых старательных.
   Посетители терпеливо дождались, когда Раэлян закончит хохотать над своей последней фразой, и положит трубку, и только тогда они принялись за дело. Сперва, под дулом направ-ленного на него пистолета, Раэлян по селекторной связи велел секретарше съездить на студию и проверить, как идёт подготовка новых декораций. Потом его жёстко поставили перед выбором: либо он немедленно отдаёт все деньги, либо пулю в голову.
   - Нэ стрэляйте, прошу вас! - если бы не стол, похоже Рудик непременно рухнул бы перед ними на колени. Он видел, что попался на крючок, и должно быть очень страдал теперь задним числом, что попался так легко. Гибкий ум ловкого комбинатора лихорадочно искал решение. Вадиму приходилось бывать в подобных ситуациях, так что он понимал его затруднения.
   - Зачэм вам брать наличными, вэдъ через нэсколько мэсяцев будэт готова картина; она обязательно прынэсёт прибыль во много раз большую. Еслы хотитэ, мы можем подэлитъ права на прокат.
   Великханов злорадно хмыкнул, и Раэлян поспешно поправился: - То есть я хотэлъ сказать, что готов пэрэдать вам всэ права на фильм, но как режиссёр и автор сцэнария я спэрва должен закончить работу. Так что, убывать меня вам просто нэт рэзона.
   - Ну что ж! Интересное предложение - полковник повернул к Михееву своё лицо восточного хана, глумящегося в своё удовольствие над приговорённым к смерти. - Лично я всегда мечтал о шоу-бизнесе, а ты как, не против?
   - А я предпочитаю наличность - видя, с каким напряжением ожидает его решения Раэлян, жёстко произнёс Вадим. Он вспомнил сцену из гангстерского боевика времён всевластия цензуры в Голливуде. Тогда в сороковых даже экранные рэкетиры, вытрясающие бабки из "клиента", выражались, словно привратники ресторана средней руки. Кажется, эти парни предпочитали говорить в подобном штиле:
   - Неужели, ты всерьёз надеялся, что после всего, что ты натворил, я ещё когда-нибудь дам тебе шанс...У тебя полчаса, чтобы собрать на этом столе всю сумму, или начинай читать отходную молитву.
   - Хорошо, я всё понял - уныло произнёс Раэлян. Он принялся торопливо обзванивать своих банкиров, не спуская испуганных глаз с направленных на него пистолетов.
   
   *
   
   Через несколько часов банковский клерк в сопровождении двух вооружённых охранников с торжественным видом внёс в офис объёмный пакет с наличными евро. Экспроприаторы никак не ожидали явления вооружённых сопровождающих и заколебались в принятии решения. Раэлян не был бы собой, если бы мгновенно не среагировал на эту заминку. Шагнув со счастливой улыбкой на встречу курьеру, он сразу оказался под защитой двух автоматчиков, и уже оттуда с торжествующим видом взирал на Вадима с Великхановым. Доставленный ему пакет с деньгами он сразу цепко взял в свои руки. Полковник наблюдал за ловкачом с выраже-нием всёвозрастающего уважения, при этом, правда, желваки часто и мстительно ходили на его скулах.
   - Вынужден Вас покинуть, господа; к сожалению, из-за срочных дел не могу дольше наслаж-даться вашим изысканным обществом, - расшаркался перед обескураженными экспроприато-рами-неудачниками Рудик, и под ручку вывел из офиса удивлённого чиновника. Охранники вышли последними, причём спиной вперёд, не спуская бдительных глаз с остающихся мужчин. Возможно, они что-то такое заподозрили, а скорей всего просто не были приучёны подставлять спины кому бы то ни было.
   - Отлично вывернулся! Далеко пойдёт! - кивнув на закрывшуюся дверь, восхищённо хохот-нул полковник.
   - Он уже идёт, и чем дольше, тем дальше - невесело согласился с командиром Вадим. Рудик вновь оставил его в дураках, теперь, правда, ещё и на пару с полковником.
   Великханов плюхнулся в хозяйское кресло и критическим взглядом окинул офис; на его лице вновь засияла самоуверенная улыбка. - Ничего, ничего, ещё не вечер...Надо будет помародёр-ствовать здесь...для порядка...на правах оккупантов...Ха-ха-ха! Не унывай, достанем твоего живчика, это я тебе, как специалист обещаю.
   "Странный у меня союзник" - сперва кисло подумал Вадим, а потом вдруг резко переменил своё мнение, и почувствовал себя увереннее в его обществе. Ведь полковник был из тех людей, которые привыкли отвечать за свои слова.
   
