Совершенно беспристрастно его взгляд её касался,
Обводил изгибы линий и нелепо восхищался:
Красотою нежной кожи, впалой ямкой на щеке.
Они были так похожи, но вот схожи лишь в душе.
Отрицая всё влечение, он так глупо повторял:
«Неужели к этой дуре, он действительно питал...
Нет, лишь сильное желанье! Я ведь так давно остыл!
Моё сердце словно камень, тихо трепещи;т в груди».
До дна её он исчерпал, умелый дьявол искуситель.
Толкал, ломал, любил, желал и снова яро ненавидел.
И лишь за то, что рядом с ней, волнение чувствовал живое
И что-то трогало в душе, такое новое, иное.
И чуждо было ощущение. Не мог принять такого рвения:
Поступок смелый совершить, лишь бы её смог удивить.
Бродячий пёс, один по жизни, и вдруг зависим стал от той,
Что так несмело ненавидел и с примирительной тоской
Бросал теперь лукавый взгляд, надеясь, что она поймёт,
И уж сама, наверно, подойдёт.
Как много тот не отрицал, но совершенно точно знал —
он ждёт и кинется вперед, как только та рукой поманит.
И сладким чаем тело одурманит. И снова ненависть, любовь.
Ведь только так ласкают кровь.