   
ГЛАВА 25
   Съёмки подходили к концу. Улизнув из своего пражского офиса, Раэлян вновь "вынырнул" со всей киногруппой уже во Франции, в живописном местечке Мон Сен-Мишель.
   Рудик лишь недавно дописал финальные сцены картины, которые должны были развернуться в этих местах. Он уже видел, как именно он поставит грандиозную перестрелку на узких улочках старинного города-крепости. Как профессионал, набивший руку на второстепенных ролях ещё в великом советском кино, Рудик тем не менее прекрасно знал какой должна быть картина, претендующая на финансовый успех на Западе. Команда каскадёров и пиротехников уже готовила всё необходимое для грандиозной разборки со стрельбой и взрывами. Оставалось утрясти последние вопросы с Бургомистратом, и уложиться в отведённый ему на всё про всё один единственный час времени. Но самое главное, что ему уже сейчас - за несколько недель до окончания съёмок удалось заинтересовать одного крупного владельца сети кинотеатров, расположенных в курортных городах по обе стороны Ла-Манша. Рудик так умело себя ему прорекламировал, представившись автором многих известных русских фильмов, что доверчи-вый француз посчитал за честь для себя представить свои кинотеатры под премьерные показы новой работы "Великого" режиссёра из далёкой и малознакомой ему России.
   
   *
   
   Каждое утро Раэлян являлся на съёмочную площадку в приподнятом настроении, он букваль-но чувствовал ноздрями запах маячившего на горизонте финансового успеха. И хотя всяческих технических проблем ещё хватало, и надо было поднажать и ускориться, тем не менее, Рудик не забывал и о своём хобби. По сценарию новых персонажей на женские роли ему не требова-лось, но неутомимый женолюб специально придумал маленькую рольку в последних сценах картины, и только лишь для того, чтобы хорошенько поразвлечься в чудесном климате южной Франции. Ради этого Рудик поставил на уши парижские актёрские агентства, которые десятка-ми стали слать ему начинающих актрис нордической внешности. Толпы юных красоток с образованием и без оного, стройные и не очень, высокие и средние каждый день выстраивались в ряд, горя страстным желанием понравиться русскому режиссёру с чудовищной для западной Европы фамилией. Многие из них так же были уверены, что приехали к большому мастеру, чуть ли не второму Тарковскому. Кстати, некоторым нужным людям здесь Рудик так и говорил о себе, что это он, мол, на самом деле снял "Андрея Рублёва", но из-за того, что у него бабушка еврейка в титрах поставили фамилию Тарковского.
   С некоторыми претендентками на роль он даже вечер-два "репетировал" в ресторане, на пляже, а после в своём шикарном гостиничном номере, но главный свой выбор пока не сделал.
   
   *
   
   Итак, обычно после обеда, Рудик устраивал кастинг новым претенденткам на вакантную роль, которые всё пребывали и пребывали. "Я хочу неизвестную актрису, которую сразу же сделаю звездой!" - такой стандартной фразой он встречал каждую новую девушку. Магические слова! С режиссёрами, так уверенно и непринуждённо роняющими их, обычно не спорят. Однако очередная симпатия неожиданно нашла Рудика сама, и случилось это не на съёмочной площадке, но в непосредственной близости от неё.
   Каждый день, после окончания первой смены, вся режиссёрская группа во главе с Самим перемещалась в маленький ресторанчик, расположенный по соседству с площадью, на которой велись съёмки финальных сцен.
   После напряжённых ночей последней недели Рудик был пресыщен и потому вял. Его взгляд уже без прежнего энтузиазма скользил по обнажённым ногам туристок. И вдруг эти сытые глазки оживились. В ресторан вошла высокая стройная девка с такими формами, от которых у всех присутствующих мужчин захватило дух.
   Впрочем, девице было не привыкать к повышенному вниманию. Грациозно присев за незанятый столик, она, абсолютно не замечая ничего вокруг себя, распустила свои шикарные светлые волосы, причесала их, узлом собрала на затылке; потом стала подкрашивать губы. Во всей её внешности, свободной манере держаться ощущалась раскованная энергетика искатель-ницы новых изысканных сексуальных впечатлений. В одежде она предпочитала мужской стиль, и эта сексуальная неопределённость лишь усиливала ощущение манящей загадки. Такие молодые и свободные женщины всегда сами, и только сами решают, с кем и когда им спать.
   Не сразу, но Раэлян решился подойти к пленительной туристке, и с восторгом обнаружил, что она прекрасно говорит по-русски с тёплым южноукраинским акцентом. Звали её Олеся, и приехала она из Харькова на личном красном "Опеле". После того, как Рудик сообщил, кто и что он здесь и представил девице свой "штаб", в её глазах засветился ответный интерес. Ещё бы! Режиссёр, снимающий на западе - какая женщина с Украины пренебрежёт таким знакомст-вом?!
   - Я что-нибудь закажу - распуская павлиний хвост, с пикантной хрипотцой в голосе предло-жил Рудик.
   - Попробуйте - благожелательно слегка кивнула она.
   Вскоре на столе появились блюда жареной рыбы, салаты из экзотических фруктов и крабов, дорогое вино. Раэлян был так захвачен этой женщиной, что не желал отвлекаться от неё даже для продолжения съёмок, и потому авторитарным решением переложил свои обязанности на помощника.
   
   *
   
   Ночь прошла просто восхитительно. Харьковчанка оказалась не только красива и божествен-но сложена, но и очень искусна в любви, что не часто встретишь в красивых женщинах, ибо между ними, как правило, бытует мнение, что с мужчин и так довольно будет одной их красоты. Эта же была просто искусницей по части постельных утех, и Рудик даже подумал между делом: не профессионалка ли она. Впрочем, какая разница, ведь такого блаженства он уже давно не испытывал.
   Проснулся Раэлян с ощущением приятной расслабленности во всех членах своего тела, и с большим желанием продолжения, но свою очаровательницу рядом на постели не обнаружил. Это очень его расстроило. Впрочем, ненадолго, так как вскоре зазвонил мобильный телефон на туалетном столике. Звонила она.
   - Тут так прикольно, приезжай - сладким голосочком позвала она.
   - Олеся...ты где?
   - Представляешь, я съехала с шоссе, и сейчас мчусь прямо по дну моря! Это такой кайф! Давай приезжай, я ещё ни разу не занималась сексом прямо на дне моря.
   - А который сейчас час? - этот вопрос Рудик задал не просто так. Дело в том, что вскоре должен был начаться прилив. Только сумасшедший мог покинуть дамбу, не зная "расписания моря".
   - Ладно, не хочешь, не приезжай, - тут же заявила она со слышимой кривой ухмылкой лёгкого презрения. - Лично я обожаю риск, и вообще жизнь в нарушение всяких правил.
   "Если я не поеду, она немедленно найдёт себя молодого жеребца, который с восторгом будет трахаться с нею: в зоне прилива; в кельях здешнего монастыря; и ещё во многих, подобных же местах, где только её скучающей душе будет угодно" - подумал Раэлян, и тут же решил, что он слишком хочет ещё раз пережить острую сладость прошедшей ночи, чтобы просто так сразу отказаться от этой женщины.
   - Если ты боишься, то не надо - между тем язвительно продолжала подначивать его Олеся.
   - Чего ж тут бояться, хохлушечка ты моя милая.
   Рудик подумал о своём мощном "Ягуаре", который арендовал за сумасшедшие деньги на всё время съёмок. По словам старожилов даже в самый сильный ветер скорость приливной волны обычно не превышала тридцати километров в час, так что ему действительно нечего было опасаться, имея такую машину. Правда случались и исключения из этого правила, но всё равно его "Ягуар" не могла бы догнать ни одна волна. Подумав об этом, Рудик окончательно рассла-бился.
   - Представь, что мне очень нравиться твоя идея. Ты ляжешь на белый песок, а я сверху, и мы не будем никуда спешить...У меня уже стоит на эту картинку! Ты настоящая умница, и всё классно придумала: хорошая порция адреналина лишь способствует бурному сексу! Через полчаса я буду у тебя... Да, но как я тебя найду?
   - Это не сложно, на пятом километре есть съезд с дамбы. Держись постоянно перпендикуляр-но шоссе, километра через три увидишь меня.
   
   *
   
   После того, как Раэлян покинул безопасное шоссе, его не покидало чувство усиливающейся тревоги. Больше всего он опасался угодить в предательскую ловушку внешне безобидного зыбуна. Дело в том, что песок бухты был похож на ил. Впитывая в себя морскую воду, он превращался в вязкую глинистую массу, и запросто мог затянуть не то, что отдельного человека, но даже целую конную повозку. Что собственно неоднократно и случалось в про-шлом. За сотни лет на этой безмятежной с виду равнине погибли сотни путешественников, монахов-пилигримов и даже целые обозы с провиантом.
   Ещё не хватало, что бы и он в начале двадцать первого века, находясь в машине, под капотом которой упрятана не одна сотня лошадок, был затянут в мокрый песок, подобно какому-нибудь тёмному средневековому вознице со своей полудохлой клячей.
   Чтобы как-то успокоиться Рудик прибавил газу, теперь он летел на бешеной скорости, поднимая мириады брызг, стремительно проскакивая отдельные лужи, русла ручьёв и малень-ких речушек. Именно такие места и таили в себе наибольшую опасность...
   
   *
   
   Вскоре он увидел, показавшееся вдали ярко-красное пятнышко её машины. Подъехав ближе, Рудик неприятно поразился тому, как она выбрала место, где остановиться. "Опель" стоял как-то странно - в дельте небольшой речушки, между двумя её змеящимися рукавами. Когда Раэлян подъехал ближе, то обнаружил, что Олеси нигде нет, возможно, она сидела внутри, но почему-то до сих пор не вышла его встречать. Это было очень подозрительно, и потом, он не мог знать этого наверняка, так как стёкла её автомобиля были сильно тонированы. Едва почувствовав скрытую угрозу, Рудик быстро и привычно принял решение ретироваться от возможных неприятностей. "Ягуар" мягко рыча мотором, понёсся прочь от опасного места - мощный, удобный - лучшая машина, которая когда-либо у него была. Конечно же, она без малейших затруднений обещала вытащить своего хозяина из любой опасности.
   Но тут неожиданно подал свой бодрый голос мобильный телефон, небрежно брошенный на торпеду. Рудик схватил мобилу и услышал голос Олеси:
   - Хорошая у тебя машина.
   - Ты где? А, решила поиграть со мной, шалуния!
   - А тебе не терпится? Знаешь, что сексологи советуют: "Фантазия, проявленная в прелюдии - залог полноценного обоюдного оргазма".
   - Так ты где?
   - Я тут в машине - её голос стал озабоченным. - У меня заклинило ремень безопасности, не могу от него освободиться, чтоб его... Может, поможешь?
   - Обязательно... А вообще...знаешь что... даже не пытайся освободиться, это очень сексуально заниматься любовью с женщиной, пристёгнутой ремнём безопасности.
   Она рассмеялась, но предупредила: - только никаких садистских штучек! Я предпочитаю нежное отношение.
   
   *
   
   Ловушка была устроена с большой фантазией. Едва попав ведущими колёсами в зыбун, "Ягуар" сразу же начал погружаться с большим дифферентом на нос. Рудик едва успел выскочить из уходящей в песок машины. Через считанные минуты "Ягуар" исчез с поверхно-сти. Это зрелище тягостно подействовало на Раэляна, но не парализовало его воли. Первым желанием Рудика было бегом броситься в сторону дамбы, но было неясно, когда начнётся прилив. Между тем, перед ним стоял "Опель", на котором добраться до шоссе было гораздо проще и главное быстрее. Правда, песок и речушка вокруг него могли таить в себе новые зыбуны, и следовало быть очень осторожным. И тут Рудик увидел несколько переплетённых между собой цепочек следов, и в том числе очень маленьких, которые, видимо, принадлежали Олесе. Все они вели от "Опеля", прерывались довольно широким ручьём, и уходили дальше к следам протекторов ещё какого-то неизвестного автомобиля. И как это он раньше не заметил этого свидетельства пребывания здесь посторонних лиц! Держась этих следов, он без неприят-ностей перебрался через речку-ручей и добрался до машины. Усевшись на водительское сиденье, попытался включить зажигание, но это ему не удалось сделать ни с первого, ни со второго, ни даже с десятого раза. Осмотр двигателя подтвердил самые худшие опасения: перед тем как оставить машину, те, кто всё это организовал, хорошенько её распотрошили, прихватив с собой важные детали двигателя. Раэлян с ожесточением хлопнул крышкой капота. И тут он увидел зловещее движение на горизонте. Прилив начался, как и всегда в этих местах, абсо-лютно неожиданно: ещё недавно всё вокруг было так безмятежно: вдали плескалось ровное белесое море; чайки деловито расхаживали по песку; в лужах вспыхивали солнечные зайчики, и вдруг всё разом переменилось. Усиливающийся ветер гнал сюда сотни тонн морской воды. Там, где сейчас стоял Раэлян, через считанные минуты должна была образоваться 15-20 метровая глубина!
   
   *
   
   Ревущее море приближалось слишком быстро. Рудика обуял ужас. Это было похоже на ночной кошмар, на фильм ужасов, но никак не на реальность. Знакомые французы рассказыва-ли ему, что обычно приливная волна движется со скоростью пешехода - 4 километра в час. И лишь в редких случаях её движение бывает более быстрым. Но если уж выдавалось исключе-ние из правил, то тогда океан легко догонял даже всадника, скачущего во весь опор. Во всяком случае, летописи местного монастыря изобиловали подобными, леденящими кровь примерами.
   Издав вопль ужаса, несчастный рванул во весь опор к далёкой скале острова. От сильного страха и тоскливого предчувствия, что из этой передряги ему уже не выбраться, он побежал не к дамбе, которая всё-таки находилась в двух с половиной километрах, а в сторону острова, до которого по прямой было все восемь километров. Впрочем, при любом раскладе сегодня ему было не убежать от волны, идущей со скоростью курьерского поезда. К своему несчастью Рудик не ведал, что ещё неделю назад метеорологи предупредили спасательные службы Мон Сен-Мишеля о возможном в ближайшее время резком повышении скорости возвращающегося моря. Зато несколько дней назад об этом узнали те, кому заплатили очень большие деньги за его жизнь, а, узнав, эти люди переменили своё первоначальное решение застрелить заказанного им киношника где-нибудь на пляже. Сама природа предлагала вариант идеального по исполне-нию убийства.
   
   *
   
   Океан догнал Рудика в километре от устроенной ему ловушки. Но он остался и здесь верен себе и сразу не погиб. Его жадное до жизни тело отчаянно сражалось за жизнь, и било все рекорды выживаемости. Оглушённый сильным ударом, через некоторое время Рудик был вытолкнут на поверхность и жадно впустил в себя воздух. Он не знал, сколько его болтало в глубинном водовороте, но все эти минуты он подсознательно боролся с желанием глубоко вдохнуть, понимая, что это будет означать мгновенную смерть.
   Наверное, всё-таки он долго пробыл под водой, так как вокруг уже на многие мили было только море, и лишь на самом краю его зрения белела, стремительно удаляющаяся пенная полоска ударной волны. Одежда быстро намокла и потянула его вниз. Но самое главное, что не было никакой надежды, что его спасут прежде, чем руки и ноги сведёт судорогой, а сердце лопнет от нестерпимой боли переохлаждения. От ужаса безысходности, из его груди вырвался долгий вопль смертного ужаса, который привлёк к одинокому человеку в воде десятки голод-ных чаек...
   
   
ГЛАВА 26
   - Утопленники - зрелище малоприятное, и глаз у него почему-то нема, но ты всё же взгляни; глядишь, и спать теперь будешь спокойней - однажды предложил Вадиму Великханов, чуть ли не силой заставив его вглядеться в изображение вздувшегося трупа на песчаном пляже. Снимок был помещён в заграничной газете, кажется французской. Вадиму сразу бросилась в глаза, набранная в заглавии большими латинскими буквами фамилия РАЭЛЯН. Первое, что он ощутил при этом, было чувство глубокого внутреннего удовлетворения, лишь потом пришло ощущение, чисто человеческого сострадания к бедняге.
   - Кто это его...?
   - Мнения расходятся, - привычно начал балагурить полковник. - Главным было правильно распространить информацию, а желающие ею воспользоваться, как видишь нашлись.
   - Что-то я не понимаю.
   - А тебе и не надо вникать, послушай лучше это, - Великханов с большим выражением начал читать чьим-то карандашом сделанный подстрочный перевод статьи из французской газеты.
   
МОРЕ ПРИОТКРЫВАЕТ СВОИ СТРАШНЫЕ ТАЙНЫ (Нормандия)
   Вчера двое учащихся католического лицея Св. Михаила обнаружили на пустынном пляже недалеко от метеорологической станции, известной среди местных жителей, как "Пост 51" обезображенный долгим пребыванием в морской воде труп неизвестного мужчины. Во время первичного осмотра трупа жандармами местного комиссариата никаких следов, свидетель-ствующих о насильственном характере смерти, на теле утопленника обнаружено не было. Правда, у несчастного отсутствовали глазные яблоки, что указывает на страшную работу, произведённую чайками. Во время "Битвы за Британию" такое случалось часто с оказавшими-ся в воде лётчиками сбитых самолётов , которых нередко извлекали из воды с выклеванными глазами... Но вернёмся к нашему утопленнику. Чуть позднее корреспонденту нашей газеты удалось выяснить, что в кармане погибшего жандармами было найдено пластиковое води-тельское удостоверение на имя гражданина России Раэляна Рудольфа Георгиевича. В нашем издании мы уже публиковали примерно месяц назад материалы о загадочном исчезновении русского режиссёра, несколько недель проводившего съёмки на Мон Сен-Мишеле. Примерно в тоже время в зоне морского прилива была обнаружена машина с украинскими номерами, без людей. Нам удалось выяснить, что "Опель" принадлежал некой туристке из другой бывшей республики Советского Союза - Украины, чьи данные следователи прокуратуры, начавшие расследование, сразу же засекретили от прессы. Тогда, месяц назад, мы предположили, что возможно украинская туристка и русский режиссёр были любовниками и погибли вместе, став жертвами небывалой силы прилива, случившегося накануне. Можно предположить, что причиной трагедии стала поломка автомобиля во время прогулки. И вот море, наконец, отдало тело несчастного русского, возможно, что вскоре оно отдаст и тело его подруги. Мы в свою очередь обещаем, что немедленно проинформируем наших читателей, если это произойдёт.
   
   - Я так сильно хотел отомстить, но сейчас, поверишь, командир, мне даже жаль беднягу. Могу себе представить, что он пережил в последние минуты.
   - Я уже давно понял, что ты, Михеев, в нашем деле человек случайный, жалеешь злейшего врага, вместо того, чтобы пировать на его костях - сказал на это полковник. - Возвращайся-ка ты лучше на гражданку и занимайся своим делом. Тем более что покойник перед смертью сделал завещание, можно сказать, что в твою пользу.
   -...?
   - Не хлопай так ушами, а то я не люблю сквозняков; и не смотри на меня, как драная коза большими наивными глазами. Просто у этого Раэляна в ближайших наследниках оказалась брошенная жена и её, то есть твой сынок, и всё, что он перед смертью наснимал переходит к ним. Я навёл справки по своим каналам: фильм уже собрал приличную кассу во Франции, сейчас управляющая компания ведёт переговоры с немцами, на очереди кажется шведы... Ну конечно львиную часть прибыли придётся вернуть тем, у кого этот Раэлян позаимствовал денежки, но всё равно куш твой сынок должен получить немалый. Так что, считай, что я тебя отпускаю к сыну, ему сейчас может понадобиться твоя помощь. С командованием вопрос уже улажен.
   - Откуда вы знаете про сына, командир?
   - Обижаешь, я про своих людей должен знать всё, вплоть до предпочитаемой сношательной позы... Жаль конечно тебя отпускать, ты человек проверенный, но ведь я у тебя вроде как в должниках числюсь. А потому пошёл отсюда вон на свою гражданку...
   Парфюмер! - догнал Михеева трубный командирский окрик, когда он уже выходил на улицу. - А ну назад!
   Когда Вадим вбежал обратно в помещение оружейной комнаты, Великханов обратился к нему, то ли в шутку, то ли на полном серьёзе:
   - Давно хотел тебя спросить, да всё как-то не до того было: В общем, когда меня совсем попрут из армии, нельзя там у вас - в шоу-бизнесе как-нибудь зацепиться, уж больно я кино и цирк люблю. Могу чечётку бить, козлом орать могу, могу натурального басмача сыграть, рвануть чего понарошку... если потребуется. Так что будь другом, узнай там у себя, никому целый полковник на скромную роль басмача или ещё какого колоритного дядьки не требуется?
   - Я узнаю - также с самым серьёзным видом пообещал Вадим, на что получил удовлетворён-ный кивок командира. На том они и расстались.
   
   
ЭПИЛОГ. ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
   Напевая, Саша суетилась на кухне.
   Вадим вместе с Кириллом собирали купленную в Детском мире железную дорогу. В новой квартире было ещё очень мало мебели, зато во всех комнатах уже постелены толстые восточ-ные ковры ручной вязки, которых они сразу аж четыре штуки закупили во время своего отдыха в Египте.
   Раздался звонок в дверь. Саша пошла открывать, на ходу не "по-серьёзному" ругаясь на прилипчивых "денежных мешков", которые теперь постоянным роем гудели вокруг них, наперебой предлагая деньги на съёмки новой картины.
   Дело в том, что хотя сценарий и режиссура, принёсшего большую кассу боевика целиком и полностью принадлежала покойному Раэляну, который к слову сказать, действительно оказался успешным постановщиком, тем не менее, в сознании всех как-то само собой утвердилось ошибочное убеждение, что успешный кинопроект, это целиком и полностью заслуга гениаль-ного симбиоза талантливого оператора и бывшей актрисы-неудачницы. В России именно они представляли первый отечественный фильм, собравший после развала "СОВЭКСПОРТФИЛЬМА" фантастическую жатву на Западе. Фамилии Раэлян в титрах по понятным причинам не было, а доискиваться до истины среди специалистов и журналистов желающих почти не оказалось. В мире, где репутация решает всё, этого добровольного заблуждения окружающих оказалось достаточно, чтобы акции практически не причастных к созданию картины людей стали расти, словно на дрожжах. К Саше и Вадиму самым чудесным образом прочно прилип имидж энергичной парочки, научившейся делать успешное коммерче-ское кино, что самое важное продаваемое на западном рынке. Это было равносильно распро-странению на них мифического образа людей, вдруг освоивших чудодейственный способ превращать своим прикосновением обычные предметы в золото.
   Теперь все вокруг назойливо лезли к ним в партнёры, как, например, эта сорокалетняя владелица престижного Московского модельного агентства. Они познакомились, когда летели в одном самолёте из Египта...
   
   *
   
   - Кто там? - для порядка осведомилась Саша, и, как и следовало ожидать, получила из-за двери.
   - Это я Наталья.
   Женщины расцеловались, будто старые подруги, после чего элегантная леди босс жестом потомственной аристократки протянула Вадиму руку для поцелуя.
   Саша отправилась сервировать стол, а гостья прошла в гостиную.
   Немного из вежливости посюсюкавшись с мальчиком, она начала разговор, ради которого собственно и заявилась сюда.
   - Что у вас с новым проектом, когда планируете запускаться?
   - Пока ещё не решили, наслаждаемся, так сказать, полным жизненным ренессансом - беспеч-но ответил Вадим, увлечённо продолжая собирать с ребёнком железную дорогу. Ему доставля-ло огромное наслаждение пользоваться той высшей степенью свободы, с которой он теперь мог разговаривать с любым потенциальным спонсором, просто мечтающем о вложении в их новый проект.
   - Это, конечно, моё субъективное мнение, но мне кажется, Вадик, что вам не следует слиш-ком уж расслабляться, да и Сашеньке надо держать форму. Она обязательно должна сыграть в новой картине главную роль... Сценарий уже есть?
   - Да не то чтобы...
   - Вы я вижу, друзья мои, совсем разнежились в ласковых лучах успеха... конечно, это прекрасно, когда есть такая возможность... Но успех надо обязательно закреплять, а не то он мальчик капризный, может и попкой повернуться... В этой связи у меня к вам деловое предло-жение: моё агентство нуждается в хорошей рекламе. Часть денег на ваш проект дам сама, часть возьмём у моих добрых друзей из нефтяного бизнеса. Они мировые дядьки и торопить с отдачей не будут...
   Предлагаю обмыть наше соглашение... если мы конечно договорились?... Можем прямо сейчас и поехать, к чему нам эти семейные застолья. Предлагаю взять ребёнка с собой и продолжить вечер в одном милом заведении, где нас уже ждут... Кстати, могу посоветовать вашему Кирильчику отличную гувернантку, она дама проверенная и с моей рекомендацией! Скоро у вас начнётся горячее времечко и следует заранее позаботиться, чтобы ребёнок не чувствовал себя брошенным.
   - Спасибо, Наталья, мы подумаем над вашим предложением - поблагодарил Вадим. С эго стороны это выглядело просто свинством, учитывая только что сделанное ему и Саше роскош-ное предложение. Но, честно говоря, не хотелось что-то решать в спешке.
   - Похоже вы меня недостаточно хорошо поняли, я предлагаю полное финансирование вашего нового проекта! - одновременно изумилась и возмутилась Наталья.
   В комнату вошла Саша. Она слышала последнюю часть разговора, особенно её позабавил оскорблённый возглас деловой леди, привыкшей к совсем другим взаимоотношениям с теми, кому она иногда давала деньги.
   - Наташенька, ты не должна на нас обижаться, мы действительно должны всё хорошо обдумать...прежде чем сделать ставки.
   Гостья встала.
   - Что ж, думайте, но учтите, я предлагала вам полтора миллиона и равные права на прибыль. Кроме того, у меня хорошие связи в прессе - здесь и там, включая Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс. Другими словами я хотела рискнуть и полностью вложиться в вас - ребята, а вы тут ещё сомневаетесь. Да кто предложит вам лучшие условия!
   О, кей...О, кей - наконец решила за них обоих Саша. - В конечном итоге, твоё предложение действительно выглядит словно новогодний подарок из-под ёлки. Присылай все документы, а я ещё проконсультируюсь с юристами и дам тебе окончательный ответ.
   
   *
   
   - У тебя оказывается талант "решать вопросы" - шутя сказал Саше Вадим, когда они, наконец, остались одни.
   - Как видишь милый, с грустной улыбкой ответила Саша. - Похоже, в ближайшие дни на нас прольётся денежный дождь, тебя это радует? - спросил её он.
   - Чертовски. Но главное, чтобы у меня действительно оказался этот самый актёрский талант.
   - Ты что, засомневалась в себе?
   -Она отвела глаза.
   - Понимаешь, я так долго к этому шла, и за ценой, как ты прекрасно знаешь, никогда не стояла, а сейчас, когда вот оно - бери и пользуйся, вдруг испугалась.
   - Дурочка моя - Вадим ласково обнял молодую женщину за плечи. - Да есть у тебя талант или нет, поверь это теперь абсолютно не важно. У тебя такие правильные тонкие черты. А фигура... Да я из тебя леди совершенство сделаю, секс-символ! Представь, пройдут какие-то месяцы, и постеры с твоим изображением будут продаваться миллионами. Прыщавые подростки станут на тебя дрочить, а девочки старательно копировать твою улыбку и манеру говорить. Да, да, не сомневайся так оно и будет!
   Вадим сжал её ладонь.
   - Теперь для тебя всё должно быть не важно, кроме моей любви. Ты знаешь, иногда я умею предсказывать будущее. Со мною такое бывает редко, но когда случается, то всё сбывается. Так вот, я тебе предсказываю: ты снимешься в десяти моих картинах - красивых и удачных. И в результате поднимешься ослепительной звездой. При этом все твои недостатки я преодолею: где это будет нужно, ты будешь петь голосом самых прекрасных певиц нашего времени, талантливая танцовщица будет танцевать за тебя на заднем плане, а крупно я буду показывать твоё лицо. И все вокруг поверят, что ты само совершенство.
   - Ты так аппетитно мечтаешь, что я уже всё вижу, словно наяву - звонко рассмеялась Саша.
   
   *
   
   Новый их проект действительно имел феноменальный успех в Европе и отчасти в Америке. На азиатском рынке фильм "Игры, в которые играют взрослые" тоже собрал неплохую кассу. Московские журналисты быстро окрестили картину "Нашим ответом Голливуду". Саша видела, как её экранный образ противоречивой и непредсказуемой девочки, проданной из русской глубинки в амстердамский бордель, постепенно завоёвывает симпатии зрителей.
   - Ты сделал меня совсем другой, - сбивчивым счастливым голосом шептала она на ухо Вадиму во время премьерного просмотра в Доме кино.- Ты гениальный оператор и режиссёр!
   - Представь, тоже самое мне вчера по телефону сказал Джон Гиберт из "Уорнер Бразерс".
   - Да!? И что ещё он тебе сказал?
   - Ну что я гений, и жена у меня талант, и что он предлагает нам работу, дом на голливудских холмах; и ещё там в контракте что-то такое прописано про лимузины, проценты, страховки, и прочее, прочее. Одним словом, этот ковбой хочет нас обоих... Как, сделаем буржую одолжение, звёздочка моя? Ему надо сегодня дать ответ, крайний срок завтра.
   - Говоришь: Голливуд, миллионы, лимузины - хитро прищурилась Саша. - Боже, какие пустяки! Подождёт твой американец, ничего с ним не сделается. Я предлагаю другой визуаль-ный ряд: заснеженные вершины, горные лижи, уютный альпийский домик, мягкая двуспальная кровать. Помойму мы это заслужили?
   С этими словами она продемонстрировала Вадиму две путёвки в элитный пансионат, расположенный в австрийских Альпах. И пока Вадим рассматривал эти "приглашения в горный рай", Саша повернулась к зеркалу. Она причесалась, подправила косметику на лице, придирчи-во оглядела собственное отражение. Выглядит она превосходно. Сейчас рядом с ней достойный её - сегодняшней человек, который полностью взял в руки её карьеру, и пока он во всех отношениях её устраивает, но ведь впереди у неё Голливуд!...
   
Дорогой читатель! Если вам понравилось это произведение, Вы можете поддержать дальней-шее творчество автора, перечислив любую удобную вам сумму в рублях на адрес электронного кошелька (веб-мани) автора: R653864471773

С уважением Кротков Антон Павлович!